В дни празднования 225-летнего юбилея А.С. Пушкина Малый театр показал премьеру «Маленьких трагедий» в постановке главного режиссёра Алексея Дубровского. Казалось бы, зрители давно привыкли к тому, что эти пушкинские шедевры приходят на самые разные подмостки – классические и экспериментальные – целиком, по отдельности или полным «циклом», нередко дополненным «Сценой из Фауста», но, тем не менее, заполняют театральные залы. Хотя вряд ли в ожидании чуда: для многих почти наизусть знакомый текст, широко известные сюжеты… Смею предположить, что почти всегда влекут не только имена любимых артистов, занятых в той или иной постановке, и не любопытство к некоему очередному эксперименту, а магия пушкинских строк, завораживающая красотой того самого «великого и могучего» русского языка, который уже почти покинул нас, оставив светлое воспоминание…

Спектакль Малого театра покорил с первых минут, ещё до начала «Скупого рыцаря», атмосферой тревоги приближения чего-то непоправимого, дыханием чумы. Оно повеяло мгновенно от направленных в зал рядов прожекторов, которые медленно уплыли под колосники, а вслед им появилась на сцене на фоне тёмно-серых кирпичных стен, замыкающих пространство, группа людей в чёрных плащах, в белых масках, схожих с дельартовским Чумным доктором. Их танец был подлинным искусством балета, взмахи плащей при кружении напоминали распростёртые над всем миром зловещие крылья. И возникало одновременное ощущение захватывающей красоты, изящества найденной точной формы, включения в контекст происходящего «Пира во время чумы» (не вошедшей в спектакль) и – страха ожидания… Изумительная хореография Антона Лещинского, мастерство молодых артистов и студентов Щепкинского училища заворожили зрительный зал не только утончённостью безукоризненной формы, но внятностью эмоций, отсылающих к «Пиру во время чумы» и – той благородной красотой, которой так часто недостаёт сегодня в театрах.

Художник Мария Утробина создала образ целого мира из замкнутого тремя стенами пространства, в котором один за другим появляются конкретные смертные грехи, уничтожающие не только окружающих, но едва ли не в первую очередь своих носителей.

Атмосфера «Пира во время чумы» как будто «распылена» в воздухе спектакля не только изысканной хореографией, музыкой Георга Фридриха Генделя, но и появлением из-под сцены, словно из преисподней, подвала Скупого рыцаря, заполненного сундуками; обеденного стола, за которым Сальери подсыпает яд в чашу Моцарта; статуи Командора… Нам явлены три смертных греха: алчность или корысть; гордыня, умноженная на зависть; сладострастие – пожалуй, самые «стойкие» во времени, не подверженные коренным изменениям на протяжении веков и так или иначе приводящие к трагедии, потому и воспринимаются в разные эпохи разными поколениями внятно.

… Луч света выхватывает на верхней ступени лестницы в глубине сцены сына Барона Альбера (Алексей Фаддеев), измученного невозможностью появляться на турнирах, жить одной жизнью со своими ровесниками из-за скупости отца. Рыцарский шлем пробит, взять деньги у Соломона невозможно, нужен заклад, даже вина не осталось, чтобы выпить… Растерянный взгляд Альбера, интонация разговора с Иваном – всё свидетельствует о предельном отчаянии юноши, о его готовности пойти на любое преступление, но как резко меняется лицо, как вспыхивают презрением и ненавистью глаза, когда Соломон (выразительная работа Владимира Дубровского) предлагает ему избавление от отца – склянку с ядом!.. Как минутное сомнение соблазняет мыслью вернуть Соломона, но невозможно совершить преступление. Лучше обратиться за помощью к всемогущему Герцогу.

Из-под сцены медленно появляется подвал, заставленный открытыми сундуками, полными сокровищ, и восседающий среди них Барон – на устах Василия Бочкарёва полуулыбка, заставляющая вспомнить слова Феофана Затворника о том, что «корысть есть ненасытимое желание иметь, или искание и стяжание вещей под видом пользы, затем только, чтобы сказать об них: мои». Только это – обладание – владеет всеми помыслами Барона. Прекрасный Мастер, Василий Бочкарёв ни на миг не изображает согбенного старца, которому пора уже освободить место на земле, его герой – человек, в котором ещё достаточно сил, чтобы преумножать сокровища, наслаждаться своей безграничной властью. На моей памяти едва ли не впервые слова Соломона подкреплены тем, что мы видим: «Барон здоров. Бог даст – лет десять, двадцать. И двадцать пять и тридцать проживёт он». И эта яркая краска придаёт известному сюжету странный, на первый взгляд, но и определённо фатальный оттенок. «Моё» - значит, неделимое, принадлежащее, словно от рождения данное свыше; то, что не подвластно ни возрасту, ни чину, что даёт ощущение вечной жизни. И невольно приходит на память «Холстомер» Л.Н. Толстого, где автор рассуждает о том, что «мой», «моя», «моё» определяют сущность человека, переставшего видеть разницу между одушевлённым и неодушевлённым. Когда осознаёшь это, выстраивается живая преемственность традиций гуманизма русской культуры и иначе воспринимаются слова:

Что не подвластно мне?
как некий демон
Отселе править миром я могу;
…
Мне всё послушно, я же – ничему;
Я выше всех желаний; я спокоен;
Я знаю мощь мою: с меня довольно
Сего сознанья…

Василий Бочкарёв произносит их не просто упоенно, а вдохновенно, как оправдание собственного существования, словно на наших глазах молодея, воспламеняясь собственным величием. Но как же мгновенно он теряет его, как начинают бегать глаза, когда он, обдумывая каждое слово, пытается внушить Герцогу (Михаил Мартьянов принимает Барона на фоне театральной ложи и держится несколько театрально, что оправдано стилистикой спектакля): его сын гуляка, он даже пытался убить отца. И тогда наступает трагическая развязка – смерть Барона, которую, следуя логике постановки, возможно оценить как закономерное возмездие свыше тому, кто возомнил себя властелином мира. Хрестоматийные слова Герцога: «Ужасный век, ужасные сердца!» - прозвучат не приговором, а скупой, произнесённой без пафоса констотацией. Едва ли не на все времена. Бесшумно появится один из людей в чёрном и наденет на Барона белую маску – своеобразный атрибут завершившейся жизни, а двое других унесут безжизненное тело…

Словно по контрасту с сокровищами, укрытыми от посторонних глаз в подвале, на сцене предстанет роскошь цветов в корзинах, зеркало, предметы благородной и дорогой красоты, клавесин в доме Сальери. Всё это занимает лишь часть пространства, замкнутого серыми стенами. Он войдёт в это пространство в распахнутом халате, деловито возьмёт в руки лейку и будет поливать цветы, занятый своими мыслями не о музыке, которую «разъял как труп», постигая искусство, а о потаённом, но всё более властно вырывающемся из души:

Кто скажет, чтоб Сальери гордый был
Когда-нибудь завистником презренным,
…
Никто! А ныне – я сам скажу – я ныне
Завистник. Я завидую; глубоко,
Мучительно завидую. – О, небо!
Где ж правота, когда священный дар,
Когда бессмертный гений – не в награду
Любви горящей, самоотверженья,
Трудов, усердия, молений послан –
А озаряет голову безумца,
Гуляки праздного?.. О Моцарт, Моцарт!

Михаил Филиппов, великолепный Мастер, много раз покорявший зрителей на сцене Московского театра им. Вл. Маяковского, на других сценах, на киноэкранах, недавно вступивший в труппу Малого театра, в роли Сальери предстаёт поистине неузнаваемым. Такая спокойная внешняя мощь при внутреннем иссушающем борении страстей исходит от его облика, от «проверки» созревшего решения камертоном, который каждый раз издаёт чистый звук, словно ответ на мысли Сальери, от разговора с собственным отражением в зеркале, - что становится не по себе. И невольно приходят на ум слова святителя Василия Великого, писателя и богослова: «… Хотя убоится суда, произнесённого за гордость, однако не может исцелиться от этой страсти, если не оставит всех помышлений о своей предпочтительности».

Непомерная гордыня, разъедаемая завистью к тому, кому всё дано от рождения свыше, без «трудов, усердия, моленья», словно физически душит, всё больше укрепляя мысль о том, что именно он, Сальери, призван:

Нет! Не могу противиться я доле
Судьбе моей: я избран, чтоб его
Остановить – не то мы все погибли.

Появление Моцарта (отличная работа Дениса Корнуха!) в сопровождении не Слепого скрипача, а весёлой компании людей в чёрном. Он танцует вместе с ними легко и изящно, а потом все они превращаются в воображаемого скрипача, играя на воображаемых скрипках. Именно это и становится последней каплей для Сальери: он достаёт «последний дар Изоры», яд, и, вновь проверив себя камертоном, принимает окончательное решение…

Поднимающийся из преисподней роскошно накрытый стол в трактире вновь вызовет неожиданную ассоциацию со стихотворением Г.Р. Державина, благословившего лицеиста Пушкина: «Где стол был яств, там гроб стоит…» И эта цепочка неожиданных и, казалось бы, невольно приходящих на память воспоминаний придаёт спектаклю Алексея Дубровского тот объём, что естественно вписывает его в контекст не только отечественной, но и мировой культуры.

Едва уловимые на бесстрастном лице Сальери последние сомнения; охваченное мыслями о «Реквиеме» печально-задумчивое лицо Моцарта, машинально играющего в бильбоке, почти залпом выпитая чаша с ядом – всё это говорит больше слов, заставляя зрительный зал дышать одним дыханием с героями в ожидании неизбежного. На Моцарта наденут белую маску и уведут за собой люди в чёрном, а Сальери привычным жестом возьмёт в руки камертон и, не услышав звука, будет настойчиво вызывать его. И страшно видеть человека, с ужасом вопрошающего себя: «И я не гений?» и продолжающего неистово, отчаянно бить по беззвучной «вилочке» камертона…

О последней части «Маленьких трагедий» на сцене Малого театра говорить сложнее. «Каменный гость» выстроен так же стильно, точно, как и две предыдущие истории, но… на фоне Барона-Бочкарёва и Сальери-Филиппова Дон Гуан Игоря Петренко проигрывает, в первую очередь, по части темперамента. Если вновь припомнить определения смертных грехов, нельзя не вспомнить священномученика Василия Кинешемского: «Нередко бывает, что человек не в состоянии думать более ни о чём другом: им всецело владеет демон страсти». Этого демона разглядеть в артисте не удалось: Игорь Петренко, принадлежащий к когорте любимых артистов кино, статный, красивый, казалось, если и одержим чем-то, то, скорее, не страстью, а надоевшей ему самому привычкой не пропустить мимо ни одну женщину, преумножая свою репутацию покорителя женских сердец. Искусно соблазняя Дону Анну (очень хороша Полина Долинская, проживающая по развитию сюжета медленное перерождение замкнутой чувством долга молодой женщины до интереса к незнакомцу, сменяющегося на наших глазах подлинной страстью), он действует более по распространённой славе развратника, нежели по власти демона, справиться с которой не может. И куда более темпераментными, яркими выглядят рядом с ним Лепорелло (Виктор Низовой), Дон Карлос, сдержанный лишь внешне (Александр Волков) и даже Монах (Сергей Еремеев), неистово стегающий себя плёткой в попытках усмирить чувство к прекрасной Доне Анне.

