1 октября Малый театр отметил 90-летие народного артиста России Юрия Ивановича Каюрова. После спектакля "Вишневый сад", в котором юбиляр сыграл роль старого лакея Фирса, на сцены поднялась труппа во главе с художественным руководителем Малого театра Юрием Соломиным. Фоторепортаж Николая Антипова.

11 октября (сцена на Большой Ордынке) спектакль «Село Степанчиково и его обитатели» Ф.М.Достоевского – ОТМЕНЯЕТСЯ. 12 октября (сцена на Большой Ордынке) спектакль «Вишнёвый сад» А.П.Чехова – ОТМЕНЯЕТСЯ.

30 января (на сцене ДКиТ МАИ) пойдет спектакль «Тайны мадридского двора» Э.Скриба и Е.Легуве (вместо спектакля «Вишнёвый сад» А.П.Чехова).

Уважаемые зрители! 24 ноября (сцена на Ордынке) пойдет спектакль «Вишнёвый сад» А.П.Чехова (вместо спектакля «Власть тьмы» Л.Н.Толстого). Билеты действительны. Приносим извинения за возможные неудобства!

Уважаемые зрители!

13 мая (сцена на Большой Ордынке) пойдет спектакль «Вишнёвый сад» (вместо спектакля «Три сестры»).

20 мая (сцена на Большой Ордынке) пойдет спектакль «Три сестры» (вместо спектакля «Вишнёвый сад»).

Приносим извинения за возможные неудобства!

25 февраля в комедии А.П.Чехова «Вишневый сад» роль Епиходова впервые исполнил артист Дмитрий Солодовник. Поздравляем Дмитрия и желаем ему творческих успехов!

25 февраля в спектакле «Вишневый сад» А.П.Чехова роль Епиходова впервые исполнит артист Дмитрий Солодовник.

Гастроли Малого театра в Сургуте — это уникальный проект, который стал доброй и социально значимой традицией для нашего города и округа в целом. В июне 2013 года сургутяне и гости города уже имели возможность оценить четыре спектакля старейшего театра России. В апреле 2014 года, объявленного в России Годом культуры, Малый театр привозит три спектакля — «ПИКОВАЯ ДАМА», «ВИШНЕВЫЙ САД» и премьеру этого театрального сезона «КАК ОБМАНУТЬ ГОСУДАРСТВО».

ГАСТРОЛИ В СУРГУТЕ

Гастроли Малого театра в Сургуте — это уникальный проект, который стал доброй и социально значимой традицией для нашего города и округа в целом. В июне 2013 года сургутяне и гости города уже имели возможность оценить четыре спектакля старейшего театра России. В апреле 2014 года, объявленного в России Годом культуры, Малый театр привозит три спектакля — «ПИКОВАЯ ДАМА», «ВИШНЕВЫЙ САД» и премьеру этого театрального сезона «КАК ОБМАНУТЬ ГОСУДАРСТВО». Оригинальные декорации, реквизит, костюмы, а самое главное, актерская игра (в первых составах) — все как на московских подмостках, да только сцена сургутская.

Центральная касса (ул. Магистральная, 36, ТОЦ «АКВАТОРИЯ», 1 этаж), тел. 700-278.
Дополнительная касса (ул.Генерала Иванова, 1, ТРЦ «Вершина», 5 этаж), тел. 700-277, 700-276.

О, Сургут!, городской портал

Cмотреть фрагменты спектакля на канале МАЛЫЙ-ТВ

Cмотреть фрагменты спектакля на YouTube

НОВЫЕ ИСПОЛНИТЕЛИ В СПЕКТАКЛЬ «ВИШНЕВЫЙ САД» А.П.ЧЕХОВА

Лопахин - А.Е.Фаддеев
Епиходов - Д.А.Марин
Яша - П.С.Жихарев
Дуняша - О.Н.Абрамова
Симеонов-Пищик - С.С.Еремеев

Гости на балу:
А.Иванова
К.Моисеева
Н.Боронина
Т.Рыжова
Л.Суворкина
Ю.Сафронова
А.Дривень
Т.Каратаев
М.Мартьянов
Д.Курочка
Г.Скряпкин
С.Потапов

ФОТОГАЛЕРЕЯ

25 октября на сцене филиала Малого театра состоялись сразу два ввода: впервые в комедии А.П.Чехова «Вишневый сад» роль Раневской сыграла народная артистка России Светлана Аманова, а роль Вари – Ирина Жерякова. По отзывам коллег и зрителей вводы...

