Новости

Дневниковая запись А.А. Остужева в музейном фонде Малого театра.

Автор - главный хранитель музейных фондов Малого театра Н.В.Телегина, статья напечатана в сборнике "В.А. Теляковский и русский театр на рубеже XIX–XX веков" (М., 2016). 16 апреля исполнилось 143 года со дня рождения А.А.Остужева.

В музейном фонде Государственного академического Малого театра России хранится дневниковая запись Александра Алексеевича Остужева (4 (16) апреля 1874 — 1 марта 1953) (1), сделанная на отдельном листе с оборотом.

Над ролью Незнамова в комедии А.Н. Островского «Без вины виноватые» А.А. Остужев работал длительное время. Это была одна из лучших и любимых зрителями ролей А.А. Остужева. И выступал артист в этой роли с 1898 г. по начало 1930-х гг. в разных постановках и с разными партнерами.
Первоначально Остужев (тогда еще под своей настоящей фамилией Пожаров) готовил роль Незнамова под руководством своего педагога Александра Павловича Ленского на Драматических курсах Императорского Московского театрального училища.
Он был зачислен в театральную школу при Малом театре осенью 1895 г. благодаря Александру Ивановичу Южину, которой обратил внимание на молодого актера-любителя во время своих гастролей. А.И. Южин писал П.П. Гнедичу: «…Я нашел в Воронеже сокровище, в которое я верю, как в крупную будущую силу, и смело в первый раз беру на себя ответственность за всю его жизнь, извлекая его из службы при юго-восточных дорогах на сцену. Рекомендовать я его не могу: он любитель, опытности никакой, вернее, никакой рутины, зато чуткость таланта, настоящего таланта, заменяет ему эту рутину вполне. Он двадцати одного года, красавец той милой, задушевной красотой, сдержанной, непоказной, которая действует обаятельно и главным образом чарует тогда, когда в нее вглядишься. Он умеет чем- то неуловимым заставить слушать себя, глядеть на себя и ценить каждый звук его вибрирующего неподдельным внутренним чувством голоса, каждый взгляд чудных глубоких серых глаз» (2).

А.И. Южин потом всегда относился к А.А. Остужеву с искренней теплотой и сердечностью. Остужев стал любимым учеником А.П. Ленского, который оказал огромное влияние на формирование его творческой личности. В доме А.И. Южина в Большом Палашёвском переулке в Москве (3) А.А. Остужев проходил свои университеты. Он много времени проводил в кабинете А.И. Южина у шкафов с книгами (4). На обеды к А.И. Южину приходило много знаменитых людей: артистов, профессоров Московского университета. В доме часто устраивались литературно- театральные беседы.
«Ленский внушал ему то соединение глубин реализма и высот романтики, которое было отличительным свойством игры его и М.Н. Ермоловой; Немирович- Данченко — учил сдержанности. Остужев работал, буквально осуществляя завет, написанный ему Южиным на своем портрете: “Работать, работать всю жизнь — не покладая рук”» (5).
Весной 1898 г. с 28 февраля по 23 марта в выпускных спектаклях Театрального училища на сцене Малого театра ученик 3-го курса Александр Пожаров выступил в шести спектаклях, в том числе в «Доходном месте» в роли Жадова и в «Без вины виноватых» в роли Незнамова. Как отмечал С.Н. Дурылин, эти роли были сыграны с огромным успехом (6). Это был второй выход в роли Незнамова в жизни А. Пожарова.
Впервые он сыграл роль Незнамова в спектакле, состоявшемся 1 февраля 1898 г. Тетрадь с ролью Незнамова Александр Пожаров получил 29 декабря 1897 г. Эта дата и автограф А. Пожарова есть на титульном листе списка роли. Тетрадь хранится в РГАЛИ в фонде А.А. Остужева (7).
Выступлению предшествовали девять репетиций с 9 января по 20 января 1898 г., причем 14, 19 и 20 января было по две репетиции в день, дневная в 12 часов и вечерняя в 19 часов. Все репетиции расписаны в тексте роли Незнамова на обороте первого листа. Рядом с датами 19 и 20 января отмечено: «АМ» и «АП». Это значит, что репетиция 19 января в 12 часов (все четыре акта) проходила с Алексеем Михайловичем Кондратьевым. В тот же день репетиция в 19 часов (4-й акт) — с Александром Павловичем Ленским. 20 января в 12 часов все четыре акта репетировали с А.М. Кондратьевым, а в 19 часов 3-й и 4-й акты — с А.П. Ленским. На листе двадцатом тетради идут последние слова роли Незнамова, а на следующем белом листе надписи, сделанные Александром Пожаровым: «Спектакль был 1 февраля, играл — очень погано, бледно как-то, нерельефно» (8). С этой тетрадью сброшюрована другая тетрадь, тоже с ролью Незнамова. Во втором экземпляре роли утерян первый лист с начальными словами роли Незнамова, и экземпляр не имеет даты. К тому же, он существенным образом отличается от первого экземпляра роли. Кроме текстовых помет, одинарных и двойных подчеркиваний слов роли и ремарок автора, основные пометы артиста в первом экземпляре роли: одинарные и двойные ударения в словах (произнесение слов сильно, подчеркнуто), знак V (пауза), знаки VV и VV (продолжительная пауза), знаки VVV или VVV (очень длительная пауза, заполненная мимикой и жестом). Этими пометами испещрена вся роль. Во втором экземпляре только отдельные краткие (однословные) пометы, а ударений и пауз вообще нет. Все сказанное позволяет предположить, что с первым экземпляром роли артист работал во время начальной подготовки изучения роли Незнамова. Второй экземпляр роли, который очень плохо сохранился (потертости, затеки, дырки, пятна, подклейки), А.А. Остужев использовал впоследствии для повторения текста, когда роль уже была освоена, разучена.
