Новости
МЕТАФОРА БРЕХТА
МЕТАФОРА БРЕХТА
МЕТАФОРА БРЕХТА
Да, можно умереть из-за проигранной партии. Принятое решение против проигранной партии. Это очень древняя история. Слушать Брехта, думать о нас. Вчера вечером в нескольких сотнях километров от Валь ди Суза, в Милане, вышла на сцену «Святая Иоанна cкотобоен», поставленная Ронкони.
Именно в те часы, когда на сцене Театра «Пикколо» шел спектакль, в Валь ди Суза продолжались протесты тех, кто выступает против строительства высокоскоростной железной дороги. Люди сменяют друг друга в окопах опаснейшей схватки с военными, схватки, в которой лицом к лицу, шлемом против подшлемника, глазами в глаза создается напряжение, когда достаточно всего ничего – фразы, жеста, оскорбления, глупой провокации, чтобы схватились руки, оружие, чтобы началась трагедия. А на сцене звучат те же самые слова, которые мы ежедневно читаем в газетах. И что же теперь делать? Какое найти решение, если с самого начала было отказано в диалоге между двумя противоположными фронтами – народом и общественным строем. Пьеса, написанная в 1929 году, и сегодняшние газеты. Иоанна Дарк, вариант Жанны Д’Арк двадцатого века, умирает за проигранное дело, которое невозможно отстоять из-за «принятых решений». Вчера восьмидесятилетний Лука Ронкони, хищный фантазер, самый ненавистный и обожаемый гений, сказал, что «в действительности данное произведение Брехта – формальное и, наверное, некрасивое с литературной точки зрения. Это — идеологическая пьеса с устаревшей лексикой, но в то же время она прекрасно подходит для описания сегодняшней ситуации». Сегодня коммунизм и капитал – давно неиспользуемые слова, исчезнувшие на закате века, во время которого они расцвели. Но Ронкони говорит: «Посмотрите вокруг, давайте посмотрим вокруг себя». Разве дискуссия, а затем и война из-за строительства туннеля не оказываются сегодня эпицентром самой острой идеологической схватки, несмотря на то, что уже давным-давно объявлено о конце разных идеологий? Режиссер задается вопросом, разве это не все то же «состояние идущей войны»? Как народом, так и властями правит экономика. Здоровье противостоит выгоде, забота об окружающей среде – потребностям государства, нескольких государств. Обещание работы взамен прибыли. И всегда нужна жертва, ради соблюдения правил игры. Мужчина или женщина-символ. У Валь ди Суза теперь появился новый жертвенный герой – человек, упавший с решетчатой башни, куда он забрался, чтобы кричать.
В театре же Иоанна Дарк, великолепная Мария Пайато, не умирает на костре, она погибает от напряжения. Она — героиня тех, кто оказался последними — рабочих закрывающейся мясной фабрики. Ведь это время кризиса 29-го года, фабрика закрывается, потому что ни у кого нет больше денег для покупки этого мяса. Но если у рабочих не будет работы и, следовательно, денег, кто же сможет покупать товары? Рабочий Ронкони – это изображение Джанлуиджи Фогаччи, датированное девятнадцатым веком, повторенное сотни раз на экранах, а также его слова о правах, справедливости, свободе людей, не имеющих права голоса. Чем же этот рабочий отличается от того, который сегодня сражается против партии, занятой великими делами, распределяющей деньги среди тех, у которых их уже предостаточно, являющейся благотворной почвой для коррупции, преступлений, несправедливости? А что же госпожа Лаккерниддл (актриса Франческа Чиоккетти), вдова, попавшего в мясорубку рабочего и превратившегося в консервы? Ее, может, тоже следует упрекать в том, что она отказалась выступить против мясной фабрики взамен двадцати обедов в столовой?
