Новости
ВЯЧЕСЛАВ ЕЗЕПОВ: «ТЕАТР – ДЕЛО ВЕСЕЛОЕ»
В октябре Вячеслав Иванович Езепов, народный артист России, актер театра и кино, отметил 75-летний юбилей, сыграв испанского короля Карла V в «Тайнах Мадридского двора» по пьесе Э. Скриба и Е. Легуве. Спектакль, поставленный на сцене Малого театра режиссером Владимиром Бейлисом, в следующем году тоже отметит юбилей: 20 лет он не сходит со сцены. Исполнители главных ролей Вячеслав Езепов и Елена Харитонова все это время выступают в нем бессменно, сыграв уже более 600 раз.
Киевская театральная публика знает Вячеслава Езепова по спектаклю «Насмешливое мое счастье» по письмам Чехова, который идет в Театре русской драмы имени Леси Украинки 50 лет, а телезрители – по ролям в телесериале «Хождение по мукам», в фильмах «Ася», «Пять минут страха», «Господин Великий Новгород», «Кодекс бесчестия» и многих других. В интервью «Театральной афише» Вячеслав Иванович рассказал о своей новой режиссерской работе – спектакле по «Маленьким трагедиям» Пушкина, вспомнил своих учителей и объяснил, почему актер должен обладать хорошим здоровьем.
– Вячеслав Иванович, вы встретили свой сценический юбилей в роли Карла V. Почему именно спектакль «Тайны Мадридского двора» театр выбрал вам в подарок?
– У меня по гамбургскому счету три важные работы в театре. Первая – в спектакле «Иду на грозу» Даниила Гранина, в самом начале моего актерского пути в киевском Театре русской драмы им. Леси Украинки, куда мы с женой приехали работать по окончании Школы-студии МХАТ. И две роли, которые я играю до сих пор: это Чехов в «Насмешливом моем счастье» Леонида Малюгина, вот уже полвека живущего на сцене того же киевского театра, и Карл из «Тайн Мадридского двора». Театр в принципе дело трудно предсказуемое, нельзя сказать, что вот мы поставим спектакль, и он будет долго идти. Но вот у меня так случилось…
– С точки зрения обычного человека это не так уж хорошо – работать в свой день рождения, тем более в юбилей. Никогда не жалели, что выбрали такую профессию?
– Наши замечательные учителя в Школе-студии МХАТ не раз предупреждали нас, что актер – прекрасная профессия, но и жесточайшая, хотя бы потому, что ненормальное время работы. Все отдыхают к семи часам, а артист должен до одиннадцати играть, развлекать публику, короче говоря – работать. Когда вы выходите на сцену, никому нет дела до того, что у вас дома, что у вас в душе, больной вы или здоровый, вы обязаны соответствовать тому, чего от вас ждет зритель. И еще, говорили наши учителя, актер – та профессия, в которой человек не сам кузнец своего счастья. Случай, обстоятельства, готов – не готов, так или сяк повернулась судьба… Ты не властен выстраивать свою судьбу, особенно в театре, где все зависит от того, видит тебя режиссер или нет. И вот эти компоненты делают нашу профессию, с одной стороны, жесточайшей, а с другой… Вот у меня 150 ролей в театре, на телевидении и в кино. Прожить столько жизней, испытать, что такое зависть, доброта, скупость, что такое смех и слезы других людей и передать все это зрителям... Это прекрасная профессия.
– В следующем году у вас еще один юбилей – 50 лет работы в Малом театре. Вы помните тот день, когда впервые вышли на его сцену? Как это было?
