«Листая старые подшивки»

КАРУСЕЛЬ – ПУЧИНА

ПОСЛЕ ЮРИЯ СОЛОМИНА НА НЕЙ КАТАЛСЯ АЛЕКСАНДР КОРШУНОВ

«Листая старые подшивки»

КАРУСЕЛЬ – ПУЧИНА

ПОСЛЕ ЮРИЯ СОЛОМИНА НА НЕЙ КАТАЛСЯ АЛЕКСАНДР КОРШУНОВ

Дом Островского верен себе. На сцене филиала Малого театра появилась еще одна пьеса великого драматурга - «Пучина» в постановке Александра Коршунова. Коршунов известен столичной театральной публике своими спектаклями «Чудаки», «Трудовой хлеб», а также многочисленными актерскими работами. Здесь он тоже исполняет центральную роль - Кисельникова.

Зрители любят комедии Островского с неизменно остроумными диалогами и счастливыми финалами А в драмах - плачут над разбитыми сердцами Ларисы Огудаловой и Катерины Кабановой... Но эта странная пьеса ни на что не похожа! Ее действие растягивается чуть ли не на двадцать лет, создавая массу неудобств исполнителю главной роли: в первой картине ему приходится быть веселым неоперившимся юнцом, а впоследствии - несчастным отцом взрослой дочери, безумным, раздавленным жизнью человеком.

Посреди сцены - карусель, на которой катается маленький мальчик. Она возникает снова и снова, вот только лошадок на этой карусели становится все меньше... А в конце спектакля ее круг уже совершенно пуст. Это жизнь, казавшаяся такой веселой и нарядной вначале, предстает во всей своей безжалостной и неприглядной наготе... И, прислонившись к стволу карусели, словно пригвоздив сам себя к позорному столбу, кружится наш герой - чистый и трогательный человек Кисельников.

Александр Коршунов собрал, как всегда, великолепный по своей цельности актерский ансамбль. Очень органично в спектакле работает молодежь. Убедителен Егор Баринов в роли основательного, доброго и серьезного Погуляева. Очаровательны Ольга Пашкова и Татьяна Скиба, создающие два непохожих и в то же время в чем-то близких женских характера. Не тех, что коня на скаку остановят, а слабых, жалких и милых. Да, даже стерва Глафира (именно это определение возникает по прочтении Островского) предстает здесь несчастной девочкой. Очень достоверен созданный Аленой Охлупиной острохарактерный образ купчихи, хотя, казалось бы эта роль находится в противоречии с внешностью актрисы.

И, конечно же, на высоте оказалось зрелое поколение мастеров Малого. Валерий Баринов играет тестя Кисельникова, Боровцова, искренне презирающего своего зятя за неумение жить (то бишь за честность). Но при всем том в финале пьесы они оказываются в одинаковом положении: жалкими нищими. Баринов очень точно играет эту метаморфозу: потеряв все, он становится более умудренным, обретает некое внутреннее спокойствие... Высот подлинного трагизма достигает Ольга Чуваева в роли матери Кисельникова. И настоящей жемчужиной спектакля становится эпизод с неизвестным, которого играет Василий Бочкарев. Этот инфернальный господин, не повышающий голоса и даже дружелюбно улыбающийся, вызывает неподдельный ужас.

Серьезной удачей спектакля стало исполнение роли Кисельникова Александром Коршуновым. Безусловно, артисту было непросто хотя бы потому, что многие помнят великолепного Кисельникова в исполнении Юрия Соломина. Если в первых сценах Коршунов «на своем месте» благодаря юношеской внешности и голосу, то ближе к финалу зрители уже ощущают все возможности таланта артиста. Коршунов играет психологически тонко, глубоко и трогательно, заставляя нас проливать самые настоящие слезы... И слезы эти, может быть, не только о бедном Кисельникове, но и о себе. Все мы когда-то были детьми, с восторгом взирающими на разноцветную карусель.

Татьяна СЕМАШКО
«Российские вести», 23.01.2002

«Листая старые подшивки»

ТАЛАН-ДОЛЯ АЛЕКСАНДРА КОРШУНОВА

Пошел ли талан-доля за Кирюшей Кисельниковым, А. Н. Островский нам не поведал. Но за Александром Коршуновым, актером и режиссером, он следует неизменно. Счастливого ему пути...

