Новости

«ЗНАМЕНИТЫМ Я НЕ ПРОСЫПАЛСЯ НИКОГДА»

Актер Александр Коршунов



В феврале свой шестидесятилетний юбилей отметил актер Александр Коршунов, знакомый широкому зрителю по ролям в фильмах Александра Котта, Владимира Досталя и Михаила Калатозова, а также в самых популярных телесериалах. Московские театралы в свою очередь восхищаются его актерскими и режиссерскими работами на сцене Малого театра, а также театра «Сфера», главным режиссером которого Александр КОРШУНОВ был назначен неделю назад. В интервью «Новым Известиям» актер рассказал о планах театра, об актерской династии Коршуновых и о взлете своей кинокарьеры после двадцати лет работы.

– Александр Викторович, за первые двадцать лет вашей кинокарьеры вы снялись примерно в шести фильмах. Зато за последние десять лет – почти в двадцати. Что случилось на рубеже веков?

– Несколько дней назад еду в метро, ко мне пробирается человек, думаю: «Сейчас скажет что-нибудь про «Третью мировую» или про «Две зимы и три лета», которые как раз шли по телевизору». А он говорит: «Это ведь вы играли влюбленного милиционера на мотоцикле? Наша семья очень любит этот фильм!» – и я понимаю, что речь идет о «Не могу сказать: «Прощай». Так что иногда узнают по работе тридцатилетней давности. Нас снималось несколько человек из Нового драматического театра, который был создан на основе выпускников нашего курса в 1975 год. Мы все ужасно сами себе не понравились, а фильм оказался кассовым, нам премию заплатили, и его до сих пор регулярно показывают по телевидению. Потом кино про меня забыло лет на двадцать, а в 2003-м стали снимать бесконечный сериал «Возвращение Мухтара». Кто-то – ассистент режиссера, кажется – видел спектакль «Волки и овцы», почему-то порекомендовал меня на роль судмедэксперта.

– Вы на тот момент были актером Малого театра, педагогом Щепкинского училища и режиссером. Почему согласились на сериал?

– Посмотрел сценарий и не увидел в нем никакого безобразия или дурновкусия. Безобидный, добрый, даже наивный. Мне не стыдно – ничего плохого я там не делал. Но серьезным продолжением моей кинематографической карьеры стал фильм «Мелюзга» Владимира Морозова по рассказу Куприна – рассказ о людях, которые живут в глубинке, один из них фельдшер (я) а другой – учитель (Дима Муляр). Причем учитель – интеллигентный, трогательный человек (в основном такие роли как раз играл я – это близко складу моего характера). А мне вдруг предложили сыграть фельдшера – смурного, пьющего, конфликтного, сложного мужика. Для меня это было неожиданно и заманчиво. Но вот в сериале «Черные волки» я сам выбрал трогательного, интеллигентного и опять «влюбленного милиционера» по фамилии Гарозий – мозговой центр следственной группы. Хотя мне там предлагали роль – наивного и грубоватого Тумилевича, но режиссер уловил мое желание, и я получил роль с любовной историей, в которой моей замечательной партнершей стала Юлия Свежакова.

– Но знаменитым вы проснулись уже после «Брестской крепости»?

– Тема фильма – особенная. И мой персонаж – майор Гаврилов – грандиозный. Помню, приезжал со съемок и говорил отцу: «Надо было тебе эту роль играть, не знаю, хватит ли у меня силенок». Но знаменитым я не просыпался никогда. Хотя фильмы с моим участием – «Дикое поле» Калатозова (там у меня небольшой эпизод мужика с коровой, но на тот момент больше всего комплиментов я получил за эту роль!), «Петя по дороге в Царствие Небесное» и «Брестская крепость» – получали призы. А два приза за лучшую мужскую роль я получил за роль в фильме «Голубка» – не «прогремевшая», но очень добрая история о замечательном художнике из Казани Геннадии Архирееве. Он приходил на съемки, принимал нас в мастерской… Умер в самом конце работы над фильмом, успев посмотреть черновой вариант. Мои дети, Клавдия и Степан, сыграли там моих родителей!

