Новости

НЕЗАХОДЯЩЕЕ СОЛНЦЕ КИРИЛЛА ДЕМИНА

Небольшим тиражом (всего 500 экземпляров) вышла книжка Кирилла Демина, названием которой стала строчка из стихотворения артиста — «Мне нравится, как ты дышишь». Стихи Кирилла писались «для себя», при жизни он никого не «душил» своими опусами. И только после его преждевременной кончины в бумагах, оставшихся на одинокой квартире, обнаружилась я их горестная и нежная сила. По настроению, интонации в них можно опознать что-то от Геннадия Шпаликова, а по внутреннему посылу, по горчайшему юмору — от Александра Башлачева. Для друзей, открывших для себя Кирилла нового, потаенного и неожиданного, стало ясно, что стихи надо издать. Так родилась идея сборника, соединяющего под одной обложкой стихи Кирилла Демина, воспоминания о нем и диск с записями его стихов в исполнении артистов Малого театра (автор идеи и редактор-составитель Ольга Петренко).

Со страниц мемуарного отдела книги предстает образ человека удивительно цельного, светлого и настоящего: «Он был настоящий — человек, мужик, артист, педагог, сын, друг...» Он обладал безукоризненным внутренним слухом на фальшь и в жизни, и на сцене, и в театральной педагогике (как сказал ректор Щепкинского училища Борис Любимов, «он был педагогом от Бога»), Характерное для Кирилла полное отторжение лжи (в любом качестве, количестве и проявлении), что на сцене, что в жизни, имеет свое объяснение. Он вышел из хорошего гнезда — семейства Деминых, заложившего в него и двух его младших братьев доброкачественную и цельную человеческую основу. От матери Людмилы Александровны — внутренний свет, чистота, особая душевная ясность. От отца Вадима Петровича, известного театрального деятеля, — серьезное, сущностное отношение к театральному делу. Окончив легендарную «Щепку» (курс Юрия Соломина), Кирилл поступил в труппу Малого театра и обрел большую семью, где сильно чувство родства, рода, породы. Он обитал в знаменитой 33-й гримерке, с родственными ему товарищами по труппе Дмитрием Козновым и Сергеем Вещевым, где никто не лишний, никому не тесно, кто бы ни зашел на огонек, всем отыщется место, для каждого найдется стакан чаю, а то и чего посущественней. При одном условии — внутреннего, душевного совпадения. Здесь придумывались знаменитые «капустные» номера, сочинялись эпиграммы и шуточные стихи, пелись песни и выяснялись немаловажные для жизни артиста истины. Кирилл Демин роли играл небольшие, но умел внести в любой спектакль свою незаемную, индивидуальную ноту. Вся его предыдущая жизнь — лишь разгон к артистическому взлету. Как метко заметил Валерий Баринов, он лишь входил в «свой» возраст, когда у артиста счастливо совпадают возрастные, психофизические, человеческие и артистические данные. У одних это — юность, когда предназначенность артиста ярко вспыхивает в ролях молодых героев, у других это время старости, когда открываются подлинные ресурсы и возможности творчества. Кирилл входил в пору артистической зрелости, и первой крупной удачей на этом временном отрезке для него стала роль злодея Африкана в спектакле Александра Коршунова «Бедность не порок». Помнится замечательно ясный мир этого спектакля, очень русский по духу и кустодиевский по краскам. Молодежь играет в снежки, празднично озорует, поет, перебрасывается шуточками, а из взрослого, далекого от них мира входит человек чужой и чуждый всему этому простонародному веселью. Не старый, но солидный, весомо себя подающий, не стесняющийся ни в повадке, ни в жестах. Характер этого социально опасного и безусловно недоброго купчины был обрисован резко и отчетливо. Но его внутреннее, душевное наполнение не ограничивалось красками характерности. Было понятно, что тот Африкан, которого сыграл Кирилл Демин, глубоко одинок и несчастлив. Он достиг всего, что наметил, и сполна реализовал свое жизненное кредо: «Пусть не любят, лишь бы боялись». Его и боятся. Казалось бы, чего же больше и куда же лучше, но оказывается, что без любви жить, ох, как солоно. И эту, в общем-то, простую мысль артист достоверно и точно доносил до зрителей.

Но дело даже не в сыгранных ролях, а в том, что вносил Кирилл в жизнь Малого театра: самим фактом своего присутствия, окраской своего поведения, приветливо открытого, благожелательного, ни в чем не лгущего, он создавал особую человеческую атмосферу за кулисами. Об этом с нежной печалью говорили его коллеги на презентации книги, выпущенной в свет издательством Малого театра. Этой интонацией пронизано и мастерское чтение его стихов коллегами (оно записано на диске, прилагаемом к сборнику). Стихи артиста рождались из творческого брожения, закулисного варева, ночных заметок после спектакля, по дороге домой:

«Простите меня, родные,
Простите, родней родных,
Что буквы порой кривые –
В метро собираю их...»

Его лирический дневник испещрен записями бесхитростными и почти случайными. Может быть, с наибольшей силой звучит в них нота родства — не только с собственной проживаемой жизнью, но с улочками Москвы, памятью о великой войне, с воспоминаниями, уходящими вглубь времен:

«А коза была упряма,
Не давалась подоить.
Так рассказывала мама.
Только б это не забыть!
Среди поля про березу,
Про грозу среди зимы,
И про радостные слезы,
Как вернулся дед с войны».

Любовь для поэта — отвага самоотдачи, полное бескорыстие чувства, абсолютная сосредоточенность не на себе и своих любовных переживаниях, а на ней, и только на ней, которую обречен любить до конца. Послание любимой от солдата, погибшего при исполнении приказа, кончается строками:

«Не помни обо мне.
Я буду вспоминать,
А ты — рожай детей,
Ведь надо их рожать.
Тогда не будет смерти,
Тогда и я вернусь.
В каком-нибудь столетьи
Я и тебя дождусь».

Вера в жизнь, в осмысленность бытия, в любовь, в театр — основные черты лирики Кирилла Демина. В этом плане показательно стихотворение «Премьера», которое не может не затронуть каждого артиста, хоть раз в жизни пережившего горечь творческой неудачи, — настолько оно узнаваемо по содержанию. Знаменателен и очень характерен для автора финал этого стихотворения, упрямо настаивающего на том, что честная работа, пусть даже и не получившаяся, не может не найти отклика в зале:

«А зритель, что ни разу не зевнул,
Единственный из публики печальной,
Заявит: «Мама, я хочу в Москву,
Я, мама, поступаю в театральный»...

Друзьям артиста остались его стихи и песни, любовно изданная книга в память о замечательно светлом, умном, содержательном человеке.

Нина ШАЛИМОВА
СТРАСТНОЙ БУЛЬВАР, 1-151/2012