«МАЛЕНЬКИЕ ТРАГЕДИИ» И БОЛЬШИЕ НАДЕЖДЫ
В дни празднования 225-летнего юбилея А.С. Пушкина Малый театр показал премьеру «Маленьких трагедий» в постановке главного режиссёра Алексея Дубровского. Казалось бы, зрители давно привыкли к тому, что эти пушкинские шедевры приходят на самые разные подмостки – классические и экспериментальные – целиком, по отдельности или полным «циклом», нередко дополненным «Сценой из Фауста», но, тем не менее, заполняют театральные залы. Хотя вряд ли в ожидании чуда: для многих почти наизусть знакомый текст, широко известные сюжеты… Смею предположить, что почти всегда влекут не только имена любимых артистов, занятых в той или иной постановке, и не любопытство к некоему очередному эксперименту, а магия пушкинских строк, завораживающая красотой того самого «великого и могучего» русского языка, который уже почти покинул нас, оставив светлое воспоминание…
Спектакль Малого театра покорил с первых минут, ещё до начала «Скупого рыцаря», атмосферой тревоги приближения чего-то непоправимого, дыханием чумы. Оно повеяло мгновенно от направленных в зал рядов прожекторов, которые медленно уплыли под колосники, а вслед им появилась на сцене на фоне тёмно-серых кирпичных стен, замыкающих пространство, группа людей в чёрных плащах, в белых масках, схожих с дельартовским Чумным доктором. Их танец был подлинным искусством балета, взмахи плащей при кружении напоминали распростёртые над всем миром зловещие крылья. И возникало одновременное ощущение захватывающей красоты, изящества найденной точной формы, включения в контекст происходящего «Пира во время чумы» (не вошедшей в спектакль) и – страха ожидания… Изумительная хореография Антона Лещинского, мастерство молодых артистов и студентов Щепкинского училища заворожили зрительный зал не только утончённостью безукоризненной формы, но внятностью эмоций, отсылающих к «Пиру во время чумы» и – той благородной красотой, которой так часто недостаёт сегодня в театрах.
Художник Мария Утробина создала образ целого мира из замкнутого тремя стенами пространства, в котором один за другим появляются конкретные смертные грехи, уничтожающие не только окружающих, но едва ли не в первую очередь своих носителей.
Атмосфера «Пира во время чумы» как будто «распылена» в воздухе спектакля не только изысканной хореографией, музыкой Георга Фридриха Генделя, но и появлением из-под сцены, словно из преисподней, подвала Скупого рыцаря, заполненного сундуками; обеденного стола, за которым Сальери подсыпает яд в чашу Моцарта; статуи Командора… Нам явлены три смертных греха: алчность или корысть; гордыня, умноженная на зависть; сладострастие – пожалуй, самые «стойкие» во времени, не подверженные коренным изменениям на протяжении веков и так или иначе приводящие к трагедии, потому и воспринимаются в разные эпохи разными поколениями внятно.
… Луч света выхватывает на верхней ступени лестницы в глубине сцены сына Барона Альбера (Алексей Фаддеев), измученного невозможностью появляться на турнирах, жить одной жизнью со своими ровесниками из-за скупости отца. Рыцарский шлем пробит, взять деньги у Соломона невозможно, нужен заклад, даже вина не осталось, чтобы выпить… Растерянный взгляд Альбера, интонация разговора с Иваном – всё свидетельствует о предельном отчаянии юноши, о его готовности пойти на любое преступление, но как резко меняется лицо, как вспыхивают презрением и ненавистью глаза, когда Соломон (выразительная работа Владимира Дубровского) предлагает ему избавление от отца – склянку с ядом!.. Как минутное сомнение соблазняет мыслью вернуть Соломона, но невозможно совершить преступление. Лучше обратиться за помощью к всемогущему Герцогу.
Из-под сцены медленно появляется подвал, заставленный открытыми сундуками, полными сокровищ, и восседающий среди них Барон – на устах Василия Бочкарёва полуулыбка, заставляющая вспомнить слова Феофана Затворника о том, что «корысть есть ненасытимое желание иметь, или искание и стяжание вещей под видом пользы, затем только, чтобы сказать об них: мои». Только это – обладание – владеет всеми помыслами Барона. Прекрасный Мастер, Василий Бочкарёв ни на миг не изображает согбенного старца, которому пора уже освободить место на земле, его герой – человек, в котором ещё достаточно сил, чтобы преумножать сокровища, наслаждаться своей безграничной властью. На моей памяти едва ли не впервые слова Соломона подкреплены тем, что мы видим: «Барон здоров. Бог даст – лет десять, двадцать. И двадцать пять и тридцать проживёт он». И эта яркая краска придаёт известному сюжету странный, на первый взгляд, но и определённо фатальный оттенок. «Моё» - значит, неделимое, принадлежащее, словно от рождения данное свыше; то, что не подвластно ни возрасту, ни чину, что даёт ощущение вечной жизни. И невольно приходит на память «Холстомер» Л.Н. Толстого, где автор рассуждает о том, что «мой», «моя», «моё» определяют сущность человека, переставшего видеть разницу между одушевлённым и неодушевлённым. Когда осознаёшь это, выстраивается живая преемственность традиций гуманизма русской культуры и иначе воспринимаются слова:
Что не подвластно мне?
как некий демон
Отселе править миром я могу;
…
Мне всё послушно, я же – ничему;
Я выше всех желаний; я спокоен;
Я знаю мощь мою: с меня довольно
Сего сознанья…
Василий Бочкарёв произносит их не просто упоенно, а вдохновенно, как оправдание собственного существования, словно на наших глазах молодея, воспламеняясь собственным величием. Но как же мгновенно он теряет его, как начинают бегать глаза, когда он, обдумывая каждое слово, пытается внушить Герцогу (Михаил Мартьянов принимает Барона на фоне театральной ложи и держится несколько театрально, что оправдано стилистикой спектакля): его сын гуляка, он даже пытался убить отца. И тогда наступает трагическая развязка – смерть Барона, которую, следуя логике постановки, возможно оценить как закономерное возмездие свыше тому, кто возомнил себя властелином мира. Хрестоматийные слова Герцога: «Ужасный век, ужасные сердца!» - прозвучат не приговором, а скупой, произнесённой без пафоса констотацией. Едва ли не на все времена. Бесшумно появится один из людей в чёрном и наденет на Барона белую маску – своеобразный атрибут завершившейся жизни, а двое других унесут безжизненное тело…
Словно по контрасту с сокровищами, укрытыми от посторонних глаз в подвале, на сцене предстанет роскошь цветов в корзинах, зеркало, предметы благородной и дорогой красоты, клавесин в доме Сальери. Всё это занимает лишь часть пространства, замкнутого серыми стенами. Он войдёт в это пространство в распахнутом халате, деловито возьмёт в руки лейку и будет поливать цветы, занятый своими мыслями не о музыке, которую «разъял как труп», постигая искусство, а о потаённом, но всё более властно вырывающемся из души:
Кто скажет, чтоб Сальери гордый был
Когда-нибудь завистником презренным,
…
Никто! А ныне – я сам скажу – я ныне
Завистник. Я завидую; глубоко,
Мучительно завидую. – О, небо!
Где ж правота, когда священный дар,
Когда бессмертный гений – не в награду
Любви горящей, самоотверженья,
Трудов, усердия, молений послан –
А озаряет голову безумца,
Гуляки праздного?.. О Моцарт, Моцарт!
Михаил Филиппов, великолепный Мастер, много раз покорявший зрителей на сцене Московского театра им. Вл. Маяковского, на других сценах, на киноэкранах, недавно вступивший в труппу Малого театра, в роли Сальери предстаёт поистине неузнаваемым. Такая спокойная внешняя мощь при внутреннем иссушающем борении страстей исходит от его облика, от «проверки» созревшего решения камертоном, который каждый раз издаёт чистый звук, словно ответ на мысли Сальери, от разговора с собственным отражением в зеркале, - что становится не по себе. И невольно приходят на ум слова святителя Василия Великого, писателя и богослова: «… Хотя убоится суда, произнесённого за гордость, однако не может исцелиться от этой страсти, если не оставит всех помышлений о своей предпочтительности».
Непомерная гордыня, разъедаемая завистью к тому, кому всё дано от рождения свыше, без «трудов, усердия, моленья», словно физически душит, всё больше укрепляя мысль о том, что именно он, Сальери, призван:
Нет! Не могу противиться я доле
Судьбе моей: я избран, чтоб его
Остановить – не то мы все погибли.
Появление Моцарта (отличная работа Дениса Корнуха!) в сопровождении не Слепого скрипача, а весёлой компании людей в чёрном. Он танцует вместе с ними легко и изящно, а потом все они превращаются в воображаемого скрипача, играя на воображаемых скрипках. Именно это и становится последней каплей для Сальери: он достаёт «последний дар Изоры», яд, и, вновь проверив себя камертоном, принимает окончательное решение…
Поднимающийся из преисподней роскошно накрытый стол в трактире вновь вызовет неожиданную ассоциацию со стихотворением Г.Р. Державина, благословившего лицеиста Пушкина: «Где стол был яств, там гроб стоит…» И эта цепочка неожиданных и, казалось бы, невольно приходящих на память воспоминаний придаёт спектаклю Алексея Дубровского тот объём, что естественно вписывает его в контекст не только отечественной, но и мировой культуры.
Едва уловимые на бесстрастном лице Сальери последние сомнения; охваченное мыслями о «Реквиеме» печально-задумчивое лицо Моцарта, машинально играющего в бильбоке, почти залпом выпитая чаша с ядом – всё это говорит больше слов, заставляя зрительный зал дышать одним дыханием с героями в ожидании неизбежного. На Моцарта наденут белую маску и уведут за собой люди в чёрном, а Сальери привычным жестом возьмёт в руки камертон и, не услышав звука, будет настойчиво вызывать его. И страшно видеть человека, с ужасом вопрошающего себя: «И я не гений?» и продолжающего неистово, отчаянно бить по беззвучной «вилочке» камертона…
О последней части «Маленьких трагедий» на сцене Малого театра говорить сложнее. «Каменный гость» выстроен так же стильно, точно, как и две предыдущие истории, но… на фоне Барона-Бочкарёва и Сальери-Филиппова Дон Гуан Игоря Петренко проигрывает, в первую очередь, по части темперамента. Если вновь припомнить определения смертных грехов, нельзя не вспомнить священномученика Василия Кинешемского: «Нередко бывает, что человек не в состоянии думать более ни о чём другом: им всецело владеет демон страсти». Этого демона разглядеть в артисте не удалось: Игорь Петренко, принадлежащий к когорте любимых артистов кино, статный, красивый, казалось, если и одержим чем-то, то, скорее, не страстью, а надоевшей ему самому привычкой не пропустить мимо ни одну женщину, преумножая свою репутацию покорителя женских сердец. Искусно соблазняя Дону Анну (очень хороша Полина Долинская, проживающая по развитию сюжета медленное перерождение замкнутой чувством долга молодой женщины до интереса к незнакомцу, сменяющегося на наших глазах подлинной страстью), он действует более по распространённой славе развратника, нежели по власти демона, справиться с которой не может. И куда более темпераментными, яркими выглядят рядом с ним Лепорелло (Виктор Низовой), Дон Карлос, сдержанный лишь внешне (Александр Волков) и даже Монах (Сергей Еремеев), неистово стегающий себя плёткой в попытках усмирить чувство к прекрасной Доне Анне.
И всё же спектакль «Маленькие трагедии» по высочайшему уровню культуры; по стилю постановки; точности психологического режиссёрского решения и актёрского исполнения с глубоким проникновением в характеры вечных персонажей; изысканной красоте сценографии и костюмов; световому и музыкальному оформлению не для меня одной стал событием радостным и внушающим большие надежды.
Наталья Старосельская, журнал «Страстной бульвар,10», №1-271/2024
"ПОСВЯЩЕНИЕ КЛАССИКАМ"
"Посвящение классикам" - совместный проект Малого театра России и творческого объединения "Время молодых XXI" в честь юбилеев А.С.Пушкина, Н.В.Гоголя и М.Ю.Лермонтова.
Жизни и творчеству великих русских писателей молодые художники посвятили свои работы. На новой выставке представлены работы студентов и выпускников художественных вузов и колледжей, среди которых МГХПА им. С.Г.Строганова, МГАХИ им. В.И.Сурикова, Академия акварели и изящных искусств Сергея Андрияки, Школа-студия МХАТ, ВГИК им. С.А.Герасиомва, Институт графики и искусства книги им. В.А.Фаворского, Академия живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова.
На открытии выступили председатель Творческого объединения «Время молодых XXI», Посол Мира Наталья Васильевна Костецкая, Президент Международной академии культуры и искусства, Народный художник РФ, академик Российской академии художеств Петр Тимофеевич Стронский, выпускница ВГИК им. С.А. Герасимова Александра Павлова, выпускница МГХПА им. С.Г. Строганова Динара Байгельдина, студент Академии живописи¸ ваяния и зодчества Ильи Глазунова Даниил Горбунов.
От Малого театра гостей приветствовали главный режиссер Алексей Дубровский, руководитель Музейно-информационного центра Татьяна Крупенникова, артисты Игорь Петренко и Полина Долинская.
Фото Евгения Люлюкина
[GALLERY:785]
"ПАПА НАУЧИЛ МЕНЯ БЕСКОНЕЧНОЙ ЛЮБВИ К ТЕАТРУ"
Актриса Малого театра Полина Долинская достойно продолжает актерскую династию: ее отец — известный актер и замечательный человек Владимир Долинский. В своем театре она занята в спектаклях «Восемь любящих женщин» Р. Тома, «Перед заходом солнца» Гауптмана, «Идиот» Ф.М. Достоевского и других. Полина снимается и в кино. Поначалу роли у нее были эпизодические, а известность актрисе принесло участие в телесериалах «Маруся» и «Петрович».
16 июня смотрите трансляцию спектакля "Идиот" с участием актрисы на нашем сайте.
— Полина, что нового и интересного в вашей творческой жизни происходит сегодня?
— В начале 2021 года мы выпустили в театре спектакль «Месяц в деревне» по пьесе Ивана Сергеевича Тургенева в постановке Глеба Подгородинского — ведущего
актера Малого театра, это его первая режиссерская работа. Мне выпала честь сыграть Наталью Петровну. Мне трудно говорить о результате, но, по отзывам, спектакль получился достаточно глубокий и трогательный, как говорится, для души.
В год двухсотлетия со дня рождения Достоевского в нашем театре состоялась премьера «Идиота» — постановка по роману Федора Михайловича — сценическая версия режиссера Андрея Житинкина. Я играю Настасью Филипповну. Это одна из самых значимых ролей мирового репертуара. Представляете, какая на мне лежит ответственность. Материал очень сложный. К сожалению, мы были поставлены в тесные временные рамки. Но я надеюсь, что моя роль и спектакль будут еще расти и развиваться. Хотелось бы играть его как можно чаще.
— В вашем арсенале великолепные героини: Нина Арбенина — «Маскарад», Софья — «Горе от ума», Надежда Монахова — «Варвары», Людмила — «Дети Ванюшина», Луиза — «Восемь любящих женщин», — можно перечислять и дальше. А есть ли самые любимые?
— Я очень люблю все свои роли. Мне трудно выделить какую-либо из них, ведь каждая роль — это продолжение меня. Как говорят учителя, «я — в предлагаемых обстоятельствах». Мне очень повезло с ролями. Многие актрисы годами ждут хотя бы одну из сыгранных мною ролей, а мне посчастливилось сыграть их, да на какой сцене... великого русского Малого театра. О чем еще может мечтать актриса?
