Новости

ВАСИЛИЙ ИГНАТЬЕВИЧ ЖИВОКИНИ

(По поводу 30-летия его смерти)

«Ежегодник Императорских театров», сезон 1903 – 1904. Приложение, стр. 233-235.

Василий Игнатьевич Живокини родился 30-го апреля 1801 года. Отец его — Джиованни делла Мама — приехал из Италии с архитектором Растрелли; в Шклове он женился на танцовщице и переселился в Москву, где завел макаронную фабрику, а жена поступила на сцену под именем Живокини. Воспитывался В. И. в Московском Театральном Училище. Еще не кончив курса в театральной школе, он дебютировал в 1824 г., в роли Луцкого в пьес «Невеста Лунатик»; в следующем году ему было назначено жалованье 700 р. асс. в год. С тех пор, в течение 50 лет, он был постоянным членом Московского театра, участвуя не только в водевилях и комедиях, но и в операх («Аскольдова Могила», «Дампа», «Русалка» и др.), а в начале своей карьеры даже в балетах. В 1826 г. он женился на учительнице танцев Лобановой; а в 1829 г. получил первый бенефис и назначен был учителем драматического класса в театральной школе. С 1838 г. он начал ездить в Нижний Новгород на ярмарку, на гастроли, а с тех пор как приобрёл там местный театр, стал играть в нем с своей собственной труппой. Целые поколения артистов и артисток прошли перед глазами Василия Игнатьевича, и никто как он не умел поддержать, подкуражить молодых дебютантов до выхода их на сцену и одушевить их одобрением, мимолетной похвалой во время самого действия пьесы. За его 50-тилетнюю сценическую деятельность, он был участником первых представлений лучших произведений нашей драматургии — «Ревизора» (Добчинский), «Женитьбы» (Кочкарев); в «Горе от ума» играл он Репетилова; он был постоянным веселым исполнителем всех комедий Мольера, — на его плечах держался целый громадный репертуар водевилей и фарсов, особенно когда стали их переделывать с французского Д. Ленский и Ф.Кони. Роли Льва Гурыча Синичкина, Жовиаля («Стряпчий под столом»), Падчерицына («Хороша и дурна»), Васильева («В тихом омуте») — были лучшими его ролями. Мастерство говорить куплеты было доведено у Живокини до совершенства, и в этом мастерстве выказывался во всем блеске его художественный такт: главную мысль, силу сарказма в них — он всегда выставлял рельефно и с эффектом. Пьесы нового репертуара не прошли тоже без его участия. Он не только не оказался лишним для репертуара Островского, но без Живокини многие пьесы его театра не могли бы итти с таким блеском, как они шли на Московской сцене. В. И. усердно играл и купцов и приказных — как известно — две категории первенствующих типов московского бытового театра. Кто не помнит его в «Не сошлись характерами» или в «Тяжелых днях»!

«Мы не видали и не знаем понаслышке другого актера, — писал про него известный критик А. Бажанов, — который бы на узкоспециальном амплуа чисто комических ролей успел составить себе такое громкое имя. Большую известность, как комик, имел покойный Мартынов, но комизм этого даровитого артиста имел всегда более или менее серьезный характер; элемент комический в его игр всегда тесно граничил с драматическим элементом, который в последний, самый блестящий период его артистической деятельности, всплыл совершенно наружу и взял окончательный перевес. Комизм Мартынова не терял своего серьезного характера даже и в таких пьесах, как водевили «А. и Ф.» и «Лев Гурыч Синичкин». Комизм г. Живокини лишен этого серьезного характера; но зато его комизм до такой степени невозмутимо светел, что действует одинаково обаятельно на зрителя и в ролях высокой комедии и в ролях самых отчаянных фарсов. Беспримерная веселость, живой, умный и заразительный смех, находчивость, с которою он выставляет все, отысканное им в роли в смешном свете, до удивительной рельефности, иногда далее до художественной карикатуры — вот те слишком крупные свойства комического таланта Живокини, которые невольно бросаются в глаза каждому зрителю и делают этого артиста достолюбезным для публики. Если в большей части форсированных ролей его репертуара он, как справедливо упрекают его, за осмеиванием смешных сторон роли, доходящим иногда даже до глумления над ролью, мало заботится о том, чтобы из роли возникло живое лицо, то этого вовсе нельзя сказать об отношении его к ролям иного рода, к ролям более серьезным, и нам, например, не так давно еще удалось истинно наслаждаться его осмысленною игрою в ролях: Грумио («Укрощение строптивой»), Клюквы («Много шума из пустого»), шута («Двенадцатая ночь»)».

«Европейская вековая комедия вряд ли где на западе имела, в период от 30-х до 60-х годов, более блестящего представителя, чем Живокини. Я могу его сравнивать только с новейшими комиками—буффами Европы, каких я видал и знавал в последние десять-пятнадцать лет, — пишет про Живокини другой маститый критик П. Д. Боборыкин, — родство Живокини с ними бросалось сразу в глаза. Начать с того, что даровитейшая «Маска» Пале-Руаяля, покойная Тверре, была вылитый Василий Игнатьевич, только в женском платье. Затем идет целая вереница палеруаяльских комиков: Жоффруа, Леритье, Равель, Брассер, Жиль-Перец. Все они изображали 20 слишком лет — одни и те же типы и одни и те же почти положения, и не теряли от этого своего достоинства. Да и что такое первые комики всех европейских народностей, как не Панталоне на подкладке буржуа во всем их блеске и во всей ничтожности? Все они, т. е. Жоффруа, и Прадо, и Нейман, и Гельмердинг, и Матрац, и Блязель и Уэбстер, все они — родные братья Живокини. Он их родич в полнейшем смысле. Живокини был единственный русский актер, которому стоило только переменить язык, чтобы целиком перенести себя на любую западную сцену и сделаться там первым комиком. Европейский зритель принял бы его с первого же разу, как продукт своего комического искусства. С итальянскими же буффами имел Живокини дополнительное семейное родство».

Василий Игнатьевич Живокини скончался в Москве 18-го января 1874 года. Он не дожил до 50-тилетнего юбилея лишь несколько месяцев, и за 9 дней до смерти появлялся еще на сцене.