Новости
УРОКИ МИЛОСЕРДИЯ К ЮБИЛЕЮ ДОСТОЕВСКОГО
В год двухсотлетнего юбилея Фёдора Михайловича Достоевского огромное количество театров выпустили спектакли, литературной основой которых стали произведения писателя. Не стал исключением и Государственный академический Малый театр России, в котором под конец уходящего 2021 года представили новую постановку режиссера Андрея Житинкина по роману «Идиот».
В этой сценической версии присутствует всё то, за что зрители любят классический театр: бережное обращение с текстом романа, великолепная игра актеров, отсутствие перегибов, излишних, инородных элементов и опошления по ходу сюжета, красивая, гармоничная, в меру монументальная сценография, деликатное музыкальное сопровождение, историческая достоверность образов, манер и речи героев, а также их костюмов. Классический, выдержанный, выверенный, но лишенный банальностей и знакомых штампов, – таким предстает перед зрителем новый «Идиот» в Малом театре.
История князя Мышкина в авторской интерпретации Андрея Житинкина – это урок милосердия, сеанс терапевтического сострадания и сопереживания, такой целительный и необходимый сегодняшнему зрителю. Благодаря особому подходу к работе над постановкой (так, в спектакле существенно сокращены сцены из второй и третьей части романа), в «Идиоте» версии Малого театра перенесены акценты с вопросов материального характера и взаимоотношений героев по поводу денег, наследства, долгов, приданого (хотя они также присутствуют в количестве, необходимом для раскрытия авторского замысла) – на нравственные составляющие отношений действующих лиц, их переживания и духовную связь. Без ущерба оригинальному содержанию романа, в спектакле задействованы полторы дюжины персонажей, да и то, едва половина из них являются истинно сюжетообразующими. Тем не менее, режиссерской проработке подвергнуты практически все герои, появляющиеся на сцене. Лично мне такое авторское переосмысление пришлось по душе и показалось логичным, а все персонажи- как будто имеющими продолжение где-то в засценической жизни, и вместе с тем очень целостными, объемными.
Князь Мышкин (Александр Дривень) – «чистая душа», бесхитростный, но проницательный и располагающий к себе буквально каждого. Будто не от мира сего, он довольно успешно вливается в светское общество Петербурга после своего возвращения в Россию из Швейцарии, где проходил лечение от душевной болезни. Лишенный лицемерия, воспитанный, хорошо образованный, он представляет собой практически идеал молодого мужчины, не достижимый для остальных – благодаря человечности, открытому сердцу и бескорыстности. Несмотря на периодические насмешки со стороны семейства Епанчиных, Рогожина, Настасьи Филипповны…- словом, буквально каждого, несмотря на своим штиблетишки (надо заметить, отменные, на красные носки, гармонирующие с красным сачком,- и это в Петербурге в ноябре месяце!), – князь Лев Николаевич обладает необъяснимым магнетизмом и очарованием незаурядной личности, что вскоре осознают все вокруг.
Пожалуй, в этом «Идиоте» нет ни одного подлеца – будто урок милосердия создатели спектакли начали с самих себя, облагородив каждый персонаж. Любой из героев, кто мог бы вызвать негодование, по-своему заслуживает жалость и какое-то снисхождение. Здесь каждый – заложник обстоятельств, образа жизни и условностей, принятых в обществе за норму поведения или приличия. Парфён Рогожин (Александр Волков) – отчаянный, поглощенной страстями и болезненной любовью к Настасье Филипповне. Не от счастливой жизни проводит он каждый свой день в кутеже, наотмашь, как в последний раз. Пройдоха Лебедев (Александр Вершинин), который в погоне за звонкой монетой то расшаркивается перед Мышкиным, то увязывается за Рогожиным, – оказывается не таким уж безнадежным и циничным человеком, в конце концов, проявив заботу за князем, когда тот в ней нуждался. Ардалион Александрович Иволгин (Александр Клюквин), появление которого (вот уж удивительно!),- по ходу спектакля связано с ощущением непременно какого-то праздника или сюрприза, – и вовсе похож больше не на безобразного алкоголика, чье поведение бросает тень позора на всё семейство, а на капризного ребёнка, эдакого взбалмошного здоровячка, которого одели в парадную форму к приходу гостей и попросили рассказать забавную нелепицу. В семействе Иволгиных чувствует и коллективный драматизм, и персональная надломленность судьбы каждого, и общая тягостная обреченность на бесславное будущее, тем не менее, отторжения не вызывает никто, даже Ганя, в котором кипят страсть, отчаяние и злость. Гаврила Ардалионыч (Игнатий Кузнецов) – молодой человек скромных талантов и не блестящего ума, прекрасно осознающий свое положение, как материальное, так и социальное. Его самого тяготит возможная предстоящая свадьба с Настасьей Филипповной, но положение и протекция генерала Епанчина обязывают действовать не по велению сердца (а оно выбирает Аглаю Епанчину), а сообразно неприглядным обстоятельствам. Семья Епанчиных – образец классических ценностей и уклада жизни своего времени: богатый дом, уважение в обществе, дочери – благородные девицы, милейшие создания, среди которых, однако, Аглая (Варвара Шаталова), затянутая в водоворот дурных событий и увлеченная князем, – обладает не столь ангельским характером и чистой душой, как может показаться на первый взгляд.
