Новости
«КАК ВСЕ БЕССИЛЬНЫ, ОДИНОКИ…»
«КАК ВСЕ БЕССИЛЬНЫ, ОДИНОКИ…»
«КАК ВСЕ БЕССИЛЬНЫ, ОДИНОКИ…»
«Дети солнца» М. Горького в Малом театре
Это первый опыт сотрудничества режиссера Адольфа Шапиро и труппы старейшего драматического театра столицы, в процессе которого родилось сценическое действо, резко отличающееся от всего того, что мы видим сейчас на подмостках Малого.
Взять хотя бы факт отсутствия традиционного красного занавеса (его заменяет прозрачное белое полотнище с изображением сломанного дерева, которое в контексте спектакля воспринимается как некий символ разладившейся жизни). Необычно и собственно оформление «Детей солнца» (художник-постановщик — Владимир Ковальчук). Аскетичное, строгое, не обремененное лишними предметами быта и несмотря на то, что в центре повествования — семья, лишенное малейшего намека на какой-либо домашний уют.
И это закономерно. Ведь в течение трех часов на фоне оголенной задней стены (на ней периодически проецируются реплики, обозначающие названия последовательно сменяющих друг друга картин), в напоминающем лабораторию павильоне (что тоже не случайно, так как герой «Детей солнца», Павел Федорович Протасов — химик) разыгрывается драма людской разобщенности и душевной глухоты. Вдобавок иногда вторгающийся в и без того напряженную атмосферу спектакля колокольный звон свидетельствует о приближении социальной катастрофы, в финале становящейся реальностью.
Многое в горьковской пьесе, написанной в Петропавловской крепости, в роковом для России 1905 году, созвучно с нашей нынешней, далеко не спокойной действительностью. Но кажется, что, помимо политической актуальности предъявляющего особый счет к отечественной интеллигенции сюжета, Адольфу Шапиро была важна и человеческая составляющая практически забытого сегодня произведения.
Шапиро поддерживают артисты, на сей раз представшие в не совсем привычном качестве, ради достижения нужного результата отказавшиеся даже от «фирменного» знака Малого театра — слегка преувеличенной, невероятно «вкусной» манеры подачи авторского текста, отдав предпочтение полутонам, нечаянным паузам. Это создает эффект недосказанности, предполагающий возможность возникновения на очередном спектакле каких-то новых смысловых акцентов.
Нелишне будет отметить и естественный для Малого театра образцовый актерский ансамбль. Почти все его участники четко «транслируют» вложенную драматургом в уста Лизы мысль: «Как все бессильны, одиноки...». И одновременно каждому из исполнителей дан шанс донести до зала правду своего персонажа.
Светлане Амановой — усталость жены Протасова, Елены Николаевны, от равнодушия мужа. Евгении Глушенко — тоску Мелании по женскому счастью, за которое та борется нелепо, подчас просто грубо, но иначе она не умеет. Играющей Лизу Людмиле Титовой — тяжесть от терзающих сердце ее героини мрачных предчувствий. Виктору Низовому — стремление Бориса Чепурного вырвать нежно любимую им Лизу из плена сильного нервного расстройства, желание пробудить в ее сердце ответное чувство. Людмиле Поляковой — одержимость няньки Антоновны заботой о близких. Василию Бочкареву — увлеченность Павла Федоровича Протасова научными экспериментами, абсолютную отрешенность от всего, что происходит за стенами его кабинета... Но по мере приближения развязки спектакля мы видим уже не вдохновенного ученого, чьи пространные рассуждения о человечестве вопреки их откровенному идеализму все-таки неординарны, а растерянное, внезапно лишившееся внутренней опоры существо, не способное осознать истинных причин взрыва ненависти к своей персоне слесаря Егора (Александр Коршунов) и мастеровых. Впрочем, направленная против Протасова агрессия подобной реакции не вызывает. Напротив — провоцирует порыв героя Бочкарева обратиться к совести озлобленных пролетариев.
В этот момент загорается свет в зрительном зале, и мы понимаем, что призыв Протасова-Бочкарева о необходимости всегда оставаться людьми, «светлыми и яркими, как солнце», адресован не только погромщикам, но и нам, зрителям. Поначалу от такого откровенного апарта делается неловко. Но потом, уже покидая театр, осознаешь всю точность, а главное — своевременность едва ли не проповеднического посыла создателей спектакля. А то еще чуть-чуть, и поздно будет.