«Листая старые подшивки»

ТАЛАН-ДОЛЯ АЛЕКСАНДРА КОРШУНОВА

Без малого тридцать лет назад в апреле 1973 года на сцене филиала Малого театра состоялась премьера пьесы А. Н. Островского «Пучина». Ее постановщиком был известный режиссер Петр Павлович Васильев, много ставивший в Москве и в театрах крупнейших городов России, а оформлял спектакль Александр Павлович Васильев, брат постановщика, тоже известный, широко востребованный театральный художник. Актерский состав был звездный: Ю. Соломин (Кисельников), Е. Гоголева (мать Кисельникова), И. Любезнов (купец Боровцов), Н. Подгорный (Неизвестный), В. Сафронов (Погуляев) и т. д. Каждая роль здесь была истинным бриллиантом, а в целом спектакль являл собой блистательный актерский ансамбль, в котором никто не позволял себе премьерствовать, каждый работал на партнера и все вместе на общий успех.

«Пучина» — произведение сложное, в его атмосфере ощутимы и мотивы Достоевского, и грядущие флюиды Чехова. Не случайно, наверное, пьеса ставилась ранее в Малом театре всего три раза — в 1866, 1892 и 1973 гг. И вот четвертое обращение к «Пучине» — конец 2001 года. И тоже, как в 1973 году, на сцене филиала.

Александр Коршунов- актер милостью Божьей — за режиссуру берется редко. Реже, чем могло бы быть на пользу театру и ему самому на славу. Впрочем, понятие «слава» с натурой А. Коршунова вещи несовместные. В жизни своей не встречала человека более скромного, чурающегося всякой публичности. Мне кажется, что и пьесы для постановки он специально выбирает не броские, сулящие скорый успех, а редко идущие, без громкой сценической судьбы, заведомо не обещающие особого зрительского ажиотажа. Зато делает из них шедевры такой жизненной силы, такой неподдельной правды, что у сидящего в зале дыхание перехватывает. И почти всегда сам играет в них главные роли. Но, как я понимаю, не потому, чтобы покрасоваться в героях, а чтобы сразу задать остальным исполнителям верный тон, настрой, как бы повести в нужном русле за собой весь спектакль. Повести, оставаясь внутри действия, ничем и никак не выделяясь из ансамбля. Редкая способность, дарованная немногим.

В постановке 1973 г. огромную роль играли многократно увеличенные фотографии старой Москвы, составляющие задники сцены. От них рождалась атмосфера подлинности происходящего — торжище Сухаревки, театральный разъезд по окончании спектакля... Определяющий образ сегодняшней постановки — сверкающая огнями, кружащаяся карусель (сценография и костюмы Ольги Коршуновой), на которой кружится и сам же ее крутит Кирюша Кисельников (А. Коршунов), веселый, беззаботный, в щегольском костюме, полный радужных надежд. Карусель Кирюшиной жизни, продолжая бешено вращаться, станет по ходу действия постепенно меркнуть, а ее веселые огоньки будут все больше отдаляться по мере обнищания семьи Кисельниковых. Праздник жизни останется в финале за стенами убогого жилища тронувшегося умом Кирилла Филиппыча, но где-то вдали карусельные огни еще будут посверкивать, маня молодых, удачливых, способных не сорваться с летящего круга.

В густонаселенном спектакле — ни одной проходной роли, а уж о главных персонажах и говорить не приходится, — один другого лучше. Каким вальяжным господином весь в белом выступает — даром, что купец — Пуд Кузьмич Боровцов В. Баринова. И супруга его Дарья Ивановна (А. Охлупина) уж такая модная — не подумаешь, что купчиха. Только, когда дело-то до капитала дойдет, всю вальяжность как ветром сдунет и вылезет наружу христопродажная торгашеская душонка. Могут, к примеру, почтенные господа промеж себя побоище учинить — замечательно поставлена сцена драки гостей в доме у Кисельниковых с истошными визгами Дарьи Ивановны и выплескиванием воды из таза на дерущихся кухаркой Аксиньей (Е. Базарова); могут цинично, жестко, беспощадно по миру пустить близкого человека, все могут во имя денег. Сцена выманивания Боровцовым подписи Кисельникова на отказе от долга — одна из лучших в спектакле. Виртуозно играет здесь В. Баринов. Его герой прикидывается такой казанской сиротой, что, кажется, камень разжалобить может. Уж он и плачет, и молит, и клянчит, и божится, на коленях ползает. Как тут мягкотелому, затурканному Кисельникову не дать слабинку. А чуть подпись поставлена, и встал во весь рост тесть перед зятем, расправил плечи, выпятил грудь, да еще измываться начал над Кирюшей, что тот на его иудины слезы купился. И уходит бариновский Боровцов победителем, оставляя зятя у последней черты нищеты и отчаяния. Когда же сам вконец разорится, придет к Кирюше как ни в чем не бывало, станет над убогим подшучивать, дружелюбно по плечу похлопывать. Не человек — хамелеон.

