Новости

Виктор Бунаков: Хочу дарить людям радость

...Он пришел к нам из детства, и остался его героем навсегда. Такой разный и неизменный, узнаваемый и неизвестный. Многие помнят Ивана-солдата из фильма «Раз, два — горе не беда», другие — Данилу-мастера из спектакля «Каменный цветок», третьи — лучшего деда Мороза страны и еще целый ряд близких и любимых персонажей. Артист театра и кино Виктор Бунаков в жизни очень похож на своих героев, рядом с ним невольно начинаешь улыбаться, впитывая ощущение праздника. Потому что его кредо — как бы ни было трудно, старайся дарить людям радость.

- Виктор Васильевич, почему в Вашем репертуаре так много сказочных персонажей?
- Мне очень нравится играть для детей, они потрясающе воспринимают, искренне верят, но в то же время их невозможно обмануть — любую фальшь мгновенно чувствуют. Сказки, «намек, добрым молодцам — урок», интересны и взрослым. Особенно, когда играют настоящие профессионалы. Вспомните, фильм «Раз, два — горе не беда» — сильнейший актерский состав, люди, с которыми работать на одной площадке — большая честь. Партнеры по этому фильму многому меня научили: Семен Фарада — подсказал внутреннее видение, Олег Табаков — вынудил включить воображение. С последним была целая история. Жизнелюб, сибарит, Олег Павлович, когда снимали «восьмерку» (диалог: сначала один персонаж в кадре проговаривает свои реплики, потом — другой), позвал меня подыграть. Он отработал, настала моя очередь. Ни о чем не подозревая, прошу Табакова дать мне реплику, а он так спокойно взглянул на меня и неспешно ответил: «Витя, когда дорастешь до моих лет...А пока учись, учись..» И ушел! Пришлось мне обращаться со словами в пустоту.
Сам я очень люблю сказки, всегда старался сохранить веру в чудо в своих детях. Их у меня трое: старшие — сын Андрей и дочь Марианна, самостоятельные, я ими очень горжусь. С младшим Васей, так сложилось, сейчас живем вдвоем. Ему восемь лет, но каждый Новый год он до сих пор ждет Деда Мороза. На какие только ухищрения мне приходится идти, чтобы сын не догадался, что дедушка с подарками — я. Делаю вид, что иду в магазин, возвращаюсь — Миша навстречу: «Папа, куда ты опять убежал! К нам Дед Мороз приходил!». А я думаю, не осталось ли грима на лице, да как половчее спрятать бороду и костюм.
- Практически ежедневно телезритель видит Вас в рекламных роликах. Не слишком ли легок подобный жанр?
- Как и любая другая, съемка в рекламе предполагает владение профессией. Малый жанр, где в несколько секунд ты обязан четко передать характер, создать настроение, требует определенных навыков. Я — артист, и стараюсь как можно лучше сделать свою работу, где бы ни выступал. Помните ролик сока «Добрый»? Там было несколько «пустых» секунд до диалога. Режиссер, талантливый парень (он снял фильм «Бумер»), попросил меня найти выход. И я вспомнил наши домашние застолья, когда стол накрыт в ожидании гостей, селедочка, огурчики.. Кушать очень хочется, взгляд прикован к столу, рука сама тянется.. Я все это импровизировал, думаю, удалось.
Съемки в рекламе, я считаю, обычным атрибутом времени, для человека моей профессии востребованность в подобных малых жанрах вполне закономерна. Тем более, иногда работа выходит за рамки: после работы в рекламе у Павла Чухрая, я сыграл в его фильме «Вор». Все взаимосвязано.
- Ваше амплуа — герои знакомые, родные, привычные. Как сосед по даче, школьный товарищ. Вы никогда не жалели об отсутствии ярко выраженной «фактурности»?