— Полина, вы родились в актерской семье, папа — Владимир Абрамович Долинский — прекрасный артист и прекрасный человек, гражданин. Чему вы научились у своих родителей?
— Всему! Мама научила меня любить людей, радоваться жизни, привила любовь к книгам и музыке. Папа научил меня быть преданной своим друзьям и бесконечной любви к театру. Научил уважительному отношению к коллегам, к товарищам по цеху, к персоналу театра.
В театре нет обслуги и нет прислуги, актер — это не пуп земли, вокруг которого все должно вертеться.
— Существует ли магия сцены?
— Безусловно. Сцена впитывает энергетику великих актеров, которые ступали на нее, к сцене нужно относиться уважительно. Кто-то из актеров перед выходом целует сцену, кто-то крестится, кто-то благодарит сцену — у каждого артиста есть свой ритуал. Сцена, безусловно, и лечит. Если ты плохо себя чувствуешь, то на 2-3 часа, которые проводишь на сцене, ты забываешь про свои болячки — у тебя появляются силы. Я замечала, что идет в театре, по коридору, пожилой актер неуверенной походкой с тросточкой, а когда выходит на сцену, то буквально расцветает, становится на 15-20 лет моложе. Сцена дает энергию и силу.
— Полина, у вас есть мечты и планы относительно кино?
— Однажды я работала в большом сериале, и мне этого опыта хватило на всю жизнь. Знаете, я очень избирательно отношусь к кино, и пока у меня нет роли, которой могла бы похвастаться, но я ее жду.
— В какой театр посоветуете пойти театралам и что посмотреть?
— Приходите в Малый театр, на любой спектакль, занавес открывается, и перед вами — ожившая книга, вы никогда не испортите впечатление от Островского, Достоевского, Тургенева ... Герои Грибоедова не будут бегать на сцене без штанов и ругаться матом... Вы увидите настоящих классических героев, как задумывал их сам автор.
— Нужен ли в театре дресс-код, как вы считаете?
— Любой уважающий себя человек придет в театр аккуратно одетым, не обязательно надевать вечернее платье или смокинг, но придет одетым соответственно месту. Приятно видеть, когда в красивом зале люди одеты красиво, хорошо выглядят.
— Вы любите путешествовать?
— Конечно. В последнее время мы с мужем открыли для себя новый вид спорта — горные лыжи, и теперь я очень хочу возвращаться в горы. Последний раз мы катались в Сочи, но мне хотелось бы побывать и на склонах Архыза, и во Франции, и, конечно же, в Австрии. Последнее время меня тянет в горы даже больше, чем на море.
Беседовала Елена Воробьева
ИСТОРИЯ ЛЮБВИ И СМЕРТИ
К двухсотлетию со дня рождения Фёдора Михайловича Достоевского режиссёр Малого театра народный артист России Андрей Житинкин поставил на исторической сцене спектакль по одному из самых знаковых произведений писателя – роману «Идиот», не уступающему ни «Братьям Карамазовым», ни «Преступлению и наказанию», ни «Бесам», ни «Игроку». И это неудивительно, потому что «Идиот» – самый чувственный роман Достоевского, основанный не только на размышлениях о том, что есть вера и безверие, бескорыстие и алчность, что есть душевные страдания и отсутствие таковых. Это роман о любви и страсти, между которыми лежит громадная пропасть, такая же, как между жизнью и смертью.
Взявшись за «Идиота», Житинкин решился на отчаянный и невероятно рискованный шаг. Его сценическая версия – это не иллюстрации к роману, не литературный монтаж, не модное ныне лихое издевательство над классикой. На сцене Малого театра появился спектакль мощный, с глубоким проникновением в сущность мотивов романа Достоевского, спектакль, в котором сохранены все хитросплетения сюжета и каждый персонаж является смыслообразующим в сценической интерпретации режиссёра.
Всё начинается с авторского текста, который за кулисами мастерски читает Александр Клюквин. Он вкрадчиво подводит зрителей к первой сцене, как бы подготавливая их к восприятию особенностей языка Достоевского.
Лёгкий, полупрозрачный экран бесшумно поднимается. …Из чёрной глубины сцены появляются двое. Это Тоцкий и Епанчин. У них есть одно деликатное дело: выдать замуж содержанку Тоцкого, молодую красавицу Настасью Филипповну. Тоцкий решил покончить со своей холостой жизнью, обуза ему ни к чему, тем более что выбранный им жених не только обзаведётся супругой, но и получит в приданое солидный капитал. Полупрозрачный экран опускается, и возникает следующая картина…
В сумрачном вагоне третьего класса судьба сводит трёх довольно странных людей. На одной скамье сидит и смотрит в заледеневшее окно нелепого вида чудак. На нём вязанная на швейцарский манер шапочка с завязками, летние штиблеты и красные шерстяные носки. В руках – узелок, а рядом алый сачок для ловли бабочек. На другой лавке, скрючившийся от сквозняков, дремлет молодой мужик в кирзовых сапогах и поношенном кафтане. Гудок паровоза и лязг тормозов заставляют обоих взглянуть друг на друга. Дрожа от холода, случайные попутчики заводят, казалось бы, ни к чему не обязывающую беседу, обернувшуюся исповедью для обоих. Так происходит знакомство князя Мышкина с Парфёном Рогожиным. Вскоре к ним присоединяется ещё один путешественник. С дальней скамьи, словно мелкий бес, выскакивает странное создание в помятом цилиндре. Это изрядно подвыпивший, безденежный, но невероятно энергичный и обаятельный Лебедев. Подслушав откровения Мышкина и Рогожина, он врывается в сюжет других жизней и раскрывает историю Настасьи Филипповны. С этого момента Мышкин и Рогожин оказываются связанными друг с другом до конца своих жизней. Эта роковая встреча станет началом русской трагедии, которая поначалу покажется фарсом, потом драмой, а в финале обернётся настоящей катастрофой для всех. И снова на сцену опускается полупрозрачный экран, и снова скользит круг, меняя место действия…
Режиссёр Житинкин – мастер интриги. Эти две неспешные сцены вводят в поэтику Достоевского, в его мир фантасмагорий и сновидений. Заставляют почувствовать нечто таинственное, нечто пугающее, нечто завораживающее. История только начинается, а градус эмоционального напряжения спектакля уже пошёл вверх. Сценическая версия романа масштабна, образы героев не только выразительны и ярки, но и предельно полнокровны. Мир «Идиота» – это внутренний мир каждого персонажа, который невидимыми нитями связан со всеми остальными. Это мир, который существовал тогда и существует сейчас. Житинкин выстраивает спектакль таким образом, чтобы через многожанровую структуру – детектив, мелодрама, комедия, трагедия – раскрыть космос души человеческой.
Такая задача стояла и перед художником спектакля Андреем Шаровым. Он лишь обозначил некоторые знаковые детали, необходимые для того или иного места действия. Вот кабинет Епанчина с массивным столом, канделябрами и двумя огромными фарфоровыми псами, стерегущими своего хозяина. А вот убогие меблированные комнаты в доме Иволгиных, с выцветшими обоями. Или покои Настасьи Филипповны с зеркалами, удобными креслами для её многочисленных гостей и ярким камином, в который она лихо швырнет сто тысяч рублей. Всё это – мусор, шелуха, потому что к финалу спектакля все эти вещественные доказательства жизни героев мало-помалу исчезнут, потеряют всякий смысл, словно бы растворятся в ином пространстве. Останутся только люди с их бедами, разбитыми судьбами, угрызениями совести и грехами, которые не замолить…
Этот странный человек под именем князь Мышкин переворачивает сознание и мировоззрение каждого, кто попадает в его орбиту. Он как тот самый луч света в тёмном царстве пошлости, алчности, безнаказанности, инфантильности и разврата… И свет этот – любовь!
До его появления петербургское общество живёт своей устоявшейся размеренной жизнью. И в спектакле жизнь эта представлена в полной мере. Здесь всё крепко, прочно, на века. Здесь каждый на своём месте. И знающий себе цену, умный и сильный генерал Епанчин (последняя работа недавно ушедшего от нас Бориса Невзорова. – Прим. ред.), и его простодушная, но умудрённая жизнью супруга Лизавета Прокофьевна в блистательном исполнении Людмилы Поляковой. И их дочери, среди которых особенно выделяется ревнивая, скрытная и способная на сильные чувства Аглая (Варвара Шаталова). И трагикомический персонаж, спивающийся душка отставной генерал, рассказывающий про себя небылицы, Ардалион Иволгин (Александр Клюквин), и его несчастная, страдающая от унижения и безденежья супруга Нина Александровна (Алёна Охлупина), их сын Ганя (Игнатий Кузнецов), одержимый жаждой лёгких денег, и его незамужняя озлобленная на весь мир сестра Варя (Варвара Андреева). Даже сластолюбец Афанасий Тоцкий (Валерий Афанасьев) и опустившийся на самое дно выпивоха Фердыщенко в ярком исполнении Дмитрия Марина. Что уж говорить о виртуозно созданном Александром Вершининым образе Лебедева, некоего фантома, обладающего свежей информацией обо всём и то и дело появляющегося ниоткуда и исчезающего в никуда! У каждого из героев свои грехи. И каждый о них знает. Поэтому так и неудобен человек, рядом с которым они их осознают и неминуемо оказываются перед нравственным выбором. Все они, кто явно, кто тайно, начинают понимать, что этот странный больной идиот Мышкин делает их лучше, добрее, чище. Рядом с ним все маски, которые уже срослись с лицами, начинают таять, как воск. Князь, не ведая того, раскрывает сущность каждого, с кем ему выпало встретиться. Благодаря ему все, хотя бы на время, меняются. А дальше у каждого своя судьба и свой крест.
В финале спектакля, когда с грохотом рухнет огромная тяжёлая дверь и за ней откроется бесконечное пространство, все они появятся вместе, как одна большая семья, которая не сумела и не смогла сберечь что-то очень важное. А важное – это человеческая жизнь.
Достоевский – автор для театра провокационный. Он не терпит бытописательства, примитивных образов, загнанных в рамки того или иного жанра, он не терпит закостеневших актёрских амплуа. В его произведениях нет места банальности. Они всегда – нерв, шок, катарсис. Спектакль «Идиот» Андрея Житинкина и великолепная команда артистов доказали, что сегодня Достоевский, бесспорно, автор нашего времени.
Рядом с корифеями Малого театра мощно заявило о себе новое поколение мастеров – Александр Дривень (князь Мышкин), Полина Долинская (Настасья Филипповна), Александр Волков (Парфён Рогожин). Это тот классический любовный треугольник, который движет действием всей истории «Идиота».
Настасья Филипповна Долинской поначалу резка, истерична. Её хмельные бравады, презрение ко всем, желание унизить и тем самым отомстить за свою искалеченную жизнь вызывают раздражение и антипатию по отношению к этой сомнительной особе. Но постепенно её героиня обретает лиричность и драматизм. Эта сломленная женщина вдруг чувствует, что может вырваться из многолетнего ада. Однако она понимает, что её спасение, брак с князем, готовым ради неё на всё, – это гибель Мышкина. Влюблённый в неё Мышкин изо всех сил хочет Настасью Филипповну спасти от той неминуемой пропасти, к которой она приближается с каждым мгновением, и понимает, что это невозможно. Она идёт по лезвию ножа, и блеск этого ножа в руках Парфёна князь уже видел. Мышкину снится сон. В саду, среди стволов деревьев, больше похожих на трубы органа, появляется чистое светлое существо в подвенечном наряде. Это Настасья Филипповна. Она окутывает спящего князя белыми одеждами, скорее похожими на саван, и тихо уходит, оставляя своего избранника в одиночестве. Князь просыпается и понимает, что это его прощание с Настасьей Филипповной, чудесная и кошмарная мистика, которая вот-вот сбудется.
Александр Дривень тонко, глубоко передаёт всю первоначальную нерешительность человека, не чувствующего себя до конца здоровым, все страдания и опасения князя за всё им содеянное, даже за своё появление в этом мире, где его никто не ждал. Каждое движение, жест, интонации, взгляды, которыми князя наделяет Дривень, совершенно лишены какой-либо театральности. Так родился образ Мышкина наших дней, особенный и ни на кого не похожий...
В роли Рогожина Александр Волков впечатляет энергетикой, темпераментом и точным проникновением в образ. Рогожин Волкова сродни характеристике русской души. Он во власти шальных денег, своей шальной жизни. Одержимый бешеной страстью, Рогожин не может отпустить Настасью Филипповну, но и с Мышкиным у него духовная связь, которую он чувствует и понимает. Мышкин и его спасение. Именно поэтому в спектакле Житинкин делает акцент на обряде крещения, на обряде обмена крестами, когда Рогожин и Мышкин становятся духовными братьями, становятся одним целым. Когда один берёт все грехи другого на себя, а другой берёт все его болезни. Рогожин, спасший Мышкина от смертельного припадка, в финале сам будет биться в том же припадке, и Мышкин обнимет его и успокоит. Хотя какой тут покой рядом с телом зарезанной Рогожиным Настасьи Филипповны – одной из тех невинных жертв, жизнь которой стала игрушкой для людей, ценящих только своё благополучие и ломающих чужие судьбы, даже не задумываясь о последствиях.
Несмотря на трагический финал, сочинённый Достоевским, спектакль Малого театра не мрачен. Он заставляет задуматься, даёт надежду, даёт уверенность в том, что, несмотря ни на что, надо обращаться к свету и не поддаваться тьме, в какие бы смутные времена мы ни жили.
Жанна Филатова, "Литературная газета", № 12 (6826) (23-03-2022)
САЧОК ДЛЯ БАБОЧЕК В ЗИМНЕМ ПЕТЕРБУРГЕ
От множества сценических трактовок «Идиота» этот спектакль отличается редкой в наши дни бережностью прочтения авторского текста. Роман, идущий перед нами короткими сценами, дополняет текст от автора (читает Александр Клюквин), разворачивающего сюжетную нить. Перед нами хроника скитаний и познания мира князем Мышкиным (Александр Дривень), подобно ангелу, спустившимся на землю и оказавшимся в свете, полном корыстолюбия, коварства, эгоизма.
В зимний Петербург из Швейцарии он заявился с красным сачком для ловли бабочек, олицетворяющим детскую наивность и непосредственность. Его смущенный взгляд, кротко склоненная голова, робость движений и тихий голос способны рассказать нам об удивительной незащищенности и целомудрии, уводя нас в идеальные пространства христианской любви к миру. На наших глазах он страдает и мучается, сносит вероломство и удары судьбы, всякий раз прощая своих обидчиков.
Его оппонент и антипод - Рогожин (Александр Волков), дерзновенный, разрушительный человек, в борьбе за сердце Настасьи Филипповны готовый крушить вселенную. Шалый красавец с горящими глазами, в страсти которого и его трагедия, и его ликование. Они с Мышкиным братаются, обмениваясь крестами. А в финале держат на руках окровавленное платье убитой Рогожиным Настасьи Филипповны.
Здесь у каждого свой мотив бытия, свой знак судьбы. Настасья Филип¬повна (Полина Долинская), вокруг которой кипят интересы и рушатся жизни, - олицетворение холодной инфернальной красоты. Нынешняя Настасья Филипповна, похоже, так же холодна, опасна и непостижима, как героиня Юлии Борисовой в легендарном «Идиоте» Пырьева.
