Новости
ЭФФЕКТ ЕЕ МОЛОДОСТИ
Афиша Малого театра пополнилась еще одним спектаклем, напрочь переворачивающим представление о «Доме Островского» как о живом анахронизме. Вряд ли его можно назвать «музеем», разве что меняющимся музеем в меняющемся мире. Режиссер Владимир Иванов, известный мастер музыкального спектакля, убежден: если попали в затруднительное положение — «Всегда зовите Долли!».
При выборе пьесы для бенефисного спектакля, к тому же приуроченного к солидной круглой дате, актерам свойственно замахиваться на что-нибудь трагично-эпическое в духе Вильяма нашего Шекспира. Уж очень хочется изумить почтенную публику накалом страстей и амплитудой переживаний. Всеми любимая Ирина Муравьева, отметившая в этом году юбилей, поступила с точностью до наоборот, подарив себе, партнерам и зрителям шумный, яркий, искрящий бешеной энергией карнавал, который в русской интерпретации нью-йоркской истории получил название «Всегда зовите Долли!». Ее неунывающая героиня стремится во что бы то ни стало осчастливить всех, кто попадается ей на пути, и у нее это прекрасно получается.
Сюжет о ловкой особе, готовой поспособствовать счастью влюбленных, а заодно и наладить свою личную жизнь, смело можно отнести к разряду «вечных». Но если классицизм, как правило, отводил эту роль расторопным служанкам, то в XIX веке авторы все чаще стали поручать важную миссию женщине свободной и независимой. О мюзикле Джерри Хермана «Хелло, Долли» слышали даже те, кто не является поклонником данного жанра: это одна из непотопляемых бродвейских постановок, к тому же еще и покорившая полмира благодаря вовремя подсуетившемуся Голливуду.
Немногие знают, что корни истории растут из фарса австрийского драматурга Иоганна Непомука Нестроя «Einen Jux will er sich machen» (в вольном переводе: «Ему хочется пошутить»), написанного в 1842 году. Популярная пьеса не раз адаптировалась разными авторами под новые времена и нравы. Ее грузинская версия известна отечественному зрителю как «Ханума» Авксентия Цагарели, а вот англизированная, «A day well spent» («Хорошо проведенный день»), созданная в середине позапрошлого века переводчиком и драматургом Джоном Оксенфордом, однажды попалась на глаза Торнтону Уайлдеру. «Сваха» (кстати, поначалу она именовалась «Купец из Йонкерса») была написана в середине 1950-х и имела вполне удачную сценическую историю, но подлинного триумфа достигла почти через десять лет в результате объединенных усилий либреттиста Майкла Стюарта и композитора Джерри Хермана.
Зритель, пришедший в филиал Малого театра на Ордынке, непременно услышит музыку, оцененную десятком премий Tony. Но слова, положенные на нее, как и вся драматургическая основа спектакля, поставленного Владимиром Ивановым, — не калька знаменитого мюзикла. Вместе с поэтом Сергеем Плотовым Иванов сочинил очень «нашенскую» историю, не меняя ни исходного места действия, ни имен персонажей. Зато в характерах просматривается та обстоятельность, какая свойственна русскому психологическому театру. И это при том, что скорость раскручивания интриги не замедлена ни на секунду, а остроты более чем злободневны.
Ирина Муравьева делает свою неунывающую Долли не просто земным воплощением Счастливого случая, с помощью которого все влюбленные доберутся до вожделенного хеппи-энда. В сцене разговора с умершим мужем, пожалуй, единственной по-настоящему трагичной в этом спектакле, перед нами предстает женщина, спрятавшая от чужих глаз свое страдание. «Я всегда хотела счастья, — произносит Долли, обращая глаза к небесам, — здесь, сейчас и для всех». Но понимает: такого счастья, как с Энтони, у нее уже не будет. Однако горести и утраты не лишили героиню любви к жизни, этого единственного действенного эликсира молодости. Горасу Вандергельдеру (Валерий Афанасьев) она искренне симпатизирует, видя в скупердяе и зануде такую же страдающую от одиночества душу. Так почему бы не попытаться осчастливить его, а заодно и еще десяток достойных лучшей участи людей?
К слову, мистер Горас не очень тянет на лавочника, как он заявлен в программке. Респектабельности ему вполне хватит на владельца среднего бизнеса. Но за солидной оболочкой прячется человек, который больше всего на свете боится, что окружающие узнают о его ранимой и чуткой душе.
