6 мая в Музейно-выставочном центре города Когалыма открылась выставка "Малый театр - фронту", посвященная деятельности нашего театра в годы Великой Отечественной войны. На открытии выступили народный артист России Валерий Афанасьев, артисты Игорь Петренко и Наталья Калинина, которые зачитали письма участников фронтовых бригад и фронтового филиала. Об экспозиции, включающей фотографии, рукописные документы и костюмы, собравшимся рассказала начальник Музейно-информационного центра Малого театра Татьяна Крупенникова.

[GALLERY:694]

16 апреля в спектакле "Свадьба, свадьба, свадьба!" А.П.Чехова роль Натальи Степановны первый раз сыграла артистка Наталья Калинина. Поздравляем и желаем новых творческих успехов!

28 марта в спектакле "Всегда зовите Долли!" Т.Уайлдера роль Эрнестины Бакс первый раз сыграла актриса Наталья Калинина. Поздравляем и желаем новых творческих успехов!

27 октября в спектакле "Дальше - тишина" В.Дельмар роль Нелли первый раз сыграла артистка Наталья Калинина. Поздравляем и желаем новых творческих успехов!

4 апреля в спектакле "Буратино" А.Н.Толстого роль Лисы Алисы первый раз сыграла актриса Наталья Калинина. Поздравляем и желаем новых творческих успехов!

Дорогие друзья!
Наши онлайн-занятия продолжаются! Еще немного пластики, сегодня занятие ведет актриса Наталья Калинина. Присоединяйтесь!

Все уроки ЗДЕСЬ.

В актив Владимиру Драгунову следует записать прежде всего изрядную гражданскую смелость: посреди нашего жестокого века феминизма и харассмента режиссер позволил себе восславить исключительно мужское начало. Пьеса Гоголя «Игроки» не предусматривает женских ролей. Но, оказывается, можно воплотить шедевр и без чаровниц, хотя вовсе без них спектакль получился бы уж очень вызывающе однополярным.
Кто она, эта прекрасная (и одновременно ужасная) Незнакомка? Помолодевшая пушкинская Дама Пик? Восставшая из гроба Панночка (поскольку отчасти напоминает юную Варлей)? Или — в рифму «Варлей» — тетка Чарлея, переодевшегося Калягина, лихо отплясывающая с хромым, нет, уже не Козаковым, а молодым цветущим Игорем Петренко: своей «фирменной», ювелирно крапленой колоде центральный персонаж дал человеческое имя Аделаида Ивановна… Эта инфернальная красотка-мечта влечет его в головокружительном танце, чтобы в финале обернуться кошмаром несбывшихся грез.
Гоголевские «Игроки» на сцене Малого в постановке Владимира Драгунова — событие на фоне нынешнего кромешного засилья экспериментальной публицистики и дурной социальности. Актуальность ведь не в нарочитом обмакивании публики в окрошку совпадений прошлого и настоящего, а в созвучии вечности. Мгновенно вспоминается коротенький рассказ Шукшина о неискушенном читателе, открывшем для себя и спешащем поделиться озарением: кто изрекает в бессмертной поэме Гоголя самые пронзительные, святые слова о родине, о беззаветном служении отечеству, кто верховодит в бричке, лихо мчащей, как птица-тройка, неведомо куда? Пассажиры и извозчики — отпетые собакевичи и тяпкины-ляпкины, коробочки и плюшкины… В «Игроках» ух какие патриотические, до дрожи пробирающие слова произносят шулеры, жулики, прохиндеи, проходимцы — один другого пригожее и исчаднее. До прямых аллюзий в этой очень современной интерпретации доходит крайне редко, однако весьма хлестко и прицельно, пусть и хохмачески, когда переодевшийся чиновником-взяточником мошенник Замухрышкин (А.Дубровский) под сурдинку советует сообщникам: «Денег нет, но вы держитесь».

«Игроки» (принято считать) — неподходящая для постановки классика: не «Ревизор», не «Женитьба», где вольготно разгуляться тупым городничим, их расфуфыренным женам и манерным дочерям или засидевшимся невестам. Но, оказывается, есть куда более существенные и притягательные мотивы для оживления комедии двухвековой давности: констатация неподвижности страны и неизменности ее пороков. Эта магия обломовской дремы и напропалую спящей с открытыми глазами державы завораживает и захватывает почище кружения рулетки в казино.