Да, князь Мышкин, Рогожин и она - главное трио спектакля, создающее основное напряжение действия. Вокруг них целый ансамбль персонажей, разворачивающих бесконечную тему столкновения власти денег и человеческих страстей. Циничный и надменный покровитель Настасьи Тоцкий (Валерий Афанасьев), униженный соискатель выгодной женитьбы Ганя Иволгин (Игнатий Кузнецов), пылкая и гордая Аглая (Варвара Шаталова), мать трех дочерей Епанчина (Людмила Полякова) - бдительная мамаша, стоящая на страже своего гнезда. И среди всех - Мышкин в нелепой шапочке и с красным сачком, наивно пытающийся создать гармонию в безнадежном хаосе жизни.
Ольга Игнатюк, «Театральная афиша столицы», февраль 2022 года
УРОКИ МИЛОСЕРДИЯ К ЮБИЛЕЮ ДОСТОЕВСКОГО
В год двухсотлетнего юбилея Фёдора Михайловича Достоевского огромное количество театров выпустили спектакли, литературной основой которых стали произведения писателя. Не стал исключением и Государственный академический Малый театр России, в котором под конец уходящего 2021 года представили новую постановку режиссера Андрея Житинкина по роману «Идиот».
В этой сценической версии присутствует всё то, за что зрители любят классический театр: бережное обращение с текстом романа, великолепная игра актеров, отсутствие перегибов, излишних, инородных элементов и опошления по ходу сюжета, красивая, гармоничная, в меру монументальная сценография, деликатное музыкальное сопровождение, историческая достоверность образов, манер и речи героев, а также их костюмов. Классический, выдержанный, выверенный, но лишенный банальностей и знакомых штампов, – таким предстает перед зрителем новый «Идиот» в Малом театре.
История князя Мышкина в авторской интерпретации Андрея Житинкина – это урок милосердия, сеанс терапевтического сострадания и сопереживания, такой целительный и необходимый сегодняшнему зрителю. Благодаря особому подходу к работе над постановкой (так, в спектакле существенно сокращены сцены из второй и третьей части романа), в «Идиоте» версии Малого театра перенесены акценты с вопросов материального характера и взаимоотношений героев по поводу денег, наследства, долгов, приданого (хотя они также присутствуют в количестве, необходимом для раскрытия авторского замысла) – на нравственные составляющие отношений действующих лиц, их переживания и духовную связь. Без ущерба оригинальному содержанию романа, в спектакле задействованы полторы дюжины персонажей, да и то, едва половина из них являются истинно сюжетообразующими. Тем не менее, режиссерской проработке подвергнуты практически все герои, появляющиеся на сцене. Лично мне такое авторское переосмысление пришлось по душе и показалось логичным, а все персонажи- как будто имеющими продолжение где-то в засценической жизни, и вместе с тем очень целостными, объемными.
Князь Мышкин (Александр Дривень) – «чистая душа», бесхитростный, но проницательный и располагающий к себе буквально каждого. Будто не от мира сего, он довольно успешно вливается в светское общество Петербурга после своего возвращения в Россию из Швейцарии, где проходил лечение от душевной болезни. Лишенный лицемерия, воспитанный, хорошо образованный, он представляет собой практически идеал молодого мужчины, не достижимый для остальных – благодаря человечности, открытому сердцу и бескорыстности. Несмотря на периодические насмешки со стороны семейства Епанчиных, Рогожина, Настасьи Филипповны…- словом, буквально каждого, несмотря на своим штиблетишки (надо заметить, отменные, на красные носки, гармонирующие с красным сачком,- и это в Петербурге в ноябре месяце!), – князь Лев Николаевич обладает необъяснимым магнетизмом и очарованием незаурядной личности, что вскоре осознают все вокруг.
Пожалуй, в этом «Идиоте» нет ни одного подлеца – будто урок милосердия создатели спектакли начали с самих себя, облагородив каждый персонаж. Любой из героев, кто мог бы вызвать негодование, по-своему заслуживает жалость и какое-то снисхождение. Здесь каждый – заложник обстоятельств, образа жизни и условностей, принятых в обществе за норму поведения или приличия. Парфён Рогожин (Александр Волков) – отчаянный, поглощенной страстями и болезненной любовью к Настасье Филипповне. Не от счастливой жизни проводит он каждый свой день в кутеже, наотмашь, как в последний раз. Пройдоха Лебедев (Александр Вершинин), который в погоне за звонкой монетой то расшаркивается перед Мышкиным, то увязывается за Рогожиным, – оказывается не таким уж безнадежным и циничным человеком, в конце концов, проявив заботу за князем, когда тот в ней нуждался. Ардалион Александрович Иволгин (Александр Клюквин), появление которого (вот уж удивительно!),- по ходу спектакля связано с ощущением непременно какого-то праздника или сюрприза, – и вовсе похож больше не на безобразного алкоголика, чье поведение бросает тень позора на всё семейство, а на капризного ребёнка, эдакого взбалмошного здоровячка, которого одели в парадную форму к приходу гостей и попросили рассказать забавную нелепицу. В семействе Иволгиных чувствует и коллективный драматизм, и персональная надломленность судьбы каждого, и общая тягостная обреченность на бесславное будущее, тем не менее, отторжения не вызывает никто, даже Ганя, в котором кипят страсть, отчаяние и злость. Гаврила Ардалионыч (Игнатий Кузнецов) – молодой человек скромных талантов и не блестящего ума, прекрасно осознающий свое положение, как материальное, так и социальное. Его самого тяготит возможная предстоящая свадьба с Настасьей Филипповной, но положение и протекция генерала Епанчина обязывают действовать не по велению сердца (а оно выбирает Аглаю Епанчину), а сообразно неприглядным обстоятельствам. Семья Епанчиных – образец классических ценностей и уклада жизни своего времени: богатый дом, уважение в обществе, дочери – благородные девицы, милейшие создания, среди которых, однако, Аглая (Варвара Шаталова), затянутая в водоворот дурных событий и увлеченная князем, – обладает не столь ангельским характером и чистой душой, как может показаться на первый взгляд.
Среди всех задействованных персонажей одна только Настасья Филипповна (Полина Долинская) обладает какой-то поистине разрушительной силой: женщина-ураган, надменная, насмешливая, одним своим присутствием вгоняет окружающих то в гнев, то в трепет, то в ужас, одной своей как бы случайно брошенной фразой – ломает судьбы и перечеркивает будущее (как в случае с Радомским). Страдающая жертва, она так же заставляет страдать и сомневаться каждого, с кем ее сводит жизнь, всякого она оставляет униженным и уязвленным, осыпая его издёвками.
В сюжетной основе спектакля – треугольник болезненных взаимоотношений между Настасьей Филипповной, Рогожиным и Мышкиным (после того, как Ганя выбыл из предсвадебной гонки), с робкими попытками Аглаи Епанчиной вмешаться и обратить на себя внимание князя, вызвать у него хотя бы толику любви к себе. Едва ли этот треугольник можно назвать любовным, хотя любовь – выстраданная или внезапно обретенная – там все же присутствует: у Рогожина она замешана на страсти и отчаянии, у князя рождена из сострадания («Ведь она…такая несчастная!»), к самой же Настасье Филипповне любовь приходит в виде дара свыше или прозрения. Пребывая в постоянном смятении, она помыкает то князем, то Рогожиным, как марионетками, подчиняя их жизни своим переменчивым желаниям и сиюминутным прихотям.
Несмотря на режиссерское переосмысление текста и существенное сокращение сцен из романа, в спектакле много связующих нитей с литературной основой и много символизма. Так, картина «Мёртвый Христос в гробу» Ганса Гольбейна Младшего, копия которого висит в доме Рогожина в Петербурге (полотно, которое произвело неизгладимое впечатление на самого Достоевского, настолько сильное, что после осмотра на выставке в Базеле с ним от переживаний чуть не случился приступ), процитирована в спектакле: буквально в таком же виде, как Христос изображен на картине, Мышкин находит Рогожина в начале второго акта, только накрытого простынёй, отдыхающего с книгой, у себя в доме. Садовый нож, который Парфён использует в качестве закладки, – и есть то самое чеховское ружьё, которое решает исход судьбы героев в конце повествования. Свадебное платье, в котором Настасья Филипповна является в сне Мышкину, похоже на саван и будто является предзнаменованием скорой смерти.
Музыка Альфреда Шнитке и Баха служит прекрасным обрамлением спектакля: буквально пара мелодий подсвечивают глубину эмоциональных акцентов, повышая градус драматизма там, где следует, – однако, с умеренностью, необходимой чтобы не переврать чувства и не превратить эпизод в фарс (как в сцене объяснений княза и Рогожина, когда у Мышкина, в момент наивысшего и волнения случается приступ и он, подкошенный недугом, оказывается на руках у Парфёна,- и тут на мгновение зритель видит оммаж на «Пьету» Микеланджело). Визуальные приемы вместе с музыкой будто постоянно возвращают к мысли о страдании и скорби и князя, и Рогожина – никто не счастлив, никто не находится в покое, пока жив, а после обмена крестами они обязаны испить горькую чашу испытаний на двоих.
Хорошо знакомая зрителям литературная основа спектакля снова поднимает вереницу вопросов философского толка. Может ли в подобном обществе, пропитанном лицемерием и жаждой наживы, в сложившихся обстоятельствах уживаться «чистая душа», такой порядочный человек, как Мышкин – такой же милосердный? Существует ли искренняя любовь, без оглядки на положение и деньги? Может ли человек, прошедший испытания тяжелыми жизненными обстоятельствами, обрести счастье и покой? Куда может привести всепоглощающая страсть? Может ли любовь победить смерть?
Алена Азаренко
СТРАСТИ ПО «ИДИОТУ» – ВЛЮБИТЬСЯ В КНЯЗЯ МЫШКИНА
В Малом театре состоялась премьера спектакля «Идиот» в постановке Андрея Житинкина.
Режиссер сохранил все узловые моменты романа Достоевского и подчеркнул актуальность коллизий, в которые попадают главные герои. Их все время бросает в крайности: от любви к ревности, от жертвенности к эгоизму, от бедности к богатству.
Достоевский как никто умел показать одержимость страстью. Также его всегда волновала проблема светлого начала в человеке и поиск «положительного героя». Писатель находит свой идеал в князе Мышкине – эпилептике с душой ребенка, которого другие персонажи часто называют «идиотом», но при этом проникаются к нему симпатией. Происходит и вовсе невероятное: первые красавицы – Настасья Филипповна и Аглая – начинают соперничать между собой за сердце князя. Их привлекает его рыцарство, его благородство – редчайшие качества в кругу таких как Тоцкий, Фердыщенко, Лебедев и Рогожин. Идол этих людей – деньги. Те, у кого их нет, готовы пойти на любые сделки с совестью, лишь бы разбогатеть. Те, у кого они есть – считают, что им все позволено. И вот Тоцкий дает своей содержанке Настасье Филипповне – 75 тысяч, чтобы освободиться от нее. Ганя Иволгин готов взять в жены «чужую любовницу» ради ее приданного, хотя сам влюблен в Аглаю. Рогожин привозит 100 тысяч Настасье Филипповне, чтобы перекупить ее и забрать себе. И только князь Мышкин делает ей предложение, потому что хочет спасти любимую из этого ада.
Одна из сильнейших сцен спектакля – когда Рогожин и Мышкин обмениваются крестами и братаются, уступая друг другу Настасью Филипповну, но проходит мгновение и Рогожин бросается с ножом на своего соперника. К счастью, Проведение хранит князя – Рогожин не наносит удара, но у Мышкина случается приступ падучей. Эпилептик с душой ребенка не создан для таких потрясений. Судьба словно дает героям шанс – одуматься, удержаться от преступного шага. Но нож уже занесен, и Рогожин убьет ту, которую желает больше всего на свете…
В спектакле удалось создать очень слаженный актерский ансамбль. Главные роли отданы молодым артистам труппы Малого театра. Князь Мышкин в исполнении Александра Дривеня чем-то напоминает Человека дождя Дастина Хоффмана. В нем есть замедленность и «погруженность в себя», на его лице играет добрая улыбка, он иногда немного неадекватен – приезжает в Россию из Швейцарии в летних штиблетах, в красных носках, прихватив с собой смешной сачок для ловли бабочек. Когда князь заболевает у него на голове появляется черная шапочка с завязками – подчеркивающая, что он «младенец умом». Получив миллионное наследство, Мышкин может позволить себе дорогую модную одежду и жить на широкую ногу. Но при этом его манеры и стиль поведения ничуть не меняются: другой бы стал превозноситься, подчеркивать свою значимость, а князь – все так же прост и скромен.
Настасья Филипповна (актриса Полина Долинская) – роковая красотка с нежной, но уязвленной душой. Тоцкий (актер Валерий Афанасьев), соблазнивший ее и сделавший содержанкой, что-то надломил в ее психике. Она не способна обрести женское счастье: ни со спокойным Мышкиным, ни с ревнивым Рогожиным, ни с деловым Ганей. Ей остается мучить себя и упиваться властью над мужчинами. Но эта слишком опасная игра в конечном итоге сгубит ее.
Рогожин в исполнении Александра Волкова – это человек, сгорающий от ревности. Актер избегает слишком броского выражения страсти. Его герой все держит в себе, словно балансируя между светом и тьмой. Он смог остановиться, когда хотел убить князя Мышкина. И не смог совладать с собой, когда решился зарезать Настасью Филипповну. И сделал это как-то тихо и буднично, так что и крови почти не было – в самое сердце попал. И ужас совершенного злодеяния ему еще предстоит осознать.
Трем главным героям, которые подчеркнуто одиноки и неприкаянны, в спектакле противопоставлены два семейства.
В семье генерала Епанчина – три дочери красавицы, нежно привязанные друг к другу. Особенно хороша Аглая (Варвара Шаталова) – в ней цветущая прелесть сочетается со своенравием. Генеральша Епанчина (Людмила Полякова) старается все «держать под контролем». Но ее муж (Борис Невзоров) свободное время предпочитает проводить в компании Настасьи Филипповны и даже дарит роковой красотке дорогой жемчуг. Несмотря на эти маленькие шалости генерала, его семья – это островок благоденствия, уюта и патриархальности.
Семья генерала Иволгина – живет небогато, но со своими представлениями о порядочности и честности. С этими достойными людьми могла бы породниться Настасья Филипповна, став женой Гани. Но для привыкшей к роскоши содержанки такой неравный брак – унижение и мука. Ее откровенно смешит эта ситуация, особенно забавным кажется глава семейства – обедневший, но любящий хвастать генерал Иволгин. Его искрометно сыграл Александр Клюквин.
Князь Мышкин, Рогожин и Настасья Филипповна оказались не созданными для тихой размеренной жизни, для семейной прозы. Но блуждание в любовных многоугольниках, в «лабиринтах страсти» принесло их душам только опустошение.
Сценография спектакля выстроена с учетом динамичного, захватывающего сюжета. Роскошные апартаменты у Епанчиных, меблированные комнаты у Иволгиных, купеческая обстановка в доме Рогожина – переданы яркими деталями интерьера. Одна из самых красивых и светлых сцен – свидание Мышкина и Аглаи в парке. Князь засыпает на лавочке. И ему снится Настасья Филипповна в подвенечном платье, а потом наяву появляется Аглая. Все действие происходит на лоне природы, и в то же время условные стволы деревьев напоминают трубы органа. И это не случайно – в постановке звучит музыка Баха и Шнитке. Она эмоционально усиливает и одухотворенность князя Мышкина, и трагизм страстей героев Достоевского.