Сегодня у нас только вопросы без ответов о том, как выбраться из этого порохового погребка, обезвредив фитили. А Брехт и Ронкони говорят вот что: все немного поражены коррупцией и подвержены коррупции, у каждого есть свои причины, все сдерживаются. А праведники, герои всегда считаются наивными, и под конец их настигает неудача. Что же касается хозяев – они не могут и не способны разрушить систему, в которой они сами являются лишь одним из звеньев. Хозяин мясной фабрики, господин Маулер, в конце спектакля говорит голосом и выразительными жестами Паоло Пьеробона: «Только с помощью чрезвычайных мер, которые могут показаться жесткими, потому что затронут кое-кого или даже многих, а, короче, почти всех, только благодаря этим мерам сможет спастись эта система свободного обмена, которая существует у нас сегодня». Нас спасут только чрезвычайные меры – как актуальна эта фраза! Однако «система свободного обмена», которая существует здесь у нас, это – порочная система. Это система, игнорирующая потребности миллионов людей и провоцирующая нищету и безнадежность. «Может, кто-нибудь что-нибудь организует?» — спрашивает Иоанна Дарк. «Да, коммунисты», — отвечает ей рабочий. «Но это не те, кто призывает к совершению преступлений?» Заводские безработные, бессильно распростертые на земле, не могут даже улыбнуться шутке. Кто совершает преступление в этой истории? Против кого? «Нужно быть осторожными, иначе начнется революция», — говорят со сцены актеры Ронкони. Но стоит только умереть Иоанне, и тогда армия проигранных партий восстанет против принятого решения, и тогда уже будет слишком поздно плакать. Достаточно маленькой искры в пепле, чтобы поджечь всю стройплощадку. Никогда еще слова не производили такого впечатления на публику.
Кончита Де Грегорио
“LA REPUBBLICA” 01.03.2012
21 и 22 апреля – Миланский театр «Пикколо» на основной сцене Малого театра, начало спектаклей в 19:00
Да, можно умереть из-за проигранной партии. Принятое решение против проигранной партии. Это очень древняя история. Слушать Брехта, думать о нас. Вчера вечером в нескольких сотнях километров от Валь ди Суза, в Милане, вышла на сцену «Святая Иоанна cкотобоен», поставленная Ронкони.
Именно в те часы, когда на сцене Театра «Пикколо» шел спектакль, в Валь ди Суза продолжались протесты тех, кто выступает против строительства высокоскоростной железной дороги. Люди сменяют друг друга в окопах опаснейшей схватки с военными, схватки, в которой лицом к лицу, шлемом против подшлемника, глазами в глаза создается напряжение, когда достаточно всего ничего – фразы, жеста, оскорбления, глупой провокации, чтобы схватились руки, оружие, чтобы началась трагедия. А на сцене звучат те же самые слова, которые мы ежедневно читаем в газетах. И что же теперь делать? Какое найти решение, если с самого начала было отказано в диалоге между двумя противоположными фронтами – народом и общественным строем. Пьеса, написанная в 1929 году, и сегодняшние газеты. Иоанна Дарк, вариант Жанны Д’Арк двадцатого века, умирает за проигранное дело, которое невозможно отстоять из-за «принятых решений». Вчера восьмидесятилетний Лука Ронкони, хищный фантазер, самый ненавистный и обожаемый гений, сказал, что «в действительности данное произведение Брехта – формальное и, наверное, некрасивое с литературной точки зрения. Это — идеологическая пьеса с устаревшей лексикой, но в то же время она прекрасно подходит для описания сегодняшней ситуации». Сегодня коммунизм и капитал – давно неиспользуемые слова, исчезнувшие на закате века, во время которого они расцвели. Но Ронкони говорит: «Посмотрите вокруг, давайте посмотрим вокруг себя». Разве дискуссия, а затем и война из-за строительства туннеля не оказываются сегодня эпицентром самой острой идеологической схватки, несмотря на то, что уже давным-давно объявлено о конце разных идеологий? Режиссер задается вопросом, разве это не все то же «состояние идущей войны»? Как народом, так и властями правит экономика. Здоровье противостоит выгоде, забота об окружающей среде – потребностям государства, нескольких государств. Обещание работы взамен прибыли. И всегда нужна жертва, ради соблюдения правил игры. Мужчина или женщина-символ. У Валь ди Суза теперь появился новый жертвенный герой – человек, упавший с решетчатой башни, куда он забрался, чтобы кричать.
В театре же Иоанна Дарк, великолепная Мария Пайато, не умирает на костре, она погибает от напряжения. Она — героиня тех, кто оказался последними — рабочих закрывающейся мясной фабрики. Ведь это время кризиса 29-го года, фабрика закрывается, потому что ни у кого нет больше денег для покупки этого мяса. Но если у рабочих не будет работы и, следовательно, денег, кто же сможет покупать товары? Рабочий Ронкони – это изображение Джанлуиджи Фогаччи, датированное девятнадцатым веком, повторенное сотни раз на экранах, а также его слова о правах, справедливости, свободе людей, не имеющих права голоса. Чем же этот рабочий отличается от того, который сегодня сражается против партии, занятой великими делами, распределяющей деньги среди тех, у которых их уже предостаточно, являющейся благотворной почвой для коррупции, преступлений, несправедливости? А что же госпожа Лаккерниддл (актриса Франческа Чиоккетти), вдова, попавшего в мясорубку рабочего и превратившегося в консервы? Ее, может, тоже следует упрекать в том, что она отказалась выступить против мясной фабрики взамен двадцати обедов в столовой?
