Новости
«НЕБЛАГОПОЛУЧНО В ЭТОМ ДОМЕ...»
«Васса Железнова - первый вариант» (Малый театр)
Наталья Старосельская, «Страстной бульвар, 10», выпуск №1-191/2016
Этими словами характеризует атмосферу усадьбы Серебряковых Елена Андреевна из чеховского «Дяди Вани». Пьеса была написана Антоном Павловичем в 1896 году, когда все более острыми становились вопросы семьи - распада привычного уклада, непримиримого конфликта поколений.
Впрочем, тема была не нова, она звучала еще в «Отцах и детях» И.С.Тургенева, драматически отзывалась в «случайных семейках» Ф.М.Достоевского, окрашиваясь трагическими красками в «Господах Головлевых» М.Е.Салтыкова-Щедрина, все сильнее обретая связь не только с общественно-политическими проблемами, но с капитализацией России. Вопросы о наследстве, о дележе становились все более актуальными, потому, вероятно, громче, настойчивее проникали они в русскую литературу год от года да и не только в русскую, если мы вспомним хотя бы два названия - «Будденброков» Томаса Манна и «Сагу о Форсайтах» Джона Голсуорси.
В творчестве Максима Горького эта проблема получила развитие и осмысление ярчайшее - едва ли не с первых рассказов до эпопеи «Жизнь Клима Самгина». Но осмысление - двойственное, в чем можно легко убедиться, сопоставив написанные с почти четвертьвековой разницей первый вариант «Вассы Железновой» и второй. А еще - сравнив роман «Мать», созданный писателем в 1905 году, с написанной спустя пять лет, в 1910-м, «Вассой Железновой», которую Горький первоначально планировал тоже назвать «Мать» (или - «Семья»).
На все эти беглые, но необходимые размышления настраивает премьера Малого театра «Васса Железнова - первый вариант», поставленная Владимиром Бейлисом в юбилейном, 260-м сезоне старейшего русского театра (художник Э.Кочергин, художник по костюмам А.Алексеева-Кочергина, композитор Г.Гоберник, режиссер В.Езепов, художник по свету А.Изотов).
Спектакль отличается удивительной для нашего времени целостностью и гармоничностью (если допустимо применить к пьесе Горького это слово). Здесь в едином настрое, на одной волне сосуществуют созданная режиссером и артистами атмосфера, изумительный по силе актерский ансамбль, сценография, музыка, свет. Ощущение тревоги возникает в момент раскрытия занавеса, когда перед нами комната с раздвинутыми стенами, потолочные балки без крыши с сидящими на них голубями и свисающей зеленой лампой, символом уюта и спокойствия, а в глубине сцены - алтарь под стать церковному, а не домашнему, перед которым молится женщина. А через потолок без крыши летит снег, и приглушенно звучит музыка, в которой слышится, скорее, не мелодия, а биение пульса, отсчитывающего мгновения ускользающей жизни.
Жизни семьи, которой уже нет.
Впрочем, она вспомнится, когда все соберутся за столом и начнут перебирать в памяти свои детские игры, а Васса, наблюдая за своими чадами со стороны, услышит детский смех, звучавший в этих стенах когда-то, когда была семья. И второй раз повторится этот смех, правда, больше напоминающий плач, когда в финале она упадет на пол, не дойдя до своего алтаря, словно совершенные грехи не пустили ее к иконам...
Это чувство неблагополучия, тревоги, ожидания чего-то неизбежного и страшного преследует на протяжении всего спектакля, каким-то непостижимым образом перекликаясь, рифмуясь с сегодняшними тревогами и ожиданиями зрительного зала.
Перед нами - подлинный русский психологический театр, который кому-то кажется в наше время скучным, устаревшим, замшелым, но именно он одаривает зрителя тем, без чего театр становится ненужным: волнением, остро переживаемыми чувствами, не игрой в шарады, а жизнью души и мысли. В этой «Вассе Железновой» нет ребусов, бытие складывается не математически, подобно кубику Рубика, а естественно и просто: из ожидания смерти хозяина дома, из тревог о завещании, которое он должен успеть подписать, из самостоятельной и в то же время абсолютно зависимой жизни сыновей Вассы, Павла (замечательная по выразительности работа Станислава Сошникова) и Семена (превосходно сыгранного Алексеем Коноваловым), из раздражающих бравад брата Захара Железнова, разгульного Прохора (очень хорош в этой роли Александр Вершинин), из стремления убрать его со своего целенаправленного пути к наследству...
И на фоне этого ожидания, которым пронизана насквозь атмосфера спектакля, каждая мелочь приобретает особую важность - и артисты отчетливо понимают это, вкладывая все свое мастерство психологического искусства в интонации, жесты, мимику.