– Вы знаете, я никогда не думал, что буду в Малом театре работать. Я учился в Школе-студии МХАТ и где-то на втором-третьем курсе у меня было очень яркое событие. Я ехал в Школу-студию, мне надо было перейти из метро «Площадь Революции» к Колонному залу и дальше к Камергерскому. Подземных переходов не было, толпа ждала, когда регулировщик поднимет руку и остановит машины, и я вдруг увидел Елену Николаевну Гоголеву. Как я потом понял, она шла из Министерства культуры. На ней был чудный костюм, брошка. Наверное, она опаздывала на репетицию в Малый театр. Она очень волновалась и вдруг, поняв, что машины еще долго будут идти, пошла через дорогу напрямик. Милиционер засвистел, бросился к ней, потом, увидев, кто это (у нее же магия была колоссальная, эти глазищи огромные!), остановил машины – и она, гордая, пошла дальше. Я так посмотрел ей вслед – «вот это да!». Я же не думал, что пройдет несколько лет, и я стану партнером Елены Николаевны, например, в таких спектаклях, как «Перед заходом солнца», «Путешественник без багажа»… В Малый театр я попал достаточно случайно, потому что распался «Ленком», в который мы с женой приехали из Киева по приглашению Анатолия Эфроса. Директор «Ленкома» Анатолий Колеватов перешел в Малый театр директором-распорядителем и, надо отдать ему должное, все сделал для того, чтобы меня взяли в Малый театр. Меня принимал худсовет, все было очень серьезно.
Вы спрашивали, как я впервые вышел на сцену Малого театра? Вышел я странно, как это часто бывает в театре. Я репетировал спектакль «Криминальное танго», который потом стал моей визитной карточкой, но на сцену еще не выходил. Вечером шел «Маскарад», я был в театре, и вдруг выяснилось, что нет актера, который в одной из первых сцен играет в карты. Что делать? Там и текст есть, и карты нужно раскидывать. Бросились ко мне: «Вы в карты играете?» – «Играю». – «Вот вам пять реплик, вот костюм, выйдете на сцену. Надо спасать спектакль». Я выучил пять реплик, подошел момент выезда на круге на сцену, я сел в центре, как сейчас помню, с картами, рядом сидели игроки, князь Звездич, и в последний момент идет Михаил Иванович Царев (он играл Арбенина). Сел, посмотрел, увидел меня… Встал, протянул мне руку и сказал: «Царев Михаил Иванович». Я растерянно пожал ему руку и сказал: «Езепов Вячеслав Иванович». Все легли от хохота, он сел, я сел, и круг пошел. Вот так я выехал на сцену Малого театра. Я все точно сделал и по картам, и по тексту. Актеры стали мне говорить: «Ну зачем ты обманываешь, ты же, наверное, в Киеве играл эту роль! Что ты дурака валяешь, что ты первый раз». В перерыве Царев стоял за кулисами, я проходил мимо него, он меня остановил и сказал: «Недурно». Вы представляете, какие оценки были?! Это сейчас «великий, гений» направо-налево. А тут «недурно». Это я запомнил на всю жизнь.
– Где вы научились играть в карты? Неужели в Школе-студии МХАТ?
– Меня многому научил Василий Осипович Топорков. Моя жена Марина (мы поженились еще студентами) – его приемная дочка и внучка Мамонта Дальского. Василию Осиповичу было 70 лет, когда я попал в его дом, и это была школа неимоверная, потому что он считал, что актер должен попробовать все. И мы с ним бывали на бегах, на велосипедных гонках, на треке, играли в биллиард, в карты… Дома была рулетка, мы играли на спички. То есть актер должен уметь все, но не увлекаться, не становиться рабом, что не всегда удавалось. С Василия Осиповича можно было брать пример, потому что он все время находился в поиске. Я тоже долго метался, искал своего режиссера, свой театр, и у него так было. Шутка сказать, из театра Корша, где он, Радин и Шатрова были первыми артистами и вся Москва ходила на них смотреть, он пришел в сорок с лишним лет учеником к Станиславскому.