Сегодня у нас только вопросы без ответов о том, как выбраться из этого порохового погребка, обезвредив фитили. А Брехт и Ронкони говорят вот что: все немного поражены коррупцией и подвержены коррупции, у каждого есть свои причины, все сдерживаются. А праведники, герои всегда считаются наивными, и под конец их настигает неудача. Что же касается хозяев – они не могут и не способны разрушить систему, в которой они сами являются лишь одним из звеньев. Хозяин мясной фабрики, господин Маулер, в конце спектакля говорит голосом и выразительными жестами Паоло Пьеробона: «Только с помощью чрезвычайных мер, которые могут показаться жесткими, потому что затронут кое-кого или даже многих, а, короче, почти всех, только благодаря этим мерам сможет спастись эта система свободного обмена, которая существует у нас сегодня». Нас спасут только чрезвычайные меры – как актуальна эта фраза! Однако «система свободного обмена», которая существует здесь у нас, это – порочная система. Это система, игнорирующая потребности миллионов людей и провоцирующая нищету и безнадежность. «Может, кто-нибудь что-нибудь организует?» — спрашивает Иоанна Дарк. «Да, коммунисты», — отвечает ей рабочий. «Но это не те, кто призывает к совершению преступлений?» Заводские безработные, бессильно распростертые на земле, не могут даже улыбнуться шутке. Кто совершает преступление в этой истории? Против кого? «Нужно быть осторожными, иначе начнется революция», — говорят со сцены актеры Ронкони. Но стоит только умереть Иоанне, и тогда армия проигранных партий восстанет против принятого решения, и тогда уже будет слишком поздно плакать. Достаточно маленькой искры в пепле, чтобы поджечь всю стройплощадку. Никогда еще слова не производили такого впечатления на публику.
Кончита Де Грегорио
“LA REPUBBLICA” 01.03.2012
21 и 22 апреля – Миланский театр «Пикколо» на основной сцене Малого театра, начало спектаклей в 19:00
Дата публикации: 10.04.2012
МЕТАФОРА БРЕХТА
Да, можно умереть из-за проигранной партии. Принятое решение против проигранной партии. Это очень древняя история. Слушать Брехта, думать о нас. Вчера вечером в нескольких сотнях километров от Валь ди Суза, в Милане, вышла на сцену «Святая Иоанна cкотобоен», поставленная Ронкони.
Именно в те часы, когда на сцене Театра «Пикколо» шел спектакль, в Валь ди Суза продолжались протесты тех, кто выступает против строительства высокоскоростной железной дороги. Люди сменяют друг друга в окопах опаснейшей схватки с военными, схватки, в которой лицом к лицу, шлемом против подшлемника, глазами в глаза создается напряжение, когда достаточно всего ничего – фразы, жеста, оскорбления, глупой провокации, чтобы схватились руки, оружие, чтобы началась трагедия. А на сцене звучат те же самые слова, которые мы ежедневно читаем в газетах. И что же теперь делать? Какое найти решение, если с самого начала было отказано в диалоге между двумя противоположными фронтами – народом и общественным строем. Пьеса, написанная в 1929 году, и сегодняшние газеты. Иоанна Дарк, вариант Жанны Д’Арк двадцатого века, умирает за проигранное дело, которое невозможно отстоять из-за «принятых решений». Вчера восьмидесятилетний Лука Ронкони, хищный фантазер, самый ненавистный и обожаемый гений, сказал, что «в действительности данное произведение Брехта – формальное и, наверное, некрасивое с литературной точки зрения. Это — идеологическая пьеса с устаревшей лексикой, но в то же время она прекрасно подходит для описания сегодняшней ситуации». Сегодня коммунизм и капитал – давно неиспользуемые слова, исчезнувшие на закате века, во время которого они расцвели. Но Ронкони говорит: «Посмотрите вокруг, давайте посмотрим вокруг себя». Разве дискуссия, а затем и война из-за строительства туннеля не оказываются сегодня эпицентром самой острой идеологической схватки, несмотря на то, что уже давным-давно объявлено о конце разных идеологий? Режиссер задается вопросом, разве это не все то же «состояние идущей войны»? Как народом, так и властями правит экономика. Здоровье противостоит выгоде, забота об окружающей среде – потребностям государства, нескольких государств. Обещание работы взамен прибыли. И всегда нужна жертва, ради соблюдения правил игры. Мужчина или женщина-символ. У Валь ди Суза теперь появился новый жертвенный герой – человек, упавший с решетчатой башни, куда он забрался, чтобы кричать.