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В «ВИШНЕВЫЙ САД»!

ФОТОГАЛЕРЕЯ

25 октября на сцене филиала Малого театра состоялись сразу два ввода: впервые в комедии А.П.Чехова «Вишневый сад» роль Раневской сыграла народная артистка России Светлана Аманова, а роль Вари – Ирина Жерякова. По отзывам коллег и зрителей вводы прошли успешно. Наградой актрисам и их партнерам был шквал аплодисментов. 25 сезон идет на сцене театра последняя пьеса А.П.Чехова. Спектакль постепенно стал самой старой постановкой из ныне идущих. Не один и не два состава поменялись за это время. Например, Светлана Аманова – это уже четвертая Раневская, а Ирина Жерякова – третья Варя. Это тяжкий груз ответственности. Театр бережно хранит то, что вложил в постановку Игорь Ильинский, и передает каждому, кто входит в нее. «Вишневый сад» не потерял своей живости, несмотря на то, что неизбежно поменялись некоторые акценты, поменялся и сам зритель. Последнее, конечно, самое серьезное испытание для любой постановки. А тут еще школьники – ведь комедия Чехова издавна закрепилась в обязательной школьной программе. Двойное испытание. Можно ли ждать сочувствия и сопереживания от подростков, которые еще ничего в этой жизни не знают и не понимают, которым еще мало что пришлось пережить? Оказывается можно. Не от всех, конечно, но можно. И вчера я стал этому свидетелем. Да, они стесняются своих слез, да, они скрывают свои переживания за словами «птичку жалко». Но что-то все-таки трогает и их души, все-таки «жалко»! Значит, театр на верном пути, значит, не напрасен труд актеров, режиссеров, всех, кто бережет «Вишневый сад». Думаю, именно с этим надо поздравить и Светлану Аманову и Ирину Жерякову. Они вложили часть своей души во вчерашний спектакль. Посмотреть, как они это сделали, я приглашаю всех. Добро пожаловать на «Вишневый сад»!

Максим Редин

ЗЕРКАЛО СЦЕНЫ. «ВИШНЕВЫЙ САД»

За всю историю существования Малого театра грустная комедия Чехова «Вишневый сад» была поставлена лишь однажды. В 1982 году за чеховский шедевр взялся знаменитый актер Малого театра Игорь Ильинский.

ЗЕРКАЛО СЦЕНЫ. «ВИШНЕВЫЙ САД»

7 октября в 18 ч
24, 27 октября

За всю историю существования Малого театра грустная комедия Чехова «Вишневый сад» была поставлена лишь однажды. В 1982 году за чеховский шедевр взялся знаменитый актер Малого театра Игорь Ильинский. Со дня премьеры прошло почти четверть века, а «Вишневый сад» до сих пор живет и не теряет своего очарования. Очарование — самое верное определение для спектакля Малого театра, ведь он бережно сохранен, несмотря на то что состав исполнителей уже не раз менялся, обновлялись декорации и костюмы.

Как только открывается занавес, зрители плавно погружаются в поэтическую
атмосферу старой дворянской усадьбы. Вот просторная зала с огромной стеклянной дверью, что ведет в тенистый сад. Вот потемневшие от времени стены, на которых уютно расположились старинные портреты в дорогих рамах, вот стол, накрытый скатертью ручной работы, вот изящные стулья в стиле модерн. А над всей этой домашней обстановкой — не потолок, не голубое небо, а бело-розовое кружево вишневого сада. Сюда-то и приезжает из-за границы хозяйка усадьбы Раневская (Ирина Муравьева). Несмотря на природную жизнерадостность, Раневская, с самого первого своего появления в доме, всем сердцем ощущает боль расставания, боль утрат, которые были в ее жизни и которые ей еще предстоит пережить. Ее взгляд часто останавливается то на полном сил, напористом Лопахине (Владимир Богин), то на холеном Яше (Алексей Фаддеев), что в отсутствие хозяев покуривает дорогие сигары. «Вот они, новые хозяева жизни — расчетливые, лишенные сентиментальности, практичные. Посмотрите на них внимательно!» — словно бы говорит Раневская. Да, время отдает предпочтение лопахиным, а не интеллигентам вроде Гаева. Аккуратный, одетый с иголочки Гаев (Валерий Бабятинский) с бородкой клинышком, в пенсне, очень напоминает самого Антона Павловича, что мудро, хотя и с тоской, принимает новую жизнь, в которой его героям, к сожалению, нет места...