Среди всех задействованных персонажей одна только Настасья Филипповна (Полина Долинская) обладает какой-то поистине разрушительной силой: женщина-ураган, надменная, насмешливая, одним своим присутствием вгоняет окружающих то в гнев, то в трепет, то в ужас, одной своей как бы случайно брошенной фразой – ломает судьбы и перечеркивает будущее (как в случае с Радомским). Страдающая жертва, она так же заставляет страдать и сомневаться каждого, с кем ее сводит жизнь, всякого она оставляет униженным и уязвленным, осыпая его издёвками.
В сюжетной основе спектакля – треугольник болезненных взаимоотношений между Настасьей Филипповной, Рогожиным и Мышкиным (после того, как Ганя выбыл из предсвадебной гонки), с робкими попытками Аглаи Епанчиной вмешаться и обратить на себя внимание князя, вызвать у него хотя бы толику любви к себе. Едва ли этот треугольник можно назвать любовным, хотя любовь – выстраданная или внезапно обретенная – там все же присутствует: у Рогожина она замешана на страсти и отчаянии, у князя рождена из сострадания («Ведь она…такая несчастная!»), к самой же Настасье Филипповне любовь приходит в виде дара свыше или прозрения. Пребывая в постоянном смятении, она помыкает то князем, то Рогожиным, как марионетками, подчиняя их жизни своим переменчивым желаниям и сиюминутным прихотям.
Несмотря на режиссерское переосмысление текста и существенное сокращение сцен из романа, в спектакле много связующих нитей с литературной основой и много символизма. Так, картина «Мёртвый Христос в гробу» Ганса Гольбейна Младшего, копия которого висит в доме Рогожина в Петербурге (полотно, которое произвело неизгладимое впечатление на самого Достоевского, настолько сильное, что после осмотра на выставке в Базеле с ним от переживаний чуть не случился приступ), процитирована в спектакле: буквально в таком же виде, как Христос изображен на картине, Мышкин находит Рогожина в начале второго акта, только накрытого простынёй, отдыхающего с книгой, у себя в доме. Садовый нож, который Парфён использует в качестве закладки, – и есть то самое чеховское ружьё, которое решает исход судьбы героев в конце повествования. Свадебное платье, в котором Настасья Филипповна является в сне Мышкину, похоже на саван и будто является предзнаменованием скорой смерти.
Музыка Альфреда Шнитке и Баха служит прекрасным обрамлением спектакля: буквально пара мелодий подсвечивают глубину эмоциональных акцентов, повышая градус драматизма там, где следует, – однако, с умеренностью, необходимой чтобы не переврать чувства и не превратить эпизод в фарс (как в сцене объяснений княза и Рогожина, когда у Мышкина, в момент наивысшего и волнения случается приступ и он, подкошенный недугом, оказывается на руках у Парфёна,- и тут на мгновение зритель видит оммаж на «Пьету» Микеланджело). Визуальные приемы вместе с музыкой будто постоянно возвращают к мысли о страдании и скорби и князя, и Рогожина – никто не счастлив, никто не находится в покое, пока жив, а после обмена крестами они обязаны испить горькую чашу испытаний на двоих.
Хорошо знакомая зрителям литературная основа спектакля снова поднимает вереницу вопросов философского толка. Может ли в подобном обществе, пропитанном лицемерием и жаждой наживы, в сложившихся обстоятельствах уживаться «чистая душа», такой порядочный человек, как Мышкин – такой же милосердный? Существует ли искренняя любовь, без оглядки на положение и деньги? Может ли человек, прошедший испытания тяжелыми жизненными обстоятельствами, обрести счастье и покой? Куда может привести всепоглощающая страсть? Может ли любовь победить смерть?
