Новости
Контрабас-Барабас, мечтающий о скрипке
«Старый добрый ансамбль» Иржи Губача. Малый театр
Это «старый русский театр», о котором, кажется, все уже почти забыли. По крайней мере, он явно считается неактуальным. Сюда вряд ли свершится массовый набег про
Контрабас-Барабас, мечтающий о скрипке «Старый добрый ансамбль» Иржи Губача. Малый театр Это «старый русский театр», о котором, кажется, все уже почти забыли. По крайней мере, он явно считается неактуальным. Сюда вряд ли свершится массовый набег про
Контрабас-Барабас, мечтающий о скрипке
«Старый добрый ансамбль» Иржи Губача. Малый театр
Это «старый русский театр», о котором, кажется, все уже почти забыли. По крайней мере, он явно считается неактуальным. Сюда вряд ли свершится массовый набег продвинутой критики. Один случайно забежавший так прямо и огорошил перед началом действия: «И зачем тебя занесло на эти галеры?» Вопрос, впрочем, можно было переадресовать обратно, да, увы, после антракта критик в зале не обнаружился. А какие уж тут галеры? Наоборот, весьма приятное путешествие под аккомпанемент «старого доброго ансамбля».
Пьеса чешского драматурга Иржи Губача впервые была поставлена в Малом театре ровно двадцать лет назад, в декабре 1983 года. Под другим названием — «Незрелая малина». И сыграли в ней тогдашние «старики» Малого — Евгений Самойлов, Иван Любезнов, Владимир Кенигсон, Ирина Ликсо, Елизавета Солодова. Для кого-то спектакль тот стал «лебединой песней», кто-то еще продолжает изредка выходить на сцену. В новой версии играют «старики» нынешние, перешагнувшие порог ХХI века, не слишком уже востребованные по вполне понятным причинам, но, поверьте, ничего из былого мастерства не растерявшие: Юрий Каюров, Афанасий Кочетков, Анатолий Торопов, Лилия Юдина, Алевтина Евдокимова. Плюс влившиеся в этот известный состав коллеги чуть помоложе — Виктор Борцов и Владимир Носик.
Конечно, этот спектакль не для всех и каждого. Он прежде всего для тех зрителей, которые точно так же, как и вышеназванные артисты, хранили верность Малому театру в течение десятилетий. Которым свойственна ностальгия по былым театральным временам и традициям. И что, собственно, в этом плохого? Как и в том, что здесь «выход» каждого любимого артиста, зачастую эффектно обставленный, встречается аплодисментами. Ими же и сопровождаются многие эпизоды, «подсвеченные» сентиментальной музыкой Григория Гоберника. Ностальгия и сантимент вполне уместны и объяснимы: перед нами та самая «уходящая натура», которую любой ценой хочется удержать или хотя бы запечатлеть.
Режиссер из Йошкар-Олы Владислав Константинов в Малом театре не новичок. Не столь давно он представил здесь спектакль «Корсиканка» по пьесе все того же Губача, судя по всему, очень любимого им драматурга. Шедшую же некогда на этих подмостках комедию режиссер изрядно переработал, создав новую самостоятельную «авторскую версию». Хотя суть происходящего, естественно, осталась прежней, окрашенной двойным смыслом: на судьбы персонажей так или иначе падает отсвет собственных актерских судеб.
Спустя сорок лет в маленький чешский городок на «нетрадиционный сбор» съезжаются уцелевшие одноклассники, создавшие когда-то замечательный гимназический оркестрик. Собираются, чтобы еще раз, напоследок, сыграть для себя и друг для друга. Но это лишь повод, такой же условный, как и любой другой. На самом-то деле всему виной одиночество, а также не притупившееся за четыре десятилетия желание договорить, доспорить, выяснить отношения. Долюбить, в конце концов. Впору посмеяться над влюбленными и лелеющими свои обиды стариками. А Губач и не против, не зря же жанрово обозначает свою пьесу как комедию. Впрочем, у нас «Вишневый сад» и «Чайка» — тоже комедии. Только такие, где смех мешается со слезами.
