Дорогие друзья!

Предлагаем вашему вниманию выпуск программы «Действующие лица», гостями которого стали режиссёр Владимир Бейлис и актёр Михаил Мартьянов.

В интересной беседе с ведущими программы, Владиславом Борецким и Оксаной Подригой, на примере спектакля «Без вины виноватые» были подняты важные темы: чем современного зрителя может привлечь типичная мелодраматическая история? есть ли в пьесах Островского параллели с нашим временем? почему важно беречь чистоту языка в классических пьесах? готов ли Малый театр к экспериментам?

Об этом и о многом другом – в выпуске программы «Действующие лица»: https://smotrim.ru/audio/2832843

На телеканале «ОТР» выходит в эфир проект «Страна поэтов», в котором представители разных профессий читают стихи русских классиков.

Предлагаем вашему вниманию выпуски с участием актёров Малого театра:

Михаил Мартьянов читает стихотворение Роберта Рождественского «Ты мне сказала…»
Любовь Ещенко читает стихотворение Риммы Казаковой «Двое»

Приятного просмотра!

Водевиль, по словарному определению, «лёгкая шутливая комедия, в которой диалоги чередуются с пением куплетов и танцами». Жанр, кажется, давно уже не отвечающий запросам театральной моды, отчасти заменившей его мюзиклом или перешедший в эстраду. Он, что называется, «вышел из употребления» то ли в силу того, что лёгкость, изящество в сочетании с некоторой долей назидательности уже не столь востребованы, то ли по той причине, что театрам хочется всё чаще и с напором соответствовать времени: выбирать острые жизненные ситуации, в которых далеко не всегда можно докопаться до смысла, зарытого в самой глубине под прикрытием не всегда вразумительными словоизъяснениями. А может быть, водевили перестали писать драматурги, потому что театры со временем разучились их ставить и играть?

Тем отраднее премьера известного водевиля «Лев Гурыч Синичкин, или Провинциальная дебютантка» Дмитрия Ленского на исторической сцене Малого театра, ставшая настоящим, а в какой-то степени и неожиданным подарком не только для верных поклонников старейшего театра, но и для тех, кто, возможно, больше понаслышке, нежели по собственному опыту, привык к мысли о традициях как о чём-то устаревшем, мало интересующим современного зрителя.

Но всё оказалось по-другому: не осовремененная, а весьма элегантно, со вкусом и ярким юмором выполненная сценическая версия Сергея Плотова, дополненная прекрасной музыкой Александра Чайковского; лёгкость, изящество, изысканная красота сценографии Максима Обрезкова, костюмов Ольги Поликарповой, световой партитуры Ивана Виноградова, хореографии Андрея Глущенко-Молчанова современно, с полной одновременно юмора, иронии и любви к театру режиссурой Алексея Дубровского, прекрасным ансамблем труппы Малого театра и студентов ВТУ имени М.С. Щепкина – словно иным светом высветили смысл этого забытого жанра. И не только смысл, но и необходимость его возрождения. Это точно отметил в одном из предпремьерных интервью Алексей Дубровский: «Вряд
ли можно сказать, что он уходил с русской сцены, если и уходил, то это большая ошибка, как раз водевиль является настоящим русским жанром, несмотря на
французские корни. В отличие от мюзикла, в водевиле большое значение имеют драматические сцены, в мюзикле они вторичны по отношению к музыкальной
составляющей, а в водевиле находятся в равном балансе».

Содержание «Льва Гурыча Синичкина» достаточно хорошо известно, чтобы пересказывать его, по многим спектаклям разных театров в разные времена, по экранизациям, поэтому куда более уместно говорить о счастливых обретениях зрителей Малого театра. Хочется назвать этот спектакль «многослойным» в изначальном значении слова, поскольку в нём сошлось многое: это и возобновление (пусть не в давнем виде, который сегодня невозможно представить) было традицией старого русского театра, когда в один вечер игрались драма или трагедия, а вслед за ней водевиль. Так, поставив «Маленькие трагедии» А.С. Пушкина, Алексей Дубровский обратился к «Льву Гурычу Синичкину». Знаменательно? – на мой взгляд, несомненно. Режиссёр таким образом, самобытно, оригинально, отметил двойной юбилей – 200-летие Малого театра именно на этой, исторической, сцене и 185-летие с той поры, когда один из ведущих артистов театра, Дмитрий
Ленский, переработал французский водевиль, завоевавший впоследствии многие подмостки нашей страны. Конечно, спектакли идут не в один вечер, но «трансформация» режиссёром давней традиции напрашивается…

Удивительным образом со сцены в зрительный зал переливается искренняя, благородная любовь режиссёра к этому великому Театру-Дому, которая не просто ощущается, но и наполняет каждого зрителя радостью соприкосновения с подлинным искусством. А это сегодня – едва ли не самое главное…

Зал реагирует на абсолютно естественно воспринимаемые цитаты с восторгом, аплодисментами, а иначе и быть не может. Сергей Плотов органично и остроумно вмонтировал в текст водевиля хрестоматийные фразы, не только знакомые едва ли не со школьных лет, но и связанные непосредственно с Малым театром, в котором шли или идут до сей поры спектакли по пьесам, откуда они заимствованы. Одна из первых в этом ряду – при упоминании, что Синичкин играл на сцене Харьковского театра, Виктор Низовой, блистательно исполняющий роль Льва Гурыча, закатив глаза, мечтательно произносит: «Как меня принимали в Харькове!..», ненавязчиво пародируя Аркадину из чеховской «Чайки». Смехом и аплодисментами отзываются зрители на другие известные цитаты из К.С. Станиславского, В.Г. Белинского, Д.И. Фонвизина, А.Н. Островского, но едва ли не самую бурную реакцию вызывают три: когда Лиза Синичкина (Екатерина Гревцева), уходя за кулису, с пафосом произносит: «Не доставайся же я никому!»; когда они с отцом, наступая в наигранном гневе на князя Ветринского (Андрей Чернышов), слаженным дуэтом декламируют один из заветов М.С. Щепкина: «Театр для актёра храм. Относись с уважением к этому храму и заставь уважать его других. Священнодействуй или убирайся вон»; а когда Синичкин делает вид, что душит звезду провинциальной сцены Сурмилову (Анастасия Дубровская), он, сжимая её горло, обыденно произносит: «Руки-то помнят…»

И, конечно, очень важно, что все участники спектакля великолепно поют, танцуют, двигаются по сцене, и речь каждого звучит отчётливо, не просто внятно (что давно уже стало редкостью!), а окрашено определёнными красками того или иного характера персонажей.

Екатерина Гревцева в своей первой главной роли проявила не только покоряющее обаяние, но и яркую индивидуальную окраску характера: перед нами отнюдь не робкая дочь провинциального, не совсем удачливого артиста, рвущаяся на сцену не столько по своей воле, сколько по желанию отца. Едва ли не впервые мне увиделась в ней девушка, одержимая подлинной страстью к подмосткам, к игре, готовая на любое коварство по отношению к сопернице, лишь бы добиться дебюта. И сыграно это убедительно и с долей яркого юмора.

Впервые увидев на театральной сцене хорошо знакомого и полюбившегося по кинематографу Андрея Чернышова в роли князя Ветринского, я меньше всего ожидала, сколько откроется нового в нём: артист не только отлично обыгрывает каждую ситуацию сюжета, но и прекрасно поёт, танцует. То же можно сказать и о Валерии Афанасьеве (граф Зефиров), сценический опыт которого известен по нескольким московским театрам и достаточно широко по кинематографу. Но, пожалуй, склонность этого артиста к юмору почти на грани весёлого хулиганства использовал в полной мере до этого спектакля только Валерий Белякович в Театре на Юго-Западе. Здесь же Алексей Дубровский поддержал эту черту Афанасьева, придумав ему слугу Вильяма (Александр Наумов), тоже, вероятно, втайне мечтающего о сцене и изображающего Гамлета. С оглушительным звуком шагов призрака он входит в покои графа, начинает говорить по-английски, приносит извинения, переходит на русский и в черепе бедного Йорика подаёт хозяину записку. Всего несколько появлений персонажа – а для зрителей характер графа дополняется знакомыми по классической литературе образами дворян-англоманов…

Спектакль начинается с хора о провинции – это очень показательно для нашего времени, считающего, что всё главное, в частности, в области искусства, происходит в Москве и Санкт-Петербурге, а для Малого театра понятия «провинция» никогда не существовало, отчасти ещё и потому, что для главного драматурга этого театра, Александра Николаевича Островского, очень важны были именно провинциальные артисты с их не всеми заметными достоинствами, всеми известными «пороками». Цена меценатам, покровителям, интриги, расчёты бенефисов, поездок на ярмарки и т.д. Хрупкое счастье, которое могло вдребезги разбиться в любой момент. И столичные театры не были свободны от всех этих моментов, но всё же в значительно меньшей степени: у них не было столь насущной необходимости кочевать «из Керчи в Вологду».

В «Льве Гурыче Синичкине» Алексей Дубровский не разделяет театры на столичные и провинциальные, разве что фразой о том, что лучше быть на выходах в столице, чем на главных ролях на «средних сценах». Но в этой фразе – не только понимание, но и досада по отношению к тем, кого по сей день влечёт в столицы. Юных и далеко уже не юных артистов, ищущих славы. А потому он воспринимает провинциальный театр с тонким пониманием и уважением к его творцам.

Вот перед нами звезда провинциального театра Раиса Сурмилова (Анастасия Дубровская). Как же хороша актриса и в любовании своими достоинствами, и в выстраивании интриг, и в едва скрываемой боязни соперничества с юной актрисой, и в тщательно продуманном поведении, и в исполнении пафосной арии о любви и коварстве! И как прекрасно придуман режиссёром осуществлённый заговор ради дебюта Лизы Синичкиной: качели уносят Раису Сурмилову высоко под колосники, а графа Ветринского опускают под сцену…

Буквально каждый из артистов блистает в своей роли. Кроме уже перечисленных, необходимо назвать выразительнейших каждый по-своему Александра Клюквина (директор театра Пустославский), Александра Вершинина (ведущий актёр Напойкин), Михаила Фоменко (режиссёр Налимов-Сомов), Михаила Мартьянова (нервный драматург Борзиков), Александра Никифорова (величественный, но готовый к интригам помощник режиссёра Трифон).

