Полтавцев Корнелий Николаевич (1823 – 29.12.1865), актер. Окончил Московское театральное училище. Благодаря безупречному знанию французского языка в 1842 был принят на московскую сцену во французскую труппу, однако играл лишь бессловесные роли и «на выходах». С 1845 Полтавцев с успехом выступал в провинции, где играл роли героического плана (Фердинанд - «Коварство и любовь» Ф. Шиллера). В 1850 в Малом театре. Роли: Ляпунов («Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский» Н. В. Кукольника), Гамлет, Отелло, король Лир («Гамлет», «Отелло», «Король Лир» У. Шекспира), Кин («Кин, или Гений и беспутство» А. Дюма), Нино («Уголино» Н.А. Полевого) и др. В своих ролях Полтавцев пытался подражать П. С.Мочалову и, благодаря яркой эмоциональности и сильному темпераменту, в отдельные моменты его игра напоминала пламенные «мочаловские» минуты, но излишняя аффектация, ложная патетика, увлечение внешними приёмами преобладали в его творчестве. Лучшие роли Полтавцев сыграл в переводной мелодраме: дон Сезар де Базан («Испанский дворянин») и Делормель («Детский доктор»). Удачей была также последняя работа П. - Роман Дубровин («Воевода» А. Н.Островского).

Из книги Н.Г.Зографа «Малый театр второй половины XIX века»: «Главные трагические роля исполнялись в этот период К. Н. Полтавцевым. В 40-е годы он играл разнообразный репертуар на московской и провинциальной сценах, а также в спектаклях московской французской труппы. Участие в спектаклях с Мочаловым, огромный опыт работы в провинции помогли Полтавцеву сформироваться к моменту возвращения в Малый театр (1850) в трагического актера, чье появление в Москве имело успех и вернуло в репертуар большинство лучших ролей Мочалова, которому он часто пытался подражать.
Полтавцев обладал выгодной наружностью, звучным металлическим голосом, способным к разнообразным оттенкам силы и нежности; его лицо передавало все многообразие ощущений отчаяния, гнева, страсти, а его движения гармонировали с сильными душевными порывами. Но это был эпигон романтической школы, который, несмотря на сценический опыт, не использовал правильно своих внешних и внутренних данных, избегал изучения пьес и работы над ролью; IB патетических сценах он часто поражал неуместными криками и воплями, в его игре была сентиментальность и певучесть тона, он слишком рассчитывал на эффектные места, на порыв вдохновения. Не обдумывая характеров, плохо зная свои роли, Полтавцев был неровен в исполнении и не создавал цельных и ярких образов. Игра его представляла смешение подлинных трагических взлетов, искреннего пафоса, пламени страсти со слезливой сентиментальностью, рыданиями, жалобным пением. К Полтавцеву могут быть отнесены слова Станиславского об актерах «нутра», копирующих Мочалова, которые «минутами возвышаются до настоящего переживания», но, желая постоянно быть вдохновенными, «хватаются за всякие средства, могущие потрясать толпу», а раздувая чувство «они убивают настоящее переживание», ибо лишены возможности заменять его техническим уменьем (К. С. Станиславский. Собрание сочинений, т. 5. М., 1958, стр. 487).
Данный период не мог быть для Полтавцева временем крупных творческих успехов. Репертуар театра давал мало возможностей для трагедийного искусства, так как по преимуществу был заполнен мелодрамами и русскими бытовыми пьесами. Кроме того, в актерском творчестве трагическая тема решается в эти годы в ином плане — в духе психологических образов Щепкина («Нахлебник», «Моцарт и Сальери»), противостоящих как классицистской игре Рашель, так и эпигонам романтического стиля. Лишь в самые последние годы жизни и деятельности Полтавцева (он умер 29 декабря 1865 г.) в Малом театре вновь появляется драматургия Шекспира, Кальдерон, ставятся русские исторические трагедии, в актерском искусстве возникают новые тенденции романтической игры, яркой комедийности».