21 августа день рождения заслуженной артистки России Алены Игоревны Охлупиной.

Хочется пожелать красивой женщине и талантливой, востребованной актрисе доброго здоровья, легкого дыхания, новых счастливых мгновений от встреч со зрителями.

21 августа день рождения заслуженной артистки России Алены Игоревны Охлупиной.
Хочется пожелать красивой женщине и талантливой, востребованной актрисе, замечательно и тонко сыгравшей Ольгу в спектакле «Три сестры», Царицу Марию Федоровну в «Царе Иоанне Грозном», Графиню-внучку в «Горе от ума», Настю в «Не было ни гроша, да вдруг алтын», Поликсену Григорьевну «Трудовом хлебе», и других спектаклях доброго здоровья, легкого дыхания, новых счастливых мгновений от встреч со зрителями.

Воспоминания о гастролях в Японии.

Алена Охлупина, Ольга Пашкова, Варвара Андреева, Глеб Подгородинский.

Воспоминания о гастролях в Японии.

Алена Охлупина, Ольга Пашкова, Варвара Андреева, Глеб Подгородинский.

Алена Охлупина
С начала и до конца поездки не было ни одной минуты, которая принесла бы разочарование или сожаление. Даже при тяжелых физических нагрузках мы не чувствовали ни капли усталости, потому что жизнь была духовно наполнена, осмысленна, и при этом было много юмора, привнесенного коллегами-артистами. Эта грань серьезного и смешного сделала всю поездку и легкой, и насыщенной. Мы сыграли двенадцать спектаклей за четырнадцать дней. На шестом спектакле казалось, что уже тяжело, наступил эмоциональный предел, но Господь Бог давал силы. И когда мы сели в самолет, то все в один голос сказали: «Ну, еще бы спектаклей двенадцать, и они были бы самыми лучшими!» Последние несколько раз мы играли на отчаянном кураже, эмоциональности и внутренней свободе. И даже тайфун мы физически ощутили на себе. Спектакль задержали, потому что зритель не мог вовремя приехать, и это прибавило страсти и вихря нашему исполнению. При жуткой занятости мы находили возможность и Токио посмотреть, и суши поесть, и повеселиться. Вся прелесть в том, что была семья, нежность, забота друг о друге, о каждом, и весь коллектив – и Юрий Мефодьевич, и артисты, и костюмеры, и гримеры – все были в едином порыве.
Я ездила в Японию четвертый раз, но это была самая удачная поездка. Потрясающий зал. Ощущение, что ты играешь у себя дома, и не надо ничего форсировать, никому ничего показывать, доказывать. Как только мы привыкли к этому залу, то поняли, что зритель все воспринимает, реагирует даже на взгляд, поворот головы. Японцы — народ сентиментальный, любят поплакать, пострадать вместе с нами. Они очень напряженно живут, и когда видят что-то, что может запасть в душу, мгновенно на это реагируют.

Ольга Пашкова
Существует простое определение счастья: «Счастье – это когда тебя понимают». Я испытала в Японии ощущение счастья от зрительского понимания. Это было неожиданно, потому что есть ведь языковой барьер. Японские зрители понимали и юмор, и все переживания моей героини. Они воспринимали все с открытым сердцем, и потому очень легко было с ними говорить. Я не первый раз в Японии, но уже забыла эти ощущения, к тому же у меня не было такой значительной роли в прошлый приезд. Там никто не знает, «как надо», не ищет ошибок, у них нет эталона, они все искренне воспринимают и сопереживают. Такого приема я не помню, и знатоки не помнят.
И мне жалко, что декорации так долго ехали, потому что мне хотелось сразу принести это ощущение в Москву, испытать его на нашем зрителе. Гастроли в этом смысле очень полезны…
Конечно, времени было мало, и у меня создалось ощущение, что я не видела солнечного света – сначала ехали под землей в театр, потом сидели под землей в гримерках. А когда мы просыпались, была все время плохая погода – то тайфуны, то дожди, неба я не видела. Но, несмотря на это, я была согрета теплом душевного понимания.

