Новости

СТАРЫЙ ДА МАЛЫЙ

Малый театр выпускает сразу две премьеры — «Пиковую даму» на основной сцене и «Бесприданницу» в филиале.

Поверить, что «Пиковая дама» здесь прежде не ставилась, сложно — настолько эта пушкинская повесть соответствует традиционному духу репертуара Малого. Классическую постановку доверили Андрею Житинкину. Еще лет десять назад его спектакли с обилием обнаженных тел и матом эпатировали театральную публику. Сегодня былая скандалезность некогда модного режиссера подзабыта. В консервативном Малом «Пиковая дама» — уже вторая его работа. В 2007-м Житинкин ставил здесь «Любовный круг» Сомерсета Моэма с Элиной Быстрицкой. Эта же актриса должна была играть и в нынешнем спектакле, но ушла в долгий отпуск, передав свою роль Вере Васильевой, которая стала первой приглашенной звездой на сцене Малого.

Как и следовало ожидать, в «Доме Островского» даже Житинкин ставит спектакль традиционный и красивый, под музыку Чайковского и Листа. Автор инсценировки — сам режиссер, она получилась весьма близкой к пушкинскому тексту, хотя и не без отличий. К примеру, появился новый персонаж — служанка Маша (Наталья Хрусталева). Германн (Александр Дривень), оказывается, мечтает об эмиграции, а старая графиня была знакома не только с мистиком Сен-Жерменом, но и с просветителями Вольтером и Дидро. Сцена «отвратительных таинств туалета» графини, конечно, выпущена, зато появилась другая — с умыванием Германна, когда к его телу пристает мокрое ночное платье. Плюс момент пикантный: молодой человек приподнимает юбку перепуганной графине и целует ее ножки, умоляя раскрыть тайну.

Вместо старомодной обтрепавшейся спальни Анны Федотовны с полинялыми штофными креслами и китайскими обоями — шикарная мраморная зала с коринфскими колоннами, бесчисленными статуями дев и ангелов, хрустальными люстрами. В темном затхлом «склепе» пушкинской графини мебель тускло переливалась сошедшей позолотой, а во владениях Пиковой дамы — Веры Васильевой — золото ярко сияет, на стене красуется портрет молодой la Venus moscovite. Искаженная перспектива, углубляя пространство, делает эту залу прямо-таки дворцовой.

Нарочито красивой вышла сценография, приукрашен и образ графини. С фирменной прямой осанкой народной артистки она щеголяет в нарядах от Вячеслава Зайцева, кокетничает, декламирует стихи, посещает балы, властно устанавливает порядок в доме, устраивает свадьбы... Статная, горделивая и независимая, она не нуждается в чьей-либо помощи. А слуги нужны разве для того, чтобы жестоко развлекаться, гоняя их по малейшей прихоти. И это единственная отталкивающая в героине черта — жуткое самодурство, которое со всей силой обрушивается на несчастную крестницу.

В положительном смысле Вера Васильева до роли дряхлой старухи «не доросла». Деспотичная графиня в ее исполнении своей жизненной энергией еще затмит робкую Лизу. Назвать ее ужасной и безобразной язык не повернется. Да и злой — тоже. В героине немало комических черт, она постоянно передразнивает всех вокруг, а под занавес Анна Федотовна является Германну и вовсе ласковой и нежной — чтобы спеть несчастному колыбельную. Роль получилась красивой, бенефисной. Вот только нужна ли именно такая парадная трактовка рассказу, полному тайны и могильного мрака?



Так, как в Малом, не ставят больше нигде. Иногда это звучит как комплимент, иногда — как упрек в архаичности. «Бесприданница» впервые игралась здесь еще в 1878-м, а в последний раз — в 1948-м, в постановке Константина Зубова. Нынче спектакль по прославленной пьесе появился в афише без имени режиссера. Сегодняшняя «Бесприданница» выполнена в лучших традициях Малого и в этом смысле, наверняка, не сильно отличается от предыдущих спектаклей: прекрасные декорации и отличный подбор артистов.

Раздольная Волга и много разнообразной зелени вокруг — листва оттеняет безоблачное небо, вьюн взбирается по кружевной лестнице беседки, малахитовый мох покрывает каменную набережную. Даже тени от ветвей прорисованы на приютивших сырость стенах трактирчика. Созданная Александром Глазуновым детальная сценография играет особую роль. В уютном пейзаже по парапету разгуливают стаффажные фигуры. Среди них узнаем Кнурова (Ярослав Барышев) — «идола» с печатью деловитой серьезности на лице и презрительной складкой у рта. Впереди него по сцене ступает почтительное молчание, прокладывая путь важной персоне. Кнуров знает цену себе и своим словам, каждое из которых обдуманно и взвешено.

Веселый франт и ветреник Вожеватов (Сергей Потапов) распивает с Кнуровым особый «шампанский чай». Разговор обстоятельных мужчин на поверку оказывается простой сплетней. Рядом с ними промотавшийся красавец Паратов (Алексей Фаддеев) действительно представляется человеком широкой души. Открытое лицо, «улыбка — мороз по коже» и барская причуда — личный шут Робинзон (Алексей Кудинович). Но как бы ни был обаятелен этот персонаж, он, увы, не оригинален. Волей- неволей на ум приходит сравнение с блестящей ролью Никиты Михалкова в «Жестоком романсе».

Судьба Ларисы (Александра Иванова) выглядит совсем незавидно. «Гусь лапчатый», да еще и петушится — жалкий, смешной человек Карандышев, убедительно сыгранный Дмитрием Мариным, не выдерживает никакого сравнения с авантюрным смельчаком Паратовым. Впрочем, Лариса еще улыбается и верит в спокойную семейную жизнь в Заболотье, без блеска, но и без пошлости. В исполнении Александры Ивановой бесприданница — не дорогой бриллиант, созданный для роскоши, а, скорее, простая честная девушка, звезд с неба она не хватает.

Актерские работы тщательно обрамлены ненавязчивой режиссурой. К классической пьесе она прибавляет лишь штрихи: разговаривая с Карандышевым, Паратов невзначай отрывает ему пуговицу, Робинзон прикарманивает в доме незадачливого жениха столовое серебро.

За беззаботными гуляньями с цыганами, гитарами, праздными променадами по набережной грустные мысли забываются. Веселья добавляет нелепый Робинзон в своем коротком пиджачишке и мятом котелке. Сдабривая фривольными шутками мужские разговоры, он порой даже разнообразит оригинальный текст и отвлекает на себя зрительское внимание. Горе-артист все время тянется к бутылке, чем порядочно смешит зал и «товарищей». Вот он изображает английского лорда, а вот старается парле франсе. Из-за его выходок и вовсе забываешь, что «Бесприданница» — трагедия. Тем объемнее становится история, тем больше хочется верить в счастливый финал...

Дом Огудаловых художник изобразил со всем обаянием мещанства: обои в синий цветочек, шторы с рюшами, горшки на окнах и кружевные скатерки. Исторические костюмы воспроизведены вплоть до перстней и точь- в-точь по ремаркам. В «тепличной» обстановке, на сцене, где Островского бесконечно уважают, авторский текст оживает, так что каждая фраза становится не только афористичной, но и меткой. При всем консерватизме сказать, что эта постановка страдает музейностью — в корне неверно, она ею упивается. Чем лишний раз доказывает: чтобы сделать интересный спектакль, зрителя не обязательно шокировать — достаточно талантливо сыграть.

Анна ЧУЖКОВА
«Культура», №42 2012 год