Новости
РУССКИЙ УМЕЛЕЦ
РУССКИЙ УМЕЛЕЦ
РУССКИЙ УМЕЛЕЦ
В 2000 году Юрий Соломин приглашает на постановку в Малый оставшегося без своего театра Сергея Женовача, подчеркнув, что это традиция его театра: «приглашать художников в трудные для них периоды. Когда Леонид Варпаховский вернулся из сталинских лагерей, его позвали в наш театр. Когда было тяжелое положение у Леонида Хейфеца — опять же он работал у нас. И Борис Львов-Анохин был приглашен в трудный период его жизни и поставил здесь свои лучшие спектакли». Сергея Женовача в 1998 выжили из Театра на Малой Бронной, а вслед за ним ушла в никуда большая часть его труппы. Распался один из самых живых и интересных театральных коллективов Москвы, и, при всей очевидности ответа на вопросы «Кто виноват? « и «Что делать? «, большинство театральных деятелей (в том числе и коллеги-режиссеры) разводило руками.
Порядочность, как ни странно, в конечном счете, всегда окупается. Спектакли Сергея Женовача дали новый и мощный импульс существованию Малого театра. А для Василия Бочкарева начались счастливые годы. И еще раз подтвердилась истина, рожденная режиссерским XX веком: прекрасный актер может сохранить и вырастить себя даже в безрежиссерском театре, но свои высшие точки он проживает только в соприкосновении с настоящим режиссером.
Когда-то Олег Ефремов больше всего гордился отзывом одного из зрителей первых премьер «Современника»: «это просто старый МХАТ». Выходя с премьеры «Правда — хорошо, а счастье лучше», легко было сказать: «это просто старый Малый театр». Обновляя традицию Островского в Малом театре, Сергей Женовач возвратил ей живое дыхание.
В саду купеческого дома созрели яблоки: их чистят, аккуратно срезая тоненькой ленточкой кожуру, откусывают со смаком, угощают друг друга и соседей. Яблоки лежат на скамейках, на поломанном диване, на тарелках. Кроме яблок в доме созрела и внучка: своенравная красотка Поликсена (Ирина Леонова). Она хочет замуж не за намеченного генерала, а за приказчика-недотепу Платона (Глеб Подгородинский). Традиционная коллизия у Островского, как правило, разрешается или драмой разбитого сердца, или счастливой свадебкой. Обещанное в названии счастье с самого начала тихо сияет над сценой. Злодеи так забавны и легкомысленны, что и вправду можно поверить, что скоро все-все станут «патриотами своего отечества», а «мерзавцев своей жизни» не останется.
Знакомые актеры Малого театра — Евгения Глушенко (Мавра Тарасовна) и Людмила Полякова (Филицата) играют с «брио» — в цирке говорят: «с куражом работают».
Недаром Бочкарев рассказывает о своей настройке перед выходом в образе унтера Силы Грознова так: «У меня выход в этом спектакле где-то через час после начала. И я люблю слушать товарищей, которые играют... Вот они играют, а я думаю: какие все-таки хорошие артисты в Малом театре! И с этим выхожу, чтобы не дай Бог кому-то что-то не испортить».
Ангел-мучитель, отставной «ундер» Сила Грознов стал камертоном спектакля. Василий Бочкарев наделил своего героя спонтанной внезапностью реакций и поступков. Вот едва разогнулся, с трудом уселся на неудобный диван. И тут же, накинув шаль на плечи, буквально облетел сцену, показывая, как именно заметалась купчиха, его увидев. Сочувственно выслушивая горести несчастной вдовы, он с неожиданной гордостью сообщает, что у него денег много, «но вам не дам! « Разница между ласковой интонацией и жестким отказом так разительна, что вдова шепотом переспросит: «Почему? « — «А я проценты большие беру! ! ! « И снова победоносный взгляд старого дитяти.
Василий Бочкарев: «у Женовача есть красивый образ: режиссер может помочь актеру собрать мертвое тело роли. Чтобы рука была на месте, голова была на месте, а не где-то еще. Чтобы все было собрано правильно. Все должно быть продумано, простроено, а не то оживишь монстра. А вот когда собрали — нужна живая вода, надо запускать в это тело жизнь живого духа».
В своей второй совместной работе — «Мнимом больном» Сергей Женовач и Василий Бочкарев привели на нашу сцену «дух мольеровской комедии».
Дав в своем романе «Жизнь господина де Мольера» описание знаменитого «бру-га-га», сотрясающего зрительный зал, Булгаков почти на весь двадцатый век определил идеал мольеровского спектакля. Сверхзадачей огромного количества мольеровских постановок было именно это «бру-га-га», чтобы мушкетеры-билетерши падали от смеха на служебных местах.
Василий Бочкарев и Сергей Женовач отнеслись к заботам своего «мнимого больного» с предельной серьезностью. Спектакль начинался в полутьме. Колеблющееся пламя свечи, стоящей на столике, выхватывает абрис огромного полупустого кабинета, обшитого дубом, и маленькую фигурку в белом колпаке, склонившуюся над столиком. Тихое бормотание оформляется в слова: «что мне нравится в счетах моего аптекаря...» Арган проверяет каждое су и с блаженной улыбкой повторяет названия лекарств, как названия цветов: клистир, желчегонное, промывательное, слабительное.
