Новости

«ДРУГОГО МАСТЕРА ДЛЯ НАС НЕ БУДЕТ»

Два года тому назад Анатолий Ромашин набрал актерский курс во Всероссийском Государственном Институте Кинематографии. Ему так и не довелось поработать с ребятами… Руководить этим курсом согласился Виталий Соломин. Он отдавал педагогической деятельности много времени, занимался ею с азартом и удовольствием. Студенты ВГИКа стали его последними учениками. У них не будет другого руководителя – они по-прежнему называют себя курсом Виталия Соломина.

Татьяна Остап
В нем было столько энергии! Он приходит к нам уставший, а потом начинает репетировать – и как будто не было усталости! Он постоянно нам приносил чего-нибудь покушать — колбасу, сыр, яблоки, заботился о нас, баловал… Он хотел с нами создать свой театр. Планов было очень много.

Наташа Попова
По глазам видно было, что он приходит к нам не по обязанности, его тянуло сюда – такой огонь в глазах. Ему самому было интересно, он зажигался, выскакивал на сцену… Не чувствовалось, что у него до нас была репетиция. И откуда силы брались!

Инна Копнулина
Он строгий был и не очень легкий человек, но заботливый и справедливый. Иногда злился, когда у нас что-то не получалось, но терпел и всегда доводил начатое до конца. Верил в нас, радовался за нас… Бывало, кого-то хотели выгнать, но он предполагал, что в этих людях есть хорошие задатки, и воспитывал их, и они раскрывались, у них что-то получалось.

Ангелина Новикова
Ощущение, что не просто педагог ушел, а родной человек. Когда не думаешь об этом, то кажется, что он где-то на гастролях или съемках и потому не приезжает к нам. А когда начинаешь думать, то становится просто страшно, потому что ушла надежда… Но все равно он есть, он здесь.

Лена Мальцева
Виталий Мефодьевич был для нас папой, стеной, за которой не страшно. Мы перед ним благоговели, безумно любили, сейчас только понимаем, какие мы остались сиротинки… Начинаем и заканчиваем экзамен без него. А раньше Виталий Мефодьевич приходил, шутил с нами перед экзаменом, настраивал и только потом уходил в зал. И после экзамена всегда выходил к нам перед обсуждением кафедры и говорил: «Вы молодцы, ребята». Даже не ругал никогда — только вышучивал за какие-то провинности, как нерадивых детей… И от того, что к нам так по-доброму отнеслись, это больше запоминалось, западало в душу. Что еще сказать? Грустно без него, плохо…

Александр Гаврилин
Он любил нас, но не позволял «садиться на шею», слабинки никакой не давал. Иногда вел себя резко, но по глазам было видно, что все равно он нас любит… Наше дело – продолжать его направление, школу, мастерство. Часть его души живет в наших душах, это на всю жизнь.

Илья Хвостиков
Я бы мог о Виталии Мефодьевиче говорить часами, днями. Он дал мне такой объем информации, который многие получают в течение всей жизни. Я здесь в Москве один, родственников нет, и я знал, что мой мастер всегда поможет, в трудную минуту выручит. Он приходил на репетиции к нам поздно ночью, прилетая из других стран, не спав ночь, с какими-то разработками, что-то предлагал… Для меня он жив до сих пор.

Светлана Зуева
Он был очень человечным. Я из другого города, и он для меня был как родитель. К нему можно было обратиться по любому поводу. Для меня, наверное, другого мастера просто не будет. Я его очень люблю и помню.

Александр Голубев
Мы все выйдем из института, у каждого будет своя жизнь, но все равно мы останемся учениками Виталия Соломина. Поверить в случившееся пока невозможно. Иногда сидишь на репетиции и думаешь: «Сейчас войдет Виталий Мефодьевич и все сделает по-другому». А потом ловишь себя на мысли, что он уже не придет… Меня он научил многому не только в профессии, но и в жизни…

