Новости

ВСЁ, ЧТО НАДО, СЛУЧИЛОСЬ В СУДЬБЕ...

Борис Невзоров. Заметки «на полях» актерской биографии

Майя Фолкинштейн, «Страстной бульвар», № 9-169/2014

В 2011-м году Борис Георгиевич Невзоров стал народным артистом России, восприняв это важное для любого представителя актерского «цеха» событие на удивление спокойно. Он же сам, наверняка, знал, что давно был достоин данного, без сомнения, высокого и по-прежнему остающимся почетным звания, получить которое сейчас ему всего лишь приятно. Но что-либо изменить в его сложившейся творческой судьбе это звание вряд ли способно.

Тем более что признание к актеру пришло в далеком уже 1982-м году, когда на телевизионные экраны тогда еще единой страны вышел многосерийный фильм-эпопея «Россия молодая». В этой картине, снятой Ильей Гуриным по роману Юрия Германа, ему была доверена роль реального исторического лица эпохи Петра I, кормщика-помора Ивана Рябова, в трактовке Невзорова поразившего благородной сдержанностью своего характера, ни на минуту не прекращающейся напряженной внутренней жизнью.

И это естественно не могло не привлечь внимание думающих зрителей, которые, скорее всего, должны преобладать в когорте почитателей Бориса Невзорова - артиста не обычной индивидуальности: темпераментного, эмоционального, но эмоционального в меру, наделенного чувством такта и большим вкусом при отборе выразительных средств. К тому же в любой роли Невзоров органичен. Иногда кажется, что он ничего и не играет вовсе, а живет в «предлагаемых» тем или иным автором «обстоятельствах».

Вероятно, это дар природы. Но в становлении и развитии актерской личности Невзорова немалая заслуга принадлежит и его наставникам. Педагогам Щепкинского училища, где Борис Георгиевич (успевший, между прочим, до поступления в профессиональное учебное заведение поработать во вспомогательном составе руководимого Эдуардом Купцовым Астраханского ТЮЗа) на курсе Виктора Ивановича Коршунова приступал к изучению азов актерского ремесла. Мастерам Школы-Студии МХАТ (а среди них были и Виктор Яковлевич Станицын, и Виктор Карлович Монюков), которую он в итоге окончил в 1975-ом. И, конечно же, режиссерам.

Причем, режиссерам театральным. Все-таки, несмотря на солидное количество кинематографических достижений (а кино, справедливости ради стоит заметить, и раньше эксплуатировало, и по сей день продолжает использовать преимущественно редкую фактуру Бориса Георгиевича, его выразительную внешность и положительное обаяние, которые идеально подходят для ролей, относящихся к амплуа «социального героя») Невзоров, прежде всего, артист театра. И именно сцена предоставила ему возможность реализоваться в разных актерских ипостасях. Позволила соприкоснуться и с современной драматургией (в основном в период службы в Новом драматическом театре), и с классикой.

Постижение классического наследия в радость Невзорову, сказавшему как-то, что ему интересно «не изобретать велосипед», а приобщаться к вечным, не поддающимся временной девальвации темам, вносить свой вклад в летопись исполнения хрестоматийно известных персонажей.

Так роль Суслова из горьковских «Дачников» вместе с постановщиком спектакля Театра имени К.С. Станиславского Виталием Ланским артист неожиданно даже для вездесущих театроведов вдруг «окрасил» в чеховские тона. А, будучи вдохновленным замыслом Семена Спивака, увидел своего Журдена из «Мещанина-дворянина» по Ж.-Б. Мольеру в том же театре не стремящимся к громкому титулу несколько туповатым буржуа, а нежным, тонко чувствующим, умным человеком, ищущим совершенства. Да и работы Невзорова в спектаклях по произведениям А.Н. Островского «Волки и овцы» (режиссер Виталий Иванов) и «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» (режиссер Владимир Драгунов) - Лыняев и Василий Шуйский, вышли незаурядными, и, что особенно ценно, чрезвычайно современными созданиями. Лыняев - не привычным вальяжным и ленивым женоненавистником, а проницательным господином, давно уже готовым расстаться со своей мужской свободой, не желающим, однако, проявлять инициативу в деле устройства семейного «гнезда». Шуйский - этаким «двуликим Янусом»: внешне почти былинным богатырем, на словах, находящимся на страже российских государственных интересов и наряду с тем отъявленным эгоистом, мечтающим не о благе Отечества, а о единоличной власти и готовым ради вожделенной цели в буквальном смысле идти по трупам.

Роли Лыняева и Шуйского знаменательны также тем, что были сыграны Невзоровым на подмостках Малого театра, на которых он дебютировал в 2006-м. Эту «страницу» его биографии «открыл» плут Ляпкин-Тяпкин в поставленном Юрием Соломиным «Ревизоре» Н.В. Гоголя.

Утверждать, что Борис Георгиевич сразу стал «своим» в Малом театре было бы преувеличением. На адаптацию к атмосфере одного из старейших театральных коллективов столицы у Невзорова, как у всякого «варяга», наверное, ушло немало времени и сил. И, если в первых спектаклях Бориса Георгиевича в Малом театре ощущался момент его «пристройки» к коренным артистам «Дома Островского», то сегодня можно констатировать, что Невзоров в Малом прижился.

Свидетельство тому - его Ванюшин в спектакле «Дети Ванюшина» по пьесе С. Найденова в постановке Виталия Иванова. Невзоров здесь - один из лидеров ансамбля. Но это лидерство деликатно, ненавязчиво. А отношения с партнерами построены по традиционному для Малого театра принципу - «петелька-крючочек». Поэтому зрителю так легко «подключиться» ко всему тому, что происходит на сцене, мысленно спроецировать собственные семейные сложности на проблемы семьи Ванюшиных, члены которой уже к началу действия оказываются разобщенными, едва ли не чужими друг другу людьми. Для Ванюшина-Невзорова это катастрофа, в которой он винит исключительно себя. Но тяжелый процесс развала семьи он переживает очень мужественно, без какого-либо внешнего пафоса и ажиотажа, только иногда слишком затянувшаяся пауза или нечаянно скатившаяся слеза дают нам ощутить масштаб терзающей его душу боли. И эта тихая трагедия Ванюшина-Невзорова оказывает сильное воздействие на зрительный зал.

А еще смотришь на него и понимаешь, что недаром режиссер Семен Спивак, рассуждая об актерских перспективах Невзорова, предсказал Борису Георгиевичу обязательный возрастной переход к трагическим ролям. Вдобавок, Спивак словно в воду смотрел, назвав в качестве одного из примеров такой роли Менделя Крика в «Закате» И.Э. Бабеля. Ведь Мендель, подобно найденовскому Ванюшину - отец с разбитым сердцем. Равно, как и Король Лир, об образе которого с некоторых пор задумывается сам Невзоров, не склонный, кстати, к пустым разговорам применительно к своей слишком зависимой от различных факторов профессии. Но случай с Лиром - исключение. Потому что, сыграв Александра Егоровича Ванюшина, в «партитуре» роли которого отчетливо различаются шекспировские «ноты», он сделал более чем уверенный шаг на пути к осуществлению своей мечты.