Ударения в слогах, выделение, усиление слов вели артиста к музыкально- смысловой речевой характеристике. Исследователь жизни и творчества А.А. Остужева Ю.А. Айхенвальд отмечал: «Школа Ленского, школа Малого театра — это прежде всего особое отношение к сценической речи, и не только в смысле традиционности произношения и особо четкой дикции. Важнее тут была тенденция к определенной ритмической организации речи. “Смысловая” и то же время интонационная “партитура” с ее системой “сильных” звучаний и пауз придавала речи особую рельефность, превращала самую речь в сценическое действие, ибо фраза звучала определенно, выглядела отчетливо, как жест» (9).
Третий раз А.А. Остужев выступал в роли Незнамова в сезон 1899–1900 гг. на сцене Нового театра (10). Спектакль в постановке А.П. Ленского прошел всего два раза на утренниках 5 и 19 декабря 1899 г.
Четвертый раз А.А. Остужев сыграл роль Незнамова в новой постановке А.П. Ленского на сцене Малого театра. Премьера спектакля состоялась 4 марта 1908 г., и в нем впервые после длительного отпуска на сцену вышла М.Н. Ермолова, сыгравшая роль Кручининой. В этот знаменательный день вся Москва собралась на встречу с великой артисткой. Пятьдесят раз вызывали М.Н. Ермолову на поклон. Спектакль «Без вины виноватые» шел много лет, в том числе и после революции, и всегда вместе с М.Н. Ермоловой играл А.А. Остужев. Он был любимым партнером М.Н. Ермоловой, настоящим ее «сыном» на сцене, как говорила актриса (11). Для М.Н. Ермоловой главной в этой роли была тема матери. Актер Малого театра Б.П. Бриллиантов, в молодости участвовавший в спектакле как гость Дудукина, писал об А.А. Остужеве: «Он был схож с Ермоловой своим огненным темпераментом, но кроме этого обладал и чисто внешним сходством с ней, что особенно было заметно в дуэтной сцене второго акта» (12).
Исследователь творчества М.Н. Ермоловой С.Н. Дурылин подчеркивал: «Нелегко было играть вместе с великой артисткой, нелегко было быть на сцене сыном такой матери: малейшая ложь, микроскопическая фальшь в партнере мгновенно вышли бы наружу при первом соприкосновении с прекрасной простотой и правдой Ермоловой (13). Но “сын” был достоин своей “матери”. Остужев умел показать, что под личиной грубоватости и внешней распущенности в актере Незнамове таится источник живой сердечности, душевной чистоты, глубокой любви к искусству. Этот Незнамов, талантливый актер и благородный, смелый на правду человек, был подлинным сыном ермоловской Кручининой — артистки-просветительницы» (14).
Биограф А.А. Остужева П.И. Новицкий писал: «Никогда — ни в жизни, ни на сцене — Остужев не видел глаз с таким выражением глубины, красоты и печали, как у Ермоловой. Когда он вел сцену с Ермоловой во втором акте («Мы свое дело сделали — пришли и нагрубили хорошей женщине»), он посмотрел ей в глаза. Она глядела на него своими всепрощающими бездонными глазами. Он отвел свои глаза, он боялся встретиться с ней взором, чтобы не забыть всю свою незнамовскую грубость, цель своего прихода на сцену, чтобы не разрыдаться преждевременно» (15).
На лиризм трактовки образа Незнамова обращали внимание Л.С. Ходорковская и В.А. Филиппов. Ходорковская писала: «Отказавшись от жанрового решения образа, с подчеркиванием молодечества и ухарства Незнамова, Остужев стремился раскрыть в своем герое прежде всего его душевную муку. Незнамов Остужева задыхался в мире обывательщины, пошлости, мещанских предрассудков» (16).
В.А. Филиппов отмечал, что роль Незнамова была общепризнанным шедевром актера: «Образ Незнамова, созданный Остужевым, заставил говорить о нем, как о вполне сложившемся актере, обладающем исключительным драматическим дарованием, полным трогательного лиризма и поэтической силы» (17).
По замечанию П.И. Новицкого, «Незнамов всегда трогал Остужева больше других образов Островского. Быть может, эта близость образа к актеру объясняется и глубоко личными моментами: воспоминанием о матери, о тяжелом и горьком детстве. Работая над ролью Незнамова, Остужев стремился вызвать в зрителе возможно более глубокую симпатию к этому безвинному и ущемленному человеку, стремился вложить в этот образ как можно больше чувства, показать в нем максимум благородства, в грубости и неуклюжести найти нежность и чуткость. Всего этого ему удалось достигнуть. Его Незнамов — молодой, чистый и пылкий, как Ромео, такой же талантливый и серьезный, но беспутный и неудачный, слишком рано изъеденный скептицизмом и горечью» (18). Выделяя лирико-героическую стихию дарования А.А. Остужева, Новицкий подчеркивал: «Это основные этапы его творческого развития: от Ромео к Незнамову, от Незнамова к Освальду, от Освальда к Отелло» (19).
П.И. Новицкий считал, что А.А. Остужев играл роль Незнамова по А.Н. Островскому: «Остужев очень глубоко понял Островского — он сыграл ведущие стороны характера Незнамова, его истинную сущность — его благородство и юность» (20).
А.Н. Островский дал развернутую характеристику образа Незнамова. «Незнамов для постороннего взгляда, — писал драматург, — есть ни более, ни менее, как юный трактирный герой, таким он и должен явиться перед публикой. Он по молодости лет не может быть ни закаленным наглецом с поднятой головой, ни мрачным человеком, потерявшим веру в жизнь и людей; он еще многого не знает, многого не видел. Он является полупьяным, с дерзким видом; но дерзость у него стушевана некоторым конфузом. Он знает провинциальных актрис и не уважает их, поэтому он и считает себя как бы вправе говорить им грубости, но в то же время он умен и понимает, что ему еще рано быть судьею чужих пороков, и не может отделаться от конфуза. И в саркастической улыбке у него проглядывает румянец юности и конфуза. Когда он понял, что встретил чистую натуру, невиданную им, он остолбенел, он рот разинул от удивления; он потерялся, он ищет и не может найти тона; прежний его разговор показался ему не только дерзким, но, что еще ужасней для него, глупым. Незнамова очень трудно играть: в нем есть дурное и хорошее, и все это должно проявляться и в жестах, и в тоне; дурное в нем: неблаговоспитанность, дерзкий тон и манеры, приобретенные в провинциальной труппе; хорошее: сознание оскорбленного человеческого достоинства, которое выражается у него хотя и сильно, но более с искреннею горечью, чем с негодующим протестом, отчего его тирады выходят трогательнее» (21).