Сценограф Лариса Ломакина лишь намекает на тихий, уютный, чистенький и красивый чешский городок. Смонтированные черно-белые фотографии с видами на черепичные крыши с островерхими шпилями венчают то, что должно представлять маленькую гостиницу, где временно разместились герои. Гостиницу музыкальную, там рядом с людьми — белоснежный рояль, внушительный контрабас, нежная скрипка и брутальный саксофон. И еще — ноты, на бумажных листочках, поставленных на пюпитры, точками мерцающие на стенах и полупрозрачном занавесе.
Впрочем, жить-то они должны были у пригласившего их Адика (Юрий Каюров), работника крематория, но череда неустроенности быта и бытия этим и открывается. Резвый, проворный оптимист Адик — Каюров, оказывается, как мальчишка, сбежал из опостылевшего дома и от не менее опостылевшей сожительницы Гермины (Алевтина Евдокимова). Последняя же, грубовато-громогласная, то и дело является в отель, дабы вернуть зарвавшегося спутника жизни любой ценой, от шантажа до слезных просьб. И корпоративная мужская солидарность избежать этого, увы, помогает не всегда. Казалось бы, вот она, «принцесса» из прошлого, стройная, тоненькая Андула (Лилия Юдина), предлагающая Адику бежать в прекрасную Италию, забыв о всяческих горестях, которых у каждого в избытке. Но опять-таки юношеский порыв оборачивается грустной и зрелой мудростью — обратной дороги нет.
А вот замечательный дуэт постояльца «дома для пенсионеров» Шани (Афанасий Кочетков), с вечно развязанными шнурками, прячущего под напускной агрессивностью давние обиды, и внешне респектабельного Пинты (Виктор Борцов). Когда-то они любили и оба потеряли одну девушку по имени Марушка. Потом женились, воспитывали детей, но о той любви так и не забыли. И сегодня они, подобно старым петухам, бьются за нее, оскорбляя, обижая друг друга. Но вот экспансивный Шаня — Кочетков крадет в гостиничном холле любимые Марушкой орхидеи, а Пинта — Борцов вдруг неожиданно берет вину на себя. Азартно режутся в карточные «стопки», проигравшийся до штанов Шаня делает последнюю ставку — на право остаться с Марушкой. Большие дети, право слово, но ведь сколько темперамента, и азарта, и чувств. Марушка, впрочем, не достанется никому, просто не доживет трех недель до нынешней встречи. И тут-то придет черед, наконец, простить все, обняться и еще острее почувствовать, как мало их осталось. И как мало им осталось...
А название «Старый добрый ансамбль», как оказалось, тоже имеет двойной смысл. Музыкальный, но и театральный тоже. Опытные и пожившие на сцене не один десяток лет артисты продемонстрировали публике, что же это такое — настоящий сценический ансамбль. Там у каждого свое соло, отыгрываемое с достоинством. Но и молчание, временный уход на второй план не отзываются пустотой. Есть живая реакция, есть постоянная и непрерывная сценическая «жизнь», не затихающая за эти три часа ни на мгновение. Кто-то скажет, что сегодня все это не столь уж и важно. Но только не актерам, тем более актерам этой старейшей московской сцены. А уж вместе с ними, безусловно, и зрителям.
Ирина АЛПАТОВА
http://www.kultura-portal.ru/tree/cultpaper/article.jsp?number=494&crubric_id=1001848&rubric_id=204&pub_id=491385
Спасибо за помощь Ольге Вихиревой.
«Старый добрый ансамбль» Иржи Губача. Малый театр
Это «старый русский театр», о котором, кажется, все уже почти забыли. По крайней мере, он явно считается неактуальным. Сюда вряд ли свершится массовый набег продвинутой критики. Один случайно забежавший так прямо и огорошил перед началом действия: «И зачем тебя занесло на эти галеры?» Вопрос, впрочем, можно было переадресовать обратно, да, увы, после антракта критик в зале не обнаружился. А какие уж тут галеры? Наоборот, весьма приятное путешествие под аккомпанемент «старого доброго ансамбля».
