Фоторепортаж Елены Сальтевской

Текст Ольги Бутковой...

Это первый визит Малого театра в Курск, приурочен он к 980-летию нашего города и 220-летию драматического театра. Кроме того, эти два театра имеют и «кровное» родство: именно на курской сцене начинали свой творческий путь такие великие актеры, как Михаил Щепкин и Николай Рыбаков, продолжившие свою карьеру в Малом. К тому же оба театра – одни из старейших в России.

МЕЖДУ НАШИМИ ТЕАТРАМИ -«КРОВНОЕ» РОДСТВО

Это первый визит Малого театра в Курск, приурочен он к 980-летию нашего города и 220-летию драматического театра. Кроме того, эти два театра имеют и «кровное» родство: именно на курской сцене начинали свой творческий путь такие великие актеры, как Михаил Щепкин и Николай Рыбаков, продолжившие свою карьеру в Малом. К тому же оба театра – одни из старейших в России.

Малый привезет к нам три постановки (каждый спектакль будет исполнен два раза) – «Горе от ума» Александра Грибоедова, «Правда – хорошо, а счастье – лучше» и «На всякого мудреца довольно простоты» Александра Островского.

В пресс-конференции, прошедшей заранее, участвовали художественный руководитель Курского драмтеатра народный артист России Юрий Бурэ-Небельсен, гости из Малого театра режиссер-постановщик, заведующий труппой, народный артист России Владимир Бейлис, заслуженный артист России Виктор Низовой, руководитель литературно-драматургической части Ольга Буткова, а также председатель областного комитета по культуре Валерий Рудской, директор Курского драмтеатра Михаил Лобода и председатель комитета по социальной политике, образованию, здравоохранению, науке и культуре Курской областной думы Николай Панибратов.

Кто-то думает, что Малый отстал от жизни, кто-то считает его вообще анахронизмом, но этот театр можно назвать столпом классического драматического искусства. Курскому зрителю оно очень близко благодаря Юрию Бурэ и его предшественникам. Более того: и наш режиссер, и Владимир Бейлис учились у одного и того же педагога – ученицы гениального Станиславского Марии Кнебель. По словам Валерия Рудского, наш город уже устал от антреприз:

– Люди, не посвященные в театральную жизнь, могут подумать, что это и есть настоящее искусство. Потому очень важно, что будут настоящие гастроли, и наши зрители увидят полнокровные спектакли.

– Действительно, театр наш иногда называют музеем, хотя что плохого в музее? – сказал Владимир Бейлис. –Если зрители придут в «Модерн» на спектакль «Лес» или любой другой спектакль Островского, не зная пьесы, то будут думать, что так и было написано. И вот это самое ужасное: молодежь узнает гениальных русских авторов или через антрепризу, или по спектаклям постмодернистского толка, когда искажается текст, появляются какие-то странные декорации. И самое главное – это настолько модно, что этому подвержены многие театры.

Действительно, Малый театр как никакой другой старается, чтобы зритель окунулся в атмосферу соответствующей эпохи. Здесь не бывает «усеченных» составов, «усеченных» декораций. На гастролях все происходит так же, как «дома» – до последней мелочи. К сожалению, «благодаря» широко обсуждаемой сегодня театральной реформе мы можем лишиться такого великого достижения русской культуры, как репертуарный театр.

– Малый театр – и руководство, и актеры – против реформы по уничтожению театра. Когда к нам приезжают на гастроли иностранные артисты, они завидуют тому, что в России такой театр еще сохранился... – говорит Владимир Бейлис. – Нам предлагают три дня в неделю играть спектакли, а в остальное время сделать шоу, бары, кафе, чтобы актеры нашего театра были там официантами, приносили богатым людям кофе, воду. Да, наверное, мы бы зарабатывали больше, но... Театр не пойдет на это никогда, потому что это – разрушение... У нас очень много актеров снимается в кино, например, Виктор Низовой. Наши артисты, снимаясь в фильмах, таким образом рекламируют театр, чтобы зритель узнавал их. Мы не берем актеров-звезд для спектакля, чтобы поднять сборы, а выращиваем своих.

Кстати, Владимир Михайлович – режиссер-постановщик одного из спектаклей, которые к нам «приезжают» – «На всякого мудреца довольно простоты», а в двух из них играет Виктор Низовой – «Горе от ума» (Скалозуб) и «Правда хорошо, а счастье лучше» (Амос Панфилыч Барабошев). Что же касается выбранного репертуара, то, по словам Ольги Бутковой, эти два автора для Малого театра особенные: в «Горе от ума» Фамусова играл еще Михаил Щепкин, а вообще Малый называют домом Островского –в нем были поставлены все его пьесы. «На всякого мудреца…» идет уже десятый год с неизменными аншлагами. Эти спектакли были отмечены престижными театральными премиями, в них участвуют лучшие силы нашей труппы.

Задали гостям и другие вопросы.

– Часто вы выезжаете на гастроли?

Виктор НИЗОВОЙ: Раньше Малый ездил по всему Советскому Союзу, сейчас мы тоже выезжаем, но не на такие долгие сроки, как бы нам хотелось. Поэтому каждый выезд в новый город для нас – событие. Это новый зритель, новая атмосфера. И я рад, что наконец-то приезжаю в Курск.

– А что поездки дают артистам?

Владимир БЕЙЛИС: Без гастролей театру плохо – он потихонечку будет умирать. Это нужно и актерам, и постановочной части – всему коллективу. Но все упирается в деньги. А так как Малый театр везет все вплоть до любой вещи, то это безумно дорого. Потому практикуются такие акции, как обменные гастроли или приглашение на городские праздники. Когда праздновали 60-летие Победы, мы на пароходе «Маркс» плыли до Волгограда. В каждом городе были остановки и выступления. Таким образом проехали всю Волгу. Сейчас нас приглашают в Баку. Вообще, каждый город, где мы были, принимал театр очень хорошо. Актеры с удовольствием играют, и мы получаем «питание» от встречи со зрителями. Я надеюсь, что так будет и в Курске.

– Говорят, что никого в Малом театре не отправляют на пенсию...

Владимир БЕЙЛИС: Когда директором был Михаил Царев, «убрали» шесть человек. Через два месяца вернули – это был такой эксперимент. Сейчас стараются никого не выводить. Например, у нас Татьяне Александровне Еремеевой – 99 лет. Она уже не выходит на сцену, но работает в театре. Наш руководитель Юрий Соломин надбавок не дает, но бюджетную часть зарплаты выплачивает всем. Например, Нелли Ивановна Корниенко, которая была ведущей актрисой Малого много лет, играла главные роли, отдала жизнь сцене – ну как ее уволить? Театр не бросает актеров...

Ольга БУТКОВА: «Старики» очень нужны театру – не только потому, что есть много ролей для них. Они осуществляют какую-то связь традиций, учат молодых, рассказывают о прежних днях, это живое звено, связывающее времена. К тому же сцена дает энергию. Сидеть дома – это страшно, когда становишься никому не нужен.

Владимир БЕЙЛИС: Когда мы пришли молодыми в театр, застали Бабочкина, Ильинского, Царева, Жарова – великих российских артистов, и традиции передаются дальше. И это замечательно!

Нынешние гастроли Малого театра будут обменными, вернее, перекрестными. Как уже сообщали «ГИ», курские актеры сыграют в Малом театре, но произойдет это немного позднее – с 25 по 30 сентября. Москвичи увидят наши спектакли «Жертвы века» Островского, «Тартюф» Мольера, «Слуга двух господ» Гольдони, «Семь криков в океане» Касоны, «В день свадьбы» Розова, «Ханума» Цагарели.


Марина ФЕДОРОВА
«Городские известия» (Курск), №72

«Пикколо театро ди Милано» через месяц сыграет в Москве спектакль, выпущенный в копродукции с нашим Малым театром

ЛУКА РОНКОНИ: «СПЕКТАКЛЬ НЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ СУРРОГАТОМ ГАЗЕТЫ»

«Пикколо театро ди Милано» через месяц сыграет в Москве спектакль, выпущенный в копродукции с нашим Малым театром

В миланском «Пикколо театро» – премьера: «Святая Иоанна скотобоен» Бертольта Брехта в постановке прославленного режиссера Луки Ронкони. Эта пьеса рассказывает о кризисе 1929 года, совести, душе и об экономических законах. Звучит она при этом на удивление злободневно – может быть, в России ее актуальность ощущается даже сильнее, нежели в Италии. Сопродюсером спектакля стал Малый театр, и вскоре московская публика получит возможность ознакомиться с этой театральной новинкой. Спектакль будет представлен на сцене Малого 21 и 22 апреля в рамках фестиваля Союза театров Европы. Накануне гастролей в Москве худрук «Пикколо театро» Лука РОНКОНИ ответил на вопросы корреспондента «НГ» Ольги БУТКОВОЙ.

– Маэстро Ронкони, в 60-е годы у нас в стране был период сильного увлечения Брехтом, потом интерес к брехтовскому театру со стороны режиссеров и зрителей пошел на убыль...

– Возрождение интереса к Брехту в Италии произошло благодаря Театру Пикколо в 50-е годы, и длилось оно до середины 60-х. Это было связано с Джорджо Стрелером и его поэтикой. А потом по политическим и эстетическим причинам образ Брехта и его работ у нас тоже немножко потускнел, хотя наиболее известные пьесы – «Трехгрошовая опера», «Мамаша Кураж и ее дети» – вошли в репертуар театров. Однако в последние годы интерес вновь возродился, потому что мы увидели его уже не просто как современного автора, а как классика – с дистанции, с которой привыкли смотреть на классическую литературу.

– Стараетесь ли вы в своем спектакле во всем следовать брехтовскому замыслу?

– Мне кажется, когда речь идет о Брехте, хорошо было бы разделить его как автора на два аспекта. Первый Брехт – автор театральных текстов. Второй – учитель, который заставил театральных режиссеров следовать установленным им правилам, заставил (а это слово для меня имеет отрицательное значение) людей иметь только один подход, когда они занимаются его театром. Внимание, которое мы уделяем автору текста, основано на полном к нему уважении. А вот к соблюдению критериев интерпретации мы подошли свободнее. Разумеется, существует определенная «норма» брехтовская – как надо ставить его пьесы: все должно быть выполнено в интеллектуальном, псевдонациональном духе, очень четко. У нас все не так. В своей постановке я чувствую себя абсолютно свободным относительно всех общепринятых критериев... Брехт очень часто приглашает нас воспринимать всерьез то, что сам делал в шутку. А мы тоже хотели бы пошутить над тем, над чем шутил драматург.

– Входит ли для вас Брехт в число вечных авторов – таких как Шекспир или Мольер?

– Если честно, я не знаю, насколько он вечен. Трудно сказать, что ждет брехтовский театр в будущем. Брехт – это прежде всего литература, которая, я думаю, будет жить дольше, чем брехтизм на сцене. Почему Шекспир стал Шекспиром? Потому что все эпохи узнали себя в том, что он написал. И каждый век что-то добавлял к Шекспиру. Что касается Брехта, века еще не прошли, только десятилетия. Не знаю, сколько добавили эти десятилетия к его работам. Нужно сказать, что английский театр вообще живет, на мой взгляд, дольше, чем немецкий, который слишком сильно связан с реальностью, с актуальностью и потому стареет гораздо быстрее.

– Есть ли в спектакле аллюзии на современный кризис?

– Спектакль не должен быть суррогатом газеты. Злободневные намеки на кризис настолько очевидны в самом тексте, что дополнительных подчеркиваний не нужно. Благодаря пьесе мы понимаем, насколько он старый, этот кризис. Он был актуальным уже 60 лет тому назад и ранее.

– «Пикколо театро» – театр с богатой историей. Есть ли традиции, которые вы непременно стремитесь соблюдать?

– Я всегда стараюсь соблюдать традиции хотя бы потому, что ничего нового все равно придумать невозможно. Самое старое – то, что кодифицировано. Рецепт нового всегда ужасно стар, как и любой рецепт. Спектакль, привязанный к прошедшему, представляет то, что считается новым, а это уже старо. По-настоящему новые вещи никогда не нравятся. Новое – это неожиданное. Потому что вещи сами по себе – не новые и не старые, все дело в том, как их воспринимать. Например, модный костюм – не обязательно новый… Есть, к примеру, винтаж. Одежду 50-летней давности можно надеть, и она будет выглядеть самой модной. Новизна – вопрос восприятия, ничего объективного в этом нет. В нашем театре традиция, конечно, славная, хочется, чтобы она такой и осталась. Но поскольку времена меняются, то, что 40 лет назад могло быть славным, сегодня, возможно, будет смотреться пережевыванием, чем-то изжившим себя.