Майя Фолкинштейн
«Страстной бульвар, 10»
Выпуск №3-113/2008
«Дети солнца» М. Горького в Малом театре
Это первый опыт сотрудничества режиссера Адольфа Шапиро и труппы старейшего драматического театра столицы, в процессе которого родилось сценическое действо, резко отличающееся от всего того, что мы видим сейчас на подмостках Малого.
Взять хотя бы факт отсутствия традиционного красного занавеса (его заменяет прозрачное белое полотнище с изображением сломанного дерева, которое в контексте спектакля воспринимается как некий символ разладившейся жизни). Необычно и собственно оформление «Детей солнца» (художник-постановщик — Владимир Ковальчук). Аскетичное, строгое, не обремененное лишними предметами быта и несмотря на то, что в центре повествования — семья, лишенное малейшего намека на какой-либо домашний уют.
И это закономерно. Ведь в течение трех часов на фоне оголенной задней стены (на ней периодически проецируются реплики, обозначающие названия последовательно сменяющих друг друга картин), в напоминающем лабораторию павильоне (что тоже не случайно, так как герой «Детей солнца», Павел Федорович Протасов — химик) разыгрывается драма людской разобщенности и душевной глухоты. Вдобавок иногда вторгающийся в и без того напряженную атмосферу спектакля колокольный звон свидетельствует о приближении социальной катастрофы, в финале становящейся реальностью.
Многое в горьковской пьесе, написанной в Петропавловской крепости, в роковом для России 1905 году, созвучно с нашей нынешней, далеко не спокойной действительностью. Но кажется, что, помимо политической актуальности предъявляющего особый счет к отечественной интеллигенции сюжета, Адольфу Шапиро была важна и человеческая составляющая практически забытого сегодня произведения.
Шапиро поддерживают артисты, на сей раз представшие в не совсем привычном качестве, ради достижения нужного результата отказавшиеся даже от «фирменного» знака Малого театра — слегка преувеличенной, невероятно «вкусной» манеры подачи авторского текста, отдав предпочтение полутонам, нечаянным паузам. Это создает эффект недосказанности, предполагающий возможность возникновения на очередном спектакле каких-то новых смысловых акцентов.
Нелишне будет отметить и естественный для Малого театра образцовый актерский ансамбль. Почти все его участники четко «транслируют» вложенную драматургом в уста Лизы мысль: «Как все бессильны, одиноки...». И одновременно каждому из исполнителей дан шанс донести до зала правду своего персонажа.
Светлане Амановой — усталость жены Протасова, Елены Николаевны, от равнодушия мужа. Евгении Глушенко — тоску Мелании по женскому счастью, за которое та борется нелепо, подчас просто грубо, но иначе она не умеет. Играющей Лизу Людмиле Титовой — тяжесть от терзающих сердце ее героини мрачных предчувствий. Виктору Низовому — стремление Бориса Чепурного вырвать нежно любимую им Лизу из плена сильного нервного расстройства, желание пробудить в ее сердце ответное чувство. Людмиле Поляковой — одержимость няньки Антоновны заботой о близких. Василию Бочкареву — увлеченность Павла Федоровича Протасова научными экспериментами, абсолютную отрешенность от всего, что происходит за стенами его кабинета... Но по мере приближения развязки спектакля мы видим уже не вдохновенного ученого, чьи пространные рассуждения о человечестве вопреки их откровенному идеализму все-таки неординарны, а растерянное, внезапно лишившееся внутренней опоры существо, не способное осознать истинных причин взрыва ненависти к своей персоне слесаря Егора (Александр Коршунов) и мастеровых. Впрочем, направленная против Протасова агрессия подобной реакции не вызывает. Напротив — провоцирует порыв героя Бочкарева обратиться к совести озлобленных пролетариев.
В этот момент загорается свет в зрительном зале, и мы понимаем, что призыв Протасова-Бочкарева о необходимости всегда оставаться людьми, «светлыми и яркими, как солнце», адресован не только погромщикам, но и нам, зрителям. Поначалу от такого откровенного апарта делается неловко. Но потом, уже покидая театр, осознаешь всю точность, а главное — своевременность едва ли не проповеднического посыла создателей спектакля. А то еще чуть-чуть, и поздно будет.