– В сериалах «Две зимы и три лета» и «Третья мировая», которые снимались параллельно, вы потрясающе сыграли советских крестьян. Откуда так достоверно знаете «мужика»? Ведь вы росли в исключительно театральной среде…

– Я – актер в третьем поколении. Нашу династию начали актеры второй студии МХАТа Илья Судаков и Клавдия Еланская – Илюша с Клавдюшей, как мы называем их в семье. Но отец Клавдии Николаевны был служащим на железной дороге. А отец Ильи Яковлевича был из деревни Ростовки Пензенской области, сын дьячка. Это по линии мамы – Екатерины Ильиничны Еланской, основательницы театра «Сфера». А по линии папы, актера Малого театра Виктора Коршунова, много деревенских корней – из Калужской области, из Тверской. Дед Ваня когда-то приехал юношей из деревни в Москву – поступил «в мальчики» к какой-то барыне, потом работал в гастрономе на Тверской, недалеко от МХАТа, туда ходили все артисты Художественного. Я очень рад, что наша кинорежиссура обратилась к деревне. Мы – в долгу перед ней! Столько там наворочено за XX век! И войны, и раскулачивание, и ссылки. И голод, и вырубание яблонь, и отбирание паспортов. А сейчас такое ощущение, что деревни и вовсе нет. И сценарий «Третьей мировой» (режиссер – Александр Котт) – великолепный. И сценарий по Федору Абрамову – очень мощный материал, с сохранением подробных авторских интонаций. Невыносимо тяжелая жизнь – и при этом такая любовь, такая вера, такая поэзия, любовь автора к этим людям!

– А что вам не очень удается в кино?

– Постепенно набираюсь опыта. И у меня есть домашние критики – дочь, которая может сказать: «Не жарь! Не наигрывай! Не будь театральным актером в кино! Это – разные вещи». Я слушаюсь.

– То есть в вас ученичество живет?

– Обязательно! Ученичество, наивность и детскость – необходимые стороны профессии, которые надо сохранять.

– Как изменит жизнь «Сферы» ваше назначение главным режиссером? Вы будете менять стилистику театра, нацеленного на определенное поколение, или останетесь в традициях прежней «Сферы»?

– После ухода из жизни мамы, Екатерины Ильиничны Еланской, основательницы и бессменной руководительницы «Сферы», в театре более полугода не было официального худрука. Летом коллектив написал письмо в департамент культуры с просьбой назначить худруком меня. Ожидая решения, мы представили в департамент культуры план развития театра, согласно которому работали и будем продолжать работать. Театр должен меняться (меняется зритель!), и он будет меняться – не может быть иначе. Но первое, что мы сделали, – восстановили и посвятили памяти мамы спектакль «Нездешний вечер» по прозе Цветаевой и стихам русских поэтов. В новой редакции участвуют приглашенные Евгений Киндинов (из первого состава 1982 года), а также Евгения Симонова, Валерий Баринов, Георгий Тараторкин, Лариса Гребенщикова и актеры «Сферы». Кроме того, мы восстановили «Священные забавы» – клубные вечера. А в декабре выпустили спектакль «Три толстяка» Юрия Олеши. Я пригласил и молодых режиссеров – в апреле должна состояться премьера спектакля «Афродита» в постановке ученицы Хейфеца Юлии Беляевой по рассказам Платонова, сейчас приступает к работе ученик Сергея Женовача Владимир Смирнов – к лету выпустит «Безотцовщину» Чехова. А к слову «традиции» я отношусь уважительно – если это традиции серьезные и живые. Это наши связи. Это – смысл. Важно помнить и развивать то, ради чего все затевалось.

– В чем принципиальная разница между «Сферой» и Малым театром, на сцене которого вы тоже играете и ставите?

– Думаю, что абсолютной разницы нет. Важен живой, человеческий, психологический театр. Которому меня учили и который я исповедую. Разница – в актерском существовании. Круговой амфитеатр, в котором сломана перегородка между зрителем и сценой, зритель – со всех сторон и очень близко. Это надо учитывать. Есть и дополнительные обязательства – не показывать, не играть, а существовать. И дополнительные возможности – непосредственный контакт со зрителем. Тогда, в 80-е, «Сфера» был единственным в стране театром такой формы. Здесь впервые получили сценическое воплощение некоторые произведения Булгакова, Набокова, Шукшина. Я попал в это пространство, когда мама позвала меня на роль Летчика в «Маленьком Принце» – это был ее первый спектакль, который она сначала поставила на сцене театра Станиславского, – событие для театральной Москвы! Потом умерла Ольга Бган, игравшая Принца, в 1981 году был открыт театр «Сфера», и Екатерина Ильинична сделала новую редакцию. В ней Маленького Принца нет, а есть Летчик, который рассказывает о Маленьком Принце и существует иногда от его лица. Этот спектакль идет до сих пор! Сегодня мне сложно существовать от лица Маленького Принца, сейчас я делаю это совсем по-другому: Маленький Принц – то существо, которое живет в каждом человеке изначально и к которому Летчик возвращается в те минуты, когда что-то ломается в душе.