Василий Бочкарев с самого начала берет ноту счастья, которое просто переполняет его «мнимого больного». Арган счастлив своими игрушками: таблетками, микстурами, промывательными. Он искренне не понимает служанку Туанетту, которая упорно отказывается посмотреть в его ночной сосуд, чтобы увидеть «продукты очищения организма». С азартом прислушивается к своим внутренностям: вот слабительное начало действие — пулей в туалет! Ура! ! ! Природа и лекарства работают изумительно!
На нашей сцене давно не было такого счастливого человека, как этот «мнимый больной», счастливый разделенной любовью к самому себе.
Как всякий человек, довольный собой и миром, Арган мечтает осчастливить буквально каждого: жену, дочь, служанку. Он простодушно доверчив и, как слабый человек, настойчиво капризен. Ровный свет его счастья освещает сцену: распахнутые огромные окна и стеклянные двери окрашивают комнату в золотистый свет. Радость переливается в зрительный зал, озаряет и беседы Аргана с лицемеркой-женой, и препирательства с Туанеттой, и встречу с предполагаемым зятем. Разоблачив лжеучителя музыки, Арган лукаво напевает ему: «До-си-си-дания! «
В финальном дивертисменте, когда после гротескного экзамена Аргана посвящают в доктора и надевают в знак принадлежности к врачебной корпорации гигантский белый парик, его лицо сияет настоящим и неподдельным блаженством. Все вокруг дурачатся — он один верит и счастлив.
В пору «Мнимого больного» в разных интервью Василия Бочка-рева все чаще, меняя контексты, начинает звучать слово «радость». И в отношении внешнего хода собственной актерской жизни: «Наверное, что-то не пришло, ведь все диктуется свыше. И потом, мне удалось избежать той ситуации, про которую одна актриса замечательно говорила: «Деньги истрачены, а позор остался». И в отношении глубинных смыслов существования в профессии: «Может быть, наступает такой момент, когда «стяжание радости в сердце своем», — как говорил Серафим Саровский, — является самым важным».
Так легли театральные карты, что в один и тот же сезон три московских театра выбрали для постановки пьесу Островского «Последняя жертва». И Флора Федулыча Прибыткова сыграли три видных актера столицы: Александр Збруев, Олег Табаков, Василий Бочкарев.
Сразу оговоримся, что все три решения роли оказались убедительны. И вальяжный умный приобретатель Олега Табакова, получающий любимую женщину по сходной цене. И дьявольский ставленник Александра Збруева, обыгрывающий в азартной рулетке менее удачливых соперников. Василий Бочкарев сыграл историю Прибыткова как историю чувства.
Седой моложавый мужчина в великолепном белом костюме входит в дом молодой вдовы, где давно не был. Вручает роскошную вазу с фруктами, непринужденно садится на предложенный стул. А в глазах — неожиданная виноватость. И взгляд задерживается на портрете покойного друга, который, умирая, просил позаботиться о молодой жене. А он действительно забыл. Кажется, впервые в разговоре Флора Федулыча с Юлией Павловной мотив «покупки» красивой женщины снимается. Прибытков-Бочкарев приходит не «купить» — «помочь». И тем загладить невнимание. «Отдайте мне ваши деньги — сохраннее будут! « — Флор Федулыч уже наслышан, что капиталу осталось немного, что Юлию обирают. Но сказать ей напрямую — совестно. Он предлагает новую коляску и новую квартиру, и абонемент в театр. А за всеми предложениями слышится: «позвольте мне о вас позаботиться! «
Василий Бочкарев дотошно прослеживает все перипетии рождающегося чувства. Каждое слово может качнуть качели отношений. Каждое движение — как по тонкой досточке. Чужие, плохо знакомые люди сначала конфузятся друг друга, потом начинают уважать. Они узнают друг друга в ситуации почти экстремальной. Прося деньги для проигравшегося любовника, Юлия дразнит Прибыткова и унижается перед ним. А он и злится на эту женщину, так неумело с ним кокетничающую, и стыдится за нее: как можно вам, даме в уважении, так себя ронять? Он говорит ей безжалостные слова, а потом кидается поднимать с колен. И жалость сжимает сердце до спазма. Длинный разговор, закончившийся поцелуем благодарности, актеры превращают в мост, приведший двух людей к встрече. Такие далекие вначале, они расстаются неожиданно близкими. И Прибытков вдруг начинает петь, чтобы не задохнуться от невозможных чувств.
Нестандартно придуманный ход к роли остается в спектакле Малого театра только намеченной возможностью. Кажется, вступи в диалог с артистом режиссер, и Прибытков, и спектакль могли бы вырваться на значительно более важный уровень обобщения. Но, увы, роль по существу заканчивается уже в середине постановки.
Василий Бочкарев — слишком командный актер, чтобы играть «вопреки» общему замыслу, и актер слишком самостоятельный, чтобы раствориться в безликой режиссуре.
Когда-то Николай Лесков создал образ гениального русского умельца Левши, который способен исполнить любую задачу: аглицкую блоху ли подковать или в амуниции русской армии разобраться. Театральный Левша, Василий Бочкарев умеет «подковать» любой образ, выставив на него собственное и неповторимое фирменное клеймо. Он умеет везде найтись и оказаться необходимым мастером вне конкуренции. Но, как и в случае с Левшой, не оставляет ощущения, что его актерское умение слишком часто разменивается на «блох», не находя крупной цели и задачи.
Существование в тени и на обочине плодотворно для актера. Долгое существование в тени и на обочине может оказаться вредным. В актерской судьбе Василия Бочкарева наступило время «разбрасывать камни».