Алена Азаренко
В год двухсотлетнего юбилея Фёдора Михайловича Достоевского огромное количество театров выпустили спектакли, литературной основой которых стали произведения писателя. Не стал исключением и Государственный академический Малый театр России, в котором под конец уходящего 2021 года представили новую постановку режиссера Андрея Житинкина по роману «Идиот».
В этой сценической версии присутствует всё то, за что зрители любят классический театр: бережное обращение с текстом романа, великолепная игра актеров, отсутствие перегибов, излишних, инородных элементов и опошления по ходу сюжета, красивая, гармоничная, в меру монументальная сценография, деликатное музыкальное сопровождение, историческая достоверность образов, манер и речи героев, а также их костюмов. Классический, выдержанный, выверенный, но лишенный банальностей и знакомых штампов, – таким предстает перед зрителем новый «Идиот» в Малом театре.
История князя Мышкина в авторской интерпретации Андрея Житинкина – это урок милосердия, сеанс терапевтического сострадания и сопереживания, такой целительный и необходимый сегодняшнему зрителю. Благодаря особому подходу к работе над постановкой (так, в спектакле существенно сокращены сцены из второй и третьей части романа), в «Идиоте» версии Малого театра перенесены акценты с вопросов материального характера и взаимоотношений героев по поводу денег, наследства, долгов, приданого (хотя они также присутствуют в количестве, необходимом для раскрытия авторского замысла) – на нравственные составляющие отношений действующих лиц, их переживания и духовную связь. Без ущерба оригинальному содержанию романа, в спектакле задействованы полторы дюжины персонажей, да и то, едва половина из них являются истинно сюжетообразующими. Тем не менее, режиссерской проработке подвергнуты практически все герои, появляющиеся на сцене. Лично мне такое авторское переосмысление пришлось по душе и показалось логичным, а все персонажи- как будто имеющими продолжение где-то в засценической жизни, и вместе с тем очень целостными, объемными.
Князь Мышкин (Александр Дривень) – «чистая душа», бесхитростный, но проницательный и располагающий к себе буквально каждого. Будто не от мира сего, он довольно успешно вливается в светское общество Петербурга после своего возвращения в Россию из Швейцарии, где проходил лечение от душевной болезни. Лишенный лицемерия, воспитанный, хорошо образованный, он представляет собой практически идеал молодого мужчины, не достижимый для остальных – благодаря человечности, открытому сердцу и бескорыстности. Несмотря на периодические насмешки со стороны семейства Епанчиных, Рогожина, Настасьи Филипповны…- словом, буквально каждого, несмотря на своим штиблетишки (надо заметить, отменные, на красные носки, гармонирующие с красным сачком,- и это в Петербурге в ноябре месяце!), – князь Лев Николаевич обладает необъяснимым магнетизмом и очарованием незаурядной личности, что вскоре осознают все вокруг.
Пожалуй, в этом «Идиоте» нет ни одного подлеца – будто урок милосердия создатели спектакли начали с самих себя, облагородив каждый персонаж. Любой из героев, кто мог бы вызвать негодование, по-своему заслуживает жалость и какое-то снисхождение. Здесь каждый – заложник обстоятельств, образа жизни и условностей, принятых в обществе за норму поведения или приличия. Парфён Рогожин (Александр Волков) – отчаянный, поглощенной страстями и болезненной любовью к Настасье Филипповне. Не от счастливой жизни проводит он каждый свой день в кутеже, наотмашь, как в последний раз. Пройдоха Лебедев (Александр Вершинин), который в погоне за звонкой монетой то расшаркивается перед Мышкиным, то увязывается за Рогожиным, – оказывается не таким уж безнадежным и циничным человеком, в конце концов, проявив заботу за князем, когда тот в ней нуждался. Ардалион Александрович Иволгин (Александр Клюквин), появление которого (вот уж удивительно!),- по ходу спектакля связано с ощущением непременно какого-то праздника или сюрприза, – и вовсе похож больше не на безобразного алкоголика, чье поведение бросает тень позора на всё семейство, а на капризного ребёнка, эдакого взбалмошного здоровячка, которого одели в парадную форму к приходу гостей и попросили рассказать забавную нелепицу. В семействе Иволгиных чувствует и коллективный драматизм, и персональная надломленность судьбы каждого, и общая тягостная обреченность на бесславное будущее, тем не менее, отторжения не вызывает никто, даже Ганя, в котором кипят страсть, отчаяние и злость. Гаврила Ардалионыч (Игнатий Кузнецов) – молодой человек скромных талантов и не блестящего ума, прекрасно осознающий свое положение, как материальное, так и социальное. Его самого тяготит возможная предстоящая свадьба с Настасьей Филипповной, но положение и протекция генерала Епанчина обязывают действовать не по велению сердца (а оно выбирает Аглаю Епанчину), а сообразно неприглядным обстоятельствам. Семья Епанчиных – образец классических ценностей и уклада жизни своего времени: богатый дом, уважение в обществе, дочери – благородные девицы, милейшие создания, среди которых, однако, Аглая (Варвара Шаталова), затянутая в водоворот дурных событий и увлеченная князем, – обладает не столь ангельским характером и чистой душой, как может показаться на первый взгляд.
