В Малом театре представили премьеру – спектакль «1900-й. Легенда о пианисте» по книге итальянского драматурга Алессандро Барикко в постановке Ирины Леоновой.

Как, каким образом рождается музыка? Как ей научаются? Школа, консерватория, частные уроки у великих? Да, но не только. У 1900-го Дэнни Будмена Т. Д. Лемона (именно так его, подброшенного на трансатлантический лайнер «Вирджинец», звали) не было и этого. Он вырос, прожил жизнь на пароходе, ни разу не сойдя на берег (была попытка, но он не смог, не решился). Каким образом мальчик научился играть на пианино, неизвестно. Но играл он виртуозно, так, что публика первого класса рукоплескала.

Мы не слышим пианиста, мы его видим на сцене. Он не говорит, только играет на рояле. И эту роль исполняет заслуженный артист России Борис Березовский. Думаю, так и должно быть – пианист должен играть. Рассказ дан на откуп его другу-трубачу (Александр Дривень), игравшему с ним несколько лет в оркестре на том самом лайнере. Лишь только от него зрители слышат удивительную историю о пианисте. Соревнования в игре, тяга к славе, зависть – всё это не для пианиста, а тех «собратьев», оказавшихся с ним рядом – пиджаки – то один, то другой спускаются на палубу лайнера сверху.

Для пианиста существовала и существует лишь музыка. С ней он и уйдет даже в час неминуемой опасности – лайнер от времени состарился, тяготы войны не прошли даром (в 40-е на нем размещался госпиталь). Взрыв должен был уничтожить судно, что и было сделано. Но 1900-й, Дэнни Будмен Т.Д. Лемон закончил дни свои на «Вирджинце». Такая судьба, выбранная только самим пианистом. Вероятно, осознанно. Музыка была его жизнью.

Марина Абрамова, "Музыкальные сезоны", 28 июня 2021 года

В российской истории успеха «монолога для театра» (авторское определение) Алессандро Барикко «1900-й. Легенда о пианисте» ключевую роль сыграло киновоплощение. Писатель, философ, эссеист, дипломированный пианист, в молодости занимавшийся музыкальной критикой, Барикко создал свою пьесу в 1994-м. На следующий год ее впервые поставили в театре, а уже в 1998-м появился превосходный фильм Джузеппе Торнаторе, в котором главные роли исполнили актер Тим Рот и музыка Эннио Морриконе. Далее – предсказуемо: международный успех, переводы на разные языки (первый русский – Наталия Колесова, 2001) и последующий бум (например, в 2008 году пьесу почти одновременно поставили два московских театра). Спектакль Малого театра (перевод – Валерий Николаев) предлагает новый, музыкальный акцент в прочтении пьесы.

Как известно, у Барикко о ровеснике XX века, гениальном пианисте-самоучке по имени Дэнни Будмэн Т.Д.Лемон Тысяча Девятисотый (по-итальянски – Novecento, слово, предполагающее многозначный перевод), вся жизнь которого прошла на океанском лайнере, вспоминает его друг-трубач. В кинематографе изначальная монологичность, рассказ о действии предсказуемо трансформируется в собственно действие (диалог главных героев). Режиссер спектакля Ирина Леонова предлагает синтез монолога с диалогом: трубач (Александр Дривень) не играет и ноты, пианист (Борис Березовский) не произносит и слова. Идея прекрасна как с художественной, так и с «пиаровской» точки зрения: не так уж часто драматическому театру удается заполучить в спектакль столь масштабного музыканта. А когда удается – жди не только драмтеатральную, но и филармоническую публику. Свою роль сыграли и желание Березовского окунуться в стихию драмы, и давняя дружба пианиста и актера.

Решение сделать музыку главным акцентом спектакля не во всем пошло ему на пользу. Первая половина пьесы отчасти напоминает не лучшую литературно-музыкальную композицию, в которой драма и музыка существуют скорее формально, не прорастают друг в друга, не образуют нового качества. Многое меняет ключевая сцена музыкального поединка главного героя и «изобретателя джаза» Джелли Мортона. Кажется, ради нее все и задумывалось. На сцене, перевоплощаясь то в одного, то в другого, царит Борис Березовский. Пьесы (согласно сюжету) становятся все сложнее, и в итоге «афроамериканский виртуоз» играет фрагмент одного из этюдов Шарля Алькана, а наш самородок – кульминацию «Вальса» Равеля. В этот момент спектакль неумолимо превращается в концерт с запрограммированными бурными и продолжительными аплодисментами.