Дата публикации: 21.05.2009
Автор: Егошина ОЛЬГА
Источник: Экран и сцена
В 2000 году Юрий Соломин приглашает на постановку в Малый оставшегося без своего театра Сергея Женовача, подчеркнув, что это традиция его театра: «приглашать художников в трудные для них периоды. Когда Леонид Варпаховский вернулся из сталинских лагерей, его позвали в наш театр. Когда было тяжелое положение у Леонида Хейфеца — опять же он работал у нас. И Борис Львов-Анохин был приглашен в трудный период его жизни и поставил здесь свои лучшие спектакли». Сергея Женовача в 1998 выжили из Театра на Малой Бронной, а вслед за ним ушла в никуда большая часть его труппы. Распался один из самых живых и интересных театральных коллективов Москвы, и, при всей очевидности ответа на вопросы «Кто виноват? « и «Что делать? «, большинство театральных деятелей (в том числе и коллеги-режиссеры) разводило руками.
Порядочность, как ни странно, в конечном счете, всегда окупается. Спектакли Сергея Женовача дали новый и мощный импульс существованию Малого театра. А для Василия Бочкарева начались счастливые годы. И еще раз подтвердилась истина, рожденная режиссерским XX веком: прекрасный актер может сохранить и вырастить себя даже в безрежиссерском театре, но свои высшие точки он проживает только в соприкосновении с настоящим режиссером.
Когда-то Олег Ефремов больше всего гордился отзывом одного из зрителей первых премьер «Современника»: «это просто старый МХАТ». Выходя с премьеры «Правда — хорошо, а счастье лучше», легко было сказать: «это просто старый Малый театр». Обновляя традицию Островского в Малом театре, Сергей Женовач возвратил ей живое дыхание.
В саду купеческого дома созрели яблоки: их чистят, аккуратно срезая тоненькой ленточкой кожуру, откусывают со смаком, угощают друг друга и соседей. Яблоки лежат на скамейках, на поломанном диване, на тарелках. Кроме яблок в доме созрела и внучка: своенравная красотка Поликсена (Ирина Леонова). Она хочет замуж не за намеченного генерала, а за приказчика-недотепу Платона (Глеб Подгородинский). Традиционная коллизия у Островского, как правило, разрешается или драмой разбитого сердца, или счастливой свадебкой. Обещанное в названии счастье с самого начала тихо сияет над сценой. Злодеи так забавны и легкомысленны, что и вправду можно поверить, что скоро все-все станут «патриотами своего отечества», а «мерзавцев своей жизни» не останется.
Знакомые актеры Малого театра — Евгения Глушенко (Мавра Тарасовна) и Людмила Полякова (Филицата) играют с «брио» — в цирке говорят: «с куражом работают».
Недаром Бочкарев рассказывает о своей настройке перед выходом в образе унтера Силы Грознова так: «У меня выход в этом спектакле где-то через час после начала. И я люблю слушать товарищей, которые играют... Вот они играют, а я думаю: какие все-таки хорошие артисты в Малом театре! И с этим выхожу, чтобы не дай Бог кому-то что-то не испортить».
Ангел-мучитель, отставной «ундер» Сила Грознов стал камертоном спектакля. Василий Бочкарев наделил своего героя спонтанной внезапностью реакций и поступков. Вот едва разогнулся, с трудом уселся на неудобный диван. И тут же, накинув шаль на плечи, буквально облетел сцену, показывая, как именно заметалась купчиха, его увидев. Сочувственно выслушивая горести несчастной вдовы, он с неожиданной гордостью сообщает, что у него денег много, «но вам не дам! « Разница между ласковой интонацией и жестким отказом так разительна, что вдова шепотом переспросит: «Почему? « — «А я проценты большие беру! ! ! « И снова победоносный взгляд старого дитяти.
Василий Бочкарев: «у Женовача есть красивый образ: режиссер может помочь актеру собрать мертвое тело роли. Чтобы рука была на месте, голова была на месте, а не где-то еще. Чтобы все было собрано правильно. Все должно быть продумано, простроено, а не то оживишь монстра. А вот когда собрали — нужна живая вода, надо запускать в это тело жизнь живого духа».
В своей второй совместной работе — «Мнимом больном» Сергей Женовач и Василий Бочкарев привели на нашу сцену «дух мольеровской комедии».
Дав в своем романе «Жизнь господина де Мольера» описание знаменитого «бру-га-га», сотрясающего зрительный зал, Булгаков почти на весь двадцатый век определил идеал мольеровского спектакля. Сверхзадачей огромного количества мольеровских постановок было именно это «бру-га-га», чтобы мушкетеры-билетерши падали от смеха на служебных местах.
Василий Бочкарев и Сергей Женовач отнеслись к заботам своего «мнимого больного» с предельной серьезностью. Спектакль начинался в полутьме. Колеблющееся пламя свечи, стоящей на столике, выхватывает абрис огромного полупустого кабинета, обшитого дубом, и маленькую фигурку в белом колпаке, склонившуюся над столиком. Тихое бормотание оформляется в слова: «что мне нравится в счетах моего аптекаря...» Арган проверяет каждое су и с блаженной улыбкой повторяет названия лекарств, как названия цветов: клистир, желчегонное, промывательное, слабительное.
Василий Бочкарев с самого начала берет ноту счастья, которое просто переполняет его «мнимого больного». Арган счастлив своими игрушками: таблетками, микстурами, промывательными. Он искренне не понимает служанку Туанетту, которая упорно отказывается посмотреть в его ночной сосуд, чтобы увидеть «продукты очищения организма». С азартом прислушивается к своим внутренностям: вот слабительное начало действие — пулей в туалет! Ура! ! ! Природа и лекарства работают изумительно!