В своих спектаклях А. Коршунов каждому персонажу всегда находит наиболее выигрышный момент, чтобы показать его как бы крупным планом. Для чиновника Переяркова (Н. Верещенко) и военного в отставке Турунтаева (А. Вахтеров) это уже упомянутая сцена ссоры на именинах у Кисельниковых. Для бедняжки Лизаньки (Т. Скиба) и бывшего друга Кисельникова Погуляева (Е. Баринов-младший) — их объяснение в финале, когда словно в омут кидается замуж за Антона Антоновича Лиза, не представляя, что ждет ее впереди, а Погуляев своим благородным жестом перечеркивает привычную, устоявшуюся жизнь. Органична, трогательна в своей вечной материнской заботе о сыне-неудачнике Анна Устиновна Кисельникова (О. Чуваева). Прекрасно выразился властный, нетерпимый характер Глафиры, жены Кисельникова (О. Пашкова), в ее вызывающем, бурном, злом, отчаянном, как крик души, танце перед гостями на именинах, завершающем финал первого акта.

Есть в этой пьесе один образ, словно бы не из реальности, а из потустороннего мира — Неизвестный. Человек без имени, соблазняющий честнейшего Кисельникова на подлог как будто под гипнозом. От этого образа и на всю пьесу легла тень некоей загадочности, инфернальности. В спектакле 1973 года Неизвестного играл Никита Подгорный, талантливейший, замечательный артист. Высокий, худой, бледный, в черном цилиндре и крылатке, поигрывая щегольской тростью, он появлялся в каморке Кисельникова и впрямь как Мефистофель — искусный ловец человеческих душ.

Неизвестный В. Бочкарева вполне земной, живой, осязаемый. Его внешность не внушает трепета, зато он мастер играть на самых больных струнах человеческой души. Он вольготно располагается за рабочим столом хозяина дома, зная, что не уйдет, пока не добьется своего. Твердо, упорно он подчиняет своей воле Кисельникова. А достигнув цели, не без приятности улыбаясь, ехидно сообщает растерянному, раздавленному случившимся Кирюше, какая кара ждет за содеянный подлог. Он доволен, он весел, за ничтожную сумму он обрел целое состояние. И уходит с сознанием отлично состоявшейся сделки. Вполне современный тип, более страшный, пожалуй, чем Мефистофель, потому что абсолютно достоверен и реален.

Сначала предательство тестя, потом обольщение Неизвестным — вот с чего начинается помутнение рассудка бедняги Кисельникова. Но и в затмении ума Кирилл Филипыч А. Коршунова не теряет своей святой простоты, почти детской непосредственности, голубиной кротости. От прежнего франта, веселого недоучившегося студента не осталось и следа: с трудом вспоминает прошлое, не сразу узнает даже бывшего друга Погуляева, зато прекрасно понимает, что, опустившемуся на самое дно жизни, ему оттуда уже нет обратного хода, и вполне сознательно отказываясь от помощи друга, он с какой-то отчаянной страстностью, воздев руку к небу, как заклинание, как молитву к Богу, восклицает с глазами, полными слез: «Талан-доля, иди за мной!».

Пошел ли талан-доля за Кирюшей Кисельниковым, А. Н. Островский нам не поведал. Но за Александром Коршуновым, актером и режиссером, он следует неизменно. Счастливого ему пути.

Наталия БАЛАШОВА
«Московская правда», 15.01.2002

ОБСУДИТЬ СТАТЬЮ В АНТРАКТЕ

28 октября впервые в роли Пуда Кузьмича Боровцова в спектакле «Пучина» выступил заслуженный артист России Дмитрий Дмитриевич Кознов....