Но что значат правильные мысли и смелые идеи без актерского ювелирного, с лихим куражом, огранивания? Об ансамбле исполнителей следует сказать особо. Вернувшийся в Щепкинский дом Игорь Петренко убедительно вылепливает раннего, недооформившегося, ищущего себя — будущего Чичикова, который пока неуверенно пробует, примеряет один из вариантов быстрого криминального обогащения. Если бы Гоголь не сочинил «Мертвые души», можно было бы гадать: что станется с начинающим авантюристом? Вполне прописанный впоследствии Павел Иванович изначально прочерчен, предвосхищен эскизом этого пугающе обаятельного характера.
Я — давний поклонник Глеба Подгородинского. В нынешней роли он себя превзошел: буквально каждая клеточка его тела участвует в каскаде превращений-метаморфоз. Наблюдая за ним и его сообщниками-партнерами (В.Зотов, М.Фоменко, н.а. В.Афанасьев, М.Филатов), видишь галерею двойников не только «Игрока» Достоевского, не только эру относительно недавних московских казино, но и приверженцев азарта иного свойства — матерых, офшорных, форбсовских. К чести участников фантасмагории (хороши и слуги: С.Сошников и А.Наумов), они не допускают откровенной переклички с пошлыми теперешними аналогами, а таят потенции в глубине, отсюда мгновенно возникающие между зрительным залом и сценой доверие и взаимопонимание: на подмостках (то есть на подиуме, в президиуме, на трибуне — над попранными лузерами) ни единого положительного персонажа, а внимают действиям и откровениям лощеных жуликов сплошь обманутые и горячо аплодирующие мерзавцам остальные (дольщики, вкладчики и т.д.).

В литературных дискуссиях о «Мертвых душах» недалекие критики высказывались в том смысле, что среди гоголевских образов не сыщешь позитивного. На что умные истолкователи возражали: такой есть, это сам автор, подметивший, запечатлевший тайное и очевидное. Кстати, Гоголь присутствует в декорации — не среди «Игроков», а на возвышении: его бюст помещен на книжный шкаф, откуда сатирик пристально наблюдает за своими порождениями и статичными — будто из музея мадам Тюссо — фигурами в глубине сцены (художник С.Бенедиктов). Зачем нужны восковые истуканы в энергичной, напряженной, нервными рывками двигающейся колготне? Куклы не только оттеняют и расширяют группу «активистов», но и наталкивают на мысль о повсеместности закулисных кукловодов, манипулирующих человеческими страстями.

Владимир Драгунов шел к аллегорическому фарсу сквозь стажировки на Бронной и в театре Спесивцева, сквозь исторические дебри Радзинского и акварели Чехова, перенимал опыт своего учителя — Сергея Яшина, а тот принял эстафету у великого Андрея Александровича Гончарова. Масштаб личности колосса в полной мере отражен недавно выпущенной под редакцией Натальи Старосельской книгой «Гончаров репетирует» — это расшифровка уникально сохранившихся стенограмм репетиций в Театре Маяковского. Церемония открытия мемориальной доски Мастеру (на доме, где он жил, на Бронной) собрала птенцов его гнезда — цвет режиссуры: Женовач, Каменькович, Карбаускас, Хейфец, Иоффе, Андреев… Отсутствовали (по уважительным причинам) разве что Трушкин и Богомолов.

Несомненна связь свежей постановки Яшина со студентами ГИТИСа военной прозы Виктора Астафьева и «Игроков» Драгунова, хотя материал при первом сопоставлении кажется разножанровым: пространство госпиталя, где умирают «проклятые и забытые» солдаты Великой Отечественной, несоизмеримо с границами комнаты, где мечут банк и закусывают икоркой наживающиеся на человеческих несчастьях прохиндеи. Но и в госпитале, где, казалось бы, не должно быть выгадывания на крови, происходит аналогичное — облапошивание, издевательство, вымогательство. Хочешь эвакуироваться в тыл? Снимай драгоценный крестик. Жаждешь отзывчивости? Полагайся на себя, а не на медперсонал. То, что Гоголь по лексической причине XIX века не мог высказать открыто и без многоточий, Астафьев рубит сплеча ненормативным матерком. Это не спекулятивные, прикольные ужимочки паинькой пишущего государственный диктант Шнура, а естественная по отношению к упырям-обиралам народная речь. А чего стоит монолог одного из раненых о первом убитом им немце! А эпизод переливания православной крови мусульманину! А диалог смершевца и не прячущегося за чужие спины смельчака — о забитом своим же советским офицером до смерти доходяге-новобранце!
Но вернемся в захватывающую тлетворную атмосферу схватки за бешеные деньги, за большой куш. Поверженный герой, брошенный коварной изменщицей Аделаидой Ивановной («госпожой Удачей»? — Н.Калинина), клянет себя, а заодно лживое общество, где норовят обмануть, но не быть при этом обманутыми (философия всегдашняя, не сиюминутная)… Но с чего красавчик впал в пессимизм? Разве такие, как он, смеют унывать? В его загашнике — заветная крапленая панацея. Что случилось-то? Вор у вора увел энную сумму? Вот уж не трагедия! Перед ним — непаханое поле деятельности! Скольких лохов-баранов — уже не раз обманутых государством, церковью, друзьями и близкими — можно еще остричь!

