Новости

Московский академический Малый театр, именуемый «Домом Островского», гастролировал в Петербурге меньше недели (в последний день гастролей на сцене Александринского театра будет показан спектакль по пьесе Александра Дюма-отца «Молодость Людовика XIV»). «Мы привезли лучшее», – просто сказал художественный руководитель прославленного театра, народный артист СССР Юрий Соломин (в чем, правда, никто и не сомневался!) и приготовился к разговору об Искусстве, но «Вечёрка» первым делом решила расспросить его о Петербурге, о том, какие воспоминания о нем он хранит в своей душе…

– Юрий Мефодьевич, в прошлый раз, когда мы с вами встречались, вы, так, полушутя, сказали, что Петербург производит на вас впечатление немного снобистского города. Прошло почти три года – каким вам теперь кажется Петербург?

– Понимаете, в чем дело: Петербург – это всегда История. И я даже завидую петербургским властям, которые сохранили исторический центр города. В отличие от Москвы. Куда ни пойди, здесь все дышит Историей – в любой переулочек зайди, проходя по Невскому, и увидишь старинные дома, решетки…Петербург чуть ли не единственный город в России, в котором многое сохранено. Помимо этого здесь восстанавливаются церкви, театры. Фокину надо пожать руку за то, что он отремонтировал Александринский театр, так добротно все сделал, сохранил его для поколений. Я помню этот театр еще в 50-е годы: думал, о, какие здесь ярусы, позолота, какая царская ложа ( в Москве у нас она совершенно другая, небольшая) – ведь здесь же все цари были.

– Думаю, вам тоже можно пожать руку – Малый театр сейчас также реконструируется…

– Но мы еще не открылись! У нас все другое – это же Москва, со своими купцами, со своими делами, со своей архитектурой. Но мы сохраняем то, что нам досталось. 23 мая, перед отъездом в Петербург, я был у нас на стройке, проверял, как идут дела – думаю, в октябре наш театр должен открыться, тьфу-тьфу-тьфу. Мне нравится, как сделано наше большое фойе, гардероб, у нас хороший буфет и удобные гримуборные, расположенные близко к сцене… У нас есть уборная Ермоловой – она уже как музей: там гримировались Яблочкина, Гоголева… Сейчас там гримируется Элина Быстрицкая, когда приезжает в театр.

– Юрий Мефодьевич, наверное, у вас много сил отнимает реконструкция театра, ведь вы же творческий человек: у вас репетиции, спектакли, ученики, а тут надо строительством заниматься да смотреть за тем, чтобы ничего не украли…

– Слава богу, мы как-то все ценное вывезли и поместили в хорошее хранилище, у нас ведь много старинных предметов, например мебель XVIII века в ложах, гобелены…

– Не знаю, случайно или нет, но гастроли Малого театра совпали с нашим праздником – Петербург только что отметил свой 313-й день рождения…

– Ну а Москве 860 с большим хвостом! Хотя это тоже мало – есть же в России и постарше города – Смоленск, Муром, например.

– И все-таки хочется спросить: что значит в вашей жизни Петербург, какие у вас здесь любимые места?

– Я раньше много снимался на «Ленфильме» и постоянно ездил сюда. Мое любимое место – Невский проспект, площадь Восстания. Я даже просил, чтобы меня поселили в гостинице «Октябрьская». Как-то мы с ребятами шли по Невскому и решили зайти в рюмочную. Сейчас куда ни плюнь – кафе, а лет двадцать назад на Невском были рюмочные. Их было штук пять. И вот мы с ребятами пошли на эксперимент – побывать во всех рюмочных. Специально шли от Московского вокзала, заходили в заведение и выпивали по рюмочке. К ней брали бутерброд с «колючкой» – такой копченой рыбкой или селедкой. И представьте, мы не были пьяными…

– Может, водку разбавляли?

– Ну, нет – мне думается, тогда этим не занимались. А обратно возвращались по другой стороне, где рюмочных не было…Вот эти рюмочные я запомнил на всю жизнь (улыбается).

– А кроме рюмочных какие ассоциации с Петербургом сохранились?