Об исполнителях второстепенных ролей, почти о каждом, можно писать отдельный дифирамб: актеры Малого умеют в несколько реплик уместить такие глубины, что только диву даешься. Их отточенная техника превращает классических, можно сказать, архетипических персонажей в живые типажи сегодняшнего дня, с которыми зритель каждый день ездит в метро, делит open-space в офисе или подлокотник кресла в театре. Алена Охлупина (Флора Ван Хойзен) дает изящный шарж на самоотверженную старую деву. Ирина Жерякова (Эльза) и Григорий Скряпкин (Малачи Стэк) сочными мазками рисуют эдаких классических Труффальдино и Смеральдину, приноровившихся к новому веку. Александр Дривень (Рудольф) — воплощение обаятельного до невозможности Фигаро, мастера на все руки. Максим Хрусталев (Хакл) и Сергей Потапов (Такер) — две ипостаси «маленького человека» Чаплина.
Из этого тонко настроенного ансамбля, пожалуй, несколько выбиваются Ольга Абрамова (Ирэн Моллой) и Дарья Мингазетдинова (Минни) — образы, сделанные по лекалам Рокси Харт и Велмы Келли из «Чикаго», получились слишком плоскими. Да и играющим юных влюбленных, из-за которых, собственно, и началась вся история, Дарье Шевчук (Эрменгарда) и Дмитрию Триумфову (Эмброз) пока не хватает искренности и непосредственности.
Зато самых высоких похвал достоин удивительно слаженный «кордебалет»: он двигается (балетмейстер Елена Богданович, репетитор Наталья Цыбульская) и поет (педагог по вокалу Галина Гусева) с той самозабвенной легкостью и азартом, которые в традиционном мюзикле, опирающемся более на технику, нежели на актерское мастерство, не так часто встретишь. И пусть в оркестровой яме нет оркестра, зато у самой авансцены, рядом со зрителями пристроился тапер и по совместительству аранжировщик Вячеслав Жуков, время от времени позволяющий себе маленькие музыкальные «хулиганства». Ничего удивительного, ведь перед нами не мюзикл, а «старый, добрый» музыкальный спектакль — правнук еще более старого русского водевиля, сделанный в лучших традициях этого любимого зрителем жанра.
Виктория Пешкова, "Культура", 25 сентября 2019 года
Афиша Малого театра пополнилась еще одним спектаклем, напрочь переворачивающим представление о «Доме Островского» как о живом анахронизме. Вряд ли его можно назвать «музеем», разве что меняющимся музеем в меняющемся мире. Режиссер Владимир Иванов, известный мастер музыкального спектакля, убежден: если попали в затруднительное положение — «Всегда зовите Долли!».
При выборе пьесы для бенефисного спектакля, к тому же приуроченного к солидной круглой дате, актерам свойственно замахиваться на что-нибудь трагично-эпическое в духе Вильяма нашего Шекспира. Уж очень хочется изумить почтенную публику накалом страстей и амплитудой переживаний. Всеми любимая Ирина Муравьева, отметившая в этом году юбилей, поступила с точностью до наоборот, подарив себе, партнерам и зрителям шумный, яркий, искрящий бешеной энергией карнавал, который в русской интерпретации нью-йоркской истории получил название «Всегда зовите Долли!». Ее неунывающая героиня стремится во что бы то ни стало осчастливить всех, кто попадается ей на пути, и у нее это прекрасно получается.
Сюжет о ловкой особе, готовой поспособствовать счастью влюбленных, а заодно и наладить свою личную жизнь, смело можно отнести к разряду «вечных». Но если классицизм, как правило, отводил эту роль расторопным служанкам, то в XIX веке авторы все чаще стали поручать важную миссию женщине свободной и независимой. О мюзикле Джерри Хермана «Хелло, Долли» слышали даже те, кто не является поклонником данного жанра: это одна из непотопляемых бродвейских постановок, к тому же еще и покорившая полмира благодаря вовремя подсуетившемуся Голливуду.
Немногие знают, что корни истории растут из фарса австрийского драматурга Иоганна Непомука Нестроя «Einen Jux will er sich machen» (в вольном переводе: «Ему хочется пошутить»), написанного в 1842 году. Популярная пьеса не раз адаптировалась разными авторами под новые времена и нравы. Ее грузинская версия известна отечественному зрителю как «Ханума» Авксентия Цагарели, а вот англизированная, «A day well spent» («Хорошо проведенный день»), созданная в середине позапрошлого века переводчиком и драматургом Джоном Оксенфордом, однажды попалась на глаза Торнтону Уайлдеру. «Сваха» (кстати, поначалу она именовалась «Купец из Йонкерса») была написана в середине 1950-х и имела вполне удачную сценическую историю, но подлинного триумфа достигла почти через десять лет в результате объединенных усилий либреттиста Майкла Стюарта и композитора Джерри Хермана.
