Новости

ЮРИЙ СОЛОМИН: «В «АДЪЮТАНТЕ» ДОЛЖЕН БЫЛ СЫГРАТЬ НЕГОДЯЯ»

Дмитрий Мельман, «Мир новостей», 18 июня 2015 года

Самый обаятельный и привлекательный, герой без страха и упрека, сугубо положительный персонаж. Таким мы полюбили Соломина. А он с грустинкой в глазах загибает пальцы, считая свои отрицательные и характерные роли: мол, конечно, не раскрылся в полной мере как актер. Вот только горевать об упущенном смысла никакого. Тем более что в свои 80 Юрий Мефодьевич продолжает раскрываться как худрук. И пусть руководит театром Малым, герой он по-прежнему большой.

Сейчас наш герой не на привычном боевом посту - историческое здание Малого ремонтируется. Но для Соломина это не повод расслабиться. Спектакли идут на Ордынке, где у театра еще одна сцена, и у бессменного, вот уже 27-й сезон, худрука забот полон рот.

«НИКОМУ НЕ ПЕРЕХОДИЛ ДОРОГУ»

- Юрий Мефодьевич, вы любите повторять, что стали первым художественным руководителем Малого, которого избрал коллектив. Но неужели единогласно?

- Против высказались человек 5-6 - не хочу называть фамилии. А Весник, Самойлов, Гоголева - это как раз те люди, которые меня поддержали. Кто-то скажет: ну, сейчас можно говорить все что угодно, их уже нет никого. Да, с Гоголевой, например, у нас одно время случались какие-то шероховатости - срабатывали интриги с другой стороны. Но она была умной женщиной. Помню, последний год у нас играла: уже практически не ходила, болела очень сильно. И я пришел поздравить ее с закрытием сезона. До этого года два не заходил, а тут зашел. Гоголева сидела, смотрела в зеркало. Увидев меня, протянула руку и заплакала... До сих пор два ее письма храню. В 1974 году, когда снимался в «Дерсу Узала», а театр отмечал юбилей, Елена Николаевна написала: «Юра, приезжай скорее, ты здесь очень нужен». Вот вам и отношение. Письмо передал в наш музей. Это на будущее, потомкам: кто не будет верить - идите почитайте.

- Без обид, так понимаю, не обошлось. Вы ведь не просто худрук - еще и актер, премьер...

- А я никогда никому не переходил дорогу как актер. Когда играл во втором составе у Никиты Подгорного, не жаловался на несправедливость судьбы. Ну что тут говорить: он старше меня, маститый. А я никому не известный... Или сейчас, когда заболею и меня подменяют артисты, я никогда не говорю, кто лучше, кто хуже. Два артиста - это две разные абсолютно роли. Мозги, физика - все другое. И кто лучше, пусть зритель скажет.
- А не должен худрук убить в себе актера?

- Считаю, должен. И, наверное, это моя ошибка большая. Хотя сейчас играю мало, даже коллектив мне делает замечания: почему так редко выходишь на сцену?

- Ширвиндт говорит: не люблю играть, не испытываю драйва. Однако у него шесть спектаклей в репертуаре. А почему? «Потому что народ на меня ходит».

- Он прав. Вот у меня было три спектакля: «Чайка», «Мольер» и «Горе от ума». Первые два отпали по разным причинам. А в «Горе от ума» у меня роль, которую можно играть, пока стоишь на ногах. Папа! Там нет возраста... А еще? Когда-то у нас шел «Дядя Ваня», очень хороший спектакль, поставил Соловьев. Виталий (младший брат Соломина. - Ред.) играл Астрова, я - Войницкого, Друбич - Соню. Потом Виталия не стало. Я, как руководитель, должен был решить. И решил, что лучше спектакль закрыть. Хотя мог бы и сейчас играть эту роль, несмотря на свой возраст. Тем более говорят, что выгляжу моложе...

«В «АДЪЮТАНТ» МЕНЯ НЕ УТВЕРЖДАЛИ ПЯТЬ РАЗ»

- Да вы вообще орел! Особенно если судить по киноролям. Это же после «Адъютанта» вас отрядили в герои?

- Да, стали приглашать на такие роли. Потом был «ТАСС уполномочен заявить». Мне сначала предложили, но я в это время сам начал снимать картину и отказался. Через год опять оттуда позвонили, говорят: приезжай. Спрашиваю: «Озвучивать, что ли, кого-нибудь?» - «Да нет, картину закрыли, сейчас все будем переснимать, оставили только двух актеров: Тихонова и Петренко - остальных всех заменили...» Короче, какая-то темная история. Но мне сказали: ты утвержден и никаких гвоздей быть не может.

- Для своего времени знаковый был фильм. Сейчас, уж извините, кажется несколько примитивным, плакатным...