Татьяна Медведева, Реальная Россия, 12 января 2022
ПОЛИНА ДОЛИНСКАЯ: «В ТЕАТРЕ ВСЕ – СОЗИДАТЕЛИ»
Полина Долинская сегодня очень востребована в Малом театре. В ее творческой копилке – знаковые роли классического репертуара: Нина в «Маскараде», Софья в «Горе от ума», Анна в «Вассе Железновой». За последние два сезона к этим спектаклям прибавились яркие премьеры – «Варвары», где артистка играет Надежду Монахову, и «Месяц в деревне», в котором она воплощает один из самых пленительных образов мировой сцены – Наталью Петровну. Тонкое проникновение в суть персонажа и глубокий анализ его мотивации помогают молодой актрисе высоко держать профессиональную планку.
– Недавно в Малом театре состоялась премьера спектакля «Месяц в деревне», где вы играете главную роль. Как работалось с режиссером Глебом Подгородинским?
– Сам Глеб – очень хороший актер, он прекрасно чувствует своих партнеров, поэтому работалось легко и интересно. Было в этой работе что-то студийное, я бы сказала, молодежное, задорное, ведь это его режиссерский дебют. Репетировать мы начали в период карантина в программе «Zoom», поскольку все сидели по дачам и квартирам.
Обычно времени на подробный разбор не хватает, а здесь его было предостаточно. Глеб очень кропотливо разбирает материал, и для меня это бесценно. Есть режиссеры, которые до начала репетиций в своей голове уже поставили спектакль. У нас было все по-другому: постановка создавалась при нас и вместе с нами. Произведение Тургенева очень сложное, и начинать свою режиссерскую карьеру с «Месяца в деревне» довольно опасно – мало у кого из постановщиков это получалось. Кто-то из наших актеров его читал еще в школе и, перечитав, не воодушевился: мне показалось, многие боялись, что это будет скучно. Но Глеб настолько был влюблен в эту пьесу, что сумел заразить и нас этой любовью. Какое было счастье после работы в «Zoom» встретиться со своими коллегами, увидеть живые глаза! Может быть, это звучит нескромно, но мне кажется, премьера получилась. В те редкие минуты, когда я не занята на сцене, я смотрю ее из-за кулис, наслаждаясь игрой артистов. Наш спектакль пока – новорожденный ребеночек, ему еще предстоит взрослеть. Но, как говорится, предела совершенству нет.
– Что такое ваша героиня? Мне показалось, что она не влюблена в Беляева, а просто мечется, потому что молодость уходит.
– В этом спектакле поднята извечная тема: борьба между любовью и долгом. Наталья Петровна влюбилась в Беляева далеко не от скуки, а потому, что почувствовала в нем ту свежесть и тот молодой задор, который отсутствует в ее браке, то, чего не может предложить ей и Ракитин. Любовь буквально разрывает ее, она сильнее, чем нравственные законы. Героиня готова переступить через мужа, через Ракитина, через Верочку – она просто больна этим юношей. И это уже не прекрасное и светлое чувство, а неуправляемая страсть. Она же сама говорит, что перестает себя узнавать, что никогда такой не была. Мне кажется, в пьесе есть вопрос: можно ли позволить себе любить? И что будет, если разрешить себе это?
– Вы с Натальей Петровной почти ровесницы. Насколько важна личная перекличка для создания образа?
– В каждом человеке сосредоточено огромное количество положительных и отрицательных качеств. Создавая образы своих героинь, я пользуюсь тем, что заложил в меня Бог и мои родители, и наделяю их этими качествами. Плюс к этому помогает запас прочитанного и увиденного мной на сцене, экране и в жизни. У каждого актера своя кухня. В институте мне казалось, что Наталья Петровна действительно уже пожила, поэтому надо играть взрослую женщину.
А теперь я ее на 3 года переросла и понимаю: никого играть не надо – надо идти от себя. Кто-то говорит мне хорошие слова, а некоторые считают, что я молода для нее. Я не спорю, но по пьесе-то она еще моложе, чем я! «Нет, в те времена были другие люди!» Почему другие люди? Люди те же самые. Да, умирали раньше, быстрее жили, но в 29 лет женщина имеет право на чувство. У нее не такой уж взрослый сын, да и Ракитину, по-моему, 30 лет. Компания у них молодая, поэтому и кипят эти страсти. Все вместе находятся в небольшом пространстве, лето, жара, солнце, атмосфера, про которую много говорил Глеб. Мы пытаемся передать эту негу и лень. Герои наслаждаются жизнью, и, конечно, влюбляются. Все молоды, а Беляев еще моложе! Голова идет кругом, и ни до чего хорошего это, к сожалению, не доводит.
– В еще одной недавней премьере – горьковских «Варваров» в постановке Владимира Бейлиса – вы играете роковую женщину Надежду Монахову.
– Монахова – конечно, удивительный персонаж. Как вообще можно было создать этот образ? Наверное, автор в жизни встречал такую женщину, чей характер трудно поддается описанию. Она и странная, и страшная, и глупая, и мудрая. Мне трудно говорить про эту героиню, но я ее понимаю и чувствую всем сердцем. В этом мне помогла еще мой педагог в «Щепке» Римма Гавриловна Солнцева: я играла эту роль в дипломном спектакле. С тех пор прошло больше 10 лет, и Владимир Михайлович Бейлис, к счастью, дал мне возможность вернуться к ней, помог по-новому и еще серьезнее взглянуть на нее. Играть Надежду Поликарповну для меня – огромное наслаждение. Я вообще счастливый человек, потому что работаю в театре, где представлен такой многообразный классический репертуар. Мне доверили много замечательных ролей, но я вам не могу сказать, какую из своих героинь я люблю больше – Лидию из «Бешеных денег» или Нину из «Маскарада», Софью из «Горя от ума» или Наталью Петровну из «Месяца в деревне»... Все они мне дороги и уже стали родными.
– В вашем репертуаре много отрицательных героинь. Почему вам достаются такие роли?
– Я не согласна с постановкой вопроса. По-моему, нет абсолютно отрицательных или положительных героев и героинь. Отелло был очень неплохим человеком, хотя и задушил свою супругу. То же самое можно сказать о любой моей роли. Наверное, скажу прописную истину, но я стараюсь отыскать в моих персонажах, даже если они совершают плохие поступки, хорошие качества. Хочу, чтобы мои «положительные» образы не были приторно сладкими. Ведь каждый человек – это целый мир.
– Вы работали с очень интересными постановщиками – не только штатными.
– Да, я работала с разными режиссерами: с Владимиром Бейлисом, Виталием Ивановым, Андреем Житинкиным, Сергеем Женовачом, Антоном Яковлевым, Глебом Подгородинским. Главное, что объединяет всех этих мастеров, – то, что они трепетно относятся к актерам и театру, чувствуют его стиль, душу и эстетику. Даже итальянский постановщик Стефано де Лука попал под обаяние Малого! Спектакли, которые он у нас поставил, хоть и пропитаны итальянским духом, все равно выдержаны в наших традициях.
Театр – это целый мир: в нем ценен не только режиссер или актер, но и каждый сотрудник, от капельдинера до директора – они все созидатели. И человек равнодушный или пренебрегающий традициями и стилем Малого театра надолго в нем не задерживается.
– Сейчас много говорят о том, что публика стала другой – приходящей в театр развлечься и отдохнуть. Вы это чувствуете?
– Актеры публику себе не выбирают. Одинаково искренне надо играть и для своих постоянных зрителей, и для новых. К нам часто приходят школьники. Однажды замечательный урок им преподал Юрий Мефодьевич Соломин. На поклонах спектакля «Горе от ума» дети, сидящие в зале, начали выражать свой восторг и любовь к артистам не только аплодисментами, а визгами, свистом и топаньем. Юрий Мефодьевич остановил чествование и с доброй улыбкой объяснил ребятам, что они не на стадионе, и в театре проявляют благодарность совершенно иначе: достаточно аплодисментов или, в крайнем случае, возгласов «браво»!
– У вас традиционно для актрисы Малого театра много ролей в классическом репертуаре. Не утомляют кринолины и соответствующая драматургия?
– Есть 7 нот – ну, не придумали восьмую. Но как по-разному можно их между собой соединять! Так же и с классикой. В ней в первую очередь все основывается на отношениях между мужчиной и женщиной – это же и есть самое интересное.
Мне очень нравится играть в исторических костюмах. За две копейки такую роскошь, как в Малом театре, не сделать. А у нас есть такая возможность – почему бы ею не пользоваться? Наш репертуар нелепо играть в джинсах и майке, тем более, что у нас замечательные художники. Создание костюмов – это совместное творчество. Существует большое расстояние от эскизов до того, в чем мы в итоге выходим на сцену. Это огромная работа. Я обожаю примерки, могу по 3-4 раза приезжать на них. Делаю это с удовольствием: ведь в моих же интересах, чтобы костюмчик сидел. Кстати, поэтому в жизни нам неохота одеваться красиво. Собираешься куда-то и думаешь: «Боже мой, опять краситься!»
– У артистов мало времени для досуга. Обычные люди в свободные вечера ходят в театр, а вы смотрите что-нибудь на других сценах или, может быть, читаете?
– Естественно, я стараюсь больше читать: в работе без книги никуда, нужно много знать про автора, эпоху, материал. С мужем (актером Малого театра Дмитрием Мариным – прим. Д.С.) стараемся ходить на спектакли других коллективов как можно чаще, но, к сожалению, это не всегда получается. Сказала «к сожалению», а сама подумала: а, может, и к счастью, что мы так загружены в Малом, что нам не так уж много времени остается на все остальное. Ведь это здорово, когда ты нужна своему театру, а он нужен тебе!
Дарья Семёнова, СОЮЗ ТЕАТРАЛЬНЫХ ДЕЯТЕЛЕЙ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ, 22 апр 2021 года
"МОДНЫЙ ПРИГОВОР" С АРТИСТАМИ МАЛОГО ТЕАТРА
Дорогие друзья!
Предлагаем вашему вниманию запись передачи "Модный приговор" на Первом канале от 25 мая 2021 года. Гостями передачи стали народная артистка России Светлана Аманова и Андрей Житинкин, артисты Полина Долинская и Михаил Мартьянов.
ПОЗДРАВЛЯЕМ С НОВОЙ РОЛЬЮ!
30 октября в спектакле "Рождество в доме Купьелло" Э. Де Филиппо роль Нинуччи первый раз сыграла актриса Полина Долинская. Поздравляем и желаем новых творческих успехов!
НАРЯЖАТЬСЯ ИЛИ НЕТ: В ЧЁМ ПОЙТИ В ТЕАТР
Сегодня понятие дресс-кода претерпело существенные изменения.
Всё чаще его наличие становится просто формальностью. Но, несмотря на это, ещё остались места, где следует придерживаться неких правил, — например, театры. Согласитесь, если вы хотите прикоснуться к прекрасному, приятно и самому выглядеть соответствующе. Вместе с Малым театром и его актрисами разобрались, в чём ходить на спектакли и какие послабления можно допустить.
Фотографии: предоставлены пресс-службой Малого театра
I
Конечно, чтобы вас не пустили в театр из-за внешнего вида, нужно очень постараться. Тем не менее стоит отталкиваться от места, в которое вы собираетесь. В академическом театре (например, в Малом) есть свои негласные правила. Поэтому, чтобы избежать недоразумений, можно выбрать безопасный вариант — строгий стиль. При этом ударяться в крайности в виде сложно сконструированного вечернего платья в пол совсем не обязательно.
II
При выборе наряда можно отталкиваться от постановки, на которую вы собираетесь: от сюжета, эпохи, героев. Идете на «Игроков»? Попробуйте поэкспериментировать с брючным костюмом. Или пиджаком, который будет вам слегка не по размеру. Одолжите такой у отца, брата или молодого человека.
III
Мы живём в 2019 году, и вовсе не обязательно завершать классический образ неудобной (пусть и крайне эффектной) обувью. Всё-таки вам идти не по ковровой дорожке в Каннах, где каблуки — обязательный атрибут. Всегда можно надеть кроссовки или кеды. Продолжая тему комфорта (и не только вашего), важно помнить о парфюме. Даже если в вашей коллекции полно селективных ароматов, которые кажутся вам спокойными, пользуйтесь ими с осторожностью. Вы ведь не хотите, чтобы сидящим рядом с вами людям стало дурно от удовых композиций.
[GALLERY:508]
IV
Подобно классическим произведениям, на классические вещи для театра всегда можно взглянуть иначе. Возьмите один традиционный атрибут и попробуйте обыграть его чем-то менее формальным. Например, дуэт рубашки и свитера дополните брюками клёш, под пиджак наденьте футболку, контрастирующую по цвету, или подберите к платью рюкзак вместо сумки.
V
Этот совет может пригодиться вне зависимости от театра и наличия в нём дресс-кода. Самый простой способ добавить цвета образу — выбрать одну яркую вещь. Например, рубашку, сумку, пояс или обувь. Чтобы выбранный акцент не потерялся на фоне остальной одежды, другие составляющие должны быть более лаконичными. Этот же приём можно использовать и в макияже.
VI
И не забывайте, что в театр вы идёте, чтобы в первую очередь прикоснуться к прекрасному — к искусству. Вы же помните, что велосипед уже придумали? Не усложняйте. Но при этом и не ограничивайте себя.
Wonderzine, 14 декабря 2019 года
ДУША МАЛОГО ТЕАТРА
26 октября 1824 года московская драматическая труппа, которая в дальнейшем и стала Малым театром, дала на сцене особняка купца Василия Варгина первое представление-балет «Лилия Нарбонская, или Обет рыцаря» князя Александра Шаховского и балетмейстера Шарля Дидло. В честь этого события в театре устроили экскурсию для прессы, кроме Щепкинского и Ермоловского, показали новое Щепкинское фойе, настоящий выставочный и концертный зал, где мы посмотрели дефиле исторических костюмов.
Там же увидели проект памятника Гоголю работы актера, режиссера и педагога Александра Ленского (1847–1908). Увидели единственную сохранившуюся с исторических времен гримерную Александра Ивановича Южина (1857–1927), первого директора театра, которая служила актеру и его кабинетом.
Пообщались с актерами, Борисом Клюевым и Полиной Долинской, исполнителями ролей Арбенина и Нины в вечернем спектакле «Маскарад». Спустились в театральный «трюм», в котором когда-то царствовали моряки, с ловкостью вязавшие декорации с помощью морских узлов. Через прорезь увидели дно поворотного круга, хорошо знакомого зрителям. Приспособление появилось в театре в 1900 году. В финансовом отношении предприятие было неподъемным, но в России, как всегда, нашлись рационализаторы. У Александра Ленского и механика сцены Карла Вальца механизм заработал по принципу кофейной машины, поворачивать его мог один человек. Сейчас круг вращается во всех пространственных измерениях одним нажатием кнопки на пульте звукорежиссера. Светотехническое шоу стало достойным завершением праздничной экскурсии.
Из истории Дома Островского: особняк купца Василия Варгина был построен в 1821 году, через три года перестроен архитектором Осипом Бове. В 1840-м году, когда здание у купца выкупили, архитектор Константин Тон построил новую сцену и зрительный зал, форма и размер которых не изменились до сегодняшнего дня.
В первое время слово «малый» писалось не с заглавной буквы, потому что говорило лишь о том, что это здание меньше, чем стоящий рядом «большой» театр. И только к середине XIX века слова «Большой» и «Малый» стали именами собственными.
