– Что случилось?

– Ничего.

– Вот в этом доме никто ничего не говорит, что случается…

В Государственном Академическом Малом театре премьера спектакля «Рождество в доме Купьелло» по пьесе Эдуардо Де Филиппо. Главные роли исполняют Василий Бочкарев и Евгения Глушенко – дуэт, ради которого постановка непременно попадает в список обязательных для просмотра.

Режиссер-постановщик Стефано Де Лука сделал все в лучших традициях классической театральной школы. Так что для тех, кто не приемлет современные интерпретации, это самый подходящий вариант. Здесь все просто, понятно, хорошие шутки только подчеркивают весь драматизм истории и заставляют задуматься о простых семейных ценностях.

«Каждый играет свою роль. Кто-то хуже, кто-то лучше…»

В семье Купьелло все перемешано, как в жизни. «Дом этой семьи – это дом-театр, место, где возможен целый спектр человеческих эмоций, от смеха до трагедии», – отмечает режиссер-постановщик спектакля Стефано Де Лука.

Лука (Василий Бочкарев) все время мастерит свой вертеп и считает это главным делом своей жизни. Он очень хочет, чтобы он понравился его сыну Томазино (Александр Наумов). Но тот не готов продолжить дело отца, зато «мамина радость», как называют его домочадцы, любит спать до обеда и ворует ботинки, пальто и деньги у собственного дяди (Владимир Дубровский), чтобы продать их. Он свято верит, что тот долго не проживет: «Доктор сказал, что болезнь очень опасна. Вот я и продал твои ботинки и пальто». Впрочем, тот и сам оказывается нечист на руку, но возмущенно восклицает: «Хороши мои родственники. Ждут не дождутся, пока я помру». А Лука все время упрекает свою жену Кончетту (Евгения Глушенко) в плохом воспитании сына. «Это все ваше воспитание!» – постоянно твердит он. И это несмотря на то, что Томазино нередко буквально копирует своего отца.

Больше всего Купьелло мечтает сделать из своей семьи идеальную – как вертеп, который он мастерит – символ Рождества и идеальной семьи. Но все идет не так, постепенно рушится, и единственное, что остается герою – уйти в себя и забыться. Отсюда и трагический финал пьесы: Лука заболевает и потихоньку забывается, сходит с ума, он воспринимает действительность сквозь бред и свои неисполненные желания, что еще больше усугубляет ситуацию.

«Стоит только лечь в кровать, тут же наступает утро следующего дня»

«Рождество в доме Купьелло» – это возможность заглянуть в жизнь одной небогатой семьи. Весьма скромный быт: ободранные обои с подтеками, тесная комнатушка, холод и очень скромные обеды, где только по праздникам можно позволить себе овощной бульон с килограммом макарон, заставляют родителей выдать свою дочь за состоятельного человека. Но без любви нет семейного счастья. И как бы ни пыталась мать наставить дочь на путь истинный и заставить терпеть ради сохранения семьи, все же этот брак рушится, в том числе не без участия отца, который, как говорится, не ведает, что творит.

Вообще, вся комичность ситуации как раз и состоит в том, что тут каждый – заложник какого-то незнания и неведения: хотят как лучше, а получается – как всегда.

Рождество – особый семейный праздник, к которому тщательно готовятся обитатели дома, особенно сам Купьелло, ведь мастерить вертеп – давняя традиция, передаваемая из поколения в поколение. Но что делать, если твоим собственным детям чужды эти обычаи, если они откровенно смеются над ними и в прямом смысле рушат все, что было создано непосильным трудом и любовью? Именно ложь и равнодушие друг к другу приводят к трагедии.

Трагикомедия обнажает фальшь всех членов семьи. Им проще веселиться, шутить и пребывать в иллюзиях, чем признать горькую правду жизни. И это бегство от проблем в первую очередь не хочет признавать сам глава дома: «Это нормальная семья. Мы ругаемся немного, но потом миримся. Мы любим друг друга». Но на самом деле ни о какой любви здесь не может быть и речи. Тут каждый любит только свои надежды и мечты…

«Завтра Рождество. Мы будем жить в мире, любви и согласии…» – говорит Купьелло и отдает роковое письмо мужу своей дочери, в котором говорится о том, что она намерена бежать к другому.

Красноречивыми оказываются и костюмы действующих лиц. Сын носит пиджак с короткими рукавами, из-под жилетки, которая едва сходится – того и гляди порвутся пуговицы, – нелепо торчит желтый галстук, и очевидно, что, как ни наряжайся, все равно «мамина радость» будет выглядеть глупо и нелепо. А сам отец в прямом смысле слова теряет штаны, которые ему явно велики, зато отдает свои подтяжки любимому зятю, от которого бежит дочь. Но даже те, кто «одет с иголочки», так же несчастливы, как и те, у кого нет денег на приличную одежду.

И невольно получается, что праздник света, мира и согласия отменяется. Он просто невозможен, когда рядом сварливая жена, непослушный и избалованный сын, докучливый брат, несчастная дочь… И главному герою остается только воскликнуть: «Да что вы? Кто мне может помочь? Я сам все сделал!»

Полвека назад эту пьесу уже играли на подмостках Малого театра. Сегодня она получила новую жизнь и звучит, как ни странно, очень современно, ведь в каждой семье есть свои планы и надежды, а вот сбудутся ли они – зависит только от нас самих.

https://mir24.tv/articles/16465090/glavnaya-beda-e...

Словно созданная для фильма итальянского неореализма, пьеса Эдуардо Де Филиппо «Рождество в доме Купьелло» играется в Малом театре в неожиданном ключе. Режиссер Стефано Де Лука решил оттолкнуться от слов драматурга, однажды подметившего, что пейзаж Неаполя похож на декорации, а его жители – прирожденные артисты. Используя прием «театра в театре», он выстроил на огромной сцене скромную квартирку типичной неаполитанской семьи, обнажив колосники и непарадную часть декораций (именно так в 1962 году была решена сценография в гастрольном спектакле Де Филиппо на сцене Малого театра). Магия закулисья особенно пленяет, когда на глазах зрителей участники спектакля ждут своего выхода, а затем делают шаг в сценическое пространство, начиная «жить» в своих ролях. В этом контексте история о чудаке Луке Купьелло (Василий Бочкарев), всю жизнь мастерившем рождественские вертепы, обретает совершенно иной смысл.

Кажется, герои тоже существуют в своеобразном вертепе, которым управляет Всевышний. Спальню Луки украшает репродукция «Святого семейства», в то время как его собственную семью святой точно не назовешь. Вокруг него кипит жизнь, прекрасная в своем несовершенстве. Рядом хлопочет любящая, но сварливая жена Кончетта (Евгения Глушенко), прижимистый братец Паскуалино (Владимир Дубровский) то и дело одалживает деньги, переросток сын Томазино (Александр Наумов) ворует и проказничает, а краса- вица дочка Нинучча (Ольга Абрамова) собирается уйти от богатого мужа Никола (Михаил Фоменко) к любовнику Витторио (Максим Хрусталев). Череда забавных недоразумений, обаятельная круговерть, которой наполнена постановка, лишена жанровой определенности: веселое здесь соседствует с трагическим, бытовое – с возвышенным. Спектакль проникнут рождественским настроением. Это уютная семейная история, сквозь которую просвечивает библейская притча про таинство рождения и смерти, жизни и любви, которую так сложно угадать в ее многочисленных ликах.

Алла Шевелева, "Театральная афиша столицы", декабрь 2020

265-й сезон Малый театр открыл двумя премьерами, сыграть которые предполагалось ещё в мае: к 75-летию Великой Победы должен был выйти спектакль Андрея Житинкина «Большая тройка (Ялта-45)», а к 120-летию Эдуардо де Филиппо – «Рождество в доме Купьелло» итальянского режиссёра Стефано де Лука. При всех различиях в масштабах сюжетов, обе постановки построены на простой истине – то, что происходит за кулисами театра жизни, как раз и составляет подлинную сущность бесконечного представления, разворачивающегося на этих вечных подмостках.

Когда на сцену выходит Василий Бочкарев – один из корифеев Малого театра – невозможно не восхищаться тем, с какой виртуозностью он извлекает на свет божий то неповторимое, что есть в его героях, будь то забавный горемыка, рождённый талантом драматурга или реальная личность, изменившая ход истории. В обеих премьерах, которыми Малый театр открыл новый сезон, он играет центральные роли – наивного чудака синьора Купьелло, неапольского мальчишки, который даже постарев, так и не стал взрослым, и Иосифа Сталина, определяющего в пронизанной февральскими ветрами Ялте судьбы послевоенной Европы, да и не только Европы.