Режиссер-постановщик И. Ильинский. Режиссер 3. Андреева. Художник В. Клотц. Композитор В. Мороз.

Жанна Филатова

«Театральная афиша», сентябрь

Изменения в репертуаре:

24 февраля, на сцене филиала состоится спектакль «Мария Стюарт» Ф.Шиллера.


25 февраля, на сцене филиала состоится спектакль «Вишнёвый сад» А.П.Чехова.

«Листая старые подшивки»

ПРОШЛО СТО ЛЕТ....

О судьбе произведений А. П. Чехова на сцене Малого театра можно было бы, наверное, написать целую монографию. На старейшей российской сцене с успехом идут «главные» пьесы — «Вишневый сад», «Чайка», «Дядя Ваня», до недавнего времени был в афише и «Иванов», ставший последней режиссерской и актерской работой Виталия Соломина, а теперь появились и «Три сестры».

«Листая старые подшивки»

ПРОШЛО СТО ЛЕТ....

О судьбе произведений А. П. Чехова на сцене Малого театра можно было бы, наверное, написать целую монографию. На старейшей российской сцене с успехом идут «главные» пьесы — «Вишневый сад», «Чайка», «Дядя Ваня», до недавнего времени был в афише и «Иванов», ставший последней режиссерской и актерской работой Виталия Соломина, а теперь появились и «Три сестры».

Казалось бы, традиции Малого театра и драматургия Чехова — два совершенно различных взгляда, две совершенно разные точки зрения на мир вокруг и внутри личности, но случилось так, что в разные эпохи своего существования театр ощущал невымышленную потребность именно в этом авторе, с помощью которого он говорил о том, что болит, что не дает покоя и гармонии. И происходили замечательные, хотя и совершенно неожиданные совпадения «группы крови», позволяющие разглядеть что-то доселе неизвестное и в чеховской драматургии, и в судьбе Малого театра, и в нашем, зрительском ощущении мира и себя самих...

Спектакль «Три сестры», поставленный Юрием Соломиным (художник А. Глазунов, музыка Г. Гоберника), можно без преувеличения назвать одним из таких волшебных совпадений, когда иными, словно промытыми глазами видишь давно знакомых артистов, душой ощущаешь пропущенные прежде оттенки едва ли не наизусть знакомого текста, выстраиваешь для себя иную систему понятий.

Начиная спектакль «Три сестры» с эпиграфа из записных книжек писателя, звучащего голосом режиссера на фоне изумительных по красоте декораций огромного сада и вращающихся комнат уютного большого дома, Юрий Соломин создает атмосферу поистине чеховскую: «Там хорошо, где нас нет... В прошлом нас нет, — звучит спокойный, негромкий голос, и медленно проплывают перед нашими глазами гостиная с выходом в сад, спальни, лесенка на второй этаж, широкая прихожая — и везде цветы, фотографии в рамочках, следы тщательно поддерживаемого уюта, любовно украшенного Дома, того необходимого пространства, в котором только и может дышать и трудиться та хрупкая субстанция, что зовется Душой...

Мне кажется, что это — самый нежный из всех чеховских спектаклей Малого театра: он пронизан такой чистой любовью, таким горьким состраданием к людям, которые (если воспользоваться словами Сорина из «Чайки») хотели, очень хотели чего-то от жизни, но не получили от нее ничего, кроме долгого ожидания. Как сестры Маша, Ольга и Ирина, которые так рвались в Москву, надеясь только там, на своей родине, обрести счастье. Как их брат Андрей Прозоров, мечтавший стать профессором Московского университета, а ставший членом Думской управы. Как учитель Кулыгин, убеждающий себя в том, что жена Маша любит его и он доволен, всем доволен. Как барон Тузенбах, грезивший о счастье труда на кирпичном заводе...