Пьеса чешского драматурга Иржи Губача впервые была поставлена в Малом театре ровно двадцать лет назад, в декабре 1983 года. Под другим названием — «Незрелая малина». И сыграли в ней тогдашние «старики» Малого — Евгений Самойлов, Иван Любезнов, Владимир Кенигсон, Ирина Ликсо, Елизавета Солодова. Для кого-то спектакль тот стал «лебединой песней», кто-то еще продолжает изредка выходить на сцену. В новой версии играют «старики» нынешние, перешагнувшие порог ХХI века, не слишком уже востребованные по вполне понятным причинам, но, поверьте, ничего из былого мастерства не растерявшие: Юрий Каюров, Афанасий Кочетков, Анатолий Торопов, Лилия Юдина, Алевтина Евдокимова. Плюс влившиеся в этот известный состав коллеги чуть помоложе — Виктор Борцов и Владимир Носик.
Конечно, этот спектакль не для всех и каждого. Он прежде всего для тех зрителей, которые точно так же, как и вышеназванные артисты, хранили верность Малому театру в течение десятилетий. Которым свойственна ностальгия по былым театральным временам и традициям. И что, собственно, в этом плохого? Как и в том, что здесь «выход» каждого любимого артиста, зачастую эффектно обставленный, встречается аплодисментами. Ими же и сопровождаются многие эпизоды, «подсвеченные» сентиментальной музыкой Григория Гоберника. Ностальгия и сантимент вполне уместны и объяснимы: перед нами та самая «уходящая натура», которую любой ценой хочется удержать или хотя бы запечатлеть.
Режиссер из Йошкар-Олы Владислав Константинов в Малом театре не новичок. Не столь давно он представил здесь спектакль «Корсиканка» по пьесе все того же Губача, судя по всему, очень любимого им драматурга. Шедшую же некогда на этих подмостках комедию режиссер изрядно переработал, создав новую самостоятельную «авторскую версию». Хотя суть происходящего, естественно, осталась прежней, окрашенной двойным смыслом: на судьбы персонажей так или иначе падает отсвет собственных актерских судеб.
Спустя сорок лет в маленький чешский городок на «нетрадиционный сбор» съезжаются уцелевшие одноклассники, создавшие когда-то замечательный гимназический оркестрик. Собираются, чтобы еще раз, напоследок, сыграть для себя и друг для друга. Но это лишь повод, такой же условный, как и любой другой. На самом-то деле всему виной одиночество, а также не притупившееся за четыре десятилетия желание договорить, доспорить, выяснить отношения. Долюбить, в конце концов. Впору посмеяться над влюбленными и лелеющими свои обиды стариками. А Губач и не против, не зря же жанрово обозначает свою пьесу как комедию. Впрочем, у нас «Вишневый сад» и «Чайка» — тоже комедии. Только такие, где смех мешается со слезами.
Сценограф Лариса Ломакина лишь намекает на тихий, уютный, чистенький и красивый чешский городок. Смонтированные черно-белые фотографии с видами на черепичные крыши с островерхими шпилями венчают то, что должно представлять маленькую гостиницу, где временно разместились герои. Гостиницу музыкальную, там рядом с людьми — белоснежный рояль, внушительный контрабас, нежная скрипка и брутальный саксофон. И еще — ноты, на бумажных листочках, поставленных на пюпитры, точками мерцающие на стенах и полупрозрачном занавесе.
Впрочем, жить-то они должны были у пригласившего их Адика (Юрий Каюров), работника крематория, но череда неустроенности быта и бытия этим и открывается. Резвый, проворный оптимист Адик — Каюров, оказывается, как мальчишка, сбежал из опостылевшего дома и от не менее опостылевшей сожительницы Гермины (Алевтина Евдокимова). Последняя же, грубовато-громогласная, то и дело является в отель, дабы вернуть зарвавшегося спутника жизни любой ценой, от шантажа до слезных просьб. И корпоративная мужская солидарность избежать этого, увы, помогает не всегда. Казалось бы, вот она, «принцесса» из прошлого, стройная, тоненькая Андула (Лилия Юдина), предлагающая Адику бежать в прекрасную Италию, забыв о всяческих горестях, которых у каждого в избытке. Но опять-таки юношеский порыв оборачивается грустной и зрелой мудростью — обратной дороги нет.
