Новости
ОН НЕ РАБОТАЛ В ТЕАТРЕ, ОН ЕМУ СЛУЖИЛ
ОН НЕ РАБОТАЛ В ТЕАТРЕ, ОН ЕМУ СЛУЖИЛ
ОН НЕ РАБОТАЛ В ТЕАТРЕ, ОН ЕМУ СЛУЖИЛ
Малый театр простился с Эдуардом Марцевичем
Малый театр простился с Эдуардом Марцевичем. С одним из наиболее видных представителей старшего, к сожалению, стремительно редеющего поколения артистов труппы. С артистом-аристократом (не случайно же кинематографисты зачастую предпочитали приглашать его на роли особ голубой крови: вспомнить, к примеру, Бориса Друбецкого из предпринятой Сергеем Бондарчуком экранизации толстовского романа «Война и мир», лорда Горинга из «Идеального мужа» в снятой Виктором Георгиевым киноверсии «Идеального мужа»). С артистом-философом, которому оказалось по силам, будучи двадцатидвухлетним юношей, воплотить на подмостках Театра имени Вл. Маяковского едва ли не самый сложный и противоречивый в мировой драматургии образ шекспировского Гамлета к тому же в постановке корифея режиссерского «цеха» Николая Охлопкова. С артистом, от природы наделенным внешностью и внутренними данными романтического героя и героя-неврастеника, сумевшего, однако, с возрастом органично перейти в противоположное, чисто характерное амплуа.
Последнее, впрочем, не удивительно. И в какой-то мере даже типично для мастеров «Дома Островского», куда Эдуард Марцевич пришел в 1969-ом и где после учебы у Юозаса Мильтиниса в Паневежисе получил возможность попробовать себя в режиссуре, сосредоточившись, как, собственно и подобает воспитаннику Школы Малого театра, на внимательном, вдумчивом сценическом прочтении классических произведений.
Все это, конечно, не могло не вызывать уважения коллег и публики, которой Марцевич запомнится и своими профессиональными, преимущественно актерскими достижениями, способностью наряду с даром перевоплощения сообщать любой, независимо от содержания и объема роли личностное начало, наделять ее частичкой своей души (будь то страдалец царь Федор Иоаннович в одноименной трагедии А. К. Толстого или безвольный, полностью оправдывающий свою «обтекаемую» фамилию Лыняев в «Волках и овцах» А. Н. Островского). Но еще и тем, что с некоторых пор стало не менее важным, чем талант — безукоризненным поведением вне сцены. Скромностью, интеллигентностью, отсутствием суеты и немного старомодным, рыцарским отношением к театру, о котором он, не склонный к излишней откровенности с журналистами в редких интервью говорил с доброй иронией, неизменным сердечным трепетом, любовью и нежностью. Так, что даже далеким от мира искусства людям было ясно: да этот человек не работал в театре, он ему служил. Служил своей профессии. По мнению его персонажа из спектакля «Таинственный ящик» П. Каратыгина — актера Сен-Феликса, лучшей профессии на свете.
Майя Фолкинштейн
«Театрал», 21 октября 2013 года
Малый театр простился с Эдуардом Марцевичем
Малый театр простился с Эдуардом Марцевичем. С одним из наиболее видных представителей старшего, к сожалению, стремительно редеющего поколения артистов труппы. С артистом-аристократом (не случайно же кинематографисты зачастую предпочитали приглашать его на роли особ голубой крови: вспомнить, к примеру, Бориса Друбецкого из предпринятой Сергеем Бондарчуком экранизации толстовского романа «Война и мир», лорда Горинга из «Идеального мужа» в снятой Виктором Георгиевым киноверсии «Идеального мужа»). С артистом-философом, которому оказалось по силам, будучи двадцатидвухлетним юношей, воплотить на подмостках Театра имени Вл. Маяковского едва ли не самый сложный и противоречивый в мировой драматургии образ шекспировского Гамлета к тому же в постановке корифея режиссерского «цеха» Николая Охлопкова. С артистом, от природы наделенным внешностью и внутренними данными романтического героя и героя-неврастеника, сумевшего, однако, с возрастом органично перейти в противоположное, чисто характерное амплуа.