В доме у Василия Осиповича бывали люди, вошедшие в историю нашего театра. Сегодня Тенин с Сухаревской сидели, завтра – Елена Сергеевна Булгакова. Представляете, я провожал ее домой! А какие розыгрыши устраивал Топорков, как я попадал! Топорков – профессор, доктор наук, лауреат сталинских премий, народный артист Советского Союза, завкафедрой мастерства, ученик Станиславского… Я уже женат на Марине, четвертый курс. Открывали школу в 9 часов, а в 11 начинался сбор труппы Художественного театра, и педагоги переходили туда. И вот мы собираемся в школе, Василий Осипович подбегает ко мне: «Слава, можно вас на минуточку?» Я говорю: «Пожалуйста». – «Слава, вы же с Мариной расписались, я прошу, вы только Ларису (жена Василия Осиповича. – Ред.) не бросайте». Я спрашиваю: «Да что случилось?» – «Вот мы сейчас были в Пушкинских горах. Нас директор заповедника Семен Гейченко водил по музею в Михайловском. И вдруг я вижу, в витрине лежит какой-то камень и написано: “Камень Керн”. Спросил у Гейченко, что это значит. “В парке есть аллея, которая называется аллеей Керн”. – “Почему?” – “У Пушкина с Анной Керн были сложные отношения, он никак не мог ее добиться. И вот здесь в доме он набросился на нее, она вырвалась, побежала по аллее. Он бы ее не догнал, но она споткнулась о камень, упала, и вот тут он ею овладел”». Василий Осипович продолжает: «Меня это так потрясло. Народу никого, я не знаю, что на меня нашло, но я этот камень сунул в карман и привез сюда. Что сейчас в музее творится, вы представляете?» И достает из кармана завернутый в платок камень: «Могут арестовать». Я просто обалдел. В голову не пришло, что этот булыжник можно было найти где угодно. Начинаю его успокаивать: «Василий Осипович, не волнуйтесь, что-нибудь придумаем». Он посмотрел на меня, потом завернул камень опять в платок и говорит: «Так, за веру в предлагаемые обстоятельства – “пятерка”. Спасибо, Слава, что прорепетировали со мной, теперь пойду во МХАТ, там зубры». Вот такие были шутки, которые потом мы разыгрывали и в Театре русской драмы имени Леси Украинки в Киеве, и в «Ленкоме». Сейчас, к сожалению, это уходит. Театр – дело веселое, как Василий Осипович говорил, и здоровое. Он считал, что в театре надо быть здоровым человеком, даже погружаясь в жуткие вещи, в Достоевского, копаясь в себе. Внутри надо оставаться здоровым, тогда ты не сойдешь с ума. Понимаете, вот эти страсти, роли, они живут внутри, поэтому актеров надо и прощать, и любить, и снисходительно к ним относиться. Они действительно сдвинутые. А что делать? Такая профессия.
– Вячеслав Иванович, а кого еще вы считаете своими учителями?
– В театральной студии Дома пионеров, куда родители отвели меня в восемь лет, была прекрасный театральный педагог – Александра Кудашева-Тинникова, ученица студии Михаила Чехова, гениального артиста. Она воспитала, кстати, Олега Ефремова, дала путевку на сцену Жене Киндинову, Вячеславу Шалевичу, вашему покорному слуге. Затем Школа-студия МХАТ – там нас учили профессии замечательные педагоги Виктор Монюков, Виктор Станицын, Василий Топорков, Кира Головко. После института мы с Мариной поехали в Киев, там я попал в великолепную труппу театра, работал с режиссерами Николаем Соколовым, Моисеем Розиным, Владимиром Нелли. Но главной была встреча на всю жизнь с Михаилом Резниковичем и Давидом Боровским.