А вот замечательный дуэт постояльца «дома для пенсионеров» Шани (Афанасий Кочетков), с вечно развязанными шнурками, прячущего под напускной агрессивностью давние обиды, и внешне респектабельного Пинты (Виктор Борцов). Когда-то они любили и оба потеряли одну девушку по имени Марушка. Потом женились, воспитывали детей, но о той любви так и не забыли. И сегодня они, подобно старым петухам, бьются за нее, оскорбляя, обижая друг друга. Но вот экспансивный Шаня — Кочетков крадет в гостиничном холле любимые Марушкой орхидеи, а Пинта — Борцов вдруг неожиданно берет вину на себя. Азартно режутся в карточные «стопки», проигравшийся до штанов Шаня делает последнюю ставку — на право остаться с Марушкой. Большие дети, право слово, но ведь сколько темперамента, и азарта, и чувств. Марушка, впрочем, не достанется никому, просто не доживет трех недель до нынешней встречи. И тут-то придет черед, наконец, простить все, обняться и еще острее почувствовать, как мало их осталось. И как мало им осталось...
А название «Старый добрый ансамбль», как оказалось, тоже имеет двойной смысл. Музыкальный, но и театральный тоже. Опытные и пожившие на сцене не один десяток лет артисты продемонстрировали публике, что же это такое — настоящий сценический ансамбль. Там у каждого свое соло, отыгрываемое с достоинством. Но и молчание, временный уход на второй план не отзываются пустотой. Есть живая реакция, есть постоянная и непрерывная сценическая «жизнь», не затихающая за эти три часа ни на мгновение. Кто-то скажет, что сегодня все это не столь уж и важно. Но только не актерам, тем более актерам этой старейшей московской сцены. А уж вместе с ними, безусловно, и зрителям.
Ирина АЛПАТОВА
http://www.kultura-portal.ru/tree/cultpaper/article.jsp?number=494&crubric_id=1001848&rubric_id=204&pub_id=491385
Спасибо за помощь Ольге Вихиревой.
Дата публикации: 14.12.2003
Контрабас-Барабас, мечтающий о скрипке
«Старый добрый ансамбль» Иржи Губача. Малый театр
Это «старый русский театр», о котором, кажется, все уже почти забыли. По крайней мере, он явно считается неактуальным. Сюда вряд ли свершится массовый набег продвинутой критики. Один случайно забежавший так прямо и огорошил перед началом действия: «И зачем тебя занесло на эти галеры?» Вопрос, впрочем, можно было переадресовать обратно, да, увы, после антракта критик в зале не обнаружился. А какие уж тут галеры? Наоборот, весьма приятное путешествие под аккомпанемент «старого доброго ансамбля».
Пьеса чешского драматурга Иржи Губача впервые была поставлена в Малом театре ровно двадцать лет назад, в декабре 1983 года. Под другим названием — «Незрелая малина». И сыграли в ней тогдашние «старики» Малого — Евгений Самойлов, Иван Любезнов, Владимир Кенигсон, Ирина Ликсо, Елизавета Солодова. Для кого-то спектакль тот стал «лебединой песней», кто-то еще продолжает изредка выходить на сцену. В новой версии играют «старики» нынешние, перешагнувшие порог ХХI века, не слишком уже востребованные по вполне понятным причинам, но, поверьте, ничего из былого мастерства не растерявшие: Юрий Каюров, Афанасий Кочетков, Анатолий Торопов, Лилия Юдина, Алевтина Евдокимова. Плюс влившиеся в этот известный состав коллеги чуть помоложе — Виктор Борцов и Владимир Носик.