Варвара Андреева
Гастроли были необыкновенно интересными. Вначале нам казалось: шесть спектаклей за четыре дня – это катастрофа, будет очень тяжело. Но японские зрители давали нам столько энергии, что ее хватило на все гастроли. На каждом спектакле были аншлаги. И мы отдавали зрителям душевное тепло, и они нам. Только после шестого спектакля я почувствовала, что выдохлась. Мне хочется выразить огромную благодарность японской театральной публике. Они с большим интересом и вниманием смотрели и слушали, очень трепетно относились к происходящему на сцене. Нас, актеров, это вдохновляло, и, кажется, появлялась свобода, возможность импровизации, и нам было очень уютно и хорошо жить в спектакле.
Самое сильное впечатление от Японии — когда мы поднимались на сорок шестой этаж небоскреба. Таких небоскребов в Токио очень много. Прозрачная кабина лифта, скоростная, уши закладывало. И когда смотришь сверху вниз, возникает ощущение, как в компьютерных играх – узенькие ниточки автомобильных дорог, людей не видно, все кажется каким-то нереальным. А вообще, мне показалось, народ очень радушный, очень приветливый. Эта девочка, японка, которая при нас была, плакала, когда мы уезжали…

Глеб Подгородинский
Самое сильное впечатление – когда мы играли первый спектакль. Ждем, когда откроется занавес. У нас в театре всегда слышно дыхание зала, разговоры, гул. А там тишина, ни шороха — ощущение, что вообще пустота. И открывается занавес — полный зал. Это удивительно – их уважение к театру, актерам… У нас было очень мало времени, мы не гуляли, только работали. Не хватило времени посмотреть Японию! Я бы там еще на полгодика остался… Чуть-чуть походили по улицам, поднимались на небоскреб, смотрели ночной Токио…
Японский зритель очень сдержанный, уравновешенный, спокойный. Вот если в финале они аплодируют стоя – это высшее эмоциональное проявление, восторг.

21 августа отмечает день рождения заслуженная артистка России Алёна Игоревна Охлупина. От всей души поздравляем Алёну Игоревну с днем рождения и желаем здоровья, благополучия и новых интересных ролей!

Премьера. «Три сестры» А.П.Чехов.

Алена Охлупина (Ольга): «Мы не умеем сделать последний шаг»

- Чехов мне очень близок.

Алена Охлупина (Ольга): «Мы не умеем сделать последний шаг»

- Чехов мне очень близок. У него нет ярко выписанных характеров, как у Островского, поэтому нужно вносить очень много личностного. В пьесах Чехова – напряженное внутреннее существование, внутренние подтексты, акценты, которые проявляются во взглядах, жестах, в каких-то намеках, нюансах. И мне это понятно, потому что я сама так существую. Я редко бываю способна на внешние выплески, какие-то реакции рождаются во мне, и я их оставляю внутри. Для меня Чехов близок тем, что он не заставляет своих героев сразу же бурно реагировать на сказанное кем-то. Человек это воспринимает, проживает и оставляет в себе. Эпизод с Наташей и нянькой – очень важный. Это о людях, которые не умеют сопротивляться... Ольга попыталась, задохнулась, возненавидела себя за свои слезы, а потом взяла няню за руку и ушла. Сестры просто не считают возможным ответить кому-то на хамство его же хамством.

- Но уже стало общим местом, что чеховские герои друг друга не слушают и не слышат.

- Да нет, Ольга прекрасно все слышит и видит, но не способна ответить на грубость в том же тоне. А вообще, вопрос, почему они так и не уехали в Москву, это вопрос ко всем нам, живущим в России. Многие из нас, как и сестры, не способны на последний шаг. Они не смогли спуститься с лестницы, открыть дверь, выйти и купить билет. Они не смогли противостоять Наташе. На этом строится, к сожалению, наша жизнь. Так было и будет всегда.

- Трудно ли современному человеку понять чеховских героев изнутри?

- Такие люди, как сестры, есть и сейчас. Конечно, жизнь стала динамичнее. Но все равно остались такие люди, которые говорят: я не понимаю, как это – зарабатывать деньги, я не умею… И я отвечаю (хотя сама не умею): сейчас другие ритмы, надо делать портфолио, «продавать себя» в кино. Так время призывает. Но мы все равно мечтаем о том, чтобы нас оставили на секундочку в покое, мы бы посидели, пофилософствовали, подумали, потому что это у нас в крови. И все эти разговоры останутся на нашей кухне, а как только потребуется последний шаг, его не произойдет. Потому что такова русская природа… Хотя мне безумно нравится нынешнее молодое поколение. Смотрю и завидую: сколько у них энергии, а я третий год не могу заставить себя сделать фотографии и куда-нибудь их отнести.

