Сегодня, 6 октября – день рождения народной артистки России Алефтины Евдокимовой.

Поздравляем Алефтину Николаевну с днём рожденья и от всей души желаем ей крепкого здоровья, счастья и новых творческих свершений!

Сегодня, 6 октября – день рождения народной артистки России Алефтины Евдокимовой. Умение глубоко проникать в сущность характеров, яркий темперамент и драматический талант позволили Алефтине Николаевне сыграть на сцене Малого театра самые трудные роли классического репертуара, среди которых Амалия («Разбойники»), Наташа («Униженные и оскорблённые»), Клавдия («Фальшивая монета»), Лаура («Отец»), Алиса Польди («Мой любимый клоун»), графиня Империали («Заговор Фиеско в Генуе»), Абигайль («Стакан воды»), Домна Пантелеевна («Таланты и поклонники»), Регина («Привидения»), Александра Фёдоровна («И Аз воздам») и многие, многие другие. Служение искусству Малого театра Алефтина Евдокимова сочетает с работой в кино. Она снималась в фильмах «Нежный возраст», «Версия полковника Зорина», «Продлись, продлись, очарованье», «Серебряный тренер», «Курьер», «Полынь – трава горькая» и других.
Актриса наделена богатым творческим потенциалом, она всегда находится в работе, в творческом поиске. И сегодня она с большим успехом создаёт на сцене Малого театра такие разноплановые образы, как госпожа Простакова («Недоросль»), Чебоксарова («Бешеные деньги») и госпожа Миллер («Коварство и любовь»). Сейчас она репетирует роль Гермины в спектакле «Этот старый добрый оркестр» по Иржи Губачу.
Поздравляем народную артистку России Алефтину Николаевну Евдокимову с днём рожденья и от всей души желаем ей крепкого здоровья, счастья и новых творческих свершений!

В Малом театре пьют прямо на сцене

Артист Малого театра Валерий Баринов больше известен пензякам по фильмам и телесериалам.

В Малом театре пьют прямо на сцене

Артист Малого театра Валерий Баринов больше известен пензякам по фильмам и телесериалам. Несмотря на то, что артист снялся более чем в сотне картин, зрителям он запомнился в ролях злодеев. А после сериала «Петербургские тайны», где Баринов сыграл до безобразия противного управляющего Хлебонасущенского, популярность его возросла неимоверно.

Совет Высоцкого
На минувшей неделе известный артист встречался с театральной молодежью Пензы. С руководителем студии «Росток» Еленой Ивановой столичного актера связывает давняя дружба. Когда-то Валерий Баринов занимался в театральном кружке при Орловском драмтеатре. Руководил студией отец Елены Валентиновны, главный режиссер Орловского драматического театра Валентин Иванов. Перед смертью он благословил молодого Баринова на учебу в Москве. На вступительных экзаменах в школу-студию МХАТ провинциальный паренек читал отрывок из «Поднятой целины».
- Я так орал и махал руками, играя Давыдова! - вспоминал артист. - За моим выступлением наблюдал Владимир Высоцкий. Он сказал мне: «Тебя во МХАТ не примут. Но ты не сдавайся, ори дальше!»

Признание
- Слава - такая змея, которая вползает в душу незаметно и лишает артиста самого главного - профессионализма, - откровенничал Баринов. - Слава Богу, известность пришла ко мне к сорока годам, и я отношусь к своей популярности как к великой ответственности.
По собственному признанию Валерия Александровича, он страстный болельщик футбольной команды «Локомотив», член правления клуба. Не раз он вместе с любимыми игроками ездил за рубеж. Однажды, оказавшись в австрийском городке Инсбруке, Баринов наслаждался жизнью: «Никто не окликает, не показывает пальцем. Я купил себе бутылку пива, огромный хот-дог и отправился гулять по городу. И вдруг слышу крики российских болельщиков: «Ба-ри-нов! «Ло-ко-мо-тив!»
Как-то в Екатеринбурге на съемках фильма Баринов вместе с артисткой Светланой Рябовой обедали в ресторане. Мужчина за соседним столиком усердно ему кивал и подмигивал, а потом, улучив момент, подсел за столик. «Ты что, меня не узнаешь? Я Жора!» – «Простите, что-то не припомню», - ответил артист. «Ну как же, я тебя охранял, когда ты на зоне сидел! Мы же так дружили!» Рябова вмешалась: «Вы путаете, это артист...» – «Во-во, - поддержал собеседник, - и кликуха у тебя была - Артист!»
Дни, когда 13-е число совпадает с пятницей, как правило, были для Валерия Александровича несчастливыми. В пятницу, 13-го ноября 1998 года, в театре шел спектакль «Бешеные деньги», который открывал Баринов. Он выехал из дома за 2,5 часа до спектакля.
- Ехать - минут 20, - вспоминал артист. - Однако неожиданно в Москве выпал снег. Да такой, что движение было парализовано. Я попал в пробку и не мог даже открыть дверь. Начал биться в стекла, кричать: «Помогите, у меня спектакль срывается!» Через окно перелез в соседний автомобиль и только так вырвался из «плена». Три километра до метро я, задыхаясь, проделал бегом. Опоздав на час, я был уверен: спектакль отменили. Но зал был полон. Меня быстро переодели, загримировали, накапали валерьянки... Когда я вышел на сцену, зал взорвался аплодисментами. А первая фраза роли, которую я произнес, вызвала гомерический хохот: «Ах, господа, какую я сегодня кулебяку ел!»

Артисты и спиртное
Не секрет, что водка сгубила не один талант. Баринов открыл начинающим актерам свой секрет. До 25 лет он не попробовал ни капли спиртного, как бы его ни соблазняли. Валерий Александрович слыл трезвенником, даже будучи студентом, когда жил в легендарной общаге на Трифоновке, где пили все. Возможно, такое позднее «начало» обусловило равнодушие к алкоголю. Однако в спектакле «Корсиканка» он использует настоящий коньяк.
- Раньше в серебряные рюмки нам наливали простую воду, - рассказал Баринов. - Как-то я сказал: ребята, вы хотя бы чай наливайте. Но актриса Евгения Глушенко решила меня разыграть. Беру рюмку и чувствую: коньяк. Это был уже финал спектакля. Я выпил, и сразу стало так легко! Усталые связки раскрылись, голос «пошел». С тех пор я в финале «Корсиканки» всегда выпиваю 30 граммов коньяка.
Как-то артисты Малого театра давали благотворительный спектакль для пенсионеров. Баринов вышел на сцену, держа рюмку коньяка. В первом ряду одна старушка громко заявила соседке, тоже пенсионерке: «Водкой пахнет!». «Чего?» - не поняла та. «Водкой пахнет!» - уже громче произнесла бабушка. «Чем-чем?» - вновь не расслышала другая. И в третий раз старушка гаркнула на весь зал: «Водкой!» Баринов не выдержал: «Коньяком, бабушки, коньяком!»

Дети
Сыну Баринова Егору 27 лет. Он пошел по стопам отца и также играет в Малом театре. Дочке Саше - 11.
- Я пресек ее намерения стать артисткой, - признался отец. - Она прекрасно владеет словом. Если моя стихия - устный рассказ, то она очень точно выражает эмоции письменно. Как-то я был на съемках, а она болела и не ходила в школу. Я ее успокаивал: «Ничего, Саша, вот поправишься, пойдешь в школу». А она радостно посылала мне сообщения на пейджер: «Болею! Болею!» И как-то утром - дзинь-дзинь, пришло сообщение: «Ура - не ура, но я в школе...»
Кстати, за три часа, пока длилась встреча, Саша прислала несколько сообщений.

Ольга Кузьмина

P. S. На недавнем фестивале в Санкт-Петербурге «Виват, кино России!» народный артист России Валерий Баринов получил приз «Немеркнущая зрительская любовь».

АЛЕКСАНДР ВЕРШИНИН: «От реальности не убежишь, даже если захочешь»

Однажды Татьяна Пельтцер, взглянув на дежурного пожарного в «Лейкоме», сказала: «С такой внешностью, молодой человек, в театре нужно работать актером или главным администратором». Слова великой актрисы оказались пророческими. Александр Вершинин сейчас — один из ведущих молодых артистов Малого театра.

Прыжок в нечто

АЛЕКСАНДР ВЕРШИНИН: «От реальности не убежишь, даже если захочешь»

Однажды Татьяна Пельтцер, взглянув на дежурного пожарного в «Лейкоме», сказала: «С такой внешностью, молодой человек, в театре нужно работать актером или главным администратором». Слова великой актрисы оказались пророческими. Александр Вершинин сейчас — один из ведущих молодых артистов Малого театра.

Александр Вершинин. В 1992 г. закончил училище им. Щепкина и был принят в труппу Малого театра. Работы в театре: «Воскресение» (Нехлюдов), «Князь Серебряный» (Князь Серебряный и Федька Басманов), «Тайны мадридского двора» (Анри), «Волки и овцы» (Горецкий), «Горе от ума» (Молчалин), «На всякого мудреца довольно простоты» (Глумов) и др. Роли в кино: Алексей Кольцов («На заре туманной юности»), Лопахин («Воровка. Счастье напрокат») и др.
— Саша, как тебе работается на одной сцене с такими знаменитыми артистами, как Соломин, Быстрицкая, Муравьева, Коршунов, Павлов, Бочкарев, Клюев, Барышев?..
— Я счастлив работать с ними. Но на сцене не думаешь об именитости и известности: там чем больше «пропадешь» в партнере, тем точнее сыграешь. Закон Малого театра — «петелька-крючочек».
— Тяжело было войти в труппу?
— Нет. Мне вообще повезло. В нашем театре есть негласный закон: пришел — посиди, осмотрись. А мне сразу хорошие роли предложили. Это большая удача.
— Когда у тебя взяли первый автограф?
— После «Князя Серебряного». Вначале я играл самого князя — это была моя первая большая роль в театре. Потом из-за болезни актера мне пришлось срочно вводиться еще и на роль Федьки Басманова. Он — антипод князя, аморальный и развратный тип. Именно после этого срочного ввода у меня и взяли первый автограф.
— Любишь срочные вводы?
— Люблю. Тут есть возможность с ходу влететь в роль, ощутить себя в новой реальности.
— Ты ведь и в кино снимаешься. Чем репетиции в кино отличаются от репетиций в театре?
— А в кино по большому счету вообще не репетируют. Особенно когда сериалы снимаются. Там главное — знание текста. Но сниматься в кино ведь идешь не только ради денег: все равно на хороший сценарий надеешься, на хорошего режиссера... И актерам часто приходится сценарий переписывать, «переговаривать» между собой.
— С Кольцовым тоже так было?
— Нет, тут все было иначе. Мне хотелось вылить в эту роль весь свой творческий запал, накал, все силы, которые были во мне. «На заре туманной юности» — это фильм о трагической судьбе поэта. Все творчество Кольцова окутано минорной дымкой грусти. Фильм снимался под Воронежем, на его родине.
Я прочитал всего Кольцова, много стихов выучил. Его ведь знают как певца природы, костра, ржи... Но он намного сложнее, разностороннее и богаче. Рядом со страстной любовной лирикой — размышления о Боге, о смысле жизни. Жизнь тела «кратка, как блеск звезды падучей», а духовная жизнь — «долга, как божья вечность». Такого Кольцова мало кто знает.
- Ты, наверное, с детства мечтал быть актером?
— Нет. После школы я закончил радиомеханический техникум. Потом работал в НИИ, за кульманом сидел. Случайно познакомился с ребятами из Театра-студии на Красной Пресне. Там шел спектакль «Над пропастью во ржи» по Сэлинджеру, причем под фонограмму «Воскресения» и «Машины времени». То есть было ощущение, что все происходит здесь и сейчас, а не где-то там в Америке. И я в этом Холдене — главном герое — увидел себя. Он пытался вырваться из течения, по которому мы все плывем. Короче, я раза три посмотрел этот спектакль. Выходя оттуда в очередной раз, я услышал, как из репетиционного зала студии доносятся звуки чечетки. Ее лихо отстукивал Вадим Гиглов, сейчас известный балетмейстер и постановщик танцев. А я в то время болел степом. Вадим меня буквально и втащил в окно театра. Так я там и застрял. Пианино купил. Из НИИ ушел. До поступления в Щепкинское днями пропадал в театре-студии, а по ночам работал пожарным в «Лейкоме» и сторожем в кинотеатре «Стрела» на Смоленской.
— В Щепкинское ты с первого раза поступил?
— Нет, со второго. На курс к Виктору Ивановичу Коршунову. После окончания меня приняли в Малый театр, чему я был несказанно рад. Потому что Малый был, есть и будет. Это навсегда.
— Нехлюдов из толстовского «Воскресения» — один из самых сложных образов классической литературы. Трудно было его играть?
— Да. Но это была потрясающе интересная работа. В Нехлюдове мне было интересно его хождение по мукам, самосовершенствование, духовное восхождение. Тут нужно было вывернуть себя наизнанку, перекроить себя, сделать внутри пекло, а потом из него вырастить цветок. И если мне удалось перенести все это на сцену, отдать зрителям, если они вместе со мной пережили и прошли путь Нехлюдова, значит, я чего-то добился.
— Твоя последняя работа — Глумов в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты». Легко вошел в роль?
— Важно подобрать свой, особый ключ к роли. Островский — самый живой драматург, его играть сложно не надо. Но и слишком упрощенно прочитывать тоже нельзя, потому что тогда выражение «мертвый Малый театр» окажется оправданным.
— Об особенной атмосфере, которая царит в Малом, ходят легенды. Но у человека, в нее не погруженного, создается впечатление, что люди здесь живут прошлым или пытаются убежать от реальности.
— От реальности не убежишь, даже если очень захочешь. Выход на сцену — это не бегство, это «прыжок в нечто». Здесь все намного глубже, сильнее, интереснее. Однажды в Щепкинском преподаватель по философии спросил меня: «Скажи честно, зачем ты выбрал профессию актера?» Я ответил: «Наверное, это дает нам то, чего жизнь никогда не даст». Сцена дает свободу.
— Но Малый — театр классического репертуара, а это своего рода ограниченность, рамки. Какая же тут свобода?
— Классика апеллирует к вечным проблемам человеческого общества. Любовь, деньги, добро, зло... Все это было при Христе, до него, есть это и сейчас. Вечность не может быть ограничена, Я за это и люблю Малый театр.
— Ты производишь впечатление очень счастливого человека.
— А я и есть счастливый человек.