Уже одни упомянутые сочинения говорят о музыкальном решении спектакля. Его автор – Роман Мартынов (он же и второй исполнитель главной роли) – стажировался у Бориса Березовского в РАМ имени Гнесиных. Идея Мартынова – в полном отсутствии правдоподобия и иллюстративности: акцент сделан на классику, причем такую, которую просто так не выучишь и по слуху не сыграешь. Практически вся звучащая музыка написана в XX веке. Главный автор – Морис Равель, рядом с ним Дебюсси, Скрябин и другие. В конце пьесы ради музыки немного «повольничали» и с оригиналом. У Барикко герою, который остается на обложенном динамитом и приговоренном к смерти судне, чудится, будто на входе в рай и ад ему, взамен оторванных, дают две правые руки. В спектакле – две левые, и сделано это ради фрагмента Концерта для левой руки с оркестром Равеля, которым все и завершается. В паре случаев условность решения подчеркнута использованием музыки, написанной позже описываемых событий. Oblivion Пьяццоллы – сладкая косточка популярной классики рядом с эстетскими пьесами вроде «Желания» Скрябина, «Отражений в воде» Дебюсси или «Виселицы» нашего-сами-понимаете-Мориса. Рядом с классикой – самая разнообразная музыка. Выделяются две пьесы в изумительных обработках Арта Тейтума – Tea for Two и Tiger Rag. Их включение – очевидная параллель фильму: у Торнаторе, помимо оригинальной музыки Морриконе, звучат, например, подлинные аранжировки Джелли Ролла Мортона.

Именно в возможности предельного стилистического разнообразия, видимо, и состояла главная творческая мотивация Бориса Березовского. В концерте классического типа подобных перевоплощений и раздвоений (вспомним ключевую сцену) не выдержит никакой Боливар – а великолепная пьеса и ситуация драматического спектакля эту возможность дают. И уж точно в классическом концерте пианиста вместе с роялем во время игры не вращают по сцене. Простой и эффектный прием подсказан самой пьесой: в одном из эпизодов Новеченто вместе с роялем и трубача в буквальном смысле шатает по кораблю во время океанского шторма.

«Когда не знаешь, что – это джаз», – одна из знаменитых цитат пьесы Барикко. Вопрос впрямую относится к самой постановке. Что перед нами? Спектакль? Концерт? Но дело даже не в формальном ответе. Драматическая часть постановки и Александр Дривень как ее проводник, пожалуй, не уравновешивают музыкальную. Важнейшие философские мотивы не то чтобы проваливаются – доносятся несколько формально. Прежде всего это касается ключевой идеи Барикко: пианист, которого нет, страшится суши вовсе не по прозаическим причинам, вроде отсутствия документов, дома и т.д. Корабль и клавиши фортепиано означают для него конечность пространства, а именно она и дает настоящую свободу. Бесконечность пугает его, на суше на миллионах клавиш играет Бог. Главными причинами дефицита драмы в драме можно считать и режиссерские акценты, и самого актера. Своей пластичностью и даже эксцентричностью Александр Дривень напоминает молодого Виталия Соломина (вот бы возобновить с ним пьесу Василия Ливанова «Мой любимый клоун», в которой когда-то блистали Виталий Мефодьевич, а вместе с ним Александр Клюквин, Наталья Вилькина). Но когда эксцентрика заканчивается, внешнее движение останавливается и приходит время тихого и главного, – слова оказываются гораздо бледнее звуков.

Михаил Сегельман, "Музыкальная жизнь"

Актриса Ирина Леонова нашла героя в ящике из-под лимонов

В Малом театре — необычная премьера: спектакль-монолог, но при этом не моноспектакль в чистом виде, под названием «1900-й. Легенда о пианисте» на основе произведения эссеиста, писателя и музыканта Алессандро Барикко. Поставила его актриса Ирина Леонова относительно недавно, в 2017 году, вернувшаяся на сцену после длительного перерыва, связанного с воспитанием детей. На роль безмолвного музыканта она пригласила выдающегося пианиста Бориса Березовского. Можно только удивляться тому, как это вообще удалось, учитывая его занятость и мировую востребованность. Возможно, свою роль сыграл локдаун.

Монолог написан Алессандро Барикко для известного итальянского актера Эудженио Аллегри и режиссера Габриэля Вачеса в 1994 году. Свое сочинение он назвал чем-то средним между театральной постановкой и рассказом для чтения вслух, добавив: «Не думаю, что существует название для текстов такого рода. Мне кажется, это хорошая история, которая стоит того, чтобы ее прочитали». Она действительно феноменальна, о чем свидетельствует интерес кинематографистов к ней. В 1998 году вышел фильм «Легенда о пианисте» итальянского режиссера Джузеппе Торнаторе с участием уникального британского актера Тима Рота. А в 2005-м появился французский короткометражный мультфильм «Новеченто: пианист» (режиссер Сара ван ден Бум).

