В Малом театре – премьера. На исторической сцене играют "Женитьбу Фигаро". Режиссер Владимир Драгунов считает, что текст Бомарше нуждается в новом, более серьезном прочтении. Удалось ли авторам спектакля переосмыслить классическую комедию? Репортаж Юлии Струковой.

Взявшись за эту пьесу, режиссер Владимир Драгунов решил уйти от налета водевильности. "Женитьба Фигаро" – серьезная комедия, в которой можно обнаружить многие актуальные темы. Говорит, не зря же Наполеон называл её "революцией в действии".

Смотреть видеорепортаж на сайте телеканала "Россия-Культура"

"Один только монолог Фигаро, который таким количествам постановок мешает, и не знаешь, что с ним делать. И как его отделяют, и сокращают его безумно. Есть даже постановки, в которых он не звучит. А по-моему, этот монолог Фигаро, когда он рассказывает о своей жизни и вообще о том, что происходит вокруг, это ключ ко всему спектаклю", – отметил режиссёр Владимир Драгунов.

В Малом театре "Женитьбу Фигаро" не ставили больше ста лет. В последний раз ее играли в 1920-м году с Марселиной – Екатериной Лешковской, Сюзанной – Верой Пашенной.

"Ощущения прекрасные – передать привет через сто лет нашим прекрасным замечательным актерам, кто это играл и соответствовать им по уровню и находиться в современном ритме, той энергии, которая сейчас нас окружает", – отметил заслуженный артист России Андрей Чубченко.

Современное сценическое пространство и костюмы, не привязанные к эпохе, придумала Мария Утробина. Ориентировалась не на историю костюма, а на характеры персонажей. Много внимания уделила цвет. Палитра спектакля – бело-черно-красная.

"Я, когда начинаю работать, всегда делаю цветовую раскладку, прежде чем начинать работу над спектаклем. И здесь интуитивно я раскладывала пазлы и вдруг поняла, что у меня эти цвета превалируют в моей гамме. И дальше каждому персонажу подбирала свой образ", – заметила художник Мария Утробина.

Поскольку смысловые акценты в пьесе можно расставлять по-разному, каждый спектакль можно играть с разными оттенками. И в этом режиссер полностью доверяет актерам, говорит, они готовы отражать стремительно меняющееся время. Впрочем, все равно лейтмотивом остаётся общее стремление героев к гармонии внутреннего мира.

"Там есть прекрасные фразы, которые я произношу. Пусть они... Моя задача была, чтобы они не звучали резонёрски, так сказать, не поучал я никого. Я сам вот, так сказать, понял, пройдя вот этот вот всю пьесу, вдруг, так сказать, понял, что счастье – вот оно Марселина, которую я когда-то так сказать любил", – отметил народный артист России Валерий Афанасьев.

"Что бы не происходило вокруг, какой бы ни был контекст, если есть рядом близкие люди, и они стремятся к радости, то в итоге их вот эта вот общая совокупность желания счастья – оно в итоге может победить любые обстоятельства", – рассказала актриса Ольга Плешкова.

Премьерные спектакли только начинаются. Основным зрителем этой версии "Женитьбы Фигаро" создатели спектакля видят молодую аудиторию. Которая, даже не читая Бомарше, должна уяснить – главное, за что стоит бороться в жизни, – это любовь.

Новый сезон в Малом театре открылся премьерой «Пётр I»,посвящённой 300летию провозглашения Российской империи и 350летию со дня рождения Петра Первого. Правда, название постановки не исчерпывает её содержания, поскольку весь спектакль посвящён именно двум личностям – Петру и сыну его Алексею в их трагическом противостоянии, связанном с судьбой России. И тема«отец и сын» становится здесь центральной. О духовном противостоянии Петра и Алексея написано много, и каждый сразу же вспомнит картину Николая Ге «Пётр I допрашивает царевича Алекеся Петровича в Петергофе». Их противопоставляют как «носителя веры» и «антихриста», как властного деспотичного государя и слабого безвольного наследника, не способного продолжить дело отца. И вечная тема «отцов и детей» разворачивается на сцене с истинным трагизмом. Государь Пётр и его сын являли собой диаметрально противоположные друг другу натуры, а в семье самодержца, где от характера и склонностей наследника зависела дальнейшая судьба страны, это вело к трагическим последствиям. Царевич Алексей, как писал С. Соловьёв, «был образованным, передовым человеком XVII века, но являлся представителем старого направления; Пётр был передовой русский человек XVIII века, представитель иного направления: отец опередил сына!». Пётр был героем сражений, мореплавателем, основателем русского флота, знал множество ремёсел, был великим преобразователем, благодаря которому Россия становилась одной из могущественных держав Европы и мира. Алексей же не отличался боевой отвагой и мужеством, не желая заниматься делами и реформами, начатыми его отцом. Оба они по-разному представляли себе будущее России и роль монарха в стране. Алексей, конечно, жаждавший взойти на престол, меж тем, не стремился обременять себя ни трудом, ни подвигами. К тому же он был сторонником прежней христианской Руси – старой деревянной России. Да, он был совсем другим. Он воспитывался при матери в понятиях, чуждых реформаторской деятельности Петра, он был недоволен жёстким и деспотичным стилем его реформ. И страстно любил отца, и боялся его. Желая вырваться из-под его власти, искал иноземного покровительства, что завело его в гибельные дебри предательства и вины. История Отца и Сына в спектакле – это не только история борьбы за власть, но и сюжет духовного столкновения в стремлении понять друг друга. Как простить предательство своего сына? Как переступить через любовь к сыну ради интересов государства? Все эти мучительные вопросы наполняют воздух спектакля. Обиталище Петра на сцене –гигантский корабль, строящийся на верфи и олицетворяющий государев размах в деяниях и реформах. Сын здесь – лишь гость и виноватый ответчик перед отцом за инакомыслие и мягкотелость. Но этот фантастический корабельный остов, формирующий смысловое пространство спектакля, так и остаётся инфернальным патетическим символом. Само же действие группируется у авансцены в простых, незатейливых, бытовых композициях, поочерёдно прочитывающих эпизоды пьесы, без оглядки на сценографическую символику. Режиссура простая, повествовательная, «разговорная», предлагающая не «стиль», а «чувство». Фактура петровского времени – лишь в костюмах. Историческая обстановка и атмосфера петровской эпохи отданы на волю нашего воображения. Вот они: Пётр (Андрей Чубченко) и Алексей (Станислав Сошников).

Мизансцена словно списана с картины Николая Ге. Пётр с гордостью говорит о будущей России, упрекая сына в бездействии и аморфности. «Ты либо отмени свой нрав и удостой себя наследником – либо иди в монахи!» Алексей смят, подавлен. Он давно пьянствует и мечется в беспомощности, мечтая о смерти отца. Отец шлёт ему письмо за письмом, требуя ответа об его дальнейших действиях. Сын – продолжает пить, мучиться и бездействовать. И терпит крах по всем линиям своей жизни, в том числе и в любви – обнажая свою человеческую несостоятельность. Страстно любит Ефросинью (Ольга Плешкова), мечтает о сыне, которого сделает новым правителем, но, увы, становится игрушкой даже в руках этой крепостной девки. Да, он ищет своей правды. Пытается сбежать из России, вступая в сговоры с австрийцами и шведами. Его обманом возвращают домой, лишают права престолонаследия, обвиняют в бунте и государственной измене, приговаривая к казни; в итоге он был заключён отцом в Петропавловскую крепость, где умер в каземате от пыток...Антагонизм этих двоих, столь непохожих, трагичен. Нас не склоняют встать на ту или иную сторону, а лишь показывают глубину этого антагонизма, сделавшего Петра детоубийцей. Да, здесь царство непримиримых личностей. Пётр – решителен и прост, на его плечах вся Россия, и лишь конвульсии в минуты гнева выдают его напряжение. В Андрее Чубченко удивительное портретное сходство с оригиналом. Но в нём нет величавой и громогласной победности, ожидаемой нами. Его способ оставаться страстным – в его мрачной сдержанности. Алексей не похож на свой запечатлённый живописный образ. Он совершенно другой – круглолицый, курносый, с широко поставленными глазами и большим безвольным ртом. Плаксивый, бледный, инфантильный, мечущийся в поисках опоры и не находящий её ни в чём – тревожный, истеричный, затравленный, отчаявшийся – так и не обретший своего пути. Преданный всеми – любимой Ефросиньей, манипулирующей им как ребёнком, начальником тайной канцелярии Толстым (Валерий Афанасьев), князем Долгоруким (Сергей Тезов) и духовником Яковом (Владимир Сафронов). И, несмотря ни на что, уже замученный пытками, до последней минуты с прощальной сыновней любовью взирающий на своего отца. Эта взаимная, тяжёлая, горькая любовь, попранная государственной машиной – последнее и самое главное, что пронзает наши сердца. Ведь Пётр не меньше сына сокрушён и раздавлен. Вот он, детоубийца, молится в финале: «Алёша, дитятко моё первородное! Кровь сына, царскую кровь я на плаху излил... Кровь его на мне, на мне одном! Казни меня, Боже – помилуй, помилуй, помилуй Россию!»