- Пожалуй, нет. Узнают меня постоянно, может, не всегда вспомнят, где видели. Но часто ловлю улыбки, когда люди смотрят на меня. Что касается амплуа школьного товарища, — последняя забавная история: в метро навстречу бросается совершенно незнакомый человек. И следует такой диалог: «Сколько лет, сколько зим? Давно не виделись!». Хлопаем друг друга по плечам, обнимаемся. «Лет десять прошло?». «Все двенадцать!». «Как Машка?». «Да, развелись, отвечаю. Через несколько минут мужчина начинает сомневаться: «Вроде, это не ты?». Улыбаюсь и говорю: «Нет, я, именно я. А вот Вы меня с кем-то спутали..». У моего амплуа свои плюсы — я, можно сказать, типично русский персонаж. Столько Иванов за свою жизнь сыграл, что можно имя менять (смеется). Иван-солдат, Иванушка в «Коньке-горбунке», Иван Хлестаков из «Ревизора», Иван Войницкий в «Дяде Ване». Между мной и зрителем никогда не возникает отторжения, меня воспринимают как своего. Поэтому, честно скажу, мне тяжело играть негодяев. Не могу выплеснуть зрителю зло, разочаровать. Уверен, созданные сценические образы непостижимо влияют на меня самого. Поэтому стараюсь облагородить даже отрицательных персонажей. К примеру, в «Дядюшкин сон» на сцене Малого театра я играл Мерзлякова. И сознательно отступил от сюжетной линии: мой герой раскаялся, произнес последний монолог от души, а по Достоевскому следует совсем другой вывод. Благодарен своим коллегам — Элине Быстрицкой, Эдуарду Марцевичу и Нелли Корниенко. Они подержали мою трактовку.
- И все же у Вас были трагические роли, взять хотя бы Блаженного в «Иване Грозном»..
- Такие роли я даже не сыграл, а «пропахал», выстрадал. Первая, еще в дипломном спектакле, — Алеша из «Баллады о солдате». Мне тогда было 19 лет, как и моему герою. Вместе с ним мы прожили целую жизнь, на сцену я выходил на разрыв аорты. Сейчас не смог бы так играть. Сыграл бы, но.. по-другому, более сдержанно.
С Василием Блаженным в спектакле «Князь Серебряный» пришлось не менее тяжело. Я не хотел сделать его кликушей, предсказателем. Самым важным было раскрыть его невероятную боль. Блаженный жил на земле как в страшном аду: страдал безмерно, и самое страшное — ЗНАЛ. Видел, как умрет тиран, как будут рвать на части Россию. Страшный дар предвидения терзал его душу. Он молил о смерти-избавлении и кричал царю: «Убей меня, убей!». А зритель слышал: «Помоги мне, освободи меня от нечеловеческих мук!».
Сегодня в том же историческом контексте я играю роль шута в спектакле «Царь Иоанн Грозный». Но, совсем иные образы. Теперь царь — мученик, а шут — единственный человек в его окружении, кто его понимает, любит и... жалеет. В тексте Алексея Толстого концовка идет словами Бориса Годунова, но режиссер спектакля ....., позволил отступление. Финальная реплика моего героя обращена в зал: «Господи, прости нас грешных! Господи, прости нас!». Не только царей, бояр, люд, но всех, кто слышит. За то, что мы так несовершенны. Прости нас.
Для меня эти слова очень важны. Потому что даже трагическим персонажем я хочу нести людям радость — радость понимания, сопереживания. Надежду. Никогда нельзя терять ее, чтобы ни происходило в вашей жизни — верьте и надейтесь.
- В ожидаемом премьерном спектакле Малого театра «Свадьба, свадьба, свадьба!» Вы играете «влюбленного телеграфиста». Вам интересна эта роль?
- Разумеется, тем более есть возможность своей трактовки. Мне хочется сделать моего Ятя более трогательным, без налета пошлости. Да, он часто смешон, нелеп, но от этого не менее обаятелен. Надеюсь, у меня все получится, и приглашаю Вас на премьеру.
- Виктор Васильевич, Вы удивительный человек, поделитесь с нами секретом своего оптимизма.
- Я просто воспитал его в себе. С годами приходит понимание: все проблемы решаемы. А значит, нет безнадежных ситуаций. Должна быть внутренняя гармония. Я знаю, что такое любовь, как пахнут детские волосики сына, как согревает теплом взгляд единственной женщины. Я верю в свои силы и в дружбу, которая не требует слов. И главное — я умею отдавать. Однажды мне сказали: «Виктор, поговорив с тобой, я неделю летаю как на крыльях». Самое запоминающееся признание. Не бойтесь отдавать, не требуйте ничего взамен. Все вернется сторицей само собой. Дарите людям радость, надежду: чужим, незнакомым. Только когда отдаешь, наступает необыкновенная свобода, приходит понимание счастья...

Беседовала Татьяна Василега
Газета «Центр-plus»