Ничего не сбылось, ничего и ни у кого! Даже у Наташи, захватившей, кажется, весь дом, не сложилось, не произошло нечто самое главное. Даже няне, счастливой тем, что обрела казенную комнату с казенной кроватью, не дано дожить возле трех девочек, которых воспитала и вырастила... Их жизни, их судьбы истаяли и исчезли, словно те, о ком стенает в своем монологе из пьесы Константина Треплева Мировая Душа, вместившая всех, от Наполеона до последней букашки. И Юрий Соломин каждого, абсолютно каждого из персонажей этой пьесы одаривает каплей своей любви и своего сочувствия.

Потому что именно это кажется режиссеру главным сегодня, в начале XXI столетия, во многом так разительно отличающегося от предшествующего, но с удивительной последовательностью рифмующегося с началом XX века. Да, мы есть в прошлом, хотя нас в нем давно уже нет — это отнюдь не парадокс, это определенное и очень точное восприятие времени и человека, пропускающего время через свою судьбу.

Спектакль начинается с именин Ирины, светлого майского дня, омраченного год назад, когда умер отец, и уже навсегда, потому что хотя и завершился официальный траур, надела Ирина белое платье, но теперь уже навеки свяжутся для всех присутствующих эти два события в единый трагический узел: день ангела младшей дочери стал днем смерти отца. И не просто свяжутся: завязка всех событий пьесы окажется предопределенной именно этим узлом, потому что с этого дня и начнется гибель дома, семьи.

Потому и кружится между актами этот дом под пленительные звуки вальса, и проплывают, проплывают мимо очертания комнат, няня (Г. Демина), присевшая в уголок с вязанием, скользящий по схваченным льдом лужам Ферапонт (А. Кудинович) с управскими бумагами, пробегающая по хозяйственным делам Ольга (А. Охлупина)... Все проходит, исчезает, время тает... Прошлое, в котором нас нет, но в котором все знакомо до физической боли, потому что это и наше прошлое...

Юрий Соломин находит очень точные, пунктирные отметки, которые расшифровываются многозначно и интересно. Вот началось праздничное застолье: встала Маша (О. Пашкова) с рюмкой и молча призвала всех последовать ей — первый тост в память отца. Все поняли, кроме Наташи (И. Иванова), и Чебутыкин (Э. Марцевич) тихо шепнул ей что-то на ухо. Несколько секунд длится эта сцена, но как важна, как символична она! Год траура кончился, ожили надежды, мечты о счастье, но вот оно, это начало, — память о смерти никогда не покинет сестер, где бы они ни были. И едва ли не единственная, Маша понимает это трезво и жестоко.

А вот Кулыгин (В. Бабятинский) ищет Машу во время пожара и хочет войти в комнату Ирины (В. Андреева), но слышит за дверью крик Наташи и — медлит у порога, не решаясь постучать. Один этот маленький штрих дает понять, что Маша вышла замуж за него не только потому, что он казался ей самым умным, но потому что воспитание этого человека, его деликатность, чуткость свидетельствовали о том, что они из одного мира, что он не чужой. Ведь и в момент высшего эмоционального напряжения, когда останется позади прощание с Вершининым (А. Ермаков), когда будет убит на дуэли Тузенбах, когда ничего, совсем ничего уже не останется, а надо будет жить дальше, — именно Кулыгин окажется рядом с сестрами; пойдет дождь, и он тихо приблизится к обожаемой Маше с раскрытым зонтиком...

Или эпизод, когда Наташа, говоря о том, как это правильно — создать комитет, смотрится в зеркало, мимоходом заглядывая в шкаф Ольги. А чуть позже, отправляя Андрея (А. Клюквин) на трудный разговор с сестрами, выглядывает из его кабинета со свечой — как раз в тот момент, когда он замешкался у двери в комнату. И он, привыкший к безмолвному подчинению, решительно стучит в дверь...

А вот еще несколько «необходимых уточнений»: объясняя сестрам свое чувство вины за то, что он заложил дом без их разрешения, Андрей внезапно опускается на колени, и трудно не увидеть ужас в глазах Ольги и Ирины — это знак той самой новой жизни их брата, их гордости, с которой они не могут и не хотят смириться! А потом, когда они останутся одни и Ирина скажет Ольге, что она примет предложение барона, скрытая от младшей сестры ширмой, Ольга прижмет ко рту платок, чтобы не закричать в голос, и зальется слезами — в эту самую минуту и будет принято ее решение уйти из дома, поселившись в квартире при гимназии, потому что чувство дома рухнуло: Ирина решилась на замужество, значит, впереди только одиночество. Ольга осознает это страшно, горько. Навсегда...