«Рождество в доме Купьелло» – одна из самых популярных пьес Эдуардо де Филиппо – вернулась на афишу Малого театра спустя почти полвека. Тогда, в середине 50-х режиссёру Леониду Варпаховскому не было необходимости специально «приближать» героев пьесы к зрителям в зале – их разделяло всего-то лет двадцать с небольшим и узнаваемость типажей и ситуаций была абсолютной. Рискнем предположить, что итальянец Стефано де Лука (это его четвёртая постановка в Малом) вполне сознательно последовал примеру своего выдающегося советского коллеги – XXI век, каким бы сумасшедшим он нам ни казался, в механизмы человеческих страстей никаких существенных изменений не внес. Да и изнанка любой человеческой жизни – невыплаканные слезы, нереализованные желания, несбывшиеся мечты – тоже, по сути, не меняется. Так что суровые монтировщики, поворачивающие маленький мирок семейства Купьелло то лицом к зрителю, то оборотной стороной, в сценографии де Лука, похоже, возведены в ранг ассистентов античных мойр.

По правде говоря, вся эта рождественская история разворачивается по законам не столько веселой и искрометной итальянской комедии, столько классической русской драмы в чеховском духе – люди-то все хорошие, и любят друг друга, как умеют, да только уж очень несчастные. Измученная неизбывными домашними заботами Кончетта (Евгения Глушенко) давно утратила надежду выбиться из полунищенского существования и мечтает только о счастье для своих детей. Дочку она выдала замуж за вполне обеспеченного лавочника, а любимого недоросля-сыночка держит у своей юбки, ограждая от «жестокого» мира. Нинучча (Ольга Абрамова), уступив настояния матери дабы не повторить её судьбы, вышла за предприимчивого и «горячего как Везувий» Никколо (Михаил Фоменко), но, в отличие от неё жить до конца дней с нелюбимым мужем категорически не согласна. А оболтус Томазино (Александр Наумов) – ненаглядный мамин сыночек, выгнанный из всех школ Неаполя, как ни странно, достойный сын своего отца. Он ведь тоже ничего не умеет и уметь не хочет. Попросту не хочет взрослеть. Все разговоры о том, что ему не нравится вертеп, который мастерит к Рождеству отец, всего лишь обычный подростковый бунт: на следующий год они будут делать его вместе, а когда отца не станет, Томазино наверняка продолжит семейную традицию.

А что же сам глава семейства? В муже, так и не оправдавшем её женских надежд, Кончетта давно не видит ни опоры, ни защиты. Он для неё и не муж, в общем-то, а ещё один ребенок, за которым нужен глаз да глаз. Не зря соседи говорят, что ей надо было родиться в штанах (русское «я и баба, и мужик» - это как раз о ней). Василий Бочкарёв и играет своего Луку эдаким «постаревшим мальчуганом», в котором никакие невзгоды и неудачи не смогли убить веру в чудо и мудрость Божьего промысла. Рождественский вертеп для него – это и несбыточная мечта об образцовом семействе («если вы не будете жить в мире и согласии, я не попаду в рай!»), и воплощение земного счастья, несводимом к деньгам. И дары, которыми он, подобно волхвам, оделил своих близких – лучшее доказательство его правоты.

Навести порядок и в одном отдельно взятом семействе не у каждого получается, что уж говорить о большом мире. Особенно, если он всё ещё корчится в пламени самой кровопролитной войны в истории человечества. Что чувствовали, о чём думали, чего больше всего на свете боялись лидеры «Большой тройки», когда решали, каким будет послевоенный мир? Поиском ответов на эти вопросы задался шведский драматург Лукас Свенссон. Его «Ялта» (так в оригинале называется пьеса) – плод кропотливой архивной работы, изучения огромного числа документов, включая воспоминания участников событий. Как известно, Швеция во время Второй мировой официально придержалась политики нейтралитета, и «шведский взгляд» на одно из ключевых событий ХХ века – это своего рода «смена оптики», да ещё и с эффектом отстранения, что в сумме даёт заслуживающий внимания результат. Свенссон не претендует на истину в последней инстанции – перед нами не хроника, а художественная реконструкция. Именно так обозначил жанр постановки режиссер Андрей Житинкин (для него это тоже четвертая по счету постановка в прославленном театре).

В сценографии художника Андрея Шарова прослеживается тот же принцип двух сторон одной медали, одинаково видимых зрителю – три платформы, вписанные в строгие интерьеры Ливадии, плавно скользят вверх и вниз, словно огромные поршни двигателя мировой политики. Те, кто заставляет эти поршни двигаться в нужном направлении, не названы по именам. Они обозначены только своим «функционалом». На сцене действуют Председатель Совета народных комиссаров СССР, Президент США и Премьер-министр Великобритании.

У рыцарей мировой политики, как и полагается, есть свои оруженосцы – Алексей (Василий Зотов), Генри (Александр Дривень) и Смит (Александр Волков). Своего рода «малая тройка». О каждой из этих актерских работ можно было бы говорить отдельно – о тщательности выстроенных ролей, слаженности дуэтов с мэтрами. Не имея такой возможности, отметим главное – чернорабочие большой дипломатии получились живыми и убедительными.

Мэтрам же представилась возможность поиграть с тайной, ведь всей правды о ялтинской конференции никто никогда не узнает. С лицевой стороны – лидер большой страны, от слов и поступков которого напрямую зависят жизни и смерти миллионов людей. С оборотной – человек, которому ничто человеческое не чуждо. Переходы из одной ипостаси в другую ведущие мастера Малого театра выполняют с филигранной точностью и безупречным чувством меры. Режиссер максимально усложнил актёрам задачу, отказавшись и каких бы то ни было «портретных» пристроек, вроде грима или характерного акцента.

Роль Рузвельта до последней возможности репетировал Борис Клюев – прекрасный, тонкий и мудрый артист. Борис Владимирович надеялся, что, пусть не на премьере, но все-таки выйдет на сцену. Не случилось. И нужно отдать должное мужеству и профессионализму Владимира Носика, буквально подхватившего это «знамя», выпавшее из рук коллеги. Его Рузвельт и на пороге смерти остается выдающимся стратегом, знающим цену своим союзникам: «Это трехсторонняя встреча, – увещевает он Черчилля, – а не встреча двух с одним. Если двое встретятся прежде, а потом пойдут на встречу к третьему, он непременно догадается об этом и ничего не будет». А когда маска политика сползает с его лица, перед нами просто уставший, смертельно больной человек, которому хочется оказаться в своем маленьком садике, среди любимых внуков и цветов, посаженых любимой женой.

Черчилль в исполнении Валерия Афанасьева получился то ли философствующим интриганом, то ли интригующим философом. Он может быть напористым и непоследовательным в одно и то же время. А что делать, если «весь мир непоследователен»? Британского премьера трудно заподозрить в сентиментальности, а между тем, он на полном серьёзе мечтает о том, чтобы всё поскорее закончилось, Гитлера забыли, и Европа стала похожа «на первый весенний цветок – подснежник».

Труднее всего пришлось Василию Бочкареву, играющему Сталина. Отказаться от растиражированного десятками фильмов и спектаклей шаблона, от набившего оскомину клише – недостаточно. Важно найти краски, которые позволили бы показать не только противоречивость этой натуры, но и помогли бы хоть на несколько мгновений заглянуть под непроницаемый покров тайны, которым как броней окружил себя этот человек. И Бочкареву это удалось поистине блистательно.

Урок, преподанный потомкам «Большой тройкой» 75 лет тому назад, не утратил актуальности и сегодня. Каждый из троих прекрасно отдавал себе отчёт в том, что «победная стратегия тоже подразумевает жертвы». Это высшая мудрость настоящего политика, единственная возможность в любой ситуации, какой бы неразрешимой она ни казалась, достичь приемлемого результата. Вот потому Сталину, Рузвельту и Черчиллю и удалось обеспечить Европе такой долгий мир.

Виктория ПЕШКОВА, "Литературная газета", 15 октября 2020 года

Заглянуть во внутреннюю кухню одной неаполитанской семьи со всеми ее страстями нам помогает итальянский режиссер Стефано Де Лука. Это его четвертый спектакль в Малом театре. На этот раз он ставит в России своего земляка Эдуардо Де Филиппо – известного неаполитанского комедиографа XX века. Премьера была назначена на конец марта, но была отменена из-за карантинных мер. Пьеса «Рождество в доме Купьелло» написана в 1931 году и полвека назад входила в репертуар Малого театра. Сейчас она возвращается в новом переводе, не утратив своей злободневности. Несмотря на национальную специфику она будет интересна и российскому зрителю, потому что повествует не столько о традициях празднования рождества в Италии, сколько о таких ценностях, как дом и семья, верность и нравственность, а также их кризисе.

Рождество символизирует свет, мир и согласие. Для итальянцев это особенный семейный праздник, к которому они тщательно готовятся. По одной из традиций каждая семья мастерит вертеп, изображающий сцену рождения Христа. Эта инсталляция с Девой Марией, младенцем Иисусом, святым Иосифом, тремя волхвами с дарами и другими персонажами представляет идиллию священной семьи. Именно о такой идеальной семье мечтает главный герой Лука Купьелло (Василий Бочкарев). Но на деле членам его семьи далеко до идеала. Отец семейства как одержимый мастерит идеальный вертеп и живет все больше и больше в своем параллельном счастливом мире, а его домочадцы в это время не становятся лучше. Сын-бездельник (Александр Наумов) ворует деньги у собственного дяди Паскуалино (Владимир Дубровский), продает его пальто и ботинки. Последний – он же брат Луки – устраивает истерики, но не собирается съезжать из дома, в котором его не уважают, да и сам нечист на руку. Дочь Нинучча (Ольга Абрамова) хочет уйти от мужа к другому мужчине. Жена Кончетта (Евгения Глушенко) потакает избалованному сыну, не ценит занятия мужа, не рассказывает ему о проблемах, а пытается спасти брак дочери без участия Луки.