Светлана ОСИПОВА.
«Московский комсомолец», 5 марта 2003 г.

Гастроли. Мы все глядим в Наполеоны

Первый творческий десант актеров Малого театра в лице народных артистов России Валерия Баринова и Василия Бочкарева высадился недавно в Пензе.

Гастроли. Мы все глядим в Наполеоны

Первый творческий десант актеров Малого театра в лице народных артистов России Валерия Баринова и Василия Бочкарева высадился недавно в Пензе. Актеры приехали подышать воздухом провинции и пообщаться с пензенскими зрителями, которые произвели на них самое благоприятное впечатление во время первых гастролей в 1996 году. Тогда они посетили «Тарханы», попробовали пензенскую водку. Короче, приемом остались довольны. На этот раз они общались с журналистами. Пензякам они известны больше по фильмам. Василия Бочкарева знают по киноработам «Кто заплатит за удачу», Валерия Баринова – «Строговы», а особенно по роли Хлебонасущенского в сериале «Петербургские тайны». Оба они закончили Щепкинское училище, но в Малом стали работать не сразу, «поварившись» сначала в других театрах, все же в родные пенаты вернулись.

В репертуаре Дома Островского 25 спектаклей, из них треть составляет русская классика, в Пензу привезут на этот раз постановки зарубежных авторов. Это кассовые спектакли, аншлаговые, гарантирующие удовольствие, как выразился Валерий Баринов.
Гастроли для артистов — всегда событие. Они их ждут, готовятся к ним, предвкушая свободу и чистое творчество без домашних забот и рутины обыденной жизни. Из поездок возвращаются с новыми впечатлениями, а то и с новыми семьями.
Но вернемся к нашим гостям. Каждый из них представил спектакль, в котором играет главную роль. Василий Бочкарев воплощает на сцене финансового афериста Меркаде в пьесе Оноре де Бальзака «Делец». Тема спектакля перекликается с нашим временем. Главный герой — предвестник Мавроди и иже с ним. Так что история понятная и близкая русскому сердцу.
Валерий Баринов рассказал о своей работе над образом Наполеона. Воплотить на сцене столь масштабную личность, который сам был блестящим актером в жизни, конечно, было не так просто. Баринов боялся, что зрители не воспримут его Бонапарта из-за большого роста. Но почувствовав внутренне себя готовым к этой роли, все страхи оставил позади. Конечно, магия неординарной личности оставила на нем свой отпечаток. Будучи в Милане, Валерий Баринов решил посетить Домский собор, где когда-то император Франции короновался на трон Италии. Однако вход туристам туда был воспрещен. Валерий Александрович решил про себя: «он там стоял, и я встану». Подобный наполеоновский напор возымел успех. Ни один служитель культа не посмел перечить человеку, стремительно прошедшему к месту, где принял корону великий полководец.
Рассказали актеры и о творческой кухне, как готовятся к роли. Кто-то учит текст заранее, а кто-то запоминает его на репетициях. В частности, так делает Валерий Баринов. Кстати, Малый театр один из немногих в стране, где еще остались суфлеры. Оба гостя, правда, признали, что не любят пользоваться их услугами. Однако бывают ситуации, когда деваться некуда. В спектакле «Царь Борис» «умирающему» Василию Бочкареву, исполнявшему роль Годунова, пришлось ползти «в агонии» к суфлерской будке, потому что он напрочь забыл слова.
Вообще с разучиванием текста у актеров происходят разные накладки. Баринов, например, никогда не учил сценарий перед съемками в сериале «Петербургские тайны».
- На площадку приходил режиссер Леонид Пчелкин, — рассказывает артист, — и спрашивал: «Текст выучил?» — «Нет». – «Молодец, мы тебе другой написали».
Рассказали актеры о своем театре, о его корифеях, таких как Николай Анненков, выходивший на сцену в возрасте 100 лет, о молодых артистах, которых вскоре увидят пензенские зрители.
Гастроли обещают быть интересными, состоятся они при любом раскладе. Как заверили актеры, если Виктор Коршунов, директор театра, сказал, что гастроли будут, значит, уже ничто не помешает им осуществиться.

Маргарита ЛЬВОВА.
http://www.r58.ru/smi/mk/2003/19/1910.htm

Свое 90-летие актер Евгений Самойлов встречает на сцене

16 апреля отмечал 90-летие один из символов и главных кинозвезд сталинского кино, актер Малого театра Евгений Самойлов.

Свое 90-летие актер Евгений Самойлов встречает на сцене

16 апреля отмечал 90-летие один из символов и главных кинозвезд сталинского кино, актер Малого театра Евгений Самойлов. Евгений Самойлов был сыном питерского чернорабочего. Он закончил Ленинградский художественный политехникум, а в 1930 году стал профессиональным актером в Театре актерского мастерства со «специальностью» героя-любовника. Когда ему было чуть за 20, Самойлова заметил Всеволод Мейерхольд и пригласил в свой ГОСТИМ. Здесь он сначала сыграл маленькую роль в «Лесе»; Островского (1924), затем исполнил главную роль Чацкого в ставшем ныне легендарным спектакле «Горе уму» (1928). В 1936 году он сыграл роль Павки Корчагина в спектакле «Одна жизнь» по роману Николая Островского. Как известно, после этого спектакля, признанного «пессимистическим», ГОСТИМ был закрыт, а сам Мейерхольд вскоре арестован и расстрелян. Однако Евгений Самойлов избежал неприятностей. Более того, благодаря своей идеальной мужественной внешности он стал первой звездой советского кино. На его счету такие фильмы, как «Щорс» (за эту роль он получил Сталинскую премию), «Неуловимый Ян», «Герои Шипки», «Сердца четырех», «Светлый путь», «В шесть часов вечера после войны», «Адмирал Нахимов». Самойлова снимали лучшие режиссеры того времени Александр Довженко, Иван Пырьев, Григорий Александров; его фотокарточки выходили десятимиллионными тиражами, а стены его дома исписаны любовными признаниями, напоминает
NTVRU.Com. С 1968 года Евгений Самойлов работает в Малом театре. Здесь он сыграл Гамлета в постановке Николая Охлопкова, Андре Дориа в «Заговоре Фиеско» Шиллера, Мастакова в горьковском «Старике», Игната Гордеева в инсценировке «Фома Гордеев», воеводу Шуйского и боярина Захарьина-Юрьева в исторической трилогии Алексея Толстого, важного отставного чиновника Крутицкого в пьесе Островского «Не было ни гроша, да вдруг алтын».

Роли последних лет: князь Тугоуховский в «Горе от ума», безымянный камердинер герцога в спектакле «Коварство и любовь», и лакей Карп в той самой пьесе «Лес», в которой он когда-то дебютировал у Мейерхольда. Именно в этой роли Евгений Самойлов вышел на сцену в день своего юбилея.
Накануне, на церемонии закрытия фестиваля «Золотая маска» Евгений Самолов получил специальную премию «За честь и Достоинство».

Апрель 2002 г.

Народный артист СССР Виктор Коршунов: полвека в Малом.

Если бы от меня зависело пополнение книги рекордов Гиннеса, то я бы внесла туда спектакль Малого театра «Царь Федор Иоаннович».

Народный артист СССР Виктор Коршунов: полвека в Малом.

Если бы от меня зависело пополнение книги рекордов Гиннеса, то я бы внесла туда спектакль Малого театра «Царь Федор Иоаннович». Почти 30 лет он идет на сцене старейшего русского театра, и 848 раз без замен роль Бориса Годунова сыграл народный артист СССР Виктор Коршунов.
Только что открывшийся сезон для него - юбилейный, пятидесятый. Выпускник школы-студии МХАТ курса Александра Михайловича Карева Виктор Коршунов начал работать в театре Транспорта, теперь это театр имени Гоголя. Спектакль «Броненосец-1469», где Коршунов сыграл роль Васьки Окорокова, был выдвинут на соискание Госпремии. Тогда и увидели молодого актера Константин Зубов и Михаил Царев и пригласили его в Малый театр. А уже через два года он стал преподавателем Щепкинского училища. Его ученики - народные артисты России - Василий Бочкарев, Нелли Корниенко, Эдуард Марцевич, Станислав Любшин, Светлана Немоляева, Александр Домогаров. Говорили мы с Виктором Ивановичем о многом, и о его театральной семье. Напомню, его жена Екатерина Еланская возглавляет театр «Сфера», сын Александр и внук Степан - артисты Малого театра. И, конечно же, говорили мы об Островском. Ведь сейчас в репертуаре театра 9 названий.

КОРШУНОВ: Островский - это, конечно, замечательно. И раньше приходилось с ним встречаться, играть. Состоялась для меня тоже необычная премьера «Я вошел в Пучину». Я играю незнакомца. Мне очень приятно, что это работа моего сына, и как актера, и как режиссера. И сейчас у нас грядет удивительная пьеса «На всякого мудреца довольно простоты» - открытый спектакль, такой радостный, светлый и в то же время удивительно острый, театральный праздник. Мы сами в нем купаемся.

-Виктор Иванович, когда я говорила с Татьяной Петровной Панковой, она сказала, что она в своей манере ищет какие-то акценты, которые созвучны нашему времени. Что вы ищете?

КОРШУНОВ: Нет, я не буду сейчас ничего говорить. Я сам играл Глумова с Ильинским, который блестяще играл Крутицкого. Я видел некоторых других исполнителей и Лебедева, и Плотникова в Вахтанговском. Когда я работал над ролью, я увидел многое, что, как мне показалось, дает возможность и острее играть. Он необычный будет Крутицкий, деятельный, очень энергичный, очень любит жизнь.

-Виктор Иванович, я знаю, что вы и болельщик футбольный, и, по-моему, сами футболист.

КОРШУНОВ: Я еще играл мальчишкой на Сухаревке. Как и вся наша Сухаревка, болели, и болеем за «Спартак». Когда был студентом, мы играли, и продолжаем играть. В последний раз, в 1997 году в Чите с нами играл губернатор Гениатулин. Правда, он играл за нашу команду, у нас немножечко не хватало народу. Я счастлив, что один из голов, когда мы проигрывали 2:0, забил я, второй забил он - губернатор области. А потом я пошел на «Волки и овцы», и уже играл для зрителей. Спорт - это великая вещь для актера.

Народный артист СССР Виктор Коршунов отмечает полувековой юбилей служения Малому театру. В премьерном спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» он сыграет роль Крутицкого.

Наталья Тагунова (комментатор)

ВИКТОР КОРШУНОВ: «ОЗЕРОВА МЫ ЗВАЛИ — КОМОД».

Директор Малого театра знает, почему дождь считается спартаковской погодой.

ВИКТОР КОРШУНОВ: «ОЗЕРОВА МЫ ЗВАЛИ — КОМОД».

Директор Малого театра знает, почему дождь считается спартаковской погодой.

Поговорить с человеком театра о футболе?! «А почему бы и нет?» — подумали мы, если человек этот не просто болельщик до мозга костей, болельщик по сути своей, но и разбирается в игре получше иного матерого специалиста, и с легендарным Николаем Николаевичем Озеровым дружил, и по приглашению не менее легендарного Николая Петровича Старостина на спартаковской базе в Тарасовке не раз гостил...
В итоге в кабинете директора Малого театра, народного артиста СССР Виктора Ивановича Коршунова мы провели два с половиной часа («Я отработал целый спектакль», — сказал он прощаясь). И столько за это время услышали интересного, что просто не имеем права не поделиться с вами.