О том, что роль Незнамова стала одной из значительных ролей в творчестве А.А. Остужева, свидетельствуют многие актеры Малого театра. В.Н. Пашенная, которая играла в постановке 1908 г. роль Аннушки, горничной Отрадиной, написала: «Меня покорял А.А. Остужев в роли Незнамова с его страстным, юным темпераментом» (22). Е.Д. Турчанинова отмечала: «Остужев был чудесным Незнамовым. Его партнершей была великая Мария Николаевна Ермолова, чья вдохновенная игра вливала необыкновенный подъем в каждого партнера. Сцены Ермоловой с Остужевым были до такой степени полны правды и жизни, такие мастерские по форме и так они оба дополняли друг друга, что совершенно забывалось, что это сцена» (23).
Е.Н. Гоголева, рассказывая о М.Н. Ермоловой в роли Кручининой, вспоминает прежде всего А.А. Остужева: «Чтобы понять, как играла Ермолова, надо сказать о том, как играл ее партнер Остужев. Сначала бравируя и задирая, потом волочась за Коринкиной и дразня ее, Остужев подспудно вел свою основную линию — “брошенный и незаконнорожденный”, в нем постоянно чувствовались надрыв и горечь <…>. Игру Ермоловой в последнем акте можно охарактеризовать как сдержанную. Незнамов показывал медальон. Ермолова — Кручинина выпрямлялась, она натягивалась, как струна. И бросалась за медальоном. Мне кажется, что не было крика, царила тишина. “Он”, — говорила, а не кричала Ермолова. Кручинина столько пережила, пока слушала монолог Незнамова, она нашла сына — и сердце ее словно останавливалось от переполняющих его чувств» (24).
Интонацию А.А. Остужева в начале заключительного монолога на всю жизнь запомнила М.О. Кнебель: «…в этой интонации были и нарочитая звонкость обманчивого покоя, и воля самолюбивого, одинокого человека, который не хочет, чтобы его жалели. Казалось естественным, что он не выдерживал такого напряжения и, уже не скрывая гневных слез, говорил о своей жизни и своих страданиях» (25).
Актер, писатель и музыковед А.Н. Глумов видел А.А. Остужева в роли Незнамова в 1917 г.: «Остужев в роли Незнамова, сохранив свою индивидуальность, подчеркнутую дикционную четкость, порывистость, бьющий через край темперамент, создал образ, после Чацкого для меня неожиданный. Первое же появление было напряженно, стремительно. В небрежном костюме, сильно небритый, со спутанными черными волосами, он вел всю роль в какой-то не присущей ему дерзкой манере, грубо, неукротимо. Только к концу раскрывалась мягкость его нежной, глубоко уязвленной, страдающей души — души незаконнорожденного, бесправного человека.
Монолог последнего акта записан на грампластинках (26), но запись не передает главной сущности этого образа. В заключительном тосте в честь заезжей актрисы Кручининой, бросая вызов буржуазному обществу, Остужев начинал монолог преднамеренно официально, холодно, сдержанно, но постепенно чувство горечи и ущемленного самолюбия овладевало им, и он не мог уже преодолеть напряженности, спазм перехватывал дыхание» (27).
Вот как описывает игру А.А. Остужева племянник режиссера Малого театра А.М. Кондратьева театрал Е.В. Кондратьев: «Нельзя себе представить более совершенную передачу этого по виду несколько распущенного и грубоватого юноши, но по существу с прекрасной, по-детски чистой, лишь сильно исстрадавшейся душой. Когда он вел во 2-м действии беседу с известной актрисой Кручининой, которую играла Ермолова, зритель, несмотря на резкость его тона, уже чувствовал внутреннее его благородство и пленялся им. Способность вызвать впечатление, находящееся в некотором противоречии с внешним поведением изображаемого лица, из всех известных в прошлом актеров была присуща в такой степени одному Остужеву и для роли Незнамова оказывалась как нельзя более уместной. Конец этой сцены уже полностью завоевывал зрителя: уходя, артист внезапно останавливался и медленным нерешительным шагом возвращался к Кручининой. Подойдя, он голосом, полным преклонения и раскаяния перед ней, просил позволения поцеловать ее руку. Эта сцена исключительно трогательно и красиво проводилась обоими артистами, оставшись навсегда в памяти у видавших ее. В последнем акте Остужев произносил монолог, обращенный к матерям, бросающим своих детей, с такой эмоциональной выразительностью и с таким неподдельным горем, что зритель, сколько бы раз он ни смотрел пьесу, всегда в этот момент приходил в состояние крайнего душевного волнения. Спектакль “Без вины виноватые” — один из лучших дуэтов Ермоловой и Остужева, постоянно заканчивался бурными овациями публики, зачарованной их исключительной игрой» (28).
Трогательность, нежность, благородная наивность, правдивость и искренность чувств М.Н. Ермоловой и А.А. Остужева неизменно волновали зрителей. Во время последнего монолога Остужева — Незнамова часто всхлипывали и рыдали растроганные зрители в зале театра. Плакали артисты и статисты на сцене, режиссеры за кулисами.
Спектакль «Без вины виноватые» был возобновлен 18 декабря 1924 г. на сцене филиала Малого театра — театра им. А. Сафонова на Таганской площади (29). В роли Незнамова выступил Н.А. Соловьев, который повторял рисунок роли, манеру речи, интонации А.А. Остужева. Роль Коринкиной с 1927 г. играла Н.А. Луначарская-Розенель. Она в своих воспоминаниях пишет о совместной работе с А.А. Остужевым в этом спектакле (30). А.А. Остужев сыграл Незнамова только в трех спектаклях (31) в сезонах 1930–1931 гг. и 1932–1933 гг. 4 июня 1931 г. А.А. Остужев вышел в роли Незнамова на основной сцене (!) Малого театра. А 31 марта и 17 апреля 1933 г. на сцене филиала Малого театра состоялись последние выступления артиста в этой роли, ему было пятьдесят девять лет.