28 октября впервые в роли Пуда Кузьмича Боровцова в спектакле «Пучина» выступил заслуженный артист России Дмитрий Дмитриевич Кознов. Играть вводы, да еще получить роль после такого яркого и самобытного актера, как Валерий Баринов, - дело, как говорится, неблагодарное. Но для Кознова это был настоящий шанс и он использовал его в полной мере. То, что это яркий актер с удивительно мощным темпераментом и голосом, знают все, кто видел его хоть в самом крохотном эпизоде. Вчерашний спектакль показал, что Дмитрий Дмитриевич легко справляется и с большими, сквозными ролями. При этом отлично чувствовалось, что актер играет далеко не на пределе своих возможностей.

Новое воплощение образа купца Боровцова можно назвать более подробным. Самое главное, Кознову удалось найти свои интонации для каждой фразы, и лишь дважды я поймал себя на том, что уловил интонационное сходство с предыдущим исполнением. Кроме того, с удовольствием отмечу особенную динамику образа. Возможно, у нового Пуда Кузьмича чуточку убавилось значительности и самоуверенности, но добавилось купеческой лихости и живости. Правдивость исполнения Дмитрия Кознова зрители оценили. Уже во второй картине одна из зрительниц, сидевших рядом со мной не выдержала и сказала: «Господи, и ведь ничего не изменилось. Вот такие они мужики и сейчас!». Что можно к этому добавить? Лишь пожелания играть как можно больше!

М.Р.

«Листая старые подшивки»

КАРУСЕЛЬ ЖИЗНИ ЗАВЕЛА В «ПУЧИНУ»

Коршунов-младший решил показать мастер-класс в Малом театре. Для этого взял в помощники самого национального драматурга — Островского, отменную актерскую команду и главную роль поручил сыграть себе самому. И — ох как угадал!

«Листая старые подшивки»

КАРУСЕЛЬ ЖИЗНИ ЗАВЕЛА В «ПУЧИНУ»

Коршунов-младший решил показать мастер-класс в Малом театре. Для этого взял в помощники самого национального драматурга — Островского, отменную актерскую команду и главную роль поручил сыграть себе самому. И — ох как угадал!

Крутится на сцене разноцветная карусель с лошадками, закручивая, как спираль, беспощадное время. Крутится, сверкая огнями, бежит во времени, обгоняя события, годы, не обращая внимания на то, .что пассажиры ее все меняются, взрослеют, стареют. Ах, если бы можно было сделать сальто во времени, а не в пространстве!

Тогда бы наш главный герой Кирюша Кисельников (Александр Коршунов) обязательно повернул карусель вспять, вернулся в то самое время, когда он, молодой студент, мог гулять-кутить с приятелями, не обременяя себя тяжелыми мыслями и заботами.

Но омут любовного наваждения мало кто избежал. Его глубина засасывает, забирает. Оттуда если и удавалось кому выбраться, то совершенно опустошенным. А наш герой к тому же бросился в омут с головой по доброй воле. То бишь влюбился без памяти в молодую особу (которую великолепно играет Ольга Пашкова). И решился-таки на ней жениться, несмотря на увещевания и уговоры друзей не торопиться это делать.

Собственно, женитьба Кирюши и стала завязкой сюжета, который дальше будет раскручиваться по трагической спирали.

Ах, если бы можно было повернуть карусель вспять — во времени, а не пространстве! Тогда не отдал бы добрый Кирюша Кисельников тестю доставшиеся в наследство от отца деньги, а содержал бы на них честно семью.

Но случилось так, как случилось. Плутоватый, бессовестный Боровцов, колоритно сыгранный Валерием Бариновым, не только разорился сам, но и пустил по миру семью единственной дочери, которой отказался помочь даже лекарствами.

Смерть жены и нищета, в которой Кирилл Кисельников оказался с пятью детьми и старой матерью, загнали его в такую беспросветную нужду, что выхода из нее уже не было видно, что доводило его подчас до смертельного отчаяния. Оттого и тяжел спектакль, что это смертельное отчаяние Александр Коршунов играет с такой психологической силой и точностью, что больно было смотреть. Видеть, как страдает, мучается герой, не в силах спасти умирающих детей. Как бьется с нуждой один на один.