На нашей сцене давно не было такого счастливого человека, как этот «мнимый больной», счастливый разделенной любовью к самому себе.
Как всякий человек, довольный собой и миром, Арган мечтает осчастливить буквально каждого: жену, дочь, служанку. Он простодушно доверчив и, как слабый человек, настойчиво капризен. Ровный свет его счастья освещает сцену: распахнутые огромные окна и стеклянные двери окрашивают комнату в золотистый свет. Радость переливается в зрительный зал, озаряет и беседы Аргана с лицемеркой-женой, и препирательства с Туанеттой, и встречу с предполагаемым зятем. Разоблачив лжеучителя музыки, Арган лукаво напевает ему: «До-си-си-дания! «
В финальном дивертисменте, когда после гротескного экзамена Аргана посвящают в доктора и надевают в знак принадлежности к врачебной корпорации гигантский белый парик, его лицо сияет настоящим и неподдельным блаженством. Все вокруг дурачатся — он один верит и счастлив.
В пору «Мнимого больного» в разных интервью Василия Бочка-рева все чаще, меняя контексты, начинает звучать слово «радость». И в отношении внешнего хода собственной актерской жизни: «Наверное, что-то не пришло, ведь все диктуется свыше. И потом, мне удалось избежать той ситуации, про которую одна актриса замечательно говорила: «Деньги истрачены, а позор остался». И в отношении глубинных смыслов существования в профессии: «Может быть, наступает такой момент, когда «стяжание радости в сердце своем», — как говорил Серафим Саровский, — является самым важным».
Так легли театральные карты, что в один и тот же сезон три московских театра выбрали для постановки пьесу Островского «Последняя жертва». И Флора Федулыча Прибыткова сыграли три видных актера столицы: Александр Збруев, Олег Табаков, Василий Бочкарев.
Сразу оговоримся, что все три решения роли оказались убедительны. И вальяжный умный приобретатель Олега Табакова, получающий любимую женщину по сходной цене. И дьявольский ставленник Александра Збруева, обыгрывающий в азартной рулетке менее удачливых соперников. Василий Бочкарев сыграл историю Прибыткова как историю чувства.
Седой моложавый мужчина в великолепном белом костюме входит в дом молодой вдовы, где давно не был. Вручает роскошную вазу с фруктами, непринужденно садится на предложенный стул. А в глазах — неожиданная виноватость. И взгляд задерживается на портрете покойного друга, который, умирая, просил позаботиться о молодой жене. А он действительно забыл. Кажется, впервые в разговоре Флора Федулыча с Юлией Павловной мотив «покупки» красивой женщины снимается. Прибытков-Бочкарев приходит не «купить» — «помочь». И тем загладить невнимание. «Отдайте мне ваши деньги — сохраннее будут! « — Флор Федулыч уже наслышан, что капиталу осталось немного, что Юлию обирают. Но сказать ей напрямую — совестно. Он предлагает новую коляску и новую квартиру, и абонемент в театр. А за всеми предложениями слышится: «позвольте мне о вас позаботиться! «
Василий Бочкарев дотошно прослеживает все перипетии рождающегося чувства. Каждое слово может качнуть качели отношений. Каждое движение — как по тонкой досточке. Чужие, плохо знакомые люди сначала конфузятся друг друга, потом начинают уважать. Они узнают друг друга в ситуации почти экстремальной. Прося деньги для проигравшегося любовника, Юлия дразнит Прибыткова и унижается перед ним. А он и злится на эту женщину, так неумело с ним кокетничающую, и стыдится за нее: как можно вам, даме в уважении, так себя ронять? Он говорит ей безжалостные слова, а потом кидается поднимать с колен. И жалость сжимает сердце до спазма. Длинный разговор, закончившийся поцелуем благодарности, актеры превращают в мост, приведший двух людей к встрече. Такие далекие вначале, они расстаются неожиданно близкими. И Прибытков вдруг начинает петь, чтобы не задохнуться от невозможных чувств.
Нестандартно придуманный ход к роли остается в спектакле Малого театра только намеченной возможностью. Кажется, вступи в диалог с артистом режиссер, и Прибытков, и спектакль могли бы вырваться на значительно более важный уровень обобщения. Но, увы, роль по существу заканчивается уже в середине постановки.
Василий Бочкарев — слишком командный актер, чтобы играть «вопреки» общему замыслу, и актер слишком самостоятельный, чтобы раствориться в безликой режиссуре.
Когда-то Николай Лесков создал образ гениального русского умельца Левши, который способен исполнить любую задачу: аглицкую блоху ли подковать или в амуниции русской армии разобраться. Театральный Левша, Василий Бочкарев умеет «подковать» любой образ, выставив на него собственное и неповторимое фирменное клеймо. Он умеет везде найтись и оказаться необходимым мастером вне конкуренции. Но, как и в случае с Левшой, не оставляет ощущения, что его актерское умение слишком часто разменивается на «блох», не находя крупной цели и задачи.
Существование в тени и на обочине плодотворно для актера. Долгое существование в тени и на обочине может оказаться вредным. В актерской судьбе Василия Бочкарева наступило время «разбрасывать камни».
