Новости
НОВАЯ ПЛАТА ПО СТАРЫМ СЧЕТАМ
НОВАЯ ПЛАТА ПО СТАРЫМ СЧЕТАМ
НОВАЯ ПЛАТА ПО СТАРЫМ СЧЕТАМ
«Дети солнца». Малый театр
В этой пьесе, написанной, как известно, М.Горьким во время его заключения в Петропавловской крепости, тема страшной непредсказуемости простого неотесанного человека весьма сильна. История с “кровавым воскресеньем” 1905 года, с гапоновщиной и побоищами на улицах гвоздем засела в сознании писателя, и пьеса – ее прямой отголосок. В последней сцене работник Егор со товарищи врывается в дом интеллигента Протасова и устраивает там что-то вроде пьяного погрома. Но и до того на протяжении всей пьесы этот Егор, даром что имел золотые руки, был груб, неадекватен, жену свою бил смертным боем, куражился, провоцировал, а прекраснодушный хозяин дома с ним миндальничал и практически попустительствовал открытому хамству.
Протасов – ученый, поглощенный только своими опытами, и не замечает, что у него под носом друг дома затевает роман с его собственной женой, что в него самого влюблена другая женщина и т.п. Любовные перипетии, классическая слепота хозяина и связанные с этим курьезные ситуации – все это могло бы составить недурной водевиль, если бы его автором был не Алексей Максимович, писатель крайне неспокойный, с бешеным гражданским темпераментом и волчьей социальной зоркостью. Но «Дети солнца» – это история о том, насколько имущий класс понятия не имеет о сущности собственного народа. А точнее – о том, что интеллигенция живет, подобно страусу, спрятав голову в песок, и не чует надвигающейся кровавой бури. Интеллигенция, которая профукала и страну, и народ, и саму себя… Хороша, однако, темка! Сразу хочется поспорить с теми, кто объявит ее неактуальной нынче. Неужели неактуальная, если всю историю российской интеллигенции можно рассматривать и как череду ослепительных прорывов духа и с тем же успехом – как последовательную цепь социальных и духовных банкротств? Вот и на текущий момент имеется свой сюжет – называйте его, согласно темпераменту, как угодно: трансформация, капитуляция, аннигиляция еtс, но так или иначе вопрос все равно стоит.
Кто бы сомневался, что режиссер Адольф Шапиро именно по этому вопросу и решил высказаться, именно за этим ему и понадобилась пьеса «Дети солнца». В прошлом сезоне он именно ему посвятил свой спектакль в Театре «Et Сetera» «451о по Фаренгейту», где антиутопия Брэдбери о технократическом социуме, оболванивающем личность, превратилась у него в историю о том, как тоталитарная власть преследует людей со свободным мышлением и с духовными запросами. Тему гибели культуры он рассматривает через призму политической власти. Взаимоотношения интеллигенции с окружающим миром интересуют его именно в этой плоскости. И хотя горьковские “Дети солнца” – совершенно иной материал, чем повесть Брэдбери, любимая мысль режиссера – прежняя, что не может не вызывать уважения. Само его упорное намерение размышлять о той части народонаселения, которую на протяжении семидесяти лет советской власти именовали кондитерским словом «прослойка», а нынче и вовсе ее “звать никак”, выглядит поступком. Особенно в общем контексте российского театра, явно утратившего социальные ориентиры. Но если в предыдущем спектакле система причин и следствий, выстроенная режиссером, располагалась поперек авторской, то в нынешнем она, кажется, послушно следует за горьковской.
Обитатели дома Протасовых живут своими человеческими влечениями и слабостями, не ведая, что за стенами уже вовсю воет ураган перемен. Предчувствует беду только сестра главного героя Лиза, но она больна какой-то душевной болезнью, и ее предчувствия отдают декадентскими наваждениями, очень модными в начале ХХ века. ЛюдмилаТитова отлично передает это нездоровье – у нее странная напряженная пластика, сосредоточенный “невидящий” взгляд.
Вообще главный праздник этого спектакля состоялся, и называется он “актерский ансамбль”. Здесь играют осмысленно, глубоко и уверенно, с точнейшими деталями, со вкусными подробностями. В союзе с профессиональной, внятной режиссурой артисты Малого способны доставить зрителю настоящее удовольствие. Евгения Глушенко – Мелания Чепурная, та самая, что влюблена в ученого, замечательно играет наивный пыл и искренний восторг нувориша перед людьми умственного труда. Ее тянет в этот дом, где тепло, красиво и беспечно. Меланья смешна, вульгарна, но и ужасно одинока, и эта человеческая внятность вызывает к ней симпатию.