Впрочем, если бы так. На самом деле в его жизнь постоянно вмешиваются чужие люди, по-свойски в ней хозяйничая, влезая в его дела и чуть ли не в мысли.

Ах, если бы можно было раскрутить веселую карусель во времени, а не в пространстве! Тогда бы Кирюша ни за что не пошел на подделку судебных документов, не отказался от мучительных попыток жить честно и нравственно. На протяжении почти всего действа, как шекспировский Гамлет, решавший быть или не быть, Кирилл Кисельников выбирает — брать или не брать взятки. Для него такой поступок сродни подлости или сумасшествию, что в конце концов с ним и случилось. Страх оказаться за тюремной решеткой лишает его разума, а семью, в которой остались мать и дочь, — мало-мальской поддержки.

Но молодая девушка Лиза Кисельникова (Татьяна Скиба), не в пример отцу, более решительна и смела. Но, с детства опаленная нуждой, могла не хуже него натворить глупостей, если бы судьба не явила ей принца в лице давнего приятеля отца — Погуляева, которого интересно сыграл молодой любопытный актер Егор Баринов.

К месту сказать, в спектакле, кроме именитых актеров (А. Коршунов, В. Баринов, В. Бочкарев), заняты многие молодые артисты. Все без исключения полны задора и сил, а некоторые явно талантливы. И играют так хорошо (Егор Баринов и Ольга Пашкова), что сами получают удовольствие и другим его доставляют.

Впрочем, залогом успеха постановки стал отменный профессионализм всей команды, что и вывело спектакль за рамки премьерного успеха и подвело его просто к Успеху, который дорогого стоит.

Наталья АНОХИНА.
«Ежедневные новости-Подмосковье», 30.11.2001

«Листая старые подшивки»

БОЛЬ О ЧЕЛОВЕКЕ — ПО ДОСТОЕВСКОМУ И ОСТРОВСКОМУ

Две премьеры в старейших театрах Москвы — «Униженные и оскорбленные» Достоевского во МХАТе им.Горького и «Пучина» А.Н.Островского в Малом — прямое послание авторов в наше время...

«Листая старые подшивки»

БОЛЬ О ЧЕЛОВЕКЕ — ПО ДОСТОЕВСКОМУ И ОСТРОВСКОМУ
на московских подмостках

Две премьеры в старейших театрах Москвы — «Униженные и оскорбленные» Достоевского во МХАТе им.Горького и «Пучина» А.Н.Островского в Малом — прямое послание авторов в наше время. На сцену выведены люди, человеческое достоинство которых оскорблено, и публика, вдоволь насладившаяся «медовым месяцем» и «лунным светом» антреприз, демонстрирующих триумф «власти денег», как к живой воде, припала вновь к классике. К колоритному русскому языку, к жизни, полной настоящих страстей и подлинно драматических коллизий. «Боль о человеке», который не в силах поднять себя в полный рост, ярко заявлена в этих премьерах.

В «Униженных и оскорбленных», поставленных Татьяной Дорониной, не ищите новаторства и режиссерских изысков, изощренных трактовок авторской позиции в угоду времени, хотя возможностей для этого предостаточно — Достоевский всегда стоял над схваткой «либералов» и «демократов». И если с первыми его еще как-то роднил протест против социальной несправедливости, то от вторых писателю частенько доставалось за попытки примирения всех противоречий с помощью христианского мировоззрения. Об образе Ивана Петровича, с которым незримыми нитями связаны все персонажи в «Униженных», Добролюбов писал когда-то: «Я признаюсь — все эти господа, доводящие свое душевное величие до того, чтобы зазнамо целоваться с любовником своей невесты и быть у него на побегушках, мне вовсе не нравятся. Они или вовсе не любили, или любили головою только... Если же эти романтические самоотверженцы точно любили, то какие же должны быть у них тряпичные сердца, какие куричьи чувства!»

Театр полемизирует с этим постулатом Добролюбова, утверждая христианскую мораль главной жизненной ценностью, не случайно кульминацией инсценировки становится финальное восклицание старика Ихменева, простившего свою дочь: «О! Пусть мы униженные, пусть мы оскорбленные, но мы опять вместе, и пусть, и пусть теперь торжествуют эти гордые и надменные, унизившие и оскорбившие нас! « В гордом смирении Ихменева (Анатолий Семенов), отказывающегося от протеста, — вызов времени, о котором и рядовой обыватель, и высоко-ученый человек все чаще заявляют: «Плетью обуха не перешибешь, с достоинством перетерпеть тяжкие времена — вот задача».