И всё же спектакль «Маленькие трагедии» по высочайшему уровню культуры; по стилю постановки; точности психологического режиссёрского решения и актёрского исполнения с глубоким проникновением в характеры вечных персонажей; изысканной красоте сценографии и костюмов; световому и музыкальному оформлению не для меня одной стал событием радостным и внушающим большие надежды.

Наталья Старосельская, журнал «Страстной бульвар,10», №1-271/2024

https://strast10.ru/

Последним по пушкинской теме, связанной с юбилеем поэта, отчитался Малый театр. «Маленькие трагедии» здесь поставил Алексей Дубровский, и это его первая работа в качестве главного режиссера Дома Островского. С премьерного показа — обозреватель «МК» Марина Райкина.

Несмотря на воскресный день и летнюю жару, зал Малого был забит, и это вполне объяснимо: вот уж где от традиции не отступают — как написано у автора, так и ставят. Перелицовка классики не приветствуется ни руководством, ни публикой. Тем не менее «Маленькие трагедии» при всей классичности формы тронуты поисками, и это им идет.

По сценографии (художник Марина Утробина) у премьерной постановки большой стиль — четыре жесткие кулисы, состаренные цветом и светом под камень, с каждой стороны сцены, да и сама сцена открыта. Золоченые рамы, люстры, подсвечники, столы с сундуками и яствами, которые бесшумно выплывают из люков. Костюмы почти исторические. И в таком парадном, добротно выполненном мастерскими Малого интерьере важное место занимает пластическая группа в черном (высокие сапоги, недлинные плащи за плечами). Лица ее участников закрывают так называемые чумные маски, мертвенно-бледные с крючковатыми вытянутыми носами.

Эта группа — свидетели и участники всех трагедий, чьи задачи весьма разнообразны. Они беззаботные спутники праздного гуляки Моцарта, они же становятся одним «скрыпачом» с музыкально-пластическим этюдом, которого он привел в дом Сальери. Пожатия их десниц, то есть рук, тяжелы для гибнущего Дон Гуана. Но, главное, они — свидетели страстей пушкинских героев — скупость, зависть, желание обладать женщиной. Страсти, за которыми неизбежно приходит смерть в чумной маске — memento mori. И тут следует отметить работу Антона Лещинского, чья минималистичная, но изящная хореография читается как пластические комментарии к известному до боли тексту Пушкина под музыку Георга Фридриха Генделя (Sarabande Trailerized Wall Of Noise) или из всенощных бдений («Тебя, Бога, хвалим).

«Маленькие трагедии» поставлены на первых артистов Малого — Василия Бочкарёва, Михаила Филиппова, который в прошлом сезоне перешел в Малый из Театра им. Маяковского, и звезду кино и сериалов Игоря Петренко. У каждого из них — своя «маленькая трагедия» длиною в акт, что дает возможность публике оценить и подробную работу режиссера с текстом и с актерами.

Стоит ли говорить о мастерстве, с каким Василий Бочкарёв читает и играет монолог Барона из «Скупого рыцаря», — риторический вопрос. Как он владеет и управляет интонацией и, кажется, ею одной раскрашивает трагедию отца, а уже потом рыцаря, павшего жертвой собственной скупости. Довольно неожиданный эффект от монолога Барона — возникает тень сочувствия и даже жалости к нему. Паузы, интонации, которыми, как и Бочкарёв, владеет Михаил Филиппов в «Моцарте и Сальери», — лишнее напоминание современным актерам, что голос — важнейший для их профессии инструмент.

Последний акт — апогей страсти. Игорь Петренко в роли Дон Гуана отчаянно движется в сторону бездны. И осипший голос артиста, сорванный на съемках, как ни странно, шел его герою, подчеркивая мужественность. В финале герои трагедий встретятся: где-то там, одетые в белое, залитые сверху светом (кстати, очень хорошая работа Е.Виноградова). «Наверное, души их там успокоятся», — думает зритель после просмотра притчи о страсти.

***

Марина Райкина о спектакле "Маленькие трагедии" - в программе "Театральная среда" (с 30:00)

***

После спектакля несколько вопросов режиссеру Алексею Дубровскому.

— Почему лейтмотивом трех пушкинских трагедий звучит Георг Фридрих Гендель, а не, скажем, Моцарт, которому посвящена вторая трагедия? С него начинается спектакль.

— Гендель, мне кажется, абсолютно равновелик и Моцарту, и Пушкину. И как нельзя лучше подходит под все три произведения за счет своей монументальной музыки. Он очень помог мне объединить все три части этого цикла. Также хотелось уйти от иллюстративности в «Моцарте и Сальери», найти более художественный ход, чем буквальное исполнение мелодий Моцарта. В нашем спектакле Гендель вместе с группой масок — такое же действующее лицо, как и основные персонажи пьес. А может быть, и главное.

— Что для тебя было принципиальным в этой работе? Что хотел открыть сегодня в старом как мир тексте?

— «Маленькие трагедии» Александра Сергеевича предназначались в первую очередь читателю, а не зрителю. Сами по себе они чрезвычайно сложны для воплощения на сцене из-за своей гениальной минималистичности. В нашем спектакле мне хотелось сфокусировать внимание на трех главных персонажах, с которыми происходят метаморфозы. Причем гигантские метаморфозы на очень маленькой дистанции концентрированного текста. Барон, Сальери и Дон Гуан. Каждый из них одержим всеобъемлющей страстью. И каждый проходит свой путь очищения. Отсюда и белые балахоны в финале. Там, по ту сторону бытия, они уже спокойны.

— Василий Бочкарёв — Барон из «Скупого», Михаил Филиппов — Сальери и Игорь Петренко — Дон Гуан. Как я понимаю, именно на них ставился спектакль, или были варианты?

— Справиться с такими масштабными задачами можно было только в компании больших мастеров. Таких, как Василий Иванович Бочкарёв, Михаил Иванович Филиппов и уже ставший мастером Игорь Петренко. Спектакль создавался именно на этих актеров. Но у Пушкина рассыпаны бриллианты на каждой странице. И такие роли, как, например, Жид, Монах или Дон Карлос, также являются полноценными произведениями искусства и требуют большого исполнительского мастерства. Так что у нас сложилась настоящая команда единомышленников, за что я очень благодарен нашим артистам.

Кстати, любопытно, что первоначально Пушкин дал название циклу «Опыт драматических изучений». Изучение Человека, его страстей. Погрузиться в это было для нас очень интересно. Замечательно по этому поводу написала Ахматова: «Быть может, ни в одном из созданий мировой поэзии грозные вопросы морали не поставлены так резко, как в «Маленьких трагедиях» Пушкина».

— И личный вопрос для тебя — как режиссировать собственного отца — Владимира Дубровского, который занят в «Скупом рыцаре»? Это трудно или легко для тебя?

— Вполне нормально, тем более что мы с отцом работаем уже не первый раз вместе. Называем друг друга Владимир Алексеевич и Алексей Владимирович. В общем, отключается семейное и подключается профессиональное.

Марина Райкина, "Московский комсомолец", 4 июля 2024 года

https://www.mk.ru/press-center/2024/07/02/teatraln...

Нет такого актёра Малого театра, в чьём репертуаре не было бы героев великого драматурга. Но если речь заходит о классической интерпретации ролей Островского, сразу вспоминается Виктор Андреевич Борцов. 14 июня 2024 г. исполняется 90 лет со дня рождения замечательного мастера. Предлагаем вам вспомнить некоторые работы из его «островского» репертуара.

Александр Николаевич Островский – любимый автор Борцова. «Мне кажется, – говорил Виктор Андреевич, – что сейчас кроме Островского вообще ничего не надо ставить». Артист, чьё имя – Виктор Борцов – словно взято у самого драматурга, в своё время играл Петра в «Лесе», Досужева в «Доходном месте», Ахова («Не всё коту масленица»). Первой островской ролью Борцова стал бесшабашный Клавдий Горецкий (1962 г.). А спустя тридцать с лишним лет «Волки и овцы» вернулись в репертуар Виктора Андреевича – в постановке, осуществлённой Виталием Ивановым (1994 г.), артист сыграл одного из центральных персонажей, богатого помещика Михаила Борисовича Лыняева. Человек серьёзный и ответственный, Лыняев считает своим долгом присматривать за соседкой, молодой вдовой Купавиной, поскольку, по его мнению, «женщины ничего не знают, ничего не умеют, без опеки жить не могут». (Надо сказать, поведение Купавиной подтверждает правоту этих слов.) Лыняев неглуп, а должность почётного мирового судьи даёт ему независимость. В разговоре с ним Меропа Мурзавецкая, фактическая хозяйка губернии, даже не пытается привычно ханжить, ведь Лыняев видит её насквозь. Именно он произносит слова, вынесенные в заголовок пьесы: «Да разве кругом нас люди живут? Волки да овцы. Волки кушают овец, а овцы смиренно позволяют себя кушать».

[GALLERY:786]

Первое же появление Лыняева-Борцова заставляло вспомнить уайльдовских джентльменов – он хорош собой, элегантен и невозмутим. А главное – убеждённый холостяк. От женщин Лыняев бежит, как от чумы, подозревая их в коварном намерении насильно женить его на себе. Что, собственно, и происходит. Лыняева «кушает» Глафира (Людмила Титова), бедная родственница Мурзавецкой. Действует она в открытую, со всеми деталями и подробностями рассказывая Михайле Борисовичу, как могла бы его завлечь, будь на то её воля. Лыняев, даром что ленивый и «ожирелый», с удовольствием включается в игру: после общения с Купавиной так приятно поговорить с умной женщиной, да ещё и хорошенькой! «Волки и овцы» – яркий, красочный и очень смешной спектакль, но особым успехом всегда пользуется знаменитая сцена обольщения. Лыняев слушает Глафиру с неподдельным интересом; ему кажется, что игра всё ещё идёт на равных, и он не замечает, что ловушка захлопнулась. Точно так же мы, зрители, не замечали, как Борцов по ходу роли менял амплуа – классический резонёр оборачивался простаком.

