Новости

Виктор Борцов: «Мы должны играть всё живее!»

Из всех ролей, которые я играл в «Царе Фёдоре», мне больше всего нравится нынешняя – князь Мстиславский, до меня его играл Геннадий Карнович-Валуа. Я считаю, что этот спектакль очень многим обязан режиссёру Петру Павловичу Васильеву, который долго работал над пьесой, разбирал её с артистами. Когда мы вышли на сцену, к постановке приступил Борис Иванович Равенских, это его спектакль, его мизансцены, язык, он здесь царь и Бог. Я тогда играл небольшую роль Дмитрия Шуйского. И когда мы приехали в Киев, у Юры Соломина случился приступ аппендицита, а мы привезли в числе прочего «Украли консула!». Я в своё время играл Чино, и меня вместо Юры поставили играть главную роль Пепино, и я месяц играл, а мою роль просто вымарали и разделили. И потом, когда аппендицит у кого-нибудь или какое-то наказание, сразу – Борцов, и под какое-то наказание Карновича я попал на роль Мстиславского. Мы были почти как шахматные фигуры… А потом ушёл Иннокентий Михайлович, ввели Юру, спектакль изменился. Наступило другое время, другие зрительские реакции, пьеса становится всё более современной. Так везёт этому спектаклю – или нам с вами. Жизнь стала диктовать своё, в неё пришли все эти конфликты, поэтому спектакль так остро воспринимается, поэтому это классика. А роль Мстиславского – я представлял, как бы это смешно играл мой любимый артист Орленев. Так и играю.
Весь процесс репетиций был на моих глазах, этим спектакль мне и дорог. Очень люблю четвёртую картину, это пьеса в пьесе. Её можно играть отдельно, в ней есть начало и конец. Цветущий сад, весна, сиренью пахнет, соловьи, черёмуха… Но у нас стоят условные декорации. И только представляешь себе княжеский сад, свидание влюблённых…
Когда Иннокентий Михайлович Смоктуновский играл – вы не можете себе представить, что творилось вокруг театра! А он был недоволен своей работой. Ему говорили: «Да вы посмотрите в окно, что там делается!» Он отвечал: «А потом?» У него в Ленинграде было «потом». После спектакля «Идиот», где он сыграл Мышкина, у него была такая слава!
Я желаю жизни этому спектаклю, мы должны всё живее и живее быть в своих ролях, которые сделаны немножко условно. Я думаю, что в нашей картине эта жизнь есть. Там текст такой бытовой… И в первоначальном варианте спектакля были недостатки – что-то не слышно, затянуто, четыре часа шло. Теперь декорация начинает ветшать, но пьеса живая… А играть – кого я там только ни играл, и всегда с удовольствием!