Потому вся борьба добра и зла в спектакле, обозначенных полюсами образов князя Валковского (Валентин Клементьев) и Ивана Петровича (Максим Дахненко), воспринимается как естественное течение жизни. Тонкий психологизм в актерской игре преобладает над авантюрно-детективным началом повествования. В мерное течение сюжета погружаешься, как в чтение романа, художники-постановщики — Владимир Серебровский и Виктория Севрюкова — дотошно-внимательны к деталям в сценографии и костюмах, и зритель оказывается захвачен этим действом с нарочитым налетом старомодности. Хотя что считать старомодностью -проникновенно играет всепрощенческую любовь в Наташе молодая актриса Нионель Гогаева; заразительна в образе маленькой Нелли, погубленной злом этого мира, Ольга Глушко.

«Я как в музее побывала, увидела всех персонажей такими, какими и представляла», — наивно поделилась мнением одна из зрительниц. И, надо сказать, она оказалась точна в выражении своего впечатления. Сохранение традиций старого МХАТа, из которого в свое время с запальчивым заявлением: «Никогда не мечтал работать в филиале театра «Современник»!» ушел Борис Ливанов, ставят своей задачей в коллективе, которым ныне руководит Татьяна Доронина.

«Пучина» Островского испугала цензуру своего времени. И в самом деле: мурашки по коже, когда видишь, как благодаря «порядочным» людям и обстоятельствам честный человек в «зверка» превращается. На сцене Малого превращение это показано мастерски — постановщиком спектакля и исполнителем роли Кирилла Кисельникова Александром Коршуновым. Тема противостояния достоинства в человеке суетному стремлению любой ценой выбраться из гложущей нищеты, когда вопрос «переступлю или не переступлю» становится вопросом жизни и смерти, куда как актуальна в наше время. Сколько знаем людей, наступивших на горло собственной совести ради суетных ценностей материального рая и — оказавшихся вдруг в духовном вакууме. Степень разреженности окружающей среды при этом в каждом случае своя, особая, а тоска, охватывающая страдающего человека, неизбежно сродни той, что бредет вместо желанной «талан-доли» за потерявшим рассудок площадным офеней Кирюшей Кисельниковым.

И для того, чтобы возникли аллюзии с современностью, как выяснилось, не нужно препарировать текст Островского и приближать к современности. Драма предательства Кириллом Кисельниковым самого себя разыгрывается в традиционно обустроенных купеческих апартаментах прошлого века — сценография и костюмы Ольги Коршуновой. Только один раз маленький судебный чиновник, доведенный до отчаяния — тестюшка Пуд Кузьмич (Валерий Баринов) пустил по миру с детьми-сиротами — переступает черту, и пучина проглатывает его. Мог ведь Кирюша спасти в себе человека — какое счастье жить с чистой совестью! — а не удержался. В лучших традициях русского реалистического театра дана эта сцена в Малом... В звенящей тишине зала одинокий человек делает роковой шаг, и каждый зритель ощущает, как страшно ему, как сомневается он, как хочется ему удержаться. Но все равно шагает. Туда, в пучину, успокаивая себя тем, что он «чуть-чуть» отступит от совести, всего на три тысячи рублей — ради детей же грешит! — а потом отмолит свой грех. Воистину отмолит! Все это читает зритель в несчастных глазах Кисельникова — Коршунова, которого увидит настоящим «зверком» в последнем акте и ощутит всю меру боли великого драматурга за человека.

«Пучина» — тяжелая пьеса и, на мой взгляд, состоит в ближнем родстве с «Униженными и оскорбленными». Чехов поражался мастерству драматурга в четвертом акте, и надо видеть, с каким наслаждением играют его актеры. Пучина всех накрывает своей грязной волной — и тестя-банкрота, и безумного Кисельникова, и не виноватую ни в чем дочь его Лизаньку (Татьяна Скиба), и грешницу Анну Устиновну (Ольга Чуваева), шепнувшую сыну не в добрый час, чтобы брал он взятки. Вот в чем корень зла! Несмываемый грех — семена его всходят в поколениях ядовитыми плодами.