Здание Малого театра, построенного в устье реки Неглинки, преследовала череда ремонтов – фундамент постоянно подмывало. Самая грандиозная реконструкция была проведена в 1945–1947 годах под руководством архитектора Александра Великанова. И наконец, последний ремонт, который проводился в 2011–2016 годах, в театре надеются, закрыл вопрос с фундаментом. Театр теперь, как говорят экскурсоводы, «как на тарелочке, стоит на специально выстроенном фундаменте, который опирается на сваи». Современная реконструкция проводилась по чертежам архитектора Великанова, и главная задача специалистов заключалась в том, чтобы восстановить Малый театр 2-й половины XX века. Равнялись на эталон.
И о чем же думалось во время этих прогулок по изысканных интерьерам театра, изукрашенным золоченой лепниной? Конечно, о том, что было представлено на великой сцене почти за два столетия, кто представлял, и кто побывал в качестве гостей. Из названий спектаклей сегодня звучат лишь два: кроме «Лилии Нарбонской», «Игроки» Гоголя, это самая свежая премьера. Из актерских имен произносят великого романтика Павла Мочалова (1800 – 1848), крепостного помещика Демидова, представлявшего Ринальдо в той самой «Лилии Нарбонской», первого Ромео, Гамлета и Лира Малого театра, на другом фланге – корифеи разных периодов Малого, молодежь, о которой никогда не забывает худрук Юрий Соломин. Ну а из гостей – от королев Великобритании и Нидерландов, Сталина и космонавтов до великих гастролеров – Листа, итальянского трагика Сальвини, Анны Маньяни и Анни Жирардо, «Комеди франсез и «Пикколо ди Милано», – кто здесь только не побывал.
В Щепкинское фойе проходим по зрительской тропе, где классики в нишах напоминают, что Малый театр сегодня – это театр большой мировой литературы.
А портреты Михаила Щепкина (1788–1863), основоположника русской актерской школы, и Павла Мочалова, от которого пошла вся эта плеяда, включая Щепкина; а так же Ермолова, Садовские, Ленский, Южин, Остужев, Зубов, Царев, Нильский, современные актеры – об актерской традиции. Связана она с большими индивидуальностями, которые способны создавать на сцене уникальный ансамбль, даря зрителю ощущение актерского единства, от которого «два шага до режиссерского театра». Отзвуки лекции все же долетают до нашего слуха. И про сложный путь репертуарного развития театра, и про особое внимание к историческим спектаклям, и к идее художественного единства, в которое должны быть вовлечены не только артисты, но все создатели спектакля. Отдельный разговор про Смутное время, первый спектакль на эту тему был поставлен в театре в 1831 году по роману Загоскина «Юрий Милославский», недавний – в 2018-м по «Стене» Мединского. А всего более 30 раз коллектив обращался к этой теме.
А вот и само дефиле. Под волнующую музыку актеры демонстрируют одежду эпохи Смутного времени – боярские шубы, кафтаны из золотой парчи, убранство цариц. Исторические костюмы представлены из пяти спектаклей – хроники Островского «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» в постановке Владимира Драгунова (2007), костюмы Ларисы Ломакиной; трилогии Алексея Толстого – «Смерть Иоанна Грозного» также в постановке Драгунова (1995), «Царь Федор Иоаннович» – Бориса Равенских (1973), оба спектакля оформлял Евгений Куманьков; «Иван Грозный» – Прова Садовского и Константина Зубова (1944), костюмы Павла Соколова-Скаля; «Борис Годунов» Пушкина – Константина Хохлова (1937), художник Владимир Щуко. Можно отметить, как менялись костюмы в течение 70 лет, избавляясь от нарочитой роскоши, становясь все более стилизованными, скромными, аскетичными, даже боярские одежды лишались своей грузности и неповоротливости. Идею театра показывать исторические костюмы не в музейных витринах, а на дефиле можно только приветствовать.
В Ермоловском фойе нас встречает один из ведущих актеров Малого театра, народный артист России Борис Клюев (на фото). Борис Владимирович проводит экскурсию «по волнам своей памяти» и, между строк, дает ясно понять, как легко в молодости совершить роковую ошибку при выборе пути. Его, выпускника Щепкинского училища, которого брали в Малый театр, но он мечтал работать у Юрия Завадского в Театре им.Моссовета, спас от таковой актер моссоветовец. «Ты, что ли, дурак, – сказал он ему, – это же императорский театр, как можно сравнивать?!».
Прошли годы, прежде чем Дом Островского стал для актера Клюева его «домом, религией, Отечеством».
«Для меня привлекательны традиции Малого театра и его история, – говорит актер. – Конечно, здания, построенного купцом Варгиным, давно нет, но в новом постарались сохранить все, как было, вот и Ермоловское фойе осталось таким же.
Молодости свойственно нахальство, и когда я впервые вышел на сцену, мне казалось, что сейчас покажу этим “старикам”, а среди них были – Михаил Жаров, Елена Шатрова, Георгий Куликов, Нелли Корниенко, Роман Филиппов, Виктор Борцов – как надо. А потом неожиданно понял – не все так, как мне кажется: Михаил Иванович говорит реплику, и зал его принимает, говорю я – нет. Я очень расстроился, долго думал, в чем ошибка, пытался разговаривать со стариками – “Работать надо”. Помню ощущение, которое испытал у доски приказов. В толпе переговаривались: “Вот посмотрите, еще кого-то в театр взяли, какой-то Клюев, ну, берут и берут”. Меня это возмутило, и я сказал: “Вообще-то Клюев – это я”. Тогда толпа развернулась, посмотрела на меня снизу вверх и сказала: “Ну, посмотрим-посмотрим”. И вот это философское “посмотрим-посмотрим” долго шло вместе со мной: был не свободен, зажат, от волнения перехватывало горло, но я всегда помнил слова своего педагога Леонида Андреевича Волкова: “Артисту помогает воля, вот вместе с ней – вперед: “Я тебя завоюю, мой зритель!”. И постепенно это пришло.
К сожалению, период беззаботной молодости проходит, осознав себя в профессии, ты мягко входишь в состояние, которое деликатно называют “зрелостью”. Это тоже этап, который нужно прожить, и, спасибо вековой традиции, в нашем театре есть роли для каждого возраста – для молодых, для тех, кто постарше, для среднего, зрелого и пожилого возраста.
Помню, в 90-х, когда начался хаос перестройки, и наше искусство рухнуло. Василий Лановой сказал: “Хорошо Малому театру, у них был Островский”. Действительно, театр наш классический, а я уверен: учиться нужно на классике, остальное – вещь возрастная. Когда ты молод и полон сил, ты готов танцевать, петь, прыгать, экспериментировать, но, когда лет через 15–20 смотришь, как твои коллеги ходят в простынях в подвальном помещении, неся перед собой свечи, и находят в этом эстетику, я начинаю бояться за этих людей. Практика показывает, что они так и не сыграют ничего значимого.
Не забыть, как Михаил Иванович Царев сказал, когда мы играли с ним в “Горе от ума”: “Если мужчина не сыграл ничего интересного до 40 лет, а женщина – до 30, так и не сыграют, но женщине легче, в нее может влюбиться режиссер”. Вот наше время, казалось бы, твори, выдумывай, пробуй, никаких худсоветов, но оно так и не подарило нам ни одной интересной пьесы, ни одного режиссера.
Парадокс, но при худсоветах было огромное количество режиссеров, которые вошли в историю театра, а “вы, нынешние, – нутка!”, как говорит Фамусов в “Горе от ума”. И нужно отдать должное нашему худруку Юрию Мефодьевичу Соломину, который традиции, очень хорошие, не потерял.
Мы ставим классику, никогда на сцене Малого театра не услышите мат, не увидите оголенные тела. Не понимаю этой эстетики. И как же приятно слышать от зрителей, что у нас актеры, “которых слышно”. Работа со словом – одна из наших традиций.
Также у нас нет звездности, потому что, если ты прозвучал в каком-то сериале, это не значит, что что-то умеешь на сцене. Обычно старики говорили: “А ты выйди и попробуй три часа зрителей удержать, это совсем другое искусство”. Мы гордимся тем, что Малый театр и Александринка – первые театры России, родившиеся по указу Елизаветы, и стараемся сохранять традиции».
Полина Долинская сказала, что у театра есть душа: «Для меня самыми трепетными моментами оказываются те, когда после спектакля одной из последних покидаю театр. В полной тишине спускаюсь по лестничным пролетам, заглядываю на сцену, где уже нет декораций, отмечаю, какой же огромный у нас зрительный зал – в эти моменты я чувствую дыхание театра».
Нина Катаева, специально для «Столетия», 05.11.2019
МАЛЫЙ ТОЛЬКО ПО НАЗВАНИЮ
26 октября зданию Малого театра исполнится 195 лет: 26 октября 1824 года труппа театра дала свое первое представление на сцене знаменитого дома на Театральной площади.
Хрустальные люстры, огромные зеркала, паркетный пол, изящные кресла — некогда Императорский театр и в наши дни славится роскошными интерьерами, которым отведена особая роль. Уже на входе они захватывают внимание зрителей.
— Малый театр гордится своими традициями, — говорит сотрудник музейно-информационного центра Малого театра Вера Тарасова и приглашает подняться по парадной лестнице в фойе, которое носит имя одного из основоположников русской актерской школы Михаила Щепкина.
Сверху на зрителей смотрят фигуры великих писателей: Грибоедова, Пушкина, Лермонтова, Гоголя. Постановки по произведениям классиков составляют основу репертуара театра. По словам Тарасовой, это одна из главных традиций, которая сложилась в конце XIX — начале XX века. Как раньше, так и сегодня режиссеры не просто представляют зрителям театральное прочтение литературных произведений, а воссоздают описанную в книгах историческую эпоху.
— Отдельная тема исторических спектаклей Малого театра — Смутное время, — рассказывает Тарасова. — За всю историю режиссеры обращались к ней более 30 раз. Первый спектакль на эту тему поставили в 1831 году по роману Михаила Загоскина «Юрий Милославский». Одна из последних премьер — спектакль «Смута» — состоялась в 2018 году.
Исторические костюмы из старых постановок можно увидеть во время театрализованного дефиле. Это новый проект Малого театра. Зрители, которые ждут начала спектакля, могут заглянуть в новое щепкинское фойе, где на импровизированный подиум выйдут актеры в кафтанах из золотой парчи, боярских шубах и другой одежде, которая была создана для героев, живших в Смутное время.
— Это первая тема, на которую мы сделали дефиле, — уточняет Тарасова. — Но в фонде нашего театра уже собрано несколько сотен костюмов, из которых самому старому — более 150 лет. И наша коллекция постоянно пополняется. Конечно, мы не хотим, чтобы они пылились на вешалках, поэтому будем проводить дефиле, посвященные и другим темам. Ведь в создании костюмов участвуют такие модельеры, как Вячеслав Зайцев.
В платьях от известного дизайнера блистает и актриса Полина Долинская.
— Для меня самые трепетные моменты — когда спектакль заканчивается, расходятся все зрители, разбираются декорации, и ты одной из последних в полной тишине спускаешься по лестницам. В такие минуты чувствуешь дыхание театра, — говорит актриса.
Заглянуть в гримерки можно во время экскурсий, которые проводят в театре днем. Посетителям также покажут «трюм» — пространство, где видно механизмы, которые приводят в движение сцену.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Юрий Соломин, художественный руководитель Малого театра:
— Не могу не сказать о тех людях, которых мы никогда не забываем. Начиная с Михаила Семеновича Щепкина и заканчивая семьей Садовских, Рыжовых. Дальше идут: Ленский, который руководил театром до 1906 года, Сумбатов-Южин, Михаил Иванович Царев и другие. Как говорила Вера Пашенная: «Оставляйте на сцене кусочек своего сердца». Как-то по молодости я спросил, а как? Она мне ответила: «Ничего-ничего, ты будешь жить». Я вспоминаю ее каждый день и говорю актерам, особенно молодым: вспомните слова Пашенной. Кусочек сердца оставляется зрителю.
СПРАВКА
Первой постановкой, которую показали на сцене Малого театра, было представление-балет «Лилия Нарбонская, или Обет рыцаря» сочинения князя Александра Шаховского и балетмейстера Шарля Дидло. За свою историю здание театра не раз ремонтировалось. Самые крупные реконструкции прошли в 1945–1947 годах под руководством архитектора Великанова и в 2011–2016 годах. Во время последнего ремонта за счет внутреннего двора удалось увеличить площадь театра.
Наталья Тростьянская, «Вечерняя Москва», 25 октября 2019 года
НОВЫЙ ЛИР
Чтобы понять немецкую классику, стоит посмотреть в Малом театре России новый спектакль «Перед заходом солнца» в постановке народного артиста России Владимира Бейлиса по пьесе великого драматурга Герхард Гауптмана в переводе Виктора Леденёва.
Мрачная трагедия личности переплетается с тонкой лирикой. Это история о любви вдовствующего аристократа на фоне болезненных общественных отношений. Но кто более не здоров: странная пара или окружающие их рационалисты? В репертуаре Малого театра эта пьеса, написанная в 1931 году в Германии, шла в 70-е годы с большим успехом, как укор буржуазному миру, шагающему к катастрофе Второй мировой войны. Нынешняя постановка не привязана строго ко времени и месту, спектакль Владимира Бейлиса построен без идеологических акцентов, однако с тревожным гражданским посылом, актуальным для нас, сегодняшних: какое место занимают в твоей жизни любовь, семья, книги? Почему истинные стремления твоего сердца подавляет одна мысль о деньгах?..
Пьеса Гауптмана уникальная, необычная – подвластная для постановки только чуткому мастеру, ведь про любовь молодой женщины к седовласому аристократу почти невозможно говорить без тени осуждения. Всё очарование этого спектакля и состоит в этом волшебном, театральном «почти»: режиссёр расширяет границы нашей души и зритель, который в жизни, наверняка, осудил бы подобную историю отношений, горячо переживает за влюблённых!
И всё-таки сильная и цельная натура главного героя Маттиаса Клаузена (Б. Клюев) оказывается побеждённой заговором взрослых детей, хотя, казалось бы, их гнев справедлив, ведь молодая красавица рядом с пожилым господином всегда вызывает подозрения в корысти. Но вектор зрительского негодования перемещается к другим персонажам – тем, кто страстно старается оградить своего отца от личного счастья. Имена детей главного героя автор позаимствовал из мира великого Гёте неслучайно. Вольфганг (И. Петренко), Эгмонт (М. Филатов), Беттина (Е. Харитонова), Отиллия (П. Долинская) перекликаются с литературными персонажами из немецкой классики.
Первоначально Гауптман хотел назвать свою драму «Новый Лир», ведь финал пьесы, когда Клаузен сходит с ума от подлости родных детей и в непогоду бежит из дома – это нарочито прозрачная аналогия с шекспировским героем, но необычная любовная линия в сюжете делает пьесу «Перед закатом солнца» удивительным шедевром литературы ХХ века.
Художник-постановщик спектакля, народный художник России Борис Мессерер, одел персонажей таким образом, что мы видим их своими современниками, хотя в костюмах и в оформлении выдержана элегантная стилистика 30-х годов. В декорациях Германия только угадывается: домик девушки утопает в розах, а кабинет интеллектуала – в книгах… Лаконична мрачная красота финала, решённого, как условное место, где гонимые влюблённые любуются закатом!