В островском репертуаре артиста у купца Большова из спектакля «Свои люди – сочтёмся!» (1996 г., режиссёр Александр Четвёркин) особое место. Во многих пьесах драматурга, разбирая того или иного персонажа, следует плясать от печки, то бишь от имени героя. Однако «Самсон Силыч Большов» – такое же имя-обманка, как, скажем, «Сила Ерофеич Грознов» («Правда – хорошо, а счастье лучше»). В отсылке к библейскому персонажу заключены уязвимость и двойственность замоскворецкого купца: Самсон Большов совсем не то, чем кажется самому себе. Он абсолютно искренен, когда распекает стряпчего Рисположенского (Владимир Носик) за пристрастие к «рюмочке», хотя для Самсона Силыча трезвость тоже не является нормой жизни. Лежащая в основе сюжета афера – объявить себя банкротом, чтобы не расплачиваться с кредиторами, – вызвана исключительно жадностью Большова. «Самсон Силыч купец богатейший, – рассуждает приказчик Лазарь Елизарыч, –…всё это дело… так, для препровождения времени затеял». Однако погоня за барышом не мешает Большову оставаться по-своему совестливым человеком: «У меня кредиторы богатые, что им сделается!» – говорит он в своё оправдание.

Двойственность персонажа читается и в его манере одеваться: вернувшись из города, куда он ездил по делам, Большов снимает цилиндр, скидывает элегантное летнее пальто, под которым обнаруживается простая рубаха, – и моментально из европейца, барина превращается в самого заурядного мужика.

И вообще, есть в этом незадачливом аферисте что-то детское. Непосредственность, с которой Самсон Силыч упоминает о своём «расходившемся геморрое», просто умиляет. И ещё – поразительная доверчивость Большова-Борцова: и Лазарь, и Рисположенский всем ему обязаны, называют благодетелем, – значит, не подведут! Впрочем, Лазарю всё же устраивается проверка: нужно видеть, с каким неподдельным любопытством Самсон Силыч, надев очки, разглядывает пущенную приказчиком слезу – последнее доказательство его преданности хозяину. А, убедившись, что Подхалюзин – «свой человек», готов в придачу к дому и лавкам отдать ему в жёны единственную дочку Липочку.

Тема дочери возвращает нас не только к ветхозаветному Самсону, погибшему из-за женской подлости, но и к королю Лиру. И если в первых трёх действиях Большов воспринимается как чисто комедийный персонаж, то в финале эта роль окрашивается в трагические тона.

Островский отводит Самсону Силычу и Липочке всего шесть общих сцен, причём в одной из них персонажи даже не обмениваются репликами.

…В доме Большовых радостное событие – вот-вот приедет свататься «благородный» жених. Суетится и причитает Аграфена Кондратьевна (Людмила Полякова), Липочка застыла в блаженном оцепенении… И только отец семейства, грузно развалившись в кресле, кажется, не разделяет всеобщей эйфории. На просьбу жены: «Да приголубь ребёнка-то, что как медведь бурчишь!» – Самсон Силыч, словно нехотя, отвечает: «А как мне ещё приголубливать-то? Ручки, что ль, лизать, в ножки кланяться? Во какая невидаль! Видали мы и понаряднее». Вот как такими словами передать отцовскую любовь?! Борцов, с его трепетным отношением к авторскому тексту, произносил все бранные тирады Большова от и до. Но стоило взглянуть артисту в глаза: с какой нежностью любовался Самсон Силыч разряженной, как рождественская ёлка, Липочкой! И вовсе не из самодурства отдавал Большов дочку за приказчика, когда сорвалось прежнее сватовство, – он уверен, что Липочка найдёт счастье с Подхалюзиным.

А они и впрямь чудесно подошли друг другу: «обзавелись торговлей, домишко отделали», нашили Липочке бальных платьев, а обанкротившегося «тятеньку» отправили в долговую яму.

В IV действии Самсона Силыча ненадолго отпускают домой собрать денег и расплатиться с кредиторами. Он настолько подавлен произошедшими с ним переменами, что сперва даже не понимает – помощи ждать неоткуда. Но если Лазарь хотя бы ссылается на то, что деньги тестя нужны ему как стартовый капитал, Липочка и не скрывает, что просто хочет жить в своё удовольствие.

«Ничего тяжёлого в этой пьесе нет. Просто сам себя человек обманул. Роль позволяет, её можно играть одной краской – резонёр или комик, который потом не возьмёт последнюю сцену. Большов ведь с жиру бесится, барыш получить хочет. Из-за этого всё и затевается. Потом он доволен, что и дочь замуж выдаёт, и обманет всех, а кончается тем, что он сам себя сажает в яму. Но того, что делает дочь, Большов не ожидал. Тут уж начинается трагедия…»

Трагедию Борцов играл тихо и скупо – Большов не кричит, никого не проклинает, не боится, что скажут люди, – ему перед Богом стыдно: «Вы подумайте только, каково по Ильинке-то идти. Это всё равно, что грешную душу дьяволы по мытарствам тащат. А там мимо Иверской, как мне взглянуть-то на неё, на матушку?.. Знаешь, Лазарь, Иуда – ведь он тоже Христа за деньги продал, как мы совесть за деньги продаём…»

Со сцены Борцов уходил в полной напряжения тишине – трудно аплодировать, когда ком стоит в горле.

- Вам жалко Большова? Он достоин жалости?

- Жалко должно быть зрителю. Помню, один раз вскочил какой-то нервный и крикнул: «Сволочь!» со второго ряда.

- Это Липочке?

- Нет, Подхалюзину. Теперь это всё очень живое. Островский писал и существовал в те времена, когда строили капитализм. Поэтому у него постоянная тема – человек и деньги. Он ведь знал всё изнутри. Вот как милиционеры сейчас пишут детективы, так и Островский: он сидел на таких делах, стряпчий он был.

Последними в островском репертуаре артиста стали две небольшие роли – Матвей Потрохов («Трудовой хлеб», 1998 г.) и Тит Титыч Брусков («День на день не приходится», 2004 г.). Оба спектакля – режиссёрские работы Александра Коршунова. В своё время «Трудовой хлеб» собиралась ставить руководившая борцовским курсом Вера Пашенная: «Мне рассказывала её родственница, как она спрашивала Пашенную: «Про что эта пьеса?» – «Про вас, дура, про учителей!»»

Главный герой, Корпелов (Валерий Баринов), в самом деле зарабатывает на жизнь частными уроками. Борцову досталась роль его антагониста и бывшего однокашника – разбогатевшего чиновника Потрохова. Случайно встретив Корпелова у общих знакомых, Потрохов зазывает его в гости, предлагая деньги, в которых так нуждается нищий учитель. А когда Корпелов приходит, фактически выставляет его за дверь.

«Ремарка у Островского: «Лицо, которому он старается придавать различные выражения, но которое ничего не выражает», – вот и играй! По-моему, это нечто невозможное».

Александр Коршунов занимал Борцова в трёх из пяти своих спектаклей на сцене Малого:

«Что бы ни играл, он всегда был убедителен, абсолютно достоверен, и он живой, живой человек! Это качество замечательное и очень редкое. Знаете, есть актёры-явления, актёры-личности. Ну, Бог так задумал: родился человек именно для того, чтобы быть актёром и никем другим. Про кого-то можно сказать: да, он профессионал, но мог бы заниматься и ещё чем-нибудь. А Виктор Андреевич – из тех, кто именно родились артистами. Он необычайно органичен во всём, что делал, и самобытен – очень мощная и сильная индивидуальность, которую нельзя ни с кем спутать.

Если говорить о «Трудовом хлебе» – только творческий и неуёмный человек мог согласиться в уже немолодом возрасте участвовать в самостоятельной постановке, встречаться в свободное время, рисковать, пробовать, не зная, что из этого выйдет. Виктор Андреевич на это пошёл и замечательно, с полной отдачей работал, за что я ему чрезвычайно благодарен. Созданный им в «Трудовом хлебе» характер добавил спектаклю ярких и точных красок.

Он ничего не просчитывал, не выстраивал свою роль математически, а всегда следовал за интуицией. Но вот это качество в Потрохове он нашёл – сочетание детскости, доброты и недалёкости, рождающее внутреннюю драму человека, у которого всё, вроде бы, есть, всё идёт прекрасно – он и пост занимает, и денег много, а в то же время тоска такая, что хоть вешайся. А как её преодолеть – совершенно неизвестно».

…Первыми на сцене появлялись брови – зрители, которым довелось увидеть Борцова в спектакле «День на день не приходится», вряд ли забудут восхитительную внешность его героя. Всклокоченные волосы и борода, кустистые брови в три пальца шириной делали Тит Титыча похожим разом на скульптора Конёнкова, Льва Толстого и сказочного лешего. Неудивительно, что домашние в ужасе разбегались от этого сверхчеловека.

Внешний облик персонажа как нельзя лучше соответствовал внутреннему: сразу было ясно, что перед нами дремучее наследие тёмного царства. Однако роль оказывалась «с секретом». Впрочем, это касалось всех островских героев Борцова – на6людая за ними, мы видели не просто развитие характера, но «смену личности». Убеждённый холостяк Лыняев превращался в покорного подкаблучника, добросердечный Потрохов предавал давнего товарища, а комический аферист Самсон Большов вызывал искреннее сострадание. То же происходило в «Дне на день»: Тит Титыч оказывался самым обаятельным из всей череды самодуров Островского. Поколотив одного оппонента, он тут же готов приняться за другого – тем более что 100 рублей штрафа для Брускова не деньги. Однако увидев, что Досужев (Александр Коршунов) его не боится, Тит Титыч начинал проявлять чудеса дипломатии и в конечном счёте признавал превосходство находчивого чиновника: «Ты приходи ко мне чаще, я тебя полюбил».

Вот она, загадочная русская душа: одной рукой побью, другой – приголублю. И это в течение пяти минут, причём абсолютно искренне. В национальном характере всё через край, наотмашь. Островский великолепно отобразил эту особенность; Борцов дал его героям жизнь, сделав их живыми, узнаваемыми, по-своему симпатичными людьми.

Низкий поклон Виктору Андреевичу за это.

Ольга Петренко

"Посвящение классикам" - совместный проект Малого театра России и творческого объединения "Время молодых XXI" в честь юбилеев А.С.Пушкина, Н.В.Гоголя и М.Ю.Лермонтова.