– К вопросу о новизне: мне кажется, что в тексте присутствуют цитаты из предшествующих театральных эпох...

– Пьеса «Святая Иоанна» достаточно необычна. Вот сейчас мы говорили о Шекспире. Не хочу проводить параллели между двумя авторами – и тем не менее кое-что общее у них есть. Один елизаветинский драматург говорил гадости о Шекспире – что он сумел сделать себя красивым чужими руками. Все знают, что Шекспир не придумывал сюжеты, он был великим компилятором. Брехт тоже заимствовал тут и там – у греческого театра, у китайского. Конечно, в «Святой Иоанне» много его, личного, но все же очень интересно увидеть в пьесе сосуществование различных драматических эпох. И, разумеется, есть связь с «Орлеанской девой» Шиллера и есть отсылка к «Святой Иоанне» Бернарда Шоу. Есть мотивы средневековой мистерии, а еще – жесткие, с элементами насилия сцены, которые напоминают о елизаветинской драме, присутствует и психологический театр. Брехт ненавидел традицию психологического театра, и это стало частью его психологии. Даже если ты мыслишь в категориях буржуазного или пролетарского театра, от психологии никуда не деться, это антропология. Она есть и в нашем спектакле. Это часть человеческого существования, и ее не могли избежать ни буржуа, ни пролетариат. Только богатые, испытывая психологические трудности, имели возможность заниматься психоанализом, а бедные попадали прямо в сумасшедший дом.

– Вы ставили спектакли во многих странах. Ваш новый спектакль в конце апреля будет показан на сцене Малого театра в Москве. Как вы считаете, отличается ли публика разных стран – в частности, итальянцы и русские?

– Конечно, и разница между ними немалая. Мне не очень приятно отвечать на этот вопрос, потому что не хочется быть итальянцем, который говорит гадости про свою страну. Я действительно считаю, что в лучшие свои моменты, которых не так уж много, итальянский театр прекрасен. Когда он соблюдает все главные принципы театральной эстетики – это очень хороший театр. Он был, есть и будет. Но частью театра является и публика. В тех редких случаях, когда я возил спектакли в Россию и видел там спектакли, я замечал, что уровень участия и щедрости публики по отношению к театральному событию в вашей стране намного выше. У нас была и есть образованная публика, которая постоянно ходит в театр, но она всегда снисходительна по отношению к театральному событию, как будто оно служит лишь для забавы и развлечения. Когда я смотрю спектакли у вас – я вижу, как публика сопереживает, она гораздо больше связана с театром, и, может быть, так происходит благодаря вашим культурным традициям. Российские зрители в состоянии прочесть театральный текст, а наши относятся к нему на уровне «нравится – не нравится». Качественный уровень вашей публики высок, и я рад, что наш спектакль поедет в Москву.


Ольга Буткова
«Независимая газета», 1 марта 2012 года

ЮРИЙ СОЛОМИН О КИРИЛЛЕ ДЕМИНЕ

Я прекрасно знаю отца Кирилла Дёмина, высокопрофессионального, порядочного, дисциплинированного человека. Мы с ним вместе работали в министерстве. Вадим Дёмин для меня – идеал чиновника, занимающегося культурой. Думаю, что он, наверное, хорошо воспитывал своих детей. Мы познакомились с Кириллом во время отдыха в Ялте: он был стеснительным мальчонкой, да и остался таким.

Когда мы впервые поговорили, Кирилл мне почитал, и я узнал, что он пишет стихи, причём очень хорошие. Умный был парень, на редкость скромный – отцовское воспитание работало. На вступительных экзаменах в Щепкинское училище я увидел, что Кирилл совершенно не испорчен всякими дядями и тётями, которые готовят абитуриентов для поступления в театральные вузы. Отец – сам режиссёр, и мог бы его «натаскать», но я получил «материал» в чистом виде. Кирилл не обладал качествами, которые удивляли, поражали – честно говоря, он шёл в средних рядах. Но мне казалось, что он больше, чем кто-либо, подходит для актёрского дела. И когда Дёмина приняли, один наш профессор – не хочу называть имени, человека уже нет в живых – начал говорить, что я взял Кирилла из-за отца. А я ответил: «Через полгода ты будешь просить прощения». Я считаю, что мы, педагоги, поняли Кирилла, дав ему определённую фору, потому что «материал» был хороший. А после первого курса, когда студенты начали готовить отрывки, этот профессор принародно на кафедре извинился. Потому что Кирилл сразу выдвинулся в число лучших. Он играл Треплева, и очень хорошо. Я дал ему эту роль, потому что он, как и Треплев, был человеком пишущим, скромным, был влюблён в одну студентку – мне кажется, безответно.

Кирилл начал писать капустники, инсценировки; он ещё и пел под гитару. У нас была почти готова дипломная постановка по рассказу О.Генри «Вождь краснокожих», когда Дёмин её очень сильно перелопатил – и стихи, и музыку написал. Спектакль имел такой успех, что мне позвонили из ТЮЗа какого-то города и попросили инсценировку. Кирилл с Васей Дахненко были ведущими. Так вышло, что у нас на курсе кто-то умел играть на гитаре, кто-то на рояле. Кто-то выучился на дудочке, кто-то на банджо – получался настоящий ковбойский оркестрик, очень подходящий для «Вождя краснокожих». Одна девочка садилась за рояль, подходила вторая, они музицировали в четыре руки, потом одна другую спихивала со стула; к ним присоединялась Ира Примак, игравшая на контрабасе – а она высокая, так что это смотрелось эффектно – и всё вместе вызывало колоссальный восторг. Придумки исходили от самих ребят, а Кирилл был у них заводила.

После «Вождя краснокожих» мы позвали его на педагогическую работу, но Кирилл сказал, что уже приглашён на другой курс и дал слово, и всё равно преподавать он стал с нашей лёгкой руки.

В первый же год в театре он исполнил роль Чацкого. Чацкий-то умный, но ведёт себя по-глупому. Мне казалось, что при своём чувстве юмора, поэтических способностях и неопытности Кирилл сыграет так, как нужно. Это была удача.

Одной из последних его работ стал брат Сила в «Мольере» – маленькая роль, но она обращала на себя внимание.

Кирилл произвёл на меня превосходное впечатление, просто прекрасно сыграв Африкана Коршунова в «Бедности не порок». Это был настоящий артист, который уже занял достойное положение в театре. Я очень жалею, что театр потерял такого интересного и перспективного актёра, а то, что он писал – всегда было очень хорошо. И я искренне рад, что книга его стихов выйдет в свет.
Материал подготовлен Ольгой Бутковой и Ольгой Петренко

Очерк Ольги Бутковой из серии «Библиотека Малого театра», М., 2001.

ВЯЧЕСЛАВ ЕЗЕПОВ

Очерк Ольги Бутковой из серии «Библиотека Малого театра», М., 2001.


На спектакле Малого театра «Тайны Мадридского двора» всегда аншлаг. По театральному выражению, зрители «висят на люстре». Комедия Эжена Скриба повествует о хитроумной принцессе Маргарите, вызволившей брата-короля из плена. Но почему-то на первый план выходит другая история: хитрого, коварного, влюбленного, простодушного короля Карла, которого играет народный артист России Вячеслав Езепов. Каждое его появление на сцене вызывает просто шквал аплодисментов, каждая реплика — отклик в зале. А потом идешь по фойе и слышишь диалог мамы с маленьким сыном: «Что тебе больше всего понравилось в спектакле?» — «Король».

Наверное, секрет в удивительном обаянии артиста и его озорной фантазии, которая помогает вносить новые краски в образ, созданный драматургом, вставлять какие-то словечки от себя, не искажая, но оживляя авторский замысел. Например, король, увлеченный разговором с молодыми принцессами, восклицает: «Но только, девочки, никому ни слова!» И это «девочки» вырывается у него столь непроизвольно, что просто невозможно не расхохотаться.

Вячеслав Иванович Езепов сыграл сотни ролей в театре и кино, но, по его словам, всего три у него было таких, в которых он отвечает за каждое слово, за каждый жест. Первые две — давно, когда он, молодой артист, играл в Киевском театре имени Леси Украинки: это Крылов в спектакле «Иду на грозу» и Чехов в «Насмешливом моем счастье». А третья роль — та, которую он играет сегодня. Это король Карл из «Тайн Мадридского двора».
А ведь родители Вячеслава Ивановича сперва и не помышляли об актерской карьере для своего сына. Отец — из белорусских крестьян, мать — из рязанских. Актеров в роду никогда не было. Но уже во втором классе, к изумлению всех окружающих, мальчик обнаружил, выражаясь литературным языком, «тягу к перевоплощению».
«Я сам, без помощи взрослых, выучил басню Михалкова «Заяц во хмелю». Она привлекала меня тем, что, читая ее, можно быть то наглым пьяным зайцем, то грозным львом. И предложил, что выступлю с ней на одном из школьных вечеров. Успех был грандиозный. Я сразу стал достопримечательностью школы и «пошел нарасхват». Все хотели посмотреть на малыша, который изображает зайца и льва. Меня приглашали на все вечера, концерты, комсомольские собрания. И я везде читал «Зайца во хмелю» — больше ничего не знал. И получал от своих выступлений огромное удовольствие!»

Вячеслав Иванович благодарен своим родителям, которые отнеслись серьезно к детскому увлечению сына драматическим искусством и привели мальчика в театральную студию при Доме пионеров Киевского района. Здесь судьба свела его с удивительным педагогом — Александрой Георгиевной Кудашевой-Тинниковой.
»Александра Георгиевна происходила из старинного дворянского рода, заканчивала школу Михаила Чехова. Она не только учила нас актерскому искусству, но занималась нашим воспитанием, образованием. От нее мы узнавали о великих художниках и композиторах... Во всем ее отличали прекрасный вкус и благородство. Знаете, я не люблю, когда наш брат актер говорит о своих учителях называя при этом только самых знаменитых. Вот мне хочется в первую очередь вспомнить Александру Георгиевну, которая волею судьбы знаменитой не стала, но очень много дала всем своим ученикам, среди которых много прекрасных актеров: Олег Ефремов, Женя Киндинов, Слава Шалевич, Галя Кирюшина... Учился у нее и мой брат Миша — он тоже стал актером».

Артисты, как правило, верят в судьбу, и Вячеслав Езепов — не исключение. Надо признать, что для этого у него немало оснований. Сколько в его жизни было неожиданных поворотов и фантастических совпадений, которых и совпадениями-то не назовешь — рука судьбы, да и только. Именно так — как будто случайно — Вячеслав Езепов поступил в Школу-студию МХАТ.
»Мы с моим товарищем Юрой Шерстневым уже отдали все документы в Вахтанговский театр... И вот. В момент, когда нам совершенно нечего было делать, нам кто-то сказал, что в Школе-студии МХАТ сегодня — последний день консультаций. И мы — из какого-то хулиганства, от юношеской наглости, что ли, — решили: ну пойдем, попробуем, просто так, ради интереса! Уборщица во МХАТе сказала нам: «Что ж вы так поздно, ребята? Все уже ушли, только один Виктор Карлович Моню- ков сидит, попробуйте подойти к нему на всякий случай...» И самое удивительное, что Виктор Карлович прослушал нас и сразу принял к себе на курс! Мы только потом поняли, к какому блестящему педагогу привела нас судьба».