Роскошно работает Людмила Полякова в роли няньки. Вот кто тоже чует беду, но на своем, хлопотливом простонародном уровне, который в этом доме решительно никем не рассматривается. Виктор Низовой играет несчастно влюбленного в Лизу ветеринара Чепурного, и перед нами драма сильного, вполне земного, но надорванного непосильной ношей чувств человека. А Глеб Подгородинский (художник Вагин) с неподражаемым изяществом играет представителя богемы. Горький вложил в его уста явно издевательские тексты, бесконечные объяснения в любви, полные красивостей и литературных архаизмов. Но у актера и это очеловечено, окрашено понятной растерянностью и одиночеством. Зато работник Егор по-настоящему страшен, Александр Коршунов с первой же сцены дает почувствовать и пьяную дурь, и взрывоопасную бессмысленную энергию этого столь любезного сердцу Протасова представителя пролетариата. Хороша сцена, когда он с иезуитской тупой настойчивостью посылает красивую и благородную Елену Протасову (Светлана Аманова) к своей, подхватившей холеру жене.
Предчувствия грандиозного катаклизма щедро разлиты Горьким едва ли не в каждой сцене пьесы: тут и бесчинства работника, и продажность горничной (Ольга Жевакина), и болезнь Лизы, и озабоченность няньки, и эпидемия холеры. И, наконец, финал, ради которого, кажется, все режиссером и затевалось. Он в спектакле напоминает все виды неуправляемого взрыва представителей народа, в том числе и еврейские погромы. Так, к Протасовым вбегают, прося убежища, доктор и маленькая девочка со скрипкой. Эпизод сделан классно – взрывной темп, тревожная музыка Григория Гоберника, сцену пересекают пролетарии, обозленные, кажется, с рождения, и избитый неизвестно за что главный герой бросает в зал беспомощные слова: “Люди должны быть…” В роли Протасова – замечательный артист Василий Бочкарев, он играет тонко, акварельно и очень убедительно. Перед нами вечное дитя, обаятельное даже в своем эгоизме, смешное в своей слепоте и в своих мечтах о солнечной энергии.
Режиссер, очевидно, гораздо больше любит своих интеллигентных героев, чем автор пьесы. Горький, как известно, предъявлял интеллигенции непомерные счета за все: за прекраснодушие и малодушие, за чистоплюйство и отсутствие воли, за детский эгоизм и социальную глухоту. Принято даже считать, что он попросту ненавидел эту часть народонаселения, хотя точнее было бы сказать – взыскивал с нее с беспощадностью.
Так или иначе, но Адольф Шапиро поставил в Малом театре спектакль, где разливаются человеческие кантилены. Но по большому счету он о том, как одинокий голос скрипки (читай – культуры) глохнет под натиском быдла. Недаром в финале девочка пиликает на скрипочке на фоне всеобщего разбоя. Между тем горьковская коллизия если и дает повод к экстраполяции в наше сегодня, то все же в иной плоскости. И спившегося пролетария, и бесполезное интеллигентское ископаемое нынче вполне можно поместить в один вагон с надписью “лузер”, ибо в самодовольном обществе потребления и те, и другие задвинуты на бессловесные роли. Родись нынче новый Алексей Максимович, его ученые, доктора и художники беседовали бы со сцены, скажем, об экономическом кризисе и о грядущем его влиянии на семейный бюджет, а вовсе не о научных открытиях во благо человечества. Новоявленный Горький писал бы не о буре за стенами дома, а о вязком болоте так называемого стабильного существования. Вследствие чего и беда, и вина интеллигенции обрели бы совсем иные смысловые параметры.
То, что профукали горьковские герои, и то, что с удручающей скоростью исчезает в нашем теперешнем обществе, – это две большие одесские разницы. Хотя, если театр все еще предъявляет своим пролетариям умственного труда некий строгий счет, значит, эти самые пролетарии еще существуют. Что несколько обнадеживает.