– Конечно, театры – Александринка, товстоноговский БДТ, Эрмитаж, музеи – какая красота! Помню, как-то дочку взял сюда с собой на гастроли. Поехали на экскурсию в Пушкин, так она потеряла сознание в Екатерининском дворце – так переволновалась. Мы потом ее всей труппой отхаживали.

– А в этот раз с вами приехала на гастроли внучка Александра. Чем она занимается?

– Санька профессионально занималась музыкой, она хорошо знает языки и в театре отвечает за международную деятельность. А еще я вспоминаю, как, работая на «Ленфильме», возвращался в Москву ночным поездом. И если у меня оставалось 50 минут свободного времени, то я просил водителя, чтобы он отвез меня к началу Невского проспекта – оттуда я шел до Московского вокзала пешком! Можно было и подумать, и подышать воздухом после 10–12 часов работы – вот этот вечерний Петербург у меня, конечно, остался в памяти.

– Очень приятно слышать это сочетание, ведь я представляю «Вечёрку» – газету «Вечерний Санкт-Петербург»…

– Ну тогда я могу сказать, что люблю дышать вечерним санкт-петербургским воздухом (улыбается). Мне нравится, как у вас здесь все освещено – здания, мосты, как украшен город…Вот у нас в Москве на праздники в центре повесили плакаты с какими-то раскрашенными яйцами, и я не понимаю, зачем это нужно? Такие деньги потратили…

– Вы всегда с трепетом говорите о Куросаве, как с ним работали, что ему, когда он выбирал актера на роль Арсеньева из «Дерсу Узала», показали фильм «Адъютант его превосходительства» и вопрос решился в вашу пользу… А я бы хотела спросить вас вот о чем: этот фильм «кормит» ли вас до сих пор? Или люди уже начали его забывать? Я почему спрашиваю: как-то композитор Михаил Слонимский в беседе со мной признался, что его старая песня «У кошки четыре ноги » кормит его до сих пор…

– «Адъютант» дал мне площадку для старта. Что значит кормит? Без него, наверное, не было бы у меня «Обыкновенного чуда», «Летучей мыши», «Блокады» и, конечно, Дерсу Узала…Не было страны, где бы я не слышал: «Дерсу Узала», о-о-о, «Дерсу Узала»…Чуть ли не 94 страны купили этот фильм Куросавы! Однажды в Париже на Елисейских Полях я увидел какое-то знакомое лицо. Было жарко, хотелось пить, а тут в шапке какой-то дурак на афишах… Подхожу поближе, вижу: это же я в мохнатой шапке из «Дерсу Узала»! Так что такой старт, как у меня был с «Адъютантом», просто необходим.

– Юрий Мефодьевич, вы рассказывали прессе о том, какие иногда приходят к вам «Щепку» абитуриенты – учат монолог Нины, скачивая его из Интернета, даже не прочитав «Чайку» Чехова. А я вспомнила, как одна молодая, но уже ведущая актриса БДТ в недавней телепрограмме перепутала всех героев «Маленьких трагедий»…Что вы делаете для того, чтобы ваши студенты, будущие актеры не допускали таких ляпов? Может быть, заставляете их перечитывать классику?

– Понимаете, я об этом все время говорю: надо не только перечитывать классику, а учить ее со школьной скамьи под лозунгом Островского: «Без Театра нет нации». Это он сказал. И под Театром он подразумевал – не только театр как таковой, но и литературу, драматургию, музыку, живопись. То есть Искусство. Без Искусства нет воспитания личности.

– Думается, это надо написать везде большими буквами…

– Обязательно напишем.

P.S.

После окончания интервью, когда Юрий Соломин направился к выходу, я поинтересовалась, что за необыкновенный круглый знак он носит на левом лацкане пиджака.

«Это орден «За заслуги перед Отечеством» I степени – у меня ордена всех четырех степеней, я полный кавалер. Но чтобы их все не надевать, к ним прилагается такой знак», – улыбаясь, пояснил Юрий Мефодьевич.

Беседовала Людмила Клушина, «Вечерний Санкт-Петербург», 30 мая 2016 года