Удивительная чистота жанра с соблюдением амплуа, наполненная прекрасной музыкой, красотой сценографии и костюмов, изобретательностью создателей этой радости для артистов и зрителей без всяких модных ныне дополнений и прикрас – всё сошлось воедино долго еще живёт в памяти после спектакля, возвращая к нему мыслями и чувствами.

Старинный русский водевиль словно родился заново, привлекая поколения молодых зрителей и – хочется верить! – зарождая в них
любовь к настоящему, чистому и светлому искусству, на протяжении нескольких веков привлекавшего зрителей. Малый театр возвращает это искусство…

Наталья Старосельская, «Страстной бульвар,10», №5-275/2025

https://strast10.stdrf.ru/chitaem/275

Лучше быть на выходах в Малом, чем на главных ролях в среднем!

Водевиль, как известно, жанр лёгкий — я бы даже сказала, наилегчайший. Берётся комедийная пьеса с весьма незамысловатым сюжетом, добавляется россыпь простеньких куплетов и танцевальных номеров — и вот уже готово увеселение для почтеннейшей публики. Казалось бы, водевили уже давно неактуальны — сей жанр развился во Франции в 18 веке, в России обрёл огромную популярность в веке 19-м… И во второй половине этого же века началось увядание водевиля — его заменила оперетта.

И сама оперетта уже сдала свои позиции мюзиклам, и вся театральная жизнь давно уже течёт по иным законам, нежели прежде, а Малый театр, невзирая ни на что, презентует зрителям самый настоящий водевиль под названием «Лев Гурыч Синичкин, или Провинциальная дебютантка».

Приурочена премьера к 200-летию исторического здания Малого театра (собственно, тому самому, в котором и идёт спектакль). И вполне закономерно: автор водевиля, Дмитрий Тимофеевич Ленский, был не только весьма плодовитым драматургом, но и актёром Малого театра (он даже стал первым в Москве исполнителем роли Хлестакова). Водевиль «Лев Гурыч Синичкин, или Провинциальная дебютантка» был написан в 1839 году и тогда же впервые поставлен — в Москве, в помещении Большого театра (причём, автор сыграл роль князя Ветринского).

Правда, если уж придерживаться истины во всём, нужно признать, что «Лев Гурыч», по факту, это перевод французского водевиля Le Père de la debutante («Отец дебютантки»). Обычное явление: своих сочинений не хватало, потому массово переводились иностранные. Только наши русские драматурги не могли довольствоваться функцией простых толмачей и добавляли пьесам наших, всем понятных, типично русских черт: изменялись имена персонажей, какие-то приметы быта, расхожие выражения… И в итоге водевиль «русифицировался» настолько сильно, что становился практически отдельным, самоценным произведением. Именно так случилось с переводом Д.Т, Ленского, который (совершенно по праву) считается авторской пьесой.

Оно и понятно: речь в водевиле шла о театре, об актёрских буднях и интригах внутри «творческого коммьюнити». Ленский, сам являясь артистом, был во всех этих темах, как рыба в воде. И вполне логично, что внутренняя кухня французского театра была заменена повествованием о театре русском — причём, пусть автор и завуалировал истину, сообщив, что всё, де, происходит в некоем провинциальном театре, но зрители 19 века понимали, что смотрят доброжелательную, но едкую пародию на театры столичные — санкт-петербургские и московские.

А для нас над сценической версией водевиля потрудился Сергей Плотов, и это, по факту, снова самостоятельное драматическое произведение, а не просто адаптация текста Ленского к современным условиям. Театральные реалии ещё раз трансформировались, став ближе к нынешним, диалоги пополнились огромным количеством цитат из классических и не очень произведений (что смотрится данью «оригиналу» Ленского, в пьесе которого уже присутствовало множество подобных цитат), были написаны новые песни (композитором стал народный артист РФ Александр Чайковский) — да и в целом драматургический материал приобрёл композицию, приятную и понятную зрителям 21 века, усовершенствовался и окреп, но смысловое зерно не утратил, а лёгкого приятного юмора значительно прибавил.
Сюжет спектакля покажется многим знакомым (нечто подобное было воплощено в самых различных произведениях множество раз — но Ленский и французские авторы «Отца дебютантки» стали первопроходцами): провинциальный актёр Лев Гурыч Синичкин (народный артист РФ Виктор Низовой) стремится устроить на подмостки свою дочь Лизу (Екатерина Гревцева). Этой идее противостоит бравый гусар князь Ветринский (Андрей Чернышов / Дмитрий Кривошеев), которому пришлась по душе Лиза, и он задумал увезти девушку в своё имение.

В местном театре репетируется спектакль «Алонсо и Хуанита». Премьера уже вечером, все билеты распроданы. И никто не собирается брать в труппу Лизу, которую любящий папа привёл на прослушивание. Но у Синичкина есть надёжный план!

Стараниями Льва Гурыча — и при помощи помощника режиссёра Трифона (Александр Никифоров) — прима труппы Раиса Минишна Сурмилова (Анастасия Дубровская) упархивает прочь, в объятия любви (как ей думается), и спектакль под угрозой… Но Лиза знает всю роль Сурмиловой, она может выйти на сцену и дебютировать! Осталось только убедить директора театра Константина Петровича Пустославского (народный артист России Александр Клюквин), режиссёра Владимира Ивановича Налимова-Сомова (Михаил Фоменко), драматурга Фёдора Михайловича Борзикова (Михаил Мартьянов) и мецената графа Зефирова (народный артист РФ Валерий Афанасьев) в таланте юной Синичкиной — ну, и попутно разобраться с интригами князя Ветринского и примы Сурмиловой, которые никак не хотят допустить «выскочку» до подмостков.

И вот, после целого каскада гэгов и абсолютно анекдотических ситуаций (и, надо признать, что, несмотря на всю простоту сюжета, каждый новый его поворот довольно-таки непредсказуем), наступает счастливый финал — ожидаемый, ибо жанр предполагает только хэппи-энд, но довольно внезапный с точки зрения авторских решений.

А главное — что, при всей иронии и массе шуточек в адрес храма Мельпомены, в каждой строке пьесы звучит практически гимн Театру, признание ему в любви. И, когда на поклоны выйдут не только работники «цехов» (костюмер, гримёр, бутафор, осветитель, кассир, извозчик) согласно доверенным им ролям, но и самые настоящие служащие театрального закулисья, захочется встать и аплодировать им стоя. И я признаюсь, что многие зрители не сдерживали данного порыва.

Режиссёр-постановщик, заслуженный артист РФ Алексей Дубровский, сохранил в спектакле легчайший, хулиганский, праздничный характер пьесы, создав вместе с артистами целое созвездие великолепных персонажей (что интересно — для водевиля весьма многомерных, ибо Сурмилова тут — отнюдь не бесталанная стерва, хоть и обладает сложным характером, а Лиза — ну точно не стопроцентно положительная героиня, а хитренькая бестия). Как всегда, великолепна сценография заслуженного художника РФ Максима Обрезкова, прекрасны костюмы Ольги Поликарповой, традиционно на высоте световой дизайн Ивана Виноградова.

И, хоть мы говорим о театре драматическом, очень хороша танцевальная составляющая — причём, хореограф Андрей Глущенко-Молчанов отмечал, что пытался пощадить артистов и не слишком усложнять свою постановку, но молодёжь Малого, а также студенты ВТУ им. М. С. Щепкина, работающие в ансамбле спектакля, равно как и звёзды театра просили придумать нечто интересное и необычное, абсолютно не пугаясь никаких вызовов.

Что же касается пения, то здесь не всё так гладко. Впрочем, педагог по вокалу, народная артистка РФ Ирина Долженко, отлично потрудилась даже над теми, кто не поёт совершенно, и добилась от каждого вполне уверенного актёрского вокала, что главное для меня — чистого (непопадание в ноты я бы не пережила). Впрочем, большая часть песен доставит вам удовольствие безо всяких оговорок, и кое-какие мне даже показались неоправданно короткими — я бы послушала и посмотрела на эту феерию подольше.

Итак, к 200-летию здания Малого театра нам с вами, зрителям, подарили спектакль в жанре 200-летней выдержки. И тут тот случай, когда, как хорошее вино, с годами история стала только лучше и крепче. «Лев Гурыч Синичкин, или Провинциальная дебютантка» — это два с половиной часа чистого восторга, возможность отдохнуть душой, похихикать и, переживая за героев (ибо ну каждый же раз у них всё задуманное почти срывается!), добраться вмести с ними до финала и радостно аплодировать — так, что начинают болеть ладони.

Настоящая любовь не подразумевает слепого обожания: ты видишь все минусы объекта «поклонения», но от этого твои чувства могут быть даже сильнее. Так и с Театром: и герои премьеры Малого, и все реальные артисты и служащие цехов, и мы, простые зрители, не надевая никаких розовых очков, испытываем сильнейшую страсть к искусству Мельпомены. Почему? Приходите на водевиль Малого театра, и вы это, я уверена, поймёте!

Ирина Петровская-Мишина, Musecube, 20.01.2025

https://musecube.org/otchet/otchet-theatre/lev-gur...

Малый театр торжественно отметил 200-летие исторической сцены на Театральной площади – 30 ноября и 1 декабря 2024 года главный режиссёр одного из старейших театров России Алексей Дубровский представил премьеру спектакля «Лев Гурыч Синичкин, или Провинциальная дебютантка». Искромётный ироничный водевиль является трогательным гимном Театру и трепетным посвящением людям, беззаветно, а порой безрассудно и бескорыстно служащим искусству!

Режиссёр-постановщик спектакля Алексей Дубровский: «200 лет назад открылась историческая сцена Малого театра на Театральной площади. А 185 лет назад на сцене императорского театра состоялась премьера водевиля Дмитрия Тимофеевича Ленского "Лев Гурыч Синичкин, или Провинциальная дебютантка". Этому водевилю суждена была долгая и счастливая жизнь с большим количеством постановок на российской и советской сцене, включая две удачные экранизации. Выбор этого произведения к юбилейной дате неслучаен. Сам автор водевиля был артистом Малого театра и первым исполнителем гоголевского Хлестакова в "Ревизоре". Всё произведение Дмитрия Тимофеевича пронизано беззаветной любовью к Театру с большой буквы и наполнено искромётным юмором и знаниями закулисной жизни актёров».