Среди всех задействованных персонажей одна только Настасья Филипповна (Полина Долинская) обладает какой-то поистине разрушительной силой: женщина-ураган, надменная, насмешливая, одним своим присутствием вгоняет окружающих то в гнев, то в трепет, то в ужас, одной своей как бы случайно брошенной фразой – ломает судьбы и перечеркивает будущее (как в случае с Радомским). Страдающая жертва, она так же заставляет страдать и сомневаться каждого, с кем ее сводит жизнь, всякого она оставляет униженным и уязвленным, осыпая его издёвками.
В сюжетной основе спектакля – треугольник болезненных взаимоотношений между Настасьей Филипповной, Рогожиным и Мышкиным (после того, как Ганя выбыл из предсвадебной гонки), с робкими попытками Аглаи Епанчиной вмешаться и обратить на себя внимание князя, вызвать у него хотя бы толику любви к себе. Едва ли этот треугольник можно назвать любовным, хотя любовь – выстраданная или внезапно обретенная – там все же присутствует: у Рогожина она замешана на страсти и отчаянии, у князя рождена из сострадания («Ведь она…такая несчастная!»), к самой же Настасье Филипповне любовь приходит в виде дара свыше или прозрения. Пребывая в постоянном смятении, она помыкает то князем, то Рогожиным, как марионетками, подчиняя их жизни своим переменчивым желаниям и сиюминутным прихотям.
Несмотря на режиссерское переосмысление текста и существенное сокращение сцен из романа, в спектакле много связующих нитей с литературной основой и много символизма. Так, картина «Мёртвый Христос в гробу» Ганса Гольбейна Младшего, копия которого висит в доме Рогожина в Петербурге (полотно, которое произвело неизгладимое впечатление на самого Достоевского, настолько сильное, что после осмотра на выставке в Базеле с ним от переживаний чуть не случился приступ), процитирована в спектакле: буквально в таком же виде, как Христос изображен на картине, Мышкин находит Рогожина в начале второго акта, только накрытого простынёй, отдыхающего с книгой, у себя в доме. Садовый нож, который Парфён использует в качестве закладки, – и есть то самое чеховское ружьё, которое решает исход судьбы героев в конце повествования. Свадебное платье, в котором Настасья Филипповна является в сне Мышкину, похоже на саван и будто является предзнаменованием скорой смерти.
Музыка Альфреда Шнитке и Баха служит прекрасным обрамлением спектакля: буквально пара мелодий подсвечивают глубину эмоциональных акцентов, повышая градус драматизма там, где следует, – однако, с умеренностью, необходимой чтобы не переврать чувства и не превратить эпизод в фарс (как в сцене объяснений княза и Рогожина, когда у Мышкина, в момент наивысшего и волнения случается приступ и он, подкошенный недугом, оказывается на руках у Парфёна,- и тут на мгновение зритель видит оммаж на «Пьету» Микеланджело). Визуальные приемы вместе с музыкой будто постоянно возвращают к мысли о страдании и скорби и князя, и Рогожина – никто не счастлив, никто не находится в покое, пока жив, а после обмена крестами они обязаны испить горькую чашу испытаний на двоих.
Хорошо знакомая зрителям литературная основа спектакля снова поднимает вереницу вопросов философского толка. Может ли в подобном обществе, пропитанном лицемерием и жаждой наживы, в сложившихся обстоятельствах уживаться «чистая душа», такой порядочный человек, как Мышкин – такой же милосердный? Существует ли искренняя любовь, без оглядки на положение и деньги? Может ли человек, прошедший испытания тяжелыми жизненными обстоятельствами, обрести счастье и покой? Куда может привести всепоглощающая страсть? Может ли любовь победить смерть?
Алена Азаренко
Партнеры
Информационная поддержка