Жизни и творчеству великих русских писателей молодые художники посвятили свои работы. На новой выставке представлены работы студентов и выпускников художественных вузов и колледжей, среди которых МГХПА им. С.Г.Строганова, МГАХИ им. В.И.Сурикова, Академия акварели и изящных искусств Сергея Андрияки, Школа-студия МХАТ, ВГИК им. С.А.Герасиомва, Институт графики и искусства книги им. В.А.Фаворского, Академия живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова.

На открытии выступили председатель Творческого объединения «Время молодых XXI», Посол Мира Наталья Васильевна Костецкая, Президент Международной академии культуры и искусства, Народный художник РФ, академик Российской академии художеств Петр Тимофеевич Стронский, выпускница ВГИК им. С.А. Герасимова Александра Павлова, выпускница МГХПА им. С.Г. Строганова Динара Байгельдина, студент Академии живописи¸ ваяния и зодчества Ильи Глазунова Даниил Горбунов.

От Малого театра гостей приветствовали главный режиссер Алексей Дубровский, руководитель Музейно-информационного центра Татьяна Крупенникова, артисты Игорь Петренко и Полина Долинская.

Фото Евгения Люлюкина

[GALLERY:785]

14 октября в Новом Щепкинском фойе Малого театра после спектакля "Собачье сердце" М.А.Булгакова состоялась новая встреча со зрителями из цикла "Диалог времен", в которой приняли режиссёр-постановщик заслуженный артист России Алексей Дубровский и исполнители центральных ролей народный артист России Василий Бочкарёв, артисты Игорь Петренко и Владимир Тяптушкин. Провела встречу заведующая Мемориальной квартирой А.И.Сумбатова-Южина Вера Тарасова. Фоторепортаж - Евгения Люлюкина.

[GALLERY:711]

Игорь Петренко – лауреат Государственной премии РФ и премии ФСБ России. Зрителям он известен по фильмам «Звезда», «Кармен», «Лучший город Земли», «Курсанты», «Водитель для Веры», «Шерлок Холмс». Сегодня актёр отвечает на вопросы aif.ru.

Эмоции на бис

Ольга Шаблинская, aif.ru: Игорь, в вашей биографии написано, что отец, военный, заставлял вас заниматься спортом. Неужели приходилось всё делать из-под палки?

Игорь Петренко: Поначалу отец действительно заставлял. Меня отдали в спортивную гимнастику, когда мне было 6 лет. Потом ещё занимался самбо и дзюдо. Но сегодня я благодарен отцу, потому что спорт очень помогает мне в работе. Есть фильмы, где 90% трюков я выполняю сам. Меня даже удостоили награды «Актёр-каскадёр».

Сейчас мне предстоит играть в многосерийной истории о блокаде Ленинграда. Буду работать над собой, чтобы соответствовать исторической дейст­вительности. Я знаю, что такое голод, случались такие моменты в жизни, так что морально к роли готов. А вот физически из личного благополучия придётся вылезти, чтобы настроиться на экстремальные обстоятельства, в которых жили тогда люди.

– Для съёмок и сцены нужна не только хорошая физическая подготовка, но и крепкая психика.

– Не вижу противоречия между крепким телом и тонкой психической организацией. Конечно, нужно уметь распределять энергию. Актёр находится на сцене 2–3 часа или играет на съёмочной площадке несколько дублей подряд. После эмоционального всплеска у каждого человека начинается опустошение. Но артист не может себе такого позволить. В «Водителе для Веры» есть сцена, где мы с Богданом Ступкой ночью выпиваем и поём песню «Любо, братцы, любо». В фильм вошёл только 13-й дубль. Ох как непросто 13 раз довести себя до определённого состояния, прожить одни и те же чувства, причём с одного ракурса. Иногда так бывает: ты сцену отыграл – и всё, свой энергетический запас израсходовал. Но отходишь в сторонку и пытаешься снова найти себя.

– Что вас наполняет силами?

– В первую очередь сон. Бывает, так устаёшь, что для полноценного отдыха надо пару дней отсыпаться. А ещё всё то, что дарит положительные эмоции: семья, супруга, дети… Иногда нужно просто поваляться, посмотреть фильм. Энергией наполняют и прогулки. Я живу и работаю в центре Москвы и часто хожу пешком от дома до Малого театра, где служу много лет.

От мыслей — к поступкам

–В Малом театре вы недавно сыграли доктора Борменталя в премьерном спектакле по роману «Собачье сердце». Сегодня это произведение актуально?

– Это одно из гениальных произведений Михаила Булгакова. Его можно разложить на реплики, и каждая будет звучать злободневно. Одна из самых главных: «Разруха не в клозетах, а в головах». «Собачье сердце» вскрывает пласт проблем, приведших к той обстановке, которая царит сегодня в мире: потеря ценностей, культуры, Бога, наконец. Стёрты рамки приличия, поведения, а в первую очередь – границы мысли. Если ты позволяешь себе мыслить в определённом ключе, то и слова твои, и поступки будут такими же. Но в людях заложен инстинкт самосохранения, возможно, они поймут, что делают что-то не так. В «Собачьем сердце» речь в том числе об этом – даже в качестве эксперимента человек не вправе нарушать законы бытия.

– А вам не хотелось сыграть роль Шарикова?

– Очень хотелось! В этом персонаже такое разнообразие жизни и эмоций.

Мы выбираем путь

– Но у вас не менее интересная роль…

– Вообще, вся постановка необычная – в спектакле открытый финал. Профессор Преображенский вроде бы приходит к божественной истине, а у моего героя остаётся свербящая мысль, что эксперимент не завершён. В конце профессора вывозят в кресле-каталке. Видно, что он отошёл от медицинской практики. Дело в свои руки может взять Борменталь, и, вполне возможно, молодой учёный осмелится повторить эксперимент. В этом противоречии и есть суть человека. Многие духовные старцы, казалось бы, выбрали свой путь, но я не сомневаюсь, что любого до последнего гложут сомнения.

– Помогает ли вам в профессии супруга – актриса Кристина Бродская?

– Кристина – умная и талантливая акт­риса. У нас одни цели в жизни, похожие взгляды на мир, а главное, 3 дочери – Софья-Каролина, Мария и Ева. Я всем делюсь с женой. Она меня поддер­живает, придаёт мне сил, направляет энергию в нужное русло. Мне в этом смысле повезло.

Наша справка:

Игорь Петренко родился 23 августа 1977 г. в городе Потсдаме (ГДР), где служил его отец – полковник, кандидат химических наук.

В 2000 г. окончил Выс­шее театральное училище им. М. С. Щепкина и был принят в труппу Малого театра в Москве.

В 2000 г. женился на однокурснице Ирине Леоновой.

В браке со второй женой, актрисой Екатериной Климовой, родились сыновья Матвей и Корней.

С 2016 г. женат на актрисе Кристине Брод­ской. У пары 3 дочери.

Ольга Шаблинская, "АиФ", 16 апреля 2023 года

https://aif.ru/culture/person/igor_petrenko_son_i_...

6 мая в Музейно-выставочном центре города Когалыма открылась выставка "Малый театр - фронту", посвященная деятельности нашего театра в годы Великой Отечественной войны. На открытии выступили народный артист России Валерий Афанасьев, артисты Игорь Петренко и Наталья Калинина, которые зачитали письма участников фронтовых бригад и фронтового филиала. Об экспозиции, включающей фотографии, рукописные документы и костюмы, собравшимся рассказала начальник Музейно-информационного центра Малого театра Татьяна Крупенникова.

[GALLERY:694]

Дорогие друзья!
Предлагаем вашему вниманию запись передачи "Линия жизни" телеканала "Россия-Культура" с участием артиста Малого театра Игоря Петренко. Эфир от 17 февраля 2023 года.

Смотреть запись на сайте телеканала "Россия-Культура"

Большинству зрителей, пришедших на спектакль «Собачье сердце» в Малый театр, хорошо известна легшая в его основу повесть о превращение бездомной собаки в человека, а также, конечно, незабываемый фильм по ней Владимира Бортко с Евгением Евстигнеевым в главной роли. Но выходишь на Театральную площадь после спектакля и диву даешься: это же про нас, про наше время написано сто лет назад Михаилом Булгаковым и поставлено сегодня режиссером Алексеем Дубровским.

История, надо сказать, вполне в духе Свифта и сатирических фельетонов начала ХХ века. Повесть «Собачье сердце» и возникла из фельетона Булгакова о дворовой собаке, принятой на работу в советское учреждение с трудовой книжкой. Вопреки теории Дарвина, Михаил Афанасьевич возводит истоки человеческой породы — по крайней мере некоторых ее представителей — не к обезьяне, а к гораздо более обычному в наших краях зверю. И тогда... Наука пока не может это объяснить, но театр способен творить из фантасмагорический идеи историю, напоминающую многое в нашей реальности. Как это и произошло на спектакле Дубровского.
Занавес открывается, и перед зрителями предстает бурлящая пролетарская Москва, марширующая с красными флагами и транспарантами в сопровождении оркестра на фоне недостроенной башни Коминтерна. Придуманная режиссером интермедия заставляет ожидать вторжения, угрожающего привычному быту профессорской квартиры с ее дубовым буфетом, мягкими креслами, белой скатертью на круглом столе, фарфором сервизом.

В сценографии Марины Утробиной тоже читается конфликт между теми, «кто был ничем и стал всем», и «гнилой» интеллигенцией, старомодно полагающей, что «красота спасет мир». Но пока не пришел черед собирать чемоданы, профессор Преображенский, воплощающий аристократизм русского характера (Василий Бочкарев), и обаятельный доктор Борменталь (Игорь Петренко) наслаждаются умными беседами, уютной обстановкой и вкусной едой. Кажется, уплотнение жилплощади их не коснется: на сей предмет есть охранная грамота, выданная партийными боссами, поправляющими здоровье у всемирного светила. Достаточно одного звонка к взбешенному наркому, в актерской трактовке Виктора Низового похожему на мафиози, и трио делегатов домового комитета оказывается под прицелом пистолета, выхваченного из армейских штанин.

Фантастический гиперреализм диктует артистам безошибочный способ существования — гротеск. Ну а поскольку в этом спектакле нет маленьких ролей, то каждый сыгранный эпизод в стилистике комического фарса предполагает выход «на бис». К сожалению, не всем исполнителям удается плести кружева характеров так изобретательно, как, например, Александру Ермакову, сумевшему в крошечной роли незадачливого жениха ощутить себя половым гигантом после сеанса у Преображенского. Долго дремавшая страсть охватывает все его существо, сильное волнение не дает дышать, кажется, весь мир у его ног и счастью нет предела.
Счастлив и бездомный пес, оказавшийся в фешенебельной квартире профессора, где тепло, чисто и блохи не кусают. Новый член семьи по прозвищу Шарик, которого изображает актер Владимир Тяптушкин, с трудом верит в происходящее, бегая на четвереньках в сшитой костюмерами шкуре и заглядывая всем в глаза. Много ли собаке надо для счастья — ошейник, краковская колбаса и заботливый хозяин. Только зачем кипятком бок ошпарили, и что скрывается за стеклянной дверью с неприятными запахами?