Четыре года учебы в Школе-студии МХАТ, которую тогда возглавлял замечательный человек — В.З.Радомысленский, Вячеслав Иванович вспоминает как сказку. Преподавали и великие — В.Я.Станицын, В.О.Топорков, и совсем тогда молодые — К.Н.Головко, В.М.Невиный, О.В.Всеволодская. Литературу читали А.Д.Синявский, А.А.Белкин... На четвертом курсе тогда учился Владимир Высоцкий, и в Школе-студии постоянно слышался рокот его гитары, его голос... Особенно запомнилась удивительная атмосфера, царившая в Школе, — дух настоящего актерского братства.
»Вспоминается такой случай. Мы в Школе готовили дипломный спектакль «Борис Годунов». Народный артист СССР Василий Осипович Топорков, вернувшись из поездки по Пушкинским горам, сказал: «Я хочу сыграть Пимена в «Борисе Годунове» в очередь со студентом «. Мы все были изумлены. И он играл на учебной сцене с нами, студентами! Такое могло происходить только в той атмосфере старого МХАТа. Проходя в Школу-студию, я всегда шел мимо Малого театра. И, конечно, не представлял себе, что буду когда-то в нем работать. Вспоминаю одну удивительную встречу, которая произошла на этом пути. Я стою на переходе через площадь Революции. Толпа, милиционер-регулировшик, машины едут. И я увидел в толпе необыкновенно красивую женщину в строгом костюме, с брошью на груди. Я узнал Елену Николаевну Гоголеву. Она очень нервничала, видимо, опаздывала на репетицию в Малый театр. А машины все шли, и регулировщик не останавливал. И вдруг она, резко выйдя из толпы, пошла по проезжей части. Свисток, машины стали, милиционер бросился к ней, она обернулась — я на всю жизнь это запомнил, эту красоту, это яростное лицо человека, который не может себе позволить даже на пять минут опоздать на репетицию... Милиционер ошалело начал что-то говорить ей, она ему что-то коротко ответила... Он поднял жезл, остановил все движение, и она летящей походкой прошла через всю площадь к Малому театру. Мог ли я думать тогда, что пройдут годы, и я буду с Еленой Николаевной играть на одной сцене, в одних спектаклях...»

После окончания Школы Вячеслав Иванович был принят во МХАТ. Но ему не довелось играть там... На третьем курсе он женился. Жена Марина, приемная дочь Василия Осиповича Топоркова, начинала как актриса. Ее обещали принять в труппу МХАТа, потом не приняли (сказали — нужно подождать). Вячеслав, человек самолюбивый, стал думать о других театрах... У него было много хороших предложений, но больше всего его заинтересовал Киевский театр Леси Украинки, режиссер которого Н.А.Соколов пригласил группу выпускников курса. В то время там было целое созвездие замечательных актеров — М.Романов, П.Луспекаев, А.Роговцева, Ю.Мажуга, Ю.Лавров, Н.Рушковский, В.Халатов, Е.Опалова, О.Борисов! В общем, забрав документы из МХАТа, артист позвонил директору Театра Леси Украинки. Тот, мудрый человек, сказал ему так: «Я боюсь, что ваше решение принято под влиянием минуты. Я сейчас дома, пойду в театр — вы мне туда позвоните через полчаса. Если позвоните — значит, ваше решение твердое. Если нет — что ж, я не обижусь». Он позвонил. И вскоре переехал в Киев.
Киевский театр стал новым этапом жизни артиста Вячеслава Езепова. Там он встретился с молодым режиссером, учеником Товстоногова, Михаилом Резниковичем и молодым художником Давидом Боровским. Первой их совместной работой на сцене Театра Леси Украинки стал спектакль «Иду на грозу», где артист сыграл роль Крылова. Многие дебютируют в массовке — Езепов начинал с крупных и самых ответственных ролей.
»Я буквально жил тем, что я играл. Я не замечал того, что происходит в зрительном зале, не слышал ни аплодисментов, ни смеха. Я был полностью погружен в образ, жил, наверное, на сцене по всем законам, которые внушила мне мхатовская школа».

Молодому артисту поручали все новые и новые интересные роли. Вскоре двадцатитрехлетний актер сыграл Чехова в спектакле «Насмешливое мое счастье» в постановке М.Резниковича. Этот спектакль стал живой легендой киевского театра, он не сходил со сцены на протяжении многих лет.
»Замечательный, смелый, острый спектакль. Изучая творчество Чехова, читая его письма, я стал совсем другим человеком. Чехов переделывал меня, а я старался доносить это до публики».

Роль Чехова не только много дала артисту в творческом плане, но и принесла ему известность. Много лет спустя, приезжая в Москву и видя на афишах Малого театра фамилию Езепов, киевляне восклицали: «А, это наш Езепов! Который играл Чехова!»
»В один прекрасный день в моей квартире раздался звонок в дверь. Я открыл. На пороге стояли Анатолий Эфрос, художественный руководитель Театра имени Ленинского комсомола, и директор театра Анатолий Колеватов. Они вошли, Эфрос взял на руки мою маленькую дочь, она его тут же описала. Колеватов сказал мне: «Ну что, Вячеслав Иванович? Вот лучший режиссер Советского Союза, он приглашает вас вместе с женой в лучший театр страны, будьте добры в сентябре приехать в Москву». Я опешил: «Дайте мне хоть подумать!» — «Да что тут думать? Посмотри, сам Эфрос у тебя сидит, ребенка твоего нянчит, а ты думать будешь!» И я согласился. Но, конечно, я не мог представить, что приду в последний год существования этого театра как театра Эфроса».

Режиссеру пришлось уйти из Лейкома, а артисты остались «у разбитого корыта». Но Анатолий Колеватов не забыл о талантливом молодом артисте, которого он уговорил уехать из Киева. Придя в Малый театр директором-распорядителем, он устроил Вячеславу Ивановичу встречу с художественным советом театра. Выдержав суровый экзамен, Вячеслав Езепов был принят в Малый.
»В течение первого года мне не давали ролей. Потом я сыграл Философа (главу банды) в спектакле «Криминальное танго». Это был успех. Колеватов сказал мне: «Ну все, поздравляю тебя, сейчас пойдет полоса удачи». Он был прав».

Роли посыпались одна за другой: «Дипломат», «Рождество в доме синьора Купьело», «Бешеные деньги», «Путешественник без багажа», «Так и будет». Чего ж еще нужно артисту? Жить бы да радоваться! Проблема заключалась в одном: Вячеславу Ивановичу приходилось играть в театре исключительно... негодяев и убийц.

»Я помню, Иннокентий Михайлович Смоктуновский сказал мне: «Слава! Какое счастье — иметь амплуа! Вы можете не беспокоиться о том, какую вам дадут роль. Как только Яго или убийца с кастетом — это вы». Однако меня это «счастье» совершенно не устраивало. В Киеве я играл разные роли. А здесь — штатный убийца! Помню, как я пришел в Чеховский музей что-то рассказать из «Насмешливого моего счастья». Служительницы посмотрели на меня, пошушукались, подходят и говорят: «Мы вас узнали». Думаю: «Ну, как приятно!» А они и говорят: «Как это вы Жарова-то по голове кастетом — тюк! Тюк!» Это они вспомнили спектакль «Самый последний день». У меня все внутри оборвалось. Ну да, говорю, это я. А они и спрашивают: «А что ж вы у нас-то делаете?»

Какие чувства испытывают артисты, играющие злодеев? Мешает ли их «злодейский образ» им в жизни? Многие актеры, постоянно изображающие отрицательных персонажей, относятся к своему амплуа с нежной любовью. Но Вячеслав Иванович Езепов в какой-то момент понял, что больше выдержать этого не может...

»Уменя был такой взрыв ярости — я по всему театру гонялся за режиссером Хейфецем! Потому что увидел распределение на спектакль «Перед заходом солнца». Там один подлец — Ганафельд — ну, естественно, это я. Но на все роли есть два состава актеров, и только Ганафельд — один я. Я просто заплакал. Что ж это такое — в театре нельзя найти и двух подлецов ?»

Вячеслав Иванович умеет принимать волевые решения. И, проработав шесть лет в Малом театре, по приглашению Б.В.Эри- на он решает вернуться в Театр Леси Украинки. Все обстоятельства были против этого, семью пришлось оставить в Москве. Вячеслав Иванович признается, что годы возвращения в Киев были непростым периодом в его жизни...

Но четыре киевских сезона, за которые было многое сыграно, резко расширили его актерский диапазон — от лирического Паль- чикова в «Вечернем свете» А.Арбузова до Джека — экстравагантного героя комедии О.Уайльда «Как важно быть серьезным». В это время Вячеслав Иванович стал заслуженным артистом Украины, чем очень гордится.

Хорошо, что к этому времени у него уже было имя — он успел сняться в фильме «Хождение по мукам» у В.Ордынского, потом его пригласил И.Хейфиц на роль в фильм «Ася». И здесь в его судьбе снова произошел поворот. На студии «Ленфильм» он встретился с Юрием Соломиным. Сказал, что хочет вернуться в Москву, но снова поступить в Малый театр не надеется, потому что Михаил Царев, который тогда был директором Малого театра, не простит ухода. Из Малого театра так не уходят, в тридцать с небольшим лет бросить Малый и уехать в Киев — это было, с точки зрения Царева, просто смешно. Но Соломин сказал, что поговорит с Царевым... И Царев потом встретился с Езеповым, сказал, что год надо подождать... Вячеслав Иванович уехал в Киев, а через неделю ему сказали: срочно позвоните в Москву. Он в ужасе позвонил жене: «Что случилось?» А она ему: «Не волнуйся, все нормально. Я тебя поздравляю, ты актер Малого театра». Так он снова оказался в Малом, до сих пор в нем и пребывает...
Роли, сыгранные Вячеславом Езеповым за последние десятилетия в Малом театре, исключительно разнообразны. Он много играл в пьесах любимого им Чехова. Энергичный, хитрый, шумный, болтливый Шамраев в «Чайке». Преданный, добрый старый Фирс в «Вишневом саде» (Езепов — из тех актеров, для которых возраст — понятие растяжимое; он с легкостью может играть героев как гораздо моложе, так и гораздо старше себя). Несколько особняком в галерее чеховских героев стоит простодушный и трогательный Вафля из «Лешего» со своим вечно неуместным восклицанием «Это восхитительно!». Езепову удалось удивительно тонко почувствовать акварельный тон чеховского «Лешего», и Вафля предстал перед зрителями таким жалким, таким смешным и таким по-чеховски хорошим! Может быть, в нем было что-то от блаженного, обладающего своей, особой мудростью, недоступной остальному миру. Не менее ярки два персонажа из пьес Островского: пройдоха Чугунов из «Волков и овец» и бестолковый, по-глупому упрямый, панически боящийся конца света Куросле- пов из «Горячего сердца». На редкость злободневным получился у Вячеслава Езепова образ политического перевертыша шестнадцатого века князя Василия Шуйского в трагедии А.К.Толстого «Царь Борис». Просто захватывает дух от его бесстыдной откровенности в предательстве, когда он, сам приняв участие в заговоре, ретиво бросается карать заговорщиков! И совсем другая роль в том же спектакле — суровый и непреклонный схимник Левкий, бывший в миру злодеем Андрееем Клешниным. Это человек, которому приоткрылись тайны иного мира, и потому на земле ему вообще ничего не страшно...
»Судьба актера в театре во многом зависит от «любовных романов» с режиссурой. Ведь отношения актера и режиссера очень похожи на отношения мужчины и женщины. И взлет, и охлаждение, и расставание — все похоже. Мне повезло. У меня были достаточно бурные «романы» с Леонидом Варпаховским, с Борисом Морозовым, это было серьезно и интересно. Довелось работать с Б.Равенских, с Б.Львовым-Анохиным, с Л.Хеифецем, В.Андреевым, В.Ивановым. А потом... Знаете, произошла удивительная вещь. Иногда актеры так разговаривают между собой: «Ты хорошо сыграл, поздравляю». — «Ну да, но если бы этот спектакль поставил Стреллер или Брук...» А режиссеры говорят: «Если бы у меня в спектакле играли Аль Пачино, Клаудиа Кардинале!» С режиссером Владимиром Бейлисом мы относились друг к другу спокойно, вежливо, уважительно. И параллельно существовали в театре, по принципу — мне бы Аль Пачино, а мне бы Стреллера. И потом, через много лет мы вдруг открыли, что можем, оказывается, неплохо работать вместе! Так у меня появились роли в спектаклях «Тайны Мадридского двора», «Хроника дворцового переворота», «Как скрыть убийство».

Если роль императора Карла в «Тайнах» — бенефисная, и артист просто «купается» в ней, две другие роли в спектаклях Владимира Бейлиса не так привлекают к себе внимание и тем не менее являются крупными актерскими удачами. Бирон в «Хронике дворцового переворота» — казалось бы, всего лишь эпизод. Но какой! Согбенная старческая фигура в огромном парике появляется под старомодную музыку... Бирон дает императору Петру Третьему очень простой совет: «править нужно... кнутом и топором». Вначале кажется, что этот старик — всего-навсего жалкий, волею какой- то ошибки задержавшийся на белом свете обломок прошлого, и его совет можно не принимать в расчет. Но голос Бирона крепнет, становится зловеще-пророческим...
Грегори Рид в спектакле «Как скрыть убийство» олицетворяет собой грех жадности или, выражаясь церковным языком, сребролюбия. Езепов играет суетливого еврейского коммерсанта, глубоко безразличного к чужой жизни и смерти. Его жадность убивает в буквальном смысле этого слова; по вине Рида погибли несколько рабочих. Но каким страхом загораются его глаза, когда он сам встречается со смертью! Езепову, как немногим артистам, удается необыкновенно убедительно представлять своих героев в критических ситуациях, ужас на пороге бездны.