В спектакле Малого театра — два действующих лица: Трубач и Пианист. Один все время говорит, но не сыграет ни одной ноты. Второй — виртуоз. Он постоянно молчит, но подарит нам невероятно исполненную музыку. Будущий пианист в младенчестве был обнаружен в ящике из-под лимонов на борту лайнера «Вирджиния», бороздившего океан. Какая-то нелепая история, напомнившая чудесное появление на свет Чебурашки из коробки с апельсинами. Всю последующую жизнь Пианист провел на судне, курсируя из Старого Света в Новый, объехав весь мир, но ни разу не покинул судна. «Ты тот, у кого океан под задницей?» — такой вопрос прозвучит в его адрес. Дэнни, или Новеченто, как называли ребенка, научился игре на рояле, достиг высот и играл в ресторане для богачей, «для придурков из первого класса» и эмигрантов. Известен он также был под именем-цифрой 1900-й. Оно дано было по году рождения и означает то самое Новеченто — понятие, обладающее многими смыслами. Такая необычная роль и досталась Борису Березовскому, дебютировавшему на драматической сцене. Артистизма ему не занимать. Каждый его концерт, на который в Москве попасть почти невозможно, — это еще и спектакль. Тем не менее возникает вопрос: почему Борис Березовский все-таки решился поучаствовать в драматической постановке?

Ирина Леонова рассказала «МК», как все произошло: «С Борисом Березовским мы были знакомы еще до того, как возникла идея спектакля. А познакомил нас пару лет назад актер нашего театра Александр Дривень. Для меня это режиссерский дебют на большой сцене. В декабре на Малой сцене вышли «Приключения новогодних игрушек» по сказке Елены Ракитиной, которые мы сделали с Константином Юдаевым. А «1900-го» делали самостоятельно на Малой сцене. Потом дирекция театра нас поддержала и предложила Большую сцену. И для нее мы уже пригласили Бориса Березовского. До этого участвовал его ученик Роман Мартынов».

Итак, Пианист все время молчит. Говорят только его руки, когда он садится за рояль, и это ценнее любых слов. Иногда не хватает мгновений тишины, чтобы на сцене и в зале была только музыка и больше ничего. Многие зрители идут на спектакль ради встречи с Борисом Березовским. Историю жизни его необычного героя рассказывает Трубач — актер Малого Александр Дривень, которого зрители знают также по кино, по снятому на мобильный телефон «Фаготу» Бориса Гуца. Это Трубач расскажет о том, как Пианист пережил в океане крупнейшие события, две мировые войны, как однажды решится сойти на берег, чтобы посмотреть на море извне, которого он никогда не видел. Но в последний момент решит ничего не менять, так и остался на борту со своим «морем внутри». Авторы, и в первую очередь Ирина Леонова, посвятили свой спектакль всем, кто отдал жизнь музыке, о чем и сообщается зрителям.

На сцене царит полумрак. Луч прожектора выхватывает героев. На тросах спускаются то брюки, то пиджаки. Через прозрачный занавес мы видим рояль и пианиста. Сценография академична, хотя могла быть другой — более современной, мультимедийной и радикальной. Но, видимо, это сознательный выбор. Зато ничто не отвлекает от главного — одинокого голоса человека.

Интуитивно ждешь, что сама актриса все-таки появится на сцене. Обычно так и бывает. Раз актер ставит спектакль, начинает заниматься режиссурой, то он восполняет некий дефицит ролей, которых иначе никогда не сыграл бы. Появления Ирины Леоновой ждешь еще и потому, что она роскошная актриса, аристократичная красавица. Многие помнят, как она только-только начинала, особенно ее Софью в «Горе от ума» в постановке Сергея Женовача. После яркого начала была 12-летняя пауза, пока Ирина вместе с Евгением Цыгановым воспитывала своих семерых детей, которые и теперь требуют внимания. Казалось, что она уже и не вернется на сцену. Но она сделала это в 2017 году, сыграла Регану в «Короле Лире», Эльмиру в «Тартюфе» Мольера, еще несколько прекрасных ролей классического репертуара, участвует в поэтических спектаклях. Таких примеров, наверное, больше нет.

Светлана Хохрякова, "Московский комсомолец", 21 июня 2021 года

https://www.mk.ru/culture/2021/06/20/vydayushhiysy...