Но сначала — небольшая справка. Этот сезон для Коршунова в Малом юбилейный — пятидесятый. А вот цифра и вовсе для Книги рекордов Гиннесса: за 30 лет 850 раз сыграл он царя Бориса в пьесе «Царь Федор Иоаннович». Давно преподает в Щепкинском училище. Среди его учеников: Светлана Немоляева, Станислав Любшин, Александр Домогаров, Марат Башаров, Игорь Петренко... А любовь к футболу привела Коршунова даже на съемочную площадку. В фильме «Удар, еще удар» он сыграл тренера Уманцева. Последний официальный матч в качестве футболиста провел в Чите в 1997 году, в составе команды Малого театра против сборной города. Гордится тем, что забил гол, и игра закончилась вничью — 2:2.
— Виктор Иванович, а вот в последние годы вас что-то не видно на футболе. Дел невпроворот?
— Ну, время-то для футбола я всегда найду. Другое дело, что бесхарактерность, апатию простить игрокам не могу. К тому же на футбол, как и в театр, ходят на классных исполнителей. И где они?.
— Ну хорошо. Тогда расскажите: как в вашу жизнь вошла эта игра?
— Так в то время, когда я рос, все москвичи были болельщиками. Независимо от возраста... Что до меня лично, то родился и вырос я на Сухаревке. И, представляете, весь наш район болел за «Спартак»! Кстати, мы, мальчишки, передавали из уст в уста такую легенду. Дождь, мол, потому считается спартаковской погодой, что все тренировки у команды проходят только на мокром поле. Да-да, специально водой, дескать, поливают, чтобы игрокам труднее было, бойцовские качества таким образом воспитывают. А тренером, который это придумал, был Вольрат... Так вот, мы тоже, подражая кумирам, поливали водой и поле, и мяч, утяжеляя его!
— В зрелые годы роман с футболом продолжился?
— Закончив школу, я поступил в Школу-студию МХАТ. И там — судьба! — подружился с Николаем Озеровым. Великолепным спортсменом и замечательным человеком. Во МХАТе мы тогда создали футбольную команду из студентов и актеров театра. Даже великий Анатолий Петрович Кторов в нее вошел! Уговорили мы его так: «Вы просто стойте у штрафной площадки. Мы вам будем набрасывать мяч, а вы — забивать». Озеров же был у нас и тренером, и игроком. Несмотря на то что он был тяжеловат, как нам казалось, играл просто прекрасно, я бы сказал, эстетично. И мячи забивал отменные. А прозвище его было — Комод...
— Озеров ведь одно время играл за первую команду «Спартака»...
— Да, и я тоже потом со многими знаменитыми спартаковцами подружился, ходил чуть ли не на все их матчи. Великие Старостины, в свою очередь, водили футболистов на многие спектакли. Кстати, я уверен, что в победах «Спартака» была и эта причина: люди интеллектуально развитые, образованные лучше играют в футбол!
— А сейчас футболисты захаживают к вам?
— Спартаковцы прежних поколений до сих пор регулярно посещают Малый театр: на всех премьерах вижу Симоняна, Парамонова. А из тех, кто больше на слуху сегодня, частенько в театр приходят Семин, Эштреков — по приглашению нашего актера Валерия Баринова, настоящего фаната «Локомотива». Они и футболистов приводят...
— А вы сегодняшний футбол, выходит, не воспринимаете?
— Ну почему же?! Продолжаю болеть за «Спартак», в целом за наш футбол. Симпатизирую в Лиге чемпионов «Локомотиву»... Но тут ведь вот какое дело. Да, понимаю, что жизнь идет вперед, пришло новое поколение. Я это, между прочим, чувствую и по студентам. Но что футбол потерял, по моему мнению? Дух! Часто вспоминаю великого хоккейного тренера Тарасова. Мы как-то посетили наших космонавтов, а потом долго беседовали. Что мне безумно в нем нравилось — он требовал от игроков в каждой игре: «Какой бы силы противник ни был — проводить матч со стопроцентной отдачей!» Это правильно... Вот у актеров существует такое правило: если тебе трудно, ты плохо себя чувствуешь, заболел или дома неприятности, — подойди к занавесу, посмотри в зал. Убедись, что пришли люди, они хотят видеть твою классную игру. И тогда актер преображается. Так же и футболист, выходя на поле, должен посмотреть на трибуны.
А, извините, техника? Игроки прежних поколений принимали мяч элегантно, мягко, он не отскакивал на три метра от ноги!.. Я помню Николая Дементьева. Никогда не забуду, как он играл, как перед пенальти смотрел на вратаря улыбаясь и говорил, в какой угол он пробьет. И взять мяч ни один вратарь не мог...
— Не все же талантливые!
— Тогда работай до седьмого пота! Во сне проигрывай ситуацию, во сне работай с мячом, стань фанатом своего дела, как говорил опять же Тарасов... Впрочем, и талант без трудолюбия — ничто. Да, Шевченко очень способный парень. Но помню, как Лобановский рассказывал, сколько он тренировался. А уехав в Италию, постоянно держал связь со своим тренером, получал от него рекомендации и указания. И в Италии, уже будучи в составе «Милана», работал по системе Лобановского. Тот же Валерий Васильевич сколько трудился над подачей угловых ударов — и ведь знал куда подать, где будет Базилевич, чтобы тот головой мог переправить мяч в ворота...
Или вот еще пример. Старостин мне расхваливал мальчишку, которого приходилось прогонять после тренировок с поля, а он тайком возвращался и продолжал обводить стойки, бить по воротам. Потом этот мальчишка оказался Федором Черенковым... Я никогда не поверю, что нельзя отработать удар по воротам или технический прием! В послевоенные годы мы обожали такого футболиста, как Демин. Замечательный был мастер! И вот однажды в решающий момент он подал угловой... за ворота. И генерал, командующий спортом, приказал ему после каждой тренировки подавать угловые по сто раз. Что, хуже от этого стало? Нет, только лучше!
— Чувствуем, в вашей памяти осталось много замечательных футболистов. И все же кого-то можете выделить особенно?
— Безусловно — Николая Петровича Старостина. Это был не просто руководитель команды — это был ее стержень, сердце, мозг! Его интересовало все, что касается футболиста: как он живет, что он читает, как одет, как относится к домашним. Он лепил человека и хотел, чтобы, закончив играть, люди были полезны обществу. Все для этого делал. Вот Андрей Петрович был несколько другой. Человек богемы, страшно начитанный, театрал. Стадион, бега, а потом уж — дом. Но опять же личность с большой буквы. «Спартак»— тоже его жизнь, он очень много для команды сделал!
Вот еще любопытный эпизод, связанный со Старостиными. Однажды пошли смотреть игру дублирующих составов «Спартак» — «Динамо». У штрафной динамовцев идет борьба. А два футболиста в центре поля о чем-то мирно беседуют. Николай Петрович прямо вскипел: «Как можно быть безучастными в такой момент игры? Из них игроков не получится». Футбол без движения — мертв. В «Барселоне» или «Галатасарае», вы видели, в движении все 10 полевых игроков, у кого бы ни был мяч... А классный теннисист? Ожидая приема мяча, он не стоит как вкопанный, а переступает с ноги на ногу, чтобы ринуться на этот мяч. Тот же Сампрас перед каждым матчем чуть не дрожит, как бы не ударить в грязь лицом...
— Ну хорошо, а вот вы актер с огромным стажем, сыграли десятки ролей. Что, до сих пор волнуетесь перед спектаклем?
— Обязательно! Вспоминаю такой случай. Сидим перед спектаклем с Игорем Владимировичем Ильинским — он в «Мудреце» играл Крутицкого, а я Глумова. И я вижу, как у него дрожат колени. Удивляюсь: «Игорь Владимирович, родной, вам ли волноваться, великому актеру?! Вы же Ильинский!» А он отвечает: «Вот потому и волнуюсь, что я — Ильинский. Планка уж больно высока».
— У «Спартака» эта планка тоже всегда была высока, но сегодня об этом вспоминают все реже... В чем, на ваш взгляд, причина сегодняшних неудач красно-белых?
— Много лет знаю эту команду — и потому могу, думаю, утверждать, что была сделана очень серьезная ошибка... Вот возьмем для примера Малый театр. Мы выжили, потому что плотно держимся друг за друга. У нас одна семья. Мы держимся традиций. Писаных и неписаных. В 80-е годы нам предлагали сократить труппу, играть на одной сцене. Мы были категорически против! Осталось все старшее поколение, мы никого не уволили. Самойлову — 90 лет, Еремееву — 87, Каюрову — 75, Ликсо — 80. Все работают. Эти люди — особая атмосфера!.. Мне жалко, что некоторые игроки, которые были заряжены спартаковским духом, ушли из «Спартака». Или их ушли. А ведь некоторые из них в других клубах сегодня доказывают, что могли пригодиться команде: это и Тихонов, и Бушманов, и Кечинов... Они заквашены были на спартаковской игре! А что я вижу у тех, кто в составе сегодня: безволие, отсутствие духа, они не понимают, что такое «Спартак». За что любили эту команду? Не только за игру, но и за дух, за умение, проигрывая, переломить, подавить соперника... Кстати, вспоминаю, что, когда один из тренеров хотел отчислить сразу 12 человек, Николай Петрович встал на дыбы: «Они спартаковцы, они сделали очень много для команды, — не позволю!» И не позволил. «Спартак» оставался «Спартаком». А за три последних года сменилось два состава...
— Виктор Иванович, у нас тренеры жалуются на качество полей, судейство, нехватку денег...
— Бросьте, все это отговорки. И для человека мыслящего они не проходят. Тренер «Баварии» Оттмар Хитцфельд, когда его команда играла в Москве, на вопрос о том, не помешает ли им 12-градусный мороз, ответил: «Мы приехали играть — и будем играть, какая бы погода ни была». Вот это и есть профессионализм, отношение к делу, к зрителям! Кстати, в большинстве случаев такие тренеры вину берут на себя, а не ссылаются на кого-то или на что-то...

«Московский Комсомолец»
от 17.10.2002
Алексей ЛЕБЕДЕВ, Борис ЛЕВИН.

БЫСТРИЦКАЯ Элина Авраамовна

Красота и талант - редкие спутники.

БЫСТРИЦКАЯ Элина Авраамовна

Красота и талант - редкие спутники.

Они нечасто достаются одному человеку. Элина Быстрицкая, бесспорно, одна из первых красавиц советского экрана. Что касается таланта - достаточно одной роли Аксиньи в «Тихом Доне», чтобы занять свое место в истории отечественного кино.
- Я слышала, что вы из медицинской семьи. Это так?
- Да, мой папа был военным врачом, инфекционистом. Он участвовал в трех войнах. Интересно, что однажды во Владивостоке ко мне после концерта подошел какой-то человек и попросил передать благодарность моему отцу за то, что он спас его сына, вовремя прооперировав. Я говорю, вы, наверное, ошиблись, мой отец не хирург. Тогда мужчина мне энергично возразил: «О, нет, вы плохо знаете. В тот раз ваш отец дежурил. Мы привезли мальчика в тяжелом состоянии, и он сделал ему полостную операцию».
Я очень любила своего отца и поначалу выбрала его профессию. Окончила медицинское училище, у меня диплом фельдшера-акушера.
- Вы работали по специальности, роды принимали?
- Я прошла практику и поняла, что медицина не для меня. Приняла 15 родов, причем четверо из них были с паталогиями. Меня все это так потрясло, степень моего сочувствия была такова, что я не способна была делать то, что от меня требовалось.
- Зато ваша сверхчувствительность, видимо, пригодилась в актерской профессии.
- Да, потому что профессия актера основана на способности перевоплотиться в другого человека и жить его чувствами. Моя судьба была стать актрисой.
Что касается медицины, то не все забыто, и я очень довольна, когда ставлю себе правильный диагноз. Своим близким тоже иногда даю советы, но с осторожностью.
- Насколько я знаю, первый большой успех в кино пришел к вам после картины «Неоконченная повесть», где вы сыграли врача. Убедительностью образа вы в определенной степени обязаны отцу?
- Понимаете, я все знала о работе врача. Мне было легко. Для меня взять в руки фонендоскоп или измерить давление было делом совершенно привычным.
Конечно, это имело значение.
- И все-таки всенародное признание, шумную славу принес вам «Тихий Дон»…
- Да, была огромная зрительская почта. Но одно письмо, помню, было совершенно особенное - послание от тридцати старейшин донских казаков. Они писали, что признают меня настоящей казачкой, и просили называться Аксиньей Донской. Это дорогого стоит.
- Вы им ответили?
- Я ответила, что это большая честь для меня, но фамилию свою я не могу изменить - ведь это фамилия моего отца. К одному из юбилеев Шолохова земляки установили в Вешенской на берегу Дона бронзовых Григория и Аксинью, которые похожи на нас с Глебовым.
- Я вижу перед собой женщину утонченную, с изящными руками, которая ничем не напоминает вольную казачку Аксинью, живущую на земле. Вам трудно далась эта роль?
- Это отдельная история. Когда я училась в театральном институте, то взяла для курсовой работы отрывок из «Тихого Дона», а мой педагог сказал мне: «Это не ваше дело, вам ближе Шиллеровская Луиза». С тех пор сыграть Аксинью стало моей мечтой. Когда я узнала, что Герасимов хочет снимать
«Тихий Дон», то сама позвонила ему и попросила кинопробу. Конкурс был довольно большой, и я была счастлива, когда победила - ведь утверждал сам Шолохов. Подготовка к съемкам шла довольно долго. Мне пришлось набрать
необходимый для образа вес, научиться ездить верхом, носить воду на коромысле, выкатывать белье.
- А что это такое?
- У казаков тогда это был единственный способ глажки сурового полотна. В съемочной группе никто не знал, как это делается, а я знала, потому что вспомнила, как моя бабушка выкатывала белье. Белье наматывается на валик и
с помощью плоской волнистой доски прокатывается. Мне очень нравился звук, который получался при этом, нравилось, как бабушка работала, ритм ее движений. У нее были очень красивые плечи, шея, посадка головы. Мы звали ее Екатерина Великая. И вот пока я все не сделала, как бабушка, я не
успокоилась. Герасимов был очень доволен.
Еще в самом начале съемок в Москву пригласили самодеятельный казачий хор из хутора Диченского. Мы тесно общались, пропитывались их духом, речью, манерами.
Потом они снимались вместе с нами в фильме. На съемках консультантом у меня была Баба Уля.
- Вы были знакомы с Шолоховым?
- Да, я встречалась с ним несколько раз, и он всегда был другим.
Познакомилась я с Шолоховым, когда мы ехали на съемки, а он возвращался из Москвы. Герасимов пригласил нас с Глебовым в свое купе, и там я впервые говорила с Михаилом Александровичем. Потом на какой-то станции мы вышли на
воздух. Было уже по-весеннему тепло, небо синее-синее. Меня поразили глаза Шолохова - такие же синие-синие…
Казаки мне говорили, что Аксинья жива – «она старая, но ишо живая. Спроси у Шолохова, он знаить». И тут я воспользовалась случаем и спрашиваю: «Михаил Александрович, где живет Аксинья? Я бы хотела с ней поговорить».
Шолохов на меня недоуменно посмотрел, а потом с ласковой усмешкой сказал: «Глупенькая, я же все это выдумал!» Это было для меня таким потрясением - у меня слезы брызнули. Я так надеялась, что она мне расскажет, как надо и как было…
- Насколько я знаю, вы не только предложили себя на роль Аксиньи, но и выбрали для себя театр - Малый театр. Это ваша позиция - не ждать милостей от жизни, а добиваться их?
- Пожалуй, да. Я делаю все, что могу, чтобы сбылась моя мечта (ну, естественно, это не должно противоречить элементарным нормам нравственности).
- А если не получается?
- В таком случае я говорю себе: ну, что ж, я сделала все, что могла.
Значит, не судьба… И никогда не переживаю подолгу, ищу что-то другое, что может быть моим.
- Были в вашей жизни высокие покровители или явные недоброжелателя, которые повлияли на вашу судьбу?
- В моей жизни случалось неоднократно, когда я бывала наказана непонятно за что. Какого-то конкретного покровителя не припомню, а вот с некоторыми
режиссерами были натянутые отношения из-за чрезмерности их притязаний.
Обиды были. То меня не посылали заграницу, когда все участники фильма ехали, то не давали сыграть какую-то роль, то чем-то обходили, куда-то подчеркнуто не приглашали. Но знаете, сильных переживаний у меня это не вызывало. Я думала так: гадят, ну и Бог с ними! Такое отношение к жизни
сложилось у меня еще в юности, когда я была на фронте. Оно меня спасло. У меня и сейчас все очень непросто в театре. Очень непросто. В 71 году я сыграла главную роль в спектакле «Касатка», который имел успех у зрителей.
После этого началась для меня трудная пора. Я хотела сыграть Эмму Бовари, но не получила эту роль. Затем довольно долго добивалась роли в пьесе «Без вины виноватые». Я даже обратилась в министерство культуры. Наконец, мне ее дали, но режиссерская трактовка образа абсолютно не совпадала с моим представлением.. Возник, так сказать, творческий конфликт, и я все это так
переживала, что оказалась в больнице с нервным срывом. К счастью, эту работу не выбросили из репертуара, пока меня не было, и когда я выздоровела, то все-таки сыграла в этом спектакле. Его поставил уже другой режиссер - Александр Бурдонский. С 82 года у меня не было ни одной
премьеры в Малом театре, только вводы. Я благодарна Андрееву, который предложил мне сыграть в спектакле театра Ермоловой «Перекресток» по пьесе Зорина.
- О какой роли вы мечтаете сегодня и готовы ее добиваться?
- Ни о какой. Я просто не могу больше так тратиться, это тяжело. Я буду играть то, что мне предложат. Вернее, буду выбирать из того, что мне предложат. Честно говоря, предложение недавно было, но я прочитала пьесу и
отказалась. Фигура интересная, значительная, но в пьесе, на мой взгляд, даны ограниченные возможности для ее воплощения. Нет поступков. А я глубоко убеждена, что именно поступки определяют масштаб личности.
- Как бы вы продолжили такой ряд: я очень не люблю…
- Я очень не люблю предательство. Я очень не люблю корысть и ложь. Я не люблю, когда меня считают дурой, когда со мной хитрят - я это очень не люблю. Я не люблю грязь. Не люблю быть зависимой.
- А что вы легко прощаете людям?
- Легко прощаю людям ошибки, заблуждения, но не прощаю подлости.
- Теперь вот такой женский вопрос: как вам удается сохранить красоту? Вы делали пластические операции?
- Нет, пока я не вижу в этом необходимости. У меня свой рецепт сохранения внешности, но это секрет. Я пользуюсь этим средством с 29 лет, без этого я не могу заснуть. Больше ничего не скажу…
Ну а из традиционных способов - диета, причем всегда, всю жизнь.
Обязательная гимнастика каждое утро на протяжении многих лет. Крем для лица готовлю себе сама.
- Кроме театра чем наполнена ваша жизнь?
- У меня всегда было полно общественной работы. Почти восемнадцать лет я была президентом Федерации по художественной гимнастике СССР. За это время
художественная гимнастика стала участницей спартакиады народов СССР, а затем вышла на олимпийский помост. Причем меня выбрали на эту должность, не спросив моего согласия. Меня в это время вообще не было в Москве.
Старший тренер команды мне позвонила и сообщила новость. Я спрашиваю: «Что я должна делать?» - «Все чтобы стать олимпийцами».
Во-первых, необходима была пропаганда этого вида спорта, нужно было добиться, чтобы художественную гимнастику стали показывать по телевидению.
Я стала искать себе в союзники человека с именем. Позвонила Береговому. В это время на орбите были Романенко и Гречко. Береговой предложил сделать вице-президентом Романенко.
- Интересный союз…
- Нет, я с Романенко никогда не виделась, общалась только по телефону.
Сказали, что у него очень ревнивая жена, и могут быть проблемы. Романенко нам очень помог. Представляете, что такое был космонавт в то время? Перед ним открывались все двери.
- А сейчас чем вы занимаетесь?
-Я член комиссии по культуре при президенте. Пять лет назад я учредила благотворительный фонд в поддержку искусства и науки. Лучшим студентам и учащимся мы давали стипендии, в шесть-семь раз превышавшие государственные.
Нам помогал поначалу и президент, и мэр, но после кризиса добыть деньги стало очень сложно.
- То есть сейчас фонд временно прекратил свою помощь?
- Нет, извините, если я не нахожу спонсоров, то свои заработки отдаю. Это дело я бросить не могу. Ведь речь идет о детях, молодежи, в чьих руках завтра будет искусство.