»Каких только приключений не пришлось мне пережить за годы работы в театре и кино! Выходил на сцену и с переломом ноги, и с разбитой головой, и со сломанными ребрами. Если театру было нужно — я играл в любом состоянии, давал врачу подписку, что беру ответственность на себя, и играл. Горел в театре, на гастролях в Одессе. Пожар начался прямо во время спектакля. Огонь погасили и продолжили представление. Прыгал из поезда в поезд, из Петербурга в Москву, когда вечером играл там, а на следующий день здесь. Было и такое, что неделю не снимал грима: театр гастролировал в Одессе и Николаеве, и днем я должен был играть в Николаеве, а вечером в Одессе. После дневного спектакля я не оставался на поклоны, бежал вниз. Меня ждал шофер с заведенной машиной, мы мчались в Одессу и поспевали как раз к началу вечернего спектакля. Администратор ждал, когда покажется наша машина. Когда видел нас, махал, что можно начинать спектакль. Как у всякого человека, недостатков у меня хватает, но в чем я не могу себя упрекнуть, так это в недостаточно серьезном отношении к театру».

Когда просишь Вячеслава Ивановича рассказать какой-нибудь забавный случай из его богатой биографии, он задумывается: какую бы историю рассказать, чтобы она не задевала никого из друзей и близких, никому не показалась бы обидной?

»Если уж рассказывать, так что-нибудь такое, что касалось бы только меня. Ну вот, например. Дело в том, что я с первых лет в театре никогда не играл в массовках. Я сразу начал с больших ролей. Я, бывало, далеко заходил в своем общении с Бахусом, но перед театром у меня мало грехов. Однако, когда мне, уже опытному артисту, пришлось принять участие в массовке, бывали моменты, когда общая «растренированность» меня подводила. В 1980-м году мы выпускали «Признание» Саввы Дангулова. Там нас, уже ведущих артистов, попросили принять участие в выходе послов иностранных держав. Послы слышат речь Ленина на каком-то приеме и возмущаются, грозно смотрят на него... Когда была сдача спектакля — ЦК, горкому, Министерству культуры — наш «дипкорпус» (с досады, что нас заставили играть в массовке) был несколько «аван кураж». Но, поскольку мы все вместе стояли на сцене, трудно было выделить кого-то одного для наказания. А на меня всегда в такие моменты нападало творчество. И, вспомнив замечание нашего замечательного режиссера Рачика Капланяна, что в массовке надо тоже действовать, я подумал: почему же весь дипкорпус осуждает Ленина? Ну хоть одного-то посла может перевоспитать речь Ленина? И я выхожу из общего строя и очень прочувствованно говорю: «Браво, Ленин!» И, разумеется, получаю за это наказание, с зарплаты меня тогда сняли. Весь театр очень веселился: оказывается, можно человека наказать и за «Браво, Ленин!».
Но судьба есть судьба. И через десять лет, в постановке этого же режиссера Капланяна шел спектакль «Си- рано де Бержерак». В загранпоездки студентов не брали. И мы в Германии снова играли в массовке. И там тоже был такой случай, когда я, находясь «аван кураж», пришел в восторг от монолога Сира но, который читал Юрий Соломин. И так же, выйдя из общего строя солдат, я с радостью зааплодировал и сказал: «Браво, Сирано!» А тогда как раз была объявлена антиалкогольная борьба. И сказать, что за это чуть не четвертовали, было бы даже мягко. Вот так мне пришлось пострадать за творчество!»

Вячеслав Езепов много снимался в кино — на его счету более сорока фильмов. Среди них — «Пять минут страха», «Кодекс бесчестия», «Ася», «Хождение по мукам», «Господин Великий Новгород». Он работал с замечательными режиссерами — Озеровым, Ордынским, Хейфицем, Салтыковым, Шиловским...

»Конечно, на съемках в кино происходило немало смешного. Помню, в Америке со мной произошел достаточно занятный случай. Я снимался в фильме «Приговор» у Всеволода Шиловского. Мы снимались в Америке, это был первый фильм, снятый только в Америке. Я там играл полицейского, шефа полиции города Кентона. И я был очень похож на своего коллегу, настоящего шефа полиции Кентона. Он даже тоже очки носил. И мне подошла его форма. У нас не было проблем, он мне дал свою запасную форму, и режиссер предложил мне ее немножко «обжить». И вот, представьте себе, жара, Кентон, полицейский участок, рядом платан огромный, кафе, я в полной форме шефа полиции города Кентона прогуливаюсь, пью водичку, курю, а группа вся уехала выбирать натуру, где будем снимать. «А ты, говорят, пока здесь попривыкни к форме». И вот, стою я, и вдруг ко мне подлетает огромная красивая машина, серебристо-белая, за рулем сидит почтенный седой американец, очень взволнованный. Он открывает окно и начинает быстро что-то говорить по- английски, по-видимому, обращаясь ко мне за помощью (принимая меня, разумеется, за шефа полиции). Ситуация пикантная — я не настолько знаю английский, чтобы объяснить ему, что я актер, что снимается кино... Камеры нет, группы нет — как ему объяснить? А он продолжает взывать ко мне о помощи. Но поскольку я год жил с родителями в Германии, с немецким у меня получше. И я сочиняю на немецком языке фразу, объясняющую, что я актер, что группа уехала, что ему надо обратиться в полицейский участок. Наклоняюсь к нему и в последний момент вспоминаю, что я должен спросить — я же вежливый человек! — знает ли он немецкий. И поэтому я прерываю его и в ответ на все его нервные просьбы задаю вопрос: «Шпрехен зи дойч, сэр?» Реакция была ошеломительная. Я увидел в ужасе уставившиеся на меня глаза, испуг, потом полную растерянность. Он открыл противоположную от меня дверь, выскочил из машины, стал дико озираться кругом... Стоит перед ним шеф полиции в полной форме и спрашивает, знает ли он, американец, немецкий язык! Он увидел полицейский участок и бегом бросился туда, бросив и машину, и меня. Через пять минут оттуда показались хохочущие американские полицейские во главе с Джоном, и этот американец, тоже смеющийся. Мы с ним познакомились, и он, разрешив все свои проблемы, уехал довольный».

Но два фильма, которые принесли артисту наибольшую творческую радость, — это «Ася» и «Хождение по мукам». Фильм «Ася» получил первый приз в городе Кобуре на фестивале романтического кино.

»Ну, конечно, мы, артисты, узнали об этом из газет, а приз получали чиновники. Вообще же у меня достаточно сдержанное отношение к кинематографическому успеху. Кино — это как ветреная любовница, и очень жестокая. Там никто не занимается педагогикой: кино высасывает из вас все, что вы имеете на данный момент. Хотя у меня в дипломе написано: «актер театра и кино», — я никогда не считал себя актером кино. И слава Богу. Потому что я знаю много актерских судеб, сломанных кинематографом. Я всегда спокойно относился к кино, как и к телевидению. Хотя, когда телевидение только начиналось, я очень много работал на нем. Помню, мы тогда жили в коммуналке, и мой сосед как-то раз кричит мне: «Подойдите сюда, Вячеслав Иванович, сейчас чудо покажу!» А тогда было три телевизионных канала. Включает он первый канал — там мое лицо. Включает второй, потом третий — я на всех каналах! «Вот, говорит, до чего вы дожили, Вячеслав Иванович! По всем программам только вас показывают!»

Вера в судьбу, видимо, определила и хобби Вячеслава Ивановича. Он человек азартный: одно время увлекался преферансом, играл на бегах, любил велосипедные гонки. Всегда был страстным спортивным болельщиком. Сегодня он любит поиграть на бильярде. Как ни удивительно, эта любовь к азартным играм — тоже одна из семейных традиций. Вячеславу Ивановичу привил это увлечение его тесть, Василий Осипович Топорков, который считал, что артист должен в жизни все испытать и все познать.
Одной из больших радостей в жизни Вячеслав Иванович считает путешествия. Ему повезло — он повидал множество стран. Недавняя поездка в Канаду оказалась интересной тем, что была связана с одним из дорогих имен — Л.В.Варпаховским. Его дочь Анна, прекрасная актриса, пригласила Вячеслава Ивановича выступить в театре имени Л.В.Варпаховского в спектакле, поставленном ее братом Григорием Зискиным. Да еще и свозила на Ниагарский водопад!
О своем доме и семье Вячеслав Иванович всегда говорит с нежностью. Его жена Марина, наследница двух театральных семей — не только приемная дочь Василия Осиповича Топоркова, но и внучка прославленного Мамонта Дальского, — оставила актерскую профессию и занялась научной деятельностью. Она кандидат искусствоведческих наук, работает в Государственном институте искусствознания. Марина — автор книги о Марии Савиной, а сейчас занимется изданием дневников директора Императорских театров, Теляковского. У Вячеслава Ивановича есть дочь Ксения, зять Олег и внучка Полина, которой исполнилось восемь лет. О своей внучке он может говорить бесконечно: «Полина — это сегодня самое большое мое увлечение. Она у нас главный человек в семье, и все наши надежды связаны с нею».
Вячеслав Иванович считает, что у гармонично развитого человека должно быть три поколения друзей: старшие, сверстники и молодежь. Он счастлив, что у него самого дело обстоит именно так. Среди старших друзей — семья А.А. Вишневского (сына знаменитого актера МХАТа). Сверстники — певец Виктор Кулешов, семья полковника С.Скворцова, сокурсники, с которыми он не перестает общаться вот уже несколько десятилетий, — питерская актриса Тамара Абросимова, актриса МХАТ имени Горького Любовь Стриженова, актриса Театра им. Гоголя Людмила Гаврилова и вся ее семья. Дружит он и с молодежью — с будущим врачом Вадимом Александровым. Есть, разумеется, близкие друзья в Малом театре. Особенно тепло Вячеслав Иванович отзывается о В.Бабя- тинском, с которым многие годы делит одну гримерную. Много киевских друзей, встречам с которыми он всегда радуется, — семья Ю.Ельченко, И.Дука, В.Бессараб, Рушковские, Любочка Духина, М.Ю.Резникович... Разумеется, всех друзей, даже близких, в одной книге назвать невозможно, но нельзя не вспомнить, говорит Вячеслав Иванович, тех, кого уже нет, с кем был наиболее близок, кто оказал огромное влияние на него, — это блистательные актеры Малого театра М.И.Царев, Е.Н.Гоголева, Н.А.Аннненков, Е.П.Ве- лехов, Н.В.Подгорный, В.Б.Носик. А говоря о себе, он добавляет: «Я не из тех актеров, которые считают, что с них началось театральное искусство, ими и кончится. Мне очень повезло: у меня дома висят портреты Дальского, Топоркова, есть портреты Шаляпина с дарственными надписями Дольскому, портреты Станиславского с надписями Василию Осиповичу Топоркову. Поэтому у меня дома никогда не было своих портретов и афиш. Рядом с великими людьми это было бы смешно. Один из наших крупных писателей, когда у него спросили, не бывает ли у него приступов тщеславия, ответил: «Да, бывает, напишу и думаю: я гений». — «А как вы с этим справляетесь?» — «Да подниму глаза к полкам и вижу: Чехов, Пушкин, Толстой, Достоевский... И чувствую себя спокойнее». Вот так и я. А если серьезно — я каждый день, входя в комнату, прохожу мимо чудесного фотопортрета Станиславского. Он сидит, завтракает, белая салфетка... На фотографии надпись: «Дорогому Василию Осиповичу, полюбившему искусство в себе, а не себя в искусстве». Мысль известная, но, поверьте, следовать ей очень и очень трудно. Это принципиальная разница: либо ты любишь, ценишь тот дар, который тебе дан, либо ты занимаешься своим устройством в искусстве, любя только себя. Каждый день я смотрю на эту надпись и пытаюсь, стараюсь следовать ей».
Сегодня в Малом театре — снова «Тайны Мадридского двора», а значит, снова успех.
»Я считаю, есть четыре составляющие актерского успеха: зритель, критика, коллеги, власть. Надо отметить, что власть меня не баловала: звания и награды не сыпались на меня как из рога изобилия, все давалось с трудом, с опозданиями... Отношения с критикой складывались по-разному, с переменным успехом. Вот с коллегами мне повезло: везде, где я работал, встречал столько замечательных людей, находил столько друзей! Коллеги повсюду относились ко мне хорошо. Но самая бесспорная величина для меня — это зритель. Я никогда не забуду одного человека, который, после «Тайн Мадридского двора», подошел к администратору и сказал: «Спасибо вашим артистам! Я поссорился с женой, а теперь, посмотрев ваш спектакль, пойду и поцелую ее!» Ради таких людей стоит играть.
Я принадлежу к актерам-профессионалам, актерам-работягам и не очень люблю теоретизировать, какой театр сегодня нужен... Знаю одно: пока существует человечество, будет существовать и театр. Он будет разный, но я, конечно, приверженец классического репертуарного театра — такого, как Малый.
Малому театру уже больше двух столетий... На мой взгляд, мы достойно прожили трудные годы перестройки. И сегодня мы знаем, что нужны зрителю. Подтверждение тому — полные залы не только в Москве и других городах России, но и за рубежом: от Японии до Мексики, от Израиля до Германии. Мы даем зрителю то, что он от нас ждет: хорошие пьесы, режиссуру, которая уважает авторов, замечательные декорации, великолепную работу постановочной части (низкий поклон рабочим, костюмерам, гримерам) и, конечно же, сильный актерский ансамбль. Малый, как говорят в церкви, «намолен « сотнями и сотнями тысяч зрителей, а среди них были и Достоевский, и Чехов, и Толстой... Я счастлив, что я служу в Малом театре. Это счастье, трудное, но счастье».