Может быть, именно потому, что спектакль «Три сестры» выстроен Юрием Соломиным так нежно, чисто, с такой твердой опорой на «мелочи жизни», в конечном счете ход этой жизни определяющие, многие актерские работы восхищают филигранной отделкой. Это относится, в первую очередь, к И. Ивановой, выросшей за последние два сезона в сильную, очень яркую актрису. Ее Наташа по-своему очаровательна: непосредственна, открыта, даже лесть ее настолько прямодушна, что впору растеряться, а грубость так естественна, что воспринимается как продолжение достоинств. Совершенно по-новому трактует своего Кулыгина В. Бабятинский — он умен, деликатен, отлично воспитан, умеет не замечать того, что замечать не следует, но главное, В. Бабятинский существует в том собственном ритме, который словно от природы присущ его персонажу: ни под кого не подделываясь, Кулыгин и под свои нормы никого не выравнивает. Он живет собственной жизнью, и в те минуты, когда этому герою становится горько и больно, чувство собственного достоинства проявляется как-то по-особому резко и жестко. Изумительная, поистине ювелирная отделка роли отличает Э. Марцевича. Его доктор Чебутыкин очень непривычен, он привлекает к себе напряженное внимание с первой же минуты появления на сцене и до самого конца, до горького признания в том, что «одним бароном больше — одним бароном меньше», а жизнь все равно будет глумиться над твоими идеалами, над твоими надеждами. Да, этот человек, несомненно, любил мать трех сестер и Андрея, и она любила его — след той тайны тревожит душу доктора и поныне и заставляет наши души сжиматься от любви и сочувствия к нему, такому нелепому, бездомному, неприкаянному.

Очень сильно, интересно играют А. Клюквин (Андрей), А. Кудинович (Ферапонт), в большинстве эпизодов очень точны Г. Подгородинский (Тузенбах), Ольга (А. Охлупина), Маша (О. Пашкова), Ирина (В. Андреева) сильнее становится лишь к финалу — первые два чеховских действия явно не даются актрисе, она неестественно восторженно начинает и потом долго не может преодолеть эту ноту, зачастую разрушая общую атмосферу.

К сожалению, самой большой неудачей спектакля можно назвать Вершинина ( А. Ермаков) и Соленого (В. Низовой) — создается ощущение, что эти интересные артисты, которые в других спектаклях живут органично, наполненно, в эстетическом пространстве «Трех сестер» чувствуют себя не в своей тарелке. За довольно вяло произносимым ими текстом нет судеб, нет живых, страдающих людей — и это вызывает досаду...

В финале спектакля Юрий Соломин использует, казалось бы, вечный, но вечно волнующий прием. Здесь он оказывается неожиданным и оттого, может быть, действует еще сильнее. Музыка военного вальса резко обрывается, и в полной тишине мы слышим такие знакомые слова: «Музыка играет так громко...», а затем вновь раздается «закадровый» голос режиссера, дочитывающего за сестер Прозоровых итог их несложившейся жизни...

И вновь забирает в плен прошлое. То самое прошлое, в котором нас нет, но есть все то, что сформировало нас, выковало наши вкусы, пристрастия, эстетические и этические критерии, идеалы. Нас нет в нем, но оно живо в нас, хотя ничего уже нельзя изменить, переписать набело...

Юрий Соломин чувствует это и помогает нам ощутить тонкий, грустный аромат прошлого.

Оно никуда от нас не уходит...

Наталья Казьмина
«Театральная жизнь», 28.06.2004

«Листая старые подшивки»

ВАЛЕРИЙ БАБЯТИНСКИЙ: Я — БОЛЬШОЙ САМОЕД

Для того, чтобы заплакать в финале «Вишневого сада», я каждый раз набираю что-то новое, подхожу к этому состоянию...