Оказывается, расположение Филиппа Филипповича не так уж бескорыстно. Он давно искал приблудного пса для своего эксперимента. Ну а что будет с беззащитным животным, неважно — главное удачно пересадить ему гипофиз погибшего пьяницы и дебошира Клима Чугункина, а там, глядишь, и слава не за горами...

Второй акт спектакля символизирует торжество научной мысли с шампанским и новым строителем социализма Шариковым в исполнении уже знакомого актера Владимира Тяптушкина. Хотя пластика новоявленного героя — как у робота, а внятную речь заменяют нечленораздельные звуки... В конце концов «не боги горшки обжигают», и дело осталось за малым: сделать из Полиграфа Полиграфыча цивилизованного человека. А вот это задача практически невыполнима. Насилие над природой не проходит бесследно, бумерангом возвращаясь к создателям гомункулуса, поскольку внутренний мир человека «отпечатать по матрице» невозможно. Хотя как раз гены Клима Чугункина дают о себе знать. «Приемный сынок» матерится, как извозчик, не признает вилок и салфеток во время обеда, с кулаками бросается на доктора Борменталя и, получив под дых, угрожает револьвером. Загнанный в угол Преображенский понимает, что исправить роковую ошибку методом внушения не получится. Значит, надо снова действовать скальпелем, возвращая лузера Шарикова на круги привычной собачьей жизни.

Впрочем, такой ли он лузер? И сколько вполне успешных Шариковых по сей день производят свои дикие деяния на наших глазах, не встречая отпора? Не такая уж она фантастическая — история, которую нам рассказал Малый театр. Не знаешь — плакать или смеяться.

Любовь Лебединая, "Труд", 17 февраля 2023 года

https://www.trud.ru/article/17-02-2023/1470401_iz_...

Знаете, что такое "телевизионная эпоха"? Это когда сценическую интерпретацию известного произведения сравнивают не с литературной основой, а с телевизионным фильмом. "Собачье сердце" Владимира Бортко, действительно, замечательное кино. Но поверять фильмом спектакль (как делают некоторые мои коллеги) - занятие нелепое. Алексей Дубровский делал свою историю. И рассказывал в ней о том, о чем ему казалось важным рассказать.

Как известно, любых спектаклей бывает одновременно как минимум два: один - тот, что идет на сцене; второй - тот, что рождается в голове и душе зрителя. И они не всегда совпадают.

ак что я всегда отдаю себе отчет в том, что мое восприятие - абсолютно субъективно. Но мне показалось, что "Собачье сердце" на сцене Малого театра не столько социальная, сколько человеческая история. Может быть, мне просто очень хотелось, чтобы было так. Но увиделось - так.

На сцене, как положено, есть все приметы двадцатых годов. Более того, основная часть декорации, чудесно придуманной М. Утробиной, - знаменитая башня Татлина. И люди в бушлатах, и революционные песни, и чекистские кожанки - все имеется. Но это - фон. Понимаете, фон? А действие не про это.

Правда, один актер играет эпоху. Делает это удивительно. Про В. Низового, который исполняет роль под названием Нарком, можно было бы сказать, что он сыграл образ советского руководителя того времени. Но этого мало. За его могучей спиной, действительно, встает эпоха, встает время.

Так же как ушедшая навсегда эпоха робко пытается подняться в образе швейцара - блистательная работа В. Носика. Какую-то невероятную, но очень талантливую фантасмагорию делают из своих, по сути, эпизодов А. Ермаков и Л. Щербинина. Очень точно М. Мартьянов играет Швондера. Швондер в Малом театре - это совсем не простой грубиян. О, нет! Если надо он найдет философию под любую свою подлость. Это очень убежденный, неплохо обученный, совершенно потерявший нравственные ориентиры человек.

Важно, что в спектакле А. Дубровского все актеры играют не просто хорошо, и не просто точно - они играют время. Понимаете? Исполняют роли людей, приглядевшись к которым, поняв которых можно представить ушедшее время.

Что за история, создатель? Профессор - умнейший человек - убил симпатичную, нежную собаку, чтобы ее сердце оживило подонка по имени Клим Чугункин? Этот Чугункин с собачьим сердцем восстанет против профессора, пойдет на него с пистолетом... И тогда придется его обратно превратить в пса по имени Шарик. И Шарик этот будет приносить профессору калоши - человек бросит, а собака принесет; человек снова бросит - собака снова послушно принесет.

Не хочет Чугункин подчиняться тем законам, которые нравятся профессору Преображенскому, ну, что ж делать? В операционную его! И вот уже нет Клима, снова - пес.

В. Бочкарев играет Преображенского человеком весьма самолюбивым и жестким. Он хотел стать Богом: создать совершенного человека, у которого все будет прекрасно - даже ботинки. Но место Бога навсегда занято, и у профессора ничего не получилось...

Профессор Преображенский остается мощным человеком, но заставить служить себе он может только нежную собаку.

На мой вкус, очень интересно создает своего доктора Борменталя И. Петренко. Чем-то он напоминает вечного чеховского студента. Ощущение такое, будто Борменталь все время пытается разобраться в происходящем. Честно старается понять, что происходит...

Из Борменталя никогда не вырастет профессор Преображенский: замес не тот. Мельчают люди в стране шариковых, что поделать?

В спектакле как бы два центра. Профессор Преображенский, который старается сохранить остатки своего мира, не дать ему разрушиться. И Шарик, он же - Шариков, который плевать хотел на мир профессора Преображенского, он хочет жить так, как он хочет жить. И никак иначе.

Актер В. Тяптушкин виртуозно играет и собаку Шарика, и удивительное превращение в Полиграф Полиграфовича Шарикова - хозяина мира. Актеру двадцать пять лет. Тут бы и надо написать, что ему трудно рядом с корифеями Малого театра, рядом с самим Бочкаревым! Трудно ему или нет, я не знаю, но этих трудностей не видно вообще. Актер точен во всех своих проявлениях, ему веришь абсолютно.

Мне кажется, самое главное и самое хорошее в новом спектакле Малого театра: о нем нельзя сказать однозначно - это спектакль о том-то и о том-то. Любая констатация будет неполна, а потому - лжива.

А. Дубровский населил сцену живыми, узнаваемыми людьми. (Я думаю, читатель "РГ" догадался, что я не назвал всех, в спектакле очень много персонажей, но провальных ролей нет.) И они участвуют во всей этой булгаковской истории, предоставляя каждому зрителю возможность и право самому решать, о чем она для него и зачем он ее смотрит.

В той или иной степени мы все создаем других людей, и не только детей. Мы влияем на них, часто - переделываем, почти всегда хотим, чтобы они были такими, как нам кажется правильным. Почему? Кто нам дал на это право?

Я сейчас пишу в знаменитую серию ЖЗЛ книги про великих педагогов, и потому все время думаю об этой проблеме. Может быть, потому мне эта тема показалась важной. Кто-то увидит другое.

Но равнодушных, мне кажется, после "Собачьего сердца" в Малом театре не будет.

Андрей Максимов, "Российская газета", 30 января 2023 года

https://rg.ru/2023/01/30/sobaka-eto-zvuchit-nezhno...

Малый театр порадовал своих поклонников премьерой спектакля «Собачье сердце» по одноименной пьесе Михаила Булгакова.

…Под свист декабрьской метели и звуки марша «Настало время подняться рабочему люду» зритель переносится в заснеженную Москву 1924 года. В пику большевистским призывам со сцены камерно разносится совсем другой гимн – знаменитый, студенческий Vivat Аcademia! Vivant Рrofessores! Вива Академия! Вива профессура! Два мира, две философии сошлись в противостоянии. С выдающимся хирургом и профессором Филиппом Филипповичем Преображенским оживленно после встречи прощаются его коллеги. Каждый из ученых спешит к себе домой. Преображенский направляется привычным путем в свой Обухов переулок. Горят в вечерних сумерках фонари, мимо пробегают люди, на улице холодно, валит снежок. И Филипп Филиппович случайно теряет галошу – милый такой штришок. Ее в зубах приносит огромный пес. В благодарность бездомный Шарик получает нового хозяина, новый дом и… новую судьбу.

Вряд ли среди тех, кто бывает в Малом театре, найдутся люди, не видевшие знаменитого фильма Владимира Бортко с Евгением Евстигнеевым в роли профессора Преображенского. Картина столь любима, так часто показывается по ТВ, что каждая ее сцена прочно запечатлелась в памяти уже нескольких поколений зрителей. Тем сложнее была задача режиссера Алексея Дубровского поставить в Малом театре спектакль так, чтобы зритель оставил невольные попытки сравнения с киношедевром и полностью погрузился в происходящее на сцене. А если зритель еще и испытает удовольствие от старых персонажей в новом прочтении, это уж будет совершенная победа! Забегая вперед, скажу, что Малому театру это оказалось по силам.

Сценограф Мария Утробина изящно переносит нас в профессорский дом, в старую московскую квартиру Преображенского на семь комнат. Зрители видят лишь ее часть – столовую со старинной мебелью, основательный сервированный стол с прекрасным сервизом и хрусталем. Столовая в какой-то момент условно превращается в гостиную, потом в смотровую, в операционную.

В доме Преображенского Шарику предстоит пережить небывалый эксперимент — собаке будет пересажен человеческий гипофиз. Результаты превзойдут ожидания — Шарик превратится в Шарикова, медленно возвращая себе черты хозяина пересаженного гипофиза — люмпена Клима Чугункина, погибшего в пьяной драке.

В булгаковской истории зрителю, разумеется, интереснее всего подробности. Шарика и Шарикова играет один и тот же артист Владимир Тяптушкин. Он обаятелен, такому впору создавать образ Есенина: красивое, открытое лицо с копной «соломенных волос». В роли Шарика артист передвигается на четвереньках, полностью копируя собачьи повадки и пластику. Мысли Шарика плывут над сценой, давая молчаливую оценку происходящему.

В роли же Шарикова Владимир Тяптушкин выпрямляется в полный рост. Внешний облик артиста настолько контрастирует с образом нагловатого иждивенца, что зритель вослед за Преображенским может только разводить руками, удивляясь, «как из такого славного пса получилась такая человеческая дрянь». Пропасть между добрейшим, трущимся о ноги Филиппа Филипповича Шариком и агрессивным Шариковым, выхватывающим наган и направляющим его в грудь профессора, – замечательная визуальная трансформация и сильный режиссерский ход. Артист эту трансформацию отыгрывает органично и талантливо.