Автор: Наталия КАМИНСКАЯ
Источник: Культура
Дата: 22.10.2008
«Дети солнца». Малый театр
В этой пьесе, написанной, как известно, М.Горьким во время его заключения в Петропавловской крепости, тема страшной непредсказуемости простого неотесанного человека весьма сильна. История с “кровавым воскресеньем” 1905 года, с гапоновщиной и побоищами на улицах гвоздем засела в сознании писателя, и пьеса – ее прямой отголосок. В последней сцене работник Егор со товарищи врывается в дом интеллигента Протасова и устраивает там что-то вроде пьяного погрома. Но и до того на протяжении всей пьесы этот Егор, даром что имел золотые руки, был груб, неадекватен, жену свою бил смертным боем, куражился, провоцировал, а прекраснодушный хозяин дома с ним миндальничал и практически попустительствовал открытому хамству.
Протасов – ученый, поглощенный только своими опытами, и не замечает, что у него под носом друг дома затевает роман с его собственной женой, что в него самого влюблена другая женщина и т.п. Любовные перипетии, классическая слепота хозяина и связанные с этим курьезные ситуации – все это могло бы составить недурной водевиль, если бы его автором был не Алексей Максимович, писатель крайне неспокойный, с бешеным гражданским темпераментом и волчьей социальной зоркостью. Но «Дети солнца» – это история о том, насколько имущий класс понятия не имеет о сущности собственного народа. А точнее – о том, что интеллигенция живет, подобно страусу, спрятав голову в песок, и не чует надвигающейся кровавой бури. Интеллигенция, которая профукала и страну, и народ, и саму себя… Хороша, однако, темка! Сразу хочется поспорить с теми, кто объявит ее неактуальной нынче. Неужели неактуальная, если всю историю российской интеллигенции можно рассматривать и как череду ослепительных прорывов духа и с тем же успехом – как последовательную цепь социальных и духовных банкротств? Вот и на текущий момент имеется свой сюжет – называйте его, согласно темпераменту, как угодно: трансформация, капитуляция, аннигиляция еtс, но так или иначе вопрос все равно стоит.
Кто бы сомневался, что режиссер Адольф Шапиро именно по этому вопросу и решил высказаться, именно за этим ему и понадобилась пьеса «Дети солнца». В прошлом сезоне он именно ему посвятил свой спектакль в Театре «Et Сetera» «451о по Фаренгейту», где антиутопия Брэдбери о технократическом социуме, оболванивающем личность, превратилась у него в историю о том, как тоталитарная власть преследует людей со свободным мышлением и с духовными запросами. Тему гибели культуры он рассматривает через призму политической власти. Взаимоотношения интеллигенции с окружающим миром интересуют его именно в этой плоскости. И хотя горьковские “Дети солнца” – совершенно иной материал, чем повесть Брэдбери, любимая мысль режиссера – прежняя, что не может не вызывать уважения. Само его упорное намерение размышлять о той части народонаселения, которую на протяжении семидесяти лет советской власти именовали кондитерским словом «прослойка», а нынче и вовсе ее “звать никак”, выглядит поступком. Особенно в общем контексте российского театра, явно утратившего социальные ориентиры. Но если в предыдущем спектакле система причин и следствий, выстроенная режиссером, располагалась поперек авторской, то в нынешнем она, кажется, послушно следует за горьковской.
Обитатели дома Протасовых живут своими человеческими влечениями и слабостями, не ведая, что за стенами уже вовсю воет ураган перемен. Предчувствует беду только сестра главного героя Лиза, но она больна какой-то душевной болезнью, и ее предчувствия отдают декадентскими наваждениями, очень модными в начале ХХ века. ЛюдмилаТитова отлично передает это нездоровье – у нее странная напряженная пластика, сосредоточенный “невидящий” взгляд.
Вообще главный праздник этого спектакля состоялся, и называется он “актерский ансамбль”. Здесь играют осмысленно, глубоко и уверенно, с точнейшими деталями, со вкусными подробностями. В союзе с профессиональной, внятной режиссурой артисты Малого способны доставить зрителю настоящее удовольствие. Евгения Глушенко – Мелания Чепурная, та самая, что влюблена в ученого, замечательно играет наивный пыл и искренний восторг нувориша перед людьми умственного труда. Ее тянет в этот дом, где тепло, красиво и беспечно. Меланья смешна, вульгарна, но и ужасно одинока, и эта человеческая внятность вызывает к ней симпатию.