Никому из близких не нравится вертеп, чего они не скрывают. Дочь и сын даже пытаются его сломать, но отец стойко защищает продукт своего творчества, а вместе с ним свой хрупкий идеальный мир от внешних неурядиц. Луке очень важно попасть в рай, а для этого его дочь должна обладать безупречной репутацией. Поэтому, когда Лука узнает о ее любовнике, его хватает удар, от которого ему уже не оправиться. В семью, утопающую во лжи, приходит большая беда. Все глубоко подавлены, только больной глава семейства счастлив и слышит от сына заветное «да» на вопрос «Тебе нравится мой вертеп?».

В этой трагикомедии вся фальшь семейства выставлена очень комично, а крупицы искренности, настоящих чувств и любви переполнены трагизмом. Глубина и правда идут здесь по руку с болью, погружаться в которую готов не всякий. Гораздо легче хохотать в иллюзиях, как это делает синьор Купьелло. Такое бегство от проблем лежит за рамками одной страны, это общечеловеческая черта, которую обнажает Де Филиппо в пьесе, а Де Лука в постановке.

Комедийность жанра ярко проявляется в костюмах. Одни персонажи давно выросли из штанов, но не прибавили ума, и тесный костюм утрирует их несамостоятельность и инфантильность. Другие ходят без подтяжек и теряют штаны, а с тем самым и лицо. Третьи демонстрируют свою нечестность через неопрятный вид. Четвертые слишком опрятно и нарядно выглядят, но за красивым фасадом скрывают много фальши. Декорация гостиной, в которой принимают гостей, безукоризненна. А вот в спальне – более интимном уголке семьи – на части стен не хватает обоев, что с первых минут действия мозолит зрителю глаз, заставляет быть на чеку и ждать подвоха. Сценографией занимался Стефано Де Лука вместе с Энцо Молоньи. Кто как не сами итальянцы может воссоздать атмосферу Италии? Всего одна римская штора и кофейник моментально переносят зрителя в Италию. Декорации по-итальянски элегантны, а преобладающие в них темные цвета придают загадочности, оставляя зрителям место для фантазии.

Если вы устали от современных форм театра или не готовы к ним после долгого перерыва в театральной жизни, смело покупайте билеты на «Рождество в доме Купьелло». Вы увидите комедию в ее классическом понимании. Но будьте готовы не только хохотать, но и плакать!

В своем монологе (не по тексту Де Филиппо) Лука говорит о том, что «Неаполь – настоящий живой театр, Бог – главный режиссер, а жители выбирают себе типаж, манеру ходить и говорить и делают это кто лучше, кто хуже». Так зрители с первых минут примеряют на себя образы со сцены. Каждому актеру удалось выразить всю темпераментность неаполитанцев, которые молниеносно вспыхивают по самому, казалось бы, незначительному поводу. Эмоциональные много жестикулирующие герои-итальянцы в исполнении русских артистов органично вписываются в жанр комедии. Хотелось бы особенно отметить образ, созданный Василием Бочкаревым. Он не выходит из головы еще несколько дней после просмотра спектакля и заставляет снова и снова задумываться о том, не в выдуманном ли счастье мы живем, не идеализируем ли сейчас партнера, не бежим ли от реальности, действительно ли мой дом – моя крепость.

Ольга Булынина

http://localdramaqueen.moscow/2020/09/malytheatre-...

Комедия Эдуардо Де Филиппо "Рождество в доме сеньора Купьелло" вернулась в репертуар Малого театра после полувекового перерыва. Её поставил итальянский режиссёр, который не первый раз работает в Малом - Стефано Де Лука. Весной этого года трагикомедия была готова к премьере, но она сорвалась из-за пандемии. Главные роли в эмоциональной итальянской истории играют Народные артисты России - Василий Бочкарёв и Евгения Глушенко. Зрители застают семью Купьелло накануне Рождества.

Дорогие друзья!
Второй премьерой нашего сезона, как вы помните, станет спектакль по пьесе Эдуардо Де Филиппо "Рождество в доме Купьелло". Карантин помешал показать нам его еще в марте, спектакль был готов, но был вынужденно отложен до сентября. Сейчас идут восстановительные репетиции. На видеосвязи - режиссер-постановщик Стефано Де Лука. Смотрим небольшой фоторепортаж Евгения Люлюкина.

[GALLERY:544]

24 мая исполняется 120 лет со дня рождения итальянского драматурга Эдуардо де Филиппо. Малый не раз с успехом обращался к его творчеству, поэтому сегодня мы хотим напомнить вам об этой важной для нас дате.

Видеоролик, который мы предлагаем вам посмотреть, из разряда "неизданное". Спектакль "Рождество в доме Купьелло" по пьесе Эдуардо де Филиппо Малый театр готовил к выпуску как раз в то время, когда начинался карантин, в конце марта. Не успели, к сожалению, сыграть премьеру, только несколько прогонов сделали.
Спектакль поставил Стефано де Лука с участием Василия Бочкарева, Евгении Глушенко, Ольги Абрамовой, Александра Наумова (их вы можете увидеть в ролике), а также Владимира Дубровского, Галины Микшун и других.

Дорогие друзья!

Все мы томимся в ожидании премьеры. Все готово, только нет возможности играть спектакли. Но есть возможность посмотреть прекрасные фотографии Евгения Люлюкина, которые он сделал на одном из прогонов новой постановки.

[GALLERY:533]

В Малом театре готовятся к премьере. Итальянский режиссер Стефано де Лука ставит пьесу Эдуардо де Филиппо «Рождество в доме Купьелло». Это его четвертый спектакль в этом театре. О том, почему он второй раз обращается к творчеству де Филиппо, чем неаполитанский автор схож с Гольдони и что общего между русской и итальянской театральной школой мы поговорили с автором спектакля.

Первый спектакль в Малом театре Вы поставили в 2009 году, а как началось ваше сотрудничество?

Я уже много лет работаю с театром «Пикколо» в Милане и занимаюсь спектаклем «Арлекино – слуга двух господ». Мы играли его в Малом театре, по-моему, это было в 2008. И в связи с этим проводили здесь мастер-классы у студентов и молодых актеров. По окончании их Ферруччо Солери и я поставили два показательных спектакля. Юрию Мефодьевичу они очень понравились, понравилась атмосфера, которую мы создали, метод моей работы, и он попросил меня создать постановку в театре. Я выбрал текст Карло Гольдони «Влюбленные», так все и началось.

Это Ваш четвертый спектакль в Малом, дважды вы ставили Гольдони, сейчас второй раз обращаетесь к пьесам Эдуардо де Филиппо. Почему вы выбираете именно этих драматургов?

Это два из трех-четырех самых великих итальянских драматургов, два символа театральной итальянской культуры. Гольдони и Де Филиппо родились в разные века, в разных городах (Гольдони – венецианец, северянин, а де Филиппо – неаполитанец, южанин) и представляют два разных взгляда. Но это универсальные авторы, очень близкие мне. Де Филиппо я люблю просто потому, что мы оба неаполитанцы, а Гольдони стал моим проводником в театральную культуру северной Италии, с ним я познакомился, когда поехал в Милан учиться у Стрелера. И тот, и другой – это мои театральные и культурные корни. Поэтому я работаю в Малом театре именно с этими важными для меня авторами.

На ваш взгляд эти авторы чем-то схожи?

Да, можно так сказать, потому что мы можем их определить как народных. Не по степени популярности, хотя они, конечно, очень популярны в Италии. А потому что оба – выходцы из народа. Конечно, Гольдони прежде всего олицетворяет комедию дель арте, но ведь это—корень всего итальянского театра. И ее влияние чувствуется и на всех последующих веках, вплоть до де Филиппо. Их общая черта – это единое ощущение театра, очень типичное для всей Италии. Хотя у каждого своя атмосфера.

В Ваши спектакли по пьесам де Филиппо проникает культура дель арте?

Я думаю, что частично, конечно, проникает. Персонажи де Филиппо – обычные люди, и они, конечно, гораздо сложнее масок комедии дель арте, но в то же время театр де Филиппо — это театр, который построен на театральности, потому что неаполитанцы и в реальной жизни выражаются очень по-театральному, эмоционально, и и это помогает им показывать то, что происходит у них в жизни.

«Филумена Мартурано» хороша знакома русскому зрителю, «Рождество в доме Купьелло» не так популярно, хотя в последнее время часто ставится в России. Это одна из первых пьес де Филиппо, почему вы выбрали ее?

