Новости

БОРИС ЛЮБИМОВ: «90-Е ВЫБИЛИ ИЗ ПЕДАГОГИКИ ПРОФЕССИОНАЛОВ»

Система российского образования сегодня — объект самой нелицеприятной критики. Образование художественное, в частности актерско-режиссерское, этой участи тоже не избежало. Якобы консерватизм традиций и образовательных стандартов препятствует формированию артиста «нового типа». Ректор Высшего театрального училища имени Щепкина и заведующий кафедрой истории театра России в РАТИ Борис Любимов с этим категорически не согласен. Причины многих актерских проблем он видит в снижении общего культурного уровня.


Любимов: Если говорить об образовании в принципе, самая большая беда, по-моему, начинается со школ. Ведь это оттуда к нам приходят абсолютно дремучие и невежественные люди. Не все, конечно, но значительная часть. Ладно, если бы абитуриент творческого вуза не помнил про тангенс-котангенс, но он зачастую не читал «Евгения Онегина», а это катастрофа.

культура: А если он при этом актерски безмерно одарен?

Любимов:Мне кажется, для современного актера, если по-прежнему считать его «властителем дум», этого недостаточно. К тому же Щепкинское училище — не техникум театральный и не частная школа. Мы выдаем диплом государственного образца. И поэтому для меня принципиально важно то крыло образования, которое связано с изучением литературы, философии, истории, иностранных языков. Какой актер не мечтает сняться в Голливуде? Но выпускники школ порой двух слов по-английски связать не могут. Причем не только те, кто приехал из глубинки, но и столичные жители.

культура: То есть сегодня, на Ваш взгляд, у абитуриентов существует большой зазор между одаренностью и культурным багажом?

Любимов: Да, но не только он. Опираясь на свой педагогический опыт, могу сказать, что российская актерская природа не оскудела. Приходят достаточно перспективные молодые люди. Они пластически развиты и свободны неизмеримо больше, чем сорок лет назад. В те времена увидеть мускулистое актерское тело можно было разве что в Театре на Таганке, позже — в «Ленкоме». Сейчас по этой части претензий нет. Но что чудовищно, так это речь, владение словом. Раньше к нам не брали за «говор». Сейчас же все, от Калининграда до Южно-Сахалинска, говорят на унифицированном «будто бы» русском языке. Это речь начитывающих дикторов: в одной монотонной интонации, подчас без знаков препинания. Перед нами интернет-мышление и интернет-язык. Кто бы сейчас стал королевой Твиттера? Я думаю, Эллочка-людоедка.
Трудно бывает объяснить студентам, что русский театр — во многом театр слова. Слава богу, что у нас есть Малый, Мастерская Петра Фоменко, Студия Сергея Женовача, Карбаускис, наконец. Это что, несовременный театр?

культура: Но есть ведь и весьма популярные сценические новообразования, вроде Театра-doc, где востребован иной тип актера.

Любимов: И на здоровье, и не нужно, чтобы все театры работали в одном ключе. Только я хочу спросить: ребята, а через десять лет все это будет существовать? Сможет ли в отдаленной перспективе отметить столетний, да хотя бы 50-летний юбилей?
Вот я сейчас назову актеров, которые окончили Щепкинское училище за последние 10-15 лет: Егор Бероев, Екатерина Климова, Петр Красилов, Елена Лядова, Тимофей Трибунцев, Алла Юганова, сестры Арнтгольц и братья Чадовы. Многие просто стали медийными лицами. Их что, плохо учили? Они не реализовали себя? При этом они прошли классическую русскую актерскую школу. Кто-то другую систему образования придумал? Так дерзайте, докажите ее жизнеспособность. Создавайте параллельные вузы. Но не стоит ломать то, что уже доказало свою состоятельность.

культура: И все же система высшего актерского образования, сформировавшаяся в начале 1940-х годов, должна как-то трансформироваться, учитывать новые реалии.

Любимов: А она и трансформируется. Вылетают идеологически ориентированные дисциплины, как это было со всякими диаматами и истматами, увеличивается количество часов, отведенных мастерству: вокалу, танцу, сценическому движению, речи, фехтованию, наконец. С другой стороны, наша школа, конечно, основана на принципах, когда-то заложенных Щепкиным, Станиславским, Мейерхольдом, Вахтанговым. И складывается определенная «поэзия педагогики».