Режиссёр Владимир Бейлис говорит: «Наш спектакль – это романтическая трагедия о жизни двух честных и порядочных людей». Действительно, так надоели на современной сцене «модные» постановки с истеричками и психопатами, зритель заждался положительного героя, хотя известно, что положительные образы артистам довольно сложно создавать яркими. И тем не менее главные герои в этом спектакле получились особенными, незабываемыми. Маттиас Клаузен в исполнении народного артиста России Бориса Клюева вызывал не просто сопереживание и волнение зрителей – его образ, помимо обаяния и благородства, нёс философский накал сдержанных эмоций. Сцена в домике Инкен, когда мы понимаем, что сознание героя помутилось, создана такими красками, что вызывает слёзы: сильный человек сломался и стал вдруг беспомощным, как ребёнок… Прекрасна на сцене Ирина Леонова, как эмоциональная и умная актриса с восхитительными внешними данными! Ей безоговорочно веришь, веришь, что девушке не нужны ни богатства, ни общественный статус – такая вот красивая белая ворона, которую оттеняет великолепный ансамбль монстров: успешные взрослые дети главного героя. Необычным стало появление Полины Долинской в образе нелепой, гламурной красотки Отиллии. Выразительна народная артистка России Елена Харитонова в роли бездушной Беттины, создавая тип эдакой бизнес-леди с правильными речами. Притягательным персонажем предстал Вольфганг – нервический, истеричный учёный с завышенными амбициями, которого то и дело от негодования пощипывает жена. Этого неприятного, жалкого типа играет крупный мастер – один из самых обаятельных артистов – Игорь Петренко, которого все знают по кино как брутального и положительного героя! Но его было не узнать в роли подкаблучника Вольфганга! Трясущаяся пластика рук, визгливые нотки в голосе… В этом спектакле Петренко поражает как разносторонний, характерный артист.
И каждая роль в спектакле, даже эпизодическая, создана очень точно, актёры с пониманием играют немецкую классику. Они здесь не русские люди – другие, но без поверхностного подражательства, без специальных приёмов. Актёры нашли эту тонкую грань перемещения в другую культуру, что не так уж часто случается при постановке зарубежных авторов на сцене.
Зрители в зале замирают, и вот – история завершается щемящим чувством несправедливости, потому что главные герои один за другим принимают решение уйти из жизни. Готически мрачный финал выстроен по-философски: Инкен Петерс и Маттиас Клаузен как будто перерождаются, и в другом, уже потустороннем мире, продолжают свой разговор, любуясь закатом: всё-таки любовь вечна!
Ирина Кумова, "Литературная газета", 29 мая 2019 года
"СЕГОДНЯ. ДЕНЬ НАЧИНАЕТСЯ"
Дорогие друзья!
В студии программы Первого канала «Сегодня. День начинается» участники спектакля "Перед заходом солнца" Г.Гауптмана народный артист России Борис Клюев, артисты Игорь Петренко и Полина Долинская. Смотрите выпуск от 15 мая 2019 года. Начало - 10:45.
КТО В ДОМЕ ХОЗЯЙКА?
Трагедия Максима Горького «Васса Железнова», знавшая в прошлом множество триумфов на лучших отечественных сценах, сегодня возвращается к зрителю. В 2004 году ко второй - социально-революционной - редакции пьесы обратился МХАТ им. Горького, а в конце прошлого театрального сезона Малый театр представил первый вариант знаменитого произведения. Постановка Владимира Бейлиса «Васса Железнова. Первый вариант» в Малом выдвигает на первый план истинную главу и хранительницу дома - Мать, способную на все ради тех, кого любит.
Владелица солидного капитала Васса Петровна Железнова (Людмила Титова) тщится удержать в не по-женски твердых руках большое семейство: распутного деверя Прохора (Александр Вершинин), двоих никчемных сыновей - глупого и алчного Семена (Алексей Коновалов) и истеричного и эгоистичного Павла (Станислав Сошников), «отрезанный ломоть» - своевольную дочь Анну (Полина Долинская), вернувшуюся к одру умирающего отца, и невесток - гулящую от ненависти к нелюбимому мужу Людмилу (Ольга Абрамова) и лицемерную Наталью (Ольга Жевакина). Все домочадцы думают исключительно о деньгах (разве что жена кривобокого Павла мечтает о свободе, а не о золоте), все готовы на преступление, особенно если совершено оно будет чужими руками. Но на решительный поступок в выморочном роде способна только Железнова, оправдывающая все свои страшные мысли и действия заботой о детях.
Режиссер Владимир Бейлис решает постановку в соответствии с горьковским подзаголовком «Мать», читая пьесу как семейно-бытовую сагу с уклоном в мелодраму. Такая трактовка нивелирует глубину авторского текста и уменьшает масштаб заглавного персонажа, а некоторая стилевая разнородность действующих лиц порой уводит от сути проблем, поднимаемых писателем. Людмила Титова не придает своей героине черт, привычных в исполнении прославленных предшественниц: ее Васса - грубоватая крепкая баба из низов, всю жизнь трудившаяся и уважающая лишь желание и умение работать: «Тех жаль, кому работать хочется, а - нечего». Интеллигентная актриса мастерски перевоплощается в замученную женщину, торгующую торфом и изразцами, кирпичом и дровами. Она «чокает», по-простому сидит, опустив руки между коленями, и, кажется, немного стесняется роскошно одетой красавицы дочери.
Анна - циничная, умная, усталая молодая дама, настоящая офицерша, знающая себе цену. Возможно, потому, что не раз ее называла: здоровые дети, рожденные от больного мужа, служат Железновой явным доказательством вольного поведения дочки. Но персонаж Полины Долинской, играющей зрело и крупно, не так однозначен и меняется на протяжении действа от расчетливой барыньки, приехавшей урвать кусок, до дочери, вспомнившей о благодарности и милосердии. Еще одна важная характеристика - любовь к детям, ради которых она способна на многое, что и приводит ее в конечном счете если не к преступлению, то к греховной мысли о нем. Хотя в этом доме душевно не замараться не удастся никому.
Сыновья Железновой - явные неудачники, ленивые, праздные, наглые. Особенно сильно выглядит Алексей Коновалов в роли туповатого Семена, беспричинно глупо и развязно смеющегося и находящегося под каблуком у тихой с виду жены. Наташа - невероятно пошлая, мелкая, недалекая, тщеславная мещанка, мнящая себя важной дамой. В противоположность ей - любимица хозяйки дома свободолюбивая и порывистая Людмила, не выносящая даже прикосновения нездорового физически и нравственно капризного, как ребенок, завистливого Павла, считающего себя выше и лучше остальных. Младший сын удручает и выводит из себя Вассу, в сердцах дающую ему пощечину после очередного бесстыдного требования денег. Материнская бессильная досада очень точно воплощена в игре Титовой.
Под кровом деревянного дома, выстроенного на сцене замечательным художником Эдуардом Кочергиным, собрались страждущие сердца, обуреваемые страстями. Меж тем это жилище пригодно только для каторжного труда: сурово сомкнутые панели создают тесное пространство, чья осевая линия ведет к иконостасу, возле которого начинаются оба акта. В первом действии у него молится Васса, во втором - собирается уже вся семья, будто грехи растут и множатся под угрюмыми стенами. Не редкость здесь и смерть - насильственная, мрачная. Кончает с собой нервическая горничная Липа (Ирина Жерякова), умирает «от распутства» муж Железновой, нелепо гибнет от руки Павла, подстрекаемого Анной, веселый купец Прохор, залихватски и сочно сыгранный Александром Вершининым.
Вассе же остается безучастно наблюдать за крахом семьи. Ближе к финалу становится понятно, почему так нетерпеливо ожидала она старшую дочь: только сильная, безжалостная Анна способна проявить решительность и волю и принять из ослабевших материнских рук с трудом накопленный капитал, дело и власть. Именно этот женский дуэт становится смысловым центром постановки. Кажется, что героиня Полины Долинской совершает то, что совершает, не столько из любви к своим детям, сколько из жалости к изработавшейся и отчаявшейся матери. Теперь ей предстоит быть новой Железновой. И эта молодая роскошная женщина готова к перемене положения.
А главная героиня ломается под тяжестью груза, несомого столько лет. Слезно моля Богородицу о прощении, она вдруг падает замертво, осыпаемая золотой пыльцой, будто словами отпущения грехов. Оправдание Вассы выглядит не до конца убедительным, хотя жалость к героине понятна. Но не об этом спектакль Малого театра. «Не псы дом хранят, мы его храним», - говорит Железнова дочери. И верно: среди самых страшных бед мужчины все чаще отступают, но женщины, ведомые любовью и долгом, не сдаются никогда.
Дарья Семенова, «Учительская газета», №42 от 17 октября 2017 года
ЛЮБОВЬ БЕЗ БОГА - КАК ДОМ БЕЗ КРЫШИ
После реставрации открылась основная сцена исторического здания Малого театра. Возвращаются старые спектакли и рождаются новые. Одним из премьерных спектаклей стала "Васса Железнова — первый вариант" Максима Горького. Сегодня, когда общество отошло от жёстких социальных идеологем, театру стал интересен именно первый вариант пьесы, который в 1910 году сам Горький назвал "Васса Железнова. Мать". Важность для Горького темы матери как основы семьи и общества в целом подчёркивает тот факт, что незадолго до этого, в 1906 году, им был написан известный роман "Мать". Его главная героиня Пелагея Ниловна выступает в роли "пролетарской Богородицы", принимая и разделяя жертву своего сына-революционера, отдающего жизнь за спасение людей, и поднимаясь до величайших духовных высот в подвиге самопожертвования.
Васса Железнова представляет купеческое сословие, к началу ХХ века переродившееся в буржуазию. Горький показывает, что те, кто должен быть, казалось бы, хранителем традиции, устоев семьи, должен быть верным христианином, в действительности ведут себя прямо противоположно. И Васса, в отличие от Пелагеи Ниловны, жертвует другими ради спасения и благополучия своих детей, в итоге способствуя их гибели, духовной и физической.
Именно то самое "дело", не раз упоминаемое Вассой Петровной (на современном языке — бизнес), гонка за материальным благополучием как "гарантом счастья", сегодня, как и сто с лишним лет назад, становится одной из главных причин распада семей и расчеловечивания людей.
Мы уже не знаем, что такое катарсис — даже само это слово почти забыто. Но благодаря премьерной "Вассе Железновой…" Малого театра в постановке народного артиста России Владимира Бейлиса, который сумел вдохновить весь творческий коллектив на столь яркую и запоминающуюся работу, эта "радость через сострадание" становится доступной зрителям. Фундаментальным свойством сегодняшней "Вассы…" является удивительная гармония драматургии, режиссуры, игры актёров, работы художников по декорациям и костюмов, музыки и света. Слаженность всех "элементов" рождает чудо — формы классического русского театра наполняются глубокой жизнью, абсолютно понятной и близкой нашим современникам.
Полноправным соавтором премьеры можно считать народного художника России Эдуарда Кочергина с его великолепной сценографией, которая даёт образ рушащегося жутковатого дома Вассы Железновой. Первая картина — домашний иконостас с лампадками в глубине дома, дома без крыши и без стен на фоне тёмного неба и падающего снега, неприкаянные странные голуби… Дом, окутанный бесконечной тьмой и холодом, создаёт ощущение обречённости, которое будет сопровождать зрителя от первой сцены до последней. Костюмы художника Анны Алексеевой-Кочергиной точны и естественно вплетены в ткань спектакля.
Музыка композитора, народного артиста России Григория Гоберника, усиливает тревогу, рождает ощущение гуляющего ветра среди пустеющего дома. И дальше, на протяжении всего действа, композитор тонко отражает суть происходящего в сдержанных музыкальных фразах, которые становятся неотъемлемой частью драматургии спектакля.
Легендарный образ горьковской героини: сильной, умной женщины, для которой весь смысл жизни — в её детях, как продолжателях "дела". Но Васса, плоть от плоти своей среды, где главное мерило жизни — материальный успех, видит счастье своих детей, прежде всего, в приумножении богатства, — так её воплощает народная артистка России Людмила Титова, используя в своей работе скорее чеховские, нежели горьковские краски, нарочито уходя от внешних характеристик волевой, властной хозяйки дома.. "Ничего не сделаешь, так все живут, так надо жить",— будто слышим мы не высказанные вслух мысли Вассы. Но она — не злодейка: "Матери все удивительные: великие грешницы и мученицы великие… для детей не стыдно и не грешно… Богородица меня поймёт…" — в этом отчаянная надежда Вассы на оправдание.
Актриса находит точные интонации и пластику, которые в каждой сцене дают ощущение правды и видимого действия, и того, что творится внутри у её героини. Такая сдержанность выглядит чрезмерной, но в конце спектакля становится понятно, что актриса таким образом подводила нас к сильнейшему потрясению от трагического финального монолога, в ходе которого она буквально овладевает сердцами зала и заставляет его сжаться от боли и сострадания к великой грешнице Вассе Железновой.
Анна, дочь Вассы, которую играет Полина Долинская, давно отрезала себя от родного дома. Мы видим, как сперва настороженно и отстранённо Анна ведёт себя при встрече с матерью. Она давно живёт так, чтобы не чувствовать боли, угрызений совести, она повидала в жизни многое. Такой актриса мастерски рисует Анну. Но постепенно в ней просыпается родственное чувство и сострадание к матери. Долинская делает явным то, почему Анна — единственная достойная продолжательница дела Вассы. Оправдает ли она надежды матери?.. Актриса не делает ни одного лишнего движения, но мы прекрасно понимаем всё, что происходит с её героиней.
Павел, сын Вассы, в исполнении Станислава Сошникова — трагический персонаж. Актёр играет очень достоверно, с глубоким чувством и тогда, когда герой захлёбывается от ненависти, и тогда, когда он бесконечно слаб в своей любви к матери и жене, в своём желании быть любимым. Владея большой эмоциональной амплитудой, актёр может уже через минуту после сцены пронзительной слабости взорваться демонической злобой. И на таком контрасте Сошников играет весь спектакль…
Людмилу, жену Павла, сыграла молодая актриса Ольга Абрамова. Роль Людмилы, на первый взгляд, довольно прямолинейна. Абрамова с большой душевной щедростью наделяет свою героиню яркими красками, которые, переливаясь, открывают глубину и красоту её души. Она единственная видит в хозяйке дома добрую душу, заключённую в тюрьме ложных правил и идеалов. Современные молодые актрисы, увы, не умеют быть наивными на сцене. А вот Абрамовой веришь, её искренность заразительна и убедительна. Прекрасная пластика помогает ей дорисовать красоту своей героини. Грех, который сто лет назад воспринимался гораздо страшней, чем сейчас, остаётся грехом. Но искренность актрисы помогает нам прощать Людмилу и жалеть её.
Другого сына Вассы, Семёна, играет актёр Алексей Коновалов. Нередко подобных персонажей актёры играют почти небрежно, поскольку те настолько выразительно написаны драматургом, что, вроде, и играть-то ничего не надо. Коновалову удалось избежать подобного соблазна. Очень быстро сквозь нарочитый смех, бурную реакцию на всякие скабрёзности мы замечаем, что Семён — не такой уж дурачок, каким он себя выставляет. Этот парень прячется от гнёта матери и законов дома Железновых в благодушии… лицемерном благодушии. Шаг за шагом актёр смывает краски с ложной безобидности Семёна.
Актрисе Ольге Жевакиной, играющей Наталью, жену Семёна, удалось наделить лицемерную героиню типическими чертами, в то же время делая образ ярким и запоминающимся. У Жевакиной Наталья омерзительна и страшна, даже когда должна быть смешной. Очень зрелая, интересная и талантливая работа.
