Новости

Культ сильной личности

Замечательный мхатовский артист и педагог Василий Александрович Орлов рассказывал, как однажды пришел к нему домой очень молодой человек – попросил его послушать.
Добрейший Орлов не отказал и уселся в кресло, взяв на руки крохотную собачонку.
Юноша спросил: «Своим голосом читать или не своим?» — «Не своим? Давайте...» На первых же словах перепуганная собачонка с пронзительным визгом рванула прочь.

Тем молодым человеком был Виктор Коршунов. Ныне — народный артист СССР, профессор, генеральный директор Малого театра. И, пожалуй, самый занятый в его репертуаре актер. Встреча с Орловым произошла без малого шестьдесят лет назад. Все эти годы артист Коршунов говорит «своим» голосом, который не спутаешь ни с чьим.
Он учился в Школе-студии МХАТа и постоянно слышал от педагогов в свой адрес: «Это Малый театр!» То, что в институте было упреком, стало судьбой. Коршунов в Малом больше полувека. Он соединил реалистическую школу Художественного театра с романтическими традициями Малого. Получилось прелюбопытно, особенно если учесть амплуа Коршунова. Он социальный герой, что предполагает абсолютную убедительность на сцене. Партитура роли требует, чтобы актер в большей степени, нежели в иных амплуа, играл себя. Он не «возьмет» зал, если не является личностью. А это либо есть, либо нет.
Сегодня Коршунов равно убедительно выступает в любом амплуа. И в любой роли, трагической или характерной, играет прежде всего и более всего — сильную личность. Это обусловлено личностью самого актера. Он «взрывоопасен». В образах Молчалина, Годунова, Петра I или Базарова он находит и делает точкой опоры персонажа личностную силу, удивляя взрывной, очень индивидуальной и манкой смесью врожденного с благоприобретенным.
И еще — он играет азарт. Потому как сам — человек азартный: с азартом занимается каждым из своих многочисленных дел, ведет занятия со студентами, проигрывая псе за всех, придумывая, выкладываясь, будто именно здесь и сейчас ему дано совершить главный акт творчества.
Когда положительные герои на театре стали бороться не с муляжами, а с равными себе по силе героями отрицательными, почти одновременно, с разницей в два месяца, в БДТ и Малом Молчалина сыграли Кирилл Лавров и Виктор Коршунов. Их Молчалин вышел значимее всех прочих персонажей Грибоедова, словно воплотил слова Чацкого: «Бог знает, в нем какая тайна скрыта...»
Коршунов сделал тайное явным. В тихих, внятных, неторопливых репликах его Молчалина было столько иронии, знания и понимания «механики» фамусовской Москвы, столько ловкого и мощного ума, что не оставалось сомнения: этот Молчалин не просто «дойдет до степеней известных», он уже стал фигурой значительной.
В этой роли еще не было характерности, но уже был характер, не типичный для амплуа. А характерность Коршунов впервые продемонстрировал — и лихо! — ролью Суслова в горьковских «Дачниках». Роль «отдал» ему сам Борис Бабочкин. Герой Коршунова, в отличие от героя Бабочкина, — чужеродное тело в среде «дачников». Сочетание фактуры и амплуа Коршунова с характером персонажа создавало образ человека, который бессилен в ситуации, когда ему некуда девать недюжинные силу и ум. Все нескладно в его существовании. Но нескладность эту, закамуфлированную ерничаньем, видит лишь он сам и зритель, которому не смешно, а скорее страшно.
Трагический темперамент Виктора Коршунова впервые проявился в шедевре Бориса Равенских «Власть тьмы». В этот спектакль он ввелся на роль Никиты. Злобную куражливость персонажа артист играл мощно и больно. И эта боль приводила в финале к покаянию.
Позже ему придется сыграть трагическую роль Романа Кошкина в «Любови Яровой», прочитанную совершенно по-новому. Петр Фоменко открыл в актере чувствительность, нежность. «Интеллигент — это не происхождение и не положение, это стремление», — кажется, слова Даниила Гранина сказаны о Кошкине Коршунова.
Нет, актер не изменил себе. Он по-прежнему играл силу. Но еще и цену, которую надо платить... Коршунов, пожалуй, впервые так распахнул сердце в роли. И, простите за каламбур, за таким Кошкиным мог вполне последовать Мышкин.
А потом он сыграл Глумова. В 50 лет. И лет этих не скрывал, а словно легко и изящно показывал, как надо делать роль...
Еще был Лопахин. Можно сделать из Лопахина нувориша, «скоробогача в ермолке», скупающего все и всех. Коршунов сыграл боль от того, что нет породы, сыграл любовь к Раневской, сострадание и пусть неуклюжее, но трогательное стремление ей «соответствовать». У его персонажа были, как говорил Петя Трофимов, «тонкие, нежные пальцы, как у артиста... тонкая, нежная душа...».
Виктор Коршунов сыграл в трех из пяти «царских» спектаклей Малого. Подлинный трагизм, мощная социальность и властное мужское начало позволили ему создать достойные образы. Бориса в «Царе Федоре Иоанновиче» Коршунов сыграл столько раз, сколько за тридцать лет шел спектакль — еще один шедевр Равенских. В этом году впервые сезон открыли другим спектаклем. Потому что Коршунов заболел. Кажется, тоже впервые...
Как много ролей. И как много поступков. И какая славная династия Коршуновых служит Малому театру: Александр Викторович, народный артист, Степан Александрович.
Внучка Клавдия, отучившись у деда. пошла в «Современник»...
Что же главное в судьбе Самого? Не знаю. Ему всего лишь 75 лет. Поверить в то, что уже 75, непросто — такая выправка у этого фанатика актерской профессии.
Может, и это одно из свойств его амплуа?

Светлана Овчинникова
«Дом актера», ноябрь 2004 г.