…Виртуально дарил толкователю гоголевских метафор Владимиру Драгунову счастливую майку, привезенную мною из Лас-Вегаса. На ней значится (перевожу с английского): «Играй, играй, играй, поешь, играй, играй, загляни в магазин, пошопингуй, играй, играй, играй…» Эту надпись надо слегка изменить: «Ставь, одержимо ставь новые спектакли, поешь — и снова ставь…»

Андрей Яхонтов, "Московский комсомолец", 6 декабря 2019 года

На сцене – номер люкс вполне респектабельного отеля где-то в провинции. Китч и некоторая отсталость от современных тенденций ощущаются в тяжелых дубовых панелях, солидных переплетах книг за стеклом старого массивного книжного шкафа, бархат и лак столов придают основательность всему происходящему, выдают прочный уклад жизни, и только бюстик самого Гоголя на верху шкафа подсказывает, что на зрелище стоит взирать немного отстраненно и объемно. В этом отеле – лучшему в неизвестном городе заезжему асу-игроку Ихареву отвели лучший номер. Именно здесь его и ждет оглушительнейшее фиаско.

Режиссер Владимир Драгунов переносит действие пьесы Николая Гоголя «Игроки» в современные реалии. Но не в столичные, а, скорее, уездные, губернские города, куда ха тек и новейшие веяния еще не все успели, а вот пускать пыль в глаза стилем «дорого-богато» умеют в совершенстве.

Местной элите – «звездам» шулерства брошен серьезный вызов – в город прибыл известнейший картежник и плут карточного стола Ихарев. Обыграть его – дело чести, предмет будущих приятнейших воспоминаний, и повод для законной гордости слаженной команды. Но проблема в том, что сойтись с ним в честном бою – невозможно. В открытом шулерстве он непобедим, причем сам же это и подтверждает, поражая их именной колодой – Аделаидой Ивановной. Ее режиссер также очеловечит – выпустив на сцену томную и таинственную даму, в изящном платье (Наталья Калинина). Принять другого обманщика в свои ряды нельзя – гордость не позволяет, рядом с ним одним местные звезды потеряют свой блеск, потускнеют и проиграют, поэтому к желанию обыграть чужака, примешивается желание слегка унизить столичную штучку, забредшую на территорию их успеха.

Для победы нужно изменить тактику, и местные мастера разыгрывают как по нотам хитрую историю с благородным отцом, непутевым сыном, ласками и сказками для отвлечения внимания.

Режиссер предоставил актерам все пространство пьесы для самовыражения, превратив практически все роли в маленькие актерские бенефисы. Ихарев – Игорь Петренко играет человека, одержимого одной, но всепоглощающей страстью – доказать свое превосходство над окружающими. Жизнь его иначе настолько пуста, что вся энергия и сила уходят на бесконечное совершенствование колоды и игры. Любое свободное пространство нужно заполнить собой, так как это единственный способ что-то как-то из себя представлять. Еще не успев войти, он разворачивается хищной стальной пружиной – есть ли в здешнем городе игроки? А дальше все идет по накатанной – азарт, гордыня, абсолютное довольство собой – и, как итог, проигрыш не только огромной суммы, но и сокрушительный удар по самолюбию.

Его противники – также ярки и колоритны. Швохнев (Василий Зотов) демонстрирует повадки и манеры истинного джентльмена, не очень, впрочем, понимая, что это такое на самом деле, псевдополковник Кругель (Михаил Фоменко) – образец солдафонства и военной «простоты». Разумеется, напускной и всячески подчеркиваемой. Псой Стахич Замухрышкин, в обаятельнейшем исполнении Алексея Дубровского, и вовсе представляет собой такое невообразимое существо, так отвлекает внимание Ихарева, что уж выманить деньги можно и безо всякой игры.