Дата публикации: 21.05.2009
Автор: Егошина ОЛЬГА
Источник: Экран и сцена
Дата публикации: 22.11.2009
РУССКИЙ УМЕЛЕЦ
В 2000 году Юрий Соломин приглашает на постановку в Малый оставшегося без своего театра Сергея Женовача, подчеркнув, что это традиция его театра: «приглашать художников в трудные для них периоды. Когда Леонид Варпаховский вернулся из сталинских лагерей, его позвали в наш театр. Когда было тяжелое положение у Леонида Хейфеца — опять же он работал у нас. И Борис Львов-Анохин был приглашен в трудный период его жизни и поставил здесь свои лучшие спектакли». Сергея Женовача в 1998 выжили из Театра на Малой Бронной, а вслед за ним ушла в никуда большая часть его труппы. Распался один из самых живых и интересных театральных коллективов Москвы, и, при всей очевидности ответа на вопросы «Кто виноват? « и «Что делать? «, большинство театральных деятелей (в том числе и коллеги-режиссеры) разводило руками.
Порядочность, как ни странно, в конечном счете, всегда окупается. Спектакли Сергея Женовача дали новый и мощный импульс существованию Малого театра. А для Василия Бочкарева начались счастливые годы. И еще раз подтвердилась истина, рожденная режиссерским XX веком: прекрасный актер может сохранить и вырастить себя даже в безрежиссерском театре, но свои высшие точки он проживает только в соприкосновении с настоящим режиссером.
Когда-то Олег Ефремов больше всего гордился отзывом одного из зрителей первых премьер «Современника»: «это просто старый МХАТ». Выходя с премьеры «Правда — хорошо, а счастье лучше», легко было сказать: «это просто старый Малый театр». Обновляя традицию Островского в Малом театре, Сергей Женовач возвратил ей живое дыхание.
В саду купеческого дома созрели яблоки: их чистят, аккуратно срезая тоненькой ленточкой кожуру, откусывают со смаком, угощают друг друга и соседей. Яблоки лежат на скамейках, на поломанном диване, на тарелках. Кроме яблок в доме созрела и внучка: своенравная красотка Поликсена (Ирина Леонова). Она хочет замуж не за намеченного генерала, а за приказчика-недотепу Платона (Глеб Подгородинский). Традиционная коллизия у Островского, как правило, разрешается или драмой разбитого сердца, или счастливой свадебкой. Обещанное в названии счастье с самого начала тихо сияет над сценой. Злодеи так забавны и легкомысленны, что и вправду можно поверить, что скоро все-все станут «патриотами своего отечества», а «мерзавцев своей жизни» не останется.
Знакомые актеры Малого театра — Евгения Глушенко (Мавра Тарасовна) и Людмила Полякова (Филицата) играют с «брио» — в цирке говорят: «с куражом работают».
Недаром Бочкарев рассказывает о своей настройке перед выходом в образе унтера Силы Грознова так: «У меня выход в этом спектакле где-то через час после начала. И я люблю слушать товарищей, которые играют... Вот они играют, а я думаю: какие все-таки хорошие артисты в Малом театре! И с этим выхожу, чтобы не дай Бог кому-то что-то не испортить».
Ангел-мучитель, отставной «ундер» Сила Грознов стал камертоном спектакля. Василий Бочкарев наделил своего героя спонтанной внезапностью реакций и поступков. Вот едва разогнулся, с трудом уселся на неудобный диван. И тут же, накинув шаль на плечи, буквально облетел сцену, показывая, как именно заметалась купчиха, его увидев. Сочувственно выслушивая горести несчастной вдовы, он с неожиданной гордостью сообщает, что у него денег много, «но вам не дам! « Разница между ласковой интонацией и жестким отказом так разительна, что вдова шепотом переспросит: «Почему? « — «А я проценты большие беру! ! ! « И снова победоносный взгляд старого дитяти.
Василий Бочкарев: «у Женовача есть красивый образ: режиссер может помочь актеру собрать мертвое тело роли. Чтобы рука была на месте, голова была на месте, а не где-то еще. Чтобы все было собрано правильно. Все должно быть продумано, простроено, а не то оживишь монстра. А вот когда собрали — нужна живая вода, надо запускать в это тело жизнь живого духа».
В своей второй совместной работе — «Мнимом больном» Сергей Женовач и Василий Бочкарев привели на нашу сцену «дух мольеровской комедии».
Дав в своем романе «Жизнь господина де Мольера» описание знаменитого «бру-га-га», сотрясающего зрительный зал, Булгаков почти на весь двадцатый век определил идеал мольеровского спектакля. Сверхзадачей огромного количества мольеровских постановок было именно это «бру-га-га», чтобы мушкетеры-билетерши падали от смеха на служебных местах.
Василий Бочкарев и Сергей Женовач отнеслись к заботам своего «мнимого больного» с предельной серьезностью. Спектакль начинался в полутьме. Колеблющееся пламя свечи, стоящей на столике, выхватывает абрис огромного полупустого кабинета, обшитого дубом, и маленькую фигурку в белом колпаке, склонившуюся над столиком. Тихое бормотание оформляется в слова: «что мне нравится в счетах моего аптекаря...» Арган проверяет каждое су и с блаженной улыбкой повторяет названия лекарств, как названия цветов: клистир, желчегонное, промывательное, слабительное.
Василий Бочкарев с самого начала берет ноту счастья, которое просто переполняет его «мнимого больного». Арган счастлив своими игрушками: таблетками, микстурами, промывательными. Он искренне не понимает служанку Туанетту, которая упорно отказывается посмотреть в его ночной сосуд, чтобы увидеть «продукты очищения организма». С азартом прислушивается к своим внутренностям: вот слабительное начало действие — пулей в туалет! Ура! ! ! Природа и лекарства работают изумительно!