Ольга Игнатюк, СЦЕНА, No 6 (134) / 2021

Похоже, что глобальные темы государственного устройства и правителей возвращаются на подмостки, где последнее время преобладали проблемы не столь масштабные. Вот и в Доме Островского появился спектакль «Петр I», поставленный по произведениям Мережковского и Горенштейна. Работа Владимира Драгунова о сложных взаимотношениях деспотичного отца и слабохарактерного царевича Алексея отличается глубоким психологизмом.

Хотя спектакль и называется «Пётр I», главным героем в нём является, скорее, царевич Алексей. Этот тихоня-святоша, как называет его отец, в великолепном исполнении Станислава Сошникова получился жалким и нерешительным, но в отличие от властного папаши, человечным. Алексей совершенно искренне хочет уйти в монастырь, справедливо ссылаясь на свою непригодность к управлению огромной державой.

Это по-чеховски маленький человек, который, как младенец или умалишённый, закрывается с головой одеялом и пытается спрятаться под столом от Румянцева (Александр Наумов), посланного с письмом от Петра, или начинает бегать по комнате, когда, проснувшись в Неаполе, куда бежал от деспотичного родителя, видит перед собой Толстого (Валерий Афанасьев).

Иному захочется главному герою посочувствовать — иному безжалостно над ним поглумиться, но едва ли кто-то усомнится, что заговор царевича — это просто вымысел и искусно сплетённая паутина интриг, в которую по воле рока попался несчастный сын, никогда не знавший отцовской любви.

Петру же (Андрей Чубченко) в каждом слове сына мерещится хитрость, ложь и коварство. Сильный, властный правитель, он хотел бы иметь достойного преемника, однако законный наследник никак не годится на эту роль. Алексей любит ходить по церквам, новому Петербургу предпочитает патриархальную Москву, русское платье — европейскому.

Политическая драма неразрывно связанна с семейной. Дело не только в том, что царевич — сторонник допетровских традиций и стань он царевичем, повернул бы реформы отца вспять, вновь сделал бы столицей белокаменную, заколотив окно в Европу, которое с таким рвением прорубал Пётр.

Кто виноват в том, что Алексей таким вырос, что его взгляды — полная противоположность отцовским? Не сам ли Пётр? Знал ли сын отцовскую любовь? Даже материнскую Пётр у него отнял (царевичу на тот момент было всего 8 лет), заточив законную супругу Евдокию Лопухину в монастырь, чтобы жениться на красавице, «незнамо какого происхождения» Екатерине I (Наталья Калинина).

Кстати, что позволено Петру — запретно для Алексея. Одно из обвинений, которое предъявляют царевичу — сожительство с беглой крепостной девкой Ефросиньей (Ольга Плешкова). У этой героини не последняя роль в постановке. Огненно-рыжую красавицу, верную царевичу, в Неаполе запугивают посланники русского самодержца: поможет вернуть царевича отцу — получит и приданное и законного мужа, помещицей станет, а потакать возлюбленному будет и продолжать скрываться с ним — на каторгу пойдёт. В любовной сцене Ефросинья коварно шантажирует мягкого и податливого Алексея, умоляя его ради пока ещё не родившегося Ванечки вернуться на Родину и сочетаться браком — ведь отец обещал простить беглецов…

Перед каждым героем спектакля стоит выбор: попытаться ли вновь снискать отцовскую любовь или без оглядки бежать из России от деспотичной карающей руки Петра - простить ли сына или нарушить клятву? Помочь ли Алексею или защищать интересы правителя, который сильнее? Выбор неизбежно возникает и перед зрителем — кто из героев виноват и можно ли оправдать жестокий поступок Петра?

«Только сильный правитель может удержать Россию, но его возможности не безграничны. И сейчас, как нам кажется, наступает такой момент, когда каждый думающий человек стоит перед выбором — или устраниться, как это часто бывало, или в меру своих сил не дать стране снова сползти в хаос и разруху. Так было и во времена царя Петра, так есть и сегодня, поэтому роман Дмитрия Мережковского “Антихрист. Пётр и Алексей”, над сценическим воплощением которого мы все увлечённо работали, до сих пор не утратил своей актуальности и силы», — говорит режиссёр-постановщик Владимир Драгунов.

Кроме фрагментов романа Мережковского «Антихрист. Пётр и Алексей», создатели спектакля также использовали пьесу Горенштейна «Детоубийца». Трагичная музыка Альфреда Шнитке, которая звучит в постановке, подчёркивает предопределённый трагизм политической и семейной драмы. А громоздкие деревянные декорации, напоминающие корабль в разрезе (художник-постановщик Мария Утробина), с первого действия показывают, кто командует парадом

Если сравнивать «Петра I” Малого театра с одноимённой постановкой Юрия Грымова, появившейся ещё в прошлом году в театре «Модерн», стоит отметить, что последняя более динамичная, остросюжетная и яркая. Владимир Драгунов больше сосредоточился на психологическом аспекте трагедии: для него главное — воссоздать историческую реальность, а не поражать зрителя внешними эффектами. Главное, что у зрителя есть выбор.

"Московский комсомолец", Карина Липская, 12 февраля 2022 года

https://www.mk.ru/culture/2022/02/12/rezhisser-vla...

К 300‑летию Российской империи в Малом театре поставили «Петра I» по пьесе Дмитрия Мережковского «Царевич Алексей». Страшнее спектакля не найти на московских подмостках. Тем паче что среди литературных источников, по которым написана сценическая версия Малого театра, кроме историософского романа Мережковского «Антихрист. Петр и Алексей» (пьеса «Царевич Алексей» поставлена по нему) упоминается пьеса Фридриха Горенштейна «Детоубийца». По ней в 1985 году в Малом театре был поставлен спектакль с Виктором Коршуновым и Василием Бочкаревым в ролях Петра и царевича Алексея. Новый спектакль о Петре подоспел ко времени – Россия всерьез озаботилась тем, чтобы, по Ломоносову, «прирастать Сибирью» и Дальним Востоком.

Царь-реформатор, державный правитель, строящий армию и флот, прорубающий в Европу «окно», – может ли быть персонаж актуальнее?

Широкому зрителю был известен именно такой Петр в исполнении Николая Симонова и Алексея Петренко на киноэкранах, для исполнителей роли Петра всегда был соблазн уйти в то пространство, где живет «Россия молодая». Признался в этом и заслуженный артист Андрей Чубченко, играющий Петра I в премьере Малого. Перед создателями спектакля задача стояла наисложнейшая, потому что Петр, изначально отлучивший царевича Алексея (Станислав Сошников) от трона и бесконечно мучающий его разговорами на эту тему, выведен у Мережковского так, что не сразу и признаешь в нем знаковую фигуру русской истории. Режиссер спектакля Владимир Драгунов, историк по первому образованию, говорил в интервью, что воспоминания о Петре, о натуре его и даже внешности очень противоречивы: одни говорят, что у него была копна волос, а другие, что он был лыс, и т. д. Андрей Чубченко создает сложный образ – жесткого, волевого правителя, но, возможно, впервые мы видим Петра, не лишенного романтических черт, едва ли не рефлексирующую личность. Несмотря ни на что, он любящий отец, озабоченный будущим сына, но уже по первому разговору с царевичем делаешь вывод, что будущее это предрешено. И не в пользу царевича Алексея. Что касается внешнего облика, Петр в исполнении Чубченко похож на реального Петра, каким мы знаем его по портретам.