Мне очень везло с режиссерами и партнерами. Об Эфросе я уже сказал. А дальше Малый театр. Здесь Леонид Хейфец, Борис Равенских, Леонид Варпаховский, Борис Львов-Анохин, Виталий Иванов, Владимир Бейлис, Борис Морозов, Владимир Андреев. Я во многих их спектаклях играл. Здесь была целая плеяда выдающихся актеров, у которых многому можно было научиться. Но они учили очень деликатно. Я пришел в театр, когда на сцену выходили Борис Бабочкин, Игорь Ильинский, Михаил Жаров, Михаил Царев, Николай Анненков, Елена Гоголева, Елена Шатрова, Владимир Кенигсон, Евгений Велихов, Евгений Самойлов. Более молодые – Руфина Нифонтова, Элина Быстрицкая, Нелли Корниенко, Юрий и Виталий Соломины, Никита Подгорный, Виктор Коршунов, Роман Филиппов, Валерий Носик, Евгений Весник – какие поколения были! А Иван Любезнов, Виталий Доронин, Виктор Хохряков, Владимир Владиславский! Сиди, открыв рот, и впитывай, и учись.
Вот одно из самых ярких моих воспоминаний о первых годах в Малом театре. Предстояло сыграть Горича в «Горе от ума». Мне доверяли много вводов, я любил вводиться в готовый спектакль. И вот уже готовлюсь выходить на сцену – и вдруг смотрю и холодею: за кулисами стоят все наши старики: Николай Светловидов, Николай Рыжов, Игорь Ильинский, Елена Шатрова… Все. Стоят и смотрят. Я как-то собрался, сыграл, ушел на аплодисментах. На следующий день кто-то из них меня останавливает: «Да, экзамен ты сдал». То есть они пришли посмотреть, как человек умеет произносить стихи, как держится и как вписывается в ансамбль Малого театра.
– А сейчас, когда вы в старшем поколении, эта традиция осталась? У вас есть желание посмотреть, как тот или иной из молодых актеров вошел, как произнес свою реплику?
– Традиции сохраняются, конечно. У нас есть художественный руководитель, который держит театр 30 лет. Это невиданный срок, ни один руководитель не держал скипетр Малого театра так долго, как Юрий Мефодьевич Соломин. А работать с молодыми сейчас – моя обязанность, потому что играть я стал меньше и очень благодарен Владимиру Михайловичу Бейлису, который взял меня вторым режиссером. Мы с ним сделали уже три спектакля – «Как обмануть государство», «Восемь женщин» и «Вассу Железнову». Как режиссер я люблю и подсказать что-то артистам, но тактично, спокойно, понимая психологию актера. Вот сейчас, наверное, будем «Бесприданницу» восстанавливать, и я этим с удовольствием занимаюсь.
– Скажите пожалуйста, что бы вам хотелось сделать как режиссеру?
– Я очень благодарен руководству и Юрию Мефодьевичу, что он меня поддержал, когда я решил попробовать самостоятельно поставить и сыграть на малой сцене «Маленькие трагедии» Пушкина, назвав их «Пир во время чумы». Взять только три вещи – «Моцарт и Сальери», «Скупого рыцаря» и «Пир во время чумы». Хочется поговорить с людьми о том, к чему приводят скупость, зависть, нежелание принять волю Бога. Вот я хотел бы этим заняться, потому что играть надо уже что-то очень интересное. А что мне может быть интересно? Уж и не знаю. Когда-то я переживал, что многие роли не сыграл, а потом понял, что в «Насмешливом счастье» сыграл все, что только можно. Там у нас и «Дядя Ваня», и «Иванов», и Треплев, Тригорин. Так получилось, что Чехов закольцевал мою жизнь.
– Многие говорят, что Чехов в разные годы открывается заново. Удалось ли вам открыть для себя какие-то из его размышлений?
- Многое. Вот откроешь томик Чехова (любой, например письма, о которых Сергей Рахманинов сказал, что ничего нет более интересного и неожиданного, или «Записные книжки») и читаешь: «Желание служить общему благу должно стать непременно потребностью души, условием личного счастья». Или: «Самомнение и самолюбие у нас европейское, а поступки азиатские». А как пронзительно звучит сегодня обращенная к сестре последняя фраза его завещания: «Помогай бедным, береги мать, живите мирно. Антон Чехов».