На нашей сцене давно не было такого счастливого человека, как этот «мнимый больной», счастливый разделенной любовью к самому себе.
Как всякий человек, довольный собой и миром, Арган мечтает осчастливить буквально каждого: жену, дочь, служанку. Он простодушно доверчив и, как слабый человек, настойчиво капризен. Ровный свет его счастья освещает сцену: распахнутые огромные окна и стеклянные двери окрашивают комнату в золотистый свет. Радость переливается в зрительный зал, озаряет и беседы Аргана с лицемеркой-женой, и препирательства с Туанеттой, и встречу с предполагаемым зятем. Разоблачив лжеучителя музыки, Арган лукаво напевает ему: «До-си-си-дания! «
В финальном дивертисменте, когда после гротескного экзамена Аргана посвящают в доктора и надевают в знак принадлежности к врачебной корпорации гигантский белый парик, его лицо сияет настоящим и неподдельным блаженством. Все вокруг дурачатся — он один верит и счастлив.
В пору «Мнимого больного» в разных интервью Василия Бочка-рева все чаще, меняя контексты, начинает звучать слово «радость». И в отношении внешнего хода собственной актерской жизни: «Наверное, что-то не пришло, ведь все диктуется свыше. И потом, мне удалось избежать той ситуации, про которую одна актриса замечательно говорила: «Деньги истрачены, а позор остался». И в отношении глубинных смыслов существования в профессии: «Может быть, наступает такой момент, когда «стяжание радости в сердце своем», — как говорил Серафим Саровский, — является самым важным».
Так легли театральные карты, что в один и тот же сезон три московских театра выбрали для постановки пьесу Островского «Последняя жертва». И Флора Федулыча Прибыткова сыграли три видных актера столицы: Александр Збруев, Олег Табаков, Василий Бочкарев.
Сразу оговоримся, что все три решения роли оказались убедительны. И вальяжный умный приобретатель Олега Табакова, получающий любимую женщину по сходной цене. И дьявольский ставленник Александра Збруева, обыгрывающий в азартной рулетке менее удачливых соперников. Василий Бочкарев сыграл историю Прибыткова как историю чувства.
Седой моложавый мужчина в великолепном белом костюме входит в дом молодой вдовы, где давно не был. Вручает роскошную вазу с фруктами, непринужденно садится на предложенный стул. А в глазах — неожиданная виноватость. И взгляд задерживается на портрете покойного друга, который, умирая, просил позаботиться о молодой жене. А он действительно забыл. Кажется, впервые в разговоре Флора Федулыча с Юлией Павловной мотив «покупки» красивой женщины снимается. Прибытков-Бочкарев приходит не «купить» — «помочь». И тем загладить невнимание. «Отдайте мне ваши деньги — сохраннее будут! « — Флор Федулыч уже наслышан, что капиталу осталось немного, что Юлию обирают. Но сказать ей напрямую — совестно. Он предлагает новую коляску и новую квартиру, и абонемент в театр. А за всеми предложениями слышится: «позвольте мне о вас позаботиться! «
Василий Бочкарев дотошно прослеживает все перипетии рождающегося чувства. Каждое слово может качнуть качели отношений. Каждое движение — как по тонкой досточке. Чужие, плохо знакомые люди сначала конфузятся друг друга, потом начинают уважать. Они узнают друг друга в ситуации почти экстремальной. Прося деньги для проигравшегося любовника, Юлия дразнит Прибыткова и унижается перед ним. А он и злится на эту женщину, так неумело с ним кокетничающую, и стыдится за нее: как можно вам, даме в уважении, так себя ронять? Он говорит ей безжалостные слова, а потом кидается поднимать с колен. И жалость сжимает сердце до спазма. Длинный разговор, закончившийся поцелуем благодарности, актеры превращают в мост, приведший двух людей к встрече. Такие далекие вначале, они расстаются неожиданно близкими. И Прибытков вдруг начинает петь, чтобы не задохнуться от невозможных чувств.
Нестандартно придуманный ход к роли остается в спектакле Малого театра только намеченной возможностью. Кажется, вступи в диалог с артистом режиссер, и Прибытков, и спектакль могли бы вырваться на значительно более важный уровень обобщения. Но, увы, роль по существу заканчивается уже в середине постановки.
Василий Бочкарев — слишком командный актер, чтобы играть «вопреки» общему замыслу, и актер слишком самостоятельный, чтобы раствориться в безликой режиссуре.
Когда-то Николай Лесков создал образ гениального русского умельца Левши, который способен исполнить любую задачу: аглицкую блоху ли подковать или в амуниции русской армии разобраться. Театральный Левша, Василий Бочкарев умеет «подковать» любой образ, выставив на него собственное и неповторимое фирменное клеймо. Он умеет везде найтись и оказаться необходимым мастером вне конкуренции. Но, как и в случае с Левшой, не оставляет ощущения, что его актерское умение слишком часто разменивается на «блох», не находя крупной цели и задачи.
Существование в тени и на обочине плодотворно для актера. Долгое существование в тени и на обочине может оказаться вредным. В актерской судьбе Василия Бочкарева наступило время «разбрасывать камни».