У музыканта Бориса Березовского первая в его карьере театральная премьера — спектакль «1900-й. Легенда о пианисте» в Малом театре. Forbes Life выяснил, зачем пианисту, известному на весь мир, добиваться успеха в театре

— Борис, как началось ваше сотрудничество с Малым театром? Вы театрал?

— Я невероятный театрал. Я обожаю театр. Мы довольно долго дружим с артистом Малого театра Сашей Дривнем. Малый театр симпатичен мне своим хорошим консерватизмом. В Малом до сих пор есть свой оркестр. Это дань традиции: до открытия в 1866 году зала консерватории на сцене Малого театра выступали все заезжие звезды. Шуман, Клара Вик. Шуман был без ума от Москвы.

Саша Дривень давно мечтал сделать какой-то проект, историю, чтобы связать музыкальное прошлое Малого с настоящим. Хотелось создать что-то забавное, интересное, веселое. И чтобы я там кого-нибудь сыграл. Например, Листа. Правда, Лист был худым и высоким, но дело не в этом. Спектакль не состоялся. То ли пьеса не удалась, то ли руки не дошли. И тут возникла пьеса Алессандро Барикко «1900-й. Легенда о пианисте», которая довольно часто ставилась. Только в Москве было несколько спектаклей. Но ни в одной версии не было живой музыки. Меня привлек очень интересный выбор музыки, джаз. Я никогда прежде не играл джаз. Пришлось быстро переподготовиться, чтоб играть джаз. Это очень сложно.

— К чему нужно быть готовым, чтоб играть джаз?

— Можно выучить какие-то вещи, которые играли великие джазмены. Я так и делаю, в спектакле половина выученных произведений. А половина все-таки — импровизация. Блюзовый ритм я могу сыграть уже сам. Потому что для быстрого ритма нужны огромные навыки импровизации.

Но вот что я обнаружил: на самом деле в джазе нет импровизации как таковой. Это обман. Все заучивается. Заучиваются кирпичи, во время выступления ты можешь обменять эти кирпичи между собой. У хорошего пианиста есть 10 вариантов, лады они называются. А у плохого джазового пианиста — только три варианта. Я пока плохой джазовый пианист, но три варианта у меня уже есть.

— Получается, джаз — это лего?

— Да, лего. Но в какой-то момент этот конструктор тебя увлекает. И ты отрываешься от схем, и начинается настоящее художество. Но это очень редко бывает, очень. В принципе джаз — это на 90% заучивание.

На самом деле все джазовые гармонии, лет за 30 до того, как возникло понятие «джаз», придумал Скрябин. Бывает, после концерта мне говорят: «Так это же джаз», а я отвечаю: «Нет, это Скрябин».

На фестивале в Елабуге — мы третий год проводим там open air с видом на знаменитые Шишкинские пруды — в этот раз мы решили связать Скрябина и Гершвина. В этом году 150 лет со дня рождения Скрябина. А Гершвин много работал со Скрябиным, все его джазовые гармонии, потрясающий джазовый соус spirituals держатся на блюзах.

Первый концерт фестиваля этого года «Летние вечера в Елабуге» мы посвящаем елабужскому купцу Константину Ушкову, одному из пайщиков МХТ, почетному директору Московского филармонического общества, чья дочь Наталья, скульптор, была замужем за Сергеем Кусевицким, легендарным дирижером, который всю жизнь пропагандировал творчество Скрябина. Вот так все соединилось в этом году — и театр, и джаз, и Скрябин, и классическая музыка.

— Как вам работалось в драматическом театре? Вы как профессиональный солист сразу взяли руководство на себя? — А почему у вас роль без слов?

— Признаться честно, я боюсь говорить со сцены. Мне кажется, даже «кушать подано» не смогу произнести так, чтобы зал не засмеялся. В начале репетиций я все-таки надеялся, что мне дадут хотя бы пару слов. Но режиссер сказала: это принципиально, чтобы пианист не говорил, а трубач не играл.

— Вы вносили какие-то корректировки после премьеры?

— Да. Это очень живой спектакль. Все время меняю музыку. Замечательно, что джаз можно менять. Но какие-то якорные вещи остаются. Всегда будет Бах в тот момент, когда вдруг все обрывается. Думаю, останется неизменной сцена качки корабля, «Лодка в океане» Равеля – она очень удачно подошла. А в какие-то моменты можно что-то новое сыграть. Это же здорово, что музыка не зафиксирована.

— На сколько спектаклей вы договорились с Малым театром?

— Я готов участвовать бесконечно. Я обожаю Малый театр. И спектакль мне тоже нравится. Как оказалось, автор пьесы Алессандро Барикко, пианист, оканчивал Миланскую консерваторию. Но что-то у него в музыке не сложилось.