Очерк Ольги Бутковой из серии «Библиотека Малого театра» (2007).

БОРИС КЛЮЕВ

Очерк Ольги Бутковой из серии «Библиотека Малого театра» (2007).

Его почти никогда не покидает легкая ирония. И на сцене, и на экране, и в жизни. Может быть, в этом - один из главных секретов безграничного обаяния Бориса Клюева.
— Главное - чувство юмора по отношению к себе, - говорит Борис Владимирович. - Это спасает от множества разочарований. Если внезапно становишься популярным, легко вообразить, что ты великий и всеми любимый. Тут и призываешь к себе на помощь чувство юмора. У популярности Бориса Клюева было две самых больших «волны». Две известнейшие роли в кино - два злодея. Коварный граф Рошфор в фильме «Д'Артаньян и три мушкетера» и агент мирового империализма, шпион Трианон, он же Сергей Дубов в «ТАСС уполномочен заявить». Сегодня каждый знает артиста по многочисленным ролям в фильмах и телесериалах. Но театр, увы, не является искусством миллионов. И потому далеко не всем известен другой Борис Клюев - артист Малого театра.
Сорок лет на старейших московских подмостках. Работы в спектаклях лучших режиссеров, партнерство с великими корифеями русской сцены. Все театральные стили и жанры.
Он с детства не мыслил себе другой профессии - всегда знал, что будет артистом. Можно сказать, профессия досталась ему по наследству. Судьба отца, Владимира Клюева, сложилась трагически. Его жизненный и профессиональный путь прервался очень рано. Учился в Вахтанговской школе, потом - о, романтическая эпоха, - всем курсом поехали играть в Комсомольск-на-Амуре. Затем Москва, областной драматический театр - предтеча Таганки. Потом - фронт. Владимир Клюев умер в тридцать шесть лет. Осталась память - множество фотографий в разных ролях. Сын, конечно же, любил подолгу их рассматривать.
Борис с мамой жили в самом сердце Москвы - на углу Спиридоновки и Гранатного переулка, в замечательном старом доме, имевшем прозвище «Утюг».
Вспоминает друг детства Бориса Клюева, поэт-песенник Михаил Шабров:
- В нашем доме жили замечательные люди, в том числе известные артисты - Владимир Самойлов, Петр Константинов. Мы, конечно, целыми днями пропадали во дворе, играли в футбол, зимой там заливали каток. В школе атмосфера была тоже теплой, семейной, творческой. Учителя прививали нам любовь к искусству, многие из нас писали стихи. Мы с Борей все в детстве проходили вместе, даже курить одновременно попробовали. Правда, за это наши мамы задали нам трепку, и с тех пор мы больше не курим.
Дружбе Бориса Клюева с Виктором Линником, нынешним главным редактором газеты «Слово», также минуло полвека.
- На каникулы Борис приезжал в подмосковный город Дмитров. Там и сейчас живет его замечательная тетка Зина, которая привечала племянника каждое лето. Там мы познакомились, сначала чуть не подрались, а потом стали друзьями. Энергия в нем всегда била ключом, заводила был. Предоставленные сами себе, мы играли в лапту и штандер на свежем воздухе, ездили за город, ночевали в лесу, в палатках. В Боре уже тогда были заметны художественные способности. Мы вместе исполняли «Осенние листья» из репертуара Адамо.
Мама Бориса любила искусство, но поначалу не одобряла желания сына стать артистом. Она работала бухгалтером-экономистом в Доме композиторов на улице Нежданова и привила сыну любовь к музыке. Борис посещал все концерты в филармонии и по несколько раз слушал оперы, которые ставили студенты консерватории. В детские годы пришла и любовь к литературе - любовь, которую Борис Клюев пронес через всю жизнь.
- Я вырос на Джеке Лондоне, Хемингуэе и Ремарке. Они оказали большое влияние на становление моей души. Ну, конечно, в школьные годы увлекался Майн Ридом. Мне очень нравился образ его героя - элегантный и благородный, нос с горбинкой, шляпа с пером...
И когда Борис Владимирович произносит эти слова, трудно удержаться от мысли: «Боже мой, ведь он и есть тот самый майн-ридовский герой-романтик. Не хватает только шляпы с пером...»
В «Словаре русских фамилий» В. А. Никонова к фамилии «Клюев» дано следующее пояснение: «Этимология спорна: «От клювый - красивый, статный, видный» (Г. В. Тропин) или «Человек с длинным орлиным носом, похожим на клюв» (Ю. А. Федосюк)». Так что пресловутый «нос с горбинкой», судя по всему, достался Борису Владимировичу от многих поколений статных и красивых предков, похожих на литературных героев....
Еще в юности Борис начал собирать книги. Любимые букинистические магазины - на Кузнецком мосту, в Камергерском переулке.
- Это было время, когда портрет Хемингуэя висел в каждом доме. Но для меня он до сих пор остается любимым писателем. Когда мне бывает тоскливо, я беру книгу Хемингуэя, любое произведение, открываю - и сразу погружаюсь. Я очень его понимаю. Может быть, это связано с тем, что у нас один и тот же знак Зодиака - Рак. Поэтому нам легко.
Иметь обширную библиотеку в те годы было сложно - прежде всего, из-за тесноты. Как и многие москвичи, Борис с мамой ютились в коммуналке.
- Я очень благодарен маме за то, что она всячески поощряла мое увлечение живописью, книгами, спортом. Это помогло мне в жизни. У мамы был самый важный критерий, она говорила: «Это красиво». Могла сказать так и о человеке, и о поступке, и о вещах. И для меня это тоже главное. Мое кредо: нужно стараться жить красиво и поступать красиво. А разве не самая красивая профессия - актерская? Борис начал свою театральную деятельность еще в школе. Сначала - кукольный спектакль-сказка. В нем Борис исполнил сложную и почетную роль Бабы-Яги. Затем - уже не кукольный, а самый настоящий спектакль «Чертова мельница» по пьесе чешского драматурга Яна Дрды. Роль - черт Люциус. Нет, право слово, в актерской индивидуальности Бориса Клюева всегда, с самых младых ногтей было нечто демоническое, предвещавшее его дьявольски коварных графов и шпионов. Вспоминает Михаил Шабров:
- Я считаю, Боре предопределено было стать актером. Это знак судьбы, что в нашей школе появилась Клавдия Михайловна Половикова - народная артистка СССР и по совместительству мама Валентины Серовой. Сложилось так, что она стала вести театральный кружок. Мы с Борей туда записались одними из первых. Вот так он сразу, в четырнадцать лет попал в руки большого мастера. Клавдию Михайловну я до сих пор боготворю. Итак, Борис играл черта Люциуса - имя, наверное, происходило от Люцифера, и он был главный злодей. А у него было два подручных - бестолковых черта, одним из которых был я. Боря в этой роли производил на всех фантастическое впечатление. Он уже тогда был похож на итальянца или француза: горбоносый, стройный, худой. Ему сделали рога, бородку, плащ, как у летучей мыши - даже страшно! Мы играли «Чертову мельницу» не только в школе, но и на сцене Дома архитекторов. В этом прекрасном старинном здании большая сцена, и выступать там было очень почетно. Был полный зрительный зал. И аплодисменты Борису после этого спектакля были аплодисментами, провожавшими его в театр. Потом был драматический кружок при Доме журналистов и Театральное училище имени Щепкина. Почему поступил именно в Щеп-кинское? Это было делом случая - или судьбы.
Так уж повелось, что абитуриенты пытаются поступить сразу в несколько театральных институтов - где повезет. Борис оказался перед выбором. Его были готовы принять сразу несколько училищ. Он выбрал Щукинское, но там в самый последний момент сказали: «Не сможем защитить вас от армии, идите послужите, а потом примем без конкурса». Ринулся в Школу-студию МХАТ - поздно, поезд ушел. Вот так и попал в Щепкинское. Проучился год, потом все-таки забрали в армию. Вернувшись, продолжил учебу.
- Первым моим педагогом была замечательная актриса Валентина Александровна Сперантова, находившаяся тогда в зените актерской славы. И, конечно, огромное влияние на меня оказали Леонид Викторович Варпаховский, Вениамин Иванович Цыганков и Леонид Андреевич Волков. Я на всю жизнь запомнил слова Леонида Андреевича: «Артист на сцене должен находиться в состоянии атаки». Волкова я считаю главным своим учителем.
Юность не была легкой и безоблачной - чтобы хоть как-то подработать, приходилось заниматься тяжелым трудом. Борис разгружал вагоны, бурил землю. Так он заработал деньги на костюм для школьного выпускного вечера. А в студенческие годы начал сниматься в массовке и групповке.
- Групповка находится ближе к главным героям, она выше оплачивается. Как сейчас помню, участие в массовке стоило три рубля, в групповке - пять шестьдесят.
Первым фильмом Бориса Клюева стала советско-итальянская картина «Они шли на Восток», где он изображал итальянского солдата. Первая роль со словами - сержант в фильме «Каратель».
- Для молодого артиста очень важно иметь кумира, которому хочется подражать. Для меня такими кумирами стали Борис Николаевич Ливанов и Борис Андреевич Бабочкин. Из зарубежных киноартистов - Витторио Гассман. Мне сказали, что я на него похож, и этого хватило, чтобы я его полюбил. А потом посмотрел много фильмов с его участием и понял, что он прекрасный артист. Кумиры заставляют нас тянуться, быть лучше. И очень хорошо, когда они рядом. Вот, скажем, Бабочкин в моей театральной юности все время был рядом. Я очень многому у него научился.
Малый театр к начинающим артистам был строг. На протяжении первых сезонов каждого ждало множество крохотных ролей, зачастую и вовсе без слов. Рыцари, полицейские, разбойники...
- Моей первой настоящей ролью в театре стал Сергей Синицын в спектакле «Так и будет» по Константину Симонову. Отрицательный герой, конечно. Тут дело в моей внешности. Помню даже двустишие из какого-то журнала: «Нос с горбинкой, бровь дугой - отрицательный герой».
Что поделаешь! Не было и нет во внешности Бориса Владимировича ничего рабоче-крестьянского. Аристократ, лорд, граф. Человек, на котором как нельзя более естественно смотрятся широкополая шляпа, камзол или же фрак, или старинный мундир. Куда более естественно, чем современная повседневная одежда. Такой вот классово чуждый элемент. По понятиям советского времени, аристократизм - качество опасное и подозрительное. Так и появилась в актерской биографии Бориса Клюева череда злодеев и просто нехороших людей.
Хотя злодей злодею рознь. Порой герой отрицательный, «с двойным дном», куда интереснее и многограннее положительного.
- Кто из нас не совершал плохих поступков? Но мы делаем и хорошие. Где грань между положительным и отрицательным? Человек, который делает только хорошие поступки, неинтересен, более того - фальшив.
В Малом театре молодого артиста ждала огромная удача - работа с Борисом Бабочкиным. Спектакли Бабочкина на долгие годы стали эталоном вкуса и мастерства. Счастье, что многие спектакли Бабочкина сохранились в телевизионном формате!
Иванов - маленькая роль, вылепленная с безукоризненным изяществом. Человек самовлюбленный, самодовольный, среди трагических ситуаций и мечущихся натур. Он умеет получать удовольствие от жизни - и невольно возникает вопрос: неужели на это способны лишь ограниченные люди?
Кудряш - роль другого плана и масштаба. Деревенский парень. Парадоксальный выбор: ведь, как только что мы говорили, в наружности Бориса Владимировича нет ничего крестьянского.
Ваня Кудряш, ухарь и хват, первый парень на деревне. Человек, который умеет быть красивым и свободным в несвободном мире. Даже другое слово сюда просится: не свобода, а воля. Помните, у Тэффи:
«Свобода законна.
Воля ни с чем не считается.
Свобода есть гражданское состояние человека.
Воля - чувство».