«Листая старые подшивки»

ВАЛЕРИЙ БАБЯТИНСКИЙ: Я — БОЛЬШОЙ САМОЕД

Валерий БАБЯТИНСКИЙ запомнился многим после телеспектакля «Портрет Дориана Грея» по Оскару Уайльду, где душевное старение молодого красавца сыграно столь убедительно, что не было нужды смотреть на обезображенный портрет. И до и после были в биографии артиста теле- и кинороли, а также .множество чтецких выступлений. Но главным для него всегда остается театр — единственный в его жизни Малый, где Бабятинский играет сегодня интеллигента-мечтателя Гаева и профессора Серебрякова в чеховских «Вишневом саде» и «Дяде Ване», принципиального Правдина в «Недоросле» Д.Фонвизина и сказочного Советника в «Снежной королеве» Е.Шварца, великосветского графа Панина в «Хронике дворцового переворота» Г. Турчиной и водевильно-фарсового Телятева в «Бешеных деньгах» А.Островского. 15 июля артист отметил свое 60-летие.

- Валерий Константинович, в последнее время в актерской среде принято кочевать по сценам, антрепризам, телесериалам. Чем вызвано ваше постоянство, преданность Малому театру?

- Театр — это же не сценическая коробка, а прежде всего люди. И несмотря на порой несправедливо скептическое отношение к Малому театру, труппу здесь сохранили. При всех нареканиях, которые можно иногда услышать в адрес нашего руководства, даже от меня самого, это, на мой взгляд, очень большая заслуга Юрия Соломина. Кроме того, сохраняется уважительное отношение к классике, насколько это возможно в условиях рынка. Не хочу бросать в кого-то камень, но иногда бывает стыдно смотреть на хороших актеров, которые откровенно халтурят в наскоро сделанных постановках, а уж участвовать в этом совсем не хочется. Конечно, жизнь сегодня всех заставляет все чаще заглядывать в бумажник. Но наше поколение шло в театр как в святилище, разговоры о том, кому сколько заплатят считались просто неприличными. Я действительно всегда хранил верность Малому театру, правда, сейчас уже не очень уверен, правильно ли поступал. У меня было немало достаточно интересных и перспективных предложений в кино и на телевидении. Но я всегда «горел» на двух вещах: во-первых, ни один договор не подписывал. если в нем не было строки «в свободное от работы в театре время», а во-вторых, я был уверен, что меня должны как-то по-особенному принимать уже только потому, что я артист Малого. И вот я сорок лет в театре, вижу, как приходят актеры, не так уж много сделавшие, но популярные благодаря кино и телеработам, и отношение к ним другое. Вот тогда начинаешь думать: а что важнее в конечном итоге? Если отвечать честно, то не знаю — возможно, я ошибся. После фильмов «Путь к причалу» и особенно- «Двое в степи» режиссер Анатолий Эфрос мне сказал: «Валера, сейчас на тебя посыплются предложения, но ты выбирай» Вот я и довыбирался: остальные снимались, а я нет — такой был важный.

- Но у вас была и звездная роль на телевидении в «Портрете Дориана Грея» Насколько я знаю, вы хотели вернуться к Уайльду уже в театре?

- Мы совсем не ожидали, что эта работа будет иметь такой резонанс. Мне кажется, фильм-опера «Игрок» где я играл Алексея, ничуть не хуже, а прошла почти незамеченной. Хотя вообще я самоед и не люблю смотреть свои работы, потому что всегда нахожу массу недостатков. Но, безусловно, «Портрет Дориана Грея» стал одной из ступенек в моей карьере и принес определенную популярность. Да и сам автор с его утонченным английским эстетизмом требовал работы не топором или рубанком, а скальпелем. Это сейчас в его произведениях акцентируют совсем другое, не являющееся предметом рассмотрения искусства. В театре же я хотел сделать вечер памяти Оскара Уайльда, который, помимо «Портрета Дориана Грея», включал бы еще несколько вещей в чтецком исполнении, но все это получалось слишком объемным.

- И больше вы к режиссуре не обращались, хотя актерские постановки в традициях Малого?

- Я попробовал поставить «Стакан воды» Скриба. Наверное, это могло бы получиться: актеры работали неплохо. Но я видел старый спектакль с корифеями и помнил, какие они плели кружева, потому мне казалось, что вместо тонкой ручной работы теперь предлагается нейлоновый гипюр. К тому же в период репетиций я разбился на машине, так что все сошло на нет. А вообще, конечно, это совсем другая профессия. Я сейчас преподаю актерское мастерство и понимаю, как трудно подобраться к артисту, объяснить ему на первый взгляд простые вещи.