Однако не все приняли толкование А.А. Остужевым образа Незнамова. Некоторым не хватало в трактовке роли бытовой характерности. Известный театральный критик Н.Е. Эфрос в газете «Театр» пишет две заметки о спектакле «Без вины виноватые». Основное внимание он уделяет, конечно, великой М.Н. Ермоловой и восторгу публики в связи с ее возращением на прославленные подмостки. Отмечает он также А.П. Ленского в роли Дудукина, который в октябре 1908 г. последний раз в жизни выйдет на сцену Малого театра именно в этой роли, она станет его лебединой песнью. А третьим актером, заслужившим внимание известного критика, стал А.А. Остужев: «У г. Остужева — Незнамова были моменты большой искренности, но была она какая-то оголенная, не прикрытая даже теми немногими характерными чертами, которые придал своему герою Островский» (32). Далее в следующем номере газеты читаем: «Еще несколько слов о г. Остужеве. Его Незнамов привлекает прочувствованностью. И в последнем акте он умеет играть трогательно, без надрывов, без захватанных приемов, не подставляя рупора своему пафосу. Это говорит о вкусе и о переживании. Но его Незнамов — только “психология”, и совсем не жанр. Так можно, а порою и должно играть, только не бытовика Островского, меньше же всего — Незнамова. Потому что самая эта “психология” — такая она маленькая, незначительная, в своем обнаженном виде — неценная. В оболочке жанра Незнамов все-таки что-нибудь. И надо бы ее дать, выразить и кулисы, и «букет дешевых папирос и коньяку, и “ухарство, молодечество, — напускное презрение к людям”. Да и самая мука душевная, показанная сквозь эту оболочку, приобрела бы больший интерес, сложность» (33).
С Н.Е. Эфросом согласен историк Малого театра Н.Г. Зограф: «Не столь захватывало исполнение Остужева. Сущность упреков зрителей, высоко ценивших и лирико-драматическое дарование актера, и искренность, богатство чувств, найденных им для роли Незнамова, состояла в том, что Остужев не нашел достаточно убедительной жанровой формы для образа Островского» (34).
Директор Императорских театров В.А. Теляковский в дневниках обычно давал краткие, лаконичные характеристики исполнения ролей актерами. 3 апреля 1908 г. он побывал на восьмом представлении спектакля «Без вины виноватые» и записал в дневнике: «Присутствовал в Малом театре на пьесе Островского “Без вины виноватые” с Ермоловой. Не знаю, кому нужна была эта пьеса, одна из тех пьес Островского, которые уже устарели и по форме, и по содержанию. Чистая мелодрама. Публики было сравнительно много — около 1100 р. сбору, что объясняется тем, что в Художественном театре был отменен спектакль из-за падения занавеса. Играли удовлетворительно — Ермолова и, особенно, Ленский были хороши. Яблочкина страшно кривлялась, а Остужев не давал тон провинциального артиста, которого должен был изображать. Недурен был Худолеев. Плоха в первом действии Алексеева» (35). 28 сентября 1908 г. после пятнадцатого представления комедии А.Н. Островского В.А. Теляковский записал: «По случаю воскресенья сбор был около 1600 р. (36) В общем, пьеса была разыграна хорошо. Ермолова еще постарела. Ленский был очень хорош. Яблочкина как всегда. Худолеев заболел. Остужев слишком много играет» (37).
Некоторые авторитетные театральные критики считали, что до роли Отелло А.А. Остужев во всех ролях выступал в амплуа первого любовника и только передавал «самого себя», свои блестящие артистические данные, используя приемы сценического романтизма и не создавая «характер» (38).
А.А. Аникст утверждал: «Остужев был самостоятельным художником, подлинным гением нашего театра» (39). Е.Н. Гоголева, выступавшая на сцене вместе с А.А. Остужевым, называла его своим кумиром. Для нее он был «одним из самых блистательных и обаятельных актеров Малого театра <…>, подлинным художником, подлинным талантом, хватающим за сердце и переворачивающим душу» (40).
В чем же сила воздействия актерского искусства А.А. Остужева на зрителей? Лучше всего на этот вопрос ответил Е.В. Кондратьев, который на протяжении почти сорока лет видел А.А. Остужева в нескольких десятках ролей. «Первое, на что хочется обратить внимание, это — необычайная горячность и трепетность исполнения, пронизанного до самых глубин своих чарующей нежностью переживаний. Эта лиричность его игры, однако, не препятствует тому, что в отдельные моменты роли артист дает такие взрывы страсти, таким вырвавшимся потоком огня освещает и потрясает зрительный зал, что он перестает ощущать себя отделенным от сцены и действительно сливается с ней в своих взволнованных переживаниях в одно целое. Вторым элементом творчества Остужева является его личное отношение к изображаемому герою. По собственному признанию артиста, он всегда старается оправдать его, видя сущность трагического положения в борьбе добра и зла. Благодаря этому, вольно или невольно, он, по сути дела, передает свое внутреннее “я”, пользуясь для этого тем или другим сценическим положением воплощаемого им лица и вкладывая в него в большой степени свое собственное отношение к событиям, изображаемым в пьесе. Отсюда крайний субъективизм его творчества, всегда проникнутого идеей высокого гуманизма, составляющего основу его мироощущения. Поэтому талант Остужева чужд искусству перевоплощения: зритель узнает его немедленно по выходе на сцену, каким бы гримом он ни изменял свою внешность» (41). Третьим элементом воздействия Остужева на зрителя Е.В. Кондратьев считал голос артиста, сравниваемый с идеальным музыкальным инструментом: «Отличаясь исключительной красотой своего тембра, он передает все оттенки и нюансы переживаний исполнителя с неподдающейся описанию полнотой» (42).