Интервью: Татьяна Филиппова, «Театральная афиша»
Декабрь 2016 г
www.teatr.ru
В октябре Вячеслав Иванович Езепов, народный артист России, актер театра и кино, отметил 75-летний юбилей, сыграв испанского короля Карла V в «Тайнах Мадридского двора» по пьесе Э. Скриба и Е. Легуве. Спектакль, поставленный на сцене Малого театра режиссером Владимиром Бейлисом, в следующем году тоже отметит юбилей: 20 лет он не сходит со сцены. Исполнители главных ролей Вячеслав Езепов и Елена Харитонова все это время выступают в нем бессменно, сыграв уже более 600 раз.
Киевская театральная публика знает Вячеслава Езепова по спектаклю «Насмешливое мое счастье» по письмам Чехова, который идет в Театре русской драмы имени Леси Украинки 50 лет, а телезрители – по ролям в телесериале «Хождение по мукам», в фильмах «Ася», «Пять минут страха», «Господин Великий Новгород», «Кодекс бесчестия» и многих других. В интервью «Театральной афише» Вячеслав Иванович рассказал о своей новой режиссерской работе – спектакле по «Маленьким трагедиям» Пушкина, вспомнил своих учителей и объяснил, почему актер должен обладать хорошим здоровьем.
– Вячеслав Иванович, вы встретили свой сценический юбилей в роли Карла V. Почему именно спектакль «Тайны Мадридского двора» театр выбрал вам в подарок?
– У меня по гамбургскому счету три важные работы в театре. Первая – в спектакле «Иду на грозу» Даниила Гранина, в самом начале моего актерского пути в киевском Театре русской драмы им. Леси Украинки, куда мы с женой приехали работать по окончании Школы-студии МХАТ. И две роли, которые я играю до сих пор: это Чехов в «Насмешливом моем счастье» Леонида Малюгина, вот уже полвека живущего на сцене того же киевского театра, и Карл из «Тайн Мадридского двора». Театр в принципе дело трудно предсказуемое, нельзя сказать, что вот мы поставим спектакль, и он будет долго идти. Но вот у меня так случилось…
– С точки зрения обычного человека это не так уж хорошо – работать в свой день рождения, тем более в юбилей. Никогда не жалели, что выбрали такую профессию?
– Наши замечательные учителя в Школе-студии МХАТ не раз предупреждали нас, что актер – прекрасная профессия, но и жесточайшая, хотя бы потому, что ненормальное время работы. Все отдыхают к семи часам, а артист должен до одиннадцати играть, развлекать публику, короче говоря – работать. Когда вы выходите на сцену, никому нет дела до того, что у вас дома, что у вас в душе, больной вы или здоровый, вы обязаны соответствовать тому, чего от вас ждет зритель. И еще, говорили наши учителя, актер – та профессия, в которой человек не сам кузнец своего счастья. Случай, обстоятельства, готов – не готов, так или сяк повернулась судьба… Ты не властен выстраивать свою судьбу, особенно в театре, где все зависит от того, видит тебя режиссер или нет. И вот эти компоненты делают нашу профессию, с одной стороны, жесточайшей, а с другой… Вот у меня 150 ролей в театре, на телевидении и в кино. Прожить столько жизней, испытать, что такое зависть, доброта, скупость, что такое смех и слезы других людей и передать все это зрителям... Это прекрасная профессия.
– В следующем году у вас еще один юбилей – 50 лет работы в Малом театре. Вы помните тот день, когда впервые вышли на его сцену? Как это было?