Сценическую версию легендарного водевиля адаптировал для премьерного спектакля признанный мастер Сергей Плотов, которого, как и режиссёра Алексея Дубровского, и художника Максима Обрезкова, отличают яркая индивидуальность и безупречный вкус. Эти выдающиеся театральные деятели не ставят задачу эпатировать публику - в добром мудром спектакле тонко и точно сохранены авторские мысли и незыблемые вечные истины.

Блистательные актёры разных поколений создают на сцене яркие гротесково-гиперболизированные образы колоритных персонажей, каждый из которых – собирательный портрет разных личностей из творческого мира.

В центре действия – пожилой и не слишком удачливый трагик Лев Гурыч Синичкин (Виктор Низовой), который всю свою жизнь отдал своему призванию, театральному искусству. Лев Гурыч мечтает, что его дочка Лиза (Екатерина Гревцева) продолжит актёрскую династию и станет известной театральной примой! Заботливый, внимательный и бесконечно любящий свою дочь отец готов на всё, чтобы помочь Лизе реализоваться в творчестве. Но далеко не розами будет усыпан тернистый путь девушки на большую сцену: папе и дочери придётся пройти множество испытаний и преодолеть миллион преград, проявить находчивость, сообразительность и испробовать множество комбинаций в достижении желаемого.

Виктору Низовому как всегда адресуем самые восторженные эпитеты! Персонально отметим молодую актрису Екатерину Гревцеву, которая воплощает находчивую смелую девушку очень органично и ничуть не теряется на фоне признанных мэтров и мастеров сцены!

Задор и кураж благих целей и благородных намерений Льва Гурыча и Лизы саркастично противопоставляется эгоцентричным интересам и примитивным желаниям других героев, у каждого из которых очень «говорящая фамилия».

Капризная и эгоистичная прима провинциального театра Раиса Сурмилова (Анастасия Дубровская) – своенравная дама, которую мало волнуют не только морально-нравственные принципы, но и собственная репутация: она «Звезда», а значит, ей дозволено чуть больше остальных.

Её возлюбленный - отставной гусар и богатый помещик Князь Ветринский (Андрей Чернышов, в другом составе – Дмитрий Кривошеев), полностью оправдывающий свою фамилию: повеса и ловелас, который не может пропустить ни одной привлекательной барышни.

Могущественный и дипломатичный Директор театра Константин Пустославский (Александр Клюквин) – один из главных «кукловодов», который имеет решающее слово в принятии очень многих решений.

Режиссёр Налимов-Сомов (Михаил Фоменко) – типичный представитель талантливого творца, склонного к рефлексии.

Драматург Борзиков (Михаил Мартьянов) - апогей тщеславия и самолюбия, мечтающий о славе и всех связанных с ней прелестях.

Провинциальный актёр Аполлон Напойкин (Александр Вершинин) – не лишенный обаяния и очарования, но склонный к некоторым слабостям мужчина, страдающий когнитивным диссонансом «желаемого» и «действительного».

Хитрый похотливый меценат Граф Зефиров (Валерий Афанасьев), имеющий особые слабости к молодым актрисам, омерзителен и невероятно убедителен в своей достоверности.

Каждый персонаж вносит важную лепту в стремительное развитие непредсказуемых событий, которые и снова и снова подтверждают, что «искусство – это начало Вселенского хаоса». Художник Максим Обрезков в тандеме с виртуозным художником по свету Иваном Виноградовым создали на сцене невероятные по красоте и размаху визуальные миры, соединив эпохи и стерев границы и условности.

Эффектные элегантные костюмы (Ольга Поликарпова и Любовь Скорнецкая) изобилуют восхитительными деталями и аксессуарами. Вечные театральные темы искусно и изящно интегрированы как в захватывающую драматургию увлекательного действия, так и в зажигательные музыкально-танцевальные номера, которые согласно закону жанра сотканы из разных стилей и настроений, в синтезе контрастов и парадоксов и в синергии смыслов и чувств!

Вокальной и хореографической формой блистательных актёров Малого театра восхитятся даже мэтры мюзиклов и оперетты. Хореограф – Андрей Глущенко-Молчанов, концертмейстер – Инна Левченко.

Мелодии Александра Чайковского и метафоричные стихи Сергея Плотова запоминаются с первого мгновения: «Провинция, провинция», «Премьера – это нервы», «Мельпомена, нас не покинь сейчас» и многие другие композиции легко могут стать шлягерами, если их выпустить на музыкальных площадках. Сцена, в которой актёры поют об ожидании заветной роли, у многих творческих людей пробьёт сентиментальную слезу и напомнит «о наболевшем».

Кулуарные интриги, непредсказуемые курьёзы, форс-мажоры и все другие детали театрального закулисья показаны в спектакле во всём многообразии своей палитры, при этом история понятна и близка как профессионалам сценического цеха, так и тем, кто от него далёк.

Зенит славы непредсказуем и быстротечен, места на Олимпе всегда не хватает, да и богиня Фортуна, как и Музы трагедии и комедии, Мельпомена и Талия, как известно, леди капризные и своенравные. Не зря мудрый афоризм гласит, что «талантам надо помогать – бездарности пробьются сами».

Отношения отца и дочери, которые пронзают весь спектакль трогательной нежностью и любовью, создают особый трепет и напоминают родителям о том, как надо любить своих детей и как необходимо в них верить - это то, что окрыляет, вдохновляет и мотивирует достигать невозможного!

В кульминационном исповедальном монологе Синичкина об актёрской профессии, о верности и преданности своему призванию, о бесконечной и безграничной любви к Театру аккумулируется основная мысль этого многогранного спектакля!

У любой медали есть обратная сторона, как у театра кулисы. За невероятным праздником, который дарят артисты зрителям, стоит долгий, невероятно трудоёмкий, а порой мучительный творческий процесс, в котором важен не только талант. Сегодня ты в фаворе удачи, а завтра о тебе забыли, и нужно быть очень сильным, чтобы не утонуть в пучине страстей, соблазнов и пороков, а найти в себе силы вернуться как в жизнь, так и в профессию.

Только артисты, постановщики и отчасти их близкие знают, какой титанический труд и терпение являются фундаментом того, чтобы не предать дело своей жизни, а на протяжении долгих лет дарить людям праздник, феерию впечатлений и мудрых истин.

Великолепный водевиль «Лев Гурыч Синичкин, или Провинциальная дебютантка» - это признание в любви к его Величеству Театру! Благодарим всем причастных за калейдоскоп положительных эмоций в самой широкой амплитуде!
Ближайшие спектакли по настоящему эпохальной премьеры на Исторической сцене одного из старейших драматических театров России: 19 января, 1 и 14 февраля, 1 и 16 марта.

Да здравствует Театр!

Юлия Бурулева, интернет-издание «WORLD PODIUM», 23.12.2024

Фото: Ирина Абдулаева

https://worldpodium.ru/news/premera-eto-radost-isk...

В МАЛОМ ТЕАТРЕ ОТМЕТИЛИ 200-ЛЕТИЕ ВОДЕВИЛЕМ

Казалось бы, такая серьёзная дата предполагает обращение к концептуальной драматургии, к серьёзной классике, а тут лёгкий фривольный жанр. Однако в начале XIX века именно водевиль царил на русских подмостках, и в нем под маской комедии затрагивались важные социальные темы. Так что Юрий Соломин незадолго до ухода из жизни решил возродить этот жанр, и выбор его пал на пьесу «Лев Гурыч Синичкин, или Провинциалка» Дмитрия Ленского, популярную в XIX веке и известную нам по фильму с музыкой Игоря Цветкова и фантастическим кастом советских актёров (Андрей Миронов, Леонид Куравлев, Нонна Мордюкова, Михаил Козаков, Олег Табаков и так далее).

Нынешний главный режиссёр Алексей Дубровский подхватил идею Соломина и поставил смешной, искрометный спектакль о сути актёрской профессии. Но успех постановки обеспечила вся команда постановщиков. Отличную сценографию Максима Обрезкова, где антураж бытовой обстановки XIX века сочетается с современными приемами (например, используется прозрачный занавес, за которым время от времени происходит параллельное действие в глубине сцены),
дополняет эффектный свет Ивана Виноградова, подчеркивающий комизм или гротеск ситуаций.

По приглашению театра опытный драматург Сергей Плотов сделал серьёзную редакцию текста водевиля, добавив шутки, понятные в сегодняшнем контексте. «Искусство погибло – надо бы помянуть», «главное актерское умение – ждать» и множество иных «крылатых выражений», вызывающих иногда улыбку, а иногда и гомерический хохот. Персонаж «режиссёр» Налимов-Сомов у Плотова получает имя Владимир Иванович (Михаил Фоменко), и благодаря его внешнему облику с характерной «лопатообразной» бородой мы догадываемся о намёке на Немировича-Данченко. Писателя Борзикова, чью пьесу репетируют в провинциальном театрике, переименовывают в Фёдора Михайловича, и мало-мальски начитанный зритель сразу поймет, что без Достоевского тут не обошлось. Двусмысленности, завуалированные и не очень, колкости «на злобу дня» придают пикантности истории о молоденькой актрисе Лизавете (Екатерина Гревцева), которую отец, «отставной трагик» Лев Синичкин (Виктор Низовой), хочет пристроить в театр и пускается ради этого во всякие интриги. Забавна его пикировка с примадонной сцены Раисой Сурмиловой (Анастасия Дубровская), колоритен и вальяжен покровитель театра граф Зефиров (Валерий Афанасьев), вокруг которого вьются молоденькие субретки. Есть тут выпады в сторону откровенной вампуки: во время репетиции пьесы по сцене бегает некое «парнокопытное», которое изображают два актёра, накрытые накидкой из занавески. Пересказать все подробности и гэги невозможно – тут, как говорится, надо идти и смотреть, и, что немаловажно в случае с водевилем, слушать.

Наравне со смешными словесными репризами и мизансценами на успех спектакля работает музыка Александра Чайковского. Тех, кто знает композитора по его симфониям, операм, ждет сюрприз: в духе жанра он написал мелодичные, милые, улыбчивые вокальные номера. Музыка искрится юмором, заряжает драйвом, и для каждого героя и ситуации найдены эффектные жанровые характеристики. Лирический танцевально-хоровой номер «Провинция», открывающий пьесу, сразу задает тон всему спектаклю – тут не только высмеивают пороки, но и любят героев. «А как же иначе, я же сам наполовину провинциал, в детстве и юности постоянно ездил к бабушке и дедушке в старинный город Муром, купался в Оке», – рассказал Александр Чайковский.