Голос А.А. Остужева поражал современников. Как только его ни называли: красивый, музыкальный, мелодичный, певучий, красочный, сильный, огромный, чистый, ясный, звонкий, звучный, прозрачный, необыкновенный, незабываемый, обаятельный, магический, колдовской, чарующий. На вокальную красоту и музыкальность исполнения как особенность дарования А.А. Остужева обращал внимание С.Н. Дурылин: «Каждая роль для Остужева — особая вокальная партитура, которую надо исполнить так, чтобы до зрителя, точнее, до слушателя дошло все богатство мелодии, вся пышность темпов, вся сложность модуляций, вложенных в нее автором.
Искусство belcanto — искусство эмоциональной выразительности. Это и есть искусство Остужева, актера романтической драмы. Эпитеты, прилагавшиеся критиками к Остужеву, за тридцать пять лет неизменны: темпераментный, горячий, пылкий, трепетный, захватывающий, искренний и т. д., и т. д. — это все эпитеты, характеризующие свежесть чувства в актере, отмечающие его способность захватывать сердца зрителя. Этим эпитетам вторят другие: изящный, музыкальный, тонкий, благородный, мягкий, стройный и т. д. и т. д. — это оценки самого исполнения Остужева, его стиля, его мастерства. Вдумайтесь в эти эпитеты: они все приложимы к певцу, к скрипачу, к пианисту, это оценки музыкального исполнения, это показатели степени его мелодичности, ритмичности.
Сальвини оказался прав: voce, voce, voce (голос, голос, голос — ит.) — вот в чем сила и обаяние Остужева» (43).

В 1906 г. из-за болезни Меньера А.А. Остужев оглох на левое ухо. К 1910 г. перестало слышать и правое ухо. Многократное летнее лечение за границей у знаменитых врачей не помогло. Но глухота не прервала выступления Остужева на сцене. Артист учил наизусть весь текст пьесы и по движению губ партнеров, мимике, жестам распознавал реплики каждого. Каждый день с юности артист упражнял свои голосовые связки, всю жизнь работал над голосом. «Остужеву приходилось иметь дело только с одним инструментом — собственным голосом, которого он не слышит. И, однако, путем изумительного овладения техникой голосового аппарата он достиг того, что голос повиновался ему, сохранил все свои модуляции — то нежные, то гневные, то скорбные, никогда не слишком громкие или слишком тихие. Никто, не знающий об его недуге, не мог бы его заподозрить, да и знающие могли наслаждаться редкой красотой его голоса и преклоняться перед силой духа этого артиста» (44).
Свою коронную роль Отелло в одноименной трагедии У. Шекспира А.А. Остужев сыграл в 1935 г. в шестьдесят один год. Это был грандиозный триумф актера. В день премьеры «Отелло» публика вызывала А.А. Остужева тридцать семь раз! (45) Много лет шел А.А. Остужев к этой роли, ставшей театральным шедевром (46). Артист признавался: «Отелло — венец моих творческих стремлений, высшая достигнутая мною точка развития художника в Остужеве» (47).

А.А. Остужев вошел в историю театра не только как актер-труженик, актер- подвижник, но и как человек исключительно честный, прямой, душевно отзывчивый, жизнерадостный, скромный и благородный. А.А. Остужев подчеркивал гуманистическую направленность своего творчества, считал, что главной в его работе всегда была тема добра и света, он верил в красоту жизни.
О взаимовлиянии личности актера-художника и его творчества писал артист Малого театра М.С. Нароков: «Постоянность творческого труда — то главное, что характеризует Остужева как актера большого искусства и утверждает вместе с тем нераздельность его природы как художника и человека. Снимая парик и грим, он не расстается с образом, и что-то от этих трагических звучаний отлагается навсегда в музыку его собственной речи, входит в плоть и кровь его человеческой личности» (48).
В 1949 г. в Боткинской больнице, отлученный от театра, А.А. Остужев в разговоре с И.Л. Андрониковым вспоминал великую артистку и великую женщину М.Н.Ермолову и спектакль «Без вины виноватые» (49).
А началась серьезная, вдумчивая работа над ролью Незнамова еще в начале 1898 г. на третьем курсе Театрального училища. В приводимой ниже дневниковой записи, сделанной сразу же после первого спектакля, молодой артист себя не щадит. Ведь его педагог А.П. Ленский учил сознательному методу работы над ролью, пониманию стиля автора и сущности пьесы, умению глубоко понять и выявить на сцене замысел роли, анализировать свою работу, а от мысли идти к чувству, передать искренность чувств и темперамент. А.И. Южин тоже много помогал молодому артисту. Как и А.П. Ленский, он был заинтересован в том, чтобы А.А. Пожарова взяли в труппу Малого театра.

«1 февраля.
Сегодня был спектакль “Без вины виноватые”, играл Незнамова. На этом спектакле был А.И. Южин, который после спектакля сказал вот что: “Во-первых, ты холодный актер, ты играл на красивых нотах своего голоса, но не переживал, скорее говорил свою роль прочувствованным голосом и только, я не видал никакого замысла, а видел только, что передо мною Пожаров (далее слово зачеркнуто. — Н. Т.) горячится, пыжится (но не играет) (далее зачеркнуто несколько слов. — Н. Т.) и то только тогда, когда говорит сам, а во время разговора других лиц ни один мускул не дрогнул, причем имеешь еще дурную привычку не давать публике лица, исключая того момента, когда говорит тост Дудукин. Не было видно (далее слово зачеркнуто. — Н. Т.) той горечи, того нервного подъема, оскорбленного самолюбия. Это было похоже на игру горевскую (50), а про последний монолог и говорить нечего: так плохо, я даже жалел, что ты знал роль прежде, чем начал говорить свой монолог. Незнамов в одну минуту снова пережил свои двадцать <лет>, ему пришла на память вся его прошлая жизнь. Сколько же должна была выражать физиономия страдания, скрытого, скорее подавленного, отчаяния, нового разочарования. Какою злобою, желчью должно звучать каждое слово. И вместо всего это<го> плавная читка прочувствованным голосом. Так пить можно не за матерей, бросающих своих детей, а просто за знакомого, который тебя чем-то обидел. Так урывками что-то проскальзывало, были какие-то отдаленные намеки на что-то, а цельного характера не было, а было что-то бледное с весьма редкими и неудачными вспышками. Голос у тебя действительно красивый, но тут впечатление было такого сорта: ты говоришь монолог и сам упиваешься твоими красивыми нотами, а в некоторых местах даже не говоришь, а прямо читаешь. Одним словом, ты не дал цельного образа, ты не нарисовал в своем воображении портрет этого лица, не вжился и не сросся с этим лицом. Ты не был самостоятельным художником, а был только слугою автора. Видны успехи только в том, что ты недурно держишься на сцене. Я не говорю хорошо, а не дурно, а потом руки, как будто предназначение <их> быть всегда в карман<ах>, или выскочить из оных, сделать что-то неопределенное в воздухе и опять на место. (Далее слово зачеркнуто. — Н. Т.) Поставь себе за правило никогда не класть рук в карман<ы>. Я к этому привыкал года четыре. Потом грим, черт знает, что сделал с губами, выкрасил не все губы, а только средину, отчего Незнамов ходит с губами, сложенными сердечком. А потом эта фраза в последнем акте: “А как же мне сказали? Господа, зачем же <вы> меня обманули?”, да ведь если бы он не был охвачен чувством сыновней любви, ведь он <бы> Миловзорова в щепку превратил” <…>» (51).