– Вы знаете, я никогда не думал, что буду в Малом театре работать. Я учился в Школе-студии МХАТ и где-то на втором-третьем курсе у меня было очень яркое событие. Я ехал в Школу-студию, мне надо было перейти из метро «Площадь Революции» к Колонному залу и дальше к Камергерскому. Подземных переходов не было, толпа ждала, когда регулировщик поднимет руку и остановит машины, и я вдруг увидел Елену Николаевну Гоголеву. Как я потом понял, она шла из Министерства культуры. На ней был чудный костюм, брошка. Наверное, она опаздывала на репетицию в Малый театр. Она очень волновалась и вдруг, поняв, что машины еще долго будут идти, пошла через дорогу напрямик. Милиционер засвистел, бросился к ней, потом, увидев, кто это (у нее же магия была колоссальная, эти глазищи огромные!), остановил машины – и она, гордая, пошла дальше. Я так посмотрел ей вслед – «вот это да!». Я же не думал, что пройдет несколько лет, и я стану партнером Елены Николаевны, например, в таких спектаклях, как «Перед заходом солнца», «Путешественник без багажа»… В Малый театр я попал достаточно случайно, потому что распался «Ленком», в который мы с женой приехали из Киева по приглашению Анатолия Эфроса. Директор «Ленкома» Анатолий Колеватов перешел в Малый театр директором-распорядителем и, надо отдать ему должное, все сделал для того, чтобы меня взяли в Малый театр. Меня принимал худсовет, все было очень серьезно.
Вы спрашивали, как я впервые вышел на сцену Малого театра? Вышел я странно, как это часто бывает в театре. Я репетировал спектакль «Криминальное танго», который потом стал моей визитной карточкой, но на сцену еще не выходил. Вечером шел «Маскарад», я был в театре, и вдруг выяснилось, что нет актера, который в одной из первых сцен играет в карты. Что делать? Там и текст есть, и карты нужно раскидывать. Бросились ко мне: «Вы в карты играете?» – «Играю». – «Вот вам пять реплик, вот костюм, выйдете на сцену. Надо спасать спектакль». Я выучил пять реплик, подошел момент выезда на круге на сцену, я сел в центре, как сейчас помню, с картами, рядом сидели игроки, князь Звездич, и в последний момент идет Михаил Иванович Царев (он играл Арбенина). Сел, посмотрел, увидел меня… Встал, протянул мне руку и сказал: «Царев Михаил Иванович». Я растерянно пожал ему руку и сказал: «Езепов Вячеслав Иванович». Все легли от хохота, он сел, я сел, и круг пошел. Вот так я выехал на сцену Малого театра. Я все точно сделал и по картам, и по тексту. Актеры стали мне говорить: «Ну зачем ты обманываешь, ты же, наверное, в Киеве играл эту роль! Что ты дурака валяешь, что ты первый раз». В перерыве Царев стоял за кулисами, я проходил мимо него, он меня остановил и сказал: «Недурно». Вы представляете, какие оценки были?! Это сейчас «великий, гений» направо-налево. А тут «недурно». Это я запомнил на всю жизнь.
– Где вы научились играть в карты? Неужели в Школе-студии МХАТ?
– Меня многому научил Василий Осипович Топорков. Моя жена Марина (мы поженились еще студентами) – его приемная дочка и внучка Мамонта Дальского. Василию Осиповичу было 70 лет, когда я попал в его дом, и это была школа неимоверная, потому что он считал, что актер должен попробовать все. И мы с ним бывали на бегах, на велосипедных гонках, на треке, играли в биллиард, в карты… Дома была рулетка, мы играли на спички. То есть актер должен уметь все, но не увлекаться, не становиться рабом, что не всегда удавалось. С Василия Осиповича можно было брать пример, потому что он все время находился в поиске. Я тоже долго метался, искал своего режиссера, свой театр, и у него так было. Шутка сказать, из театра Корша, где он, Радин и Шатрова были первыми артистами и вся Москва ходила на них смотреть, он пришел в сорок с лишним лет учеником к Станиславскому.