У таких людей, как Кудряш, врожденное чувство воли. И никто им не указ. Сумел же Кудряш убежать с Варварой из «темного царства»!
Нужно видеть, как красив Борис Владимирович в картузе и рубахе Кудряша. Сколько удали - и сколько благородства в его молодецкой повадке! Одна из лучших сцен в спектакле - когда Кудряш поет «Ваньку-ключника» и как по-мужски сурово и сдержанно принимает он ласку Варвары. И как легко чувствует себя в стихии любви и воли...
- Я был интеллигентный молодой человек, и мне было трудно представить себя Ваней Кудряшом. Но я с детства держал в руках гитару и в какие-то моменты был лидером в школе. И мне было знакомо чувство, что ты сильный, можешь многого добиться, ощущение самости - это очень важно для мужчины. Кудряш никого не боится, ни от кого не зависит, знает себе цену, и он нигде не пропадет. Это совпадало с моим внутренним мироощущением. А вскоре после Кудряша Борису Клюеву предстояло сыграть еще одну важнейшую роль русского классического репертуара - Молча-лина в грибоедовской пьесе «Горе от ума», поставленной режиссером Виталием Ивановым.
Молчалин - полная противоположность Кудряшу Бесшабашность Кудряша - «умеренность и аккуратность» Молчалина. Независимость Кудряша - и абсолютная зависимость Молчалина от всех окружающих, включая дворника и его собачку.
Но зависимость свою Молчалин принимает добровольно и несет даже с гордостью. Как некий долг, обязанность.
Молчалин снисходительно разъясняет чудаковатому вольнодумцу Чацкому свою жизненную позицию - позицию, которая позволяет добиться успеха. «Ведь надобно ж зависеть от других». Изумленный вопрос Чацкого: «Зачем же надобно?» Молчалин смотрит на юного забияку укоризненно и иронично - дескать, ты сам все прекрасно понимаешь. «В чинах мы небольших».
Ох, как несправедлив Чацкий, когда презрительно бросает фразу о Молчалине: «Ума в нем только мало». Он явно недооценивает противника. Потому что Молчалин в исполнении Бориса Клюева очень даже неглуп. Другое дело, что он привык держать свои мысли при себе. Высказывать вслух все, что думаешь, - с его точки зрения, вовсе не признак ума, а распущенность.
- Он молчит не потому, что ему нечего сказать, а потому, что наблюдает. У Молчалина есть в жизни главная цель - пробиться. И он пробьется. Недаром говорят о том, что Молчалин - это будущий министр. Да, и угождать «всем людям без изъятья» - это тоже часть грандиозного плана. Потому в клюевском Молчалине не чувствуется никакой приниженности, подобострастия - он, черт возьми, «глядит в Наполеоны». Но пока молчит. До поры до времени.
1975 год. Молчалин в «Горе от ума» А. С. Грибоедова.
В спектакле «Горе от ума» состоялся дебют выпускницы Щепкинского училища Евгении Глушенко. Она вспоминает об этом периоде с удовольствием:
- Мне очень повезло, поскольку я попала в компанию людей молодых, но уже опытных, известных, знающих. Это были Виталий Соломин, Нелли Корниенко, Борис Клюев. Если говорить о Борисе Владимировиче, он был неподражаем: импозантен, красавец, высокий, стройный, просто денди. Он обладает качествами, которые очень важны для актера - именно мужчины-актера. Это профессионализм, знание материала, юмор. Борис очень тактичен и внимателен, и потому я чувствовала себя с ним легко и свободно. Если он советовал мне что-то, то очень деликатно, никак не давя на меня. Не говорил: «Этого не надо, я не хочу, чтобы ты так делала». Все, что я делала,
он принимал. Это мужское качество. В нашей профессии женщина должна быть более актрисой, чем женщиной, а мужчина - более мужчиной, чем актером. Это сказала Мерил Стрип. Наблюдение очень точное. Потому что актриса обязана прощать то, что не может простить женщина - какие-то резкие слова со стороны режиссера, например. Это профессия. А мужчина должен оставаться мужчиной. И он может простить то, чего не может простить актер. Борис Владимировисч как раз соответствует этому определению. Но пришел час, когда Бориса Клюева узнала вся страна. Час легендарного фильма «Д'Артаньян и три мушкетера». Лихой, бесшабашно-веселый мюзикл стал, как нынче говорится, «хитом» - песни из него распевали везде и всюду. Борису Владимировичу досталась, конечно же, роль злодея - графа Рошфора, агента кардинала Ришелье. Лиловый камзол, длинные темные кудри - казалось, что Борис Владимирович с детства привык к плащу и шпаге. Рошфор - главный противник д'Артаньяна, а одним умным человеком было сказано, что врагов нужно выбирать еще более тщательно, нежели друзей. В этом случае Рошфор - прекрасный выбор. Достойный противник - умный, ироничный, обладающий аристократическими повадками и осанкой. В довольно эклектичном фильме именно Клюев - Рошфор стал олицетворением стиля эпохи.
Если мюзиклами нашего зрителя баловали нечасто, то детективы были и вовсе редким празднеством. И потому вся страна с замиранием сердца следила за шпионскими страстями многосерийного телевизионного фильма «ТАСС уполномочен заявить». Кто же является этим таинственным и неуловимым посланцем сил зла, работающим под именем «Трианон»? Кто окажется хитроумным и безжалостным убийцей и соблазнителем? Конечно, рабоче-крестьянская среда не может породить такое чудовище. Герой Бориса Клюева - представитель интеллигенции, дипломат Сергей Дубов, которого дьявольское честолюбие толкнуло на двойную игру.
Казалось бы, от такого человека каждый должен отвернуться с ужасом и негодованием. И даже перенести эти чувства на артиста, сыгравшего столь аморальную личность. Ан нет. После показа фильма «ТАСС уполномочен заявить» на Бориса Клюева обрушилась волна народной любви. Множество поклонников и еще больше поклонниц писали письма и мечтали о личной встрече. Одна восторженная женщина даже влезла по водосточной трубе в гостиницу, где проживал артист.
- Не могу сказать, что меня раздражала эта слава, я полностью наслаждался ею. Конечно, для юного артиста она опасна, «крыша» может поехать. А когда ты уже зрелый человек, то с юмором относишься ко всему. Ты прекрасно понимаешь, что все это скоро пройдет. И действительно проходит! Сергей Дубов был столь последователен в своем злодействе, что невольно вызывал трепет. Поняв, что проиграл, он кончает жизнь самоубийством и избегает советского правосудия. Волевой, цельный, беспринципный человек «западного типа» - все это было столь непривычно для советских зрителей, что и они попадали под власть обаяния Трианона...
Но кинобиография Бориса Клюева все же уклонялась в сторону от «злодейского» пути. Так, ему достался один из самых симпатичных образов в эпопее о Шерлоке Холмсе и докторе Ватсоне. Это брат Шерлока, Майкрофт Холмс. Человек, который мог превзойти любого, даже своего непревзойденного брата. Мог сделать любую карьеру. Но не хотел. Предпочитал предаваться созерцанию и молчаливым раздумьям. Уж на что Холмс и Ватсон - совершенные английские джентльмены, но Майкрофт Холмс - еще более великолепный образчик этого человеческого типа. Истинное дитя викторианской эпохи. К своему знаменитому брату Шерлоку он обращается ласково-снисходительно: «Мальчик мой».
- Главное в понятии «джентльмен» - что ты обязан уважать всех, кто находится рядом с тобой. Независимо от их званий, регалий, возраста. Впрочем, неуемная энергия младшего брата захватывала и Май-крофта. И ему приходилось отвлекаться от раздумий ради опасных приключений.
А в последних сериях, действие коих происходит уже в начале двадцатого века, с Майкрофтом и вовсе совершается метаморфоза: из молчаливого философа он превращается в энергичного политического деятеля. Но по-прежнему остается изысканно-безупречным аристократом.
Вспоминает режиссер фильма Игорь Масленников:
- Где было взять русского актера на столь экзотическую роль? Выручил доктор Ватсон, точнее - Виталий Соломин, как не раз выручал он нас в той прочной связке - ХОЛМС + ВА ТСОН, без которой не получились бы наши фильмы, столь отличающиеся от всех других экранизаций, где Холмс одинок. Как известно, «наша сила -в коллективе». К нашей экранной паре примкнул еще один участник. И пара превратилась в прочный треугольник. Имя своего коллеги по Малому театру и близкого друга назвал Виталий Соломин: «Борис Клюев». Попали в десятку!
Говорит Василий Ливанов - Шерлок Холмс:
- Я, хоть и ненадолго, нашел брата, которого у меня никогда ранее не было.
Впрочем, другие роли, не столь запомнившиеся зрителю, ничуть не менее любимы артистом. Он играл характеры сильные и сложные. Это композитор Рихард Вагнер в советско-французском фильме «Жизнь Берлиоза», Григорий Орлов в исторической картине «Михай-ло Ломоносов». А фильм «Диверсанты идут на Алма-Ату» советско-китайского производства, в котором Борис Клюев исполнил главную роль, был несколько раз показан в Китае, а до нашего зрителя так и не дошел.
Всеобщий восторг вызвала небольшая, но выразительно сыгранная роль в фильме «Гений». Борис Владимирович изобразил представителя богемы с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Щегольски одетого, вышагивающего важно - как гусь. И ужасно трусливого. «За эту роль я даже получил премию на фестивале» - улыбается Борис Владимирович.
Но годы успеха в кино не стали годами простоя в театре. Вереница ролей, работы с Леонидом Хейфецем, Борисом Равенских... Беспринципный Ломеллино («Заговор Фиеско в Генуе»), мрачный и жестокий Ахмет («Возвращение на круги своя»), обманщик Муров, сломавший жизнь женщине («Без вины виноватые»).
- Я очень давно хотел сыграть Мурова в спектакле «Без вины виноватые». В молодости составил список ролей, которые мне хотелось сыграть, и Муров был в этом списке. Потому что его в свое время играл Борис Николаевич Ливанов, которому я хотел подражать. Спектакль «Без вины виноватые» мне очень трудно, тяжело давался. Хотя было очень интересно работать с замечательным режиссером Бурдонским. Артисту иногда важно играть ту роль, которая у него не получается, преодолевать какие-то трудности. Впрочем, все эти злодеи могут показаться просто овечками по сравнению с Палачом, которого сыграл Клюев в спектакле «Убийство Гонзаго», поставленном Борисом Морозовым. Зловещая и нелепая фигура - то ли человек, то ли одушевленное орудие пытки. Палач считает - и небезосновательно, - что с помощью унижения можно заставить человека признаться в чем угодно. Скрипучим голосом Палач задает два дежурных вопроса: «Имя? Профессия?» и получает не менее дежурные ответы: «Мое имя - грязная свинья. Моя профессия -рыться в помоях». Один из подозреваемых пытается задушить палача, но такое существо не задушишь, не убьешь!
В другом спектакле этого же режиссера («Горячее сердце») Борис Клюев предстает в образе наглого приказчика Наркиса, который стал любовником хозяйки и беспардонно пользуется своим привилегированным положением. Хозяйку, беспутную Матрену, сыграла Евгения Глушенко. Огромное удовольствие смотреть на артистов, буквально «купающихся» в своих ролях! Уж как виснет Матрена на шее у своего грубияна, сладострастно приговаривая: «Варвар ты, варвар!»-»Это точно, я варвар, это ты правду, - удовлетворенно соглашается Наркис. - Жалости во мне на вас нет».
Уж на что непросто было Борису Клюеву с его природным аристократизмом сыграть плебея, «торжествующего хама». Девиз Наркиса прост и незатейлив: «А для чего ж мне тебя не грабить, коли я могу». Это его житейская мудрость, пришедшая с опытом. Наркис исповедует ее, не таясь.
Особым успехом пользовался такой эпизод. В лесу Наркиса окружают какие-то странные люди и заявляют, что они иноземные разбойники. Когда проходит первый страх, приказчик начинает расспрашивать их о разбойничьем ремесле: «А грабите-таки довольно?» Ему отвечают: «Нет». Наркис искренне удивляется: «Как нет? Что ж вы не грабите? Это вы напрасно. Вы из чужих земель, вы нашего народу не знаете. Наш народ простой, смирный, терпеливый народ, я тебе скажу, его можно грабить».
Борис Клюев произносил эти слова с такой простодушной убежденностью, что они всегда тонули в громовом хохоте.
Вот уж где мог проявить Борис Владимирович свои аристократические манеры, так это в спектакле «Преступная мать, или Второй Тартюф». Здесь он играл великолепного графа Альмавиву, в доверие к которому втерся коварный ханжа Бежеарс (эту роль исполнял Виктор Павлов). Все недоразумения в семействе Альмавивы под конец счастливо разрешались, граф раскаивался... Самым ценным качеством здесь оказалось умение Бориса Клюева играть как бы и всерьез, и понарошку. За всеми взволнованными и патетическими восклицаниями графа глубоко-глубоко, на самом донышке, прячется ирония...
«В каждую роль я стараюсь вносить толику юмора», - говорит Борис Клюев. Может быть, поэтому за последние годы ему довелось переиграть множество «смешных» ролей. Это и грозный с виду, но легковерный на деле господин Гуляр в комедии Бальзака «Делец». Это и куртуазно-галантный генерал Бертран в «Корсиканке» Иржи Губача. И, разумеется, строгий блюститель морали, издатель газеты «Общественная нравственность» Дероше в водевиле А. Каратыгина «Таинственный ящик». Дероше возмущается падением нравов, изображает глубокую скорбь о родственнике, умершем сто лет назад, и тут же начинает увиваться за хорошенькой дамой... Борис Клюев все эти переходы героя от одного чувства к другому делает настолько изящными и непринужденными, что даже не чувствуешь никакого противоречия... И неудивительно, что критика называет этот образ одной из главных удач спектакля!
- Борису Клюеву удалось найти свою нишу в искусстве -говорит художественный руководитель Малого театра, режиссер-постановщик спектакля «Таинственный ящик» Юрий Соломин. - Он из тех актеров, о которых говорят: «Его ни с кем не спутаешь». Это дано далеко не каждому. Бывает, человек всю жизнь ищет и не может найти то самое «свое». А у Бориса Владимировича получилось, потому что он актер умный и тонкий. И, конечно, необычайно колоритен его Лавр Мироныч из «Последней жертвы» А. Н. Островского. Спектакль Малого театра получился не столько о деньгах, сколько о любви. Мы с волнением следим за любовным треугольником Юлии, Флора Федулыча и Дульчина. Сопереживаем героям, на глаза наворачиваются слезы... И если хоть что-то способно нас развеселить, так это появление великолепного, преисполненного чувства собственного достоинства Лавра Мироныча в щегольском костюме. Лавр Мироныч - европеец, он интересуется здоровьем папы Римского. Лавр Мироныч - возвышенная душа, он заявляет о своем сходстве с графом Монте-Кристо. Лавр Мироныч, как никто в Москве, умеет заказать вкусный обед. Короче, умеет красиво жить, и никто ему этого запретить не может. Потому что ему и долговая яма нипочем - будет полеживать да читать романы о благородных чувствах.
Надо заметить, что умение «красиво жить» делает героя глубоко симпатичным самому актеру.
- Конечно, так, как живет Лавр Мироныч, жить нельзя, но, с другой стороны, есть много счастливых бомжей, которые счастливы уже тем, что живут. Да и существующее до сих пор течение хиппи родилось не из бедной среды, а из богатой. Здесь есть свой плюс, когда у человека нет никаких тормозов, обязанностей, и он просто легко и нежно парит в этом мире. А, уж если продолжать речь об Островском, что сказать о бравом вояке, генерале Крутицком из «На всякого мудреца довольно простоты», страстном любителе театра и женского пола? Залихватски подкрученные седые усы - и ни с чем не сравнимое простодушие, которое заставляет главного героя, Глумова, удивляться: «Нельзя довольно налюбоваться тобой, маститый старец! Поведай нам, поведай миру, как ты ухитрился, дожив до шестидесятилетнего возраста, сохранить во всей неприкосновенности ум шестилетнего ребенка?» Шквал аплодисментов вызывает сцена Крутицкого и Турусиной. Старомодная галантность - и солдатская прямота: Крутицкий является к своей прежней возлюбленной с корзиной цветов, недвусмысленно намекает на общее счастливое прошлое - а потом впивается в нее страстным поцелуем. И кокетке Турусиной это, пожалуй, приятно. Молодечество удалого генерала и бывалого ловеласа Борис Клюев преподносит столь обаятельно, что мы невольно начинаем сочувствовать его герою. Мы понимаем, что рядом с таким кавалером женщина расцветает! Элина Быстрицкая и Лилия Юдина играют Турусину по-разному, но обе - с лукавством и непобедимым обаянием.
У Элины Авраамовны было немало сценических встреч с Клюевым, он - один из ее любимейших партнеров. Сначала встретились в спектакле «Дачники», далее - «Без вины виноватые», «На всякого мудреца довольно простоты», да и сейчас они репетируют вместе, но о будущих работах артисты из суеверия не говорят...
- Знаете, что такое хороший партнер? - рассказывает Элина Быстрицкая. - Он заботится о том, чтобы его партнеру было удобно. Бывает по-другому. Говоришь -тебя не слышат, смотришь - тебя не видят. А с ним мне всегда хорошо и интересно, легко и приятно работать. Мы много разговариваем, шутим, у нас очень добрые отношения.
Я часто общалась с Борисом Клюевым по педагогическим и творческим делам, и знаю: он настоящий мастер. У него прекрасные актерские данные: мужская стать, рост, голос. А главное - Борис Владимирович любит театр и понимает, для чего он здесь.
Сегодня мы часто встречаем Бориса Клюева на телеэкране. Есть яркие, запоминающиеся роли - например, в «Казусе Кукоцкого». Но есть и множество других, которых сам актер упомнить не может. Множество сериальных персонажей - генералы ФСБ, депутаты, криминальные авторитеты... Однако это принципиальная установка Бориса Владимировича - постоянно находиться в работе, чтобы не допустить «растренированности». И зачастую случается, что артисту удается вдохнуть жизнь даже в самый, казалось бы, безнадежный материал!
Почти каждый талантливый мастер осваивает несколько профессий. Помимо актерского ремесла, Борис Владимирович на протяжении многих лет занимается педагогической деятельностью.
- Сразу после того, как я окончил театральное училище имени Щепкина, его ректор, Евгений Евгеньевич Северин, предложил мне работать педагогом. Я с радостью согласился, потому что до этого уже несколько лет вел драматический кружок в Историко-архивном институте. Там до сих пор работают мои ученики. Сначала я преподавал в якутской студии, которой руководил Михаил Гладков. Интересно, что на этом курсе учился Борисов, нынешний министр культуры Якутии, художественный руководитель театра. Это было в далеком 1969 году. Затем, после некоторого перерыва в преподавательской деятельности, меня пригласили работать в ГИТИС. Я согласился, и мы с Элиной Авраамовной Быстрицкой выпустили полтора курса, и после этого пришли в Щеп-кинское училище, где я и работаю до сих пор. Я получаю огромное удовольствие от общения со студентами. Невольно хочется передать другим то, что знаешь, умеешь в профессии. И если зерна попадают на благодатную почву, ты испытываешь колоссальное удовлетворение. Это, наверное, естественно, накопление хочется кому-то передать. Я ставил в училище «Сон в летнюю ночь», затем «Дачники», «Фальшивую монету», считаю, что студенты должны пройти через Горького. Последняя моя работа - «Доктор философии» Нушича, я попробовал себя в этом жанре, но опять вернусь к Горькому, надеюсь.
Пробует себя Борис Владимирович и в качестве режиссера -и не только в училище. Разумеется, он не берется ни за одно дело без тщательной подготовки, а потому учился на курсах у Гончарова. Поставленный Борисом Клюевым спектакль «Фальшивая монета» в Днепропетровском театре драмы имел огромный успех - теперь Бориса Владимировича зовут на новые постановки, да только актерская профессия не всегда позволяет...
На какие только мероприятия Бориса Клюева не приглашают в качестве ведущего, конферансье, тамады! Открытия и закрытия фестивалей театра и кино, творческие вечера, юбилеи, поздравления... Импозантный, общительный, непринужденнный - и ни грана пошлости, ни тени развязности. Здесь особенно требуются такие качества Клюева, так такт и чувство меры. Борис Владимирович - нарасхват, потому что настоящие денди и джентльмены сегодня - большая редкость.
Иногда артисты до слез разочаровывают своих поклонников тем, что они совершенно не похожи на образы, созданные ими на экране и сцене. Сам Борис Владимирович вспоминает о подобной, огорчившей его встрече с Жаном Маре, которого он попросту не узнал. Он поджидал Маре вместе с толпой поклонников, но не смог представить, что экранный красавец-исполин и неказистый, рябой мужчина, заходивший в гостиницу, - одно и то же лицо.
Бориса Владимировича не узнать невозможно, даже если он конспирации ради надевает кепку и темные очки. Он собрал в себе очарование всех своих героев - не взял только их коварство. Неизменно спокойный, выдержанный, ровный в обращении, он держится с аристократической простотой, слегка подтрунивая над всеми - и над собой. И очевидно, что Борису Клюеву не угрожает недостаток ролей. Он нужен, потому что его присутствие само по себе облагораживает экранное и сценическое действо, придает ему значительность. В его присутствии каждому хочется стать таким же учтивым, соблюдать правила хорошего тона, а главное - научиться видеть мир в мягком свете иронии.
Сегодня он снова в работе. На выпуске - спектакль по Сомерсету Моэму «Любовный круг». И снова - роль английского лорда Портеса. Ворчуна и грубияна, но - настоящего лорда, который много лет назад пожертвовал всем ради любимой женщины... Борис Клюев верен себе, и в то же время никогда не повторяется, он всегда неожиданный, а потому появления каждой его новой роли ждешь с нетерпением.