Урок А.И. Южина, который требовал от молодого актера полноты и правды переживания, полного слияния с персонажем, создания цельного характера, не пропал даром. На экзаменационном спектакле «Без вины виноватые», состоявшемся 7 марта 1898 г., Александр Пожаров переживал душевную жизнь образа Незнамова как свою личную жизнь.
1 сентября 1898 г. Александр Пожаров был принят на службу в Императорскую Московскую драматическую труппу. С 5 ноября 1898 г. он именовался по театру Остужевым, согласно его прошению.
Со временем А.А. Остужев научился мастерскому владению техникой актерской игры. Он находил благородный тон и блестящее пластическое выражение на сцене своим чувствам и переживаниям (52). Его сценические создания отличались глубиной замысла и правдой творческого самочувствия. Свой изумительный голос артист заставил полностью повиноваться себе. А вначале А.А. Остужев жаловался на какую-то «заслонку в горле», которая мешала ему свободно владеть голосом и интонацией, задерживала проявление чувства и темперамента в момент наивысшего напряжения на сцене. После выступления в роли Незнамова на сцене Малого театра в 1908 г. эта «заслонка» полностью пропала. Роль Незнамова освободила чувства. П.И. Новицкий отмечал особенность лирического дарования А.А. Остужева: «Его лирика — подлинные человеческие переживания. Другого отношения к ролям у него не бывает. Каждою ролью он заболевает и настолько становится ею одержим, что живет жизнью образа, забывая свою жизнь» (53).
Всей своей жизнью А.А. Остужев словно выполнял завет А.И. Сумбатова- Южина, который 1 сентября 1895 г. написал ему: «Сцена требует, кроме таланта, от актера всех его сил, всего труда сознательного и серьезного, на который он способен. Если Вы думаете, что достаточно обладать голосом, внешностью и известным огнем, чтобы больше уже ни о чем не заботиться, пожинать легкие лавры и легко зарабатывать — не идите на сцену. Если Вы готовы отдать ей всю душу и все силы, не ожидая скорого и легкого успеха, работать всю жизнь, не покладая рук, и искать возможного совершенства в своей работе — идите. Вы — первый (слово «первый» подчеркнуто два раза. — Н. Т.) человек, которому за всю мою жизнь я советую идти на сцену, потому что Вам много дано для нее. Но много с Вас и спросится, Александр Алексеевич. Помните это. А. Южин» (54).
А.А. Остужев стал великим трагическим актером, актером-романтиком и в то же время актером-мыслителем, актером-интеллигентом. В процессе работы над ролями, особенно над любимой ролью Отелло, А.А. Остужев пришел к следующему выводу: «Актеру приходится в продолжение его сценической жизни воплощаться в разные роли, в разные образы. Среди них бывают роли в разной мере далекие от самого актера, роли, к которым ему надо в большей или меньшей мере приспособляться, приноравливать себя к изображаемому им лицу. И лишь однажды актер встречает роль, которая оказывается целиком по его размаху, по его темпераменту. В этом и только в этом случае актер оказывается в состоянии настолько слиться с изображаемым им человеком, настолько проникнуться им, что он перестает играть его и просто живет его жизнью. Тогда он чувствует полное внутреннее удовлетворение и собой, и ролью, тогда он оказывается в состоянии подняться до высот подлинного художественного творчества, только тогда оказывается актер в состоянии бросить образ через рампу в зрительный зал, будучи твердо уверен, что образ долетит и долетит таким, каким он его задумал» (55).

Примечания

1 В последние годы часто встречается неверная дата рождения А.А. Остужева, когда к дате рождения уже по новому стилю прибавляется еще 12 дней, т. е. получается 16 (28) апреля. Это не так, в своей автобиографии А.А. Остужев писал, что родился в Воронеже 4 апреля 1874 г. (Страница рукописи автобиографии А.А. Остужева // Ежегодник Малого театра: 1953–1954. М.: Искусство, 1956. С. 546).
2 Сумбатов-Южин А.И. Из письма Южина П.П. Гнедичу // Южин-Сумбатов А.И. Воспоминания. Записи. Статьи. Письма. М.; Л.: Искусство, 1941. С. 81–82.
3 Дом на углу Большого Палашёвского (в 1929–1994 гг. Южинский переулок) и Трехпрудного переулков. Находящийся неподалеку Большой Козихинский переулок, где жил А.А. Остужев, в 1959–1993 гг. назывался улицей Остужева.