Но триумф лицедейства и эксцентрики – Утешительный Глеба Подгородинского – в образе продумано все – от грима до голоса, его персонаж ошеломляет напористостью, легкостью, гибкостью и почти мгновенным внедрением в ближайшие душевные друзья. Все это отыгрывается каскадом ужимок, голосовых модуляций, какой-то особой суетливо-уверенной пластикой мелкого беса, запутывающего, сбивающего, накрепко затягивающего путами.

В каждом из персонажей без труда угадываются герои бесконечных детективных сериалов сегодняшнего дня – спектакль мягко и исподволь склоняет к сравнению дня нынешнего и вчерашнего и не находит в них особых отличий. Желание обмануть ближнего, поймать там, где сосед отвлекся, придумать хитрую интригу ради своей цели, демонстрация собственного превосходства и унижение проигрыша, когда больше отыграться тебе совершенно нечем. В финале спектакля молчаливая Аделаида Ивановна, шелестя шелками, станцует со своим хозяином медленное танго с привкусом холодной ненависти. Все детали, из которых можно собрать с равным успехом гения зла, добра или пустоты, полной лишь самомнения и подлости идеально подходят. Мелкие времена, как известно, порождают мелкие цели. Ну, так ведь и свою изумительную пьесу Николай Васильевич Гоголь писал не о картежниках.

Юлия Кулагина,"Театрон", 11 октября 2019 года

Дорогие друзья!
Предлагаем вашему вниманию запись передачи на радио "Эхо Москвы" с участием артистов Малого театра Натальи Калининой и Станислава Сошникова, посвященной премьере спектакля "Сказка о царе Салтане". Ведущий - Лев Гулько.

Спектакль "Сказка о царе Салтане" в Малом театре играли почти 15 лет. Первую версию настоящий волшебник Виталий Иванов, а по совместительству режиссер всех детских спектаклей в Малом театре, поставил в 1999 году. Спектакль был объемным, ярким, с большим количеством машинерии, поэтому, когда началась реконструкция Исторической сцены, его решено было убрать в запас. И вот он возвращается на сцену. О том, что в нем изменилось, чем он отличается от сказки Пушкина и чем хороши отрицательные роли, журнал "Театрон" поговорил с молодыми актрисами театра, исполнительницами ролей вредных сестер – Натальей Калининой (Ткачиха) и Марией Дунаевской (Повариха).

Спектакль долгое время был в репертуаре театра. Вы видели первую версию? Что изменилось в нем сейчас?

Наталья Калинина. Я видела спектакль, к сожалению, только на видео, поэтому трудно судить, что изменилось... Существенно, мне кажется, ничего не поменялось, режиссер Виталий Николаевич Иванов сохранил общую концепцию постановки, Александр Кириллович Глазунов – художник-постановщик, полностью обновил декорации и костюмы, а молодые актеры привнесли новую энергию и это прекрасно! Оба состава у нас замечательные, все актеры вкладывают душу в работу, а точнее, как учит нас Юрий Мефодьевич Соломин, выходя на сцену, оставляют там "кусочек своего сердца"!

Помимо героев самой сказки, тут появляются Кот, Леший, Королевич и Кощей…

Мария Дунаевская. Виталий Николаевич взял пролог из "Руслана и Людмилы", где эти персонажи упоминаются. Они и становятся рассказчиками истории.

Актеры всегда признаются, что отрицательные роли играть интереснее…

Наталья Калинина. Да, отрицательные роли дают возможность быть разной, найти в себе какие-то не самые приятные черты. Ведь в каждом человеке есть и вредность, и зависть, и коварство. А на сцене ты можешь использовать свои отрицательные качества не в чем себя не ограничивая.

Мария Дунаевская. В жизни нечасто приходится пользоваться этими качествами в полную силу, а в спектакле есть возможность выдать все, на что ты способен.

За что же вы так сильно не любите царицу?

Наталья Калинина. За то, что она стала царицей. У нас столько планов было (смеется).

Мария Дунаевская. А чего она – забрала у нас Салтана? (смеется). Мы так надеялись стать царицами, а тут…

Наталья Калинина. Вообще каждая из нас хочет быть лучшей, особенной в глазах Салтана – потому и придумывает историю, чтобы не просто переплюнуть сестру, но и удивить царя. Моя ткачиха не просто разыгрывает историю про Черномора и богатырей, а сама верит в нее.