Для композитора материал пьесы дает богатую пищу для воображения, и рождается целая галерея музыкальных портретов. Князь, грубоватый вояка-гусар Ветринский (Андрей Чернышов), поёт романс, а рефлексирующий писатель Борзиков (Михаил Мартьянов) отплясывает с красотками в юбках бохо залихватский испанский танец с намеком на хабанеру и в припеве повторяет: «Как же встретить мне свою Кармен». Запомнилось и страстное танго у хора в сцене репетиции пьесы… Думается, многие зрители, выходя из театра, напевали что-то из мелодий Александра Чайковского – композитора хоть и серьёзного, но остроумного и
умеющего написать заводной хит.

Стоит особо акцентировать факт, что поют и двигаются участники спектакля отменно, готовые посоперничать с лучшими бродвейскими шоу. Помогали достичь таких профессиональных высот народная артистка России, солистка соседнего Большого театра Ирина Долженко, хореограф Андрей Глущенко-Молчанов и балетмейстер-репетитор Леша Кот. А композитор не скрывал восторга: «Водевили я раньше никогда не писал, это мой первый опыт. Я очарован атмосферой Малого театра, а актёры меня поразили своей музыкальностью. До того как начать работу, я посмотрел несколько спектаклей, в частности “Бедность не порок” в филиале на Ордынке, и был потрясен, как чисто они пели хоровые номера в манере Ансамбля Покровского. Такая стилизация русского фольклора. И я понял, что с ними можно иметь дело».

Малый театр, кажется, тоже оценил легкий стиль и быстроту пера Александра Чайковского, так что, скорее всего, в ближайшем будущем мы увидим новую работу сложившегося тандема.

Евгения Кривицкая, «Музыкальная жизнь», 31.12.2024

https://muzlifemagazine.ru/tost-za-iskusstvo/

Знатокам известно, что тяжелее жанра нет.

В Малом театре возродили старинный русский водевиль «Лев Гурыч Синичкин, или Провинциальная дебютантка», который здесь был поставлен в 1839 году. Сочинение актера Дмитрия Ленского, который в водевиле сам же тогда и сыграл господина драматурга. Современную версию «Льва Гурыча» написал Сергей Плотов, а музыку — Александр Чайковский. Режиссер — Алексей Дубровский. С премьерного показа — обозреватель «МК».

Этот водевиль имеет большую историю. Основой для авторизованного перевода стал французский 5-актный водевиль Le Père de la debutante («Отец дебютантки») драматургов Теолона и Бояра. Его премьера состоялась в парижском театре Варьете в октябре 1837 года. Уже через два года водевиль о причудах закулисной жизни прописался на русской сцене: сначала в Петербургской императорской труппе, но постановка успеха не имела и быстро сошла на нет. Зато в Москве водевиль, поставленный в том же году в помещении Большого театра для бенефиса танцовщицы А.И. Ворониной-Ивановой, имел громадный успех. С этим водевилем в Малом театре связаны такие громкие имена, как Живокини, Репина, Щепкин, Ленский, Садовский-старший, Степанов.

Сергей Плотов оставил от сочинения Ленского сюжетную канву, персонажей, во многом изменив им текст и наполнив его узнаваемыми реалиями. А также заново написал куплеты. И как бывший актер (много лет проработал в театре кукол) продемонстрировал глубокие знания о закулисной жизни, в шутливой форме представив ее публике. Впрочем, как это сделал его предшественник без малого два века назад — Дмитрий Ленский.

В самом начале на сцену выходят пять капельдинеров, как положено, в ливреях, белых париках, с колокольчиками в руках: «Господа, третий звонок, третий звонок…» Стиль старинного театра, взятый режиссером Алексеем Дубровским и художником Максимом Обрезковым, будет выдержан от начала до финала. Да, очень старинный театр, который принято называть нафталином, но в данном случае «нафталин» — знак качества, высокая оценка исполнительского искусства.

В таком театре всё с избытком — парики, гримы, эмоции, страсти, которые герои рвут в клочья. Театр в театре — что может быть желаннее и слаще для публики. Изнанка кулис, невидимая зрителю театральная кухня явлены здесь широко и щедро на простом сюжете. Провинциальный трагик Лев Гурыч Синичкин устраивает сценическую судьбу своей даровитой дочери Лизоньки и ради нее идет на подлог. Так закручивается интрига. В нее оказываются вовлечены гусар-повеса, директор театра, сочинитель пьес, дряхлеющий меценат и, конечно же, примадонна, которая держит оборону, чтобы не пустить юное дарование на сцену.

Сюжет летит легко, разыгрывается ярко, монологи-диалоги тут же переходят в куплеты, поддержанные танцами. Куплеты, что немаловажно, так ироничны, что похожи на авторские комментарии. В сценической версии Плотова много узнаваемых реалий, связанных с внутренней жизнью театра, но они понятны публике. Постановка большая, и кажется, что в ней участвуют абсолютно все цеха, что подтвердит финал.

Но знатокам известно, что нет тяжелее жанра, чем водевиль. Здесь не проходит притворство или, наоборот, погружение в образ. Стопроцентная вера в предлагаемые обстоятельства на уровне «детей находят в капусте и нигде иначе» — это надо уметь сыграть. У Малого театра в прошлом большой опыт работы с этим «легким» жанром. И верно, что молодой главный режиссер Малого Алексей Дубровский вернул водевиль на исторические подмостки.

Кастинг у Алексея почти в десятку. Льва Гурыча играет Виктор Низовой, рисуя образ провинциального трагика сочными красками, не боясь перебрать в тоне. Потому что искренность его чувств не вызывает сомнения ни на минуту. Как и наивность его Лизоньки (Екатерина Гревцева), положившейся на папеньку и судьбу. То же самое можно сказать и об Александре Клюквине в роли директора театра Пустославского, Валерии Афанасьеве (Зефиров), Александре Вершинине (Напойкин), Андрее Чернышове (Ветринский), Михаиле Фоменко (Налимове-Сомове).

Но яркое открытие спектакля — Анастасия Дубровская в роли примадонны Сурмиловой. Молодая для столь возрастного персонажа актриса взяла зал с первого выхода: и интонация, и жесты, и манера подавать текст — все выдавало в ней настоящую провинциальную примадонну, знающую цену и успеху, и интриге, и вообще театру. Словом, огонь, жрица любви…

Можно сказать, что Дубровская продолжает традиции комедийной и острохарактерной игры, какой владели и владеют актрисы старшего поколения Малого театра — Ирина Муравьева, Людмила Титова, Людмила Полякова. Замечательно проявил себя и Михаил Мартьянов в роли авторы пьесы Борзикова — этот подвижный, нервический тип тонко сыгран артистом. Ну а капельдинеры в ливреях — маленькая, но весьма элегантная ремарка, с помощью которой режиссер отбивает одну сцену от другой. Но именно за капельдинерами останется последнее слово.

«Лев Гурыч» примечателен еще и тем, что для него специально написана музыка (никакого подбора): испанская хабанера (ведь репетируется пьеса об Испании), шутливые куплеты, в них так много иронии. Массовка из молодых актеров и студентов поет, танцует. А все это ради одной любви. И не только любви героев водевиля, но и любви к театру. Театру, который стоит в центре Москвы вот уже 200 лет. И театру вообще, который может и награждать, и мучить.

Это подтверждает и финал, когда сцену заполнят, кажется, все, кто причастен к премьерному спектаклю — от народных артистов до бойцов невидимого фронта — монтировщиков. И каждый будет подан публике как самый главный человек в театре. В Малом театре, который получил подарок к своему 200-летию — старинный водевиль «Лев Гурыч Синичкин».

Марина Райкина, «Московский комсомолец», 22.12.2024

https://www.mk.ru/culture/2024/12/22/v-malyy-teatr...

Также в выпуске программы «Театральная среда» Марина Райкина рассказала о последних театральных премьерах уходящего года. Начиная с 18-ой минуты — рассказ о «Льве Гурыче Синичкине» в Малом театре.

Малый театр посвятил премьеру двум юбилеям: 200 лет — его легендарной исторической сцене и 185 — самому знаменитому русскому водевилю Дмитрия Ленского «Лев Гурыч Синичкин, или Провинциальная дебютантка», ставшему классикой жанра.

Первый Хлестаков московской сцены, Дмитрий Тимофеевич Ленский служил артистом в Малом театре, а одновременно был плодовитым драматургом, оперным либреттистом и переводчиком. Самое знаменитое его произведение как раз «Лев Гурыч Синичкин» — достаточно вольный перевод водевиля «Отец дебютантки» французских авторов, имена которых сегодня нам ничего не говорят. Ленский сохранил фабулу, но создал самостоятельное оригинальное произведение — из жизни русского провинциального театра начала XIX века. Здесь русские не только имена, но устои жизни, нравы, характеры — современники в персонажах узнавали прототипы.

Популярность накрыла «Льва Гурыча» уже в XIX веке, да в веке XX он был востребован — спектакли и фильмы сыпались, как из рога изобилия. Многие трактовки становились яркими событиями театральной культуры. Комические ситуации и любовные интриги оставались теми же, но менялись шутки, реплики, обороты речи, к спектаклям сочинялась новая музыка, а «Льву Гурычу» всё нипочем — кажется, его постановочный потенциал неисчерпаем.

В 2024-м водевиль в Малом осуществлен по сценической версии востребованного драматурга и поэта Сергея Плотова, подготовившего немало редакций классических текстов для сцены. Поставил спектакль главный режиссер Малого Алексей Дубровский, и для него «Лев Гурыч Синичкин» стал творческим осмыслением наследия родного театра. По сути спектакль — признание в любви Дому Островского. Признание получилось живым, легким, изящным. Честно говоря, от серьезного режиссёра в самом расцвете сил я не ожидала столько стихийной раскованности и такой концентрации весёлой энергии — премьерная публика
хохотала до слёз.