Спектакль идет в декорациях Марии Утробиной, представившей Россию Петра основой для строящегося корабля. Топоры строителей, похоже, только замолкли, и впечатление такое, что ты ощущаешь запах свежего дерева. Динамичная сцена первого разговора Петра с царевичем вводит вас в действие, поселяя в душе предощущение трагедии. В самом деле, как быть отцу, который видит, что сын ничему не обучается, не желает знать воинских дел и не хочет продолжать его дело, лишь якшается со старорежимными боярами, которые мечтают о том, чтобы в России ничего не менялось, ставя палки в колеса реформам Петра? Отец ругает сына за злой нрав и упрямство: «Тебе только бы веселиться, ты царских кровей, а рассуждаешь, подобно низким холопам». А когда Алексей говорит, что готов написать отречение от российской короны, поскольку «ослаблен болезнями» и «не может управлять народом», Петр заявляет, что словам не верит. Называет сына бездельником, требует, чтобы он либо изменил свой нрав и занялся делом, либо постригся в монахи. Обвиняет в том, что он желает отцу смерти, а от этого уже шаг до обвинения в измене государству.

А у царевича никаких предчувствий, одни неизбывные детские травмы, нанесенные жестоким родителем, да неприятие отцовских реформ, сызмала воспитанное в нем матерью. Станислав Сошников играет эмоционального и нервного царского сына, дурашливого и психопатичного. Его переполняет буря чувств – любовь и ненависть к отцу, который разлучил его с матерью, заточив Евдокию Лопухину в монастырь, а все воспитательные беседы проводил от случая к случаю, словно оправдываясь перед Богом. Воспитателями назначал абы кого, хорошую карьеру сделал на Алешиных бедах пращур автора «Войны и мира» – начальник Тайной канцелярии Петр Андреевич Толстой (народный артист Валерий Афанасьев). Алеша так боится отца, что, когда посланец от него заглядывает к нему в жилище, как ребенок, прячется под одеялом. Это Алексей, наблюдая за образом жизни отца, называет его антихристом и полузверем. Как быть тому и другому – вот эту «семейную драму государственного масштаба» и предстояло распутать создателям спектакля.

Исследователи отмечают, что под влиянием представлений раскольников Мережковский действительно рисует Петра воплощенным антихристом, при этом в его романе священники-старообрядцы спорят о чистоте веры, носителем которой изображен царевич Алексей. Именно он в беседе с немецким философом Лейбницем на вопрос «Почему у вас в России все так неблагополучно?» отвечает: «Ну да, мы голые, пьяные, нищие, но в нас Христос».

Но перед этим, внимая советам приближенных, он сделает попытку спастись в Вене, но будет обманут и выдан на руки Толстому. По приказу Петра тот гонялся за Алексеем почти два года по Европе с целью вернуть его домой. Но вернуть без нажима и эксцессов. Хитрый лис выполнит приказ царя со всей точностью – в галерее образов, созданных Афанасьевым в Малом театре, этот, пожалуй, самый характерный. Ироничный прищур глаз, умение быть преданным и вашим, и нашим, давать убедительные советы и сыну, и отцу, в том числе роковой совет, стоивший жизни царевичу, в этом весь Петр Андреевич Толстой. Стоит заметить, что за поимку Алеши, за эту «первую российскую спецоперацию», как ее именуют в фильмах, Толстой получил титул графа и земли будущей Ясной Поляны. Сцена, в которой он умело подсказывает Петру, землями в какой округе его наградить, вызвала гомерический хохот в зале и сочувственные улыбки ценителей литературы. Заметим, что Толстой – единственный появляется в парике в спектакле, и то на несколько минут. Знак времени.

Предадут царевича не только «воспитатели» и священники, его любовница, крепостная девка Ефросинья (Ольга Плешкова), о счастливой семье с которой он мечтает, сдаст его, не задумываясь. Зрители смотрят спектакль в звенящей тишине, препарируя свое отношение к прошлому: поставлен «Петр I» так, что каждая сцена имеет отношение лично к тебе. И это к нам, зрителям, обращают свои вопросы про «варварскую Россию» лейб-медик Блюментрост (Константин Юдаев) и врач Аренгейм (Евгений Сорокин), когда пытаются привести в чувство царевича после 25 ударов по спине, а потом потихоньку переговариваются о «страшной русской святости» уже у его гроба.

Перед смертью Алексей признается: «Много я ругивал батюшку, может, и за дело; а надо и правду сказать: сей кузнец Россию кует из нового железа Марсова, тяжело молоту, тяжело и наковальне, зато Россия будет новая». Пророческой своей смертью царевич простил царя, но смерть его аукнулась гибелью всему роду Романовых, и спектакль Малого театра – яркое напоминание всем нам о том, какова цена умения любить и вовремя прощать.

Нина Катаева, "Учительская газета", 11 января 2022 года

https://ug.ru/tyazhelo-molotu-tyazhelo-i-nakovalne...

К 300-летию Российской империи и 350-летию первого русского императора Государственный академический Малый театр выпустил спектакль «Пётр I».

Сегодня театр всё реже называют зеркалом, отражающим реальную жизнь. Но почему тогда классика бессмертна? Почему она снова и снова возвращается на сцену, чтобы будоражить умы и сердца новых поколений зрителей? Ответ очевиден: поколения сменяются, а вечные вопросы, волнующие человечество, никуда не деваются. Никто не возьмётся подсчитать, сколько постановок уже выдержали произведения Антона Чехова и Уильяма Шекспира, Александра Островского и Генрика Ибсена, Михаила Булгакова, Жана-Батиста Мольера и Льва Толстого, и никто не скажет, сколько их ещё будет. Но наиболее веским доказательством актуальности театра, его способности отвечать на вызовы сегодняшнего дня являются пьесы, которые, пережив взлёт в момент рождения на свет, возникают на подмостках спустя десятки лет забвения. Именно такая судьба была уготована пьесе Дмитрия Мережковского «Пётр и Алексей».

Дни наши сочтены не нами

Пьеса стала авторской интерпретацией романа «Антихрист. Пётр и Алексей», написанного Мережковским в 1903–1904 годах и ставшего заключительной частью самой известной его трилогии — «Христос и Антихрист» (первые две части — «Гибель богов. Юлиан Отступник» и «Воскресшие боги. Леонардо да Винчи»). Писатель, историк, философ, Дмитрий Сергеевич не мог не размышлять о противоборстве божественного и дьявольского в человеческой жизни. Итоги своих размышлений он предпочитал представлять не научным трактатом, а художественным произведением, расширяя тем самым круг своих потенциальных читателей.

В романе о Петре I и его старшем сыне Мережковский опирался на материалы по истории Петровской эпохи и старообрядчества, в недрах которого, собственно, и зародилось представление об императоре как воплощении Антихриста. События 1917 года, а затем и гибель семьи последнего русского императора заставили писателя переквалифицироваться в драматурга. Первая постановка трагедии «Царевич Алексей» состоялась в 1919 году в знаменитом Театре Корша. У известного на всю Россию антрепренёра было потрясающее чутьё на современную драматургию. В первый месяц спектакль играли буквально через день, у касс выстраивались очереди.