— Борис, на ваш взгляд, должны ли театры подстраиваться под новый тайминг, делать все короче, быстрее? Когда есть возможность слушать подкасты в ускоренном режиме, переходить по тайм-кодам видео, не превращаются ли многочасовые спектакли в испытание зрительского терпения? Ваш «1900-й» идет час с небольшим без антракта — возможно, оптимальная продолжительность для современного спектакля.

— Я был на знаменитом спектакле Льва Додина «Братья и сестры», который идет шесть часов. В театре Фоменко смотрел «Улисс» — пять часов пятьдесят минут. И никаких проблем с концентрацией внимания и усталости не было и в помине. Вот шестичасовые оперы Вагнера меня раздражают. А все длинные спектакли, которые я видел, мне очень понравились.

Театр будет становиться все более изобретательным, экспериментальным. Станет центром синтеза искусств и возьмет на себя многие функции, в том числе литературные и музыкальные.

Музыка в театре, если она хорошо подобрана и хорошо исполнена, очень кстати. Ведь далеко не все знают классическую музыку. А театр и кино способствуют ее популяризации. Меня после спектакля многие спрашивают: что звучало, кто автор.

— А вы специально не указали в программке, что исполняете?

— Конечно, потому что много спонтанного возникает. Но какие-то вещи из того, что я играю, известные. Танго Oblivion Астора Пьяццолы, например.

— Как вы думаете, сможет ли театр как-то конкурировать с ютуберами, блогерами?

— Театр выиграет 100%. Человек, попавший на хороший спектакль, уже не сможет без этого. Театр — это такой интересный мир. Они всегда берут самое интересное произведение. Это живая актерская игра. Это не кино, где дубль переснимают 20 раз. Оказавшись на театральной сцене, чувствуешь себя абсолютно голым. И бездарность невозможно скрыть.

— А разве на концерте не то же самое?

— У музыки абстрактный язык. А в театре язык очень четкий. Мне, кстати, всегда больше нравилась публика в театрах, чем в концертных залах.

Во всех странах, где я выступаю, я смотрю на лица людей в зале. И я вижу: для многих, если не для большинства, концерт классической музыки — вопрос престижа, возможность демонстрации своего высокого социального статуса.

На концерте, конечно, можно испытать какие-то эмоции. Но в театре происходит совершенно другой процесс. Там, сидя в зале, можно столкнуться с очень болезненными, обидными для себя вещами. Чтобы это выдержать, надо быть умным человеком.

— То есть публика в театре умнее, чем, условно говоря, в консерватории?

— Конечно. В театры социальная публика обычно не ходит. Потому что в театре действительно могут сделать больно и обидно.

Пианист в моей ситуации может прожить без государства и меценатов. Мне достаточно 500 человек, которые придут на концерт и заплатят за билеты

— Вошла ли в моду классическая музыка в нашей стране? Стала ли она социальной?

— Наверное, классическая музыка социальна везде, это престижно. Но я как-то не задумывался на эту тему, честно говоря. Меня больше интересуют театральные проекты.

— Что в вашем списке must see в театре?

— В Малом — «Всегда зовите Долли», где играет гениальная Ирина Муравьева. Как сейчас принято говорить, совершенно бомбический спектакль. Муравьева бесподобна. Та самая магия актера, что включается с выходом на сцену, когда он затягивает тебя в свой мир, а ты не в силах сопротивляться. Так что я безумно рад, что связался с Малым театром. Надеюсь, сделаем еще что-нибудь интересное.

Есть маленький театр на Садовом кольце, «Мост». Режиссер Евгений Славутин первым в нашей стране поставил «Вальпургиеву ночь» Венечки Ерофеева, как только его разрешили, в студтеатре МГУ в 1989 году. Новую версию «Ночи» Славутин создал к 80-летию Ерофеева как раз в театре «Мост».

Потом Театр наций. Театр Фоменко, я там часто бываю, концерт играл несколько раз.

— Можно ли этот рецепт использовать на концертах классической музыки?

— Да. Я только за. Если человеку скучно, он встал и ушел — это просто моя мечта.

Кого-то из исполнителей это, может быть, оскорбляет. Мне лично абсолютно необидно. Человек заплатил за билет — имеет право делать все, что хочет. Ну шуметь, конечно, не стоит, не надо другим мешать. А встать и уйти — абсолютно нормально — право любого человека.

— Стоит ли творческим людям опасаться конкуренции с искусственным интеллектом?

— Искусственный интеллект не может дать то, чем занимается искусство, — эмоции. Эмоции рождаются у людей, потому что они осознают, что смертны. Поскольку искусственный интеллект этого прочувствовать не сможет никогда, то и в искусстве ему делать нечего.