Сюжет незамысловат: провинциальный актёр и благородный отец Лев Гурыч Синичкин мечтает о театральной карьере для дочки Лизоньки. За поддержкой он обращается к приме труппы Раисе Сурмиловой, которой когда-то помог с дебютом, о чем она давно забыла и теперь чинит юной Лизе всяческие препятствия. Какие? Те, что таятся в закулисье и подстерегают не только новичков. Театр есть театр — с вечным ожиданием ролей, капризами звезд, обидчивостью драматургов, мечтами о славе, интригами, меценатами, спонсорами, фаворитами и … счастьем.

Образ театра создает и специально написанная к спектаклю музыка, которую просто музыкальным сопровождением не назовёшь: мелодии Александра Чайковского чудесно создают атмосферу. Между первым хором «Провинция, провинция, провинция…», у которой всегда «найдется, чем гордиться», до финального «Гимна актёру» со смятениями и мольбой: «Мельпомена, нас не покинь сейчас» — выстраивается музыкальная драматургия с эмоциональными перепадами, чередованием ритмов и интонационных регистров. Песни, арии, дуэты, романсы воскрешают свежее дыхание и сердечный трепет «старомодных» комических опер. Лейтмотивом проходят испанские стилизации — музыка любви и страсти, ревности и доверия, ссор и нежности. Неудивительно: актёры на сцене готовятся к премьере трагикомедии-фарса «Алонсо и Хуанита». Лёгким намеком мелькают бодрые мелодии из песни «У моря, у синего моря…» и балета «Гаяне» Арама Хачатуряна, словно композитор подхватывает реплики из прошлого. Артисты поют вживую (концертмейстер Инна Левченко и педагог по вокалу Ирина Долженко добились от них свободы и точности исполнения), что производит сильное впечатление — не в Театр ли оперетты попали? «Пусть будет вдоволь вина и хлеба, а над Испанией безоблачное небо» — напевали в фойе молодые зрители мелодию из дуэта Лизы и Синичкина. И это высокая оценка композитору.

Понятный, незамутнённый текст Ленского приправлен цитатами из Щепкина («Театр для актера храм. Относись с уважением к этому храму и заставь уважать его других, священнодействуй или убирайся вон»). Вспоминают Белинского («Любите ли вы театр так, как я люблю его») и школу Станиславского с большим и малым кругами внимания, петельками-крючочками, зерном роли, сверхзадачей и, конечно, верю — не верю! Героям подарены фразы из пьес, которые помнят подмостки Малого: «Злонравия достойные плоды» («Недоросль» Фонвизина); «Отчего люди не летают!» или «Мы артисты, наше место в буфете» («Гроза» и «Без вины виноватые» Островского). Публика радостно реагирует на цитаты из пьес Чехова, Горького, Шекспира, Шиллера, а актёры по вспышкам смеха опознают «своих».

Красота правит бал в этом спектакле. Играют и танцуют все — страсти клокочут в хореографии Андрея Глущенко-Молчанова. Художник Максим Обрезков «одел сцену», соединив традицию старинных живописных декораций и современные технологии. Световая партитура ювелирно разработана художником по свету Иваном
Виноградовым. Золотом блистают элегантные костюмы с жабо и вуалями, шляпками и перьями, напоминая об эстетике Малого театра (сценические наряды рождены
фантазией Ольги Поликарповой, технологией их изготовления занималась Любовь Скорнецкая). А сколько обаяния и удивления в глуповато-наивной морде Быка, под
шкурой которого прячется дуэт двух актёров провинциального театра!

Этот старинный классический водевиль — проверка труппы «на прочность», на способность привлечь и удержать современного зрителя и выдержать достаточно
непростой материал, требующий легкости, естественности и шарма. Проверку прошли блестяще. На сцене — живые герои с понятными характерами и узнаваемой
психологией. Для Екатерины Гревцевой Лиза стала первой большой ролью в театре. Актриса играет совсем не простодушную и беззащитную барышню — её Лиза метко соображает, меняет маски, разруливает интригу, готова броситься на обидчиков отца и сделать всё возможное, чтобы выйти на сцену. Хитренькая дочь очень похожа на своего плутоватого отца.

В Льве Гурыче Виктора Низового — русская удаль и невероятная амплитуда состояний. Титульный герой суетится, рьяно убеждая всех, что его Лиза — актриса от Бога! Как вдохновенно мечтает он о том, что на подмостках будет блистать актерская династия Синичкиных: дед Гурий, отец Лев и дочь Лизавета. Вызывающе живописно вспоминает прошлое. Например, как «37 лет по провинции мотался, то есть нёс высокое искусство». А в финале по законам «большого стиля» чудесно произносит обличительный монолог, цитируя Шиллера «О люди, люди — порождение крокодилов!» и Грибоедова: «Вы правы: из огня тот выйдет невредим, / Кто с вами день пробыть успеет, / Подышит воздухом одним, / И в нем рассудок уцелеет».

Местная прима Раиса Сурмилова в исполнении Анастасии Дубровской — статная красавица, бодрая и жизнерадостная. Её незаурядный гротесковый дар соперничает с необузданным, бьющим через край темпераментом. Звонко звучит её песенка: «Не ходят друг без друга коварство и любовь». Она точно подхватывает артистическую тему: смешно и картинно падает в обморок, колоритно играет дерзкое соперничество и безумную женскую ревность. Каким презрительным движением
реагирует на брошенную графом Зефировым реплику: «Поработай над органикой, Рая!» Театр — её стихия, она отравлена сценой.

Здесь играют все персонажи, даже те, кто в театре не служит. Князь Ветринский — помещик и отставной гусар, хотя «гусары как и актёры бывшими не бывают». В
исполнении Андрея Чернышова он — типичный циник, аферист и местный ловелас, говорит манерно и смешно, подчеркивает свою военную выправку, которая то и дело даёт осечки. В роли графа Зефирова — мецената и спонсора театра — Валерий Афанасьев. Окруженный юными лицедейками, он сладострастно поёт: «Ах, актрисы-актрисочки, как можно вас не любить…». И князь, и граф вовлечены в жизнь театра и неплохо понимают, как он устроен.

Драматург Фёдор Борзиков у Михаила Мартьянова — фигура сатирическая: тщеславен, мечтает о быстрой славе и цветах, поклонах и комплиментах — с какой приторно-карамельной жеманностью он встречает обращение к нему лукавой Лизы, называющей его «живым гением». Хороши все образы: колоритный Константин Петрович Пустославский — директор театра (Александр Клюквин), в устах которого золотом блестит каждое русское слово. Он представляет служителей своего театра: «Наш первый актёр или, как мы его любовно называем, — наш первач Аполлон Напойкин» (Александр Вершинин); «столичный режиссер из Коломны» — про напористого Владимира Ивановича Налимова-Сомова (Михаил Фоменко).

Раиса закапризничала, объявила, что на сцену не выйдет, искусный интриган Лев Гурыч Синичкин сумел устроить дочери премьеру — вечером на подмостки выйдет Лиза. Появившаяся Сурмилова путает карты и не пускает на сцену юную самозванку, ее поддерживает князь Ветринский — в красивой эксцентричной сцене примадонну поднимают на качелях вверх, под колосники, а князя опускают в люк, и на сцене появляется новая прима Лизавета Синичкина. Здесь театр — пространство опасного напряжения, где царит игра высшего пилотажа. Играют — все, некоторые заигрываются. Как, например, Вильям, слуга графа Зефирова (Александр Наумов) представляет себя Гамлетом и в момент появления на сцене под оглушительный гул шагов притягивает к себе внимание публики. Вот уж действительно — «лучше быть на выходах в Малом, чем на главных ролях в среднем». Как хорошо, что «Лев Гурыч Синичкин» вернулся в родной дом, где его любят и понимают! Застал отличную компанию, с которой не заскучаешь.

Елена Федоренко, газета «Культура», 05.12.2024

https://portal-kultura.ru/articles/theater/366959-...

Уважаемые зрители, мы приглашаем вас на новую встречу в рамках творческой просветительской программы для молодого поколения зрителей Малого театра «Диалог времён».

7 декабря после просмотра «Капитанской дочки» А.С. Пушкина приглашаем зрителей спектакля, молодых людей до 30 лет (в том числе студентов и школьников с родителями), на встречу с артистами и режиссёром для обсуждения спектакля.

Во встрече примут участие исполнители главных ролей, артисты Максим Путинцев (Гринёв), Алина Колесникова (Маша), Олег Доброван (Пугачёв), Михаил Мартьянов (Швабрин), Алексей Коновалов (Савельич) и режиссёр спектакля Станислав Сошников.

Мы ждем зарегистрировавшихся зрителей, имеющих билеты на спектакль, в фойе (колонном зале) Сцены на Ордынке в 16:30.

Зарегистрироваться на мероприятие

В дни празднования 225-летнего юбилея А.С. Пушкина Малый театр показал премьеру «Маленьких трагедий» в постановке главного режиссёра Алексея Дубровского. Казалось бы, зрители давно привыкли к тому, что эти пушкинские шедевры приходят на самые разные подмостки – классические и экспериментальные – целиком, по отдельности или полным «циклом», нередко дополненным «Сценой из Фауста», но, тем не менее, заполняют театральные залы. Хотя вряд ли в ожидании чуда: для многих почти наизусть знакомый текст, широко известные сюжеты… Смею предположить, что почти всегда влекут не только имена любимых артистов, занятых в той или иной постановке, и не любопытство к некоему очередному эксперименту, а магия пушкинских строк, завораживающая красотой того самого «великого и могучего» русского языка, который уже почти покинул нас, оставив светлое воспоминание…

Спектакль Малого театра покорил с первых минут, ещё до начала «Скупого рыцаря», атмосферой тревоги приближения чего-то непоправимого, дыханием чумы. Оно повеяло мгновенно от направленных в зал рядов прожекторов, которые медленно уплыли под колосники, а вслед им появилась на сцене на фоне тёмно-серых кирпичных стен, замыкающих пространство, группа людей в чёрных плащах, в белых масках, схожих с дельартовским Чумным доктором. Их танец был подлинным искусством балета, взмахи плащей при кружении напоминали распростёртые над всем миром зловещие крылья. И возникало одновременное ощущение захватывающей красоты, изящества найденной точной формы, включения в контекст происходящего «Пира во время чумы» (не вошедшей в спектакль) и – страха ожидания… Изумительная хореография Антона Лещинского, мастерство молодых артистов и студентов Щепкинского училища заворожили зрительный зал не только утончённостью безукоризненной формы, но внятностью эмоций, отсылающих к «Пиру во время чумы» и – той благородной красотой, которой так часто недостаёт сегодня в театрах.