- Как вы видите место своей героини в пьесе? Событий в ее жизни меньше, чем у остальных героев…

- Такие люди нужны, их очень много. Так судьба распорядилась, что моя жизнь в чем-то похожа на Ольгину, и я с этим смирилась. Есть люди, на которых мы накидываем все свои проблемы, рассказываем им все, призываем их помочь, при этом ни разу не спросив – а у тебя-то как дела? Никто на протяжении всей пьесы не спрашивает у Ольги – у тебя-то все в порядке? Что у тебя происходит, что тебя волнует? Всегда мы в жизни выбираем такого персонажа, в которого накидываем, накидываем все свои беды, обиды – а потом, когда человек уже не выдерживает, мы удивляемся. У меня приблизительно такая же жизнь, я не жалуюсь, отношусь к этому философски, спокойно, понимаю, что кто-то же должен держать людей вокруг себя. А как иначе? Честно говоря, она мне очень близка, поэтому я ее во всем понимаю.
Почему сестры так мечтают о Москве? Москва для них – это не конкретный город. Москва для них – это мама, Нескучный сад, куда они ходили гулять, это Басманная улица, осень, листья шуршат под ногами, бульвары, няни… Москва – место, где можно было спрятаться за чье-то плечо. Это детство. У меня так жизнь сложилась, что не за кого спрятаться. Очень хочется, а ты не имеешь права и не можешь поплакать. На твоем плече все плачут, ты должен всех поддерживать. И в какой-то момент ты тоже можешь «дать трещину»… А в Москве было так хорошо, и кажется, вот мы приедем, и все будет так же хорошо…

- Почему Ольга, которая создана для семейной жизни, не вышла замуж?

- Мама умерла, когда ей было семнадцать лет. И она на себя взяла ответственность за маленьких сестер, она была старшей в доме. Папа сказал: «Мамы нет, теперь ты старшая». И был упущен момент, когда женщина созрела для любви… И потом осталась только надежда в глазах, потом испуг, а потом глаза стали затухать… И она уже чувствует иронию по отношению к этой ситуации.
Я думаю, они не то чтобы боятся ехать в Москву… Но очень сложно сделать какой-то шаг, когда ты выходишь и захлопываешь дверь. Мы все страдаем оттого, что не делаем этих шагов. Боимся потерять то, что уже есть, а там может этого не быть… Эта инертность многих погубила… Многие не изведали, что такое настоящая любовь, а она может быть, только если ты совершаешь поступок. Не все на него готовы. Но их нельзя винить – они родились здесь, в России, так сложилось, такая здесь атмосфера, природа так распорядилась. Понимаете, мы очень много говорим, и ничего не происходит, а с нами все равно делают все, что хотят. И не надо винить никого, кроме самих себя. Про что пьеса, если сказать в двух словах? Застрелили человека, все об этом знали и никто ничего не сделал, никто ничего не предпринял… Ведь это шаг, который можно было предотвратить.

- Финальные слова Ольги звучат оптимистично: «Милые сестры, жизнь наша еще не кончена!»

- Мне сегодня кажется, что это не какие-то высокие слова. Мне кажется, здесь просто идет речь о том, что в мире за все существует воздаяние. И если сделать что-то хорошее, то пускай не мы, не я, но будущие поколения будут счастливы… Да и не надо мне ничего! Ольга – человек жертвенный, как и другая моя героиня, Маша в «Чайке». Я обратила внимание на то, что там упоминается: Маша ходила к Нине Заречной, просила ее повидаться с Костей. Только бы ему было хорошо, только бы с ним ничего не случилось! Потому что любовь – это когда боль человека, которого ты любишь, воспринимаешь как свою. Поэтому Ольга боль сестер воспринимает как свою, и все ее собственные проблемы отходят на задний план. Ей ничего не нужно. Но это оптимизм не в чистом виде, а через боль. Это надо прожить, выдохнуть и сказать: надо сделать так, чтобы будущим поколениям было хорошо. Через преодоление. Это не призыв к светлому будущему, это простая мысль: пусть от меня сейчас ничего не останется, но потом моим детям будет хорошо…