Конечно, этот спектакль не для всех и каждого. Он прежде всего для тех зрителей, которые точно так же, как и вышеназванные артисты, хранили верность Малому театру в течение десятилетий. Которым свойственна ностальгия по былым театральным временам и традициям. И что, собственно, в этом плохого? Как и в том, что здесь «выход» каждого любимого артиста, зачастую эффектно обставленный, встречается аплодисментами. Ими же и сопровождаются многие эпизоды, «подсвеченные» сентиментальной музыкой Григория Гоберника. Ностальгия и сантимент вполне уместны и объяснимы: перед нами та самая «уходящая натура», которую любой ценой хочется удержать или хотя бы запечатлеть.
Режиссер из Йошкар-Олы Владислав Константинов в Малом театре не новичок. Не столь давно он представил здесь спектакль «Корсиканка» по пьесе все того же Губача, судя по всему, очень любимого им драматурга. Шедшую же некогда на этих подмостках комедию режиссер изрядно переработал, создав новую самостоятельную «авторскую версию». Хотя суть происходящего, естественно, осталась прежней, окрашенной двойным смыслом: на судьбы персонажей так или иначе падает отсвет собственных актерских судеб.
Спустя сорок лет в маленький чешский городок на «нетрадиционный сбор» съезжаются уцелевшие одноклассники, создавшие когда-то замечательный гимназический оркестрик. Собираются, чтобы еще раз, напоследок, сыграть для себя и друг для друга. Но это лишь повод, такой же условный, как и любой другой. На самом-то деле всему виной одиночество, а также не притупившееся за четыре десятилетия желание договорить, доспорить, выяснить отношения. Долюбить, в конце концов. Впору посмеяться над влюбленными и лелеющими свои обиды стариками. А Губач и не против, не зря же жанрово обозначает свою пьесу как комедию. Впрочем, у нас «Вишневый сад» и «Чайка» — тоже комедии. Только такие, где смех мешается со слезами.
Сценограф Лариса Ломакина лишь намекает на тихий, уютный, чистенький и красивый чешский городок. Смонтированные черно-белые фотографии с видами на черепичные крыши с островерхими шпилями венчают то, что должно представлять маленькую гостиницу, где временно разместились герои. Гостиницу музыкальную, там рядом с людьми — белоснежный рояль, внушительный контрабас, нежная скрипка и брутальный саксофон. И еще — ноты, на бумажных листочках, поставленных на пюпитры, точками мерцающие на стенах и полупрозрачном занавесе.
Впрочем, жить-то они должны были у пригласившего их Адика (Юрий Каюров), работника крематория, но череда неустроенности быта и бытия этим и открывается. Резвый, проворный оптимист Адик — Каюров, оказывается, как мальчишка, сбежал из опостылевшего дома и от не менее опостылевшей сожительницы Гермины (Алевтина Евдокимова). Последняя же, грубовато-громогласная, то и дело является в отель, дабы вернуть зарвавшегося спутника жизни любой ценой, от шантажа до слезных просьб. И корпоративная мужская солидарность избежать этого, увы, помогает не всегда. Казалось бы, вот она, «принцесса» из прошлого, стройная, тоненькая Андула (Лилия Юдина), предлагающая Адику бежать в прекрасную Италию, забыв о всяческих горестях, которых у каждого в избытке. Но опять-таки юношеский порыв оборачивается грустной и зрелой мудростью — обратной дороги нет.
А вот замечательный дуэт постояльца «дома для пенсионеров» Шани (Афанасий Кочетков), с вечно развязанными шнурками, прячущего под напускной агрессивностью давние обиды, и внешне респектабельного Пинты (Виктор Борцов). Когда-то они любили и оба потеряли одну девушку по имени Марушка. Потом женились, воспитывали детей, но о той любви так и не забыли. И сегодня они, подобно старым петухам, бьются за нее, оскорбляя, обижая друг друга. Но вот экспансивный Шаня — Кочетков крадет в гостиничном холле любимые Марушкой орхидеи, а Пинта — Борцов вдруг неожиданно берет вину на себя. Азартно режутся в карточные «стопки», проигравшийся до штанов Шаня делает последнюю ставку — на право остаться с Марушкой. Большие дети, право слово, но ведь сколько темперамента, и азарта, и чувств. Марушка, впрочем, не достанется никому, просто не доживет трех недель до нынешней встречи. И тут-то придет черед, наконец, простить все, обняться и еще острее почувствовать, как мало их осталось. И как мало им осталось...