Мария Дунаевская. Да-да, и повариха. Она говорит царю, мол посмотри, что я тебе придумала – тут и ёлка, и белка и даже изумруды.
Станиславский говорил: "Когда ты будешь играть доброго, - ищи, где он злой, а в злом ищи, где он добрый". А где в ваших сестрах доброе? Что вас самих в них привлекает, по-человечески?

Наталья Калинина. Мне в ткачихе нравится чувство юмора. А в самой работе то, что мы все время находимся в состоянии игры.

Мария Дунаевская. Обе героини очень веселые (смеется). Да и мы сами в детей превращаемся, играем в сказку, и это здорово.

Наталья Калинина. Когда в третий раз корабельщики приезжают и рассказывают о том, что своими глазами видели Черномора. Мы придумали, что моя Ткачиха, понимая, что все, что она сочинила буквально на ходу, на самом деле существует, она и уши закрывает руками, платочком от них загораживается – мол, не надо знать ничего не хочу.

Мария Дунаевская. В сценах, когда мы издеваемся друг над другом: например когда Бабариху шмель ужалил. Мы кричим: "На носу вскочил волдырь!.."

Наталья Калинина. …Да! И это не злорадство, а подтрунивание – "ай, какой волдырь смешной". У нас и сказка и начинается с юмора, когда Салтан назначает нашим героиням роли: "Ты – ткачиха, ты – повариха". Мы, конечно, сердиты, что не нас выбрали царицами, но потом посмеялись, язык друг другу показали и идем за царем.


Есть ли самый любимый момент в спектакле?

Мария Дунаевская. Ой, я танцы люблю, мне бы их побольше. (смеется) У меня с Лешим веселый танец очень.

Наталья Калинина. И у меня танцы один из любимых моментов. Хореография поставлена так, что очень ярко выражается отношение персонажей друг к другу. В самом начале спектакля на свадьбе, Кот зовёт Ткачиху танцевать, она расстроенная выбором Салтана, не хочет танцевать, конфликтует с Котом весь танец и только в конце немножечко поддаётся всеобщему веселью!

Наталья Калинина и Мария Дунаевская. Хотя конечно сложно выбрать. Нам очень нравится существовать внутри сказки. И обязательно мы стараемся смотреть даже те сцены, в которых не заняты. И с радостью можем пригласить на наш спектакль родителей с детьми, которые только начинают познавать театр.

В сказку отправилась Анастасия Павлова

Театрон, 20 ноября 2018 года

16 октября в 19:00 в Малом театре (сцена на Ордынке) состоится первая премьера нового сезона – комедия А.Н.Островского «Сердце не камень». Постановка режиссера Владимира Драгунова станет пятой по счету интерпретацией этой пьесы великого русского драматурга на сцене Малого.

Сюжет на первый взгляд прост и незатейлив: богатый купец болен и хочет составить завещание, но его гложут сомнения, кому оставить свое нешуточное состояние – молодой жене, ленивому племяннику, бедным, чтобы ежедневно поминали его в молитвах? История, как, впрочем, всегда у Островского, современна и созвучна любому времени. В исполнении Василия Бочкарева купец Каркунов не просто капризный самодур, а делец, оригинал и коллекционер, наживший богатство благодаря мудрости, азарту и хитрости. Лишь перед лицом внезапной болезни он спасует и, подтачиваемый жадными до денег родственниками, усомнится в чистоте и верности своей жены (Лидия Милюзина). Молодая женщина ведет скромный затворнический образ жизни, не принимая ухаживаний со стороны, но совесть не позволяет ей солгать мужу и сказать, что после его смерти она больше никогда никого не полюбит. В чью пользу Каркунов решит завещание, остается загадкой до самого конца спектакля.

В спектакле заняты народные артисты России Василий Бочкарев и Владимир Дубровский, заслуженные артисты России Глеб Подгородинский и Василий Зотов, артисты Лидия Милюзина, Ирина Жерякова, Наталья Калинина, Георгий Вавилов и Станислав Сошников.

Режиссер-постановщик – заслуженный артист России Владимир Драгунов.
Художник-постановщик — лауреат Государственной премии России, народный художник России Мария Рыбасова.
Композитор — народный артист России Григорий Гоберник.
Художник по костюмам — Оксана Ярмольник.