В Петрограде пьесу поставили на следующий год, и не где-нибудь, а в Большом драматическом театре. В роли злосчастного царевича выступал прославленный русский актёр Николай Монахов, и критика единодушно сочла её лучшей работой мастера. В его интерпретации Алексей обретал едва ли не кровную связь с другими страдальцами русской литературы — царём Фёдором Иоанновичем и князем Мышкиным. Сам Николай Фёдорович признавался, что очень любил эту роль, а спектакль считал «едва ли не лучшей, наиболее слаженной постановкой... театра за всё время его существования». Декорации к спектаклю создал Александр Бенуа, и они до сих пор считаются одной из вершин в области сценографии. Поэт Михаил Кузмин, одна из самых эпатажных звёзд Серебряного века, писал об этом творении художника: «Помимо театральности есть какое-то острое ощущение чувства природы, воздуха и именно исторического воздуха, петровского солнца». Александр Николаевич и сам был глубоко взволнован трагедией царевича, потому и работал с особым вдохновением.

Не обошла своим вниманием трагедию Мережковского и самая юная из муз, десятая. В 1922 году на киностудии «Русь» Юрий Желябужский снял по её мотивам фильм, выступив не только режиссёром, но также сценаристом и оператором. Картина, к сожалению, до наших дней не сохранилась, но современники свидетельствовали, что она производила на зрителей очень сильное впечатление.

Так счастливо поначалу складывавшая судьба пьесы к концу 1920-х годов вошла в крутое пике, получив зловещий ярлык «балласта» советской сцены. Историческая концепция Мережковского, к тому времени уже почти десять лет жившего за границей, была объявлена «чуждой и далёкой современному зрителю». Только в конце 1980-х на волне «перестройки» «Царевич Алексей» вернулся на российские подмостки. Правда, ещё не на столичные.

И вольный гений мне поработится

Для Малого театра история Отечества — тема во всех отношениях знаковая, даже фундаментальная. И знаменитой трилогией Алексея Толстого — «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Фёдор Иоаннович» и «Царь Борис» — она, разумеется, не исчерпывается. На сегодняшний день в репертуаре две постановки с исторической проблематикой — «Смута. 1609–1611» режиссёра Владимира Бейлиса по пьесе Владимира Мединского и «Большая Тройка (Ялта-45)» шведского драматурга Лукаса Свенссона в постановке Андрея Житинкина. Юбилейная дата если и становится поводом для премьеры, то, как правило, формальным. Подлинная причина всегда кроется в созвучности драматургического материала событиям сегодняшнего дня.

Пётр I, пожалуй, одна из самых неоднозначных фигур в истории России. Одни видят в нём гения, реформатора и преобразователя, определившего вектор развития страны на два столетия. Другие — злодея, не пощадившего ни народа своего, ни коренных устоев вверенной ему державы и, следовательно, столкнувшего Русь с изначально предначертанного ей пути. Представители диаметрально противоположных точек зрения отстаивают свои убеждения с равным пылом, что на самом-то деле вовсе не удивительно: выстраивать концепцию мира по чёрно-белой дихотомии легко и приятно. Трудно и больно видеть в картине этого мира единство и борьбу противоположностей. И две значимые даты нашей истории — 300-летие Российской империи и 350-летие со дня рождения того, кто эту империю заложил, — хороший повод подумать о том, что личность такого масштаба, как Пётр Великий, немыслимо красить в одну какую-то краску, ибо в ней заключена вся палитра страстей человеческих.

В 1991 году на афише Малого театра появился спектакль «Царь Пётр и Алексей», поставленный Владимиром Бейлисом по пьесе Фридриха Горенштейна «Детоубийца». Мрачная драма, до краёв наполненная жестокостью и безысходностью, написанная «самым мрачным писателем своего времени», как нельзя лучше соответствовала лихим 1990-м, перемалывавшим своими жерновами миллионы людских судеб. Роль царя в этой постановке исполнял замечательный артист Виктор Коршунов. Можно сказать, что Андрей Чубченко, исполнивший эту роль в новой постановке, получил своеобразную эстафету от своего наставника: в Щепкинском училище он осваивал азы профессии на курсе Виктора Ивановича.

Приступая к репетициям, ученик досконально изучил работу учителя: «…я пересмотрел тот спектакль в записи, — признавался в интервью Чубченко. — Но вопросы, поднимающиеся тогда, зрителю не казались настолько острыми. Тот Пётр был больше путешествием в историю, возможностью к ней прикоснуться. А наш спектакль — это больше о параллелях истории и современности. Со временем история отношений Петра и Алексея приобрела другой масштаб и в финале вышла на тему всепрощения русского человека. Несмотря на то что в Петре I было намешано кровей немало, но чувствовал он себя русским. Ведь русский — это не национальность, а состояние души».

Режиссёр Владимир Драгунов использовал драму Горенштейна как одну из «точек опоры» будущего спектакля. Однако времена изменились, потребовав иных акцентов и иной тональности. По собственному признанию режиссёра, позиция Мережковского, способного и в душе злодея распознать искру истинного страдания, ему ближе.

«В России государь, — делился режиссёр своими размышлениями в одном из интервью, — это основополагающий персонаж. Каков государь, таково развитие страны. Поэтому, когда работаешь над спектаклем, понимаешь, что действительно роль личности в истории, по крайней мере в России, колоссальна, она практически определяет всё. Только сильный правитель может удержать Россию, но его возможности небеспредельны, и сейчас, как нам кажется, наступает такое время, когда каждый думающий человек стоит перед выбором — или устраниться, как это часто бывало, или в меру своих сил не дать стране снова сползти в хаос и разруху. Так было и во времена царя Петра, так есть и сегодня, поэтому роман Дмитрия Мережковского "Антихрист. Пётр и Алексей", над сценическим воплощением которого мы все так увлечённо работали, до сих пор не утратил своей актуальности и силы».

Ужель отец меня переживёт?

Сценографическое решение спектакля масштабно, как личность главного героя: всю сцену занимает недостроенный корабль, стоящий на стапелях. И, когда из стройного переплетения балок и шпангоутов появляется Пётр, по залу проносится лёгкий вздох: портретного сходства ни капли, но понимаешь, что он мог быть и таким. Недаром же историки и антропологи до сих пор не пришли к единому мнению о его внешности. Не стоит забывать и о том, что ни роман, ни тем более пьеса, несмотря на всю серьёзность подхода к теме, не создавались Мережковским как исторический документ. И это роднит его пьесу с хрониками Шекспира. Великий бард делал героями реальных исторических деятелей, но «очеловечивал» их силой собственного таланта и воображения. В случае с историей Петра и Алексея такой подход даёт и создателям спектакля, и зрителям возможность взглянуть на героев не как на фигуры, забронзовевшие на страницах школьных учебников, а как на живых людей — страдающих, тоскующих, сомневающихся, ищущих собственную правду и отстаивающих её до конца.

Царевич Алексей в исполнении Станислава Сошникова не предатель, отвергающий волю отца, но человек, пытающийся защитить своё право жить в соответствии со своими склонностями и способностями. Он понимает, что не создан для великих государственных дел. Ему дорога личная свобода — деревенька, где можно блаженствовать в идиллической тиши с любимой женщиной. Однако это только первый, внешний слой характера царевича. На самом деле он просто неприемлет «революционного» стиля государственного правления. Ему по характеру ближе путь постепенных, медленных, пусть даже очень медленных реформ. Он и пытается объяснить отцу, что таким его Господь создал, и иным быть не может: «Нрав отменить — это надо снова в утробу матери войти и снова родиться».

А Пётр не в состоянии смириться с тем, что сын не унаследовал его натуры: «Не Бог виновен, ибо разумом тебя не обидел. Но желания ни к чему не имеешь… Я моложе тебя был, когда на царство сел. Меня швед на реформы подвигнул — без европейского опыта нам шведа было не одолеть». Алексею этот завоевательный пыл кажется дикой жестокостью. Что-то свыше ему подсказывает, что страна не готова к таким переменам, а гнуть её через колено не по нему. Он и отца-то ненавидит именно за презрение к судьбам других людей, в том числе самых близких: царевич так никогда и не простил отцу загубленной жизни его матери. А раз отцу можно идти напролом своим путём, то почему ему нельзя — своим: корабли сжечь, земли захваченные вернуть. У отца — своя правда, у сына — своя, оттого и тесно им под одним небом.