Дата публикации: 21.05.2009
Автор: Егошина ОЛЬГА
Источник: Экран и сцена
В 2000 году Юрий Соломин приглашает на постановку в Малый оставшегося без своего театра Сергея Женовача, подчеркнув, что это традиция его театра: «приглашать художников в трудные для них периоды. Когда Леонид Варпаховский вернулся из сталинских лагерей, его позвали в наш театр. Когда было тяжелое положение у Леонида Хейфеца — опять же он работал у нас. И Борис Львов-Анохин был приглашен в трудный период его жизни и поставил здесь свои лучшие спектакли». Сергея Женовача в 1998 выжили из Театра на Малой Бронной, а вслед за ним ушла в никуда большая часть его труппы. Распался один из самых живых и интересных театральных коллективов Москвы, и, при всей очевидности ответа на вопросы «Кто виноват? « и «Что делать? «, большинство театральных деятелей (в том числе и коллеги-режиссеры) разводило руками.
Порядочность, как ни странно, в конечном счете, всегда окупается. Спектакли Сергея Женовача дали новый и мощный импульс существованию Малого театра. А для Василия Бочкарева начались счастливые годы. И еще раз подтвердилась истина, рожденная режиссерским XX веком: прекрасный актер может сохранить и вырастить себя даже в безрежиссерском театре, но свои высшие точки он проживает только в соприкосновении с настоящим режиссером.
Когда-то Олег Ефремов больше всего гордился отзывом одного из зрителей первых премьер «Современника»: «это просто старый МХАТ». Выходя с премьеры «Правда — хорошо, а счастье лучше», легко было сказать: «это просто старый Малый театр». Обновляя традицию Островского в Малом театре, Сергей Женовач возвратил ей живое дыхание.
В саду купеческого дома созрели яблоки: их чистят, аккуратно срезая тоненькой ленточкой кожуру, откусывают со смаком, угощают друг друга и соседей. Яблоки лежат на скамейках, на поломанном диване, на тарелках. Кроме яблок в доме созрела и внучка: своенравная красотка Поликсена (Ирина Леонова). Она хочет замуж не за намеченного генерала, а за приказчика-недотепу Платона (Глеб Подгородинский). Традиционная коллизия у Островского, как правило, разрешается или драмой разбитого сердца, или счастливой свадебкой. Обещанное в названии счастье с самого начала тихо сияет над сценой. Злодеи так забавны и легкомысленны, что и вправду можно поверить, что скоро все-все станут «патриотами своего отечества», а «мерзавцев своей жизни» не останется.
Знакомые актеры Малого театра — Евгения Глушенко (Мавра Тарасовна) и Людмила Полякова (Филицата) играют с «брио» — в цирке говорят: «с куражом работают».
Недаром Бочкарев рассказывает о своей настройке перед выходом в образе унтера Силы Грознова так: «У меня выход в этом спектакле где-то через час после начала. И я люблю слушать товарищей, которые играют... Вот они играют, а я думаю: какие все-таки хорошие артисты в Малом театре! И с этим выхожу, чтобы не дай Бог кому-то что-то не испортить».
Ангел-мучитель, отставной «ундер» Сила Грознов стал камертоном спектакля. Василий Бочкарев наделил своего героя спонтанной внезапностью реакций и поступков. Вот едва разогнулся, с трудом уселся на неудобный диван. И тут же, накинув шаль на плечи, буквально облетел сцену, показывая, как именно заметалась купчиха, его увидев. Сочувственно выслушивая горести несчастной вдовы, он с неожиданной гордостью сообщает, что у него денег много, «но вам не дам! « Разница между ласковой интонацией и жестким отказом так разительна, что вдова шепотом переспросит: «Почему? « — «А я проценты большие беру! ! ! « И снова победоносный взгляд старого дитяти.
Василий Бочкарев: «у Женовача есть красивый образ: режиссер может помочь актеру собрать мертвое тело роли. Чтобы рука была на месте, голова была на месте, а не где-то еще. Чтобы все было собрано правильно. Все должно быть продумано, простроено, а не то оживишь монстра. А вот когда собрали — нужна живая вода, надо запускать в это тело жизнь живого духа».
В своей второй совместной работе — «Мнимом больном» Сергей Женовач и Василий Бочкарев привели на нашу сцену «дух мольеровской комедии».
Дав в своем романе «Жизнь господина де Мольера» описание знаменитого «бру-га-га», сотрясающего зрительный зал, Булгаков почти на весь двадцатый век определил идеал мольеровского спектакля. Сверхзадачей огромного количества мольеровских постановок было именно это «бру-га-га», чтобы мушкетеры-билетерши падали от смеха на служебных местах.
Василий Бочкарев и Сергей Женовач отнеслись к заботам своего «мнимого больного» с предельной серьезностью. Спектакль начинался в полутьме. Колеблющееся пламя свечи, стоящей на столике, выхватывает абрис огромного полупустого кабинета, обшитого дубом, и маленькую фигурку в белом колпаке, склонившуюся над столиком. Тихое бормотание оформляется в слова: «что мне нравится в счетах моего аптекаря...» Арган проверяет каждое су и с блаженной улыбкой повторяет названия лекарств, как названия цветов: клистир, желчегонное, промывательное, слабительное.
Василий Бочкарев с самого начала берет ноту счастья, которое просто переполняет его «мнимого больного». Арган счастлив своими игрушками: таблетками, микстурами, промывательными. Он искренне не понимает служанку Туанетту, которая упорно отказывается посмотреть в его ночной сосуд, чтобы увидеть «продукты очищения организма». С азартом прислушивается к своим внутренностям: вот слабительное начало действие — пулей в туалет! Ура! ! ! Природа и лекарства работают изумительно!