4 Волею судьбы в настоящее время в кабинете в музее-квартире А.И. Сумбатова- Южина (филиале Малого театра) хранится трехтомник: Полное собрание сочинений Кн. А.И. Сумбатова. М.: Издание А.В. Думнова, 1900–1901. Т. 1–3. Это издание было подарено автором А.А. Остужеву, который отдал его в переплет и хранил всю жизнь с «благоговейным чувством» (Новицкий П.И. Остужев // Новицкий П. Образы актеров. М.: Искусство, 1941. С. 27). На кожаном корешке надпись: «Сочинения Кн. А.И. Сумбатова» и суперэкслибрис: «А. О.». На листе после титула, обороте своего фотопортрета, А.И. Южин сделал надпись черными чернилами: «Дорогому Шуре Остужеву горячо его любящий А. Сумбатов. 20/XI/ 1900/ Москва».
5 Щепкина-Куперник Т.Л. А.И. Южин. А.А. Остужев // Щепкина-Куперник Т.Л. Из воспоминаний. М.: ВТО, 1959. С. 102.
6 Дурылин С.Н. А.А. Остужев // Ежегодник Малого театра: 1953–1954. М.: Искусство, 1956. С. 498.
7 Роль Григория Незнамова из комедии Островского А.Н. «Без вины виноватые», сыгранная Остужевым Александром Алексеевичем в Малом театре. 1898 // РГАЛИ. Ф. 2016. Оп. 1. Ед. хр. 41. 46 л.
8 Там же. Л. 21.
9 Айхенвальд Ю.А. Остужев. М.: Искусство, 1977. С. 72.
10 Императорский Новый театр считался филиалом Большого и Малого театров, он бы открыт в сентябре 1898 г. На сцене Нового театра А.П. Ленский осуществлял новаторские постановки с молодежным ансамблем своих бывших учеников, а режиссер Малого театра А.М. Кондратьев ставил спектакли смешанного состава с участием прославленных стариков и молодых актеров. На сцене Нового театра в сезон 1898–1899 гг. представления по возобновлении комедии А.Н. Островского «Без вины виноватые» состоялись также 2 ноября и 3 декабря 1898 г., но А.А. Остужев в них не участвовал. Роль Отрадиной-Кручининой играла Г.Н. Федотова, выступавшая в этой роли еще на премьере спектакля 15 января 1884 г., роль Незнамова — А.К. Ильинский.
11 М.Н. Ермолова вышла на сцену Малого театра последний раз в роли Кручининой 5 марта 1920 г. В возобновленном спектакле 1924 г. в роли Кручининой выступила К.И. Алексеева, племянница М.Н. Ермоловой, очень похожая на нее лицом и фигурой. К.И. Алексеева раньше играла в первом акте роль Любови Отрадиной, то есть Кручининой в молодости, а затем стала играть всю роль Отрадиной-Кручининой.
12 Бриллиантов Б.П. Записки артиста // Малый театр. 1824–1974. М.: ВТО, 1983. Т. II: 1917–1974. С. 533.
13 За неделю до смерти А.А. Остужева С.Н. Дурылин написал ему письмо с просьбой выступить на вечере памяти М.Н. Ермоловой в ВТО, т. к. 12 марта 1953 г. исполнялось 25 лет со дня кончины артистки. В письме есть такие строки: «Единственный артист, родной гению Ермоловой, близкий ее вдохновению – это Вы» (Дурылин С.Н. Письмо А.А. Остужеву. 23 февраля 1953 г. // РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 369. Л. 1).
14 Дурылин С.Н. А.А. Остужев... С. 502.
15 Новицкий П.И. Остужев... С. 45.
16 Ходорковская Л.С. Народный артист Советского Союза А.А. Остужев. М.: Изд-во «Знание», 1955. С. 15.
17 Филиппов В.А. Александр Алексеевич Остужев. М.; Л.: Искусство, 1945. С. 23.
18 Новицкий П.И. Остужев... С. 42.
19 Там же. С. 49.
Роль Ромео в трагедии У. Шекспира «Ромео и Джульетта» А.А. Остужев сыграл в 1900 г., роль Освальда в драме Г. Ибсена «Привидения» в 1909 г., роль Отелло в трагедии У. Шекспира «Отелло» в 1935 г.
20 Там же. С. 44.
21 Островский А.Н. Полн. собр. соч. М.: Гос. изд-во худож. литературы, 1951. Т. IX: Пьесы. 1882–1885. С. 418.
22 Пашенная В.Н. Искусство актрисы. М.: Искусство, 1954. С. 70.
23 Турчанинова Е.Д. Александр Алексеевич Остужев // Евдокия Дмитриевна Турчанинова: Сборник статей под общей редакцией Ю.С. Калашникова. М.: Искусство, 1959. С. 132.
24 Гоголева Е.Н. На сцене и в жизни. 2-е изд., испр. и доп. М.: Искусство, 1989. С. 46.
По-другому описывает ту же сцену спектакля П.А. Марков: «Нетерпеливое ожидание и непрестанные поиски сына окрашивали все исполнение Ермоловой. И в том крике всеобъемлющей радости, который вырывался у нее в последнем акте, зритель ясно ощущал всю глубину пережитого ее горя; казалось, она обнимает не только сына, которого она наконец нашла, но и весь зрительный зал, всех тех, кто с захватывающим волнением следил за человеческой судьбой, потрясающе раскрытой Ермоловой» (Марков П.А. Ермолова // Марков П.А. О театре. М.: Искусство, 1974. Т. 2: Театральные портреты. С. 159).
25 Кнебель М.О. Вся жизнь. М.: ВТО, 1967. С. 41.
26 На официальном сайте Малого театра можно прослушать запись заключительного монолога Незнамова в исполнении А.А. Остужева, сделанную в 1940-е гг.
27 Глумов А.Н. Нестертые строки. М.: ВТО, 1977. С. 50.
28 Кондратьев Е.В. Вдохновенный художник сцены Александр Алексеевич Остужев // АРО ГЦТМ. Ф. 532. Ед. хр. 43. Л. 14 (с. 25).
29 Последний спектакль «Без вины виноватые» в театре им. Сафонова состоялся 29 марта 1934 г.
30 Луначарская-Розенель Н.А. Остужев // Луначарская-Розенель Н.А. Память сердца: Воспоминания. М.: Искусство, 1965. С. 226–228.