Эта пьеса для итальянцев – символ всего творчества де Филиппо, потому что по традиции ее показывают по телевизору каждое Рождество. Я думаю, что сложность постановки в России связана с тем, что нужно знать, что такое Рождество на юге Италии и как это проживается. Это особый праздник и без этого понимания в тексте очень непросто разобраться. Это довольно интересный текст, одна из первых его вещей, и она особенная. Сначала он написал второй акт, и его играли как полноценный спектакль. Спустя год он пишет 1 акт, а несколько лет спустя – третий. Этот текст выстроен особым образом, оно развивается одновременно с тем, как де Филиппо сам стал понимать театр. Я думаю, что процесс написания отражает тот факт, что из очень простого эпизода может развиться универсальная история, рассказывающая о жизни и смерти через театр.

Пьеса начинается как бытовая комедия, но финал ее почти трагический. В целом, не совсем рождественская история…

И все-таки это Рождество, но именно такое, какое бывает в этом доме. Дом Купьелло – это дом-театр, это место, где возможен весь спектр человеческих эмоций – от смеха до трагедии. И поэтому жанр этой пьесы очень сложно определить, здесь все перемешано как в жизни: мы смеемся и плачем, даже герой умирает, правда, не на сцене, а метафорически.

В пьесах де Филиппо почти всегда все завязано на тайне. Здесь вся история крутится вокруг шкатулки с вертепом, на которую герой возлагает большие надежды…

Де Филиппо ставит семью в фокус своего внимания. И при помощи этого исследует театр, так он делает практически все всех пьесах. Его интересует тема отношений внутри семьи, кризис института семьи, распределение ролей в семье. Здесь есть внутренний конфликт в семье, который отражает сложность отношений, в принципе. С одной стороны, это очень дружная семья, где все друг к другу привязаны, а с другой, иногда отношения окрашиваются в разные цвета – от нежности до ссор. Все как в жизни, с одной стороны, мы готовы все сделать друг для друга, с другой – набрасываемся друг на друга и друг друга. Вертеп, который мастерит сеньор Купьелло – символ Рождества, символ священного семейства, идеальной семьи. Главный герой в отчаянии пытается из своей семьи сделать такую же. Но все немного распадается, в реальности им сложно пытаться друг друга поддерживать, поэтому Купьелло находит убежище в своем мире.

Вы заканчивали школу Стрелера. Если говорить о театральных школах – российской и итальянской – что в них общего и в чем кардиальные различия?

Это сложный вопрос. Он требует объемного ответа, но я постараюсь быть кратким. Я думаю, что у нас общие корни – потому что есть душа, общая европейская, в широком смысле. И это нас объединяет. Всегда существовал обмен между нашими культурами, мы знаем, что представители комедии дель арте выступали при дворе в 18 веке. Мы были поражены тем, насколько тонко исследовали в России на рубеже 18-19 веков театральную школу, и конечно, как она развивалась в начале 20 века благодаря Чехову, Станиславскому, Вахтангову, Мейерхольду. И в этом, безусловно, есть перекличка.
Разница есть, наверно, в подходе. Итальянская натура более солнечная, но, на самом деле, между нами больше общего. Подтверждение этому я нахожу в работе с актерами. На мой взгляд, им удается придать особое свечение итальянскому тексту, посмотреть на него по-другому. Стрелер, например, был очарован русской культурой. Первым спектаклем, который был поставлен в театре «Пикколо ди Милано» после его открытия в 1947 году стала пьеса «На дне» Горького, а последним в том же сезоне – «Слуга двух господ». Это о многом говорит.

Как вы проводили кастинг?

Я всегда обсуждаю это с Юрием Мефодьевичем, и он мне помогает с выбором. Но то же время всегда оставляет мне свободу выбора. Для меня важно встретиться с актерами, чтобы понять, какие отношения они могут создать в спектакле. В этой постановке главных героев играют Василий Бочкарев и Евгения Глушенко – это просто мечта для режиссера иметь такую пару. Они приносят на сцену весь багаж своей совместной театральной жизни совместной. Также было и в «Филумене Мартурано», где главных героев играли Юрия Соломин и Ирина Муравьева. Кроме того, многих актеров театра я уже хорошо знаю и понимаю, что и как они могут сыграть.

Италия в нашем сознании, конечно, ассоциируется с музыкой. Что будет звучать в спектакле?

Пока я ищу музыку. Но, думаю, что остановлюсь на Нино Рота. Он хорошо известен в России, писал музыку для фильмов Феллини. К тому же он написал оперу по пьесе «Неаполь – город миллионеров», я хочу использовать какие-то фрагменты из этой оперы.

В «Филумене Мартурано» практически не было декораций. Какая сценография предполагается в новом спектакле?

Я бы не хотел раскрывать все карты. Скажу только, что сценографией буду заниматься сам. Кроме того, в отличие от «Филумены» тут два важных места действия: спальня и гостиная. Оба они очень символичны. Я, думаю, мы подчеркнем театральный аспект, публика увидит маленький неаполитанский театрик, поставленный на большую сцену Малого театра. И увидит, что происходит внутри этого театрика и вокруг него.

Малый театр прочно связан с драматургией Островского. В одном из интервью Вы сказали, что хотели бы поставить Островского, сбылась ли эта мечта?

Пока этого не случилось, но, я надеюсь, что случится. Все русские авторы универсальны. Каждый режиссер мечтает поставить их, но в Италии Островского практически не ставили. Возможно, нет хороших переводов, возможно, потому что есть ощущение, что мы не смогли до конца понять его тексты. Чехова мы ставим гораздо чаще. Но мне бы хотелось поставить в Малом русского автора, возможно, может это будет Островский, возможно, Горький… Это было бы замечательно.

Анастасия Павлова, Театрон

Дорогие друзья!
Несмотря на то, что в работу театра внесены существенные коррективы и мы на некоторое время разлучены с нашим зрителем, мы продолжаем работать и готовить к выпуску спектакли. Ближайшая премьера - "Рождество в доме Купьелло" Эдуардо де Филиппо в постановке Стефано Де Лука. О ней и о других спектаклях этого режиссера в Малом театре в студии программы "Наблюдатель" рассказывает сам Стефано, народные артисты России Василий Бочкарев и Евгения Глушенко, артист Сергей Потапов. Ведущий - Андрей Максимов.

Удивительные вещи творятся в нашем театральном королевстве. Смотрю интервью одного из руководителей знаменитой театральной премии. Говорит человек: у нас экспериментальные спектакли. Есть постановка, в которой участвует один (!!!) зритель, играют и для пяти человек. Те, что играются на тридцать-сорок зрителей, будем несколько раз повторять...

Марк Анатольевич Захаров, который, как известно, малые формы не любил, сокрушался: эдак мы дойдем до спектакля в лифте... Эта гипербола оказалась весьма близка к жизни.

Поставив в своей жизни немало спектаклей как режиссер и посмотрев их в разы больше как зритель, я, знаете, что вам скажу? Самое сложное в театре - внятно, интересно и со вкусом рассказать историю. То есть сделать то, что нынче считается чуть ли не отстоем. Те, кто этого не умеют, - начинают "выпендриваться", придумывать всякие гэки, демонстрировать свою фантазию.
Вот сижу я в замечательном зале филиала Малого театра и получаю удовольствие. Понимаете, да? Не оцениваю происходящее на сцене, не разгадываю режиссерские ребусы, а просто удовольствие получаю. За чем, собственно, в театр и хожу. Показывают "Слугу двух господ" в постановке итальянского режиссера Стефано де Лука. Аншлаг. Зал хохочет, замирает в напряженные моменты, хлопает, когда на сцене торжествует любовь... Короче говоря, ведет себя так, как должен вести себя зритель на хорошем спектакле.
Спектакли Малого театра, как правило, обходят и критики и раздатели театральных премий. Потому что живем в такое время, когда, чтобы понравиться критикам и раздателям, надо ставить не хорошие, глубокие спектакли, а скандальные. Не живые люди интересны театральной общественности, а всякие придумки.

Труффальдино в спектакле играет молодой актер С. Потапов. Играет блестяще - тонко, умно, невероятно темпераментно. Премий не имеет. С положительными критическими отзывами - тоже напряженка. Зрители встают, когда он выходит на поклоны. Такие дела.
Стефано де Лука создал традиционный вроде бы спектакль, но эта традиционность и стала авангардной. Он каким-то невероятным образом соединил русский психологический театр и итальянскую комедию масок. На этом языке поставил внятную и замечательную историю Карло Гольдони. Режиссер сумел объяснить актерам необычную форму существования, и они в восторге откликнулись.