На нашей сцене давно не было такого счастливого человека, как этот «мнимый больной», счастливый разделенной любовью к самому себе.
Как всякий человек, довольный собой и миром, Арган мечтает осчастливить буквально каждого: жену, дочь, служанку. Он простодушно доверчив и, как слабый человек, настойчиво капризен. Ровный свет его счастья освещает сцену: распахнутые огромные окна и стеклянные двери окрашивают комнату в золотистый свет. Радость переливается в зрительный зал, озаряет и беседы Аргана с лицемеркой-женой, и препирательства с Туанеттой, и встречу с предполагаемым зятем. Разоблачив лжеучителя музыки, Арган лукаво напевает ему: «До-си-си-дания! «
В финальном дивертисменте, когда после гротескного экзамена Аргана посвящают в доктора и надевают в знак принадлежности к врачебной корпорации гигантский белый парик, его лицо сияет настоящим и неподдельным блаженством. Все вокруг дурачатся — он один верит и счастлив.
В пору «Мнимого больного» в разных интервью Василия Бочка-рева все чаще, меняя контексты, начинает звучать слово «радость». И в отношении внешнего хода собственной актерской жизни: «Наверное, что-то не пришло, ведь все диктуется свыше. И потом, мне удалось избежать той ситуации, про которую одна актриса замечательно говорила: «Деньги истрачены, а позор остался». И в отношении глубинных смыслов существования в профессии: «Может быть, наступает такой момент, когда «стяжание радости в сердце своем», — как говорил Серафим Саровский, — является самым важным».
Так легли театральные карты, что в один и тот же сезон три московских театра выбрали для постановки пьесу Островского «Последняя жертва». И Флора Федулыча Прибыткова сыграли три видных актера столицы: Александр Збруев, Олег Табаков, Василий Бочкарев.
Сразу оговоримся, что все три решения роли оказались убедительны. И вальяжный умный приобретатель Олега Табакова, получающий любимую женщину по сходной цене. И дьявольский ставленник Александра Збруева, обыгрывающий в азартной рулетке менее удачливых соперников. Василий Бочкарев сыграл историю Прибыткова как историю чувства.
Седой моложавый мужчина в великолепном белом костюме входит в дом молодой вдовы, где давно не был. Вручает роскошную вазу с фруктами, непринужденно садится на предложенный стул. А в глазах — неожиданная виноватость. И взгляд задерживается на портрете покойного друга, который, умирая, просил позаботиться о молодой жене. А он действительно забыл. Кажется, впервые в разговоре Флора Федулыча с Юлией Павловной мотив «покупки» красивой женщины снимается. Прибытков-Бочкарев приходит не «купить» — «помочь». И тем загладить невнимание. «Отдайте мне ваши деньги — сохраннее будут! « — Флор Федулыч уже наслышан, что капиталу осталось немного, что Юлию обирают. Но сказать ей напрямую — совестно. Он предлагает новую коляску и новую квартиру, и абонемент в театр. А за всеми предложениями слышится: «позвольте мне о вас позаботиться! «
Василий Бочкарев дотошно прослеживает все перипетии рождающегося чувства. Каждое слово может качнуть качели отношений. Каждое движение — как по тонкой досточке. Чужие, плохо знакомые люди сначала конфузятся друг друга, потом начинают уважать. Они узнают друг друга в ситуации почти экстремальной. Прося деньги для проигравшегося любовника, Юлия дразнит Прибыткова и унижается перед ним. А он и злится на эту женщину, так неумело с ним кокетничающую, и стыдится за нее: как можно вам, даме в уважении, так себя ронять? Он говорит ей безжалостные слова, а потом кидается поднимать с колен. И жалость сжимает сердце до спазма. Длинный разговор, закончившийся поцелуем благодарности, актеры превращают в мост, приведший двух людей к встрече. Такие далекие вначале, они расстаются неожиданно близкими. И Прибытков вдруг начинает петь, чтобы не задохнуться от невозможных чувств.
Нестандартно придуманный ход к роли остается в спектакле Малого театра только намеченной возможностью. Кажется, вступи в диалог с артистом режиссер, и Прибытков, и спектакль могли бы вырваться на значительно более важный уровень обобщения. Но, увы, роль по существу заканчивается уже в середине постановки.
Василий Бочкарев — слишком командный актер, чтобы играть «вопреки» общему замыслу, и актер слишком самостоятельный, чтобы раствориться в безликой режиссуре.
Когда-то Николай Лесков создал образ гениального русского умельца Левши, который способен исполнить любую задачу: аглицкую блоху ли подковать или в амуниции русской армии разобраться. Театральный Левша, Василий Бочкарев умеет «подковать» любой образ, выставив на него собственное и неповторимое фирменное клеймо. Он умеет везде найтись и оказаться необходимым мастером вне конкуренции. Но, как и в случае с Левшой, не оставляет ощущения, что его актерское умение слишком часто разменивается на «блох», не находя крупной цели и задачи.
Существование в тени и на обочине плодотворно для актера. Долгое существование в тени и на обочине может оказаться вредным. В актерской судьбе Василия Бочкарева наступило время «разбрасывать камни».
Дата публикации: 21.05.2009
Автор: Егошина ОЛЬГА
Источник: Экран и сцена
Дата публикации: 22.11.2009
Художественный руководитель Малого театра —
народный артист СССР Юрий Мефодьевич Соломин
Партнеры
Информационная поддержка
Оценка качества услуг учреждений культуры