Вторая актриса, сыгравшая Наталью, жену Семёна, — Ирина Жерякова. Двуличную Наталью, эту псевдосвятошу, актриса с большим вкусом "наградила" множеством характеризующих деталей, которые делают образ живым и узнаваемым. Может быть, И. Жерякова раньше времени проявляет притворство Натальи, но это, похоже, следствие бурного темперамента актрисы, которой "прощаешь" всё, потому что она абсолютно убедительна и обаятельна. Вполне возможно, что образ Натальи ещё в развитии, так как Жерякова ввелась на роль недавно. Но уже сейчас — это блестящая работа.
Прохор Железнов. Брат умирающего Захара Железнова, хозяина дома, в исполнении заслуженного артиста России Александра Вершинина подан через яркие балаганные краски: он шумит, хулиганит, играет на гитаре, поёт — и всё это делает превосходно. Но постепенно актёр открывает "второе дно" своей роли. В начале спектакля он воспринимается как чистое зло: соблазнил юную жену родного племянника-горбуна нагло и напоказ, но потом мы видим, что он — так же как и все — изнывает под гнётом Вассы, которая вместе с мужем обманом завладела его деньгами и заставила быть участником семейного "дела"… Он считает себя вправе "вернуть им всё зло" и делает это с удовольствием. Так из балагура и наглеца актёр превращает Прохора в драматическую фигуру.
Михайлу Васильева, управляющего Вассы и отца Людмилы, убедительно сыграл Михаил Фоменко. Актёр показывает нам героя человеком верным, умным, надёжным соратником "дела" Железновых, который готов на всё ради этого самого "дела". И, хоть ведёт он себя, по сути, как верный пёс, актёру удаётся наделить героя чувством внутреннего достоинства. Он не подобострастен, он искренне отдал себя в волю Вассы, служить которой для него — честь… или он надеется на большее?..
Дунечку, дальнюю родственницу Железновых, играет заслуженная артистка России Татьяна Скиба, которая настолько органично, с такой любовью и фантазией создаёт образ своей героини, что за ней очень интересно наблюдать. Дунечка трогательна в том, как старается выслужиться, чтобы быть нужной в доме, и её искренне жаль, когда Семён устраивает над ней расправу за подслушивание…
Молодая актриса Алёна Колесникова играет Липу, горничную, судьба которой сплетена с семьёй Железновых порочно крепко. Актриса делает Липу искренней, смелой, даже вызывающе смелой, но это носит какой-то современно-феминистический налёт. Её попытки вырваться из этой семьи не должны быть "революционными", Липа — из низших слоёв общества, знает своё место, но связь с сыном Вассы, приведшая её к преступлению, даёт ей какое-то внутреннее право ожидать жалости, понимания. Её душа наполнена противоречивыми чувствами, она жертва, ставшая палачом, и она хочет забыть о своём грехе.
В роли отца Егора выступил заслуженный артист России Пётр Складчиков, перед которым стоит сложная задача. С этим образом актёру трудно справляться, потому что персонажа этого в пьесе нет, как нет и этой сцены, а потому образ, к сожалению, не проработан на уровне замысла.
Актёр искренне играет набожного батюшку, почти монаха, благо фактура актёра — худой, аскетичный. Отец Егор даже пытается отговориться от суммы пожертвования, будто она велика. В общем, благоговейный русский священник. Возникает противоречие. В начале пьесы мы слышим, что отец Егор соглашается на лжесвидетельство и просит за это 300 рублей. Васса чертыхается, но соглашается… Но тогда это должен быть совершенно другой образ! Мы должны увидеть волка в овечьей шкуре, готового за хорошие деньги идти на страшный грех. Тогда эту роль и всю эту сцену нужно решать совсем иначе.
Также этому персонажу не хватает точности в деталях, связанных со спецификой произношения молитвословий на церковно-славянском языке, в котором гласные и согласные читаются так же, как пишутся, и нет буквы "ё". Есть вопросы и к тому, какие именно мы слышим молитвы из известной многим панихиды. Да и обручального кольца священники не носят…Без этих соответствий нарушается правдивость сцены, а очень жаль, потому что сама идея замечательная и этот эпизод прекрасно вписывается в общую ткань спектакля.
И наконец, Анисье, горничной в исполнении Натальи Хрусталёвой, веришь, что ей жутковато в этом странном доме. Актриса органично вписывается в актёрский ансамбль спектакля.
Последняя сцена. Развязка. Снова падает снег на фоне горящих лампад. Слышны далёкие детские голоса. Закрывается занавес, но спектакль не закончился.
Отчего так безумно жалко Вассу, которая даже в преступных делах предстаёт перед нами страдающей матерью, идущей на многие жертвы, отказывая себе в простых человеческих радостях? Ведь нам очевидно, что её самопожертвование — ложь, поскольку в нём нет Божественной правды. Корень жертвенности Вассы — её эгоизм, её воля устроить жизнь по своей, а не Господней воле. И как ответ вспоминаются слова Евангелия от Матфея: "Не всякий, говорящий Мне: "Господи! Господи!", — войдёт в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего…", эти слова расставляют точки над "i", всё встаёт на свои места — не спасает любовь без Бога, как не устоит дом без крыши.
Лия Руткис,"Завтра", 28 апреля 2017 года
В СПЕКТАКЛЕ ЗАНЯТЫ – ПОЛИНА ДОЛИНСКАЯ
Полина Долинская – молодая актриса Малого театра, активно занятая в репертуаре. По окончании училища им. М.С. Щепкина в 2009 году Полина была принята в труппу театра и почти сразу стала играть главные роли в спектаклях: Лидия «Бешеные деньги» А.Н. Островского (2010 г.), Софья «Горе от ума» А.С. Грибоедова (2012 г.), Лиан «Священные чудовища» Ж.Кокто (2012 г.), Нина «Маскарад» М.Ю. Лермонтова (2014 г.). Последние премьеры Полины – роль служанки Луизы в спектакле «Восемь любящих женщин» Р.Тома и Анна в премьерном спектакле «Васса Железнова – первый вариант» М. Горького (режиссёр-постановщик В.М. Бейлис). О новой роли, вводе в спектакль С.В. Женовача и особенностях своей актерской «кухни» искренне и с юмором Полина рассказала в нашей беседе. Материал опубликован в новом номере газеты «Малый театр».
– Есть ощущение, что все твои героини – сильные личности. Близки ли тебе такие героини, интересно ли их играть?
– Они действительно все очень сильные, даже – Софья в «Горе от ума» Грибоедова. Она лирическая героиня, но в конце пьесы ей приходится сделать выбор. Естественно, в подготовке роли я иду от себя.
– Луиза в спектакле «Восемь любящих женщин» тоже сильная героиня?
Я где-то читала об этом персонаже, что она «так же сексуальна, как и труслива». Я не могу объяснить словами, но внутренне это понимаю. Луиза не ищет сложных путей, она выбрала простой путь – стать любовницей хозяина.
– Твоя новая роль в премьерном спектакле «Васса Железнова» М.Горького – Анна. Кто она и какова причина ее возвращения в отчий дом?
– Она старшая дочь в семье, росла под страхом отца. Он и руку поднимал на нее и на мать. Ей уделялось мало внимания, а потом у нее появился брат, она его воспитывала, как и второго брата. Они так и жили, как три зверька. Анна выросла, влюбилась, с кем-то соединилась, и отец ее выгнал… Прошло десять лет, в течение которых она редко переписывалась с матерью, пока не получила письмо, что умирает отец. У Анны складывается судьба, похожая на судьбу матери: её муж тоже при смерти. Денег у нее нет. Зачем она приезжает? Ей нужен капитал. Она сразу договаривается с матерью, что если поможет той разобраться с проблемами в семье, тогда Васса подарит ей расписку, в которой говорится, что дочь получила все деньги от наследства и больше ни на какую долю не претендует. Это ее главная цель, и все это Анна делает ради детей: у нее два ребенка – мальчик и девочка. Наследники рода Железновой.
– То есть еще одна сильная женщина в череде твоих героинь?
– Да, Анна – это вторая Васса. Она полностью в мать. Все ее поступки я оправдываю тем, что они ради детей. Анна говорит Вассе, что считала себя лучше ее, а теперь понимает, что она тоже способна на убийство, и это перелом в ней – я такая же, как мать!
– А хотела бы ты сыграть пассивную героиню? У Чехова например?
– Я очень люблю Чехова. У него глубокие образы, это мне как раз и нравится: нет отрицательных и положительных героев, у всех души больные. Но мне хотелось бы Чехова сыграть в кино. У него все события обычно происходят за сценой. Мы видим шлейф происходящего, поэтому нужны крупные планы, не хочется наигрывать, играть громко.
– Интересны ли тебе героини, которые, как например твоя Лиан в спектакле «Священные чудовища» Кокто, оказываются не теми, кем казались сначала?
– Это и мне интересно, и зрителям, когда идет обманка. Это не всегда возможно показать. Персонаж на протяжении спектакля меняется от положительного к отрицательному, от слабого к сильному, меняется внутренне, это всегда интересно.
– Малый театр – классический театр, в том числе и по репертуарной линии. В премьерных спектаклях ты чаще всего имеешь предшественников в исполнении своей роли. Ты смотришь предыдущих исполнителей, или тебе мешает чужой опыт?
– Нет, не мешает, мне интересно. Я не боюсь копировать. Ты же видишь и ошибки, и какие-то классные моменты, которые можно «своровать» в хорошем смысле этого слова.
– Ты наверняка смотрела фильм Франсуа Озона «8 женщин»… Не боялась сравнения с актрисой Эммануэль Беар?
– Мне очень нравится эта актриса, её внешность, пластика, женственность. Я не боялась быть с ней чем-то похожей, чтобы вдруг начинали сравнивать внешне, по мимике, и по движению...
– Расскажи, пожалуйста, про ввод в спектакль Сергея Женовача «Горе от ума» на роль Софьи.
– Вводила меня Зинаида Еливкерьевна Андреева по всем тем замечаниям, которые Сергей Женовач делал предыдущим исполнительницам. Сергей Васильевич пришел на одну репетицию и помог понять нюансы, расставить всё по местам. Вводиться было легко. Спектакль стоит на таких рельсах, с которых его уже не сдвинешь. Это, безусловно, заслуга режиссера. Если ты как актер будешь знать про что спектакль, биографию своего героя, ты сыграешь всё, у тебя будет четкая основа.
– Живой спектакль со временем меняется?
– Да. Мне хоть и не нравится фраза – «спектакль это живой организм», я почему-то сразу представляю какое-то насекомое (смеется), но это правда! Спектакль состоит из актеров, людей, а в жизни каждого человека что-то меняется, и отношение к произносимому тоже.
– Ты закончила курс В.М. Бейлиса и В.Н. Иванова. Каково это работать с двумя мастерами?
– А ведь у нас было не только два педагога по мастерству. Были Солнцева Римма Гавриловна, Демин Кирилл Вадимович, Клюев Борис Владимирович, Дмитриева Евгения Олеговна. Мне кажется, это очень хорошо. Конечно, приходилось перестраиваться, потому что у каждого педагога своя методика. Но это здорово, это пошло мне на пользу – в жизни встречаются разные режиссеры, а ты набираешь больше от разных педагогов. Что-то больше твое, что-то меньше, что-то нравится, что-то нет. В итоге это тебя очень тренирует.
– С режиссерами когда-нибудь спорила?
– В институте, по глупости, когда-то спорила. Потому что считаешь себя самой умной! Ты все уже знаешь и умеешь делать к четвертому курсу! А потом, когда начинаешь работать в театре, ты понимаешь, что ничего не знаешь, ничего не умеешь.
– Ты могла бы составить список своих слабых и сильных сторон? Свои плюсы и минусы как актрисы?
– Я знаю свои слабые стороны. Прежде всего – лень. С сильными будет сложнее определиться…Недостатки свои я знаю… Я не хочу, чтобы другие их видели (смеется).
– Но если говорить о сильных сторонах, то зритель, увидев тебя на сцене, запоминает необычный голос. Тебе важно мелодически выстроить образ? Особенно в стихотворных ролях, как Софья в «Горе от ума» или Нина в «Маскараде»?
– Это интересно, это отдельная часть актерской профессии. Поначалу, я вообще об этом не задумывалась. Потом я услышала себя на пленке и подумала, какой же противный голос. Я не люблю, кстати, свой голос, мы себя слышим как-то по-другому. Потом мне кто-то сказал, какой у тебя красивый, низкий голос. Я начала басить. Мне сказали, не баси постоянно, сделай по-разному. И я начала задумываться, что этим можно играть и сделать очень интересно. Теперь я это делаю осознанно. А про стихи – я обожаю Лермонтова. Нину я с таким удовольствием каждый раз играю. А «Горе от ума»?!. У меня леденеют руки, жутко, что я забуду текст. Хотя стихи, не так сложно выучить, мелодично… Может быть, потому что ввод. А Лермонтов и текст «Маскарада» идут сам по себе.
– Есть ли у тебя роли любимые, от которых подзаряжаешься и такие, от которых устаешь, чувствуешь опустошение?
– «Маскарад» – очень странный спектакль. Иногда, после эмоциональной сцены в финале мне хочется прийти в гримерку и в голос рыдать. Я, конечно, беру себя в руки, но внутренне именно такое состояние. Пройдет минут десять, меня потрясет, поколотит, я успокоюсь, и мне становится хорошо, да, я это сделала! Таких ролей, чтобы опустошали – нет.
– Как ты подходишь к созданию образа? Что является ключом к образу?
– Они у меня рождаются всегда интуитивно. Не потому, что я долго сижу дома и читаю литературу, разбирая каждое слово. Надеюсь, что научусь позднее так подходить к роли. Пока я беру количеством репетиций и интуицией.
– Тебе важнее увидеть образ в целом, а не идти от какой-то детали, «раскручивая» ее?
– Да, мне важно увидеть в целом внутренне героиню. Но с Анной в «Вассе Железновой» у меня как раз одна деталь решила образ. Я повесила себе кулончик с портретами детей (мне папа посоветовал), и тогда я поняла, что все, что она делает, ради них. Раньше я интуитивно это понимала, а тут убедилась. Они всегда у нее на сердце, всегда рядом.
– Ты приходишь на первые читки, репетиции уже с заготовками по роли или ты хочешь быть листом бумаги, чтоб идти от установок, которые дадут режиссеры?
– Как правило, я лист бумаги. Это идеальный вариант, когда ты полностью доверяешь режиссеру, слушаешь его и идешь от него. Я вообще исполнитель. Мне самой намного сложнее сочинять себе образ. Мне еще в училище мой педагог, Женя Дмитриева, человек с богатейшей фантазией, сказала: «ты исполнитель, когда ты веришь режиссеру, ты точно попадаешь в десятку».
– Интересно тебе создавать разные роли, противоположные по характеру, как, например, в училище – Монахову в «Варварах» Горького и Глафиру в «Волках и овцах» Островского?
– Мне это нравится. Я всегда очень боялась, что мои персонажи будут похожи, что я одинаковая, не могу быть разной. К этому я стремлюсь, хочу добиться, чтобы новая роль не была похожа на предыдущую.
– В Малом театре тебе повезло, ты пришла и сразу стала получать большие роли в спектаклях: Лидия, Софья, Нина, Лиан и другие.
– Я с огромной благодарностью отношусь к театру, он все время дает мне возможность быть в работе. Мне очень повезло! Я не смогла бы сидеть без работы.
– Ты ходишь в другие театры на спектакли?