Не так уж часто увидишь среди нынешних театральных экспериментов, чтобы актерам так нравилось работать в спектакле. О. Абрамова одинаково прекрасна и в мужском костюме, и в женском платье, энергия исходит от нее такая, что взгляд оторвать невозможно. А. Коновалов превращает эпизодическую роль хозяина гостиницы в значительную и смешную, каждый его выход вызывает смех.
Хотя - и это для создателей спектакля принципиально важно - здесь никто специально зрителя не смешит. На сцене просто такие люди, они так живут забавно. Как, например, доктор Ломбарди в исполнении народного артиста России С. Еремеева - очень тонкая и смешная работа. Д. Зеничев играет старика, ни разу не переигрывая, точно и тоже очень смешно. Как и Д. Шевчук, М. Хрусталев, К. Саханенко... Прошу прощения, всех перечислить невозможно.

Рядом с экспериментом сегодня на нашей сцене царствует антрепризная комедия, в которой - не всегда, но, как правило, - актеры ходят с выпученными глазами и изо всех сил смешат зрителя. В спектакле Малого театра этого нет. Кажется, что актерам вообще все равно, как реагирует на них зритель: они просто живут ту жизнь, что сочинил для них Гольдони, организовал де Лука, в замечательно красивом мире (художник Лейла Фтейта). Живут страстно, темпераментно и с удовольствием.
Сегодняшние режиссеры очень любят переносить действие классических пьес в современность, считая, видимо, что Гоголь или Чехов сами по себе недостаточно современны, и их непременно надо поселить в современный интерьер и современные костюмы. Актеры под руководством де Лука играют комедию очень давних времен, не претендуя на внешнюю актуальность. Но мы, зрители XXI века, вдруг начинаем думать о том, что в мире этом есть любовь, верность и ревность; что, помимо политических страстей, есть еще лирические; что люди - это интересные создания, за которыми занятно и полезно наблюдать, а не только пробегать мимо них в вечной суете.

Спектакль "Слуга двух господ" - не премьерный, и, судя по переполненному залу, "сарафанное радио" доносит слух о нем. Но я вот об этом спектакле не слышал, почему-то в нашем театральном мире он негромкий. Наверное, потому, что традиционный. Традиционный классный спектакль. Увы, не это нынче находится в тренде.
Спектакль "Слуга двух господ" в нашем театральном мире негромкий. Наверное, потому, что традиционный. Традиционный классный спектакль
Если бы у меня была возможность и деньги, я бы придумал театральную премию для постановок в непопулярном нынче жанре русского психологического театра. Хотя бы для того, чтобы поддерживать спектакли, которым все-таки порой удается пробиться сквозь заслоны театрального эксперимента и выйти к зрителю.На спектакле "Слуга двух господ" я еще раз убедился в том, что в авангарде сегодняшнего театра шагает традиция, как это ни парадоксально. Театр, который берет зрителя высоким профессионализмом создателей; глубокой, даже в комедии, актерской игрой; красивой, а не просто символичной декорацией... И, главное, в центре которого находятся живые, интересные люди.

Спасибо итальянскому режиссеру и русскому театру за возвращение подлинности.

Андрей Максимов, "Российская газета", 9 февраля 2020 года

Дорогие друзья!
28 января наша труппа приступила к подготовке нового спектакля по пьесе Эдуардо де Филиппо "Рождество в доме сеньора Купьелло". В качестве режиссера приглашен Стефано де Лука, для которого это будет уже четвертая постановка в Малом театре. В спектакле заняты народные артисты России Василий Бочкарев, Евгения Глушенко, Владимир Дубровский, заслуженные артисты России Зинаида Андреева и Сергей Кагаков, артисты Ольга Абрамова, Александр Наумов, Михаил Фоменко, Максим Хрусталев, Константин Юдаев, Алексей Дубровский, Галина Микшун, Ирина Жерякова, Станислав Сошников.

Премьера назначена на 28 марта 2020 года. По традиции с напутственным словом перед постановочной командой выступил художественный руководитель Малого театра Юрий Мефодьевич Соломин. Подробности в нашем видеорепортаже.

Алла Шевелева, специально для газеты «Малый театр» (№5 (157) 2017 г.)

Дружба между итальянским режиссёром Стефано де Лука и Малым театром завязалась давно. Во время очередных гастролей его родного Piccolo Teatro di Milano (названного его основателями в честь Малого театра) в Москве, Стефано получил от Юрия Соломина предложение провести со студентами Щепкинского училища мастер-класс по комедии дель арте. Тот мастер-класс со временем вылился во «взрослый» спектакль «Влюблённые» по пьесе Карло Гольдони на сцене Малого, позднее Стефано поставил здесь «Филумену Мартурано» Эдуардо Де Филиппо с Ириной Муравьёвой и Юрием Соломиным.
В нынешнем сезоне режиссёр решился на смелый шаг – осуществить на сцене-побратиме «Слугу двух господ» – название, которое определило судьбу и его учителя Джорджо Стрелера, и Миланского театра Пикколо. Да и самого Стефано легендарный «Арлекин, или Слуга двух господ» на долгие годы взял в плен. Какое-то время он играл в спектакле роли Доктора и Панталоне, после смерти Стрелера возобновил постановку и поддерживает его по сей день. Тем не менее, де Лука не стал переносить на сцену Малого знакомый режиссёрский рисунок. Русская версия ни в коей мере не копирует театральную легенду, несмотря на то, что проникнута воспоминанием о ней.

Придумывая своего «Арлекина», Стрелер воссоздавал заново забытую традицию театра масок, он угадывал, какой она могла бы быть, а иногда и сочинял её заново. Его спектакль был построен на бесконечном количестве трюков, маленьких вставных пантомимах, которые с цирковой виртуозностью выполнял исполнитель заглавной роли.

Стефано де Лука отказался от масок, он сделал ставку на русскую театральную традицию, позволяя зрителю наслаждаться мимикой актёров и характерностью созданных ими образов. Он придумал каждому персонажу универсальные узнаваемые черты, стерев условную границу между итальянской и русской школами.
Стихия праздника, карнавала и импровизации традиционного площадного театра, кажется, помогает участникам спектакля обрести особую степень свободы. Это настроение охватывает зал, заставляя взрослых зрителей чувствовать себя детьми.

На их глазах разворачивается почти сказочная история. Случайно оказавшись в одной и той же гостинице двое возлюбленных-беглецов. Беатриче и Флориндо, скрывающие свои настоящие имена, нанимают одного и того же слугу Труффальдино – сбежавшего в богатую Венецию из нищего Бергамо. Прислуживая сразу двум господам, этот плут устраивает весёлую неразбериху, из-за которой едва не расстраиваются две свадьбы, а убитые горем влюблённые чуть не лишают себя жизни. В итоге все недоразумения разрешаются и в конце весёлой комедии главный герой обретает своё счастье.

В пьесе Гольдони, наследующей традицию площадного театра, есть две пары влюблённых, пара слуг, пара благородных отцов и хозяин гостиницы Бригелла. За каждой «маской» скрывается узнаваемый типаж. Гораздо больше режиссёра интересуют социальные маски, которые примеряют на себя герои, де Лука предлагает нам посмеяться над стремлением человека казаться не тем, кто он есть на самом деле. Здесь все играют роли, начиная с притворяющейся мужчиной Беатриче (Ольга Абрамова), до самого Труффальдино.

Вот Сильвио – в точном исполнении Константина Юдаева – восторженный, пылкий и, увы, трусливый юноша, постоянно демонстрирующий свою мнимую доблесть, то теряя шпагу, то проигрывая на дуэли переодетой в мужское платье девушке. Его сердце принадлежит капризной красотке Клариче, которая, благодаря тонкой игре Аполлинарии Муравьёвой, из скучной «голубой» героини превращается в капризную, своенравную особу, скрывающую за благовоспитанностью необузданное желание завоёвывать мужские сердца и повелевать.

Оставшись наедине с внезапно воскресшим женихом (на деле – переодетой в одежду брата Беатриче), она хоть и ведёт себя подчёркнуто холодно, но исподволь с любопытством наблюдает за потенциальным новым поклонником, любуясь силами своих женских чар. В постановке де Луки несколько схематичные персонажи пьесы Гольдони обретают плоть и кровь, а внешняя выразительность актёров Малого театра становится разнообразней и насыщенней – пластика каждого героя напоминает танец, где так важны выразительность и чувство ритма. Крупными мазками написан Дмитрием Зеничевым портрет венецианского купца Панталоне Деи Бизоньози. В этой роли не по возрасту молодой актёр предстаёт воплощённой старостью с её осмотрительностью, бережливостью, подагрой, близорукостью и шарканьем больных ног.

Из крошечной роли Бригеллы – хозяина гостиницы – Алексей Коновалов умудряется сделать блистательный бенефис. Словно рождённый для комедии дель арте актёр по крупицам создаёт образ своего героя. Бригелла любит деньги (как он очаровательно выуживает монетки из своей знакомой по Турину Беатриче, которую, разумеется, узнал), он любит порядок (между делом не забудет смахнуть пыль с перил своей гостиницы), наконец, он очень любопытен, потому его симпатичное лицо то и дело мелькает в окошках крошечного здания.