ФОТООТЧЕТ

29 апреля в Малом театре побывали молодые журналисты Подольского района. Молодых коллег приветствовала руководитель литературно-драматургической части театра Ольга Владимировна Буткова. Ребята увидели рабочую сторону театра, побывали на сцене и под сценой, посетили цех декораций и костюмерные, ознакомились с историей и сегодняшним днем театра.

Театральный праздник на Северном Кавказе

КОГДА ГОВОРЯТ МУЗЫ, ПУШКИ МОЛЧАТ

Театральный праздник на Северном Кавказе

Название города Махачкала в последнее время довольно часто звучит в выпусках новостей, но отнюдь не в связи с искусством. И если часто смотреть телевидение, то может возникнуть ощущение, будто жизнь республики Дагестан состоит из кратких передышек между стрельбой и взрывами. Кому выгодно формировать такое мнение о Северном Кавказе – Бог весть. Тем не менее, трехмиллионная республика живет, главным образом, повседневными будничными заботами, радостями, а иногда и праздниками.

Праздники на Кавказе любят, а гостеприимством эта земля славится испокон веков. Вот и фестиваль русских театров Северного Кавказа и стран Черноморско-Каспийского региона, состоявшийся в Махачкале уже во второй раз, стал настоящим интернациональным праздником. Гостей из разных республик в Дагестане принимали, как родных. У истоков фестиваля стоял художественный руководитель Русского театра Махачкалы Скандарбек Тулпаров, самое деятельное участие в его проведении приняло все руководство республики, министр культуры Зумруд Сулейманова, председатель СТД Дагестана, один из самых известных артистов Кавказа Айгум Айгумов, Международная ассоциация русских театров, которую возглавляет художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин. В фестивале приняли участие театральные коллективы Дагестана, Ингушетии, Северной Осетии, Карачаево-Черкесии, Калмыкии, приехали гости из Москвы, Санкт-Петербурга, Калуги, Германии, Франции.