Пока все, что я видел удачного с применением искусственного интеллекта, — игра в шахматы. Но там логика, чистая математика. Два года назад ставили опыт: искусственный интеллект сочинял вариации в стиле Шопена, Рахманинова. Большей чуши я в своей жизни не слышал, просто ужас и позор.

— Как вы считаете, кто должен платить за культуру? Общество, государство, меценаты?

— Пианист в моей ситуации может прожить без государства и меценатов. Мне достаточно 500 человек, которые придут на концерт и заплатят за билеты. Из этих денег половину я положу себе в правый карман. И мне хватит.

А вот симфонический оркестр, оперный театр не могут. Но представляете, если бы Большой театр или Малый театр, символы страны, ее культуртрегеры, оказались банкротами. Значит, это уже не страна, это уже не Россия, а что-то другое. Поэтому хочешь не хочешь, а за государственный престиж надо платить.

Налог на культуру, артистов, «очаровательных пиявочек», как говорил Дуремар, надо терпеть.

— Как вы относитесь к тому, что музеи, театры, концертные залы сейчас так активно борются за публику, пытаются сделать массовым то, что традиционно существовало как элитарное?

— Почему бы нет, я не против массовости. В чем прелесть современного искусства? Каждый может стать современным художником. Я могу стать художником, хотя совершенно не умею рисовать. Могу взять полотно и выплеснуть все свои эмоции. Для начала вылью ведро черной краски, потом обязательно добавлю зеленую как дань экологии. Составлю какую-нибудь концепцию. Мой любимый гениальный Михаил Васильевич Плетнев как-то пришел на выставку современного искусства в Дании. Его узнали, стали расспрашивать, что он думает. «Изумительная выставка, — отвечает Плетнев. — Жаль, что я неделю назад вывез мусор с дачи. Я не знал, что это произведение искусства». Вот такая точка зрения.

— Но нельзя же оскорблять художников.

— Это святое право — оскорблять. Я за разнообразие. Каждый человек имеет право на мнение, как говорят англичане. Даже если он не прав абсолютно. Меня это не оскорбит.

Если мне кто-то скажет, что Чайковский или Рахманинов плохой композитор, я с этим человеком выпью совершенно спокойно. И морду бить ему не буду. Вот если маму кто-то оскорбляет или жену, то тут уже да, другое дело.

— Но вы коллекционируете современное искусство?

— Я не коллекционер в привычном смысле слова. Так получилось, что моей жене перешла коллекция художников-нонконформистов, собранная Натальей Шмельковой.

Изумительная женщина, подруга авангардистов 1960-1980-х годов, Шмелькова дружила, кормила, спасала из психушек неофициальных художников того времени. Она — последняя любовь Венечки Ерофеева, выхаживала его, выводила из запоев. И все эти невероятные люди приходили к ней в гости и рисовали ее. Среди друзей Натальи — Владимир Яковлев, слепой художник. Она сделала Яковлеву операцию у Федорова, вернула зрение под конец жизни. В собрании много работ Анатолия Зверева, Дмитрия Плавинского, Льва Кропивницкого.

Наша цель — создать мемориальный музей-квартиру Натальи Шмельковой, там разместить ее коллекцию. Потому что если мы, например, передадим ее в Третьяковку или другой крупный музей — все это спрячут в запасники. Сейчас мы показываем часть коллекции Шмельковой на выставке «Мир не задернуть занавеской» в Московском доме книги на Новом Арбате.

Яна Жиляева, Форбс, 15 июня 2021 года

Это произведение, жанр которого затрудняется определить сам автор, почти тридцать лет завораживает самых чувствительных читателей и постановщиков всех мастей. Монолог? Драма? Рассказ для чтения вслух? Диалог? Во всяком случае, сценическая жизнь «1900‑го» началась со спектакля Габриэля Вачеса с актером Эудженио Аллегри, для которых он и был написан в 1994 году. Спустя четыре года Джузеппе Торнаторе снял по пьесе Алессандро Барикко «Легенду о пианисте» с Тимом Ротом в главной роли. На российской сцене поставил и сыграл «1900‑го» Олег Меньшиков.

1900‑й – это не просто цифра, обозначающая год. Так зовут гениального пианиста-самоучку, который всю жизнь провел на борту океанского лайнера и никогда не ступал на землю. Клавиши – это его жизнь, ни в бурю, ни в штиль он не отрывается от них, и книга Барикко, по признанию читателей, пронизана удивительной музыкой и океанским ветром. Корабль в этой пьесе в самом деле уподоблен Вселенной, которой управляет сам Господь Бог, «перебирая людские судьбы, как клавиши громадного рояля».