На долю Сергея Потапова – Труффальдино выпала самая тяжёлая доля – он носится по сцене как шаровая молния, делает сальто через голову, жонглирует, повторяет сложнейший танец Константина Райкина из фильма «Труффальдино из Бергамо», мастерски справляется с фирменными итальянскими лацци – шутливыми сценками, где требуется особая сноровка. Кажется, и поворотный круг приходит в движение от энергии, с которой мчится на протяжении всего действия его неутомимый герой. Ему единственному дозволено перешагнуть границу комнаты со стороны рампы и вновь покинуть её, то и дело поддерживая диалог со зрительным залом. Тогда как его партнёры скорее напоминают фарфоровые фигурки в музыкальной шкатулке или кукол, послушно действующих в руках кукловода. Произнося в самом начале спектакля монолог «Всему, что я знаю, меня научили мои учителя: жизнь и театр», – Труффальдино акцентирует наше внимание на ключевой теме постановки – сценической магии, рождающейся и умирающей здесь и сейчас, пока бьётся наше сердце.

«Слуга двух господ» воспевает саму жизнь, но в тоже время констатирует её быстротечность. Безмятежность забавного сюжета то и дело ненавязчиво сменяет светлая грусть. Своеобразным посвящением ушедшим учителям и любимым людям вдруг звучит монолог одинокого старика Панталоне, перенесшегося в мыслях в прошлое. Эта же грусть вкрадывается в душу, когда звучит хрустальная музыка скрипичного оркестра, весь спектакль присутствовавшего на сцене, и сквозь пелену прозрачного занавеса на зрителей печально взирают загадочные безликие силуэты.

Алла Шевелёва

Изначально сюжет комедии Гольдони строится на недоразумении, вызванном влюбленными туринцами Беатриче (Ольга Абрамова) и Флориндо (Максим Хрусталев). Убив на дуэли брата Беатриче, Флориндо скрывается. Переодевшись в одежду брата, Беатриче отправляется на поиски возлюбленного. Оказавшись в Венеции, герои нанимают одного и того же слугу Труффальдино (Сергей Потапов). Прислуживая сразу двум хозяевам, озорник устраивает забавную путаницу, из-за которой чуть не расстраиваются сразу две свадьбы. Но счастливый случай расставляет все по местам. «Слуга двух господ» – третья постановка Стефано де Луки в Малом театре. Ученик великого Джорджо Стрелера, режиссер миланского Малого театра (Piccolo Teatro di Milano) успел полюбиться не только российской публике, но и артистам, которые всегда с азартом включаются в предложенную режиссером игру.

В новой постановке де Лука соединяет итальянскую традицию площадного условного театра с русской школой переживания и добивается неожиданного результата. Воздух исторической сцены насыщается стихией карнавала, импровизации и свободы. В то же время наивные и чуть схематичные образы пьесы благодаря психологической оправданности обретают плоть и кровь.

Используя опыт своего учителя, когда-то соединившего commedia dell’arte с брехтовским отстранением, де Лука дает участникам спектакля свободу для маневра. Каждый из них, самозабвенно играя роль, время от времени словно смотрит на своего персонажа со стороны. Вместе с художником Лейлой Фтейта режиссер прибегает к приему «театра в театре», помещая героев в небольшую сценическую коробку, вписанную в просторную сцену. На залитом солнцем огромном планшете построена венецианская улочка с крутыми лестницами и высоким береговым гранитом, за которым плещется вода (ее дорисовывает наше воображение). Выясняющие отношения персонажи время от времени напоминают искусно выполненных марионеток в руках площадного кукловода.

Надо сказать, что присутствие этого«кукловода» постоянно ощущается в спектакле. Он, как и положено, кроется в деталях – хрустальной музыке Вивальди, светлой грусти, окутывающей сцену во время монолога старика, который оплакивает ушедшую юность, и в застывшей маске неизвестного, пристально вглядывающегося в зрительный зал в прологе.

Алла Шевелева, «Театральная афиша», март 2017 года

Режиссер из Милана Стефано де Лука поставил на сцене Малого театра «Слугу двух господ» — самую известную комедию Карло Гольдони. В феврале исполняется 310 лет со дня рождения драматурга.

Сам Стефано де Лука — давний знакомец «дома Островского», здесь он поставил два спектакля: «Влюбленных» того же Гольдони и «Филумену Мартурано» Эдуардо де Филиппо. Де Лука — ученик и продолжатель великого Джорджо Стрелера, хранитель его шедевра «Арлекин — слуга двух господ» в миланском «Пикколо театро». Знаменитый на весь мир сценический образец в стиле итальянской комедии дель арте. В аутентичном варианте каждый персонаж — маска, и ее образная суть включает гротесковую внешность, заданные пантомимные ходы, пластические рисунки и характер как амплуа.

Наш театр масками увлечен давно. Но если очарованным ими Мейерхольду, Таирову, Вахтангову они помогали уходить от жизнеподобия, создавать поэтический, неуловимый и таинственный мир сценических метафор — каждому свой, то де Лука выбирает обратный ход, скрещивая условность итальянской площадной комедии с реализмом русского классического театра. Смешение эстетических кодов происходит достаточно смятенно и кажется несколько наивным. Трудно поверить, что на родине режиссер осуществляет альтернативные постановки, где с дотошностью психоаналитика препарирует проблемы насилия, — так все мило и гладко на московских подмостках. Лука, конечно, не хотел реконструировать стрелеровский спектакль, но и освободиться от него не смог. То и дело прорываются специфичные итальянские лаццо, цитатами звучат отдельные сочные гэги, сцены, где эхом произносится имя одного из героев или запечатывается хлебным мякишем письмо, — умиляют.

Сюжет незамысловат, да и известен. Нищий Труффальдино, приехавший из родного Бергамо, нанимается служить сразу двум синьорам: Федерико и Флориндо. На самом деле первый — переодетая Беатриче, второй — ее возлюбленный. Они ищут друг друга, живут в одной гостинице, но по воле судьбы до поры до времени не встречаются. Есть еще две пары: Клариче и Сильвио, сам Труффальдино и Смеральдина. Лихорадочная кутерьма ситуаций чуть не расстраивает счастливую биографию каждого из дуэтов, но в итоге по законам комедии все заканчивается радостно.

На сцене — Венеция XVIII века. Арки, лестницы, мостики, переходы, обнявшиеся по-братски домики с резными окошками и балкончиками (художник-постановщик Лейла Фтейта). Город карнавалов необыкновенно красив, когда поворотный круг открывает объемную панораму узеньких улочек и двориков — в дымке, при свечах, в нежно-палевом освещении. Под лучами же яркого солнца «жемчужина Адриатики» коробит грубовато сколоченной фанерой. Все уровни декораций — функциональны, и действие занимает собой все пространство. На одном из балконов — исполняют мелодии Антонио Вивальди в переложении Эдуарда Глейзера для струнного ансамбля. Сохраненный Малым театром оркестр, еще недавно казавшийся художественным анахронизмом, от спектакля к спектаклю отстаивает свое историческое реноме. Жива и такая традиция одного из старейших театров России, как уважение к тексту: за основу взят ставший уже классикой перевод Алексея Дживелегова. С оглядкой на старину одели героев: сюртуки, мундиры, кюлоты — у кавалеров, корсажи с глубоким вырезом, длинные платья, фижмы — у дам. Парики, шпаги, треуголки, колпаки — образцы наивной и грациозной моды галантного века с присущими ей аксессуарами молодежи Малого пришлись впору. Играют так, как заведено здесь, кажется, раз и навсегда — «по-старому»: серьезно, ответственно, с прилежанием. Искрометное приключение, закрученное пройдохой Труффальдино (он же — Арлекин), то и дело пытаются проверить законами психологической достоверности. Создается впечатление, что многое придумали сами исполнители. Подчас непрочный режиссерский каркас «заваливается» под напором чувств и эмоций артистов. Маски теряют шутовскую однозначность (Труффальдино — плутоватый слуга, устраивающий судьбу господ; Смеральдина — находчивая служанка; Панталоне — скупой купец; Доктор — старик-псевдоученый; Бригелла — умный и хитрый слуга etc.) и обрастают подробностями психологического театра.

Труффальдино в исполнении талантливого Сергея Потапова прибыл в Венецию Малого театра, похоже, не из Бергамо, а из русской старины. Русопятый Иванушка-дурачок, скоморох — шутник и фокусник. Российское фольклорное начало только заявлено, и весьма поверхностно, а было бы интересно проследить, как герой из славянских волшебных сказок, привыкший к общению с бабами-ягами, змеями горынычами да жар-птицами, почувствует себя в предлагаемых обстоятельствах итальянской пьесы. Прыгучий, энергичный, ловкий Потапов с гуттаперчевой пластикой и природным обаянием мог бы с блеском повести интригу по новым руслам, а кокетливая Смеральдина (Карина Саханенко) сумела бы прикинуться Марьей Моревной или Василисой Премудрой.