Художник Мария Утробина создала образ целого мира из замкнутого тремя стенами пространства, в котором один за другим появляются конкретные смертные грехи, уничтожающие не только окружающих, но едва ли не в первую очередь своих носителей.

Атмосфера «Пира во время чумы» как будто «распылена» в воздухе спектакля не только изысканной хореографией, музыкой Георга Фридриха Генделя, но и появлением из-под сцены, словно из преисподней, подвала Скупого рыцаря, заполненного сундуками; обеденного стола, за которым Сальери подсыпает яд в чашу Моцарта; статуи Командора… Нам явлены три смертных греха: алчность или корысть; гордыня, умноженная на зависть; сладострастие – пожалуй, самые «стойкие» во времени, не подверженные коренным изменениям на протяжении веков и так или иначе приводящие к трагедии, потому и воспринимаются в разные эпохи разными поколениями внятно.

… Луч света выхватывает на верхней ступени лестницы в глубине сцены сына Барона Альбера (Алексей Фаддеев), измученного невозможностью появляться на турнирах, жить одной жизнью со своими ровесниками из-за скупости отца. Рыцарский шлем пробит, взять деньги у Соломона невозможно, нужен заклад, даже вина не осталось, чтобы выпить… Растерянный взгляд Альбера, интонация разговора с Иваном – всё свидетельствует о предельном отчаянии юноши, о его готовности пойти на любое преступление, но как резко меняется лицо, как вспыхивают презрением и ненавистью глаза, когда Соломон (выразительная работа Владимира Дубровского) предлагает ему избавление от отца – склянку с ядом!.. Как минутное сомнение соблазняет мыслью вернуть Соломона, но невозможно совершить преступление. Лучше обратиться за помощью к всемогущему Герцогу.

Из-под сцены медленно появляется подвал, заставленный открытыми сундуками, полными сокровищ, и восседающий среди них Барон – на устах Василия Бочкарёва полуулыбка, заставляющая вспомнить слова Феофана Затворника о том, что «корысть есть ненасытимое желание иметь, или искание и стяжание вещей под видом пользы, затем только, чтобы сказать об них: мои». Только это – обладание – владеет всеми помыслами Барона. Прекрасный Мастер, Василий Бочкарёв ни на миг не изображает согбенного старца, которому пора уже освободить место на земле, его герой – человек, в котором ещё достаточно сил, чтобы преумножать сокровища, наслаждаться своей безграничной властью. На моей памяти едва ли не впервые слова Соломона подкреплены тем, что мы видим: «Барон здоров. Бог даст – лет десять, двадцать. И двадцать пять и тридцать проживёт он». И эта яркая краска придаёт известному сюжету странный, на первый взгляд, но и определённо фатальный оттенок. «Моё» - значит, неделимое, принадлежащее, словно от рождения данное свыше; то, что не подвластно ни возрасту, ни чину, что даёт ощущение вечной жизни. И невольно приходит на память «Холстомер» Л.Н. Толстого, где автор рассуждает о том, что «мой», «моя», «моё» определяют сущность человека, переставшего видеть разницу между одушевлённым и неодушевлённым. Когда осознаёшь это, выстраивается живая преемственность традиций гуманизма русской культуры и иначе воспринимаются слова:

Что не подвластно мне?
как некий демон
Отселе править миром я могу;
…
Мне всё послушно, я же – ничему;
Я выше всех желаний; я спокоен;
Я знаю мощь мою: с меня довольно
Сего сознанья…

Василий Бочкарёв произносит их не просто упоенно, а вдохновенно, как оправдание собственного существования, словно на наших глазах молодея, воспламеняясь собственным величием. Но как же мгновенно он теряет его, как начинают бегать глаза, когда он, обдумывая каждое слово, пытается внушить Герцогу (Михаил Мартьянов принимает Барона на фоне театральной ложи и держится несколько театрально, что оправдано стилистикой спектакля): его сын гуляка, он даже пытался убить отца. И тогда наступает трагическая развязка – смерть Барона, которую, следуя логике постановки, возможно оценить как закономерное возмездие свыше тому, кто возомнил себя властелином мира. Хрестоматийные слова Герцога: «Ужасный век, ужасные сердца!» - прозвучат не приговором, а скупой, произнесённой без пафоса констотацией. Едва ли не на все времена. Бесшумно появится один из людей в чёрном и наденет на Барона белую маску – своеобразный атрибут завершившейся жизни, а двое других унесут безжизненное тело…

Словно по контрасту с сокровищами, укрытыми от посторонних глаз в подвале, на сцене предстанет роскошь цветов в корзинах, зеркало, предметы благородной и дорогой красоты, клавесин в доме Сальери. Всё это занимает лишь часть пространства, замкнутого серыми стенами. Он войдёт в это пространство в распахнутом халате, деловито возьмёт в руки лейку и будет поливать цветы, занятый своими мыслями не о музыке, которую «разъял как труп», постигая искусство, а о потаённом, но всё более властно вырывающемся из души:

Кто скажет, чтоб Сальери гордый был
Когда-нибудь завистником презренным,
…
Никто! А ныне – я сам скажу – я ныне
Завистник. Я завидую; глубоко,
Мучительно завидую. – О, небо!
Где ж правота, когда священный дар,
Когда бессмертный гений – не в награду
Любви горящей, самоотверженья,
Трудов, усердия, молений послан –
А озаряет голову безумца,
Гуляки праздного?.. О Моцарт, Моцарт!

Михаил Филиппов, великолепный Мастер, много раз покорявший зрителей на сцене Московского театра им. Вл. Маяковского, на других сценах, на киноэкранах, недавно вступивший в труппу Малого театра, в роли Сальери предстаёт поистине неузнаваемым. Такая спокойная внешняя мощь при внутреннем иссушающем борении страстей исходит от его облика, от «проверки» созревшего решения камертоном, который каждый раз издаёт чистый звук, словно ответ на мысли Сальери, от разговора с собственным отражением в зеркале, - что становится не по себе. И невольно приходят на ум слова святителя Василия Великого, писателя и богослова: «… Хотя убоится суда, произнесённого за гордость, однако не может исцелиться от этой страсти, если не оставит всех помышлений о своей предпочтительности».

Непомерная гордыня, разъедаемая завистью к тому, кому всё дано от рождения свыше, без «трудов, усердия, моленья», словно физически душит, всё больше укрепляя мысль о том, что именно он, Сальери, призван:

Нет! Не могу противиться я доле
Судьбе моей: я избран, чтоб его
Остановить – не то мы все погибли.

Появление Моцарта (отличная работа Дениса Корнуха!) в сопровождении не Слепого скрипача, а весёлой компании людей в чёрном. Он танцует вместе с ними легко и изящно, а потом все они превращаются в воображаемого скрипача, играя на воображаемых скрипках. Именно это и становится последней каплей для Сальери: он достаёт «последний дар Изоры», яд, и, вновь проверив себя камертоном, принимает окончательное решение…

Поднимающийся из преисподней роскошно накрытый стол в трактире вновь вызовет неожиданную ассоциацию со стихотворением Г.Р. Державина, благословившего лицеиста Пушкина: «Где стол был яств, там гроб стоит…» И эта цепочка неожиданных и, казалось бы, невольно приходящих на память воспоминаний придаёт спектаклю Алексея Дубровского тот объём, что естественно вписывает его в контекст не только отечественной, но и мировой культуры.

Едва уловимые на бесстрастном лице Сальери последние сомнения; охваченное мыслями о «Реквиеме» печально-задумчивое лицо Моцарта, машинально играющего в бильбоке, почти залпом выпитая чаша с ядом – всё это говорит больше слов, заставляя зрительный зал дышать одним дыханием с героями в ожидании неизбежного. На Моцарта наденут белую маску и уведут за собой люди в чёрном, а Сальери привычным жестом возьмёт в руки камертон и, не услышав звука, будет настойчиво вызывать его. И страшно видеть человека, с ужасом вопрошающего себя: «И я не гений?» и продолжающего неистово, отчаянно бить по беззвучной «вилочке» камертона…

О последней части «Маленьких трагедий» на сцене Малого театра говорить сложнее. «Каменный гость» выстроен так же стильно, точно, как и две предыдущие истории, но… на фоне Барона-Бочкарёва и Сальери-Филиппова Дон Гуан Игоря Петренко проигрывает, в первую очередь, по части темперамента. Если вновь припомнить определения смертных грехов, нельзя не вспомнить священномученика Василия Кинешемского: «Нередко бывает, что человек не в состоянии думать более ни о чём другом: им всецело владеет демон страсти». Этого демона разглядеть в артисте не удалось: Игорь Петренко, принадлежащий к когорте любимых артистов кино, статный, красивый, казалось, если и одержим чем-то, то, скорее, не страстью, а надоевшей ему самому привычкой не пропустить мимо ни одну женщину, преумножая свою репутацию покорителя женских сердец. Искусно соблазняя Дону Анну (очень хороша Полина Долинская, проживающая по развитию сюжета медленное перерождение замкнутой чувством долга молодой женщины до интереса к незнакомцу, сменяющегося на наших глазах подлинной страстью), он действует более по распространённой славе развратника, нежели по власти демона, справиться с которой не может. И куда более темпераментными, яркими выглядят рядом с ним Лепорелло (Виктор Низовой), Дон Карлос, сдержанный лишь внешне (Александр Волков) и даже Монах (Сергей Еремеев), неистово стегающий себя плёткой в попытках усмирить чувство к прекрасной Доне Анне.

И всё же спектакль «Маленькие трагедии» по высочайшему уровню культуры; по стилю постановки; точности психологического режиссёрского решения и актёрского исполнения с глубоким проникновением в характеры вечных персонажей; изысканной красоте сценографии и костюмов; световому и музыкальному оформлению не для меня одной стал событием радостным и внушающим большие надежды.