В доме у Василия Осиповича бывали люди, вошедшие в историю нашего театра. Сегодня Тенин с Сухаревской сидели, завтра – Елена Сергеевна Булгакова. Представляете, я провожал ее домой! А какие розыгрыши устраивал Топорков, как я попадал! Топорков – профессор, доктор наук, лауреат сталинских премий, народный артист Советского Союза, завкафедрой мастерства, ученик Станиславского… Я уже женат на Марине, четвертый курс. Открывали школу в 9 часов, а в 11 начинался сбор труппы Художественного театра, и педагоги переходили туда. И вот мы собираемся в школе, Василий Осипович подбегает ко мне: «Слава, можно вас на минуточку?» Я говорю: «Пожалуйста». – «Слава, вы же с Мариной расписались, я прошу, вы только Ларису (жена Василия Осиповича. – Ред.) не бросайте». Я спрашиваю: «Да что случилось?» – «Вот мы сейчас были в Пушкинских горах. Нас директор заповедника Семен Гейченко водил по музею в Михайловском. И вдруг я вижу, в витрине лежит какой-то камень и написано: “Камень Керн”. Спросил у Гейченко, что это значит. “В парке есть аллея, которая называется аллеей Керн”. – “Почему?” – “У Пушкина с Анной Керн были сложные отношения, он никак не мог ее добиться. И вот здесь в доме он набросился на нее, она вырвалась, побежала по аллее. Он бы ее не догнал, но она споткнулась о камень, упала, и вот тут он ею овладел”». Василий Осипович продолжает: «Меня это так потрясло. Народу никого, я не знаю, что на меня нашло, но я этот камень сунул в карман и привез сюда. Что сейчас в музее творится, вы представляете?» И достает из кармана завернутый в платок камень: «Могут арестовать». Я просто обалдел. В голову не пришло, что этот булыжник можно было найти где угодно. Начинаю его успокаивать: «Василий Осипович, не волнуйтесь, что-нибудь придумаем». Он посмотрел на меня, потом завернул камень опять в платок и говорит: «Так, за веру в предлагаемые обстоятельства – “пятерка”. Спасибо, Слава, что прорепетировали со мной, теперь пойду во МХАТ, там зубры». Вот такие были шутки, которые потом мы разыгрывали и в Театре русской драмы имени Леси Украинки в Киеве, и в «Ленкоме». Сейчас, к сожалению, это уходит. Театр – дело веселое, как Василий Осипович говорил, и здоровое. Он считал, что в театре надо быть здоровым человеком, даже погружаясь в жуткие вещи, в Достоевского, копаясь в себе. Внутри надо оставаться здоровым, тогда ты не сойдешь с ума. Понимаете, вот эти страсти, роли, они живут внутри, поэтому актеров надо и прощать, и любить, и снисходительно к ним относиться. Они действительно сдвинутые. А что делать? Такая профессия.
– Вячеслав Иванович, а кого еще вы считаете своими учителями?
– В театральной студии Дома пионеров, куда родители отвели меня в восемь лет, была прекрасный театральный педагог – Александра Кудашева-Тинникова, ученица студии Михаила Чехова, гениального артиста. Она воспитала, кстати, Олега Ефремова, дала путевку на сцену Жене Киндинову, Вячеславу Шалевичу, вашему покорному слуге. Затем Школа-студия МХАТ – там нас учили профессии замечательные педагоги Виктор Монюков, Виктор Станицын, Василий Топорков, Кира Головко. После института мы с Мариной поехали в Киев, там я попал в великолепную труппу театра, работал с режиссерами Николаем Соколовым, Моисеем Розиным, Владимиром Нелли. Но главной была встреча на всю жизнь с Михаилом Резниковичем и Давидом Боровским.