– Придя в «Сферу», вы ушли из Нового театра, в котором проработали восемь лет после окончания Школы-студии МХАТ…

– С мамой было нелегко, она была очень требовательной, у меня не все сразу получалось, но она верила в меня, и я почувствовал, что это какой-то новый рывок. Но из Нового я ушел «в никуда»! Правда, тогда у меня были переговоры с Ефремовым, он предложил мне немного подождать, наверное, взял бы во МХАТ, но я не дождался – пригласили в Малый.

– В марте исполнится тридцать лет вашего трудового стажа на сцене Малого театра, директором которого много лет работал ваш отец. Какие преимущества вам это дало?

– Когда я пришел в театр, папа был просто ведущим артистом. Принимал меня Михаил Иванович Царев – по-отечески. Начинал я с выхода в массовке, но вскоре получил роль и поважнее. Игорь Ильинский ввел меня на роль Курчаева в спектакль «На всякого мудреца довольно простоты» (Глумова играл мой отец). А через год папа стал директором – и в первые пять – семь лет было несколько моментов, когда я чуть не ушел.

– Почему?

– Авторитет отца и отношение к нему невольно сказываются на отношении к сыну – я не могу этого не понимать. Но льщу себя надеждой, что меня довольно быстро стали воспринимать как самостоятельную творческую единицу. Но все же… Я как-то снимался в Казахстане, так мне один местный актер пожаловался: «У меня тоже отца назначили руководителем. И на другой день аксакалы нашего театра стали мне кланяться и протягивать обе руки в ответ на мое рукопожатие – так делают только по отношению к уважаемым старикам. Я тут же подал заявление и ушел». У меня такого, слава богу, не было, но психологическая несвобода поначалу была. Но потом это прошло, и я очень благодарен актерам, которые поверили в меня, а позже работали со мной в свободное время в моих первых режиссерских пробах – внеплановых спектаклях «Чудаки» и «Трудовой хлеб». Причем не только молодежь, но и корифеи – Баринов, Борцов, Демина. Но когда мою дочь Клавдию приглашали в Малый театр, она не согласилась – здесь уже работали и дед, и отец, и брат Степан. Ей уже не хотелось попадать под этот семейный пресс (наверное, и у Степы бывает такое же ощущение). И Клавдия была очень рада, когда Галина Борисовна Волчек пригласила ее в «Современник». Я ее хорошо понимаю.

СПРАВКА «НИ»
Актер Александр КОРШУНОВ родился 11 февраля 1954 года. В 1975 году окончил Школу-студию МХАТ и был приглашен в труппу Нового драматического театра, где прослужил до 1983 года. В 1981 году начал сотрудничать с Московским драматическим театром «Сфера». Среди его работ – роли в спектаклях «Маленький Принц», «Театральный роман», «Доктор Живаго». В 1984 году Коршунов стал артистом Малого театра, в котором играет по сей день. Среди его ролей в Малом – Митрофанушка («Недоросль»), Мозгляков («Дядюшкин сон»), Аполлон Мурзавецкий («Волки и овцы»), Шубин («Накануне»), Треплев («Чайка»), Борис Годунов («Царь Иоанн Грозный»). В 1996 году дебютировал как режиссер, поставив спектакль по пьесе Горького «Чудаки», в котором сам исполнил главную роль. В настоящее время Коршунов является режиссером пяти спектаклей Малого театра. Среди его киноработ – фильмы «Не могу сказать «Прощай!», «Двойной обгон», «Мелюзга», «Дикое поле», «Петя по дороге в Царствие Небесное», «Брестская крепость», «Печорин», «Раскол», а также роли в телесериалах. С февраля 2014 года – главный режиссер театра «Сфера».

Светлана ПОЛЯКОВА, «Новые Известия», 21 февраля 2014 года