Невероятно хорош, конечно, и сам Филипп Филиппович в исполнении восьмидесятилетнего Василия Бочкарёва. Спектакль поставлен к юбилею грандиозного актера. Бочкарёв привносит в сложившийся уже у зрителя образ совершенно новые штрихи, интонации, краски. Чего стоит одно только знаменитое «Не хочу!» на предложение «товарищей» купить журнал, чтобы поддержать голодающих детей. Произносит он это «Не хочу!» совершенно иначе, чем делал Евгений Евстигнеев, с иным смыслом. За бочкарёвским «Не хочу!» читается тонкое и ироничное отношение к «товарищам» в шинелях, нахрапом ввалившимся в его квартиру. Сквозит в герое Бочкарёва и печаль крупного ученого, который понял, что пошел ложным путем в своих исследованиях. Проглядывает в глубине этой сложной натуры ответственность за собственные решения и поступки, которую он несет перед Богом. Другой власти над собой ученый не признает. Преображенский ясно видит, что стремление к чистому эксперименту не всегда сопровождается способностью общества «переварить» успешный результат. Тогда зачем нужен искусственно сделанный человек? Зачем идти против природы, ускоряя процессы? Булгаковские слова очень аккуратно вкладываются Преображенским в наши мозги. Действительно, зачем идти против?

Настоящим открытием в спектакле стал Игорь Петренко в роли доктора Борменталя. Мы как-то привыкли видеть артиста в образах физически сильных мужчин — военных, сотрудников милиции, подводников, казаков. Тут же он играет невероятно интеллигентного и благодарного человека, бережно хранящего покой своего учителя Филиппа Филипповича.

В спектакле, конечно же, вызывают восторг и обращают на себя внимание народные артисты старшего поколения – импозантный швейцар Фёдор в исполнении Владимира Носика. Выразительный Нарком (Виктор Низовой), которому Преображенский кричит в трубку, что его теперь «будет оперировать товарищ Швондер», покушающийся на жилплощадь профессора. Прекрасен пациент (работа Александра Ермакова), тот самый, который «25 лет не испытывал ничего подобного». Великолепна и пациентка, затейливо пытающаяся скрыть свой преклонный возраст (Людмила Щербинина). Хороши Зинаида (Мария Кривенцева) и Дарья (Алена Охлупина). Ну и конечно, очень хорош сам Швондер в исполнении Михаила Мартьянова.

Среди изысков сценографии Марии Утробиной бросается в глаза огромная башня, сильно смахивающая на Вавилонскую со знаменитой картины Питера Брейгеля. Башня то ли рвется ввысь, словно ракета, то ли заваливается набекрень – символ интересный, с кондачка и не разберешься. На самой ее вершине отдает приказы из высоких кабинетов Нарком, по винтовым дорожкам маршируют солдаты и матросы с винтовками. А где-то в основании раскинулась квартира Преображенского, который, несмотря на смелые взлеты научной мысли, в отличие от прочих, прочно стоит ногами на земле.

В спектакле вообще множество аллюзий, намеков, прямых и косвенных отсылов. В его внешней форме и внутренней структуре лихо объединились философия и символизм, классика и авангард. Погружаясь в атмосферу, которую так великолепно, неторопливо, вдумчиво и подробно создает Малый театр, хочется снова внимательно перечитать произведение, пересмотреть фильм и просто прогуляться по старой булгаковской Москве, вглядываясь в приметы времени. Прогуляться под свист новой метели. Что там было-то в большевистском гимне в начале спектакля? «Настало время подняться рабочему люду. Долой позорную власть капитала!» Что ж, рабочий люд поднялся. А мы, потомки, через сто лет видим результаты этого процесса. «Напрасно надеются, что террор им поможет, — качает головой Преображенский. – С человеком можно действовать только лаской». Прав оказался ученый. Не помог террор, мы снова — под властью капитала. Круг замкнулся. С чем вошли, с тем и вышли. Хотя с тем ли? Или все же какие-то уроки извлечены и взяты на вооружение? Об этом, собственно, и спектакль.

Елена Булова, "Московская правда", 26 января 2023 года

https://mospravda.ru/2023/01/26/671543/

Комедия «Игроки» гениального классика Николая Васильевича Гоголя является одной из бессмертных пьес русской литературы, актуальность которой поражает, удивляет и восхищает. Произведение было издано в 1842-ом году, а уже 5 февраля 1843 года на сцене Малого театра состоялась премьера первой театральной постановки потрясающей комедии, в которой блистали выдающиеся актёры М.С. Щепкин (Утешительный) и П.М.Садовский (Замухрышкин).

Невозможно подсчитать - сколько постановок «Игроков» за 180 лет видели театральные сцены всего мира: гиперболизированные персонажи, так изящно и искусно описанные Николаем Васильевичем Гоголем, пожалуй, никогда не утратят своей современности, ведь страсть к хитрости, лукавству, плутовству и интригам в людях неискоренимы, как и жажда лёгких денег, стремление нажиться.

Осенью 2019 года заслуженный артист России, режиссёр Владимир Драгунов представил на сцене Малого театра свою версию «Игроков», которая мгновенно стала театральным бестселлером.

Малый театр - один из старейших театров России, эталон классических академических традиций, которые здесь бережно сохраняются и приумножаются. «Игроки» в постановке Драгунова заняли достойное место в плеяде выдающихся постановок фееричной комедии.

Не раскрывая интригу искромётного спектакля, завуалированно напомним незыблемый временем сюжет:

Авантюрист и карточный шулер Ихарев, недавно сорвавший солидный куш, заселяется в провинциальный трактир и жаждет новых подвигов. Уверенный в своей ловкости и хитрости, он знакомится с проживающими в трактире людьми, чтобы понять - кого бы ещё обыграть на кругленькую сумму? Судьба (или рок?) сводит его с тремя приятелями, Утешительным, Швохневым и Кругелем, которые оказывается в определённой степени его коллегами и предлагают Ихареву дружеский союз в нечестной карточной игре. Доверившись новым друзьям, Ихарев вступает в азартную игру, исход которой непредсказуем даже для самого опытного и проницательного шулера. В какой-то момент в захватывающем действии «вдруг» возникают помещик консервативных взглядов Глов и его нерадивый сын, грезящий о гусарстве, а также чиновник из приказа Замухрышкин…

Безусловно, значительная часть успеха спектакля - это меткое попадание каждого актёра в образ своего персонажа: Игру, конечно же, делают «Игроки!»

Виртуозными, находчивыми и проницательными «Игроками» стали блистательные актёры, наделённые уникальной харизмой и яркой индивидуальностью, способные достоверно, до мельчайших деталей воплощать колоритные образы.

В образе Ихарева предстаёт Лауреат Государственной премии России Игорь Петренко. К слову, этот год для актёра юбилейный — в конце августа одному из самых талантливых, востребованных и любимых публикой российских актёров исполнится 45 лет.

В начале своей карьеры Игорь Петренко служил в Малом театре, играл на легендарной сцене знаковые и значимые роли, но в 2002 году актёр решил оставить репертуарный театр, полностью сфокусировавшись на кинематографе. В творческом багаже Игоря Петренко огромное количество разнообразных персонажей, каждому из которых веришь! Совсем о театре актёр не забывал - на протяжении многих лет он играл главную роль в потрясающем антрепризном спектакле «Ленинградский романс» режиссёра Петера Штайна, поставленном по пьесе Алексея Арбузова «Мой бедный Марат», а в последние годы с успехом воплощал Равика в пронзительном спектакле «Триумфальная арка» Льва Рахлина.

В 2017 году, в год своего 40-летия, на радость многочисленным поклонникам, Петренко вернулся в родной для себя Малый театр.

Игорь Петренко: «Я отношусь к театру как к фундаменту, который просто необходим. Это дом, возможность работать с серьёзным материалом. Малый изменил мою жизнь. Сейчас я в расцвете творческих сил и считаю, что могу принести театру больше пользы».

В 2018 году артист выпустил первую премьеру - «Метель» А.С.Пушкина, где ему досталась роль отставного полковника Бурмина, затем последовала характерная роль в драме Герхарта Гауптмана «Перед заходом солнца».

«Игроки» Владимира Драгунова можно смело назвать актёрским бенефисом Игоря Петренко.

В одном из интервью, приуроченных к премьере спектакля, режиссёр признался, что давно планировал поставить «Игроков», но ждал «своего» Ихарева, и что с возвращением Петренко в театр герой был найден.

Актёр воплощает Ихарева во всей палитре эмоций и спектре чувств - это азартный, увлечённый, уверенный в себе, а точнее - самоуверенный мужчина, поглощённый идеей доказать своё превосходство над другими, одержать триумфальную победу, нанеся противнику по игре сокрушительное поражение. Вся его энергия, мысли, эмоции направлены на её Величество Игру: это его муза, стимул, смысл жизни. При этом Ихарев в воплощении Игоря Петренко невероятно обаятельный и харизматичный мужчина - он вызывает симпатию, заражает своим азартом окружающих и увлекает их в свой мир, в котором всё невероятно хрупко и призрачно. Гордыня и жажда доминирования сыграют с героем злую шутку - когда здравый смысл и логику затмевает азарт, фиаско неизбежно, тем более Ихарев один, а не менее хитрых и талантливых «плутов» сразу несколько!

Виртуозно «дирижирует» шайкой ловких провинциальных мошенников Степан Иванович Утешительный, которого филигранно воплощает Народный артист России, лауреат Государственной премии России Глед Подгородинский.

Тонкий психолог и опытный шулер создаёт образ очаровательного простачка, от которого не ждёшь никакого подвоха и удара в спину, но именно этот чудаковатый герой является «серым кардиналом», искусно придумавшим и продумавшим всю стратегию происходящего. Если Ихарев, уверенный в своей неотразимости и непобедимости, может полагаться исключительно на свою смекалку и всемогущую краплёную колоду карт, то Утешительный работает в команде, «умеет отдавать справедливость достоинству» и точно знает, как орудие врага использовать в своих корыстных целях.

Импозантный интеллигент Швохнев (заслуженный артист России Василий Зотов) и солидный псевдополковник с немецкими корнями Кругель (Михаил Фоменко) различными отвлекающими манёврами усыпят бдительность оппонента и ещё больше убедят Ихарева в искренности своего дружеского расположения. Из уст Кругеля органично звучат отдельные фразы из других произведений Гоголя, например: «Русь, куда ж несешься ты?»