Мне очень везло с режиссерами и партнерами. Об Эфросе я уже сказал. А дальше Малый театр. Здесь Леонид Хейфец, Борис Равенских, Леонид Варпаховский, Борис Львов-Анохин, Виталий Иванов, Владимир Бейлис, Борис Морозов, Владимир Андреев. Я во многих их спектаклях играл. Здесь была целая плеяда выдающихся актеров, у которых многому можно было научиться. Но они учили очень деликатно. Я пришел в театр, когда на сцену выходили Борис Бабочкин, Игорь Ильинский, Михаил Жаров, Михаил Царев, Николай Анненков, Елена Гоголева, Елена Шатрова, Владимир Кенигсон, Евгений Велихов, Евгений Самойлов. Более молодые – Руфина Нифонтова, Элина Быстрицкая, Нелли Корниенко, Юрий и Виталий Соломины, Никита Подгорный, Виктор Коршунов, Роман Филиппов, Валерий Носик, Евгений Весник – какие поколения были! А Иван Любезнов, Виталий Доронин, Виктор Хохряков, Владимир Владиславский! Сиди, открыв рот, и впитывай, и учись.
Вот одно из самых ярких моих воспоминаний о первых годах в Малом театре. Предстояло сыграть Горича в «Горе от ума». Мне доверяли много вводов, я любил вводиться в готовый спектакль. И вот уже готовлюсь выходить на сцену – и вдруг смотрю и холодею: за кулисами стоят все наши старики: Николай Светловидов, Николай Рыжов, Игорь Ильинский, Елена Шатрова… Все. Стоят и смотрят. Я как-то собрался, сыграл, ушел на аплодисментах. На следующий день кто-то из них меня останавливает: «Да, экзамен ты сдал». То есть они пришли посмотреть, как человек умеет произносить стихи, как держится и как вписывается в ансамбль Малого театра.
– А сейчас, когда вы в старшем поколении, эта традиция осталась? У вас есть желание посмотреть, как тот или иной из молодых актеров вошел, как произнес свою реплику?
– Традиции сохраняются, конечно. У нас есть художественный руководитель, который держит театр 30 лет. Это невиданный срок, ни один руководитель не держал скипетр Малого театра так долго, как Юрий Мефодьевич Соломин. А работать с молодыми сейчас – моя обязанность, потому что играть я стал меньше и очень благодарен Владимиру Михайловичу Бейлису, который взял меня вторым режиссером. Мы с ним сделали уже три спектакля – «Как обмануть государство», «Восемь женщин» и «Вассу Железнову». Как режиссер я люблю и подсказать что-то артистам, но тактично, спокойно, понимая психологию актера. Вот сейчас, наверное, будем «Бесприданницу» восстанавливать, и я этим с удовольствием занимаюсь.
– Скажите пожалуйста, что бы вам хотелось сделать как режиссеру?
– Я очень благодарен руководству и Юрию Мефодьевичу, что он меня поддержал, когда я решил попробовать самостоятельно поставить и сыграть на малой сцене «Маленькие трагедии» Пушкина, назвав их «Пир во время чумы». Взять только три вещи – «Моцарт и Сальери», «Скупого рыцаря» и «Пир во время чумы». Хочется поговорить с людьми о том, к чему приводят скупость, зависть, нежелание принять волю Бога. Вот я хотел бы этим заняться, потому что играть надо уже что-то очень интересное. А что мне может быть интересно? Уж и не знаю. Когда-то я переживал, что многие роли не сыграл, а потом понял, что в «Насмешливом счастье» сыграл все, что только можно. Там у нас и «Дядя Ваня», и «Иванов», и Треплев, Тригорин. Так получилось, что Чехов закольцевал мою жизнь.
– Многие говорят, что Чехов в разные годы открывается заново. Удалось ли вам открыть для себя какие-то из его размышлений?
- Многое. Вот откроешь томик Чехова (любой, например письма, о которых Сергей Рахманинов сказал, что ничего нет более интересного и неожиданного, или «Записные книжки») и читаешь: «Желание служить общему благу должно стать непременно потребностью души, условием личного счастья». Или: «Самомнение и самолюбие у нас европейское, а поступки азиатские». А как пронзительно звучит сегодня обращенная к сестре последняя фраза его завещания: «Помогай бедным, береги мать, живите мирно. Антон Чехов».
Интервью: Татьяна Филиппова, «Театральная афиша»
Декабрь 2016 г
www.teatr.ru
Партнеры
Информационная поддержка
