Новости

Анна Кузьмина, Кино-Театр.ru

Александр Владимирович, немножко страшно брать у вас интервью, я покажу, почему. Вот театральные программки за 1985-й год, я была школьницей, и мы с подругой страшно любили Малый Театр, ходили туда просто непрерывно, и всю эту классику громоздкую с удовольствием смотрели. И не по одному разу. Вот, например, «Конёк-Горбунок»…

(умиляется) Оу! Да-да-да.

Для меня это было первое удивление актёрской работой. Маленькие роли Данилы и Гаврилы играли молодые ребята, вот они в программке: Клюквин, Куценко, Коршунов, Штефанко. Мы смотрели спектакль не единожды, и, к нашему изумлению, во второй и третий раз видели уже других персонажей. Постоянно были какие-то переодевания, появлялся сложный грим, то есть, вы ни в чём себе не отказывали и постоянно импровизировали.

Ну, не так, чтобы ни в чем не отказывал. Всё в рамках делалось.

В этом было какое-то озорство?

Конечно. А как же! Если спектакль позволяет, даёт такую возможность, отчего бы не сделать.

А не скучно было утренники играть?

Скучно было играть утренники утром первого января.

Прямо утром? Первого января?

В двенадцать часов утра. И «Конька-Горбунка» мы играли, и был ещё спектакль «Умные вещи» Маршака. Там я вообще был старый лакей — в свои 25 лет — лысина, седая борода, полкило грима на мне. И утром первого января это было довольно сложно. Потому что в зале — похмельные папы наказанные, на сцене — наказанные неизвестно за что артисты (смеёмся), и веселящиеся дети, которые не очень понимают, чем это пахнет из зала и со сцены. Что это за запах?

А может, и понимали. Но вы же старались, правда?

Может, и понимали, бедняги. Конечно, мы старались, куда деваться. Но, слава Богу, это дело отменили.

У вас очень солидный список театральных ролей. Вы до сих пор служите в Малом?

Я там даже спектакль поставил, «Дон Жуан». С ноября пойдёт на сцене ДК МАИ. Более того, было четыре, а сейчас в репертуаре осталось три спектакля, где я практически автор сценария; есть музыкальные спектакли, где все песни мои.

Песни?

Да. И в «Дон Жуане» я считаю себя младшим-младшим соавтором Алексея Константиновича Толстого, так как много работы было сделано с этой пьесой. Получился мюзикл! Эдуард Глейзер написал музыку. Много хороших людей работало, Сергей Александров — потрясающий художник...

И ваши стихи?

Да, мои стихи. Много всего написал, переписал, переформатировал — с большим уважением, ничего сильно не менял. Не так, чтобы вдруг у Островского пионеры с барабаном ходили.

То есть, классика осталась классикой?

Несомненно. Для меня это важно.

Для нас тоже. Это — связь. Такая школа театральная...

Традиция. Хорошее слово. Для Малого Театра это важно.

Вы ведь учились в Щепкинском, так в Малый и поступили?

Да.

А что касается речи, работы с голосом, это вам «Щепка» дала, или ваша натура?

И «Щепка», и театр, и то, что я люблю читать, и то, что я люблю русский язык. Это самый красивый язык вообще! Его необходимо любить. И более того, необходимо изучать и не говорить «звОнить» вместо «звонИть», и разные другие слова, когда люди ставят ударение, как попало. Это смешно, это странно, и этим сейчас грешит телевидение. Я иногда слушать не могу, как говорят дикторы, или в рекламе — полная беда. Люди не понимают этого. Им кажется — какая разница? А нет, это потом аукнется. Язык надо любить. Я считаю, что это один из основных столпов артиста.

Так в первую очередь язык должны как раз актёры и дикторы поддерживать.

Да все должны поддерживать, все. И чиновники, которые говорят «в двухтыщьпятнадцатом». Почему «в двухтыщь»? В две тысячи пятнадцатом. Они как привыкли говорить «в двухтысячном», так до сих пор свернуть не могут. Про чиновников разговор особый, я про них могу много рассказать, разного.

Ох, давайте лучше про творчество.

(Нас на мгновение прерывает фотограф. Клюквин воркует с камерой, как с ребёнком: «А где у нас камера? Ах вот она!»)

Вы же, ко всему, потрясающий актёр озвучания, колоссальную работу проделали.

Я иногда в шутку говорю — трудно быть скромным, если ты лучший.

А вы знаете, что у нас на сайте есть ваша страничка, где зрители оставляют отзывы — и про роли, и про аудиокниги?

Ну мне показывали, я в этом деле не силён.

Вот один из последних: «Александр Владимирович — дедушка моей мечты! Ах, как замечательно он читает книжки, хочется слушать и слушать. Спасибо огромное за такой труд».

(Довольный Клюквин смеётся). Сейчас запишу сказки, слушайте, пожалуйста!

Озвучание — это же отдельная актёрская сфера.

Да. Это отдельная профессия! Она не каждому дана.

И, судя по всему, вам нравится этим заниматься?

Очень! И это полезно для актёра. Если ты можешь это делать, то это очень помогает в профессии, дает новые нюансы от других мастеров.

А вы можете назвать тех артистов, от кого что-то взяли, или хотели бы?

Их много. Их очень много! Любой хороший актёр, с которым я работаю вот так, через экран, любой, что-то мне даёт.

А есть какие-то постоянные личности, которых вы постоянно озвучиваете?

Де Ниро, Аль Пачино. Их много. Но самый любимый — Альф!

Наша редакция очень переживала, что мы упускаем возможность выложить аудио-интервью с Альфом: «Но пусть хоть что-нибудь скажет, попроси его!»

(Клюквин мгновенно преображается и говорит голосом Альфа, весело и с хитринкой) Меня всегда просят это сделать, и я всегда с удовольствием говорю! Здравствуйте! Я всех вас люблю! Даже больше кошек!

Ой, спасибо, спасибо большое! Какая прелесть! Кстати, по поводу «дедушки» и в связи с вашим довольно жёстким персонажем в сериале «Измены» — если эта девушка увидит такого, не совсем приятного «дедушку» — она не расстроится?

Если девушка дурочка, она расстроится, если умная — она поймёт, что это актёр. Нельзя ассоциировать актёра с персонажем, это странно.

Да. Но ведь многие ассоциируют.

Ну что же, могу только пожалеть, больше ничего не могу сказать. (Смеётся) Учитесь, читайте книжки.

Что бы вы пожелали начинающему артисту? Какой бы дали совет, или напутствие?

Не бояться никого. Никого не бояться и не вести себя, как проститутка. Не ходить по киностудиям, не заглядывать в дверь и не спрашивать «артисты не нужны?» Я этого никогда не делал. Я считал, что если я буду нужен, заметят и пригласят. Не заметили, не пригласили — значит, не нужен. Работай над собой. Только сам. Всё сам. Сейчас никому нельзя быть должным в этом мире. Это очень тяжёлая ноша. Я никому ничего не должен. Я совершенно свободен в профессии потому, что я не должен ни-ко-му.

На что вы опираетесь?

Опираюсь на учителей, на друзей. Я не должен никому в банальном плане. В смысле творчества — да, там есть много людей, которым я должен. Но это творчество. Это мой театр, это кино, это мои товарищи, это мои папа с мамой, это мои друзья, это моя жена. Есть много людей, которым я должен духовно. Это не долг. Это жизнь. А так... Каждому молодому артисту — сделай себя сам. Но это давно известно. Просто не все это применяют в жизни, потому, что это трудно. Делай, что должен — и будь, что будет.