Последнее, впрочем, не удивительно. И в какой-то мере даже типично для мастеров «Дома Островского», куда Эдуард Марцевич пришел в 1969-ом и где после учебы у Юозаса Мильтиниса в Паневежисе получил возможность попробовать себя в режиссуре, сосредоточившись, как, собственно и подобает воспитаннику Школы Малого театра, на внимательном, вдумчивом сценическом прочтении классических произведений.
Все это, конечно, не могло не вызывать уважения коллег и публики, которой Марцевич запомнится и своими профессиональными, преимущественно актерскими достижениями, способностью наряду с даром перевоплощения сообщать любой, независимо от содержания и объема роли личностное начало, наделять ее частичкой своей души (будь то страдалец царь Федор Иоаннович в одноименной трагедии А. К. Толстого или безвольный, полностью оправдывающий свою «обтекаемую» фамилию Лыняев в «Волках и овцах» А. Н. Островского). Но еще и тем, что с некоторых пор стало не менее важным, чем талант — безукоризненным поведением вне сцены. Скромностью, интеллигентностью, отсутствием суеты и немного старомодным, рыцарским отношением к театру, о котором он, не склонный к излишней откровенности с журналистами в редких интервью говорил с доброй иронией, неизменным сердечным трепетом, любовью и нежностью. Так, что даже далеким от мира искусства людям было ясно: да этот человек не работал в театре, он ему служил. Служил своей профессии. По мнению его персонажа из спектакля «Таинственный ящик» П. Каратыгина — актера Сен-Феликса, лучшей профессии на свете.
Майя Фолкинштейн
«Театрал», 21 октября 2013 года
Дата публикации: 21.10.2013
ОН НЕ РАБОТАЛ В ТЕАТРЕ, ОН ЕМУ СЛУЖИЛ
Малый театр простился с Эдуардом Марцевичем
Малый театр простился с Эдуардом Марцевичем. С одним из наиболее видных представителей старшего, к сожалению, стремительно редеющего поколения артистов труппы. С артистом-аристократом (не случайно же кинематографисты зачастую предпочитали приглашать его на роли особ голубой крови: вспомнить, к примеру, Бориса Друбецкого из предпринятой Сергеем Бондарчуком экранизации толстовского романа «Война и мир», лорда Горинга из «Идеального мужа» в снятой Виктором Георгиевым киноверсии «Идеального мужа»). С артистом-философом, которому оказалось по силам, будучи двадцатидвухлетним юношей, воплотить на подмостках Театра имени Вл. Маяковского едва ли не самый сложный и противоречивый в мировой драматургии образ шекспировского Гамлета к тому же в постановке корифея режиссерского «цеха» Николая Охлопкова. С артистом, от природы наделенным внешностью и внутренними данными романтического героя и героя-неврастеника, сумевшего, однако, с возрастом органично перейти в противоположное, чисто характерное амплуа.
Последнее, впрочем, не удивительно. И в какой-то мере даже типично для мастеров «Дома Островского», куда Эдуард Марцевич пришел в 1969-ом и где после учебы у Юозаса Мильтиниса в Паневежисе получил возможность попробовать себя в режиссуре, сосредоточившись, как, собственно и подобает воспитаннику Школы Малого театра, на внимательном, вдумчивом сценическом прочтении классических произведений.