Источник информации: Медицинская газета №6 2000г.

Муравьева ушла в религию?

Куда пропала «самая обаятельная и привлекательная» актриса Ирина Муравьева? Ее не видно на светских тусовках, она не бывает на торжественных церемониях, не снимается в фильмах и телепроектах.

Муравьева ушла в религию?

Куда пропала «самая обаятельная и привлекательная» актриса Ирина Муравьева? Ее не видно на светских тусовках, она не бывает на торжественных церемониях, не снимается в фильмах и телепроектах. И все же при всей своей закрытости она, согласно опросу компании «Гэллап-Медиа», входит в четверку самых популярных актрис России.
В редакцию «Комсомолки» приходят письма, в которых читатели интересуются судьбой любимой актрисы. О жизни и творчестве неподражаемой Ирины Вадимовны Муравьевой - наш сегодняшний «семейный альбом».

До института играла в куклы
...Родители Ирины познакомились на войне. Папа освободил из фашистского плена белорусскую девушку, привез в Москву и женился на ней. Потом родилась Ирина.
Она была домашним ребенком, мечтала стать учительницей начальных классов, до самого института играла в куклы. Мама Муравьевой, домохозяйка, воспитывала дочь в строгости. Даже не отпускала одну на каток, а когда дочь каталась, бежала рядом и отгоняла мальчишек.
Вспоминает учитель немецкого языка Валентина Симонова:
- Ира была всегда озорная, веселая, жизнерадостная. Бывало, ее разбирали на собрании за плохую дисциплину. И уроки она с некоторыми учениками срывала, доводила учителей своими шутками...
- А двойки Ирина хватала?
- Да все было! С мальчиками дружила, подруг у нее было много. По-моему, она с тех пор мало изменилась.

Замужество
Карьера Муравьевой началась в Центральном детском театре. Первый раз вышла на сцену в сказке про Козла - в массовке изображала деревенскую бабу. Потом играла мальчишек, птичек, зверушек.
В юности Ирина считала себя дурнушкой: белые брови, редкие ресницы, лицо в веснушках, думала, что замуж такую никто не возьмет. Но пришел в ее Детский театр симпатичный режиссер Леонид Эйдлин, на 11 лет старше ее, стали вместе работать. А потом начался роман, который длится уже 30 лет. У Муравьевой и Эйдлина двое сыновей - Даниил и Женя.
«Всю работу по дому делаю сама, - признается актриса. - Надо - я готовлю, надо - убираю. Можно нанять домохозяйку, но кто за это станет платить? Берегут ли меня мои мужчины? Нет, но я и не требую этого».
Ирина Вадимовна - настоящая хранительница семейного очага с ее любовью к чистоте, вкусными пирогами по выходным и заботой, которой хватает на мужа, сыновей и на живность - кота и собаку.

Признание
В кино Муравьева дебютировала в картине Самсона Самсонова «Чисто английское убийство».
«В пробах на роль Сюзанны я никому не понравилась, кроме режиссера, - вспоминает актриса. - Он убедил худсовет, что, кроме меня, эту роль никто не сыграет. Так я стала киноактрисой».
Триумф принесла ей работа в фильме Меньшова «Москва слезам не верит». Хотя актрисе ее роль сначала не понравилась, она даже расплакалась от обиды на первом показе. «Все, что мне было противно в жизни, все вылезло на экран; моя героиня получилась назойливая, вульгарная», - вспоминала Муравьева. Но после этого фильма она проснулась знаменитой.
Казалось бы, после стольких лет упорных съемок, получив признание, она должна была царить на экране. Ноѕ Ирина внезапно исчезает из кинематографа.
Муравьеву перестали снимать? Ходили слухи, что Ирина Вадимовна очень располнела. Однако в Малом театре, где она играет только в классических пьесах, заверили, что никаких комплексов по поводу своей фигуры актриса не испытывает. Без работы она бы не осталась. Что же случилось?

Надо жить по вере
Знакомые Ирины отмечают, как разительно она изменилась за последние несколько лет. Стала серьезной, строгой дамой, редко на ее суровом лице промелькнет знакомая озорная улыбка. Неужели ничего не осталось от прежней Ирины?
«Остались только уши, только они не покрыты морщинами, не поседели, все остальное изменилось, - говорит Муравьева. - Больше нет той оголтелости, всеядности, смелостиѕ Теперь я оберегаю свою внутреннюю жизнь».
На вопрос, верит ли она в приметы, ответила: «Я православный человек. У нас, у православных, никаких примет нет, никаких «забобонов» ваших...»
А на вопрос, в чем секрет семейного счастья, сказала: «В кротости, смирении, послушании. Если удастся замуж выйти сразу».
Рассказывают, Ирина Вадимовна перенесла серьезное заболевание. Но она об этом не говорит. Призналась только, что у нее сегодня настолько низкое давление, что она «словно в спячке».
О том, что Муравьева в последнее время стала очень набожной, говорят многие ее знакомые. И некоторые видят именно в этом причину ее отказа сниматься, участвовать в развлекательных телепрограммах.
Муравьева действительно стала часто ходить в храм, посещает все службы в религиозные праздники.
«У Ирины Вадимовны есть свой духовный отец и живет она по вере», - поведала мне одна монашка.
Муравьева признается, что строго соблюдает пост, в эти дни у нее на столе только гречневая каша.
Что привело Ирину Вадимовну в религию: болезни? поиск душевной гармонии? Она об этом не хочет говорить... Но не исключено, что на обращение актрисы в веру повлияла ее лучшая подруга Татьяна.
Они дружат с детства. В школе сидели за одной партой, вместе ходили в драмкружок, обе в первый год не поступили в театральное училище. Таня на этом мечты об актерстве оставила. И, говорят, лет восемь назад отдалилась от всего мирского и даже уходила жить в Новодевичий монастырь.
Ирина Вадимовна по сей день дружит с Таней, и духовно они очень близки. Глубоко верующие люди должны оставить мирские амбиции, жить в смирении и не стремиться развлекать толпу - это грех. Театр - другое. Задача театральной актрисы - вызвать у зрителя потрясение и духовное очищение. Таких мыслей придерживается Ирина Вадимовна.
В разговоре со мной она обронила фразу: «Сейчас дух времени такойѕ погубляющийѕ корня нет!» Сталкиваться с «погубляющим духом» наживы Муравьевой уже приходилось. Два года назад она поддалась на уговоры приехать с выступлением в Пензу. Все билеты были распроданы, но мошенник собрал деньги с народа и был таков...
На мои просьбы об интервью актриса ответила:
- Я не вижу в этом смысла. Это люди шоу-бизнеса себя рекламируют, чтобы потом собрать аудитории. Они на этом зарабатывают. А мы не зарабатываем деньги! Не нужны бытовые подробности! Просто ходите в театр...
- Но многие наши читатели интересуются, чем вы сейчас заняты, чем живете?
- Работой в Малом театре! Играю классику.
- И все ваши мысли в театре?
- Если бы все мои мысли были в театре - я бы сошла с ума. Театр - приложение моих способностей. А жизнь многообразна...
- Вы в последнее время не играете в кино, но сейчас будете сниматься в фильме мужа «Спас под березами». Вы сделали исключение только для него?
- Я нечасто снималась у мужа. «Женщина в окне», еще один сериал был. За десять лет у нас вместе третья работа. Мало. А вообще я берегу себя!
И все же ответ есть. Новый фильм Муравьевой - это рассказ о жизни людей, объединенных вокруг возрождающегося церковного прихода.
«Спас под березами» - это история старинного московского храма, заложенного в ХVI веке. В начале 90-х годов он стал возрождаться. И многих из тех, кто помогал этому, храм заставил жить по-новому. Ирина Муравьева играет одну из прихожанок - Тимофеевну...

Анна ВЕЛИГЖАНИНА
24 Июля 2003 г.

ЦАРИ МАЛОГО ТЕАТРА

Петр Хлебов

БЫЛО заметно, что Малый театр старательно и долго готовился к церемонии празднования 175-летия.