31 А.А. Остужев в роли Незнамова в возобновленной постановке 1924 г. не участвовал. Последний раз он вышел на сцену в этой роли 5 марта 1920 г. (вместе с М.Н. Ермоловой). В начале 1920-х гг. А.А. Остужев мог участвовать в районных выездных спектаклях Малого театра. В сезонах с 1924 по 1930 г. и в сезонах 1931–1932 гг., 1933–1934 гг. А.А. Остужев в роли Незнамова в Малом театре не выступал. Сведения взяты из книг режиссерского управления Малого театра.
32 Старый друг [Эфрос Н.Е.]. Спектакль М.Н. Ермоловой // Театр. Среда, 5 марта 1908 г. № 202. С. 16.
33 Старый друг [Эфрос Н.Е.]. «Без вины виноватые» // Театр. Четверг, 6 марта 1908 г. № 203. С. 11–12.
34 Зограф Н.Г. Малый театр в конце XIX – начале XX века. М.: Наука, 1966. С. 350.
35 Теляковский В.А. Дневники Директора Императорских театров. 1906 – 1909. Санкт-Петербург / Под общ.ред. М.Г. Светаевой. М.: Артист. Режиссер. Театр, 2011. С. 424.
А.А. Яблочкина играла роль Коринкиной, И.Н. Худолеев — Миловзорова, К.И. Алексеева — Отрадиной.
36 В музейном фонде Малого театра есть интересная иллюстрированная программа 11-го представления комедии «Без вины виноватые» 23 апреля 1908 г., состоявшегося уже после закрытия сезона «в пользу городских попечительств о бедных для раздачи пострадавшим от наводнения в г. Москве». Спектакль по высочайшему повелению был устроен Московской Городской Думой. Сбор составил 1859 руб. 80 коп. (Ведомость сборов при спектаклях в Императорских Московских Малом и Новом театрах за 1907 г., 1908 г. и 1909 г. // Архив Малого театра. Ф. 649. Оп. 9. Ед. хр. 490. Л. 97).
37 Теляковский В.А. Дневники. С. 501.
38 П.А. Марков писал: «Создание “характера” вряд ли входило в намерения Остужева. Конечную цель он реально видел в самом себе, в обнаружении своего “я”, порой даже безотносительно к образу. Он был “любовником”, потому что амплуа целиком совпадало с его необузданной горячностью, честным благородством, свежестью чувств <…>. Он мастерски передавал “самого себя” на материале хороших и эффектных ролей» (Марков П.А. О советском актере // Марков П.А. О театре. М.: Искусство, 1974. Т. 2: Театральные портреты. С. 146).
39 Аникст А.А. «Отелло» // Спектакли и годы: Статьи о спектаклях русского советского театра. М.: Искусство, 1969. С. 190.
40 Гоголева Е.Н. На сцене и в жизни… С. 177–179.
41 Кондратьев Е.В. Вдохновенный художник сцены Александр Алексеевич Остужев // АРО ГЦТМ. Ф. 532. Ед. хр. 43. Л. 6 об.–7 (с. 10–11).
42 Там же. Л. 7 об. (с. 12).
43 Дурылин С.Н. А.А. Остужев... С. 500.
В 1900 г. Томазо Сальвини гастролировал в Москве и на сцене Малого театра в возрасте 70 лет играл роль Отелло. В роли Кассио выступил А.А. Остужев, и уже тогда музыкальность и прекрасный голос А.А. Остужева произвели большое впечатление на великого итальянского трагика.
44 Щепкина-Куперник Т.Л. А.И. Южин. А.А. Остужев... С. 103.
45 «Весь зрительный зал жил единым порывом, искусство Остужева покорило всех» (Аникст А.А. «Отелло»… С. 196); «В зрительный зал обрушился эмоциональный шквал такой силы, против которой никто не мог устоять» (Снежницкий Л.Д. Остужев в «Отелло» // Малый театр. 1824–1974. М.: ВТО, 1983. Т. II: 1917–1974. С. 583).
46 «Остужев создал самую глубокую общественно-философскую и психологическую трактовку трагедии Шекспира на нашей сцене, надолго определившую наше понимание «Отелло», повторенное затем в десятках постановок других театров» (Аникст А.А. «Отелло»... С. 191).
47 Остужев об Отелло. Запись и обработка В.Д. Тизенгаузена // Остужев — Отелло: Сб. / Ред. В.Л. Финкельштейн. Л.; М.: ВТО, 1938. С. 36.
48 Нароков М.С. Биография моего поколения: Театральные мемуары. М.: ВТО, 1956. С. 280.
49 Андроников И.Л. Горло Шаляпина. Ошибка Сальвини // Андроников И.Л. Все живо… Рассказы. Портреты. Воспоминания. М.: Советский писатель, 1990. С. 138.
50 Горев Ф.П. — актер провинциальной сцены, с 1882 до 1900 г. и с 1905 по 1910 г. работал в Малом театре. Играл героико-романтические роли. Считался актером, в творчестве которого преобладало вдохновение, чувство, интуиция над продуманной работой над ролью.
51 Окончание дневниковой записи А.А. Остужева или утеряно, или, по какой-то причине, он просто не дописал.
52 Об Отелло в исполнении А.А. Остужева А.А. Аникст написал: «Мимика, движения, малейшие жесты актера отличались той пластической выразительностью, какой мог бы позавидовать любой мастер хореографии» (Аникст А.А. «Отелло»... С. 190).
53 Новицкий П.И. Остужев... С. 39.
54 Сумбатов-Южин А.И. Письмо Пожарову А.А. 1 сентября 1895 г. // РГАЛИ. Ф. 878. Оп. 1. Ед. хр. 542. Л. 2–2 об.
Письмо цитируется по оригиналу, т. к. в литературе часто не точно выделяются слова, подчеркнутые А.И. Южиным в письме. Впервые письмо точно процитировано в книге: Айхенвальд Ю.А. Остужев. М.: Искусство, 1977. С. 12–13. Однако в книге союз «и» и личное местоимение «я» тоже выделены, а в письме А.И. Южина они не подчеркнуты.
55 Остужев об Отелло. Запись и обработка В.Д. Тизенгаузена... С. 31.