Не менее колоритны и узнаваемы и другие персонажи спектакля - каждую роль в «Игроках» смело можно назвать бенефисной.

Изящно и ненавязчиво подчёркнуто родственное сходство вымышленных отца и сына Глова-старшего и Глова-младшего, когда они, смакуя, опустошают огромный бокал, не закусывая. «Теперь я понял смысл фразы: капли в рот не берёт!» - восклицает Ихарев.

Консервативного, солидного, мужественного Глова-старшего в разных составах воплощают Народные артисты России, Валерий Афанасьев и Владимир Дубровский. Порывистого Глова-младшего, олицетворяющего неиссякаемую энергию, задор и кураж юности, играет Максим Филатов.

Важную лепту в развитие действия вносят и слуги: видавший виды в постояльцах, хорошо разбирающийся в людях, трактирный слуга Алексей (Станислав Сошников) и любящий походную жизнь слуга Ихарева Гавриил Михайлович (Александр Наумов/ Игнатий Кузнецов /заслуженный артист России Василий Дахненко).

Подставной чиновник Псой Стахич Замухрышкин (заслуженный артист России Алексей Дубровский) - собирательный образ всех служащих, имеющих хоть на что-нибудь малейшее влияние, как в пословице «каждый суслик в поле агроном». «Сколько волка не корми - всех лосей в заповеднике на него не спишешь»: в постановке тонко завуалированы аллюзии на взяточничество и коррупцию, насмешка над излишней самоуверенностью и глубинное размышление о природе лжи и совести.

Многогранные актёры увлекают публику в свою игру, интригующую и захватывающую, в которой от победы до поражения и наоборот всего один ход.

Игра, как известно, Женщина, как истинная леди, она очень капризна, противоречива и непостоянна. В произведении Гоголя нет женских персонажей, в спектакль Владимира Драгунова интегрирован безмолвный женский образ, который загадочно воплощает Наталья Калинина.

Пленительная, чарующая Аделаида Ивановна является музой, вдохновением, объектом страсти и желания Ихарева, увлекает его в пучину соблазнов и амбиций, а в финальном рандеву закружит героя в соблазнительном танго, продемонстрировав свою абсолютную власть и могущество над обескураженным героем, игра для которого важнее всего на свете.

Балетмейстер Наталья Цыбульская настолько профессионально поставила Игорю Петренко и Наталье Калининой танго, что у зрителей складывается ощущение, будто актёры всю свою жизнь занимались бальными танцами.

В спектакле звучит вечная музыка Альфреда Шнитке, одним мизансценам добавляя нерв и градус, другим - релакс и умиротворение.

Сценография знаменитого художника-постановщика, народного художника России, лауреата Государственной премии Станислава Бенедиктова масштабна - на сцене выстроен роскошный номер-люкс респектабельной гостиницы.

Массивные дубовые конструкции, монументальные книжные стеллажи, благородный бархат стола, изысканные небутафорские блюда и напитки придают помпезность и солидность происходящему - здесь играют по-крупному и не щадят даже родных: перед игрой равны все. С книжных полок наблюдает за героями бюст Николая Васильевича Гоголя. Великий классик лукаво взирает на происходящее, иронично напоминая потомкам сквозь века, что всё тайное рано или поздно становится явным и что «всегда найдётся плут, который переплутует». От описанной Гоголем эпохи действие перенесено примерно на полвека вперёд, но это условность - герои настолько современны, а события - актуальны, что никакого диссонанса не возникает - всё это и в 21 веке продолжает происходить как столицах, так и в провинциальных городках. Элегантные костюмы харизматичных персонажей подчёркивают, что эти герои точно вне времени - они существуют, пока существует человечество.

И хотя порядочностью, верностью законам чести и идеалам благородства ни один из «Игроков» похвастаться не может, так или иначе в них мы узнаем себя.

«В свете нужна тонкость. Я смотрю на жизнь совершенно с другой точки. Этак прожить, как дурак проживет, это не штука, но прожить с тонкостью, с искусством, обмануть всех и не быть обманутым самому – вот настоящая задача и цель!»: кого из нас с разной степень периодичности не посещают такие мысли?

«Надуть», «нагреть», «обмануть», «развести» - как часто мы слышим эти термины в нашей жизни? Насколько они применимы к нам самим? Это вопрос нашей совести, чести, принципов и моральных норм. Многие из нас по природе склонны к авантюрам и жаждут лёгких денег - этот порок, увы, крайне сложно поддаётся коррекции и универсального лекарства от него не существует.

«Поверьте, вся штука в том, чтобы быть хладнокровну тогда, когда другой горячится», - но как же сохранить рассудительность, когда ставки всё выше и выше?

Главное не угождать в свои же капканы и всегда помнить: «Употребляй тонкость ума! Изощряй, изыскивай средства!.. Черт побери, не стоит просто ни благородного рвенья, ни трудов! Тут же под боком отыщется плут, который тебя переплутует!»

В спектакле «Игроки» искусно синхронизируются многочисленные параллели и аллегории с обществом, а, может быть, и с каждым из нас. Изящная ирония, гротеск, сатира и тонкий юмор великого классика в блистательном воплощении талантливых актёров под чутким руководством многогранного режиссёра транспонировались на сцене в великолепный спектакль, острый, ёмкий и хлёсткий!

«Это не плутовство - это ремесло!»: неистово восклицает Ихарев. Если вся жизнь - игра, то это аксиома, которая, как известно, не требует доказательств.

До конца сезона «исследовать глубину познаний» и сыграть в карты с обаятельными «Игроками» можно 25 мая и 3 июня.

Ремесло «плутовства» постигала корреспондент Бурулева Юлия

https://worldpodium.ru/news/eto-ne-plutovstvo-eto-...

Малый театр представил премьеру по знаменитой повести Михаила Булгакова «Собачье сердце». Постановка приурочена к 80-летию народного артиста Василия Бочкарёва, который исполняет роль профессора Преображенского. Автор инсценировки и режиссёр-постановщик – Алексей Дубровский.

Революция – ключ к спектаклю: по крайней мере, к её осмыслению ведут осевые линии. Латинское revolutio означает вращение, переворот, превращение. Художник-сценограф Мария Утробина выстроила в центре поворотного круга Башню Татлина – трёхэтажную конусную винтовую конструкцию. Это и памятник III Коммунистическому Интернационалу, и спираль развития цивилизации и науки, и молекула человеческой ДНК, и повторяющиеся витки событий, и цикличность истории, и пирамида власти.

Революция как переворот в жизнеустройстве показана двумя сторонами декорации на поворотном круге. С одной стороны – «старый мир» профессора Преображенского: красивый, размеренный, восхитительно логичный и гармоничный, мир принятия, достоинства и чести. В столовой – резная мебель, на фасадах которой хочется рассмотреть каждый завиток, ибо он воплощает не «буржуйские» декоративные излишества, а высокий уровень мастерства резчика и художественный вкус хозяина дома. Домработница Зинаида Прокофьевна (Мария Кривенцева) и кухарка Дарья Петровна (Алёна Охлупина) – домашние феи, которых действительно хочется называть по имени-отчеству. Аккуратные, милые, женственные, они вписываются в этот старый мир так же органично, как белые скатерти и фарфоровые супницы, которыми они, танцуя, распоряжаются.

С обратной стороны революции – пролетарии. Их «новый мир» под красным флагом пуст и гол, но они едины в своей решимости перекроить мир. Люди в шинелях, матросках, будёновках и красных косынках лихо танцуют «Яблочко» (студенты «Щуки» традиционно задействованы в спектаклях репертуара) и выступают слаженным хором. Их голоса слышны отовсюду и настолько мощны, что абажур над столом в профессорской квартире ходит нервной дрожью.

Революцию как переворот в умах воплощает троица Швондер–Вяземская–Пеструхин (Михаил Мартьянов, Мария Серёгина, Александр Никифоров). Люди, легко отринувшие и разрушившие всё, что было им чуждо, резки, грубы и напористы. Женщина в этой троице свободна от женственности и окончаний женского рода, мужчины – от благородства. Их метод – террор, парализующий нервную систему, их речь полна ярости и ненависти, глаза вспыхивают гневом, а рука хватается за револьвер. Они пришли отнять то, что никогда им не принадлежало, и начали с калош. Их революция больше похожа на разруху (ту самую, которая «не в клозетах, а в головах»).

Революция как переворот в науке – это, конечно же, трансформация Шарика в Полиграфа Полиграфовича. Владимир Тяптушкин начинает с весьма правдоподобно скулящей блохастой дворняги в лохматом свитере и шапке с ушами. Первая мысль «мы что – на новогоднем утреннике?» довольно быстро сменяется заинтересованным наблюдением за собачьими повадками в исполнении человека, которому, мы знаем, ещё только предстоит превратиться в человека. Всё окончательно встаёт на свои места, когда Шариков избавляется от пёсьего облика, принимает вертикальное положение и начинает «эволюционировать» – говорить гадости, бренчать на балалайке, ходить в цирк, гонять заводных котов, хамить, качать права и требовать справедливости под дулом пистолета. Пережми молодой актёр хоть чуть-чуть, заиграйся чуть больше в «говорящую собачку» – и философско-фантастическая история превратилась бы в дешёвый анекдот. Владимир Тяптушкин виртуозно выдерживает баланс Шарик/Шариков, плавно и убедительно выводя зрителя на мысль о том, что «говорить – это ещё не значит быть человеком».

Научная революция была бы невозможна без самих учёных. Филипп Филиппович – светило науки, «волшебник, маг и кудесник», признанный мировым академическим сообществом. Он знает себе цену, но не кичится заслугами, охотно признаёт свои ошибки, а перед операцией крестится и просит божьего благословения. Его соратник Иван Арнольдович Борменталь в исполнении Игоря Петренко – молодой смышлёный доктор, пока ещё вспыльчивый и категоричный, но имеющий все шансы стать новым Преображенским, если только он прислушается к советам учителя, пойдёт «ощупью с природой» и продолжит жить «с чистыми руками».

Отдельно отметим Василия Бочкарёва в роли профессора. Из его уст не услышишь «От Севильи до Гренады», да и в целом, вопреки опасениям, не возникает желания проводить параллель с всенародно любимым фильмом Владимира Бортко и сравнивать Василия Бочкарёва с Евгением Евстигнеевым. В этом безусловная заслуга режиссёра, почувствовавшего характер, и самого артиста, подарившего Филиппу Филипповичу полноценную, богатую сценическую жизнь. Развёрнутый образ цельной личности, в которой соединились верность традициям gaudeamus igitur и страсть к эксперименту, немецкая пунктуальность и русская широта души, сдержанность и импульсивность, изящество и жёсткость, ироничное восприятие действительности и способность управлять ею терпеливо и мудро.