В театре же Иоанна Дарк, великолепная Мария Пайато, не умирает на костре, она погибает от напряжения. Она — героиня тех, кто оказался последними — рабочих закрывающейся мясной фабрики. Ведь это время кризиса 29-го года, фабрика закрывается, потому что ни у кого нет больше денег для покупки этого мяса. Но если у рабочих не будет работы и, следовательно, денег, кто же сможет покупать товары? Рабочий Ронкони – это изображение Джанлуиджи Фогаччи, датированное девятнадцатым веком, повторенное сотни раз на экранах, а также его слова о правах, справедливости, свободе людей, не имеющих права голоса. Чем же этот рабочий отличается от того, который сегодня сражается против партии, занятой великими делами, распределяющей деньги среди тех, у которых их уже предостаточно, являющейся благотворной почвой для коррупции, преступлений, несправедливости? А что же госпожа Лаккерниддл (актриса Франческа Чиоккетти), вдова, попавшего в мясорубку рабочего и превратившегося в консервы? Ее, может, тоже следует упрекать в том, что она отказалась выступить против мясной фабрики взамен двадцати обедов в столовой?
Сегодня у нас только вопросы без ответов о том, как выбраться из этого порохового погребка, обезвредив фитили. А Брехт и Ронкони говорят вот что: все немного поражены коррупцией и подвержены коррупции, у каждого есть свои причины, все сдерживаются. А праведники, герои всегда считаются наивными, и под конец их настигает неудача. Что же касается хозяев – они не могут и не способны разрушить систему, в которой они сами являются лишь одним из звеньев. Хозяин мясной фабрики, господин Маулер, в конце спектакля говорит голосом и выразительными жестами Паоло Пьеробона: «Только с помощью чрезвычайных мер, которые могут показаться жесткими, потому что затронут кое-кого или даже многих, а, короче, почти всех, только благодаря этим мерам сможет спастись эта система свободного обмена, которая существует у нас сегодня». Нас спасут только чрезвычайные меры – как актуальна эта фраза! Однако «система свободного обмена», которая существует здесь у нас, это – порочная система. Это система, игнорирующая потребности миллионов людей и провоцирующая нищету и безнадежность. «Может, кто-нибудь что-нибудь организует?» — спрашивает Иоанна Дарк. «Да, коммунисты», — отвечает ей рабочий. «Но это не те, кто призывает к совершению преступлений?» Заводские безработные, бессильно распростертые на земле, не могут даже улыбнуться шутке. Кто совершает преступление в этой истории? Против кого? «Нужно быть осторожными, иначе начнется революция», — говорят со сцены актеры Ронкони. Но стоит только умереть Иоанне, и тогда армия проигранных партий восстанет против принятого решения, и тогда уже будет слишком поздно плакать. Достаточно маленькой искры в пепле, чтобы поджечь всю стройплощадку. Никогда еще слова не производили такого впечатления на публику.
Кончита Де Грегорио
“LA REPUBBLICA” 01.03.2012
21 и 22 апреля – Миланский театр «Пикколо» на основной сцене Малого театра, начало спектаклей в 19:00
Да, можно умереть из-за проигранной партии. Принятое решение против проигранной партии. Это очень древняя история. Слушать Брехта, думать о нас. Вчера вечером в нескольких сотнях километров от Валь ди Суза, в Милане, вышла на сцену «Святая Иоанна cкотобоен», поставленная Ронкони.