Тоня Зикеева
Вспоминаю самый первый день, когда он к нам пришел… Нам сказали, что Соломин согласился у нас преподавать, и мы все были так рады: у нас будет мастер, да еще какой! И как он на нас посмотрит? Был солнечный день, 4 сентября, он зашел, такой рыжий, на него солнце светит, и он как будто сияет в солнечных лучах. Мы часами могли смотреть на него — как он ходит по коридорам, заложив руки за спину, о чем-то думает… Он пришел как-то раз, а до этого несколько дней был практически без сна — съемки, поездки… Пришел за три часа до начала, пошел в мастерскую и там лег спать. И мы все ходили на цыпочках: «Тише, не шумите, там Виталий Мефодьевич спит, наш мастер спит!» Это было так трогательно… А как он смеялся, когда мы его удивляли какими-то смешными этюдами! Только дети так заливисто смеются… Но и строгость проявлял, напоминал мальчикам, что они мужики… Для меня он был наставник – гуру, человек, с которым советуешься даже после его смерти. Я, наверное, до конца жизни буду советоваться с ним…

Аня Снаткина
Он из нас делал не только актеров, а просто хороших людей. Очень сильно всех изменил – меня, например, он сделал более мягкой. Никогда не бросал нас в тяжелых ситуациях. Если мы делали что-то неправильно, не кричал, а объяснял: «Постарайтесь делать как взрослые люди, а не как дети». Он готовил нас к взрослой жизни…

Маша Мордюкова
Мы делали этюды, и чтобы как-то разогреть меня, привести в чувство, он подошел ко мне и врезал! Это на меня очень подействовало, даже захотелось ему ответить! А после этого все нормально пошло. Были моменты, когда мы обижались на него, но все равно любили.

Андрей Фролов
Когда он играл Кречинского, мне это очень было интересно и по-чистому завидно. Он хотел отдать эту роль молодому актеру, и я, несмотря на то, что всего на втором курсе, представил свою кандидатуру. Но не случилось… Он был очень веселый человек, с ним всегда было интересно.

Роман Свириденко
Он всегда излучал свободу и уверенность. Был добрым, жизнерадостным, всегда работящим. Помню, как он рассказывал о людях, служивших в Малом театре… На юбилее, когда мы его провожали, стояли на пустой сцене, и занавес был закрыт. Он говорил: «Посмотрите – сцена пустая, как она прекрасна, какое пространство, как много скрывается за ней...» Он рассказывал нам это не как педагог, а как друг…

Слово преподавателям
ВГИКа:

Людмила Чиркова
Мне кажется, он сделал для ребят самое главное – создал семью. Я разговаривала с Лизой, его дочерью, и она говорила, что даже ревновала его к студентам. Девочки при нем подтягивались, хотели быть хорошенькими, и если он кого-то гладил, все другие глаза устремлялись: «Ну как это — не меня?!» Я ему говорила: «Вот, Виталий Мефодьевич, ребята разбаловались, на них там-то и там-то жалуются», — он очень грозно входил в аудиторию, говорил «Ну!» а потом оглядывался и говорил: «Ну, со строгостью я закончил»… Помнится, последнее время мы довольно поздно заканчивали занятия, он подвозил меня к дому и по дороге все говорил о ребятах. Иногда во время пути бросал руль, оборачивался и с таким жаром начинал говорить, петь…

Александр Леньков, народный артист России, театр Моссовета
Мы с Виталием встречались на съемках, на концертах. Я знал его как высокого профессионала, как чудесного артиста, режиссера. А два года назад он меня обаял, уговорил, чтобы я был педагогом на его курсе во ВГИКе. И два года мы с ним общались почти каждый день. Я понял, насколько это был святой и настоящий человек. Я не встречал такого отношения к работе с юными, будущими артистами. Он к этому относился не то что трепетно, а как будто это важнейшее для него дело, после всех репетиций, спектаклей, съемок он мчался во ВГИК на другой конец Москвы и с ними здесь до поздней ночи работал…
Он создал удивительный образ мужика на экране – он мог быть англичанином в «Шерлоке Холмсе», русским в «Сибириаде» или «Зимней вишне», в «Даурии» казаком – на редкость обаятельные характеры. Это синтез его природных корней – оттуда, из глубины России, в сочетании с удивительным европейским отношением к актерской профессии. Он навеки останется в нашей памяти…