Началось все с того, что в первый день 1900 года кочегар парохода «Вирджиния» в коробке из-под лимонов нашел младенца, и это он так странно нарек его – Дэнни Будман Т.Д.Лимон 1900‑й (и еще – Новеченто, в пер. с ит. «XX век»), добавив к своему имени инициалы, вышитые на пеленке ребенка, и прочие привходящие. Выбирай имя, какое нравится. Мальчик вырос и провел всю свою жизнь на трансатлантическом лайнере, курсирующем между Европой и Америкой. Остается в тайне, кто научил его играть на рояле, но он стал настоящим виртуозом и развлекал публику, играя в ресторанном оркестре.

Читателей поражало, как в книге такого небольшого объема – всего 50 страниц – уместилось столько всего. С увлечением внимали они истории мальчика, наслаждались музыкой гения, а потом проникались его глубокими размышлениями. «Откуда он все это узнал, – спросите вы, – например, какой запах стоит на улице Бертам сразу же после дождя, ведь он там никогда не был?» «Тысячи людей, делившихся друг с другом эмоциями, прошли перед его взором за 27 лет, а он умел это прочесть, – ответит вам Океан. – В чьих-то глазах, в чьих-то словах он по-настоящему вдыхал этот воздух».

Все, что происходило с музыкантом, поражало воображение окружающих, и жизнь его превратилась в красивую легенду. Сам Новеченто говорил так: «Ты жив, пока у тебя есть хорошая история и кто-то, кому ты можешь ее рассказать». В спектакле лауреата Госпремии России Ирины Леоновой в Малом театре историю 1900‑го рассказывает зрителям Трубач (Александр Дривень), который провел рядом с Пианистом шесть лет. На роль 1900‑го приглашен блестящий музыкант, з. а. России Борис Березовский. Артисты работают на контрасте – насколько энергичен и зажигателен Трубач, с первых реплик увлекающий публику своим рассказом, настолько сдержан поначалу Пианист в строгом черном прикиде и шляпе. Но что это за яростный характер, зритель поймет в сцене их знакомства с Трубачом во время страшного шторма. На кружащемся «плавающем» рояле, – фиксаторы сняты, – 1900‑й играет свою музыку, поражая воображение всех, кто его слушает. В полутемном пространстве корабельного трюма оживает его мечта о счастье (сценограф Мария Утробина).

Музыка океанской волной врывается в этот спектакль, ее становится все больше, изумленный зритель забывает, что он не на концерте Березовского, и аплодирует так горячо, что впору им дирижировать.

Своеобразно решена сцена музыкальной дуэли. По сюжету Король джаза, прослышав об уникальном музыканте, бросает ему вызов, купив билет на «Вирджинию». «Вы тот, кто изобрел джаз, да?» – спрашивает его 1900‑й. «Да, так говорят. А ты – тот, кто может играть, только если под задницей плещется Океан?» – «Да». Так представившись друг другу, они начинают баттл. Березовский играет обоих противников, как исполняя выученные джазовые композиции, так и импровизируя, о чем расскажет потом в интервью. Публика, отдавая должное создателю джаза, все же горячо болеет за Новеченто. Зрительный зал становится участником состязания. Березовский играет так, как того требует сюжет, – словно у него четыре руки. Аплодисменты победителю оглушительны, публика вновь выходит из берегов.

Артисты не забывают о юморе, экспериментируют. Пластичный Трубач, который временами просто вытанцовывает свою роль, – музыкальное оформление Романа Мартынова, хореография Петра Казьмирука, – в какой-то момент лихо исполняет матросский танец. Почему бы нет, русские туристы на «Вирджинии» тоже путешествовали. Но финал 1900‑го трагичен. Так и не решившись сойти на берег, хотя однажды почти спустился по трапу, он принимает решение остаться на корабле, который за выслугой лет предписано взорвать.

И это неудивительно, Новеченто постоянно погружен в собственный мир, и внешнее кажется ему не таким уж важным. Все, что ему нужно, он находит в самом себе, творчество всегда идет изнутри, даже если и вдохновляешься чем-то извне. В спектакле не услышите его голоса, но поймете, почему так важна для него погруженность в собственное воображение. Пианист не хочет покинуть корабль, потому что большой мир ему изначально не нужен. Он хочет одного – сочинять музыку и играть на рояле. Все человеческие желания – любовь, семья, дом, – сталкиваясь с творческими порывами, проигрывают. Лишь в привычной обстановке он может расти творчески.