А название «Старый добрый ансамбль», как оказалось, тоже имеет двойной смысл. Музыкальный, но и театральный тоже. Опытные и пожившие на сцене не один десяток лет артисты продемонстрировали публике, что же это такое — настоящий сценический ансамбль. Там у каждого свое соло, отыгрываемое с достоинством. Но и молчание, временный уход на второй план не отзываются пустотой. Есть живая реакция, есть постоянная и непрерывная сценическая «жизнь», не затихающая за эти три часа ни на мгновение. Кто-то скажет, что сегодня все это не столь уж и важно. Но только не актерам, тем более актерам этой старейшей московской сцены. А уж вместе с ними, безусловно, и зрителям.
Ирина АЛПАТОВА
http://www.kultura-portal.ru/tree/cultpaper/article.jsp?number=494&crubric_id=1001848&rubric_id=204&pub_id=491385
Спасибо за помощь Ольге Вихиревой.
«Старый добрый ансамбль» Иржи Губача. Малый театр
Это «старый русский театр», о котором, кажется, все уже почти забыли. По крайней мере, он явно считается неактуальным. Сюда вряд ли свершится массовый набег продвинутой критики. Один случайно забежавший так прямо и огорошил перед началом действия: «И зачем тебя занесло на эти галеры?» Вопрос, впрочем, можно было переадресовать обратно, да, увы, после антракта критик в зале не обнаружился. А какие уж тут галеры? Наоборот, весьма приятное путешествие под аккомпанемент «старого доброго ансамбля».
Пьеса чешского драматурга Иржи Губача впервые была поставлена в Малом театре ровно двадцать лет назад, в декабре 1983 года. Под другим названием — «Незрелая малина». И сыграли в ней тогдашние «старики» Малого — Евгений Самойлов, Иван Любезнов, Владимир Кенигсон, Ирина Ликсо, Елизавета Солодова. Для кого-то спектакль тот стал «лебединой песней», кто-то еще продолжает изредка выходить на сцену. В новой версии играют «старики» нынешние, перешагнувшие порог ХХI века, не слишком уже востребованные по вполне понятным причинам, но, поверьте, ничего из былого мастерства не растерявшие: Юрий Каюров, Афанасий Кочетков, Анатолий Торопов, Лилия Юдина, Алевтина Евдокимова. Плюс влившиеся в этот известный состав коллеги чуть помоложе — Виктор Борцов и Владимир Носик.
Конечно, этот спектакль не для всех и каждого. Он прежде всего для тех зрителей, которые точно так же, как и вышеназванные артисты, хранили верность Малому театру в течение десятилетий. Которым свойственна ностальгия по былым театральным временам и традициям. И что, собственно, в этом плохого? Как и в том, что здесь «выход» каждого любимого артиста, зачастую эффектно обставленный, встречается аплодисментами. Ими же и сопровождаются многие эпизоды, «подсвеченные» сентиментальной музыкой Григория Гоберника. Ностальгия и сантимент вполне уместны и объяснимы: перед нами та самая «уходящая натура», которую любой ценой хочется удержать или хотя бы запечатлеть.
Режиссер из Йошкар-Олы Владислав Константинов в Малом театре не новичок. Не столь давно он представил здесь спектакль «Корсиканка» по пьесе все того же Губача, судя по всему, очень любимого им драматурга. Шедшую же некогда на этих подмостках комедию режиссер изрядно переработал, создав новую самостоятельную «авторскую версию». Хотя суть происходящего, естественно, осталась прежней, окрашенной двойным смыслом: на судьбы персонажей так или иначе падает отсвет собственных актерских судеб.