Зритель, пришедший в филиал Малого театра на Ордынке, непременно услышит музыку, оцененную десятком премий Tony. Но слова, положенные на нее, как и вся драматургическая основа спектакля, поставленного Владимиром Ивановым, — не калька знаменитого мюзикла. Вместе с поэтом Сергеем Плотовым Иванов сочинил очень «нашенскую» историю, не меняя ни исходного места действия, ни имен персонажей. Зато в характерах просматривается та обстоятельность, какая свойственна русскому психологическому театру. И это при том, что скорость раскручивания интриги не замедлена ни на секунду, а остроты более чем злободневны.
Ирина Муравьева делает свою неунывающую Долли не просто земным воплощением Счастливого случая, с помощью которого все влюбленные доберутся до вожделенного хеппи-энда. В сцене разговора с умершим мужем, пожалуй, единственной по-настоящему трагичной в этом спектакле, перед нами предстает женщина, спрятавшая от чужих глаз свое страдание. «Я всегда хотела счастья, — произносит Долли, обращая глаза к небесам, — здесь, сейчас и для всех». Но понимает: такого счастья, как с Энтони, у нее уже не будет. Однако горести и утраты не лишили героиню любви к жизни, этого единственного действенного эликсира молодости. Горасу Вандергельдеру (Валерий Афанасьев) она искренне симпатизирует, видя в скупердяе и зануде такую же страдающую от одиночества душу. Так почему бы не попытаться осчастливить его, а заодно и еще десяток достойных лучшей участи людей?
К слову, мистер Горас не очень тянет на лавочника, как он заявлен в программке. Респектабельности ему вполне хватит на владельца среднего бизнеса. Но за солидной оболочкой прячется человек, который больше всего на свете боится, что окружающие узнают о его ранимой и чуткой душе.
Об исполнителях второстепенных ролей, почти о каждом, можно писать отдельный дифирамб: актеры Малого умеют в несколько реплик уместить такие глубины, что только диву даешься. Их отточенная техника превращает классических, можно сказать, архетипических персонажей в живые типажи сегодняшнего дня, с которыми зритель каждый день ездит в метро, делит open-space в офисе или подлокотник кресла в театре. Алена Охлупина (Флора Ван Хойзен) дает изящный шарж на самоотверженную старую деву. Ирина Жерякова (Эльза) и Григорий Скряпкин (Малачи Стэк) сочными мазками рисуют эдаких классических Труффальдино и Смеральдину, приноровившихся к новому веку. Александр Дривень (Рудольф) — воплощение обаятельного до невозможности Фигаро, мастера на все руки. Максим Хрусталев (Хакл) и Сергей Потапов (Такер) — две ипостаси «маленького человека» Чаплина.
Из этого тонко настроенного ансамбля, пожалуй, несколько выбиваются Ольга Абрамова (Ирэн Моллой) и Дарья Мингазетдинова (Минни) — образы, сделанные по лекалам Рокси Харт и Велмы Келли из «Чикаго», получились слишком плоскими. Да и играющим юных влюбленных, из-за которых, собственно, и началась вся история, Дарье Шевчук (Эрменгарда) и Дмитрию Триумфову (Эмброз) пока не хватает искренности и непосредственности.
Зато самых высоких похвал достоин удивительно слаженный «кордебалет»: он двигается (балетмейстер Елена Богданович, репетитор Наталья Цыбульская) и поет (педагог по вокалу Галина Гусева) с той самозабвенной легкостью и азартом, которые в традиционном мюзикле, опирающемся более на технику, нежели на актерское мастерство, не так часто встретишь. И пусть в оркестровой яме нет оркестра, зато у самой авансцены, рядом со зрителями пристроился тапер и по совместительству аранжировщик Вячеслав Жуков, время от времени позволяющий себе маленькие музыкальные «хулиганства». Ничего удивительного, ведь перед нами не мюзикл, а «старый, добрый» музыкальный спектакль — правнук еще более старого русского водевиля, сделанный в лучших традициях этого любимого зрителем жанра.
Виктория Пешкова, "Культура", 25 сентября 2019 года
Партнеры
Информационная поддержка