Наталья Старосельская, журнал «Страстной бульвар,10», №1-271/2024

https://strast10.ru/

20 мая 2023 года в Мемориальной квартире А.И. Сумбатова-Южина в рамках всероссийской акции «Ночь музеев-2023» была представлена программа из цикла «История одной дружбы» «Я ХОЧУ УЧИТЬСЯ У ЛЕНСКОГО ЧИТАТЬ И ГОВОРИТЬ»: ЛЕНСКИЙ И ЧЕХОВ. ПИСЬМА. РАССКАЗЫ»»

В программе приняли участие заслуженный артист России Александр Белый, артист Михаил Мартьянов. Автор программы и ведущая - Главный хранитель музейных фондов Малого театра Надежда Телегина.

Сегодня мы предлагаем вашему вниманию полную запись этой программы.

10 декабря в спектакле "Капитанская дочка" А.С.Пушкина роль Швабрина первый раз сыграл артист Михаил Мартьянов. Поздравляем и желаем новых творческих успехов!

НЕ ПОКУПАЮТСЯ, НЕ ПОКУПАЮТСЯ…

…доброе имя, талант и любовь

Незатейливая песенка Окуджавы вертелась в голове, пока смотрела спектакль «Доходное место» Александра Островского в Малом театре в постановке талантливого молодого режиссера Андрея Цисарука. Признаться, опасалась финала. Видела один такой в Саратовской драме. В версии режиссера в одной из коренных пьес нашего замоскворецкого Шекспира все осовременено, технично. Что еще полбеды. Правдолюб и «правдоруб» Жадов отрекается от своих принципов не временно, под давлением глупенькой, хорошенькой Полиньки. Он открещивается от идеалов юности навсегда.

Эко диво, коль бедный и умный примет условия игры богатого и сильного! Теперь это сплошь и рядом, как говорится. Подобное «переписывание классики» не устроило бы самого Островского. Лет через 20 он пересмотрит кое-какие коллизии шаловливым оком стареющего мэтра и - напишет дивные «Наливные яблоки». Другое название пьесы, говорящее – «Правда хорошо, а счастье лучше». Бедняк Платон, такой же максималист, как Жадов, почти весело уступит «темным силам» из любви к милой Поликсене (почти Полине!) Однако «Доходное место» драматург писал всерьез.

Болел, лежал со сложными переломами и свое негодование вложил в приговор «царству кривды», где правят золотой телец, похоть, разгул, другие низменные инстинкты. Шесть лет пьесу не допускали до сцены. Лишь после крестьянской реформы высочайше дозволено показать ее в бенефис актрисы сначала в Александринке, а потом и в Малом театре.

Ни для кого не секрет , что Россию давно накрыло казнокрадство и взяточничество. Как в царские времена. Да и в советские. Вспомним знаковый спектакль Марка Захарова с Андреем Мироновым в главной роли, прозвучавший артиллерийским залпом. Даже Плучек, обожавший Андрея, не видел его Жадовым и назначил на роль Белогубова. Но вскоре строптивый молодой режиссер меняет его местами с импозантным Пороховщиковым. И зритель увидел другого Миронова. Чистого, цельного, отважного героя с маленькой «ахиллесовой пятой» - огромной любовью к жене.

Сейчас все его обличительные речи воспринимаются еще острее. Ведь, по новой поговорке, нынче деньги не зарабатывает только ленивый. А кто сидит бедный или в долгах, как в шелках, тот просто не хочет .

Андрей Цисарук – плоть от плоти Малого театра. Щепкинец, ученик Юрия Соломина. А режиссерское образование он получил в ГИТИСе, на курсе Иосифа Райхельгауза. И это двуединство традиций и новаций придает своеобразие его режиссерскому почерку. Ставил у мастера в Школе современной пьесы и в театре Практика, но в его багаже много и классики. Я насчитала только Островского шесть постановок. В Малом театре - «Поздняя любовь» и «На бойком месте».

Постановке «Доходного места» Цисарука чуть больше двух лет. Социальный пафос имеет место быть, но он не превращает спектакль в «общественную трибуну», как у нас нередко бывает. Здесь много говорящих мимических сцен, особенно в начале, когда два молодых чиновника Жадов (Михаил Мартьянов) и Белогубов (Денис Корнух) ждут очереди на прием к влиятельному лицу. Их шансы на жизненный успех пока как бы уравнены.

Тяжелая с виду декорация закрывает столовую залу. Ее потихоньку, частями будут уносить лакеи. О слугах особый разговор. Они выглядят здесь величавее господ, хорошо владеют правилами хорошего тона (во всяком случае, лучше нашего импульсивного правдоискателя!) Неторопливые, невозмутимые, в белоснежных ливреях (вся в белом, как барышня, и горничная - художник-постановщик Дмитрий Разумов.), те накрывают столы, носят стулья, переменяют блюда. Как символ устойчивости устоев и уклада (Вышневский все же генерал) - и иронический привет от постмодернистского театра. Ведь ливреи лакеев очень схожи с сюртуками искателей новых вакансий ( «А, главное, поди-тка послужи»).

Совершенно одинаково, стильно – но в разные цвета! – одеты и девушки на выданье Юлинька (Анна Шишкина) и Полинька (Дарья Шевчук). Властная маменька Кукушкина (Елена Харитонова) приобнимет их за плечи и, как марионеток, сию же минуту пустит на сцену. Замечательная актриса в роли Фелисаты Герасимовны по-своему обаятельна. Обворожила и склонного к женским ласкам Аким Акимовича. А Фелисата Герасимовна - просто ловкая искательница богатых женихов. «Маменька говорит, что нас любит, а совсем не любит, только хочет поскорее с рук сбыть…Нас заставляет притворяться», - торопливой скороговоркой сообщает Жадову простодушная Полинька. У превосходного актера Сергея Тезова Аким Акимыч более мягок и обходителен, чем «Хозяин», но тверд в преданности ему.

«Хозяин» - Аристарх Владимирыч не пощажен автором в описании действующих лиц: «одряхлевший старик с признаками подагры». Совершенно таким он предстает в исполнении Александра Ермакова. Великолепный лицедей перевоплотился в такую «седую древность» - я даже заглянула в персоналий актера, опасаясь за здоровье «глубокого старца» на сцене.

Ермаков играет самую вершину власти, когда все в твоих руках: деньги, чины, поместья, дачи, люди. Ты постиг их природу, смотришь вокруг с усталым пренебрежением. И только вздорный племянник, да еще …эта своевольная жена неподвластны, играют по своим правилам. Молодая Вышневская (Мари Марк) роскошна, чиста в своей холодности и далека от всевластного старика, как звезды и луна на небе.

Были сделаны удачные сокращения по-островски внушительного текста, ушла и боковая линия - бывшая на сдаче спектакля сцена с адвокатом Досужевым (еще один вариант умного человека: как ,не воруя, деньги из богатеньких вышибать). Уменьшены яростные филиппики Жадова. Осталась, правда, гневная тирада Анны Павловны в финале - этакое моралите для школьников. Но эти финальные слова Жадова нужны были тогда, нужны сейчас. И наверное - во все времена.: «Я не говорил, что наше поколение честней других. Всегда были и будут честные люди, честные граждане, честные чиновники. Я говорил, что у нас пробуждается сознание своих недостатков; а в сознании есть надежда на лучшее будущее». Хотя бы сознание.

Режиссеру удалось создать спектакль в «русле» традиций Малого, но овеянный свежим театральным ветром. Как и полагается в Доме, где Островский в креслах у самого входа.

Ирина Крайнова, https://irin-krainov1.livejournal.com/?ysclid=lia8...

Мемориальная квартира А.И. Сумбатова-Южина

20 мая 2023 г., суббота

Начало в 18.00 ч.

Всероссийская акция «Ночь музеев-2023»

Вечерняя программа из цикла «История одной дружбы»

К 175-летию со дня рождения Александра Павловича Ленского (1847 – 1908)

Программа 2

«Я ХОЧУ УЧИТЬСЯ У ЛЕНСКОГО ЧИТАТЬ И ГОВОРИТЬ»: ЛЕНСКИЙ И ЧЕХОВ. ПИСЬМА. РАССКАЗЫ

В вечере принимают участие: заслуженный артист России Александр Белый, артист Михаил Мартьянов.

Автор программы и ведущая - Надежда Телегина.

В 1888 г. премьер Малого театра Александр Павлович Ленский (1847 – 1908) познакомился и подружился с молодым, но уже известным писателем Антоном Павловичем Чеховым (1860 – 1904). Но уже в 1892 г. дружбе Ленского и Чехова пришел конец.

Во 2-й программе к 175-летию со дня рождения А.П. Ленского мы уделим больше внимания взаимоотношениям Ленского и Чехова, их интересной, хотя и непродолжительной переписке. «Мечтаю увидеться с Вами», «пребываю любящим Вас А. Чехов». Это взято из писем Чехова Ленскому.

Вы узнаете о влиянии Ленского и Чехова друг на друга, об их взаимном уважении, дружбе и любви. «Я хочу учиться у Ленского читать и говорить», – писал А.П. Чехов. «Это актер, с которым можно много говорить и спорить».

Ленский был универсальным актером: первый герой-любовник, трагик, характерный актер и комик. И, наконец, Ленский – чтец.

Пьеса «Лебединая песня (Калхас)». «Ленскому хочется во что бы то ни стало сыграть ее на Малой сцене».

Пьеса «Леший». «Одно скажу: пишите повесть. Вы слишком презрительно относитесь к сцене и драматической форме, слишком мало уважаете их, чтобы писать драму».

Водевили Чехова «Предложение», «Медведь», «Юбилей» на сцене Малого театра. Почему постановка «Свадьбы» не состоялась?

Вы услышите в исполнении актеров Малого театра фрагменты из писем Чехова и Ленского, драматический этюд «Лебединая песня», рассказы «Ну, публика!», «Антрепренёр под диваном» и «Комик».

Вход строго по записи.

Количество мест ограничено.

Запись осуществляется по ссылке: https://maly-theatre.timepad.ru/event/2424573/

Дорогие друзья!
15 сентября, накануне юбилея А.И.Сумбатова-Южина, в Мемориальной квартире прошла читка его пьесы "Рафаэль". В ней приняли участие артисты Малого театра Любовь Ещенко, Алина Колесникова, Михаил Мартьянов, Станислав Сошников и гости вечера. Подробности - в фоторепортаже Евгения Люлюкина.

[GALLERY:631]

7 июня в спектакле "Правда - хорошо, а счастье лучше" А.Н.Островского роль садовника Глеба Меркулыча первый раз сыграл артист Михаил Мартьянов. Поздравляем и желаем новых творческих успехов!