Все это, конечно, не могло не вызывать уважения коллег и публики, которой Марцевич запомнится и своими профессиональными, преимущественно актерскими достижениями, способностью наряду с даром перевоплощения сообщать любой, независимо от содержания и объема роли личностное начало, наделять ее частичкой своей души (будь то страдалец царь Федор Иоаннович в одноименной трагедии А. К. Толстого или безвольный, полностью оправдывающий свою «обтекаемую» фамилию Лыняев в «Волках и овцах» А. Н. Островского). Но еще и тем, что с некоторых пор стало не менее важным, чем талант — безукоризненным поведением вне сцены. Скромностью, интеллигентностью, отсутствием суеты и немного старомодным, рыцарским отношением к театру, о котором он, не склонный к излишней откровенности с журналистами в редких интервью говорил с доброй иронией, неизменным сердечным трепетом, любовью и нежностью. Так, что даже далеким от мира искусства людям было ясно: да этот человек не работал в театре, он ему служил. Служил своей профессии. По мнению его персонажа из спектакля «Таинственный ящик» П. Каратыгина — актера Сен-Феликса, лучшей профессии на свете.
Майя Фолкинштейн
«Театрал», 21 октября 2013 года
Малый театр простился с Эдуардом Марцевичем
Малый театр простился с Эдуардом Марцевичем. С одним из наиболее видных представителей старшего, к сожалению, стремительно редеющего поколения артистов труппы. С артистом-аристократом (не случайно же кинематографисты зачастую предпочитали приглашать его на роли особ голубой крови: вспомнить, к примеру, Бориса Друбецкого из предпринятой Сергеем Бондарчуком экранизации толстовского романа «Война и мир», лорда Горинга из «Идеального мужа» в снятой Виктором Георгиевым киноверсии «Идеального мужа»). С артистом-философом, которому оказалось по силам, будучи двадцатидвухлетним юношей, воплотить на подмостках Театра имени Вл. Маяковского едва ли не самый сложный и противоречивый в мировой драматургии образ шекспировского Гамлета к тому же в постановке корифея режиссерского «цеха» Николая Охлопкова. С артистом, от природы наделенным внешностью и внутренними данными романтического героя и героя-неврастеника, сумевшего, однако, с возрастом органично перейти в противоположное, чисто характерное амплуа.
Последнее, впрочем, не удивительно. И в какой-то мере даже типично для мастеров «Дома Островского», куда Эдуард Марцевич пришел в 1969-ом и где после учебы у Юозаса Мильтиниса в Паневежисе получил возможность попробовать себя в режиссуре, сосредоточившись, как, собственно и подобает воспитаннику Школы Малого театра, на внимательном, вдумчивом сценическом прочтении классических произведений.
Все это, конечно, не могло не вызывать уважения коллег и публики, которой Марцевич запомнится и своими профессиональными, преимущественно актерскими достижениями, способностью наряду с даром перевоплощения сообщать любой, независимо от содержания и объема роли личностное начало, наделять ее частичкой своей души (будь то страдалец царь Федор Иоаннович в одноименной трагедии А. К. Толстого или безвольный, полностью оправдывающий свою «обтекаемую» фамилию Лыняев в «Волках и овцах» А. Н. Островского). Но еще и тем, что с некоторых пор стало не менее важным, чем талант — безукоризненным поведением вне сцены. Скромностью, интеллигентностью, отсутствием суеты и немного старомодным, рыцарским отношением к театру, о котором он, не склонный к излишней откровенности с журналистами в редких интервью говорил с доброй иронией, неизменным сердечным трепетом, любовью и нежностью. Так, что даже далеким от мира искусства людям было ясно: да этот человек не работал в театре, он ему служил. Служил своей профессии. По мнению его персонажа из спектакля «Таинственный ящик» П. Каратыгина — актера Сен-Феликса, лучшей профессии на свете.
Майя Фолкинштейн
«Театрал», 21 октября 2013 года
Дата публикации: 21.10.2013
Художественный руководитель Малого театра —
народный артист СССР Юрий Мефодьевич Соломин
Партнеры
Информационная поддержка
Оценка качества услуг учреждений культуры