Конечно, проблемы остаются. 90-е годы с их чудовищно низкими зарплатами выбили из педагогики вообще — и из театральной, в частности — много профессионалов. Зато технически и материально наши вузы сейчас очень хорошо оснащены. Многие учебные спектакли «одеты» не хуже профессиональных. Помогли, конечно, президентские гранты. Заработки выросли. И сегодня, когда я подписываю зарплатную ведомость педагогического состава, мне так и хочется процитировать Пастернака: «В них не было следов холопства, которые кладет нужда...» Это очень важно, поскольку теперь мы можем приглашать самых лучших.

культура: Существует еще и такой род претензий — будущие режиссеры и актеры проходят курс обучения у одного мастера. А хотелось бы расширить эти рамки, впитать опыт различных театральных школ.
Любимов: Это неправда, что все должны подстраиваться под одного мастера. У каждого из них есть команда, и часто от второго или третьего педагога зависит очень многое, а они все разные. В том же Щепкинском училище преподают не только наши выпускники разных лет, но и те, кто вышел из Школы-студии МХАТ, ГИТИСа. Здесь много разных индивидуальностей. И даже внутри одного курса учебные или дипломные спектакли не походят один на другой.
А мастер-классы у нас проводятся везде, в том числе и в Щепкинском училище. Я в принципе против этого ничего не имею. Но это не есть система образования со сложившейся последовательностью этапов обучения. Эту фундаментальность, я уверен, нельзя заменить серией мастер-классов, пусть даже с участием самых известных режиссеров и актеров, чтобы студент мог от каждого чего-нибудь нахвататься. Тот же Кирилл Серебренников, один из идеологов нового театра, в конце концов, набрал свой курс в Школе-сту- дии МХАТ и последовательно его ведет.

культура: Сегодня, как известно, мировая театральная жизнь открыта и прозрачна, в том числе и в сфере актерского образования. Русская школа настаивает на своей замкнутой эксклюзивности или готова к обмену опытом?

Любимов: Начиная с 90-х годов российские театральные школы активно сотрудничают с Западом и Востоком. Школа- студия МХАТ работает с американцами, ГИТИС — с европейцами, латиноамериканцами, китайцами, Щепкинское училище связано творческими узами с Южной Кореей. Наши преподаватели там ставят спектакли, читают лекции.

культура: Но это скорее распространение нашей школы «туда». А есть ли обратный процесс?

Любимов: Есть, конечно. Несколько лет назад, например, в Щепкинском училище работали педагоги из Италии, привнесли свои представления о комедии дель арте. Потом в Италию ездили наши ребята. Все это здорово. Я не вижу необходимости в другом — в буквальном копировании их опыта. В отличие от автомобильного и компьютерного производства мне не кажется, что по линии театральных школ и вообще театра мы отстали от кого бы то ни было. Начиная с XIX века мы шли уже вровень, а потом вырвались вперед. Лет 15 назад я бы еще позавидовал финансовой базе европейских школ, а сегодня и этой зависти нет. И вообще я не уверен, что ученики Щепкинского училища в европейских театральных вузах получили бы больше, чем здесь.

культура: Вам не кажется, что сегодня существует перепроизводство актеров?

Любимов: Да, сегодня нет распределения, театры не располагают квартирами или хотя бы общежитиями, ехать в провинцию столичные выпускники не хотят. Но абитуриентский спрос по-прежнему велик, сто человек на место. А поскольку мы живем в рыночную эпоху, мы должны на этот спрос отвечать предложением студенческих мест.

культура: Сколько человек выпускает Щепкинское училище ежегодно, включая внебюджетный курс?

Любимов: Порядка 55 человек,

культура: Добавьте сюда другие театральные вузы, получается цифра пугающая.

Любимов: Да вы возьмите для примера любой вуз. Сегодня никто и нигде полностью не трудоустраивается, ищут смежные профессии. Но есть ведь принципиальный вопрос: что мы даем, образование или профессию? Я считаю, что образование как таковое не менее важно. А родителям абитуриентов говорю: эта профессия очень спорная, трудная. Любая травма может тебя из нее выбить. Меняются вкусы, представления о типе красоты, понятие о современном герое. Это везде происходит, вне зависимости от страны или политической системы. Но в театральном вузе вас научат говорить, двигаться, танцевать, петь, снабдят культурным багажом. И я не вижу ничего зазорного в том, чтобы сначала окончить актерский факультет, а потом заняться, например, бизнесом. Потому что в бизнес придет человек образованный, обаятельный, незакомплексованный, умеющий себя держать в любых «предлагаемых обстоятельствах».

Ирина АЛПАТОВА
«Культура», №7 2012