Погоня за успехом и деньгами часто заставляет людей отказываться от того, что действительно важно. Новеченто не хочет в этом участвовать. Он привык хранить верность главному чувству. Отказ от самого себя для него равносилен смерти. В их последнем диалоге Трубач с болью в сердце принимает это решение друга.

Спектакль «Легенда о пианисте», в котором нюансы, пожалуй, самое главное, только рождается, нет сомнений в том, что он найдет своего зрителя.

Нина Катаева, "Учительская газета", 15 июня 2021 года

Впервые в афише Малого театра – спектакль-концерт. Камерная история, достойная большой сцены, с неожиданными именами в программке. Заявлены всего 2 актера, и один из них – музыкант. Чтобы рассказать Легенду о пианисте, без музыки не обойтись. А если исполнитель – Борис Березовский, то история точно будет правдоподобней. К тому же, он давно хотел попасть на сцену драматического театра.

"Конечно, я бы хотел, чтобы мне дали хотя бы три слова. "Кушать подано" или что-то такого, но мне ничего не дали, и, наверное, правильно сделали. Но все равно, такая мечта была, и она вроде сбылась", – признался Борис Березовский.

О жизни пианиста-виртуоза, живущем на корабле и ни разу не сходившем на берег, рассказывает его друг трубач. О том, как младенца нашли в коробке на рояле, как он подрос и научился играть и как подчинил себе музыку, а также всех, кто слышал ее. В роли трубача – Александр Дривень, и это он предложил Березовскому сыграть виртуоза. Потому что знал – перевоплощаться не придется.

"Как-то естественно и органично так получается, что мы слышим друг друга. Во всяком случае, у нас есть такое ощущение. у меня есть такое ощущение. Все равно каждый спектакль – это здесь и сейчас, и каждый спектакль – это импровизация отчасти. И в этом смысле мне кажется, что получилось то, что мы изначально задумывали – диалог артиста и пианиста", – сообщил актер Александр Дривень.

У этого спектакля 2-х летняя история – из камерной постановки вырос проект для большой сцены. Актриса Ирина Леонова здесь – режиссер, и это ее первый большой спектакль.

"Это по ощущениям, по интуиции, по чутью какому-то, по взаимному согласию, по любви", – заявила режиссер Ирина Леонова.

На один и тот же спектакль не попасть дважды. История, записанная итальянским писателем Алессандро Барикко, также изменчива, как океан, где происходят события. В книге речь о джазе, на сцене – звучит не только он. И, кстати, известному на весь мир пианисту, исполнителю классической музыки, к этой роли тоже пришлось готовиться. Теперь его репертуар пополнен джазовыми стандартами. И это только начало нового пути.

"В этом спектакле очень много выученного джаза, что не должно быть. Настоящий джаз – это когда берется тема и импровизируется. У меня здесь половина выученных, половина таких, где я импровизирую, но это все пока полупрофессионально. Но через какое-то время, надеюсь, будет очень здорово", – добавил Борис Березовский.

Заявленная длительность спектакля – 1,5 часа, но это время не точно. Действие прерывают аплодисменты, которые невозможно остановить.

15 мая в Малом театре пройдет премьерный показ спектакля «1900. Легенда о пианисте» в постановке Ирины Леоновой. В главной роли заслуженный артист РФ, российский пианист Борис Березовский.

Спектакль «1900-й. Легенда о пианисте» по произведению современного итальянского автора Алессандро Барикко. Несомненно, все знают фильм по этой пьесе, поставленный Джузеппе Торнаторе, с музыкой Эннио Морриконе и Тимом Ротом в главной роли.

«В центре повествования история гениального пианиста с необычным именем 1900-й, рассказанная его другом – музыкантом-трубачом, - отмечают в театре. - 1900-й (на итальянском его имя звучит как «Новеченто») родился на океанском лайнере, идущем из Старого Света в Новый. Он никогда с него не сходил, вся его жизнь – эта музыка, и равных ему нет - виртуозной игрой он владеет в совершенстве. Сможет ли он играть так же, если не будет чувствовать под собой толщу океана?»

Эта музыкальная исповедь требовала особого артиста на главную роль. В спектакль был приглашен пианист невероятного сценического обаяния, лауреат Международного конкурса им. Чайковского (1990г.) Борис Березовский. Роль его друга Трубача, который увлекает зрителя в эту необыкновенную историю жизни, исполнил актер Малого театра Александр Дривень.

Режиссёр-постановщик - Ирина Леонова, художник-постановщик спектакля - Мария Утробина.

Спектакль будет идти на сцене на Большой Ордынке, 69.

Театрал-онлайн, 29 апреля 2021 года