ЦАРИ МАЛОГО ТЕАТРА
Петр Хлебов

БЫЛО заметно, что Малый театр старательно и долго готовился к церемонии празднования 175-летия. Перед зрителями открылась монументальная композиция: фотографической мизансценой по всему пространству подмостков расположилась почти вся труппа, более ста актеров, одетых в костюмы своих
персонажей. Вершил панораму Иоанн Грозный на троне — Александр Михайлов.
Вокруг него собрался оживший сонм многоликих ролей, коллекция характеров, разброс эпох и стилей: Юрий Соломин — царь Федор Иоаннович, Виктор Коршунов — Годунов, Езепов — Карл V, Муравьева — Аркадина, Полякова — Мурзавецкая,
Аманова — Чебоксарова, Павлов — Счастливцев...
Артисты вспомнили забытый жанр дивертисмента и за какие-нибудь 50 минут коллажно представили весь репертуар, а заодно и все силы труппы. Точно — без лишних слов и интонаций — нарезанные куски из трех десятков спектаклей
сменяли друг друга энергично, бойко и увлекательно. Актеры продолжали сидеть на своих местах, вступая в действие, когда наставал их черед.
Выбирались самые актуальные фрагменты, призванные продемонстрировать вечную мудрость классики и силу актерского слова. Сперва шли «царские» пьесы, где были очевидны забавные параллели с современной политической
историей: «Борис, вот кто цены нам набил!!! Да, он зять Малюты!» («Царь Федор Иоаннович»). Затем шла «нарезка» из Островского, где выяснялось, что
драматургом все уже было сказано про нас и про нашу жизнь – «Я теперь все на миллионы меряю. В одном банке, говорят, семи миллионов недосчитались».
Дальше шли пьесы про любовь. Завершили пробег по репертуару настоящим триумфом. В ослепительно красном платье уверенной, гордой, как у богов, походкой вышла Элина Быстрицкая и подняла тост за талант. В этот момент зал уже ревел от восторга и упоения талантами Малого. И вправду, и в этот вечер актеры играли блистательно.
Второй акт, где сцена была отдана разнообразным поздравителям, имел свои взлеты и провалы. Первые лица страны, за исключением вице-премьера Валентины Матвиенко, на празднике отсутствовали — лишь белорусский премьер
Сергей Линг нашел время для Малого театра. В российской политике принято только говорить о поддержке патриотизма и верности традициям.
Самыми теплыми были поздравления Большого театра (подарили фрагмент советского занавеса театра в рамочке), Театра Армии и Геннадия Хазанова.
Самой трогательной — речь Игоря Моисеева, который рассказал, что ему пришлось присутствовать на 100-летии Малого театра в 18 лет, он уже год как был артистом ГАБТа. Тогда прославленный театр пришли поздравлять Луначарский, Нежданова, Станиславский, Немирович, Книппер-Чехова... На
колени перед труппой Малого вставали Юрий Любимов, Владимир Зельдин и другие актеры. Закончили праздник в первом часу.

Юрий Соломин пока не стал миллионером.

БОЛЬШИНСТВО столичных театров сегодня осваивает новое пространство современную русскую драматургию. И только Малый театр твердо выдерживает стиль его репертуар составлен исключительно из классики.

Юрий Соломин пока не стал миллионером.

БОЛЬШИНСТВО столичных театров сегодня осваивает новое пространство современную русскую драматургию. И только Малый театр твердо выдерживает стиль его репертуар составлен исключительно из классики. Художественный руководитель Малого театра, народный артист СССР Юрий СОЛОМИН говорит, что это сознательная позиция.
- В 1988 г., когда я стал художественным руководителем Малого театра, сказал, что Россия, российское искусство заслужили право иметь национальный театр, коим Малый — так уж сложилось исторически — является. Поэтому основную сцену мы отдали классикам — Пушкину, Грибоедову, Чехову и т. д.
- Я не поленилась и посчитала: пьесы Островского сейчас идут в пяти столичных театрах. Почему он так «пришелся ко двору»?
- Потому что Островский серьезно занимался экономикой, работал при городских властях консультантом и знал все тонкости и интриги этого мира. Мы, ставя его пьесы в СССР, об этой сфере жизни имели весьма смутные представления. Одна из первых ролей, которую я получил в Малом театре, была роль Тишки в спектакле «Свои люди – сочтемся». И на репетиции к нам приходил доктор экономических наук и рассказывал, что такое закладная, проценты, долговая яма и пр. Артисты внимательно слушали. И ничего не понимали. В результате режиссер принял решение: все непонятные места вымарать. Теперь же фрагменты в пьесах Островского, завязанные на экономике, стали самым смешным, самым смотрибельным моментом спектаклей.
- Нужно ли театру обнажать болевые точки современности, как в свое время это делали «Современник», «Таганка»?
- И где сейчас «Таганка»? Театр, как мне кажется, — это нечто другое. Ведь для чего-то он был создан. На мой взгляд, театр, и не только русский, он всегда воспитывал. Театр — это момент той правды, которая необходима человеку. Когда церковь была запрещена в стране, люди находили отдушину в театре — и приходили именно на классику.
- В мире ставят нашу классику?
- А вы сомневаетесь? Временами — да.
- Я много лет довольно близко общался с Куросавой. Из того небольшого количества фильмов, которые он снял за свою жизнь, три были по русской классике: «Идиот», «На дне», «Дерсу Узала». Куросава говорил, что учился режиссуре на русской классике. Приехав в 1992 г. в Японию, я предложил Куросаве поставить спектакль у нас в театре. «Но я же никогда не ставил спектаклей», — возразил он. «Куросава-сан, но вы же Куросава! — ответил я. -Когда-то же надо сделать несделанное, это возможно! Многие великие кинорежиссеры ставили и спектакли, и оперы». Он задумался и спросил: «А что поставить?» — «Что хотите!» Он снова задумался и сказал: «Идиота». У меня не получился фильм, и я бы хотел исправить эту ошибку». К сожалению, этот проект так и не осуществился. Наша классика ценится очень высоко, потому что глубока. И наша школа театральная глубже. У западной театральной школы другая система. Там актеры могут играть «Гамлета» три месяца подряд. У наших же актеров отдача совсем другая. Когда был помоложе, антреприз еще не было и столичных актеров звали в провинциальные театры играть в местных постановках. Можете мне поверить, деньги за каждый спектакль по тем временам платили порядочные. По такому приглашению я приехал в Йошкар-Олу играть «Царя Федора Иоанновича». Заключаю договор, где значится, что должен сыграть пять спектаклей. Взмолился: «Я это не сыграю! Дайте два, потом перерыв — и еще два. А пять подряд никогда в жизни не смогу. Мне, конечно, очень нужны деньги, но играть такую роль с полной отдачей пять вечеров подряд — это выше человеческих сил». Знаете, как собака бывает натаскана на определенные вещи, так и нас учителя натаскивали на глубокую игру. Русская школа — это полная отдача, это сильные эмоции, ты должен оставить на сцене кусочек своего сердца.
- Россия театральная какое место занимает: первое, в серединке или тащится в хвосте?
- Знаете, я и артистам молодым, и студентам всегда говорю: «Ребята, никогда не соревнуйтесь ни с кем — это не спорт. Как бы вам ни говорили, что кто-то играет лучше, — нет! Ты можешь сыграть только так. И ни один человек в мире так, как ты, это не сыграет». А впереди мы или не впереди, не знаю.
- Неужели вы сами никогда никому не завидовали?
- Бывает, завидую. Недавно посмотрел в театре у Райкина «Контрабас». Дико понравилось! Никогда обычно не беру автографов у коллег, а тут даже позвонил. Потому что невозможно было не сказать, как он играл. Ты сидишь в зале и понимаешь: «Правильно он играет, правильно!» Но это зависть совершенно другая.
- Деньги — одна из основных тем не только у классиков, но и во всей нашей жизни. С вашей точки зрения, деньги — это награда или головная боль?
- К этому отношусь очень легко. К счастью. Не могу сказать, что я миллионер, — еще нет. (Смеется.) Всегда работал, зарабатывал, мне никто не помогал. Родители были небогатые совсем, поскольку служили работниками культуры — именно работниками, а не деятелями культуры — в провинции. Я никогда не канючил: «А-а, купите мне велосипед». Почему-то всегда понимал, что нет у них лишних денег. Теперь, когда деньги у меня есть, я их не считаю. Снявшись в первый раз в кино, получил большой гонорар и решил сделать сюрприз жене. Лег на тахту и покрыл себя купюрами. Этот поступок запомнил, а на что эти деньги потратили, не помню. Как-то они легко у нас уходят. У меня в семье никто никогда ни на что не копил.

Юлия ШИГАРЕВА

© «Аргументы и Факты» Юрий Соломин пока не стал миллионером.

Сегодня, 4 июля — юбилей ведущей актрисы Малого театра, народной артистки России Татьяны Александровны Еремеевой.

Поздравляем Татьяну Александровну с днем рождения и от всего сердца желаем ей крепкого здоровья!

Сегодня, 4 июля — юбилей ведущей актрисы Малого театра, народной артистки России Татьяны Александровны Еремеевой.
Среди лучших сценических созданий актрисы, памятных зрителям разных поколений: Виола-Себастьян («Двенадцатая ночь» У.Шекспира), Бекки Шарп в «Ярмарке тщеславия» У.Теккерея, королева Анна в «Стакане воды» Э.Скриба, Софья Андреевна Толстая в «Возвращении на круги своя» И.Друцэ, Гурмыжская в «Лесе» А.Н.Островского, Раневская в «Вишневом сад» А.П.Чехова... Всего и не перечислишь…
А родилась она на Театральной улице.
«Шутка судьбы? Но такая улица в Архангельске действительно была...», — пишет Татьяна Александровна в своей книге «В мире театра».
«Мне не дано было стать выпускницей именитого театрального училища. Я родилась и выросла в провинции в нелегкие годы, и мое театральное образование — это цепь долгих, ежедневных практических познаваний...» Действительно, Татьяна Александровна постигала тайны актерского мастерства у своих старших товарищей по сцене, которых она с благодарностью вспоминает и сейчас. Потом были тринадцать лет работы в самых разных театрах провинции: Севастополь, Могилев, Рязань, Великий Устюг, Белорецк, Белебей, Тамбов.
И неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба молодой талантливой актрисы Татьяны Битрих, если бы не один знаменательный эпизод из ее жизни. В Тамбов, специально посмотреть на актрису, о которой столько говорили в провинции, приехал знаменитый актер и режиссер Малого театра Константин Александрович Зубов. Он-то и предложил Татьяне Александровне стать актрисой старейшего театра страны. Итак, «отдав тринадцать лет периферийной сцене, я попала в Малый театр. Артистка Т.Битрих стала артисткой Еремеевой...»
В Малом «ежедневные практические познавания» продолжались... С какой теплотой Татьяна Александровна вспоминает своих партнеров, старших наставников, «великих старух» Малого театра. «Главное, — наставляла ее Варвара Николаевна Рыжова, — никогда не падайте духом, а требуйте и доказывайте им, что вы можете делать!». И еще, слова Рыжовой, адресованные Еремеевой по поводу одной роли: «Только точку нигде не ставь, и все пойдет. Ни одной точки... А точка — это ведь конец». Видимо, Татьяна Александровна с этим согласна. Точек нет, одни запятые. И сегодня её можно видеть на сцене Малого театра в спектаклях «Волки и овцы» А.Н.Островского, «Дядя Ваня» А.П.Чехова и «Горе от ума» А.С.Грибоедова. И с ней по-прежнему сценическое обаяние, ее безупречный вкус и особое благородство. И в завершении, еще одна цитата из великолепной книги Т.А.Еремеевой: «Я люблю Малый театр — его стены, совершенство его линий, театр-чудо, театр-праздник!... И благодарю судьбу за то, что она дала мне право делать в этих стенах мое скромное дело...»
А родилась она на Театральной улице неслучайно. Всю свою жизнь она идет по ней, не сворачивая…
Поздравляем Татьяну Александровну Еремееву с днем рождения и от всего сердца желаем ей крепкого здоровья!

Валерий Баринов: «Мебель для дома делаю сам»

Свою «звездную» роль этот актер сыграл в 60-серийном телефильме «Петербургские тайны».

Валерий Баринов: «Мебель для дома делаю сам»

Свою «звездную» роль этот актер сыграл в 60-серийном телефильме «Петербургские тайны». Далеко не первопланового героя адвоката Хлебонасущенского, циничного и изворотливого интригана, своим актерским мастерством он превращает в одного из центральных персонажей ленты, вокруг которого закручиваются основные сюжетные перипетии. За плечами у народного артиста России более тридцати лет на театральной сцене и свыше восьмидесяти ролей в фильмах...