Для Петра «Россия не царство, не страна, а часть света, ни на какую другую не похожая», потому и не может он оставить Алексею, да и себе тоже, иного выбора: «Нельзя тебе так остаться, как ты желаешь — либо наследником, либо монахом». Дмитрия Мережковского, искренне пытавшегося найти в деяниях Петра I положительный идеал, больше всего волновал самый фатальный из поступков царя. Он размышлял об этом в литературно-критическом эссе «Л.Н. Толстой и Ф.М. Достоевский», написанном в 1900 году. До выхода романа «Антихрист. Пётр и Алексей» остаётся ещё четыре года, до написания пьесы «Царевич Алексей» — без малого двадцать.

«Кажется, в летописях всех человеческих преступлений, — пишет Мережковский, — не было такого, если не возмущающего, то смущающего совесть убийства, как убийство царевича Алексея. Оно ведь страшно главным образом не несомненною преступностью, а сомнительною и всё-таки возможною правотою, невинностью сыноубийцы; оно страшно тем, что тут уж никак нельзя успокоиться, решив, что это простой злодей, "разбойник вне закона"… Тут всего ужаснее вопрос: что, если Пётр должен был так поступить? что, если, поступив иначе, нарушил бы он величайшую и действительную святыню своей царской совести? Убил сына для себя? Но ведь Пётр действительно не мог, просто не умел никогда отличить себя от России: он чувствовал себя Россией, любил её, как себя, больше, чем себя».

История не имеет сослагательного наклонения. Потомки имеют дело только с фактами, многие из которых за давностью лет утратили документальные обоснования причин и следствий. Зритель вправе вынести свой собственный вердикт героям спектакля.

Виктория Пешкова, "Историк", 5 января 2022 года

https://историк.рф/posts/2022/01/05/syn-prinyal-vy...

О духовном противостоянии Петра I и его сына Алексея написано немало, и сразу же вспоминается картина Николая Ге «Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе». Их противопоставляют как «Антихриста» и «носителя веры», как властного деспотичного государя и слабого безвольного наследника, не способного продолжить дело отца. Вечная тема отцов и детей разворачивается в спектакле режиссера Владимира Драгунова с безысходным трагизмом.

Обиталище Петра на сцене - гигантский корабль, строящийся на верфи и олицетворяющий государев размах в деяниях и реформах. Сын здесь - лишь гость и виноватый ответчик пред отцом за инакомыс¬лие и мягкотелость. Он - другой. Он воспитывался при матери в поняти¬ях, чуждых реформаторской деятельности Петра, он был недоволен жестким и деспотичным стилем его реформ. И страстно любил, и боялся отца. Желая вырваться из-под его власти, искал иноземного покровительства, - что завело его в гибельные дебри предательства и вины... Был обвинен в бунте и государственной измене, заключен отцом в Петропавловскую крепость, где умер в каземате от пыток...

Антагонизм этих двух, столь непохожих, отца и сына трагичен. Нас не склоняют встать на ту или иную сторону, а лишь показывают глубину этого антагонизма, сделавшего Петра детоубийцей. В спектакле возникает противостояние непримиримых личностей. Петр (Андрей Чубченко) - решителен, спокоен и прост, на его плечах вся Россия, и лишь конвульсии в минуты гнева выдают его переживания. Его сын Алексей (Станислав Сошников) - большеротый, курносый и бледный, мечущийся в поисках опоры и не находящий ее ни в чем - тревожный, нервный, затравленный, отчаявшийся. Так и не обретший своего пути. Преданный всеми - любимой Ефросиньей (Ольга Плешкова), манипулирующей им как ребенком, начальником тайной канцелярии Толстым (Валерий Афанасьев), князем Долгоруким (Сергей Тезов) и духовником Яковом (Владимир Сафронов). И несмотря ни на что, уже измученный пытками, до последней минуты с прощальной сыновней любовью взирающий на своего отца.

Ольга Игнатюк, «Театральная афиша Москвы», декабрь 2021 года

К 300-летию со дня провозглашения России империей Государственный академический Малый театр представил спектакль «Петр I» в постановке Владимира Драгунова.

В данном спектакле лаконичность декорации (художник-постановщик Мария Утробина) вступает в диалог с происходящим на сцене. Шпангоут корабля – без сомнения, символ петровских достижений, их слава и гордость. Но одновременно – арена для потаенных разговоров, интриг, допросов, сомнений, терзаний, наконец, – успокоения души. Географические карты, лоции, глобус – всё это технического новшества просвещённого времени и торжества науки. Однако, чтобы выбраться из лабиринта страстей человеческих, навигационных приборов ещё не придумано. Сколь жив человек, столь долго будут и его мучения, терзания.

Каркас взаимоотношений Петра Великого и царевича Алексея известен. В театре же я нечасто встречаюсь со спектаклем, когда «я в нём и про всё другое забываю», а «Пётр I» именно тот случай. И посочувствовать хочешь, и помочь, всех пытаешься понять и непременно найти выход – только без жертв. А не получается. Горюешь, злишься и рыдаешь одновременно.

Мучается отец – царь Петр I (Андрей Чубченко), мучается сын – Алексей, царевич (Станислав Сошников), и не будет никакого не то что счастливого примирения, а хоть сколь-нибудь приемлемого компромисса. Нервы обожжены у обоих, душа и нутро воспалены настолько, особенно у Алексея, что только смерть – исход конфликта. Их никому не жалко, ибо при дворе плетут интриги. Тут каждый за себя, и какой же лукавец Петр Андреевич Толстой (Валерий Афанасьев)!

Объяснить можно многое, понять меньше, простить – сложнее всего. У царевича Алексея это получилось…

Марина Абрамова, "Музыкальные сезоны", 7 ноября 2021 года

Дорогие друзья!

Вашему вниманию предлагаем новостные сюжеты, вышедшие на Первом канале, НТВ и канале Россия-Культура, посвященных выпуску спектакля "Петр I" Д.С.Мережковского в постановке Владимира Драгунова.

Темой очередного выпуска «Синемании» стал новый спектакль Малого театра «Пётр I». Подробно рассказали о премьере исполнители главных ролей – актёр, заслуженный артист России Андрей Чубченко (Пётр I) и актёр Станислав Сошников (царевич Алексей).

Основой постановки «Пётр I» послужил роман Дмитрия Мережковского, в центре сюжета которого оказалась история властного, но по-своему любящего правителя-отца и ищущего своей правды сына. Спектакль приурочили к 300-летию со дня провозглашения России империей и 350-летию со дня рождения Петра I, которые будут отмечаться в 2022 году.

СЛУШАТЬ ЗАПИСЬ ЭФИРА

Государственный академический Малый театр открыл новый сезон премьерой спектакля под названием «Пётр Первый». Проделана огромная подготовительная работа по изучению материала, положенного в основу постановки. Пьеса Дмитрия Мережковского «Царевич Алексей» опирается на философско-искусствоведческие работы писателя начала ХХ века — «Л. Толстой и Достоевский», «Христос и Антихристос» и «Антихрист, Пётр и Алексей», а также пьесу Ф.Н. Горенштейна «Детоубийцы». Зрителю незаурядной исторической постановки предложена сложнейшая интеллектуальная и нравственная задача осмысления важнейшей проблемы национальной истории.

О Петре Первом в русской литературе, как русскими, так и зарубежными мыслителями написано много. Его личность и роль в истории человечества занимает умы и политиков, и простых граждан и поныне. И оценки Петру I выносят до сих пор далеко неоднозначные. Жизни Петра I посвящён огромный четырёхтомный роман писателя А. К. Толстого, серьёзный труд о Петре I создан Иваном Солоневичем, книги которого вернулись на родину после долгого запрета. Солоневич даёт портрет Петра I совсем в ином «ключе», нежели Толстой. Мы можем сказать: история жизни Петра Первого его соотечественникам известна довольно хорошо, но вот нравственные оценки его личности и деяний разнятся и до сих пор противоречивы.