– Да. Только когда видишь что-то хорошее – очень завидно. Когда я завидую, и мне хочется сыграть эту роль – значит, спектакль мне понравился.
Беседовала Вера Тарасова
«ДЕЛО» ПРОТИВ ЛЮБВИ
Горьковская «Васса Железнова» в Малом театре
Яростные попытки сбросить М. Горького «с корабля современности», вскипевшие на волне антисоветизма в конце 80-х годов прошлого века, потерпели крах. Ну сняли было его профиль с первой страницы «Литературной газеты», оставив там Пушкина в одиночестве. Ну переименовали Художественный театр, идеологически противопоставив классика Чехова классику Горькому. И, конечно, существенно попридержали горьковские издания и постановки его пьес.
Однако что сегодня? Вернулся на своё место в «Литературке» законно находившийся здесь образ, и МХАТ имени М. Горького, спасённый подвигом Татьяны Дорониной, продолжил свою незаменимую жизнь в искусстве. А если говорить об изданиях великого писателя и постановках созданных им пьес, они тоже продолжаются, одолевая все препоны. По причине понятной: это ведь действительно один из величайших писателей русской, советской и всей мировой литературы.
КЛАССИКА потому и называется классикой, что она не только для времени, когда рождена, но и для всех будущих времён. Доказывать сие не стану, ибо имеющим глаза и уши (без предвзятости!) истина эта бесспорна. Другой вопрос — как относятся к литературной, драматургической классике некоторые или даже многие театры сегодня. О, вот это беда! Когда всё уродуют до неузнаваемости, получается уже не классика, а нечто совсем иное, не имеющее никакого отношения к первоисточнику и автору его.
Словом, увидев в афише имя того же М. Горького, не спешите радоваться. Тут главное, какой театр афиша представляет. В Москве добросовестный подход к текстам классических авторов являют ныне, как правило, два сценических коллектива — Малый театр и упомянутый уже МХАТ имени М. Горького. Можно сказать, сохраняют традицию, ибо такого отношения к великой литературе придерживались здесь изначально и почти всегда.
Характерный момент. Поводом для этой статьи стала новая постановка горьковской «Вассы Железновой» в Малом театре. А до этого две Вассы, которых я считаю классическими, созданы были двумя народными артистками СССР именно в этих театрах — Верой Пашенной в Малом и Татьяной Дорониной во МХАТ. Спектакль, поставленный больше двенадцати лет назад на мхатовской сцене, с колоссальным успехом идёт до сих пор, так что, если не видели, обязательно посмотрите.
Непременно надо смотреть и новый спектакль Малого театра в постановке народного артиста России Владимира Бейлиса. Уже потому, что это, как для кого-то ни удивительно, другая пьеса М. Горького. Под тем же названием, с одноимённой героиней, но другая, написанная четверть века спустя после первой.
Вот даты. Первая была написана и напечатана в 1910 году, то есть вскоре после революции 1905 года, отзвуки которой в пьесе слышны. А в 1935 году, уже после революции 1917-го, редактируя свои произведения для предстоявшего тридцатитомного собрания сочинений, Горький начал править эту пьесу, как и некоторые другие, а потом вдруг взялся писать новую.
После её завершения она и стала той «Вассой Железновой», которая известна теперь большинству зрителей. Потому что этот вариант ставился в основном с тех пор и он же был дважды экранизирован. Однако и прежний, сохранивший свою самостоятельность и включавшийся в собрания сочинений писателя, время от времени привлекал внимание театров и даже стал основой некоторых знаменитых спектаклей (например, режиссёра Анатолия Васильева в Московском театре имени Станиславского).
* * *
И всё-таки «Васса Железнова» в первом варианте остаётся малоизвестной. Хотя это — Горький, и тема со временем по актуальности не снижалась, а, наоборот, возрастала. Так что меня обрадовало известие о премьере в Малом. Тем более ещё и потому, что Горький, закономерно признанный когда-то в первую очередь автором мхатовским, на сцене Малого тоже имел блистательные воплощения. Это и «Варвары» с отменным актёрским составом, и «Дачники», поставленные Борисом Бабочкиным, и «Чудаки» в постановке Александра Коршунова. А сравнительно недавно появились здесь и «Дети солнца» — спектакль, который «Правда» оценила как достижение театра.
Но продолжу о теме новой постановки. Она в этой пьесе — одна из главных для Горького, начиная с творческой его молодости и до конца жизни. Впрочем, и во всей классической русской литературе очень сильно она звучит — тема собственничества, уродующего человека.
Горькому выпало вплотную видеть утверждение русского капитализма, когда власть денег была поставлена во главу всего и вся. И как же сказалось это на человеческих чувствах и отношениях?
Тогда именно о родном городе писателя появилась пословица: «В Нижнем дома — каменные, люди — железные». Горький отмечал, что под «железными» людьми разумелись хозяева Нижнего Новгорода, купцы и промышленники, шедшие буквально на всё и не гнушавшиеся ничем, создавая свои состояния. Никакое злодейство, никакое преступление не должно было их остановить.
А если в такой жизненной роли оказывается женщина? Она ведь по природе своей существо более мягкое, чем мужчина, а по изначальному призванию — мать, обязанная всю свою любовь передать детям. Высвечивая это, пьесе 1910 года Горький и подзаголовок даёт — «Мать».
Но всё же название обоих вариантов с говорящей фамилией — «Васса Железнова», и это не случайно. Писателю важно рассмотреть, как в женщине, которая по положению своему должна быть «железной», бесчеловечный долг сталкивается с человечностью, а «дело», которое, согласно тому же положению, для неё превыше всего, вытесняет и даже убивает любовь. И тогда неизбежно рушится семья, которой без любви быть не может.
Собственно, так воспринимается впечатляющий спектакль Владимира Бейлиса в Малом театре — прежде всего как внимательное прочтение Горького, причём перекликающееся во многом с днём сегодняшним.
Один из лучших театральных художников Эдуард Кочергин создал сценический образ дома Железновых. Сперва мне показалось, что он неточен, поскольку не вполне соответствует горьковским указаниям в его ремарках. Там акцент на тесноте кабинета Вассы, на том, что бумаги, относящиеся к «делу», властвуют в помещении, попирая людей. А у Кочергина иное решение: дом — без крыши. Потом я понял: из такого обиталища «на юру» недаром все, кроме хозяйки, стремятся поскорее уйти или даже убежать. Слишком неуютно…
Много значит и музыкально-звуковой приём, найденный режиссёром вместе с талантливым композитором театра Григорием Гоберником. Этот ритм тревожного ожидания, который пробивается и нарастает в самой атмосфере железновского дома, предвещает всё новые драмы и трагедии. Напряжение прямо-таки захватывает меня в зрительном зале. И каково тем, кто на сцене вовлечён в этот круговорот страстей.
Конечно, в центре всего — она, Васса Петровна, образ которой стал весьма значительной работой народной артистки России Людмилы Титовой. По-теперешнему говоря, перед нами бизнес-вумен, то есть предпринимательница, капиталистка, вырастившая вместе с мужем своё «дело». А муж, нелюбимый развратник, умирает за стеной её кабинета. И кому же отойдёт нажитое? Кто после неё продолжит «дело», если дети вряд ли для этого годны?
Всевластное «дело», которому она рабски подчинена, и любовь к детям, остатки которой нет-нет да тронут её душу, сталкиваются подчас так, что искры летят. Вот нежность и жалость к обиженному природой сыну Павлу (в пронзительном исполнении Станислава Сошникова) и редкий ответный порыв сыновнего чувства соединяют их на какие-то минуты взаимным притяжением. Но сколь кратки эти минуты! Едва Павел, оторвавшись от неё, выходит, опять Вассу охватывает главнейшая её забота, и неистово рвёт она в нахлынувшем отчаянии бумаги с деловой своей конторки: «Для кого всё это? Для чего?»
Только в том-то и суть, что власть денег давно уже стала иррациональной, бессознательной силой не извне, а внутри неё самой. И преодолеть эту силу никакими вспышками разумных вопросов она не может. И цепь преступлений — якобы ради детей, а фактически во имя давящего «дела» с его прибылями — продолжается.
* * *
Но счастливы ли при этом дети? Отнюдь! Они чужие и друг другу, и матери, которая для них старалась. Ненавидящая Павла жена Людмила (артистка Ольга Абрамова) в глаза называет его уродом. Другой сын, похотливый и дурковатый Семён, колоритно сыгранный Алексеем Коноваловым, с женой Натальей вроде бы в наилучших отношениях. Однако мы видим, что по существу это союз двух затаившихся хищников, и Ольга Жевакина в роли Натальи глубоко, тонко и достоверно вскрывает лицемерно-ханжескую личину «голубицы со змеиным умом».
Благополучной и внимательной к матери может показаться сперва дочь Анна, прибывающая из другого города перед смертью отца. Такой изображает её, жену офицера, артистка Полина Долинская. Но далее флёр внешнего благополучия постепенно снимается — всё больше начинает проглядывать тот же «змеиный ум». И как только эта дочь достигает единственно желанного — бумаги о наследстве, немедленно исчезает, оставляя мать в полном одиночестве.
Трагическую финальную сцену, где Васса разговаривает вроде бы с Анной и Людмилой, а в действительности сама с собой, Л. Титова проводит на очень сильном эмоциональном накале. А вот главное, что вырывается у её героини из-под спуда тяжелейших грехов: «Вы меня — любите… немножко! Много и не прошу — немножко хоть! Человек ведь я…»
Человеку для жизни нужна любовь. Не разгул, как у брата хозяина дома — Прохора Железнова, который в убедительной трактовке заслуженного артиста России Александра Вершинина рвётся из этого дома, как и многие другие. Для чего хочет во что бы то ни стало вернуть свои деньги, вложенные когда-то в железновское «дело». Тщетно: тут его подстерегает смерть.
Капиталистическое «дело» лишает обитателей дома любви и счастья. Права Людмила: «Здесь — несчастные всё … и потому несчастные, что не могут ничего любить… И никто не знает, что — хорошо…»
Отблеском того, что хорошо, видится любовь Вассы к весеннему саду и уходу за ним, о чём восторженно проговаривается та же Людмила. Но это — маленький кусочек в оставшейся жизни. Как и трогательная пантомима общих воспоминаний о детстве, которую в ореоле света даёт постановщик спектакля после приезда Анны в дом родителей и братьев. Понятно, для контраста всем безрадостным реалиям этого дома. И возникает чудесная идиллия, но словно мгновенное прекрасное видение: возникло — и тут же исчезло.
А вот жизнь по бесчеловечным требованиям капитала в наше время неожиданно продолжилась. Пьеса М. Горького, которая ещё три десятка лет назад была для нас историей, теперь самая что ни на есть современность. Напишут ли о ней нынешние драматурги с такой силой, как Горький? Пока не написали…
Виктор КОЖЕМЯКО, "Правда-КПРФ" , №59 (30410) 3—6 июня 2016 года
УБИЙСТВО ВСЕ-ТАКИ ПРОИЗОЙДЕТ
Малый театр, Р. Тома «Восемь любящих женщин»
Детектив Робера Тома для восьми актрис, написанный в 1950х годах прошлого века, неоднократно опробовали в театре и кино. Помимо лихо закрученной интриги в наличии хорошо выписанные роли, любовные тайны, немного грусти и достаточно иронии. Сценограф Станислав Бенедиктов построил на сцене стильный дом с высокими потолками, заснеженными окнами и изящной лестницей, ведущей в комнату хозяина. По этой лестнице придется подняться всем по очереди героиням, чтобы убедиться в трагическом факте: хозяин убит, а празднование Рождества отменяется. Что произошло, кто убийца, если здесь все близкие родственники, трогательные женщины разного возраста?
Пересказывать детективный сюжет – роль неблагодарная, интрига должна сохраняться до конца. За расследование возьмется Катрин (Ольга Плешкова), дочь убитого. Для нее единственной смерть отца станет потрясением, и прелестная малышка попробует приоткрыть завесу тайны. Одна из восьми любящих точно убийца. Но кто? Бабушка, мать, тетки, служанка, сестра? Катрин много узнает из того, о чем не принято говорить вслух, но в каждом шкафу, как известно, свои скелеты.
В спектакле что ни роль – подарок зрителям. Лидирует, конечно, Ирина Муравьева – Бабушка. К смерти зятя старушка отнеслась с завидным равнодушием. Понятно, что на убийство она, конечно, не отважится, но когдато между делом отравила своего мужа. Сейчас в шкафу она прячет свою бутылку виски, а когда задремлет – в этот шкаф спрячут ее.
Хозяйка дома Габи в исполнении Светланы Амановой – умная, рассудительная светская львица. Нет, не хищница, просто дама, умеющая глубоко спрятать свои чувства, соблюдать законы приличия и никому при этом не мешать быть естественным. В ее шкафу, конечно, любовник. Ее сестра Огюстина – полная ее противоположность. Людмила Титова не пожалела ярких комедийных красок: ее героиня – доброе, но ворчливое создание. Роль приживалки дается ей с трудом, и она настолько страдает от отсутствия внимания, что не замечает – в этой семье просто не принято выставлять чувства напоказ. А рассудительная молодая красотка Луиза – Полина Долинская, влюбленная в хозяина дома, не собирается всю жизнь провести в переднике горничной.
Конечно, героини спектакля в своем стремлении изменить жизнь на ангелов совсем не похожи. К такому же выводу придет и герой, решивший разыграть всех и притвориться мертвым. Впрочем, убийство всетаки произойдет.
Юлия Арсеньева, «Театральная афиша», Октябрь 2015 года
«МАЛЕНЬКИЕ ТРАГЕДИИ» И БОЛЬШИЕ НАДЕЖДЫ
"ПОСВЯЩЕНИЕ КЛАССИКАМ"
"ПАПА НАУЧИЛ МЕНЯ БЕСКОНЕЧНОЙ ЛЮБВИ К ТЕАТРУ"
ИСТОРИЯ ЛЮБВИ И СМЕРТИ
САЧОК ДЛЯ БАБОЧЕК В ЗИМНЕМ ПЕТЕРБУРГЕ
УРОКИ МИЛОСЕРДИЯ К ЮБИЛЕЮ ДОСТОЕВСКОГО
СТРАСТИ ПО «ИДИОТУ» – ВЛЮБИТЬСЯ В КНЯЗЯ МЫШКИНА
ПОЛИНА ДОЛИНСКАЯ: «В ТЕАТРЕ ВСЕ – СОЗИДАТЕЛИ»
"МОДНЫЙ ПРИГОВОР" С АРТИСТАМИ МАЛОГО ТЕАТРА
ПОЗДРАВЛЯЕМ С НОВОЙ РОЛЬЮ!
НАРЯЖАТЬСЯ ИЛИ НЕТ: В ЧЁМ ПОЙТИ В ТЕАТР
МАЛЫЙ ТОЛЬКО ПО НАЗВАНИЮ
НОВЫЙ ЛИР
"СЕГОДНЯ. ДЕНЬ НАЧИНАЕТСЯ"
КТО В ДОМЕ ХОЗЯЙКА?
ЛЮБОВЬ БЕЗ БОГА - КАК ДОМ БЕЗ КРЫШИ
В СПЕКТАКЛЕ ЗАНЯТЫ – ПОЛИНА ДОЛИНСКАЯ
«ДЕЛО» ПРОТИВ ЛЮБВИ
УБИЙСТВО ВСЕ-ТАКИ ПРОИЗОЙДЕТ
Партнеры
Информационная поддержка