Роскошно работает Людмила Полякова в роли няньки. Вот кто тоже чует беду, но на своем, хлопотливом простонародном уровне, который в этом доме решительно никем не рассматривается. Виктор Низовой играет несчастно влюбленного в Лизу ветеринара Чепурного, и перед нами драма сильного, вполне земного, но надорванного непосильной ношей чувств человека. А Глеб Подгородинский (художник Вагин) с неподражаемым изяществом играет представителя богемы. Горький вложил в его уста явно издевательские тексты, бесконечные объяснения в любви, полные красивостей и литературных архаизмов. Но у актера и это очеловечено, окрашено понятной растерянностью и одиночеством. Зато работник Егор по-настоящему страшен, Александр Коршунов с первой же сцены дает почувствовать и пьяную дурь, и взрывоопасную бессмысленную энергию этого столь любезного сердцу Протасова представителя пролетариата. Хороша сцена, когда он с иезуитской тупой настойчивостью посылает красивую и благородную Елену Протасову (Светлана Аманова) к своей, подхватившей холеру жене.
Предчувствия грандиозного катаклизма щедро разлиты Горьким едва ли не в каждой сцене пьесы: тут и бесчинства работника, и продажность горничной (Ольга Жевакина), и болезнь Лизы, и озабоченность няньки, и эпидемия холеры. И, наконец, финал, ради которого, кажется, все режиссером и затевалось. Он в спектакле напоминает все виды неуправляемого взрыва представителей народа, в том числе и еврейские погромы. Так, к Протасовым вбегают, прося убежища, доктор и маленькая девочка со скрипкой. Эпизод сделан классно – взрывной темп, тревожная музыка Григория Гоберника, сцену пересекают пролетарии, обозленные, кажется, с рождения, и избитый неизвестно за что главный герой бросает в зал беспомощные слова: “Люди должны быть…” В роли Протасова – замечательный артист Василий Бочкарев, он играет тонко, акварельно и очень убедительно. Перед нами вечное дитя, обаятельное даже в своем эгоизме, смешное в своей слепоте и в своих мечтах о солнечной энергии.
Режиссер, очевидно, гораздо больше любит своих интеллигентных героев, чем автор пьесы. Горький, как известно, предъявлял интеллигенции непомерные счета за все: за прекраснодушие и малодушие, за чистоплюйство и отсутствие воли, за детский эгоизм и социальную глухоту. Принято даже считать, что он попросту ненавидел эту часть народонаселения, хотя точнее было бы сказать – взыскивал с нее с беспощадностью.
Так или иначе, но Адольф Шапиро поставил в Малом театре спектакль, где разливаются человеческие кантилены. Но по большому счету он о том, как одинокий голос скрипки (читай – культуры) глохнет под натиском быдла. Недаром в финале девочка пиликает на скрипочке на фоне всеобщего разбоя. Между тем горьковская коллизия если и дает повод к экстраполяции в наше сегодня, то все же в иной плоскости. И спившегося пролетария, и бесполезное интеллигентское ископаемое нынче вполне можно поместить в один вагон с надписью “лузер”, ибо в самодовольном обществе потребления и те, и другие задвинуты на бессловесные роли. Родись нынче новый Алексей Максимович, его ученые, доктора и художники беседовали бы со сцены, скажем, об экономическом кризисе и о грядущем его влиянии на семейный бюджет, а вовсе не о научных открытиях во благо человечества. Новоявленный Горький писал бы не о буре за стенами дома, а о вязком болоте так называемого стабильного существования. Вследствие чего и беда, и вина интеллигенции обрели бы совсем иные смысловые параметры.
То, что профукали горьковские герои, и то, что с удручающей скоростью исчезает в нашем теперешнем обществе, – это две большие одесские разницы. Хотя, если театр все еще предъявляет своим пролетариям умственного труда некий строгий счет, значит, эти самые пролетарии еще существуют. Что несколько обнадеживает.
Автор: Наталия КАМИНСКАЯ
Источник: Культура
Дата: 22.10.2008
Дата публикации: 23.10.2008
НОВАЯ ПЛАТА ПО СТАРЫМ СЧЕТАМ
«Дети солнца». Малый театр
В этой пьесе, написанной, как известно, М.Горьким во время его заключения в Петропавловской крепости, тема страшной непредсказуемости простого неотесанного человека весьма сильна. История с “кровавым воскресеньем” 1905 года, с гапоновщиной и побоищами на улицах гвоздем засела в сознании писателя, и пьеса – ее прямой отголосок. В последней сцене работник Егор со товарищи врывается в дом интеллигента Протасова и устраивает там что-то вроде пьяного погрома. Но и до того на протяжении всей пьесы этот Егор, даром что имел золотые руки, был груб, неадекватен, жену свою бил смертным боем, куражился, провоцировал, а прекраснодушный хозяин дома с ним миндальничал и практически попустительствовал открытому хамству.