- Валерий Александрович, если в Книге рекордов Гиннесса есть показатель занятости актера, вам наверняка обеспечено призовое место. Мне кажется, вы сегодня один из самых востребованных российских актеров. Только в родном, Малом театре заняты в двенадцати спектаклях из четырнадцати, еще в трех - в театре Пушкина, по одному - в театре-студии И.Райхельгауза и студии «Человек». Это не считая съемок в трех-четырех фильмах одновременно.
- О рекорде я, конечно, не помышлял. Просто очень люблю работать. Я считаю: в этой профессии существовать можно, только сгорая. А что касается востребованности, то так было далеко не всегда. Я невероятно долго и мучительно трудно пробивался к своему призванию. Был даже момент, когда собирался вообще уйти из актеров. На сцене я с середины шестидесятых годов, примерно тогда же начал сниматься. Но первая заметная роль в кино случилась у меня лишь в 1980 году. Это был фильм «Вишневый омут» режиссера Леонида Головни. Да и эту-то ленту зрители увидели почти десять лет спустя. Моя партнерша Любовь Полехина вышла замуж за иностранца, «капиталиста», и уехала в Венесуэлу. Картину положили на «полку».
- Но популярность вам принесли телевизионные сериалы...
- Да, после «Петербургских тайн» меня начали узнавать прохожие на улицах, покупатели в магазинах, инспектора ГИБДД… Таково уж свойство телевидения. Мелькающие там лица становятся близкими и родными. Сериалы снимаются долго. «Тайны» мы снимали шесть лет. В связи с этой «протяженностью» происходят порой вещи, совершенно непредсказуемые. Актеры стареют, дети вырастают... В одних сериях я худой, в других, которые снимались через несколько лет, наоборот, - полный.
- Откуда вы родом?
- Коренной орловец. Вероятно, и любовь к классике оттуда, с «малой родины». На орловщине жили и творили Тургенев, Лесков, Тютчев... Деревушка наша Жилино притулилась совсем рядом с городом. В юности я крестьянствовал, работал, как и все.
- Откуда же у деревенского паренька лицедейский талант проявился?
- В Орле два театра. Когда впервые попал на спектакль, был буквально потрясен. После десятилетки пришел в драмтеатр и попросил взять меня в любом качестве. Взяли... рабочим сцены. Таскал декорации, устанавливал кулисы, иногда выходил на сцену в маленьких эпизодах. После окончания Щепкинского вслед за первой женой поехал в Питер, в театр Пушкина. Весь первый сезон я, можно сказать, просидел за кулисами, с восхищением наблюдая за игрой наших театральных гигантов - Симонова, Толубеева, Меркурьева.
- А когда случился кризис в вашей творческой судьбе?
- Как раз тогда, в мой ленинградский период. Тут все наложилось: развод с женой, неудачи в театре. Но не в моем характере превращаться в страдальца. Решил все круто поломать. Пошел в военкомат и попросил призвать меня в армию. Год прослужил в ракетном дивизионе в Монголии, в самом центре Гоби. Много я передумал за это время, жгучим пустынным ветерком всю дурь из головы выдуло...
- Кроме творческой работы, ни на что другое времени, конечно, не остается?
- А вот и нет. Я человек увлекающийся, азартный. С юных лет - болельщик футбольной команды «Локомотив». Старший тренер команды - мой земляк и друг детства. У меня даже своя персональная ложа на стадионе железнодорожников имеется. До недавних пор и сам играл, но из-за травмы ноги пришлось бросить. В юности любил плотничать, в студенческие годы подрабатывал ремонтом квартир. В семье мебель делаю сам. Жене понравился в журнале французский гарнитур мягкой мебели. Так вот, я его изготовил - от и до. Мы недавно переехали. Сейчас в новой квартире заканчиваю полку-бар.
- Ваша супруга имеет отношение к искусству?
- Никакого. Мы познакомились случайно, на вечеринке у друзей. Лена оказалась моей поклонницей как актера. Это и стало почвой для сближения.
- Чем занимаются ваши дети?
- Старший сын Егор закончил театральное, играет в Малом театре. А дочка Сашенька учится в начальных классах.

Геннадий ФРОЛОВ

Все роли мы делаем из себя

Интервью с заслуженным артистом Российской Федерации Валерием Бариновым, актером театра и кино.

Все роли мы делаем из себя

Интервью с заслуженным артистом Российской Федерации Валерием Бариновым, актером театра и кино.

- Вы наверняка дали множество интервью?
- Да, немало.
- На какие темы вы не любите говорить, для каких тем вы закрыты?
- В принципе мне интересны все темы, но, если возникает разговор, который мне не приятен, я об этом сразу скажу. Я готов говорить на любые темы. Была такая передача, она называлась «Женский час», в ней был раздел «Рандеву», ведущая программы предупредила меня, если вам будет что-то неприятно, говорите «Брейк». В конце передачи мне сказали, что я не разу не сказала «Брейк», все темы были мне интересны. Но, если в нашей программе возникнут неприемлемые для меня вопросы, я сразу скажу об этом.
- Играли ли Вы на орловской сцене?
- Я в 1964 году уехал из Орла, поступил в театральное училище Щепкинское, работал рабочим театральной сцены, потом играл на всех континентах, кроме Антарктиды, но не играл в Орле. И это было как бы моим долгом, моим долгом перед самим собой. И моя роль в спектакле Орловского Государственного Театра имени Тургенева «Коварство и любовь» в роли Президента, которую я играл на сцене Малого театра, стала моим возвращением к орловскому зрителю. Я волновался так же, как тогда, когда выходил в первый раз на сцену Александринского театра. Я себя уговаривал: «Боже, ну, играл же ты в Париже, в Квебеке, в Лондоне, и все было нормально», но вчера я долго не мог успокоиться. Обращаясь к зрителям, я сказал, что они были прекрасными партнерами в этом действии, которое называется театр.
- Столь яркие впечатления Вашей театральной биографии отодвинули на задний план впечатления о детстве и юношестве?
- Нет. Забывается то, что было не так давно. А детские впечатления выплывают все ярче и ярче... Я считаю, все, что ты успел в детстве увидеть, почувствовать, этим потом живешь всю жизнь. Сколько бы я не успел увидеть, сколько бы книг я не прочитал, для меня точкой отсчета является деревня Неполодь, утренние рыбалки, эти встречи с друзьями, это послевоенное детство, это разрушенный загадочный для нас город.
- Как Вам, с такой тонкой душевной организацией, с таким лиризмом в душе, удаются роли отрицательных персонажей?
- Все роли мы делаем из себя. Мы живем по определенным законам, которые нам диктует общество, но внутри нас живет нечто темное, тайное, может быть даже неприятное, которое мы сдерживаем волей, воспитанием, культурой. А когда я на сцене, я достаю из себя самое темное, самое мрачное, то, что я в жизни никогда бы не сделал. Знаете, происходит почти очищение... Я как бы выплескиваю это на бедного несчастного зрителя, и он с удовольствием это «ест».
- При Вашей такой перегруженной жизни - множестве ролей, переездов, Вы артист, который играет с колоссальным выбросом энергии, неужели это не опустошает?
- У меня есть такой уголок, я не знаю, в душе, в сердце, и вот в этот уголок я складываю все. Я впускаю туда всех, но никого не выпускаю. Знаете, какая удивительная профессии актера? Что бы с тобой не происходило, самая трагическая ситуация, самое страшное, а ты говоришь себе: «Запомни, запомни, запомни, тебе это потом пригодится». Любовь, ненависть, все идет в дело. Такая профессия, так это строится. Не восстанавливаешься, а скорее наполняешься.
- Но, все-таки, кино, именно кино познакомило россиян с Вами.
- Да, конечно. И у меня сейчас много работы, около шести картин. А сейчас снимается сериал по рассказам Трушкина «Москва смеется», где я параллельно играю несколько разных ролей. Меня это очень увлекло. И будет очень любопытно, как это будет воспринимать зритель. Еще я снимаюсь в картине Бориса Токарева «Тихий московский дворик», очень любопытная работа у Чухрая, Бог даст, буду сниматься в фильме о Петербурге в роли Витте, и есть еще одна роль, о которой я не буду говорить, так мне ее хочется сыграть. И некоторые планы связывают меня с Орловским Драматическим Театром, если все получится, мы будем встречаться чаще.

Ольга Конышева
09.04.2003, Орел

Вернулся он на родину

Народный артист России Валерий Баринов выступил на местной сцене.

Два театральных вечера орловцы имели удовольствие видеть своего знаменитого земляка - актера Малого театра, народного артиста России Валерия Баринова на сцене академического театра им. Тургенева.

Вернулся он на родину

Народный артист России Валерий Баринов выступил на местной сцене.

Два театральных вечера орловцы имели удовольствие видеть своего знаменитого земляка - актера Малого театра, народного артиста России Валерия Баринова на сцене академического театра им. Тургенева.
Его появление в тургеневском театре стало «возвращением в родные пенаты». 40 лет назад, в Орле началась его актерская судьба. Потом были годы учебы в Щепкинском училище, работа в театрах Петербурга и Москвы.
Сегодня Валерий Баринов - ведущий мастер сцены Малого театра, да к тому же - популярный артист кино и телесериалов. И хотя все эти годы он наезжал в Орел (здесь живут его мать и родные), в первом в своей жизни театре он появился только сегодня. Перенимая традицию своих великих земляков-предшественников - признанных звезд Малого театра позапрошлого века Гликерии Федотовой и Михаила Щепкина, - Валерий Баринов подарил орловцам одну из последних своих сценических работ - он блестяще сыграл роль президента фон Вальтера в спектакле орловского академического театра «Коварство и любовь». Хотя это было и непросто: московская и орловская постановки отличаются по режиссуре и сценографии, да к тому же и переводом с немецкого.
Успех первой совместной творческой работы артиста и орловского театра дал повод для обсуждения новых общих сценических проектов, а зрителям - подарил надежду вновь увидеть любимого артиста на родной сцене.

Магдалина АСЛАНЯН
17.04.2003, Орел

Юрий Соломин: «Мы можем потерять русский театр»

— Я НЕ ПОНИМАЮ людей, которые отказываются от Шекспира, Мольера, Шоу (не говорю уже о Чехове, Достоевском, Льве Толстом), мотивируя это тем, что зритель на классику не пойдет.

Шекспир в джинсах, или Когда наступит смерть театра?


СЕГОДНЯШНИЙ зритель разделен на два почти враждующих лагеря — сторонников современной драматургии, выносящей на сцену самые больные общественные проблемы, и верных поклонников театральной классики. Так что же лучше — наблюдать за льющейся со сцены кровью или зевать на вызубренных еще в школе пьесах? Об этом рассуждают художественный руководитель Малого театра Юрий СОЛОМИН и популярный театральный режиссер Кирилл СЕРЕБРЕННИКОВ, чьи постановки «Откровенные полароидные снимки» (об отчаянии современного мира), «Пластилин» (о борьбе героя с миром зла и насилия), «Терроризм» снискали скандальную славу.


Юрий Соломин: «Мы можем потерять русский театр»
— Я НЕ ПОНИМАЮ людей, которые отказываются от Шекспира, Мольера, Шоу (не говорю уже о Чехове, Достоевском, Льве Толстом), мотивируя это тем, что зритель на классику не пойдет. «Царь Федор Иоаннович» Алексея Толстого идет в нашем театре уже 30 лет! И если бы он не делал сборов — поверьте, спектакль давно был бы снят с репертуара.
Ответ на вопрос, а будет ли публике интересна классика, зависит прежде всего от режиссера. Если режиссер в процессе работы над пьесой не произвел, прошу прощения за выражение, некоторое кастрирование автора-классика, то зритель прекрасно во всем разберется и примет. Зритель — не глупец, он понимает, что это — история нашего русского народа: и трилогия Алексея Толстого, и «Власть тьмы» Льва Толстого, и Островский, и Достоевский. Нельзя быть Иванами, не помнящими родства.
По моему мнению, издеваться над классикой не стоит. Если бы дирижеры симфонических оркестров стали как бог на душу положит осовременивать Чайковского, Баха, Шуберта, Римского-Корсакова, захочет ли кто-нибудь это слушать? Скорее всего, мы просто потеряем великую музыку. Точно так же мы можем потерять Шиллера, Шекспира, Чехова — потому что они все станут на одну физиономию. Я не понимаю, как некоторые режиссеры говорят, что без Чехова жить не могут, и вдруг постановку по «Чайке» называют «Почему застрелился Константин?». В спорте за такие штучки дисквалифицируют, в балете, если ты будешь вместо классического танца выкидывать фортели, тебя на сцену больше не выпустят. Но в драме почему-то подобное возможно.
Я не против режиссуры — сам ею, к сожалению, занимаюсь. Просто, прежде чем браться за постановку, нужно понять, что хотел сказать автор. Нужно найти точку, на которой строится спектакль, и постараться сделать ее созвучной сегодняшнему дню. В ней все дело, а не в том, выйдут ли герои времен Шекспира на сцену в джинсах, с мобильными телефонами и будут говорить на сегодняшнем сленге.
Увлечение подобными экспериментами может стать концом нашего русского театра, который уважают во всем мире. И мне непонятно, когда же мы перестанем кусочничать, побираться по миру, когда мы перестанем хватать их лоскуты и напяливать на себя, вставлять в уши, в ноздри их кольца, перестанем дрыгаться, подражая их танцам. И потом, где хотя бы уважение, если не любовь, к своей культуре? Тот же «Царь Федор Иоаннович». Ему рукоплескали зрители Греции, Германии, Японии и т. д. Но ни одна программа русского ТВ о юбилее этого спектакля ни слова не сказала. И если меня будут призывать отныне делать так, как делают в том или ином театре мира, я могу хоть сегодня подать заявление об уходе. Да, я так делать могу. Но не буду!
Должен ли театр отражать современность? Должны ли актеры говорить тем языком, которым говорит улица? А зачем? Говорит улица на своем языке — и очень хорошо. И когда артист на улицу выходит, он тоже разговаривает таким языком. Но сцена требует своего слога, стиля.
Вы спрашиваете, остаются ли актуальными пьесы, написанные сто, двести лет назад. Можно я задам вам встречный вопрос? Вы знаете, как делаются дети? Что, сегодня люди стали использовать какие-то новые приемы? Нет! Как любила Джульетта Ромео, так и сегодня девчонки влюбляются и шагают с крыш из-за несчастной любви. А что, Раскольников из «Преступления и наказания» не годится в герои сегодняшнего дня? Нет в наших городах мальчишек, которых не мучают те же вопросы? Да сколько угодно! «Коварство и любовь», «Ромео и Джульетта» — это пьесы о трагедии любви, о проблемах взаимоотношений с родителями, «Без вины виноватые» — о катастрофе семейной жизни. Эти проблемы были и будут существовать во все века в любом обществе. Вот поэтому-то зритель и приходит к нам в театр.


Кирилл Серебренников: Чехов должен «отдохнуть»
— ТЕАТРУ, особенно русскому, вообще ничего не страшно. Если уж говорить об истории вопроса, то русский театр сделал себе славу именно на современной драматургии. Звезда Московского Художественного театра взошла благодаря постановкам современных пьес молодых тогда драматургов Чехова и Горького, а не спектакля «Федор Иоаннович».