Спустя сорок лет в маленький чешский городок на «нетрадиционный сбор» съезжаются уцелевшие одноклассники, создавшие когда-то замечательный гимназический оркестрик. Собираются, чтобы еще раз, напоследок, сыграть для себя и друг для друга. Но это лишь повод, такой же условный, как и любой другой. На самом-то деле всему виной одиночество, а также не притупившееся за четыре десятилетия желание договорить, доспорить, выяснить отношения. Долюбить, в конце концов. Впору посмеяться над влюбленными и лелеющими свои обиды стариками. А Губач и не против, не зря же жанрово обозначает свою пьесу как комедию. Впрочем, у нас «Вишневый сад» и «Чайка» — тоже комедии. Только такие, где смех мешается со слезами.
Сценограф Лариса Ломакина лишь намекает на тихий, уютный, чистенький и красивый чешский городок. Смонтированные черно-белые фотографии с видами на черепичные крыши с островерхими шпилями венчают то, что должно представлять маленькую гостиницу, где временно разместились герои. Гостиницу музыкальную, там рядом с людьми — белоснежный рояль, внушительный контрабас, нежная скрипка и брутальный саксофон. И еще — ноты, на бумажных листочках, поставленных на пюпитры, точками мерцающие на стенах и полупрозрачном занавесе.
Впрочем, жить-то они должны были у пригласившего их Адика (Юрий Каюров), работника крематория, но череда неустроенности быта и бытия этим и открывается. Резвый, проворный оптимист Адик — Каюров, оказывается, как мальчишка, сбежал из опостылевшего дома и от не менее опостылевшей сожительницы Гермины (Алевтина Евдокимова). Последняя же, грубовато-громогласная, то и дело является в отель, дабы вернуть зарвавшегося спутника жизни любой ценой, от шантажа до слезных просьб. И корпоративная мужская солидарность избежать этого, увы, помогает не всегда. Казалось бы, вот она, «принцесса» из прошлого, стройная, тоненькая Андула (Лилия Юдина), предлагающая Адику бежать в прекрасную Италию, забыв о всяческих горестях, которых у каждого в избытке. Но опять-таки юношеский порыв оборачивается грустной и зрелой мудростью — обратной дороги нет.
А вот замечательный дуэт постояльца «дома для пенсионеров» Шани (Афанасий Кочетков), с вечно развязанными шнурками, прячущего под напускной агрессивностью давние обиды, и внешне респектабельного Пинты (Виктор Борцов). Когда-то они любили и оба потеряли одну девушку по имени Марушка. Потом женились, воспитывали детей, но о той любви так и не забыли. И сегодня они, подобно старым петухам, бьются за нее, оскорбляя, обижая друг друга. Но вот экспансивный Шаня — Кочетков крадет в гостиничном холле любимые Марушкой орхидеи, а Пинта — Борцов вдруг неожиданно берет вину на себя. Азартно режутся в карточные «стопки», проигравшийся до штанов Шаня делает последнюю ставку — на право остаться с Марушкой. Большие дети, право слово, но ведь сколько темперамента, и азарта, и чувств. Марушка, впрочем, не достанется никому, просто не доживет трех недель до нынешней встречи. И тут-то придет черед, наконец, простить все, обняться и еще острее почувствовать, как мало их осталось. И как мало им осталось...
А название «Старый добрый ансамбль», как оказалось, тоже имеет двойной смысл. Музыкальный, но и театральный тоже. Опытные и пожившие на сцене не один десяток лет артисты продемонстрировали публике, что же это такое — настоящий сценический ансамбль. Там у каждого свое соло, отыгрываемое с достоинством. Но и молчание, временный уход на второй план не отзываются пустотой. Есть живая реакция, есть постоянная и непрерывная сценическая «жизнь», не затихающая за эти три часа ни на мгновение. Кто-то скажет, что сегодня все это не столь уж и важно. Но только не актерам, тем более актерам этой старейшей московской сцены. А уж вместе с ними, безусловно, и зрителям.
Ирина АЛПАТОВА
http://www.kultura-portal.ru/tree/cultpaper/article.jsp?number=494&crubric_id=1001848&rubric_id=204&pub_id=491385
Спасибо за помощь Ольге Вихиревой.
Дата публикации: 14.12.2003
Художественный руководитель Малого театра —
народный артист СССР Юрий Мефодьевич Соломин
Партнеры
Информационная поддержка
Оценка качества услуг учреждений культуры