Майя Фолкинштейн
«Страстной бульвар, 10»
Выпуск №3-113/2008
Дата публикации: 10.12.2008
«КАК ВСЕ БЕССИЛЬНЫ, ОДИНОКИ…»
«Дети солнца» М. Горького в Малом театре
Это первый опыт сотрудничества режиссера Адольфа Шапиро и труппы старейшего драматического театра столицы, в процессе которого родилось сценическое действо, резко отличающееся от всего того, что мы видим сейчас на подмостках Малого.
Взять хотя бы факт отсутствия традиционного красного занавеса (его заменяет прозрачное белое полотнище с изображением сломанного дерева, которое в контексте спектакля воспринимается как некий символ разладившейся жизни). Необычно и собственно оформление «Детей солнца» (художник-постановщик — Владимир Ковальчук). Аскетичное, строгое, не обремененное лишними предметами быта и несмотря на то, что в центре повествования — семья, лишенное малейшего намека на какой-либо домашний уют.
И это закономерно. Ведь в течение трех часов на фоне оголенной задней стены (на ней периодически проецируются реплики, обозначающие названия последовательно сменяющих друг друга картин), в напоминающем лабораторию павильоне (что тоже не случайно, так как герой «Детей солнца», Павел Федорович Протасов — химик) разыгрывается драма людской разобщенности и душевной глухоты. Вдобавок иногда вторгающийся в и без того напряженную атмосферу спектакля колокольный звон свидетельствует о приближении социальной катастрофы, в финале становящейся реальностью.
Многое в горьковской пьесе, написанной в Петропавловской крепости, в роковом для России 1905 году, созвучно с нашей нынешней, далеко не спокойной действительностью. Но кажется, что, помимо политической актуальности предъявляющего особый счет к отечественной интеллигенции сюжета, Адольфу Шапиро была важна и человеческая составляющая практически забытого сегодня произведения.
Шапиро поддерживают артисты, на сей раз представшие в не совсем привычном качестве, ради достижения нужного результата отказавшиеся даже от «фирменного» знака Малого театра — слегка преувеличенной, невероятно «вкусной» манеры подачи авторского текста, отдав предпочтение полутонам, нечаянным паузам. Это создает эффект недосказанности, предполагающий возможность возникновения на очередном спектакле каких-то новых смысловых акцентов.
Нелишне будет отметить и естественный для Малого театра образцовый актерский ансамбль. Почти все его участники четко «транслируют» вложенную драматургом в уста Лизы мысль: «Как все бессильны, одиноки...». И одновременно каждому из исполнителей дан шанс донести до зала правду своего персонажа.
Светлане Амановой — усталость жены Протасова, Елены Николаевны, от равнодушия мужа. Евгении Глушенко — тоску Мелании по женскому счастью, за которое та борется нелепо, подчас просто грубо, но иначе она не умеет. Играющей Лизу Людмиле Титовой — тяжесть от терзающих сердце ее героини мрачных предчувствий. Виктору Низовому — стремление Бориса Чепурного вырвать нежно любимую им Лизу из плена сильного нервного расстройства, желание пробудить в ее сердце ответное чувство. Людмиле Поляковой — одержимость няньки Антоновны заботой о близких. Василию Бочкареву — увлеченность Павла Федоровича Протасова научными экспериментами, абсолютную отрешенность от всего, что происходит за стенами его кабинета... Но по мере приближения развязки спектакля мы видим уже не вдохновенного ученого, чьи пространные рассуждения о человечестве вопреки их откровенному идеализму все-таки неординарны, а растерянное, внезапно лишившееся внутренней опоры существо, не способное осознать истинных причин взрыва ненависти к своей персоне слесаря Егора (Александр Коршунов) и мастеровых. Впрочем, направленная против Протасова агрессия подобной реакции не вызывает. Напротив — провоцирует порыв героя Бочкарева обратиться к совести озлобленных пролетариев.
В этот момент загорается свет в зрительном зале, и мы понимаем, что призыв Протасова-Бочкарева о необходимости всегда оставаться людьми, «светлыми и яркими, как солнце», адресован не только погромщикам, но и нам, зрителям. Поначалу от такого откровенного апарта делается неловко. Но потом, уже покидая театр, осознаешь всю точность, а главное — своевременность едва ли не проповеднического посыла создателей спектакля. А то еще чуть-чуть, и поздно будет.