Нужна ли театру современная пьеса? Об этом глупо говорить. Любой спектакль — это диалог со зрителем. И он никогда не состоится, если один из собеседников будет говорить на русском языке, а другой — на церковно-славянском. Важно и то, про что спектакль. Если в нем речь идет, например, о событиях, происходивших в 1815 году, он вряд ли привлечет публику в театр.
Хотя мне ближе тот путь, когда берется классическая пьеса и в ней находится повод для диалога с сегодняшним зрителем. И хорошие классические пьесы этот повод всегда дают. Поэтому так часто ставятся Шекспир, Чехов. Это я бы в принципе делать запретил, потому что классика устает от бесконечного использования. Чехов должен «отдохнуть» до тех пор, пока не возникнут люди, которые прочтут его в первый раз.
Мы возили «Пластилин» в Екатеринбург. И зрители были потрясены увиденным, так как не думали, что театр способен ТАК говорить об их реальной жизни. Ведь многие воспринимают сегодня театр как нечто отстраненное от того, что происходит на самом деле, — этакое развлекательно-повествовательное действо. А это совершенно неправильно. Если речь, конечно, не идет о театре-музее, каким, например, является Малый театр. Хотя, наверное, найдется много зрителей, которые придут туда и получат удовольствие.
Вообще же ситуация прекрасна тем, что каждый может выбрать, что ему смотреть. Хотите идти на грязь, сперму и кровь — идите на современные пьесы (хотя, конечно, не все современные пьесы посвящены этим темам, а драмы Шекспира и того же Чехова тоже порой чудовищно жестоки), хотите Островского — идите на классику. Мы живем в свободном мире.
Хорошо ли говорить со сцены языком улицы? В некоторых случаях это органично, как в моем спектакле «Откровенные полароидные снимки», где есть и сленг, и мат. Когда зритель видит пьесы о современных людях, которые начинают говорить высоким штилем или, что еще хуже, вымученным языком, который писатель высасывает из своего пальца, — это нечестно. Такому театру перестают верить. Просто увлекаться подражанием улице нельзя, но и совсем не замечать ее — глупо. Язык современного мира меняется, а значит, должен меняться язык театра.
На мой взгляд, неправильно, когда люди театра начинают заявлять, что в этом искусстве существует некий канон. Как только эти каноны, эти железные тиски возникают — это конец. Незыблемость формы для такого живого дела, как театр, означает смерть.

© «Аргументы и Факты»

Принц, которого не заменить...



Год... Уже год, как ушел от нас Виталий Соломин.

Принц, которого не заменить...

Год... Уже год, как ушел от нас Виталий Соломин. А с ним ушли замечательные спектакли из репертуара Малого театра: «Свадьба Кречинского» и «Иванов»... Ушла радость — никто не собирает теперь коллег «просто так», что-нибудь весело, нежно и вкусно отпраздновать... Ушли грандиозные планы: поставить «Ричарда III» с Васей Бочкаревым, «Вассу Железнову» с Женей Глушенко, «Дачников» — со всеми звездами своего поколения, которое осталось теперь каким-то неприкаянным... На 40 дней литературная часть Малого театра — две замечательные Оленьки, Буткова и Петренко, — сделали газету «Памяти Виталия Соломина». Вот фрагменты из нее.

О Виталии говорят:
народный артист России Ярослав БАРЫШЕВ: «Он был очень отзывчивым. Как-то нашему гитаристу стало плохо с сердцем и Виталий повез его в больницу, хотя опаздывал куда-то. Когда умер Олег Даль, Виталий поехал на Ваганьковское договариваться о похоронах. Он очень переживал смерть Олега. И теперь лежит недалеко от него...»

народный артист России Виктор ПАВЛОВ: «Жизнь рассчиталась с ним слишком рано. Ему надо было бы два десятка лег преподавать, поделиться своей актерской силой. Он был актером переживания, глубоких страстей... Он живет, он здесь, рядом со мной постоянно...»

народный артист России Валерий БАРИНОВ: «Когда я говорил на панихиде, у меня вырвалась фраза: «Наше королевство потеряло принца». И потом я подумал: когда умирает король – «Король умер! Да здравствует король!» Но когда умирает принц, его некем заменить...»

артистка Елена САФОНОВА: «Виталий всегда определял для меня качество картины. Если мне звонили и говорили: «У нас будет занят Виталий Соломин», то понятно было, что имеет смысл в этом фильме сниматься...»

народный артист России Василий БОЧКАРЕВ: «Виталий был настолько непохож в своей природе на других, настолько свободен и органичен, что заслуживал искреннего уважения и преклонения. Для меня он был примером...»

народный артист России Александр ПОТАПОВ: «Очень жалко тех наших актеров, кто не успел поработать с ним как с режиссером, войти в его мир. Мне горько, что ушла наша надежда на что-то интересное, на компанию, на борьбу за свободу...»

народный артист России Василий ЛИВАНОВ: «Я имел счастье быть его близким другом почти четверть века, мы дружили семьями, путешествовали вместе с детьми, пока они были маленькими. Я бывал на всех его репетициях перед выходом спектакля. Вот только сейчас узнал, что я был его счастливым талисманом — так он говорил обо мне своим друзьям...»

В ушедшем году вышел телесериал «За кулисами», где замечательно играет Виталий Соломин. Фильм «Казус белле», где он в чудесном партнерстве с Инной Чуриковой, Алексеем Петренко, Беатой Тышкевич и Барбарой Брыльской. Создан «Благотворительный фонд Виталия Соломина». Я в соавторстве с Майей Карапетян написала книгу о нем: «Виталий Соломин. Три любви». Она выйдет в издательстве «Алгоритм». Ожидаю — уже год — премьеры телесериала «Все красное», где он упоительно смешно играет польского офицера. И надеюсь, что по ТВ покажут, наконец, звездные его роли в спектаклях Малого театра — они записаны почти все. А сегодня... Поднимем рюмку. И не будем чокаться...

Светлана ОВЧИННИКОВА
«Москвичка», 28 мая 2003 г.

Улыбка Соломина

Против мюзиклов - русский водевиль

Улыбка Соломина

Против мюзиклов - русский водевиль

На агрессивное засилье американских мюзиклов в нашей столице народный артист СССР Юрий Соломин решил ответить по-своему - старинным русским водевилем. В Малом театре состоялась премьера спектакля «Таинственный ящик». Написанный в первой половине позапрошлого века водевиль Петра Каратыгина поставлен художественным руководителем старейшего московского театра, и он же играет главную роль. Поставлен очень точно, выразительно, ярко, сыгран - блистательно.
При общении с Юрием Мефодьевичем давно уже я заметил, что есть одна тема, прикосновение к которой сразу приводит его в необычное волнение: теплеет взгляд, добреет голос. Это тема актерской преданности своему делу, тема возвышенной и бескорыстной любви артиста к сцене. Сильно прозвучала она в соломинской постановке «Леса» А.Н. Островского, где линия нищего, но благородного провинциального трагика Несчастливцева, противостоящего пошлости и несправедливости окружающего мира, все более набирая высоту по ходу спектакля, в финале становится настоящим его апофеозом. И вот теперь - разумеется, совсем иначе, но с той же пронзительной внутренней трогательностью - звучит эта тема в комедийно-водевильном действе, увлекательном и веселом.
Да, да, конечно, надо говорить и об увлекательности спектакля (ведь в пьесе есть прямо-таки захватывающая интрига), и о его изящной легкости, яркой зрелищности, чему немало поспособствовали сценография недавно ушедшего из жизни великого театрального художника Энара Стенберга и талантливая музыка композиторов Григоря Гоберника и Владимира Мороза. Но самое главное достоинство коллективной работы, заданной, направленной и слаженной Ю.Соломиным-режиссером, состоит, мне думается, все-таки именно в том, как непостижимо тонко и органично введена в безудержную игровую стихию трогательная, проникновенная нота старого артиста-неудачника, с беспредельной искренностью и любовью воплощенного на сцене Ю.Соломиным-актером.
Действительно, необходима большая собственная любовь к театру и такая же в душе живущая любовь к своим собратьям по искусству (ко всем, а не только к «успешным»!), чтобы психологически убедительно возник перед нами этот абсолютный бессребреник, житейски совершенно неприспособленный, даже во всех реальных обстоятельствах почти нелепый, всецело поглощенный одним-единственным стремлением - быть на сцене, играть для людей.
- Ты умрешь в сумасшедшем доме! - раздраженно бросает желающий ему, конечно же, добра друг, дабы подтолкнуть «на путь истинный». - Я умру на сцене, - отвечает он. И это не в драме, а в водевиле, веселая структура которого притом нисколько не нарушается. Вот оно, искусство Юрия Соломина, режиссерское И актерское. Вот он, его безупречный, изысканный вкус.
Центральная нота роли и всего спектакля, пожалуй, с наибольшей проникновенностью звучит в монологе-мечте главного героя, исполняемом Ю.Соломиным особенно прочувственно: «Театрик маленький построю, открою занавес - и ах!..». А театрик этот, оказывается, вот для кого и для чего ему нужен. Собрать «всех бездомных, обшиканных артистов» и самому вызывать их по десять раз на поклон. Чтобы подарить самую дорогую для любого играющего в театре радость!
Вы понимаете? О радости не только для себя мечтает герой Ю.Соломина. И не о славе для себя, не о больших деньгах. Собственно, деньги ему если и потребны, то лишь для того, чтобы расплатиться с долгами, выкупить отданные в залог свои сценические костюмы, ну а как вершина мечтаний - для постройки этого маленького театрика, но опять же - не для собственной какой-то выгоды.
Русский актер П.Каратыгин взял как основу своего водевиля французский материал, от которого в конце концов остались только сюжетная завязка да имена. Пьеса же получилась сугубо русская. Можно даже вспомнить любимого героя русских сказок по имени Иван, который полностью безразличен к богатству, за что и прозван кое-кем дураком. Но богатство под конец как раз ему и достается. А распоряжается он им столь же щедро и бескорыстно, как соломинский герой под занавес.
Надобно поблагодарить за великолепную литературную работу заслуженного артиста России Александра Клюквина, который (уже не впервые здесь, в Малом театре!) сделал современную сценическую редакцию старой пьесы и написал для нее стихи. Исполняет он роль нотариуса тоже великолепно. Интересны и другие актерские работы, которыми радуют народные артисты России Александр Ермаков и Борис Клюев, заслуженные артисты Ольга Пашкова и Алексей Кудинович, артисты Инна Иванова, Варвара Андреева, Алексей Фаддеев. Искрометно выступила в массовых танцевальных номерах (балетмейстер-постановщик - Любовь Парфенюк) большая группа студентов Щепкинского училища и актеров театра.
Словом, Малый во главе со своим художественным руководителем весьма убедительно доказал: не единым мюзиклом бродвейским может и должна жить сегодня отечественная сцена. Более того, наше, игранное на этой сцене давным-давно, даже в так называемом легком, или развлекательном, жанре имеет свои несравненные достоинства. Потому что несет не просто «чистую» развлекательность, смех ради смеха, но нечто гораздо большее - добрую и человечную мысль.

Виктор Кожемяко
Советская Россия, 19 июня 2003 года

Чтобы мы жили и чувствовали кислород.



Памяти Виталия Соломина.

Чтобы мы жили и чувствовали кислород.

Памяти Виталия Соломина.

В издательстве «Алгоритм» готовится к выходу книга «Виталий Соломин. Три любви». Авторы С.Овчинникова и М.Карапетян включили в нее отрывки из дневников и писем актера, беседы с его близкими друзьями, рассказы о сценических и экранных образах, созданных Виталием Соломиным, и эпизоды его закулисной жизни. 27 мая прошедшего года актера не стало. Сегодня мы публикуем фрагмент главы из будущей книги о нем, написанный Светланой Овчинниковой.

На телевидении отсматриваю пленки со спектаклями, где играл Виталий. Их неприлично мало, хотя заснято почти все. Но угнано куда-то в Реутово, откуда получить их практически невозможно. Снова собаки на сене: не показывают, но имеют — даже «Летние прогулки», где Соломин сыграл первого на советской сцене диссидента. А тогда, в 1974-м, удивительный был спектакль. Огромная популярность — и ни единой рецензии.
После генеральной написала, ночью набрали, утром в газете была «дыра»? Не пришлась премьера ко двору власть имущим. Немудрено. Мудрено другое: уже в иные времена спектакли Виталия и с Виталием критика не баловала.

Из дневника Соломина. «Каждый актер, по крайней мере мне известный, постоянно ждет точной оценки своей работы. Не похвалы (хотя и похвалы тоже), а той ответной реакции, по которой бы он мог убедиться, что понят... Не образ, который ты пытался сыграть, создать, а именно ты... Я хватаюсь за каждое слово обо мне: иногда начинаешь слишком острить и горевать на боль и оскорбления и поэтому от хорошего закрываешься, переходишь в глухую защиту и долгие дни перекатываешь каждое слово, как горячие угли, из ладошки в ладошку, пока не остынут, пока не
привыкнешь. А иногда хочешь зацепиться за эти слова и не можешь, как будто о другом говорят.»

«Обидеть артиста может всякий». Фраза расхожая, полушутейная, а в ней — истина. В дневниках Виталия столько боли! А на людях он излучал благополучие. И доброту, которой в нем было немерено. Всем помогал. И получал от этого удовольствие.