Вассу блистательно играет Людмила Титова. Играет, как кажется, на пределе душевных сил, ни во что уже не веря, но в самой потаенной глубине души надеясь на чудо - чудо понимания дочерью Анной (Полина Долинская создает образ неоднозначный, яркий), чудо послушания Павла, чудо покорения Семена и его жены Натальи (великолепна Ольга Жевакина, несколько раз на протяжении спектакля изменяющаяся до неузнаваемости), чуда преображения Людмилы (к сожалению, Ольга Абрамова пока лишь в отдельные моменты достигает высот своих партнеров), когда она освободится от ненавистного мужа...
Кто-то из критиков упрекнул Людмилу Титову в некотором однообразии - это кажется несправедливым, потому что каждую минуту своего существования актриса переживает на грани. Совершая грех за грехом и надеясь, что «Богородица поймет», Титова рисует характер женщины, которая и сама прекрасно осознает, до какого края дошла.
Говоря об актерском ансамбле, необходимо назвать и тех, кто играет роли отнюдь не первого плана, но делает это поистине мастерски: Татьяна Скиба (Дуня), Ирина Жерякова (Липа), Петр Складчиков (отец Егор), Михаил Фоменко (Михайло Васильевич), Наталья Хрусталева (не произносящая ни одного слова горничная Анисья).
И что относится к безусловным для меня открытиям этого спектакля: здесь возникает, кроме основной темы трагического распада семьи, еще одна любопытная тема, как кажется, отнюдь не случайно прочерченная Владимиром Бейлисом. Широко известно, что Горький не принимал творчества Достоевского, но, внимательно вчитываясь в драматургию советского классика, в некоторые образцы его прозы вплоть до «Жизни Клима Самгина», нельзя не заметить поистине драматической зависимости от классика русского. Горький словно не мог отделаться от Достоевского в осмыслении важнейших проблем своего времени, в ритме и способе существования едва ли не большинства персонажей. Может быть, от того и не любил его так сильно?..
Вряд ли мы сможем найти сегодня ответ на этот вопрос, но Владимир Бейлис словно подчеркивает, делает более выпуклыми «достоевские черты», пронизывающие пьесу о «случайной», в сущности, «семейке». И это кажется особенно захватывающим в эпоху, когда происходит вокруг не просто подобное, а словно отраженное в кривом зеркале времени. Потому что и ныне в нашем общем, большом, и в частных, маленьких домах - неблагополучно слишком многое...
«Васса Железнова - первый вариант» (Малый театр)
Наталья Старосельская, «Страстной бульвар, 10», выпуск №1-191/2016
Этими словами характеризует атмосферу усадьбы Серебряковых Елена Андреевна из чеховского «Дяди Вани». Пьеса была написана Антоном Павловичем в 1896 году, когда все более острыми становились вопросы семьи - распада привычного уклада, непримиримого конфликта поколений.
Впрочем, тема была не нова, она звучала еще в «Отцах и детях» И.С.Тургенева, драматически отзывалась в «случайных семейках» Ф.М.Достоевского, окрашиваясь трагическими красками в «Господах Головлевых» М.Е.Салтыкова-Щедрина, все сильнее обретая связь не только с общественно-политическими проблемами, но с капитализацией России. Вопросы о наследстве, о дележе становились все более актуальными, потому, вероятно, громче, настойчивее проникали они в русскую литературу год от года да и не только в русскую, если мы вспомним хотя бы два названия - «Будденброков» Томаса Манна и «Сагу о Форсайтах» Джона Голсуорси.
В творчестве Максима Горького эта проблема получила развитие и осмысление ярчайшее - едва ли не с первых рассказов до эпопеи «Жизнь Клима Самгина». Но осмысление - двойственное, в чем можно легко убедиться, сопоставив написанные с почти четвертьвековой разницей первый вариант «Вассы Железновой» и второй. А еще - сравнив роман «Мать», созданный писателем в 1905 году, с написанной спустя пять лет, в 1910-м, «Вассой Железновой», которую Горький первоначально планировал тоже назвать «Мать» (или - «Семья»).
На все эти беглые, но необходимые размышления настраивает премьера Малого театра «Васса Железнова - первый вариант», поставленная Владимиром Бейлисом в юбилейном, 260-м сезоне старейшего русского театра (художник Э.Кочергин, художник по костюмам А.Алексеева-Кочергина, композитор Г.Гоберник, режиссер В.Езепов, художник по свету А.Изотов).