Майя Фолкинштейн
«Страстной бульвар, 10»
Выпуск №3-113/2008
«Дети солнца» М. Горького в Малом театре
Это первый опыт сотрудничества режиссера Адольфа Шапиро и труппы старейшего драматического театра столицы, в процессе которого родилось сценическое действо, резко отличающееся от всего того, что мы видим сейчас на подмостках Малого.
Взять хотя бы факт отсутствия традиционного красного занавеса (его заменяет прозрачное белое полотнище с изображением сломанного дерева, которое в контексте спектакля воспринимается как некий символ разладившейся жизни). Необычно и собственно оформление «Детей солнца» (художник-постановщик — Владимир Ковальчук). Аскетичное, строгое, не обремененное лишними предметами быта и несмотря на то, что в центре повествования — семья, лишенное малейшего намека на какой-либо домашний уют.
И это закономерно. Ведь в течение трех часов на фоне оголенной задней стены (на ней периодически проецируются реплики, обозначающие названия последовательно сменяющих друг друга картин), в напоминающем лабораторию павильоне (что тоже не случайно, так как герой «Детей солнца», Павел Федорович Протасов — химик) разыгрывается драма людской разобщенности и душевной глухоты. Вдобавок иногда вторгающийся в и без того напряженную атмосферу спектакля колокольный звон свидетельствует о приближении социальной катастрофы, в финале становящейся реальностью.
Многое в горьковской пьесе, написанной в Петропавловской крепости, в роковом для России 1905 году, созвучно с нашей нынешней, далеко не спокойной действительностью. Но кажется, что, помимо политической актуальности предъявляющего особый счет к отечественной интеллигенции сюжета, Адольфу Шапиро была важна и человеческая составляющая практически забытого сегодня произведения.
Шапиро поддерживают артисты, на сей раз представшие в не совсем привычном качестве, ради достижения нужного результата отказавшиеся даже от «фирменного» знака Малого театра — слегка преувеличенной, невероятно «вкусной» манеры подачи авторского текста, отдав предпочтение полутонам, нечаянным паузам. Это создает эффект недосказанности, предполагающий возможность возникновения на очередном спектакле каких-то новых смысловых акцентов.
Нелишне будет отметить и естественный для Малого театра образцовый актерский ансамбль. Почти все его участники четко «транслируют» вложенную драматургом в уста Лизы мысль: «Как все бессильны, одиноки...». И одновременно каждому из исполнителей дан шанс донести до зала правду своего персонажа.
Светлане Амановой — усталость жены Протасова, Елены Николаевны, от равнодушия мужа. Евгении Глушенко — тоску Мелании по женскому счастью, за которое та борется нелепо, подчас просто грубо, но иначе она не умеет. Играющей Лизу Людмиле Титовой — тяжесть от терзающих сердце ее героини мрачных предчувствий. Виктору Низовому — стремление Бориса Чепурного вырвать нежно любимую им Лизу из плена сильного нервного расстройства, желание пробудить в ее сердце ответное чувство. Людмиле Поляковой — одержимость няньки Антоновны заботой о близких. Василию Бочкареву — увлеченность Павла Федоровича Протасова научными экспериментами, абсолютную отрешенность от всего, что происходит за стенами его кабинета... Но по мере приближения развязки спектакля мы видим уже не вдохновенного ученого, чьи пространные рассуждения о человечестве вопреки их откровенному идеализму все-таки неординарны, а растерянное, внезапно лишившееся внутренней опоры существо, не способное осознать истинных причин взрыва ненависти к своей персоне слесаря Егора (Александр Коршунов) и мастеровых. Впрочем, направленная против Протасова агрессия подобной реакции не вызывает. Напротив — провоцирует порыв героя Бочкарева обратиться к совести озлобленных пролетариев.
В этот момент загорается свет в зрительном зале, и мы понимаем, что призыв Протасова-Бочкарева о необходимости всегда оставаться людьми, «светлыми и яркими, как солнце», адресован не только погромщикам, но и нам, зрителям. Поначалу от такого откровенного апарта делается неловко. Но потом, уже покидая театр, осознаешь всю точность, а главное — своевременность едва ли не проповеднического посыла создателей спектакля. А то еще чуть-чуть, и поздно будет.
Майя Фолкинштейн
«Страстной бульвар, 10»
Выпуск №3-113/2008
Дата публикации: 10.12.2008
Художественный руководитель Малого театра —
народный артист СССР Юрий Мефодьевич Соломин
Партнеры
Информационная поддержка
Оценка качества услуг учреждений культуры