Но надо же так заснять! Смотрю пленки — и ничего не понимаю. «Дядя Ваня» — спектакль в Малом театре из самых достойных. Принципиально важный. Это сделать было невероятно трудно. После удивительной ауры чеховских спектаклей Штайна. После горькой нежности Эфроса. После лихого и трагического эпатажа Някрошюса. После отчаянной проходочки Олега Борисова — Астрова – «Ехал на ярмарку ухарь-купец». После пронзительно- растерянной печали Басилашвили. Как это трудно, казалось, невозможно — после того, как отказано самому Чехову в постановке на сцене Малого сначала «Лешего», потом «Дяди Вани» — тому уже век, — поставить эти спектакли здесь. Сначала «Лешего». Потом «Дядю Ваню». Я помню премьеру. Помню трагизм спектакля, плотный, отчаянный. А военный оркестр возле Малого театра наяривал на всю Театральную площадь.
Он обещал праздник, он заманивал на него, он его уже создавал. И распахнутая сцена, так красиво обустроенная Валерием Левенталем, — тоже из праздника. Который обещал жизнь. Но будет — существование. Будут — будни. Тягостные. И очень подробные в своей тягостности. И будет
Войницкий Юрия Соломина. И Астров — Соломина Виталия. Работу Юрия примут безоговорочно. Виталий ушибется — и пребольно! — о непонимание. Действительно, принять такого Астрова с ходу непросто. И прочитаю в рецензии — и он прочитает! – «... трудно было угадать, на какой замысел работают смещения в роли Астрова, которому здесь даны замашки пошляка, вполне законченного и успевшего полюбить себя в этом качестве, со смаком подающего свои штучки-дрючки: уход маршем на коленках, шутовское обмахивание дамским веером или демонстративное отпирание шкафа в чужом доме из собственного кармана вынутым ключом…» У Виталия в этой роли действительно (простите, опять не могу о нем говорить в прошедшем времени...) неожиданно много куража. Нарочито много. Героя-любовника пьесы играет не вчерашний Фиеско, а вчерашний Ипполит. За что же любит его Соня? Влюбляется Елена? «На безрыбье?» Слишком было бы просто. Для этого автора. И для этого актера. Скорее — вот за этот самый кураж, шутовство, камуфлирующее трагедию несостоявшейся жизни. За сопротивление этой разрухе. За то, что «не нудный» за то, что внушает пусть зыбкое, но ощущение осмысленности жизни. Обманчивое. Но все здесь рады, жаждут быть обманутыми. А вместо этого получают пощечины откровений. Все, что у Астрова — опять-таки традиционно — было пафосом или искренней увлеченностью, — здесь шутейно. Тем естественнее. Все норовят исповедаться. А он — смешит. Странный Астров. Но не выдуманный, а вычитанный. У Чехова, который постоянно рассуждает про чудаков. И эпиграфом к спектаклю, похоже, взяты слова именно Астрова, этого Астрова, соломинского: «Наше положение, твое и мое, безнадежно» и «Во всем уезде было только два порядочных, интеллигентных человека...» Ударение на слове «было». Дуэт-дуэль братьев Соломиных здесь — зрелище увлекательное. Весь спектакль — дуэт. И весь спектакль — дуэль. Юрий Соломин играет с распахнутыми наотмашь страстями. Виталий Соломин прячет трагедию, приоткрывая подлинные чувства в редкие и очень короткие минуты серьеза, когда имидж своего Астрова вдруг снимает, как усталый паяц маску. А так... Говоря о лекарствах, берет и выпивает содержимое одного из пузырьков. Ап! Отчаянно куражится в сцене пьянки. Говоря про Елену: «Она только ест, спит, гуляет» — так вкусно и размашисто произносит это «гу-ля-я-ет», что сразу осязаешь «священнодействие». С неподражаемой интонацией на вопрос: «Водочки будешь?» — отвечает, почесав в затылке: «Пожалуй». Виталий не боится пробиваться к публике через шутовство и ерничанье — и пробивается! Постепенно от начала спектакля идет к финалу и — серьезу. Но в самый острый момент показывает дяде Ване кукиш. А в диалоге с Соней — вдруг плачет, когда говорит о Елене. Отсюда и Сонин вопрос: «Что с вами?» У Виталия все всегда логично. Он не случайно был в школе блестящим математиком.

В одном из наших разговоров — о театре, всегда о театре — сказал: «У Чехова обычно есть герой, который все понимает. Он — редкое существо». И он очень мучительно живет. Астров, с одной стороны, дело делает и леса сажает. Но видит бессмысленность этого всего, потому что леса эти
обворовывают, вырубают. Однако это хочется делать, в этом смысл жизни, иначе кто я? Зачем живу? Что хочу? Почему, мучительно живя, Астров камуфлирует эту мучительность? Он старается вести себя так, чтобы не показаться смешным. Он скорее сам будет смеяться над собой, над всем
происходящим, нежели позволит, чтобы смеялись над ним. Он перешагнул тот возраст, когда были надежды, что еще что-то произойдет. Какой-то огульный финал жизни! Он много работает, одинок, он чувствует себя стариком. А тогда в России говорили: «Вошел пожилой человек 33 лет».
Страсти, которые разгораются на сцене — с истериками, слезами, оскорблениями и, наконец, сумасшествием, — неинтеллигентны. Этот мотив уходящей, разрушаемой интеллигентности у Чехова постоянен и очень звучен. Здесь он — лейтмотив спектакля. Интеллигентно скрывать свою боль,
не утруждая ею других. Такой у Виталия Астров. Такой в жизни — во всем и всегда — был сам артист. Неинтеллигентно — так открыто страдать, так постоянно ныть. Но потеря интеллигентности здесь — это драма доведенных до крайности людей, проигравших жизнь. Ставящих последние гроши
надежды и сил на «зеро» — на любовь Елены.
Виталий говорил: «Астров понимает что не женится на Елене, нет. Он понимает, в каком она состоянии. Он и говорит ей, что не здесь, так в Саратове — вы все равно когда-нибудь сорветесь. Лучше уж здесь, на лоне природы: поэтично по крайней мере».

Я снова отсматриваю пленки. Снимали двумя камерами. Играет второй состав. Нет ни Юрия Соломина, ни Валерия Бабятинского, ни Татьяны Александровны Еремеевой. Впрочем, Виталий, как всегда или почти всегда, играет без дублера. Но почему камеры так упорно скользят мимо него?
Задерживаясь на менее существенном и менее талантливом? Может быть, ну их, эти пленки? Есть разговор с Виталием, есть его дневники, есть его друзья с их впечатлениями. А друзей случайных он не имел. Хотя... Приглашая на свой юбилей, сказал: «Будет узкий круг только самых близких».
«Круг» оказался человек под триста. Зачем мне эта телесамодеятельность? — думала я. Теперь даже страшно представить, что было бы, выключи тогда картинку. На экране вдруг — крупный план Виталия. Не Астрова, хотя портрет возник посреди спектакля. А — Виталия. Он переспрашивает кого-то: что для меня Малый театр? И, как всегда, дает на банальный вопрос небанальный ответ: «Для меня это хорошее похоронное бюро. Которое всю жизнь готовит тебя к этому акту. А в конце торжественно и очень красиво хоронит. За счет театра. Поскольку у актеров денег нет. Вы же правду хотите услышать, а не вранье? Вот это правда».

Почему он так часто думал и говорил о смерти? Вот и в дневнике: «Сегодня с трудом встал, не хотелось просыпаться. Подкрадывается мысль: жить не хочется. Отдавливаю в глубину, вниз, в темноту. Там надо чем-то прижать и дождаться, чтобы затихло...» Целая глава в книге может быть
посвящена смерти. Страшно. А интервью на пленке горькое.
- Чего вы ждете от будущего?
- От будущего? Как и вы — ничего хорошего я не жду в ближайшие годы. Да и в отдаленные тоже.
- Что хотите пожелать?
- Пожелать, чтобы жили мы все. А то, как у меня, 35 лет проработал, сыграл 7-8 ролей всего. У меня пятилетние перерывы все время. И так у очень многих происходит. Я потому придумываю всякие веселящие моменты. Вот весною устроил Новый год. В филиале взял и для всех поставил елку.
Номера были. Застолье. Очень весело. Как в какие-то хорошие времена, когда актеры радуются, что-то играют друг для друга... Оказывается, они очень много умеют и талантливые — недаром в этом деле болтаются. Вот я и вам бы пожелал, чтобы мы жили, кислород чувствовали, делали свое
дело. Достаточно получали, чтобы не умереть с голоду. Этого нам хватит, чтобы жить.
А следующий вопрос, вернее — ответ на него, словно специально для этой главы.
- Что бы вы хотели сыграть?
- Во-первых, когда скажешь, значит, этого не будет. Я очень долго к Чехову приближался. Мне в свое время предлагали что-то делать, я честно сказал, что не понимаю. Совсем. Прошло много-много лет, и попробовал что-то сыграть. Вначале Яшу у Хейфеца в «Вишневом саде» на телевидении. Вот сейчас спектакль у нас – «Дядя Ваня». И мне кажется, что я понимаю. Такое у Чехова ядро, с такой энергией — шекспировской. И понимаешь, как ошибаются, когда занудно, длинно играют, медленно, не спеша — под то время как будто бы. А у него люди живя умирают и это чувствуют. Как в «Иванове». Как в «Вишневом саде». Везде. Он подбирает людей, которые никак не могут состояться. Это их мучает. Часто умирают.
Но, может быть, даже лучше, чем оставаться вот так... Замечательный драматург.
Вот и разгадка его Астрова. Живущего умирая. Сегодня, после ухода Виталия, его играет Александр Михайлов.
Из разговора с Юрием Соломиным: «Как вам теперь живется в «Дяде Ване»?». Он посерел лицом: «Если говорить честно, то очень тяжело. Мне просто тяжело».

29-4 июня 2003 г. «Культура»

Эдуард Марцевич: «Федор слышит высокий звон правды»

30 лет спектаклю «Царь Фёдор Иоаннович».

Я был назначен у И.М.Смоктуновского вторым составом.

Эдуард Марцевич: «Федор слышит высокий звон правды»
30 лет спектаклю «Царь Фёдор Иоаннович».

Я был назначен у И.М.Смоктуновского вторым составом. Когда он ушел из театра, срочно ввели Ю.М.Соломина, и я прождал своего часа около 8 лет. Хоть я и был внутренне подготовлен, но если ты на велосипеде не едешь, а только сидишь, то он может упасть. Я прошел весь застольный период, был свидетелем того, как делался спектакль, хотя и сидел в стороне. А потом я вошел в спектакль за 6 репетиций. Это было в Донецке в 1983 году, Юра заболел, и мне рискнули дать роль. И, слава Богу, я вышел из этого положения с честью. В этот мне очень помог один из наших выдающихся актеров В.В.Кенигсон. Я знал текст, готовился, но все же было трудно… Владимир Владимирович посмотрел репетицию, а потом целый день рассказывал мне, как эту роль играл Орленев. Буквально по нотам, по строкам. Очень много я вдохнул в себя, и поэтому первый спектакль произошел… Все наши актеры смотрели из-за кулис, публика очень хорошо приняла, потом я стал играть эту роль и в Москве, и сейчас играю.
Когда я сначала думал, что не буду играть эту роль, то настолько огорчился, что у меня язва открылась, я лег в больницу. Это была такая внутренняя боль, и потом она, наверное, перешла на саму роль. Спасибо тебе, Господи, и спасибо Малому театру за то, что мне все же довелось ее сыграть. Это один из спектаклей моей жизни, как «Гамлет», как «Пучина»…
Я не могу говорить о трагической вине Федора, мне представляется, что главное в нем – не царь, а человек. Он же не готовился, как царевич Иоанн, быть наследником. Федор всю жизнь свою посвящал церкви, духовности. У него есть внутренний контакт с высшей силой, он слышит высокий звон правды… Он понимает, где белое, и где черное, где правда и где ложь. Он одарен даже, может быть, провидческими способностями. Так говорил Борис Иванович, что в трактовке Малого театра Федор должен быть по интеллекту на пять веков впереди, опережать, предвидеть. Но у него нету волевой силы государя, нету цинизма. Люди, которые получают власть, должны обязательно идти на какие-то компромиссы, без этого трудно удержаться на вершине. А Федор лишен железной воли, которой наделен Борис Годунов. Хотя Борис не имеет права быть государем.
Я не могу сказать, что Федор слабый, безвольный. Но не могу его назвать и святым. «Иоаннович» – какая-то тень за ним, он сын Иоанна Грозного. И когда я искал свое личностное понимание роли, для меня были важны проблески, мгновения, когда он пытается быть Иоанном Грозным… Есть несколько мгновений, когда в нем как будто просыпается батюшка…
После спектакля придешь домой, посидишь, поговоришь об этой роли, а на другой день опять спектакль и играешь, может быть, «Волки и овцы». Помню, во время гастролей после «Царя Федора» я играл еще 4 спектакля разных названий. Эти психологические переходы очень сложны… Москвин, говорят, после «Царя Федора» уезжал на дачу и несколько дней отдыхал… А я как-то об этом не задумываюсь.
Я был свидетелем того, как этот спектакль вынашивался, как прошла премьера, как вводился Юрий Соломин, а потом я. Долго идет спектакль, и всегда полные залы, и прием всегда завидный. Публика после спектакля часто встает и аплодирует стоя. Люди очень скучают по духовному началу, а «Царь Федор Иоаннович» – высокодуховное произведение. Это чистота, боль, ранимость, детсткость, все, что в нас, в каждом было, когда мы были маленькими. Потом мы взрослыми стали и, как говорится, «обросли ракушками», а когда-то были чистые, ранимые, беззащитные. И если это доходит до каждого сидящего в зале, то в нем просыпается благодарность, потому что через этот образ, этот спектакль он получает ответы на свои жизненные вопросы. Он эти ответы улавливает эмоционально, интеллектуально, подсознательно. Хорошие пьесы — и «Смерть Иоанна Грозного», и «Царь Борис», но в «Федоре» есть та изюминка человечности, которая свойственна каждому, каждому, сидящему в зале. Это пьеса не о царе, а о человеке, его понимании жизни, его муках, его желании сделать добро людям, о его желании соединить сердца. Ведь в чем трагизм Федора? В том, что его мечты, его понимание жизни не соответствуют реальности. Это пьеса очень жизненная, правдивая, и она будет еще долго-долго, как мне кажется, идти… Есть вечные спектакли, как «Лебединое озеро», которые всегда хочется смотреть.