Именно в те часы, когда на сцене Театра «Пикколо» шел спектакль, в Валь ди Суза продолжались протесты тех, кто выступает против строительства высокоскоростной железной дороги. Люди сменяют друг друга в окопах опаснейшей схватки с военными, схватки, в которой лицом к лицу, шлемом против подшлемника, глазами в глаза создается напряжение, когда достаточно всего ничего – фразы, жеста, оскорбления, глупой провокации, чтобы схватились руки, оружие, чтобы началась трагедия. А на сцене звучат те же самые слова, которые мы ежедневно читаем в газетах. И что же теперь делать? Какое найти решение, если с самого начала было отказано в диалоге между двумя противоположными фронтами – народом и общественным строем. Пьеса, написанная в 1929 году, и сегодняшние газеты. Иоанна Дарк, вариант Жанны Д’Арк двадцатого века, умирает за проигранное дело, которое невозможно отстоять из-за «принятых решений». Вчера восьмидесятилетний Лука Ронкони, хищный фантазер, самый ненавистный и обожаемый гений, сказал, что «в действительности данное произведение Брехта – формальное и, наверное, некрасивое с литературной точки зрения. Это — идеологическая пьеса с устаревшей лексикой, но в то же время она прекрасно подходит для описания сегодняшней ситуации». Сегодня коммунизм и капитал – давно неиспользуемые слова, исчезнувшие на закате века, во время которого они расцвели. Но Ронкони говорит: «Посмотрите вокруг, давайте посмотрим вокруг себя». Разве дискуссия, а затем и война из-за строительства туннеля не оказываются сегодня эпицентром самой острой идеологической схватки, несмотря на то, что уже давным-давно объявлено о конце разных идеологий? Режиссер задается вопросом, разве это не все то же «состояние идущей войны»? Как народом, так и властями правит экономика. Здоровье противостоит выгоде, забота об окружающей среде – потребностям государства, нескольких государств. Обещание работы взамен прибыли. И всегда нужна жертва, ради соблюдения правил игры. Мужчина или женщина-символ. У Валь ди Суза теперь появился новый жертвенный герой – человек, упавший с решетчатой башни, куда он забрался, чтобы кричать.
В театре же Иоанна Дарк, великолепная Мария Пайато, не умирает на костре, она погибает от напряжения. Она — героиня тех, кто оказался последними — рабочих закрывающейся мясной фабрики. Ведь это время кризиса 29-го года, фабрика закрывается, потому что ни у кого нет больше денег для покупки этого мяса. Но если у рабочих не будет работы и, следовательно, денег, кто же сможет покупать товары? Рабочий Ронкони – это изображение Джанлуиджи Фогаччи, датированное девятнадцатым веком, повторенное сотни раз на экранах, а также его слова о правах, справедливости, свободе людей, не имеющих права голоса. Чем же этот рабочий отличается от того, который сегодня сражается против партии, занятой великими делами, распределяющей деньги среди тех, у которых их уже предостаточно, являющейся благотворной почвой для коррупции, преступлений, несправедливости? А что же госпожа Лаккерниддл (актриса Франческа Чиоккетти), вдова, попавшего в мясорубку рабочего и превратившегося в консервы? Ее, может, тоже следует упрекать в том, что она отказалась выступить против мясной фабрики взамен двадцати обедов в столовой?
Сегодня у нас только вопросы без ответов о том, как выбраться из этого порохового погребка, обезвредив фитили. А Брехт и Ронкони говорят вот что: все немного поражены коррупцией и подвержены коррупции, у каждого есть свои причины, все сдерживаются. А праведники, герои всегда считаются наивными, и под конец их настигает неудача. Что же касается хозяев – они не могут и не способны разрушить систему, в которой они сами являются лишь одним из звеньев. Хозяин мясной фабрики, господин Маулер, в конце спектакля говорит голосом и выразительными жестами Паоло Пьеробона: «Только с помощью чрезвычайных мер, которые могут показаться жесткими, потому что затронут кое-кого или даже многих, а, короче, почти всех, только благодаря этим мерам сможет спастись эта система свободного обмена, которая существует у нас сегодня». Нас спасут только чрезвычайные меры – как актуальна эта фраза! Однако «система свободного обмена», которая существует здесь у нас, это – порочная система. Это система, игнорирующая потребности миллионов людей и провоцирующая нищету и безнадежность. «Может, кто-нибудь что-нибудь организует?» — спрашивает Иоанна Дарк. «Да, коммунисты», — отвечает ей рабочий. «Но это не те, кто призывает к совершению преступлений?» Заводские безработные, бессильно распростертые на земле, не могут даже улыбнуться шутке. Кто совершает преступление в этой истории? Против кого? «Нужно быть осторожными, иначе начнется революция», — говорят со сцены актеры Ронкони. Но стоит только умереть Иоанне, и тогда армия проигранных партий восстанет против принятого решения, и тогда уже будет слишком поздно плакать. Достаточно маленькой искры в пепле, чтобы поджечь всю стройплощадку. Никогда еще слова не производили такого впечатления на публику.
Кончита Де Грегорио
“LA REPUBBLICA” 01.03.2012
21 и 22 апреля – Миланский театр «Пикколо» на основной сцене Малого театра, начало спектаклей в 19:00
Дата публикации: 10.04.2012
Художественный руководитель Малого театра —
народный артист СССР Юрий Мефодьевич Соломин
Партнеры
Информационная поддержка
Оценка качества услуг учреждений культуры