Трудно отыскать положительных героев в «Пучине», кроме Лизаньки и ее спасителя Антона Погуляева (Егор Баринов), студенческого приятеля Кисельникова, и, надо сказать, что колоритен «фон» из разномастных подлецов в спектакле, «ансамблевости» ему не занимать. Особо хотелось бы отметить Василия Бочкарева в роли Неизвестного — этот улыбчивый дьявол, явившийся Кисельникову в ночи, и соблазнил его на подлог в суде. Тонка и изящна игра актера — именно так, чувствует каждый, судьба играет человеком, и никто не застрахован от ее каверз.

Нина КАТАЕВА
«Гудок», 22.02.2002

30 марта в спектакле «Пучина» А.Н.Островского Владимир Сафронов впервые исполнит роль Неизвестного.

«Когда мы только что начали репетировать «Пучину», еще на читке, у всех были очень разные ощущения от главного героя».

Более полный вариант интервью народного артиста России А.В.Коршунова вы сможете прочитать вскоре у нас на сайте и на сайте нашего информационного партнера www.utro.ru

«Когда мы только что начали репетировать «Пучину», еще на читке, у всех были очень разные ощущения от главного героя. Заспорили… Кто-то сказал, что Кисельников — это антигерой, слабый, запутавшийся человек. Кто-то говорил, напротив, что это святой человек, способный понимать и жалеть людей…
Развенчать Кисельникова и показать его дурачком или истериком, очень слабым человеком – я себе такой задачи не ставил, хотя, безусловно, Кисельников – неидеальный герой и даже совсем не герой. Наверное, беда его в том, что он до поры до времени не был способен взять на себя ответственность за близких людей, за собственную судьбу. Хотелось, чтобы спектакль носил не мелодраматический, а скорее трагический характер. Потому что там существуют определенные трагические конфликты, не имеющие разрешения. Например, происходит страшное, когда он ломает себя. Почему трагически? Когда он берет взятку, он не может ее не взять. А взяв, уже не может оставаться Кисельниковым. Теперь он должен найти для себя такую возможность, чтобы уйти от жизни, от ощущения этой реальности…
Что касается эмоциональности этого спектакля – он должен быть и сильным и эмоциональным. Для меня это аксиома. В театре надо воздействовать не нервами на нервы зрителей, а душой на душу. Если задевает, если волнует, но не нервы, а душу – значит, чего-то удается…»

Более полный вариант интервью народного артиста России А.В.Коршунова вы сможете прочитать вскоре у нас на сайте и на сайте нашего информационного партнера www.utro.ru

:

Мне кажется, что это пьеса своевременная и современная, а с другой стороны – вневременная и вечная. Почему современная?

Рассказывает режиссёр-постановщик спектакля «Пучина» Александр Коршунов:

Мне кажется, что это пьеса своевременная и современная, а с другой стороны – вневременная и вечная. Почему современная? Те семнадцать лет, в течение которых происходит действие «Пучины», как мне кажется, проецируются на последние семнадцать лет нашей жизни. Процессы, которые происходят в стране и в обществе, когда начинают очень много значить деньги, когда трудновато бывает выжить, и есть открывающиеся возможности, и перекрывающиеся возможности. А почему есть вневременная вещь – потому что есть четыре момента человеческого существования, которые всегда были и будут. Есть юность – тот период, когда верится, что все впереди, что все будет хорошо, так, как хочется. Есть второй период – жизненные и бытовые заботы, всякие проблемы – денежные, семейные. Есть период какого-то кризиса и выбора в жизни. И есть финал, когда происходит катарсис, очищение.
Ощущение какой-то труднопереносимости, даже противоестественности условий жизни, ритмов, смены ценностей и понятий, отсутствия крепкой веры. Трудность нынешнего момента для человека верно и светло настроенного, но незащищенного, оказывается непосильным грузом.
Финал не должен быть мрачным, безысходным, потому что совершается Поступок, главный поступок в жизни, когда человек берет ответственность на себя – как бы ни было трудно, противоречиво, всяко – все равно, за то, что ты сделал, в чем ты виноват, надо отвечать. Последнее решение Кисельникова – человек берет на себя ответственность за все, что было в его жизни и будет дальше. Это возрождение, поэтому светлый должен быть финал – высокий и светлый.