7 января в спектакле "Бедность не порок" А.Н.Островского роль Яши Гуслина первый раз сыграл артист Михаил Мартьянов. Поздравляем и желаем новых творческих успехов!

Лет 25-30 назад страна заново открывала Островского. В обиход возвращались забытые на 70 лет денежные, имущественные отношения. То, что для уха советского человека звучало до определенной степени абстракцией, стало вновь наполняться конкретным смыслом, как, скажем, встречающееся в пьесах классика слово «вексель»...

На вопрос: «Про что пьесы Островского?», - самым общим ответом будет - про деньги и любовь. Тогда, в 90-е годы прошлого века, зритель считывал, прежде всего, первое. Потом спектакли П.Н. Фоменко «Волки и овцы» и «Без вины виноватые» категорически расширили объем восприятия Островского, раскрыв и иронию, и мир страстей, которыми одержимы его герои. Фоменко создавал неповторимую завораживающую интонацию, внутри которой драмы девятнадцатого века становились нам чрезвычайно близкими.

Начало спектакля «Доходное место» на Малой сцене филиала Малого театра в постановке Андрея Цисарука возрождает в памяти именно фоменковскую интонацию. Художник Дмитрий Разумов выстраивает роскошную стену коридора с обтянутыми пурпурным «шелком» панелями в доме Вышневского, которая сужает пространство, оставляя игровой лишь авансцену. Молодые люди в белых сюртуках, которые смотрятся своеобразной служебной униформой, ожидают приема у «самого», лакей в таком же сюртуке следит за строгим порядком расположения стульев... Потом панели убирают, сценическое пространство расширяется, мы видим столовую в доме Вышневского - хозяина не только дома, но и самой жизни. При этом Александр Ермаков вовсе не окрашивает философию своего героя в негативные тона. Его сцена с красавицей женой - Анной Павловной не позволяет сомневаться, что Вышневский ее искренне любит. Да, он заваливает ее подарками, устраивая ей жизнь в золотой клетке, но по-другому не умеет. Ермаков даже вызывает сочувствие к своему Вышневскому: понимает, что рядом с молодой женой он стар, он готов удержать ее чем угодно. Мари Марк ведет роль Анны Павловны почти скупо, не допуская ни малейшего пафоса. Но речь вовсе не идет о модном нынче безэмоциональном существовании. Как раз сдерживание внешних проявлений эмоций создает значимый объем внутренней жизни персонажа.

Уж не знаю, вспоминал ли Константин Богомолов эту линию у Островского, когда приступал к съемкам «Содержанок», но зритель «Доходного места», живущий в современном культурном или околокультурном пространстве, непременно вспомнит названный сериал. Хотя в нем речь, скорее, шла о купленном сексе, а герой Александра Ермакова, конечно, хочет любви...

Любви хочет и главный герой спектакля Жадов. Собственно, сущность внутреннего конфликта героя Михаила Мартьянова составляют все те же любовь и деньги. Но это тема второго акта, а в первом мы видим молодого прекраснодушного интеллигента в очках, убежденного поначалу, что мир устроен в соответствии с идеалами, внушенными университетскими учителями. На наших глазах происходит крушение этих идеалов и подчинение «нуждам низкой жизни». Очки придают Жадову образ «ботаника», но, видимо, их нужно воспринимать метафорически как розовые. Во втором акте никаких очков уже не будет. Надо полагать, что Жадов теперь увидит мир без искажений. Но до поры до времени Жадов ослеплен собственными воззрениями на устройство общественной жизни и любовью к Полине.

О чем поставил «Доходное место» режиссер Андрей Цисарук? Как известно, «бывают странные сближенья». Премьера самой антикоррупционной пьесы Островского состоялась в сезон, когда тема коррупции в нашем обществе обрела особенную остроту, когда разделенность общества по этой «демаркационной» линии достигла весьма внушительных размеров. Конечно, протестуя против неправедной жизни взяточников, Жадов пытался лишь остаться самим собой, он сам хотел жить по правде - такой, как он ее понимает. И тем не менее, осенне-зимние общественные протесты не могут не создавать определенный контекст восприятия спектакля Малого театра. Уверен, что Андрей Цисарук не планировал никаких конкретных ассоциаций. Но ассоциации подбрасывает сама жизнь... Я бы сказал, что спектакль - о драме прозрения. Если c этой точки зрения посмотреть смену «фоменковской» акварели, которой начинался спектакль на «масляные» краски, которыми решены сцены в доме Фелисаты Герасимовны Кукушкиной, то станет ясно, что Жадов не замечает даже этой ярко-выпуклой реальности, в которой полутонам нет места. Причина - те же «розовые» очки.

Очки носит и Юсов, но они придают ему в сочетании с седой головой, усиками и бородкой неожиданную интеллигентность и мужскую импозантность. Такого чиновника, каким его играет Сергей Тезов, заставить играть на своей стороне непросто, но для Фелисаты Герасимовны эта задача по силам. Елена Харитонова в этой роли убедительна и, можно сказать, победительна. В сцене представления дочерей Юсову звучит мелодия будто из музыкальной шкатулки, а Юленька (Дарья Мингазетдинова, Карина Саханенко) и Полина (Дарья Шевчук) синхронно вращаются в приветственном танце, как заведенные куколки. Понятно, что все пружинки механизма «домашнего воспитания» под надежным контролем Фелисаты Герасимовны. В какой-то момент и Юсов попадает под ее обаяние и позволяет сделать себе массаж воротниковой зоны и головы...

Знаменитая сцена кутежа Юсова и компании в трактире рождает двойственное чувство. Да, гуляет чиновничья братия, Белогубов обмывает солидный куш-взятку, но при этом порывы Белогубова помочь Жадову кажутся человечными. Белогубов в исполнении Максима Филатова искренен и как-то парадоксально бескорыстен в желании поддержать Жадова. Белогубов к нему - со всей душой, и действительно, почему бы Жадову не откликнуться? Но нет, он грубо отказывает, честный Жадов кажется даже неблагодарным чистоплюем. Быть может, где-то в глубине души Жадов Михаила Мартьянова это чувствует, и, возможно, отсюда - его согласие выпить с заинтересовавшим его незнакомцем...

В некоторых пьесах Островского встречаются персонажи, которые, на первый взгляд, не очень-то и нужны для сюжета. Ну, вот как двигает действие появление в трактире Василия Дмитриевича Досужева? Отдадим должное классику - Островский создал блестящую эпизодическую роль. В ней, как принято говорить, купается артист Дмитрий Марин. Персонаж у Марина получился трагикомический. С самого начала в его глазах читаешь ту самую русскую тоску, от которой и тянет честного человека прильнуть к шкалику водки и забыться. Конечно, эту тоску смягчает юмор, с которым сделана роль Досужева. Но именно эта тоска роднит Досужева с Жадовым. Театр доказывает, что у Островского не бывает случайных персонажей. Встреча с Досужевым как бы показывает Жадову еще один путь: вот же человек, который не берет взяток, но поставил себя в деловых отношениях с клиентами так, что те платят ему много. Однако, в таком подходе для Жадова тоже есть обман, есть приспособление к порочным нравам, абсолютно для него неприемлемым.

Максимализм Жадова ставит на грань краха его брак. Его любовь к Полине плохо уживается с дидактизмом. Драма обретает высокий градус накала, так как Полина Дарьи Шевчук действительно Жадова любит и до слез страдает от непонимания идей, которыми он одержим. Она держит в руках книжки, которые явно велел прочесть Жадов, и глобус - символ школьного образования, но сил «работать на собой» у нее нет. Требование Жадова порвать с сестрой и матушкой она переживает как трагедию. В отчаянии Жадов-Мартьянов отрекается от своих идеалов, он готов просить у дядюшки доходное место. Он бросается в угол-тупик с зеркалами, свой монолог, по сути, произносит своим отражениям в зеркалах. Во внутреннем конфликте деньги одерживают победу как условие, при котором возможна любовь.

Эта же тема продолжается в отношениях Вышневского с женой. Уже переживший известие о том, что его отдают под суд, Вышневский получает письма, свидетельствующие о неверности жены... Талант Александра Ермакова раскрывается в полной мере: конечно, он становится адвокатом своего героя. Его персонаж может быть тысячу раз отрицательным, но Ермаков ведет сцену с такой внутренней мощью, что зритель сочувствует его герою. Собственно, и Анна Павловна Мари Марк не может не сочувствовать, поэтому после в высшей степени эмоциональной сцены взаимных упреков и исповеди Анны Павловны, режиссер показывает почти состоявшееся примирение супругов. Но приходит Жадов, и хотя он изменяет себе и просит доходного места, примирения между племянником и дядюшкой не происходит. Благодаря тому, что Вышневский практически лишен имущества и каких бы то ни было полномочий, Жадов получает шанс остаться самим собой. Но и Вышневский остается при своих убеждениях. Когда ему становится плохо, Анна Павловна, похоже, уже не сопереживает мужу: его ненависть к Жадову охлаждает проснувшееся сочувствие. А когда Юсов сообщает, что с Вышневским случился удар, Анна Павловна не может удержаться от нервного, зловеще звучащего смеха.

Пурпурные панели снова ставят на место. В своем уголке остаются держащиеся за руки Жадов и Полина.

Так в чем же драма прозрения Жадова? Думается, в том, что цена самым высоким идеалам, если они лишь декларативны, невелика, а вот идеалы выстраданные, требующие лишений, обремененные рисками - дорогого стоят. В пьесе Островского зло формально наказано, но победило ли добро, выживет ли добро - большой вопрос. Думаю, что и создатели спектакля осознают сегодняшнюю и одновременно вечную остроту этого вопроса.

Цекиновский Борис, "Страстной бульвар, 10", выпуск №10-240/2021

Дорогие друзья!

Предлагаем вашему вниманию запись передачи "Модный приговор" на Первом канале от 25 мая 2021 года. Гостями передачи стали народная артистка России Светлана Аманова и Андрей Житинкин, артисты Полина Долинская и Михаил Мартьянов.

23 апреля в спектакле "Всегда зовите Долли!" Т.Уайлдера роль Таксиста Джо первый раз сыграл артист Михаил Мартьянов. Поздравляем и желаем новых творческих успехов!