В Дагестане бок о бок живут десятки народов, Здесь одиннадцать государственных театров, из них восемь национальных. Но для всех языком межнационального общения является русский. И это неправда, что Северный Кавказ стал для русских враждебной средой. Может быть, кому-то очень хочется посеять рознь между народами. Но это представляется просто невозможным, когда слышишь овации, который дагестанские зрители устраивают гостям – московскому театру «Модерн», представившему на фестивале мелодраму «Петля», и Калужскому драматическому театру, который выступил с музыкальным ревю «Если любишь – найди».

Русский театр имени Е.Вахтангова из Северной Осетии открыл фестиваль лирической комедией «Очень простая история» Марии Ладо. Эта пьеса вошла в репертуар многих театров России благодаря своей доброте, искренности и задушевности. Создатели спектакля сумели донести эти теплые чувства до зрителя, и это стало главным залогом успеха. Театр из Карачаево-Черкесии обратился к западной литературе, поставив пьесу Артура Миллера «Спуск с горы», которая дала возможность ярко раскрыться таланту ведущего артиста театра В.Вартанова. Русский театр из Ингушетии представил на фестивале классику двадцатого века – пьесу Григория Горина «Забыть Герострата». И оказалось, что горинский юмор стал еще злободневнее, чем тридцать лет тому назад, а ингушские артисты очаровали публику своей органичностью и темпераментом. Что же касается самого Дагестана, то особый успех у зрителей и специалистов имел Кумыкский театр, участвовавший в фестивале с мюзиклом «Человек из Ламанчи». И главной составляющей этого успеха стало мастерство актеров, исполнявших главные роли – И.Акаутдинова, П.Ихивова. Фестиваль позволил в очередной раз убедиться в том, что каждая республика России, каждый город с театральными традициями богат настоящими талантами, даже если они не пользуются всероссийской известностью. Страна знает тех, кого видит по телевизору. И потому особую горечь вызывает особый угол зрения центральных российских средств массовой информации, превративший жизнь Кавказа в криминальную хронику, из-за которой некоторые театральные коллективы побоялись приехать в Махачкалу.

Новшеством этого фестиваля стала программа моноспектаклей, в которой приняли участие артисты из Москвы, Петербурга, Германии и Франции. Всех покорил своим блестящим чувством юмора немецкий актер Алекс Борис, представивший аристофановскую «Лисистрату». Заметным событием стал моноспектакль артиста петербургского Большого драматического театра Михаила Морозова «Хаджи Мурат» по знаменитой повести Льва Толстого о драматических событиях истории Северного Кавказа. Еще недавно, в связи с событиями в Чечне, артист считал исполнение этого произведения этически невозможным. Но сегодня оно звучит современно и своевременно, напоминая, что понятия чести, храбрости, благородства равно дороги всем народам и не имеют национальности.

Ольга Буткова, заведующая литературно-драматургической частью Малого театра

14 октября 2009 года

Разъехались гости Дагестана — участники II Международного фестиваля русских театров республик Северного Кавказа и стран Каспийско-Черноморского региона, которые за восемь календарных дней показали одиннадцать спектаклей, явив собой необыкновенное зрелище талантов людей разных национальностей, объединенных волшебной силой русского театрального искусства.

ТЕАТРАЛЬНАЯ МЕККА КАВКАЗА

Разъехались гости Дагестана — участники II Международного фестиваля русских театров республик Северного Кавказа и стран Каспийско-Черноморского региона, которые за восемь календарных дней показали одиннадцать спектаклей, явив собой необыкновенное зрелище талантов людей разных национальностей, объединенных волшебной силой русского театрального искусства.

Потухли софиты, умолкли аплодисменты, задернут занавес всех театральных площадок Махачкалы. Но зритель вновь и вновь образно возвращается к ярким событиям тех дней, перед глазами проходят запомнившиеся сцены из спектаклей, лица харизматичных артистов, которые силой своего таланта заставляли слушать, безоговорочно принимать и быть участником предложенных ими обстоятельств, сопереживать, восхищаться, размышлять и в конце концов полюбить их, таких пламенных, искренних, могущих поднять со дна души самые потаенные чувства. Благодарные дагестанцы заполняли фестивальные залы и всячески проявляли свою признательность артистам, режиссерам не только охапками цветов и бурными аплодисментами, но и восхищенно говорили высокими эпитетами, характеризуя свое состояние после спектакля.

Много одобрительных, благодарных слов участники фестиваля и его организаторы услышали и от именитого жюри, в составе которого были «сливки» театральной критики России, которые работали напряженно весь фестиваль, смотрели и разбирали «по косточкам» показанные работы театров. Их оценки спектаклей были разными, но все они сошлись во мнении, что фестивалю быть, более того, он необходим для достижения нового уровня культурного диалога, демонстрации единства и общности гуманистических ценностей различных культур.

Вот мнения организаторов и критиков о II Международном фестивале театров в Махачкале.

Президент Республики Дагестан Муху Алиев:
- Дагестан не зря называют театральной Меккой Кавказа, в нашей республике самое большое количество национальных театров, детский театр. В национальных республиках русские театры играли и продолжают играть огромную культурно-просветительскую роль. Они приобщают народы к традициям русского и мирового классического искусства, служат основой для развития профессиональных национальных театров и тем самым способствуют сохранению и приумножению нашего культурного наследия.
Фестиваль стал не только ярким событием в культурной жизни всего Дагестана, но и вехой в истории театрального искусства, миссия которого как никогда востребована современной жизнью.

Министр культуры Российской Федерации А.Авдеев:
- Знаменательно, что фестиваль прошел в многонациональной республике и становится традиционным, способствуя созданию единого культурного пространства страны.
Фестиваль выполняет и миротворческую миссию, что очень важно для такого региона, как Северный Кавказ. Благодаря фестивалю возникает уникальная возможность непосредственного профессионального общения и знакомства с новыми идеями и направлениями в области сценического искусства.

Председатель Союза театральных деятелей России, народный артист России А.Калягин:
- Мы все знаем, как сегодня необходимы взаимопонимание и искренний интерес друг к другу. Фестиваль поможет открыть новые имена, получить яркие театральные впечатления.

Президент Ассоциации русских театров РФ «Март», художественный руководитель академического Малого театра России, народный артист СССР Ю.Соломин:
- Прекрасно, что, несмотря на сегодняшние сложности в нашей жизни, есть Театр. Знаменательно, что, когда Создатель, пролетая над маленьким клочком горной местности под названием Дагестан, населил ее большим количеством народов, не забыл их наградить театральными генами.
Неслучайно именно в Дагестане 11 государственных театров, 8 из которых — национальные. Далеко за пределами республики известны творческие достижения Аварского, Кумыкского, Лакского и Даргинского театров. В мае этого года на очень представительном фестивале в чеховском Мелихово спектакль «Дядя Ваня» Русского драматического театра Дагестана был признан лучшим. Именно в Махачкале прошли два фестиваля русских театров. Это был замечательный праздник театрального искусства.
От души благодарю Президента республики Муху Алиева и всех, благодаря кому состоялся второй фестиваль русских театров в Махачкале.

Валерий Подгородинский, руководитель группы критиков-театроведов на фестивале, заслуженный деятель искусств РФ:
- Фестиваль удался, и говорить по этому поводу — лишнее. Настолько это очевидно. В отличие от первого фестиваля, появились новые краски: моноспектакли, мастер-классы для актеров национальных театров Дагестана, студентов отделения культуры ДГУ. Фестиваль открыл новые имена. О том, что актер С.-Петербургского Большого драматического театра им.Г.Товстоногова М.Морозов талантлив, я знал, но в Махачкале он показал себя большим артистом, поднимающим глубины творчества. А как выступил А.Левшин, создатель парижского театра «Летний снег»! На его выступлении случилась экстремальная ситуация — потух свет. Левшин в полной темноте смог овладеть залом, и более двух часов длился музыкально-поэтический вечер при полной гармонии зрителя и актера. Самой высокой похвалы заслуживает дагестанский зритель, который помогал актеру справиться с неординарной ситуацией. В Дагестане любят театр, понимают его и жаждут искусства.
Некоторые участники фестиваля, что называется, выпали из гнезда, не приехали в Махачкалу, побоялись информационных сообщений о сложной обстановке в республике. Но это, как ни странно, сослужило хорошую службу. Окно в программе заполнил Кумыкский театр. И, о чудо! Мы увидели спектакль — замечательный «Дон Кихот» — и познакомились с одним из лучших артистов не только на Северном Кавказе, но и в стране — И.Акудиновым. Это открытие фестиваля! Поэтому я предлагаю впредь показывать один из национальных театров в качестве гостя.
Говорю о своих пожеланиях на будущее, потому что мы исключаем любые опасения по поводу дальнейшей судьбы фестиваля. Он есть, он заявил о себе здорово, ему жить и здравствовать. И уже сейчас, мы еще не разъехались, но уже думаем о работе третьего фестиваля в Дагестане.
Еще хочется, чтобы представители участников фестиваля оставались до его окончания. Не так, как сейчас, – каждый коллектив отработал свой спектакль и уехал. Пусть хотя бы кто-то останется, чтобы «пропитаться» фестивалем, ведь здесь проходит очень много полезного для профессиональной деятельности, мастерства и человеческих контактов.
Нам, критикам, понравилось внимание к фестивалю со стороны руководства республики, минкультуры, рядовых организаторов и, конечно же, зрителей — они замечательные.

При той значимости фестиваля для театрального искусства не только отдельного региона, но и всей страны, недостало внимания федеральных каналов телевидения и канала
«Культура». Впредь мы подключимся к этому, а пока наша группа критиков непременно расскажет о фестивале в печатных и электронных СМИ.
Константин Щербаков, заслуженный деятель искусств РФ, критик театра и кино:
- Фестиваль готовился в трудных условиях. Сообщения по телевидению практически каждый день об обстановке в республике многих напугали, и осуждать их за отказ приехать нельзя. Возвратившись в Москву, скажу всем: «Плюньте на картинки на экране». Это один из самых спокойных фестивалей, какие я видел, а повидал их немало. Здесь комфортные условия для работы. Если бы в городе не было спокойной обстановки, то и фестиваль бы не смог состояться.
Фестиваль, конечно же, потерял из-за того, что некоторые не приехали, но включился невидимый «мотор», который позволил нам увидеть спектакль Кумыкского театра, — безусловное украшение фестиваля. Участие театров Москвы и Питера позволило увидеть лучшие их спектакли.
Махачкала — интегрирующее культурное начало Кавказа и очень важно, что мы все здесь собрались. Здесь, на фестивале, вырабатывается новая модель человеческих отношений, и, если бы она распространилась на другие виды отношений, было бы здорово.

Николай Жегин, заслуженный работник культуры РФ, старейшина театральной критики:
- Мы уже ведем речь о третьем фестивале, потому что Международный фестиваль в Махачкале — это уже процесс общероссийского масштаба, и это ценно. Фестиваль — это съезд театров, где себя показывают и других смотрят. Если театрам этого не делать, то перспектива театрального искусства будет туманной.
Спектакли были разными: к одним были претензии, другими — восхищались. Формат фестиваля необходимо сохранить. Это должен быть форум русских театров. Но на сей раз гость фестиваля — Кумыкский театр, не испортил праздник.
Кавказ — это наследие разных событий, и не каждый национальный театр комфортно чувствует себя в другой республике. А Дагестан — это общий дом для всех, невзирая на национальности. Уж очень хорошее это место — Дагестан.
Фестиваль преподал нам определенные уроки. Например, Калужский театр может поделиться опытом воспитания молодой смены. Еще недавно это был стареющий по своему кадровому составу театр, сегодня он привез молодежный спектакль.
Хотелось бы, чтобы фестиваль в Махачкале радовал не только содержанием, но и формой — красочной рекламой и всем тем, что делает его узнаваемым. Надо шире использовать Интернет для его пользователей — любителей театра в мире. Я заметил, что и руководство дагестанских театров не имеет возможности пользоваться электронной информацией, электронной почтой. Это надо исправлять срочно.

Ольга Буткова, театральный критик, зав.литературной частью Малого театра России:
- Фестиваль — уникальная возможность общения, подпитки новыми впечатлениями, возможность не вариться в собственном соку, расширить свой кругозор не только театрам — участникам, но и зрителям. Я с удовольствием напишу о своих впечатлениях о фестивале, который удивил меня приятными неожиданностями, в нескольких московских печатных изданиях. Я в восторге от зрителя, организаторов фестиваля, от людей, с которыми общалась. Как хорошо, что есть такой замечательный праздник театрального искусства в Дагестане!

Автор: Светлана Кривоносова
«Дагестанская правда», 14 октября 2009 года