Портрет Петра Великого как могучего и страстного строителя России, прорыва в западную цивилизацию, и в наши дни нуждается в осмыслении. Тем более сегодня, когда Россия берёт курс на освоение Сибири, Дальнего Востока, Северного морского пути — масштабные планы петровского размаха! Предложение обществу обратиться к роли личности в истории Петра I, поразмышлять о значении его гигантской личности для России выдвинул сегодня известный театральный режиссёр, автор многих замечательных спектаклей Малого театра, поставивший в своё время остро современную пьесу английского драматурга Алана Эйкбурна на сцене МХАТ им. М. Горького, — заслуженный артист России Владимир Николаевич Драгунов.

Сайт Малого театра умалчивает имя создателя литературной концепции спектакля «Пётр Первый». Известно только, что режиссёр положил в основу его труды Дмитрия Мережковского. Скажу сразу — именно этот факт, при печальном взгляде на современное театральное поле, вызывает особый интерес зрителя как серьёзный, интеллектуальный подход к выбору материала театральной постановки, материала, имеющего прямую перекличку с современностью, что очень важно в наше распоясавшееся время.

И вот вы в зале прекрасного исторического здания императорского театра, оформленном благородным красным бархатом удобных кресел. Здесь хорошо дышится, и вы в ожидании начала спектакля, с любовью смотрите на великолепие занавеса, ведёте с ним свой молчаливый разговор. Но вот, наконец, медленно, под звуки ненавязчивого рабочего строительного ритма пошёл занавес, открывается сцена, и вас охватывает чувство восторга — всё пространство сцены представляет собой остов строящегося корабля — это впечатляет! В вашем сознании возникает образ великого русского преобразователя России, одержимого строителя русского флота, великого труженика Петра Первого. Браво, Драгунов! Вы сразу высветили захватывающую проблематику спектакля! Направили ход развития мысли внимающего вам зрителя!

А спектакль уже идёт, и действие переносится в центр сцены: перед вами двое — отец и сын, и они ведут нелицеприятный для обоих разговор. Поначалу до сознания зрителя не сразу доходит, что взволнованный, тревожный, страдающий человек, так сильно и искренне вовлекающий вас в свои душевные терзания, — это царь, Пётр I, настолько он по-человечески близок вам.

И только вглядевшись в его лицо, передающее необычайно точное портретное сходство с императором Российским, вас поражает, что царь проявляет в разговоре с царским наследником тон, кажется, несвойственный сильным мира сего, — удивительную нежность, в которой сквозит боль израненного отцовского сердца.

Суть разговора такова: отец подозревает сына в предательстве, и это — небезосновательно, отец — в отчаянии, ибо начинает понимать, какая страшная проблема нависла над его семьёй и делом всей жизни. Действие этой сцены, где сконцентрирован сгусток важнейших проблем, идёт так динамично, что сразу становится «мотором» развития. В ходе разговора раскрывается, что сын завяз в трясине старорежимного боярства, что мечтает о гибели революционных начинаний отца, в озлобленном упрямстве Алексея Пётр видит страшную неприязнь к себе, вплоть до желания сына гибели отца. Естественность страданий Петра не оставляет зрителя равнодушным.

И здесь мы не можем не сказать об уровне актёрского мастерства заслуженного артиста России Андрея Чубченко, исполнителя роли Петра Первого. Слишком известен облик царя, чтобы вновь берущемуся за роль не доставить мучительной работы по поиску сценического портрета, тем более трудно артисту популярному. Многочасовые серии телефильма «Шеф» в этом случае сослужили не лучшую службу артисту. Но что за чудо? Перед нами на сцене явился Пётр с его стройностью и броской неповторимостью — великолепное соответствие герою. Его Пётр Первый — действительно Пётр Первый, и никто другой, с его своеобразной манерой двигаться, стремительностью походки, с его грациозностью и - великолепием всего облика. «Да, это, конечно, Пётр I», — скажет внимательный зритель, и искренне посочувствует ему, видя, как он устал и измучен, как глубоко страдает, не зная, что делать с заблудившимся сыном. Действие этой картины развивается стремительно, властно ведёт зрителя, несёт в себе заряд в будущее.

В роли Алексея выступает артист Станислав Сошников. В облике монаха с довольно бесцветным, невыразительным лицом, с смешными очками на носу, артист предстаёт юношей неустойчивой нервной системы, порой, психически неуравновешенным, мятущимся в поиске своей правды, глубоко обиженным с детства, как он думает, нелюбовью отца. Алексей культивирует в себе обиду, сравнимую, с ненавистью к отцу. Богатая палитра эмоциональных возможностей актёра позволяет ему нагнетать истерию, особенно во втором акте, что, однако, мешает ему вырваться из круга одной темы, которая в силу повторов, утомляет зал. Навязчивое упорство Алексея в нежелании выбраться из капкана, в который он сам себя загнал, не помогает ему войти в разумные пределы образа, несмотря на безудержную экспрессию, испытаниям которой он подвергает и зрителя. И зритель невольно вовлекается в круг его страданий и ищет выхода, и начинает подозревать, что дело в несовершенстве литературного текста, который сковывает развитие характера незаурядного, наделённого ярким талантом артиста.

Зритель чувствует, что во втором акте заторможены темпо-ритмы спектакля. Однако, тот накал энергии, который заложен в первом действии в разговоре монаршего отца с сыном, властно втягивает развитие событий в трагическую колею. Остро встаёт неразрешённая проблема участия Алексея в государственном строительстве, основном деле отца, – и это, в конце концов, даёт импульс к страшной развязке. Сопровождающие Петра I аккорды, звучащие где-то вдалеке, казалось, ненавязчивые, однако, именно они и тихая музыка (Шнитке) вызывают в зрителе тревогу, он вслушивается в текст с напряжённым вниманием и всё с большей опаской и беспокойством следит за судьбой Алексея. Появление возле него графа Петра Андреевича Толстого воспринимается как знак недобрый. В исполнении народного артиста России Валерия Афанасьева этот льстивый опытный царедворец, которого сам царь назначил сыну в воспитатели, никакого примирения не обеспечил, напротив — сыграл роль неприглядную, способствовал озлоблению царя против Алёши. На фоне интриганства графа Толстого ещё рельефнее выглядит глухое, трагическое одиночество страдающей души Петра I.

Справедливости ради не можем умолчать о роли женщин в этой суровой драме жизни. Их участие, казалось бы, незначительное, на поверку — существенно. Умно, деликатно ведёт свою психологически очень трудную роль молодая актриса О. Плешкова, сумевшая передать с должной долей жестокости (что впечатляет) всё коварство и значимость её отречения от недавно, казалось, любимого, несчастного Алёши.

Что же касается образа Екатерины в исполнении Н. Калининой — она и пришла как жена царя Екатерина, сошедшая в наш век с полотен русских художников XVIII века: прекрасна и убедительна.

В этом спектакле, казалось бы, плотно закрученном сложными схемами умственных построений, есть Любовь, высокое сильное чувство жестокого отца к нерадивому сыну, есть биение живого сердца, которое заставляет трепетать зрительские сердца. И за это мы благодарны большому таланту Андрея Чубченко. Сцена прощания отца с погубленным им сыном, где артист превзошёл, кажется, самого себя по степени искренности в проявлении глубокого потрясения и силе сердечного надрыва, потрясающа. Но… Сюжет оборван, дальше говорить не о чем.

К своему окончанию спектакль приближается так, словно всё в этом мире катится в пропасть, рушится великолепно построенный остов корабля, исчезает, казалось, такой незыблемый порядок. Разваливается всё вокруг. Крах леденит душу.

Но! Удивительно. Непостижимо. Светлый, одухотворённый лик Петра Великого где-то мелькнул на миг на сцене и заставил вспомнить величественные строки Первого поэта земли русской, с которым мы, дети великой Державы, учились жить достойно, беззаветно служить Отчизне: «Тогда-то свыше вдохновенный / Раздался звучный глас Петра: / «За дело, с Богом!» Из шатра, / Толпой любимцев окружённый, Выходит Пётр, его глаза / Сияют. Лик его ужасен. Движенья быстры. Он прекрасен…» (А.С. Пушкин «Полтава»).