- У вас сегодня в репертуаре много ролей, в том числе в спектаклях, идущих по многу лет. Что вы делаете для того, чтобы не заскучать от повторения?

- Но вы же каждый день завтракаете, пьете кофе. Однако в зависимости от того, как себя чувствуете, расстроены чем-то или ждете желанного звонка — этот кофе для вас всегда разный. От актерского самочувствия тоже очень многое зависит, потому у каждого спектакля своя энергетика. Ведь для того, чтобы заплакать в финале «Вишневого сада», я каждый раз набираю что-то новое, подхожу к этому состоянию.

- Ваш Гаев — романтик, некий повзрослевший Петя Трофимов, каким вы его играли прежде. К тому же эта работа — ввод в уже идущий спектакль. Насколько сложно для вас войти в чужой рисунок роли?

- Я ужасно дисциплинированный человек и всегда боюсь сломать существующую мизансцену, чем-то помешать партнеру, но тогда мы хотели сыграть про выброшенных людей, про интеллигенцию, вытесненную хамьем.

- И ваш Серебряков из «Дяди Вани» не ворчливый зануда и пустой болтун, а человек действительно тонкий и интеллигентный.

- Мне интересны люди такого склада. Возможно, это идет от воспитания. У нас семья была очень строгая. Отец — военный, мама — педагог. Моя первая и самая любимая книга — «Евгений Онегин» А сейчас я не знаю, что говорить детям, как их воспитывать, ведь сегодня надо учить думать только о себе, грабить, воровать, для того чтобы выжить, но сказать такое своему ребенку язык не поворачивается. Поэтому хорошо уже то, что дочь знает, кто такая Цветаева, и этим мое влияние ограничивается, а как-то адаптироваться пусть сама жизнь учит.

- В вашем восприятии реальности преобладает драматическое, исследовательское начало или есть и что-то «вахтанговское», праздничное вопреки всему?

- Я, конечно, мало верю во всякие средневековые глупости, но, наверное, какое-то влияние оказывает и то, что я по гороскопу рак, и то, что во мне много кровей перемешано: русская, украинская, польская, венгерская, болгарская. Я люблю устраивать праздники, дарить подарки, делать сюрпризы, разыгрывать. Но вместе с тем и тот анализ, о котором вы говорите, во мне тоже присутствует: я все обдумываю, просчитываю, но в итоге обязательно вляпываюсь.

- Вы пришли в Малый театр после вахтанговской школы и чувствовали себя «чужаком», ушло ли сейчас это ощущение?

- Да, я был пришлым, к тому же очень вспыльчивым, но при этом уже сразу играл Чацкого в «Горе от ума» и меня называли по имени-отчеству. Конечно, это осложняло отношения. В то же время ко мне хорошо относились Б.Бабочкин. М.Царев, И.Ильинский, В.Обухова. Мне всегда везло на интересные встречи. но часто я сам был несправедлив к людям. При этом печать другой школы до сих пор существует. Хотя на первый взгляд кажется, что судьба моя складывалась празднично и легко, но это внешнее впечатление. Однако я бы ничего не поменял в своей жизни. Возможно, только выучил бы систему Станиславского еще в Щукинском училище, а не тогда, когда сам стал преподавать. И главное — остался бы у мамы, когда она во сне хрипела, — мне тогда объяснили, что под воздействием снотворного, и я уехал домой, а она уже умирала. Вот это каждый день меня мучает. А все остальное. все ошибки я бы так и оставил.

Беседу вела Марина ГАЕВСКАЯ
«Культура», 18.07.2002

«Пресса о гастролях Малого театра»

РАЗГОВОР В АНТРАКТЕ

Режиссера Владимира Бейлиса – автора постановок «На всякого мудреца довольно простоты» и «Вишневый сад» – мы спросили о «роли личности» режиссера в истории Малого театра…

«Пресса о гастролях Малого театра»

РАЗГОВОР В АНТРАКТЕ
Режиссера Владимира Бейлиса – автора постановок «На всякого мудреца довольно простоты» и «Вишневый сад» – мы спросили о «роли личности» режиссера в истории Малого театра…