Спектакль отличается удивительной для нашего времени целостностью и гармоничностью (если допустимо применить к пьесе Горького это слово). Здесь в едином настрое, на одной волне сосуществуют созданная режиссером и артистами атмосфера, изумительный по силе актерский ансамбль, сценография, музыка, свет. Ощущение тревоги возникает в момент раскрытия занавеса, когда перед нами комната с раздвинутыми стенами, потолочные балки без крыши с сидящими на них голубями и свисающей зеленой лампой, символом уюта и спокойствия, а в глубине сцены - алтарь под стать церковному, а не домашнему, перед которым молится женщина. А через потолок без крыши летит снег, и приглушенно звучит музыка, в которой слышится, скорее, не мелодия, а биение пульса, отсчитывающего мгновения ускользающей жизни.
Жизни семьи, которой уже нет.
Впрочем, она вспомнится, когда все соберутся за столом и начнут перебирать в памяти свои детские игры, а Васса, наблюдая за своими чадами со стороны, услышит детский смех, звучавший в этих стенах когда-то, когда была семья. И второй раз повторится этот смех, правда, больше напоминающий плач, когда в финале она упадет на пол, не дойдя до своего алтаря, словно совершенные грехи не пустили ее к иконам...
Это чувство неблагополучия, тревоги, ожидания чего-то неизбежного и страшного преследует на протяжении всего спектакля, каким-то непостижимым образом перекликаясь, рифмуясь с сегодняшними тревогами и ожиданиями зрительного зала.
Перед нами - подлинный русский психологический театр, который кому-то кажется в наше время скучным, устаревшим, замшелым, но именно он одаривает зрителя тем, без чего театр становится ненужным: волнением, остро переживаемыми чувствами, не игрой в шарады, а жизнью души и мысли. В этой «Вассе Железновой» нет ребусов, бытие складывается не математически, подобно кубику Рубика, а естественно и просто: из ожидания смерти хозяина дома, из тревог о завещании, которое он должен успеть подписать, из самостоятельной и в то же время абсолютно зависимой жизни сыновей Вассы, Павла (замечательная по выразительности работа Станислава Сошникова) и Семена (превосходно сыгранного Алексеем Коноваловым), из раздражающих бравад брата Захара Железнова, разгульного Прохора (очень хорош в этой роли Александр Вершинин), из стремления убрать его со своего целенаправленного пути к наследству...
И на фоне этого ожидания, которым пронизана насквозь атмосфера спектакля, каждая мелочь приобретает особую важность - и артисты отчетливо понимают это, вкладывая все свое мастерство психологического искусства в интонации, жесты, мимику.
Вассу блистательно играет Людмила Титова. Играет, как кажется, на пределе душевных сил, ни во что уже не веря, но в самой потаенной глубине души надеясь на чудо - чудо понимания дочерью Анной (Полина Долинская создает образ неоднозначный, яркий), чудо послушания Павла, чудо покорения Семена и его жены Натальи (великолепна Ольга Жевакина, несколько раз на протяжении спектакля изменяющаяся до неузнаваемости), чуда преображения Людмилы (к сожалению, Ольга Абрамова пока лишь в отдельные моменты достигает высот своих партнеров), когда она освободится от ненавистного мужа...
Кто-то из критиков упрекнул Людмилу Титову в некотором однообразии - это кажется несправедливым, потому что каждую минуту своего существования актриса переживает на грани. Совершая грех за грехом и надеясь, что «Богородица поймет», Титова рисует характер женщины, которая и сама прекрасно осознает, до какого края дошла.
Говоря об актерском ансамбле, необходимо назвать и тех, кто играет роли отнюдь не первого плана, но делает это поистине мастерски: Татьяна Скиба (Дуня), Ирина Жерякова (Липа), Петр Складчиков (отец Егор), Михаил Фоменко (Михайло Васильевич), Наталья Хрусталева (не произносящая ни одного слова горничная Анисья).
И что относится к безусловным для меня открытиям этого спектакля: здесь возникает, кроме основной темы трагического распада семьи, еще одна любопытная тема, как кажется, отнюдь не случайно прочерченная Владимиром Бейлисом. Широко известно, что Горький не принимал творчества Достоевского, но, внимательно вчитываясь в драматургию советского классика, в некоторые образцы его прозы вплоть до «Жизни Клима Самгина», нельзя не заметить поистине драматической зависимости от классика русского. Горький словно не мог отделаться от Достоевского в осмыслении важнейших проблем своего времени, в ритме и способе существования едва ли не большинства персонажей. Может быть, от того и не любил его так сильно?..
Вряд ли мы сможем найти сегодня ответ на этот вопрос, но Владимир Бейлис словно подчеркивает, делает более выпуклыми «достоевские черты», пронизывающие пьесу о «случайной», в сущности, «семейке». И это кажется особенно захватывающим в эпоху, когда происходит вокруг не просто подобное, а словно отраженное в кривом зеркале времени. Потому что и ныне в нашем общем, большом, и в частных, маленьких домах - неблагополучно слишком многое...
Партнеры
Информационная поддержка