Обращение Владимира Драгунова к столь сложной и важнейшей теме национальной истории, особенно в наше беспечное бездумное время — дважды похвально. Не только потому, что режиссёр призвал общество быть достойным отечественной традиции принимать активное участие в судьбе Родины. Но Драгунов ещё и настаивает на продолжении необходимой русскому театру заботе о культуре жить, мыслить, творить на благо Отечества. И за это Малому театру и его мастеру режиссуры Владимиру Драгунову — низкий поклон.

Галина ОРЕХАНОВА, "Слово", No 20 (1050) 21.10.2021

https://www.gazeta-slovo.ru/publikatsii/publikatsi...

Театральная премьера – всегда большое событие, которого ждёт и труппа, и публика. В ноябре 2021 года в репертуаре Малого театра появится новый спектакль «Пётр I». Это сценическое воплощение романа Дмитрия Мережковского «Антихрист. Пётр и Алексей» о трагическом противостоянии императора Петра и его сына. Что важнее – интересы государства или простые человеческие проблемы? Как сделать выбор между своими желаниями и долгом? Ответы на эти непростые вопросы будут искать и создатели спектакля, и зрители. «ЛГ» накануне премьеры поговорила с его создателями.

Владимир Драгунов, режиссёр спектакля

– Вы и раньше ставили спектакли о царях. Откуда такой особый интерес к истории?

– В России государь – это основополагающий персонаж. Каков государь, таково развитие страны. Поэтому, когда работаешь над спектаклем, понимаешь, что действительно роль личности в истории, по крайней мере в России, колоссальна, она практически определяет всё. И это вызывает интерес, потому что наших правителей объединяет одна внутренняя сила, ум, неуёмное желание сделать свою страну мощной. Но пути достижения бывают разными.

– А почему заинтересовала именно фигура Петра?

– Это такой масштаб, который нам ещё долго предстоит постигать. Известно, что правителем он был очень неоднозначным. Но у Мережковского на него свой взгляд, это похоже на то, как придумывал своих персонажей Шекспир. Он брал реальных правителей, но привносил очень много литературного вымысла. Это не историческое исследование. Тут есть возможность поговорить о своём взгляде на историю, о своих ощущениях от масштаба фигуры.

– В Малом театре уже шёл когда-то спектакль про Петра и Алексея, но тогда в основе была драма Фридриха Горенштейна «Детоубийца». Вы выбрали роман Дмитрия Мережковского, написанный в начале прошлого века.

– Мережковский мне ближе. Кажется, что он создал более романтизированный взгляд на историю. Пётр I – личность очень сложная и неоднозначная, мало кто исследовал его подлинного. Как мне кажется, есть две стороны. Петр-государственник, строящий армию, пробивающий входы в Европу, очень бережливый, наказывающий за каждую украденную копейку. И, с другой стороны, он же, устраивающий расточительные ассамблеи, бесконечные балы, ставящий в саду римских и греческих идолов, – два разных человека. Возможно, это связано с его заболеваниями, о которых много не говорят, лишь аккуратно пишут об эпилепсии, которой он страдал.

В целом Пётр – не до конца изученный государь, которого нельзя поместить в определённые рамки. Бесспорно, он человек широко мыслящий, стремящийся сделать Россию первым государством, потому что Россия для него – его семья. Это его вотчина, которую он хотел сделать лучшей, мощной и сильной любыми путями и средствами. Он не реформатор даже, а революционер. Потому что методы его были очень жестокими. У Мережковского он прописан героем страдающим и понимающим, что безумно одинок. Он переделывал не только страну, он пытался переделать человека, сделав его своим подобием, но человека изменить невозможно.

Как я понимаю, в этом были причины размолвок с Алексеем. Он видел в сыне личность сильную и способную продолжить его дело, но у него не было мотивации. Пётр пытался всеми способами и средствами привлечь сына на свой путь, но Алексей, на мой взгляд, был совершенно другим. В трактовке Мережковского он хотел нормальной жизни в любви и достатке. Он бы, наверное, что-то делал для народа, но поднять страну на дыбы он не рассчитывал. Алексей не завоеватель по натуре, ему ближе философия неспешного развития России. А Пётр считал, что революционным путём можно всё решать.

Подлинный Пётр, судя по некоторым документам, Алексея не любил, он готовил к престолу малолетнего сына Петра, видел в нём наследника. В этом была его ошибка. Он выбрал в наследники ребёнка и до его взросления не дожил.

– Вы не добивались в своей постановке портретного сходства?

– Вы же понимаете, как много споров о том, как выглядел Пётр. Одни говорят, что у него была копна волос, другие – что он был лысым. Памятник Шемякина изначально не принимали, теперь сошлись на том, что в принципе он неплох. Пётр был очень разный. Поэтому, конечно, внешность нашего Петра – это во многом художественный вымысел, основанный на внешности исполнителя главной роли Андрея Чубченко.

– Как вам работалось с художником-постановщиком Марией Утробиной?

– Для меня Россия Петра – вся в строительных лесах. Трагедия в том, что эти леса остались и потом. Я дал ей фотографию зрительного зала Малого театра во время реконструкции. Она поняла. И через какое-то время принесла идею: Россия как строящийся корабль. Мне показалось, что это очень точная метафора. Вот так – в лесах и с надеждой, что корабль когда-нибудь поплывёт.

– Чем современного зрителя этот спектакль может привлечь?

– Если человек интересуется историей своей страны, если он думает и рефлексирует, то спектакль, основанный на исторических фактах, или подтвердит его мысли, или опровергнет, но в любом случае вызовет интерес. Если человек не задумывается о происходящем вокруг, то для него это будет красивый костюмный спектакль о жизни, о любви и о выборе.

Андрей Чубченко, заслуженный артист России, исполнитель роли Петра I

– Это первый в вашей карьере масштабный исторический персонаж?

– Нет, в кино я играл маршала Тухачевского. Был опыт погружения и в эпоху, и в материал. Я много читал, было очень интересно изучать такую масштабную и сильную личность.

– Как готовились?

– Я всегда отталкиваюсь от материала, камертон – первое прочтение пьесы. И это эмоциональное впечатление меня не подводит. Что я чувствую, как я ощущаю этого человека и как могу совместить его энергию со своей – главные вопросы. Потому что очень важна состыковка персонажа и твоих личностных составляющих.

Пётр I – это действительно масштабная личность. Когда готовился к роли, пересматривал фильмы, где его играют Николай Симонов и Алексей Петренко. Для меня это камертон и идеал, я пытаюсь соответствовать им по уровню энергетических затрат. Драматическая составляющая у Симонова и нерв и юмор Петренко – вот некий идеальный симбиоз.

Конечно, меня смущала нехватка роста, но в какой-то момент я понял, что это не самое важное. Мне очень хотелось сделать его таким, как я себе представляю, – энергичным, мощным, темпераментным. Но меня тянуло на академическое прочтение, Пётр был похож на памятник, а нужно было приблизиться к человеческому образу.

– Как вы для себя оправдали отношения Петра с сыном?

– Для меня один из важнейших вопросов был, как в Петре увидеть живого человека. У каждого героя я всегда ищу свою правду и историческое подкрепление этой правды. На мой взгляд, Пётр, конечно, понимает, что сын не способен управлять государством, но всё равно любит его. Конечно, тут это совершенно частная история, в том числе моя личная история с исполнителем роли Алексея Станиславом Сошниковым.

– Есть ли существенное различие в том, выходите вы на сцену в роли вымышленного персонажа или исторической личности?

– Я окончил курс Виктора Коршунова в Щепкинском театральном училище, работаю в театре 27 лет. Мой первый худрук – народная артистка СССР Татьяна Васильевна Доронина учила меня, что даже в маленькую роль нужно вкладываться полностью, не обращая внимания на количество слов в тексте персонажа. Я не разделяю роли на более и менее значимые. Разве что при работе над историческим персонажем есть возможность подкрепить свои знания большим количеством литературы.