- В нашем театре главное место занимают не режиссеры, как во многих других театрах, а актерский коллектив. Так было принято с самого давнего времени, еще когда Малый театр возглавлял Б. А. Бабочкин. У нас — и мы этого не скрываем — коллективное искусство. Это значит, что все актеры в одинаковой степени участвуют в создании спектакля. Мы не шьем сюртук по готовым (в голове режиссера) «лекалам». Режиссер предлагает рисунок роли, но не навязывает его, не давит на актера. У каждого свой почерк, свое видение. То, что предлагает сам актер, иногда может не совпасть с первоначальным режиссерским замыслом, но это бывает неожиданно и очень хорошо. Так в процессе совместной работы над образом получается нечто качественно иное — неповторимый характер персонажа. Но самая главная задача каждого режиссера нашего театра (а нас четверо) — связать воедино яркие рисунки так, чтобы получилась гармоничная картина. Это процесс непростой, но необычайно интересный.

- Как родился такой необычный «Вишневый сад»?

- Да, вы увидели спорный вариант Чеховской пьесы. Спорный, потому что герои немного отличаются от наших привычных представлений о том, какими должны быть Раневская, Гаев, Аня. Петя. Я сам предложил роль главной героини Ирине Муравьевой. Муравьева, при всей своей многогранности и пластичности, внутренней изменчивости, все равно остается Муравьевой. Фактура такая, что никуда от нее не денешься, и в любой роли зритель актрису узнает. Ирине было нелегко работать, мы с ней шли, преодолевая внутреннее сопротивление, но получилось интересно, необычно, по-моему. О том, что это было интересно, свидетельствовало даже то, что билеты на «Вишневый сад» были раскуплены нижегородцами за неделю до приезда театра в наш город. Зал был забит до отказа, а мнения после спектакля были самые разные. Большинство были в восторге, а кому-то, напротив, хотелось видеть классическую хрестоматийную Раневскую. Но удовольствие получили и те и другие.

Вера КОСТРОВА
«Город и горожане» (Нижний Новгород), 21.06.2005

в Нижнем Новгороде на сцене драмтеатра и ДК «ГАЗ» пройдут гастроли Государственного академического Малого театра.

Малый театр представит 5 спектаклей — «На всякого мудреца довольно простоты», «Бешеные деньги», «Волки и овцы», «Правда — хорошо, а счастье лучше» по пьесам Александра Островского и «Вишневый сад» по пьесе Антона Чехова.

С 13 по 19 июня в Нижнем Новгороде на сцене драмтеатра и ДК «ГАЗ» пройдут гастроли Государственного академического Малого театра.

13, 17 июня
«На всякого мудреца довольно простоты» А.Н.Островский
Комедия в 5 действиях
(Антракт после 3-го действия)

14, 18 июня
«Волки и овцы» А.Н.Островский
Комедия в 5 действиях
Спектакль идет с одним антрактом

15 июня
«Бешеные деньги» А.Н.Островский
Комедия в 2 действиях

16 июня
«Вишневый сад» А.П.Чехов
Комедия в 4 действиях
Спектакль идет с одним антрактом

19 июня
«Правда — хорошо, а счастье лучше» А.Н.Островский
Комедия в 4-х действиях
Сценическая редакция Малого театра
Спектакль идёт с одним антрактом

Художественный руководитель театра — народный артист СССР Ю.М. СОЛОМИН

Адрес Д/К «ГАЗа» – ул. Смирнова д. 12 Драмтеатр – ул. Б. Покровская д. 13

СПРАВКИ И ЗАКАЗ БИЛЕТОВ ПО ТЕЛ. В Д/К «ГАЗа» — 56 49 00
В ДРАМ. ТЕАТРЕ – 19 51 73 , 33 16 66

Малый театр. «Вишневый сад» А.П.Чехов

За всю свою долгую историю Малый театр поставил «Вишневый сад» только один раз — в 1982 году, когда его создал гениальный Игорь Ильинский.

Малый театр. «Вишневый сад» А.П.Чехов

За всю свою долгую историю Малый театр поставил «Вишневый сад» только один раз — в 1982 году, когда его создал гениальный Игорь Ильинский. С того времени состав исполнителей почти полностью изменился, но дух спектакля и его поэтическая атмосфера сохранились во многом благодаря прекрасным актерским работам Ирины Муравьевой, Валерия Бабятинского, Владимира Богина и других.