В финале Шарикова откатывают на предыдущую версию. Преображенский и Борменталь, представители «старого мира», совершенно очевидно завоёвывают симпатию зрителя, но спектакль не делит героев на «своих» и «чужих». Историки полагают, что экономический прогресс и развитие общества невозможны без революции, и, понимая это, многие представители интеллигенции Октябрьскую революцию приняли. Филипп Филиппович не принял, но на сцене он, сам того не замечая, местами «включает» Ленина. Неоднозначны и образы пролетариев: в них много человеческого и близкого любому живому существу, «на какой бы ступени развития оно ни стояло».

Елена Шаина, Театр To Go, 22 декабря 2022 года

https://teatrtogo.ru/2022/12/22/revolyucziya-v-kal...

Дорогие друзья!

Благодаря вашей поддержке в шорт-лист престижной театральной премии "Звезда Театрала" попали артист Игорь Петренко (номинация Лучшая роль театрального актера в кино - Олег Сошников, «Небо») и директор Малого театра Тамара Михайлова (номинация Лучший директор). Голосование продлится по декабрь 2022 года. Голосование проходит на сайте "Звезды Театрала". Поддержите Малый, нам нужны ваши голоса!

Дорогие друзья!

Предлагаем вашему вниманию несколько репортажей телеканала "Наши города" (Медиа-холдинг "Западная Сибирь"), посвященных октябрьским показам спектаклей "Метель" и "Игроки" на сцене филиала в Когалыме: закулисные съемки, интервью с артистами Валерием Афанасьевым, Василием Дахненко, Игорем Петренко и Алексеем Дубровским.

Дорогие друзья!

В от души поздравляем всех вас с Международным днём театра! Сегодня мы запускаем новый цикл видеопередач, в которых интервьюерами выступят воспитанники Детской студии Малого театра, а их партнерами - артисты Малого театра. Первая беседа - с Игорем Петренко. Вступительное слово - руководитель Детской студии Александра Соломина. Ведущие - Настя Ризнык и Миша Каширский.

Я много раз репетировал спектакли в разных театрах, и когда говорил об этом знакомым, они всегда за меня радовались. И вот в начале ноября на "Сцене под крышей" театра имени Моссовета я начинаю репетировать пьесу Дмитрия Мережковского в своей интерпретации. Но, когда я говорю об этом, радости на лице собеседника не вижу. Более того, мне задают вопросы: "А что репетиции в театрах идут?" "Театры не закрываются?" Люди перестали верить в то, что театр - жив, и он - навсегда.

Может ли театр быть источником заразы? Разумеется. А что во время пандемии не может быть этим источником? И магазин может, и общественный транспорт, и стадион, и ночной клуб...

Тем не менее никто не создает проблем, чтобы мы пришли в магазин. Надевай маски-перчатки, соблюдай дистанцию - и вперед. Надел маски-перчатки - садись в метро или автобус и езжай, куда тебе надо. Более того, в Москве, если ты хочешь пойти в ночной клуб, ты должен соблюсти некоторые (абсолютно, кстати, понятные) формальности и - гуляй хоть всю ночь.

А что театр? Надо надевать маски и соблюдать дистанцию - нет вопросов. Нельзя продавать больше 50% зала - "шахматная рассадка" зрителей. (В скобках замечу, что рассадка-то на самом деле шашечная - это шашки стоят через одну, шахматные фигуры - плотно, плечо к плечу. Но это так, к слову.) И зрители, и работники театра приняли и поняли эти меры. Хотя, представьте только, каково артистам, которые привыкли к аншлагам, играть в полупустом зале? Трудно. Но никто не жалуется. Понимают: время необычное, сложное.

Но тут - раз! - новое дело: закрываются театральные кассы. Должен сказать, что основная масса театров в Москве подчиняется Управлению культуры Москвы, но есть еще театры республиканского подчинения и частные. Так вот, распоряжение о закрытии касс касается только московских театров, чей зритель теперь может купить билеты только через интернет. Театров республиканского подчинения и частных это нововведение не коснулось. Во всяком случае - пока.
Зритель у театров — разный. Одним удобнее через интернет, а другим привычней — прийти в кассу, поговорить с кассиром…
А зритель у театров разный, я бы сказал, разновозрастной. Одним удобнее через интернет, а другим привычней - прийти в кассу, поговорить с кассиром... И таких, "других", много. Есть немало и тех, кто покупает билеты в большие московские театры непосредственно перед спектаклем. Теперь, перед началом спектакля, очередь толпиться у касс не будет.

Решение странное, скажем мягко. Понятно, что театрам сейчас тяжело и финансово, и морально. Зачем, как говорится, усугублять? Дайте 50% зрителей спокойно прийти в зал и рассесться в шашечном порядке. А то уже по театрам поползли упорные слухи, что скоро будет не 50%, а 30. Так можно и до одного зрителя дойти - абсолютно безопасное будет дело.
Закрытие театральных касс - это очень серьезный и, по сути, ничем не обоснованный шаг, который очень сильно усложняет работу театральных коллективов, создавая зрителям огромные неудобства.

А может, ну его, театр! В социальных сетях одна очень хорошая театральная актриса так и написала: "Если театр создает угрозу здоровью - надо его временно закрыть". Исходя из этой логики, нас надо опять всех посадить "под домашний арест". Однако государство много раз говорило: санитарные меры соблюдать необходимо, но закрывать нас в планы государства не входит.

Понимаю, что ситуация развивается часто непредсказуемо. Но пока - так. Зачем же в такой ситуации создавать новые проблемы театру? Да, без театра можно обойтись, и так поступают многие. Но для огромного количества людей театр - это то, что превращает будничное существование в интересную жизнь. Сегодня для многих людей сцена, на которой играют любимые актрисы, - как бы свидетельство того, что жизнь продолжается, что все еще не так плохо.

На прошедшей неделе я посмотрел одну из последних премьер Малого театра спектакль "Игроки" по Гоголю в постановке В. Драгунова. Ах, какой замечательный спектакль! Какие поразительные декорации придумал С. Бенедиктов! Как мощно работают актеры! Незабываем Валерий Афанасьев! Игорь Петренко раскрылся для меня как очень интересный и точный театральный актер. Глеб Подгородинский еще раз доказал, что в сегодняшнем Малом театре он один из лидеров, в его Утешительном такие переливы характера, такие переходы - только удивляешься, как актер все это может делать. А А. Дубровский? Вроде эпизод играет, но как! А молодой совсем М. Филатов - глаз не оторвать, как работает! В. Зотов, М. Фоменко, И. Калинина, С. Сошников, И. Кузнецов!

Зритель — это часть театрального процесса. Лиши театр зрителя, и он погибнет. Этого допустить нельзя. Сегодня театр нуждается в помощи и поддержке
Вы не пробегайте, дорогой читатель, эти фамилии. Прочитайте, запомните. Это очень хорошие артисты. И они закручивают на сцене такой карнавал лиц, характеров, ситуаций, что знакомая, кажется, до реплики пьеса Гоголя становится новой, ужасно интересной и притягательной. И ты забываешь про тяготы жизни, про свои проблемы, любуясь блистательной игрой и очень точной режиссурой.

Можно без этого прожить? Мне, и таким как я (а нас, театралов, немало), прожить нельзя, просуществовать можно.
Сейчас такое время, когда тяжело всем, не только театру. Но это вовсе не означает, что театру надо создавать новые трудности. Закрытие театральных касс - новая, ничем, мне кажется, не обоснованная сложность.
Зритель - это часть театрального процесса. Необходимейшая. Лиши театр зрителя, и он погибнет. Этого допустить нельзя. Сегодня театр нуждается в помощи и поддержке, а не в подножках в его и так непростом пути.

Андрей Максимов, "РГ", 26 октября 2020 года

Маршруты по театральной Москве каждый театрал прокладывает самостоятельно. Театров, идей, интерпретаций, премьер море, выбирай на любой вкус. Попробуем проложить маршрут с камертоном и начнем с Малого театра - хранителя традиций и просто сцены, куда надо идти, если хочешь погрузиться в пространство истинного театра.

Самая громкая премьера осени в Малом - «Игроки» по Гоголю. Почти 180 лет назад именно Малый театр ознакомил зрителей с этой пьесой Николая Васильевича, и автор не раз приходил на представления. Постановка Владимира Драгунова остро современна. Наблюдая за блестящим Ихаревым (Игорь Петренко), остановившимся в респектабельном отеле провинциального города, вы не сможете отделаться от чувства, что в нем не признали бы «пришельца» и в современных интерьерах, несмотря на то что действие все же обозначено рубежом XIX-XX веков. Игрок по жизни, изготовивший крапленую колоду карт, которую нежно именует Аделаидой Ивановной, Ихарев привык выигрывать по-крупному и готов сразиться с местными форвардами.

Но, когда на ваших глазах разыграется действо покруче обманок с колодой и Ихарев падет жертвой целой бригады игроков, так ловко обработавших его, что он и секрет раскроет, и 80 тысяч, выигранных накануне, своими руками за липовый вексель отдаст, вы отчего-то испытаете странное чувство жалости к этому обманщику, про которого только и сказать - поделом. «Бригадиры» - автор идеи Утешительный (Г.Подгородинский), джентльмен Швохнев (В.Зотов), полковник Кругель (М.Фоменко), разыгравшие действо в двух актах с помощью еще трех «подсадных» второго плана, вам тоже разительно напомнят прототипов из нашего времени. Потешаясь над Ихаревым, они уже будут мчаться с бубенцами, пока их жертва с ожившей вдруг Аделаидой кружится в танце отчаяния.

Не случайно постановщик спектакля считает, что дело не в картах, игра давно стала для людей способом одурачивания другого. Что в офисах самых высших сфер, что в семьях игра заменила людям религию. А двойственность восприятия происходящего объяснима - вместе с вами за картежниками наблюдает Гоголь, присмотритесь к его бюсту, который стоит на шкафу.

Нина КАТАЕВА, театральный критик
Фрагмент статьи «Кино и театр-2020: главные ожидания. Что смотреть в наступившем году», «Учительская газета», 7 января 2020 года

Дорогие друзья!

Предлагаем вашему вниманию третий ролик из цикла «Связь времен», в котором главным героем выступает персонаж пьесы Н.В.Гоголя «Игроки» Ихарев в исполнении Лауреата Государственной премии России Игоря Петренко. Режиссер - Денис Бродский.

Малый театр выражает признательность руководству футбольного клуба «Спартак-Москва» за помощь в проведении съемок на стадионе «Открытие Арена».