– Ваш учитель Виктор Коршунов тоже играл историю отношений Петра и Алексея...

– Я видел тот спектакль, всегда любил спектакли Малого о царях. И у меня была мечта когда-нибудь попасть в этот театр и пройти исполнительскую школу. Я видел Василия Бочкарёва в роли Царя Бориса, был потрясён его работой. И великолепного Юрия Мефодьевича Соломина в роли царя Фёдора.

Когда Владимир Николаевич Драгунов предложил роль, которую играл мой учитель Виктор Коршунов, я сразу ощутил ответственность, но страха не было. Я почувствовал, что это знак от Виктора Ивановича, что это от него подарок. Конечно, перед началом репетиций я пересмотрел тот спектакль в записи. Но вопросы, поднимающиеся в произведении тогда, зрителю не казались настолько острыми. Тот Пётр был больше путешествием в историю, возможностью к ней прикоснуться. А наш спектакль – это больше о параллелях истории и современности, со временем история отношений Петра и Алексея приобрела другой масштаб и в финале вышла на тему всепрощения русского человека. Несмотря на то что в Петре I было намешано кровей немало, но чувствовал он себя русским. Ведь русский – это не национальность, а состояние души.

Беседу вела Дарья Антонова

https://lgz.ru/article/43-6806-27-10-2021/pyetr-i-...

Дорогие друзья!

Предлагаем вашему внимания выпуск передачи Бориса Корчевникова "Судьба человека", посвященный заслуженному артисту России Андрею Чубченко.

В 1898-1900 годах Д.С. Мережковский завершил труд «Л. Толстой и Достоевский», где изложил своё отношение к двум крупнейшим русским писателям, направлявшим умы его современников. Произведение было создано в период отлучения графа Льва Толстого от церкви и содержало позицию, близкую к пониманию еретической сущности отступника от христианства, за что Мережковский снискал немало критики.

В 1903-1904 годах писатель и философ создаёт трилогию «Христос и Антихрист», завершая её романом «Антихрист. Пётр и Алексей», где высвечивает роль родоначальника графов Толстых Петра Андреевича. Дмитрий Сергеевич как будто хотел исследовать корни Льва Толстого — писателя, который «опьянил» часть русской интеллигенции так же успешно, как его далёкий предок царя Петра Первого.

Пётр Андреевич возвысился и получил графский титул за то, что погубил царевича Алексея и разгромил стоящую за ним оппозицию петровским реформам. Его роль в этом трудно переоценить.

Графы Толстые направляли России по западническому пути, отдаляя её от корневой системы и христианства. Этим был славен и первый граф Толстой — Пётр Андреевич, и граф Лев Толстой, и сподвижник Сталина граф Алексей Толстой. Но среди графов Толстых были и Алексей Константинович, автор «Князя Серебряного», и художник Фёдор Толстой.

Сегодня представители рода по-прежнему являются частью политического истеблишмента (к нему относится, например, Пётр Олегович Толстой) — так силён в нём политический талант.

Малый театр 18 сентября 2021 года представил премьеру сценической версии произведения Д.С. Мережковского, назвав спектакль «Петр Первый». Создатель спектакля — Владимир Драгунов, сосредоточился на личности царя, исследуя его чудовищную расправу над сыном, но также акцентировал внимание на роли графа Толстого в совершенном преступлении.

Декорации в форме корпуса корабля напоминают нам о ключевой роли царя-создателя флота в истории. Аромат дерева, доносящий со сцены, создаёт чувственное восприятие государственного строительства, охватившего Русь. На фоне этого перед нами разворачивается семейная трагедия, которая приведёт к прекращению династии Романовых: и род прямых потомков Петра вскоре пресечётся, и последний представитель династии Николай Романов будет умерщвлён с детьми в страшных муках при безмолвии народа.

Царь Пётр в исполнении Андрея Чубченко — это богобоязненный отец семейства, создавший благосостояние своей семьи и радеющий за своё наследство. Любовь к блудному сыну от нелюбимой жены долго не даёт ему сделать то, к чему склоняется его разум — лишить наследника жизни. Если бы не Пётр Толстой, такой Пётр не поднял бы руки на сына.

Потрясающей душу сценой было прощание Петра с царевичем Алексеем в каземате. Каждый жест актёра, наполненный отеческой нежностью и мужской лаской, обещал примирение. Но примирение в христианском смысле, а не государственном — не дадут царю царица Екатерина и сподвижники царя простить нерадивое чадо, которое поставит их благосостояние под вопрос.

Пётр на сцене Малого театра — не Бог и не Антихрист, но человек… У его второго сына уже прорезывается зубик, и ничто не предвещает пресечения рода. Но и сам царь, и его народ заплатит за своего правителя, который мечтал лишь о военной славе страны, отказываясь слышать зов крови (помимо царевича Алексея, он расправлялся и с другими членами семьи) и глас народа.

Гениальной находкой Владимира Драгунова было приглашение на роль царевича актёра Станислава Сошникова. Сошников не столь похож на царевича с его утонченными чертами лица, добрыми умными глазами и обликом «как у монастырских служек» — он более напоминает Петра III и Павла I, жертв будущих кровавых заговоров против Романовых, которые предрекают Петру I за детоубийство.

Царевич Алексей разрывается между любовью к отцу и ненавистью к нему за то, что погубил его мать и ломает хребет народу. Чудесное озарение и свет, возникающий у царевича Мережковского при улыбке, Сошников «включает» при дворе, когда ему нужно обаять родителя ради спасения.

В целом, актёр трактует образ царевича как жертвенный и трагический, жизненная слабость которого постепенно преобразуется в силу пророческой смерти, достигая апогея в момент казни. Загнанный в угол, подвергнутый моральным и физическим пыткам, приговорённый окружением царя к смерти, царевич Алексей прощает отца, предвидя его грядущую трагедию. И откуда берётся в этом жалком очкарике такая духовная сила в момент кульминации?!

Потрясающе обаятельны актёры Малого театра, но самый обаятельный из них — Валерий Афанасьев, которому выпало сыграть графа Петра Толстого. Природный ум учёного и эстета, чутьё лукавого царедворца указывают ему путь сначала от стрельцов к царю, затем к обновлению России по западному пути, необходимой частью которого является расправа над царевичем. Когда требуется — он сочиняет и декламирует стихи, когда нужно — подкупает любовниц, когда выгодно — ползает на четвереньках, притворяясь пьяным.

Не сходит спокойная улыбка с уст графа — все теряются, но только не он. Едва Пётр начинает говорить о милостях — как тотчас Пётр Андреевич указывает ему на Ясную Поляну, которую приглядел. Так и стали графы Толстые «из Ясной поляны».

«Иуда Толстой», — говорит верный слуга Иван Афанасьевич Алексею в произведении Мережковского. «Толстой — умный человек; но когда с ним говоришь, следует держать камень за пазухой», — увещевал Пётр сына, и всё же пошёл на поводу у его холодного расчётливого ума. «Достойный ученик Николы Маккиавеля» спокойно подал царю воду, чтобы тот омыл облитые кровью сына руки.

«Пётр Первый» в Малом театре обращает наш взор к одному из наиболее значительных эпизодов русской истории и ставит вопросы о сегодняшнем дне, напоминая о необходимости морали во власти и обществе. Такова традиционная роль русского театра, и его флагман — Малый театр России, снова и снова исполняет её на сцене.

Сильная литературная основа, блестящая работа режиссёра и неизменно гениальная актёрская игра, способная выразить тончайшие оттенки драматургии — визитная карточка Малого. Но спектакль «Пётр Первый» — выстрел в массовое сознание современной России, мощный призыв к духовному осмыслению греха и возврату к семейным ценностям.

Источник: http://www.e-vesti.ru/ru/malyj-teatr-postavil-vopros-o-roli-grafov-tolstyh-v-istorii