Но в сыром и, похоже, спешно скроенном спектакле новый путь лишь декларируется. Из итальянской культуры пожаловали на сцену на Ордынке три маски. Хозяин гостиницы Бригелла — ловкий и услужливый — в исполнении Алексея Коновалова необыкновенно забавен повадками провинциального премьера, желающего рассмешить почтенную публику. Пышнотелый Доктор Сергея Еремеева — обманутый старик, с комичной многозначительностью произносит мудрые изречения, приговаривая: «Учите латынь». Скуповатый купец Панталоне представлен остроумным Дмитрием Зеничевым старичком изящной комплекции, жертвой недугов — с больными зубами, со сраженной артритом спиной и хворыми ногами. Репризы знатных аферистов и балагуров, которые вдоволь резвятся и дурачатся, зал неизменно провожает аплодисментами.

По законам жанра в веселый карнавал врываются две дамы и их избранники, лишенные масок. Особенно хороша капризная Клариче — Аполлинария Муравьева играет с тонким юмором, вниманием к деталям и фабульным поворотам. Ее возлюбленный Сильвио (Константин Юдаев) — задиристый петух, пылкий и бравурный, но незадачливый защитник чести. Флориндо Максима Хрусталева — более монументален и серьезен, чем того требует веселая чехарда сюжета. Сложная роль досталась Ольге Абрамовой, давно уже возведенной в труппе в ранг «героини». Она уверенно чувствует себя в мужском костюме, не теряя озорного куража и природной стати. Итальянский режиссер признался в любви русскому театру, но скрыть того, что наши традиции ему непонятны, не смог. Хорошо, что исполнители изящно подставили плечо премьере, сохранив праздничный дух от комедии дель арте и добавив лирических переживаний от русской актерской школы. В результате получился спектакль, о каком заправские театралы говорят: афиши не испортит, но и славы не прибавит.

Елена ФЕДОРЕНКО, "Культура", 01.02.2017

Стефано де Лука называет Малый своим вторым театральным домом. И Малый отвечает взаимностью, приглашая итальянца на новые постановки. В декабре тут выйдет его третий спектакль – комедия Карло Гольдони «Слуга двух господ». О том, как развивались отношения итальянского режиссёра и русского театра, о сходствах и различиях двух культур и о великом Джорджо Стрелере Стефано рассказал в интервью газете «Малый театр».

– Расскажи немного о своём театральном образовании и знаменитом учителе.

– Мне очень повезло. Я начал своё образование в 1987 году в театральной школе при театре «Пикколо», которым руководил известный режиссёр Джорджо Стрелер. Он основал школу в 1987 году, и я попал в первый набор. Последующие после трёх лет обучения годы я работал не только как актёр, но и был помощником режиссёра. Из всего курса я единственный получил уникальную возможность следить за режиссёрской работой Стрелера и работой с актёрами. Я видел много спектаклей, совершенно разных: Гольдони, Пиранделло, Брехта, Мариво и Де Филиппо. В те годы благодаря Союзу театров Европы, который основал Стрелер, у меня была возможность встречаться с великими театральными мастерами, например, с Питером Бруком. Я месяц провёл в Малом драматическом театре в Санкт-Петербурге у Льва Додина, работал с другим русским режиссёром, творчество которого меня очень интересовало – Анатолием Васильевым.

Завершилось моё образование только через десять лет, в 1997 году, когда умер Стрелер. Но с тех пор многое сильно изменилось – общество и отношение к театру. Изменилось то, как учат у нас молодых актёров сейчас, когда этих великих людей уже нет. И поэтому я стараюсь выкладываться на сто процентов, чтобы передать молодым знания, которые я приобрёл за то десятилетие, такое короткое и неуловимое.

– Каким образом ты передаешь свои знания сейчас?
– Я работаю как режиссёр. И мне не так просто быть педагогом и преподавать, например, целый год. Но я стараюсь организовывать мастерклассы, пусть и краткосрочные, но на них должно быть достаточно времени, чтобы подробно изучить предмет. Есть проблема в преподавании актёрского мастерства в
Италии – очень часто учат те, кто не смог заняться ничем другим. А преподавание – это основа театра.

– Как судьба привела тебя в Малый театр?

– Малый театр и Москва стали для меня второй театральной родиной, вторым театральным домом. И вот когда в нашей долгой истории в 7 лет мне предложили поставить третий спектакль, я назвал «Слугу двух господ» Гольдони. И тут есть очень важная связь. «Слуга двух господ» – это был первый текст, с которым мы стали работать, придя в школу Стрелера. Прослеживается такая цепочка: в 1947 году Стрелер впервые поставил «Арлекина», через 40 лет в 1987 году открылась его театральная школа, и он заставил нас опять учить эту пьесу. Прошло ещё 30 лет (сейчас почти 2017 год), я в России, и снова возвращаюсь к этому произведению. Для меня это диалог с моим учителем, который никогда не прекращается.

– Почему ты решил делать столь знаковую для тебя пьесу с русскими, а не итальянскими актёрами?

– Именно потому, что у русских актёров другой способ жизни на сцене, эта работа интересна для меня. Я занимаюсь «Арлекином» в «Пикколо» уже много лет, знаю его наизусть. За эти годы у меня появилось желание посмотреть на него с другой точки зрения – без масок. Мы обнажаем историю. Я хочу с русскими актёрами построить характеры, немного более сложные, чем маски, более реалистичные, но всегда остающиеся в рамках комедии, чтобы у них было больше внутренней правды. Это, конечно же, вызов. У нас есть отличия между культурами, мы по-разному используем жесты, пространство, характеризуем персонажей. Но именно поэтому работа становится такой интересной. Я надеюсь, что спектакль будет комбинацией двух театральных традиций – русской и итальянской. Очень важная деталь: маски говорят на разных диалектах. Труффальдино и Бригелла из Бергамо, Панталоне – венецианец, Доктор – из Болоньи. Служанка из Тосканы. Влюблённые говорят на классическом итальянском. И эта смесь – основная особенность текста, при переводе спектакль теряет лингвистическое богатство. И я задумался над тем, как я могу передать это лингвистическое разнообразие на русском языке. Труффальдино, который в нашей традиции носит костюм с цветными заплатками – это персонаж с множеством личин. Он станет актёром, который меняется для того, чтобы служить сразу двум хозяевам. С одним он будет говорить с акцентом одной части России, с другим – другой части. А обращаясь к зрителю – без акцентов. Ведь великий русский язык тоже состоит из разных диалектов. Когда он будет говорить со Смеральдиной, поскольку Труффальдино влюблён и хочет её поразить, он будет немного «косить» под итальянца. Труффальдино – некий символ театра. Несмотря на все трудности жизни, он хочет продолжать играть и преодолевать преграды. В Италии эту пьесу до сих пор играют на диалектах – тут не только лингвистический акцент, а, скорее, музыкально-ритмический. Даже если ты не точно понимаешь слова, то, благодаря жестам и мимике, можешь понять, что говорит герой.

– В чём для тебя основное отличие русских и итальянских актёров?

– У итальянских актёров всегда есть некая ирония по отношению к персонажу. Мы смотрим на него немного со стороны. В этом есть лёгкость в хорошем смысле слова. А русские артисты полностью погружаются в персонажа. И это очень интересно. Я всегда хотел свести эти традиции вместе. У итальянского театра есть лёгкость, а у русского – душа и традиции психологической театральной школы.

– Расскажи о своей команде – художнице Лейле Фтейта и художнике по свету Клаудио де Паче.

– Мы знаем друг друга очень много лет. Лейла и Клаудио тоже из театра «Пикколо», и поэтому с ними очень легко работать. У нас общие ориентиры, мы понимаем друг друга практически без слов. Клаудио сделал свет для «Пиноккио» – моего первого спектакля в 1995, кажется, году. Так что мы работаем уже как родные люди. Декорации спектакля «Филумена Мартурано», например, комната в квартире Доменико – свой маленький мир. Там есть некоторые отсылки к театру. Это должно быть заметно для зрителей, но не бросаться в глаза, а по ощущениям напоминать театр. Арка, стулья, люстра – с одной стороны, реальный мир, но и очень театральный. Сценография реалистична, но мы решили сделать её в более абстрактном пространстве. Там есть стол, который символизирует центр дома, и за ним происходят самые важные события. Над столом висит хрустальная люстра. По бокам в полумраке видны ещё две комнаты – кабинет Доменико и спальня Филумены. Или вот «Влюблённые». Благодаря тому, что произведение берёт своё начало в комедии дель арте, мы играли в практически пустом пространстве, на сцене из мебели – всего несколько стульев. Это наследие того театра, в котором не было необходимости в сложных интерьерах. Всё основывается на взаимоотношениях персонажей и особом использовании сценического пространства. Ну, и наша последняя на данный момент совместная работа – «Слуга двух господ». Идея была создать на сцене маленькую Венецию, но не ту, которую мы привыкли видеть на открытках. Улица, гостиница, дом Панталоне соединены вместе в одну конструкцию, которая будет поворачиваться, и в каждой её части видна своя жизнь. И есть единственная музыкальная тема «Безумие» Вивальди, она длится 9 минут. Простая мелодия, которая повторяется сотней разных способов, в разных оркестровках. Я надеюсь, что у меня получится создать спектакль, музыкальность которого будет ощутима даже в актёрской игре.