- Да нет, он просто затянут. Затянут длинными разговорами. Но вспомните, какой это год - середина 80-х, когда было напряжение, и, чтобы объяснить, кто есть кто, нужны были эти долгие разговоры... А что касается моего имиджа, то, конечно, роли его определяют. Хотя были у меня и отрицательные образы в кино. Сразу после «Адъютанта» снялся в фильме «И был вечер, и было утро», сыграл самого наиотрицательнейшего персонажа, капитана царской армии. А до того были «Сильные духом», где я играл немецкого офицера. Кстати, в этом фильме меня увидел режиссер Ташков и позвал сыграть такого же негодяя в «Адъютанте»...

- Какого еще негодяя?

- Белогвардейского офицера, который пытает. А потом он сказал: давай попробуем тебя на адъютанта. Пробовался я шесть раз с разными актерами. Первый раз Ташков обманул меня, сказав, что пленка с браком, - я попробовался второй раз, третий. А потом оказалось, что меня не утвердили: и первый раз, и второй, и третий, и четвертый, и пятый. Не был утвержден и актер Владимир Козел, который играл в «Адъютанте» полковника Щукина, и Таня Иваницкая, исполнительница главной женской роли. Тогда Ташков сказал: в таком случае я не буду снимать. Потом ему все-таки разрешили: ладно, мол, смотри, под твою ответственность. А через год мы получили Госпремию.

- А за «ТАСС» вы получили премию КГБ. Это может убедить в том, что карьера удалась, что раскрыли в кино себя полностью?

- Да нет, что вы, конечно, не раскрыл! У меня же действительно, за исключением двух-трех фильмов, в основном героика. Конечно, я искал и что-то другое, на один год буквально пришлись «Летучая мышь» и «Обыкновенное чудо». Галочка вроде стоит - в комедии снялся, но больше такой возможности не представилось. А сейчас... Сейчас я смотрю голливудские фильмы и завидую актерам. Они играют очень разноплановые роли, и их не стесняются приглашать. На днях со Стивеном Сигалом фильм посмотрел. Да, мордобой, стрельба - это все уже начинает надоедать. Но ведь можно и учиться еще: как они снимают, какой монтаж. Думаю: ну а чего стрелять-то столько? Ну подразделение он убил, ну уже полк положил. А с другой стороны, такие фильмы создают веру народа в непогрешимость своих героев, а значит, и своей страны.

«Я НЕ МУЗЕЙНЫЙ ЭКСПОНАТ»

- В своем театре вы проводите фестиваль Островского. Важная для вас история?

- Очень. Этот фестиваль мы проводим с 1993 года. А в то время, если помните, закрывались театры, нечем было платить. Да и для самого Островского это был пунк¬тик - провинциальный актер: возьмите «Лес», «Без вины виноватые», «Таланты и поклонники» - это лучшие пьесы в мире об актерах. Мы и фестиваль назвали: «Островский в доме Островского», потому что когда-то бездом¬ные провинциальные артисты не проходили мимо Щелыкова, имения Островского под Костромой, - он там их привечал... Более 30 провинциальных театров мы уже показали. И когда вывозили эти коллективы из глубинок, они там, для своего местного зрителя, становились о-го-го! Потому что играли в Москве, в Малом театре! А актеры выходят у нас - руки кладут на сцену, кто-то даже плачет... Вот что мы сохраняем.

- Сейчас все говорят о том, что российский театр устарел, его надо модернизировать. Вас, самых ярых консерваторов, сильно бьют?

- Нас называют консервативным театром, традиционным, и музеем. Все слова меня устраивают. Потому что консервативный театр, традиционный, есть и во Франции, и в Англии. И еще более консервативный и традиционный в Японии - кабуки. Мы играем классику. Не надо в классике раздеваться! Ну не писал Чехов, что кто-то кого-то насилует, хотя сам любил женщин и врач был. И почему мужскую роль, классическую, должна играть женщина? Нет, я не против. Но ответьте мне: почему? Что это дает? И кому?.. А к нам на классику, тьфу-тьфу-тьфу, люди ходят. Почти на всех спектаклях 100-процентная посещаемость. Что у нас надо переделывать? Вот я задаю вопрос: кому это надо?.. Ну кому-то хочется тоже быть начальником, все переделать. Если назначат сюда человека, который будет все переделывать, он все переделает. Но театра не будет.

- Консервативного, традиционного и музея. Извините, а сами музейным экспонатом себя не ощущаете?

- Нет. Уважение всех я ощущаю. Я никогда не критикую никого. Даже сейчас мог бы сказать несколько слов, но этого нельзя делать. Потому что это значит убивать творчество. А правильное, неправильное оно - только время рассудит...