– Как у тебя складываются отношения с русской драматургией? Стал ли ты лучше понимать её после знакомства с Россией?

– Когда я был маленький, мой папа рассказывал мне историю мастера и Маргариты, князя Мышкина. У нас дома были все книги Достоевского. Так что с раннего детства, благодаря любви моего отца к русской литературе, я знал эти истории, и они вызывали невероятное любопытство. Когда я подрос, стал больше читать, в том числе тех авторов, которых мы знаем в Италии, главным образом Чехова. Вот в Германии я сделал спектакль «Три сестры», а в Румынии – инсценировку «Белых ночей» Достоевского. Но поставить русского автора в Италии у меня ещё не было возможности. Конечно, сейчас знания о России влияют на меня. Я понимаю этих авторов намного лучше. Хотелось бы поставить русского автора и с русскими актёрами, и в России, и в Италии. Всегда интересен отличный взгляд на привычные вещи. Видение итальянского режиссёра может показать другую перспективу и иную точку зрения на русского автора. Я думаю, что у нас общие корни, но, скажем так, разные дороги. Как два дерева, которые растут в одной земле. Я маленькое деревце, а Малый – огромное. Они растут рядом, и где-то наверху, когда ветер колышет деревья, их кроны соприкасаются.

Беседовала Дарья Антонова

Открытие исторической сцены дополнили новым «Слугой двух господ».

Нынешняя неделя для Малого театра – знаковая. На Театральной площади состоялось открытие исторической сцены после реконструкции. Руководство решило осторожно возвращать репертуар в родной дом, отчего пока здесь сыграли только один спектакль – «Горе от ума». И до Нового года покажут на Основной сцене спектакли еще лишь пару раз. Поэтому вторым событием недели для театра стала премьера на сцене на Большой Ордынке. «Слугу двух господ» поставил итальянец Стефано де Лука, режиссер из «Пикколо театро ди Милано».

В филиале Малого театра, очень скромном по московским меркам в том, как принимаются зрители (как все скапливаются в фойе, как не пускают в зал до начала спектакля), хочется тоже обустроить пространство по-новому, с толком. Но вот наконец гаснет свет, и треволнения уходят на второй план. Все внимание – на сцену, где сквозь дымчатую завесу проглядывают огоньки свечей. На авансцену выбегает Труффальдино и принимается балагурить по-итальянски, однако, заметив, что публика ни гугу, бросает затею. Именно он заведет представление, словно откроет старинную шкатулку с ожившей итальянской акварелью.

Неустаревающая комедия Гольдони в Малом в первый день премьеры началась с чрезвычайной повестки дня. По сюжету старик Панталоне рассказывает своему будущему зятю Сильвио, что не видеть бы ему женитьбы на прекрасной Клариче как своих ушей, «когда б сеньор Распони в Турине не скончался». Это фонетическое созвучие на следующий день после убийства российского посла в Турции повисает особым напряжением в зрительном зале и будет с нажимом повторено актерами еще раз. Но уже через такт-другой все страшное забыто и начинается затейливая кутерьма. В итальянском спектакле Малого совсем нет того, что часто встречается на русской сцене в комедии дель-арте. Жирных гэгов, предельного заострения характера, стремления во что бы то ни стало расшевелить зрителя. Отчего правда прямые реплики в зал тут наименее выигрышны. Зато соблюдена многоуровневая комбинация из игровой комедии, лирики и даже пародии на душещипательную мелодраму и итальянскую оперу. И прозаический перевод Алексея Дживелегова середины прошлого века в этом смысле открывает простор – комедия стряхивает всю архаику.

Режиссер вслед за драматургом деликатно раскладывает всех на типажи – ненавязчиво, без давления. Поэтому хрестоматийные черточки характеров здесь тоньше и не только комичны, но в первую очередь обаятельны. Скуповатый подагрик Панталоне (Дмитрий Зеничев) очарователен в своей миниатюрности и душевной аккуратности на фоне дородного доктора (Сергей Еремеев), его фраза на рефрене «Учите латынь!» становится забавным афоризмом. Их дуэт блистателен, после каждой репризы зал провожает актеров аплодисментами. Смазливый трусишка Сильвио (Константин Юдаев) дает фору статному «рыцарю без страха и упрека» Флориндо (Максим Хрусталёв), приехавшему за своей возлюбленной Беатриче. Ольга Абрамова с этой сложной ролью-перевоплощением справляется запросто и свежо, хоть и бравирует мужскими ухватками «под маской» сеньора, приправленными режиссером изрядной долей эротизма, но добавляет в них женского изящества и создает образ сильной, независимой женщины с мужской волей. Особенной душкой выступает Бригелла, хозяин гостиницы, с улыбкой неизменного удовольствия от жизни на лице. Алексей Коновалов играет его прямо-таки аппетитно, купаясь в роли. А вот Труффальдино, который является двигателем интриги, как-то теряется на фоне партнеров и весь первый акт не может дожать свою линию, иногда, кажется, просто из-за собственной психофизики. Сергей Потапов больше похож в этой роли на эдакого русского увальня Ивана-дурачка или Емелю с печки, чем на ловкого вруна Труффальдино из Бергамо. Тут мог подкачать и режиссерский кастинг, но во втором акте актер даже расходится и заканчивает уже в мажоре. Возможно, момент равновесия и долгой раскачки еще найдется в рабочем процессе. Этот же премьерный эффект пока мешает ожить и постановочным трюкам – площадные шутки, самая соль комедии дель-арте, пока слишком наигранны, и в целом – импровизации мало.

На сцене – венецианский квартал с «вырезанными» павильонами комнат и анфиладами балкончиков на фоне в пастельных тонах – солнечного итальянского утра, а после антракта - светло-голубого вечера (художник-постановщик Лейла Фтейта). Монохромные световые заливки (художник по свету Клаудио Депаче) вместе с аутентичными сюртуками и платьями на актерах сдержанных, приятных глазу цветов создают ностальгическую атмосферу века париков, шпаг, гондол, плавно покачивающихся на волнах залива. Наполненность и грацию, настроение, то печально-меланхоличное, то игривое, привносит скрипичная музыка итальянца Антонио Вивальди, который в аранжировке современного композитора Эдуарда Глейзера для камерного состава звучит так тонко, что хочется слушать и слушать. Музыкантов уютно разместили на втором этаже, откуда те с любопытством наблюдают за хитросплетениями судеб персонажей. И когда они взмахивают смычками, поворотный круг движется, увлекая за собой венецианский особняк, а огоньки свеч подрагивают, – тогда-то мысленно и переносишься на узкие мощеные улочки, почти чувствуешь в сценическом воздухе соленый ветер с моря. Поэтическое созвучие итальянцев, режиссера и художниц в этом трио создателей делает спектакль эфирным и романтичным. Слова о весах радости и горя в жизни, которые роняют герои, Стефано де Лука делает главным барометром спектакля. И благополучный финал, где каждый обретает друга сердца, венчает историю, в которой нет таких трудностей, которые были бы неразрешимы на пути к человеческому счастью.

Елизавета Авдошина, «Независимая газета», 22 декабря 2016 года

Ведущая – Нара Ширалиева

Телеканал «Культура», 20 декабря 2016 года

В филиале Малого театра на Ордынке прошла премьера, пожалуй, самой известной комедии Карло Гольдони «Слуга двух господ». Режиссером спектакля выступил Стефано де Лука, уже поставивший в Малом «Влюбленных» того же Гольдони, и «Филумену Мартурано» Эдуардо де Филиппо. Ученик Джорджо Стрелера, Стефано де Лука много лет поддерживает в репертуаре театра Пикколо его шедевр «Арлекин - слуга двух господ» и неоднократно привозил его в Россию. Как чувствуют себя на сцене русского психологического театра герои итальянской комедии масок – теперь могут оценить московские зрители. Сообщает Ольга Енина.

«Слуга двух господ» Стефано де Луки – смешение не только языков, но и культур. В Труффальдино можно узнать и персонажей русского фольклора. Это произведение Гольдони - особенное для итальянского режиссёра. Пьесу ставил его учитель Джорджо Стрелер.

«Это было в 47-м году. В пьесе говорится о маленьком человеке, который преодолевает на своём пути множество трудностей. Я думаю, что для русской публики удивительной будет вот эта встреча двух великих традиций - итальянского и русского театра», - убежден режиссер-постановщик Стефано де Лука.

Воспитанник миланского Пиколло-театро Стефано де Лука в России - частый гость. В Малом классические итальянские пьесы ставит уже в третий раз. На сцене команда де Луки соорудила миниатюрную Венецию.

На актёрах - костюмы венецианской моды XVIII века. Их и декорации изготовили в мастерских Малого театра, говорят, зарубежные художники были удивлены, найдя в России итальянские ткани, соответствующие той эпохе. Этот тандем – итальянская команда и русская - создал на сцене такой живой и яркий комичный мир.