Протасов – ученый, поглощенный только своими опытами, и не замечает, что у него под носом друг дома затевает роман с его собственной женой, что в него самого влюблена другая женщина и т.п. Любовные перипетии, классическая слепота хозяина и связанные с этим курьезные ситуации – все это могло бы составить недурной водевиль, если бы его автором был не Алексей Максимович, писатель крайне неспокойный, с бешеным гражданским темпераментом и волчьей социальной зоркостью. Но «Дети солнца» – это история о том, насколько имущий класс понятия не имеет о сущности собственного народа. А точнее – о том, что интеллигенция живет, подобно страусу, спрятав голову в песок, и не чует надвигающейся кровавой бури. Интеллигенция, которая профукала и страну, и народ, и саму себя… Хороша, однако, темка! Сразу хочется поспорить с теми, кто объявит ее неактуальной нынче. Неужели неактуальная, если всю историю российской интеллигенции можно рассматривать и как череду ослепительных прорывов духа и с тем же успехом – как последовательную цепь социальных и духовных банкротств? Вот и на текущий момент имеется свой сюжет – называйте его, согласно темпераменту, как угодно: трансформация, капитуляция, аннигиляция еtс, но так или иначе вопрос все равно стоит.
Кто бы сомневался, что режиссер Адольф Шапиро именно по этому вопросу и решил высказаться, именно за этим ему и понадобилась пьеса «Дети солнца». В прошлом сезоне он именно ему посвятил свой спектакль в Театре «Et Сetera» «451о по Фаренгейту», где антиутопия Брэдбери о технократическом социуме, оболванивающем личность, превратилась у него в историю о том, как тоталитарная власть преследует людей со свободным мышлением и с духовными запросами. Тему гибели культуры он рассматривает через призму политической власти. Взаимоотношения интеллигенции с окружающим миром интересуют его именно в этой плоскости. И хотя горьковские “Дети солнца” – совершенно иной материал, чем повесть Брэдбери, любимая мысль режиссера – прежняя, что не может не вызывать уважения. Само его упорное намерение размышлять о той части народонаселения, которую на протяжении семидесяти лет советской власти именовали кондитерским словом «прослойка», а нынче и вовсе ее “звать никак”, выглядит поступком. Особенно в общем контексте российского театра, явно утратившего социальные ориентиры. Но если в предыдущем спектакле система причин и следствий, выстроенная режиссером, располагалась поперек авторской, то в нынешнем она, кажется, послушно следует за горьковской.
Обитатели дома Протасовых живут своими человеческими влечениями и слабостями, не ведая, что за стенами уже вовсю воет ураган перемен. Предчувствует беду только сестра главного героя Лиза, но она больна какой-то душевной болезнью, и ее предчувствия отдают декадентскими наваждениями, очень модными в начале ХХ века. ЛюдмилаТитова отлично передает это нездоровье – у нее странная напряженная пластика, сосредоточенный “невидящий” взгляд.
Вообще главный праздник этого спектакля состоялся, и называется он “актерский ансамбль”. Здесь играют осмысленно, глубоко и уверенно, с точнейшими деталями, со вкусными подробностями. В союзе с профессиональной, внятной режиссурой артисты Малого способны доставить зрителю настоящее удовольствие. Евгения Глушенко – Мелания Чепурная, та самая, что влюблена в ученого, замечательно играет наивный пыл и искренний восторг нувориша перед людьми умственного труда. Ее тянет в этот дом, где тепло, красиво и беспечно. Меланья смешна, вульгарна, но и ужасно одинока, и эта человеческая внятность вызывает к ней симпатию.
Роскошно работает Людмила Полякова в роли няньки. Вот кто тоже чует беду, но на своем, хлопотливом простонародном уровне, который в этом доме решительно никем не рассматривается. Виктор Низовой играет несчастно влюбленного в Лизу ветеринара Чепурного, и перед нами драма сильного, вполне земного, но надорванного непосильной ношей чувств человека. А Глеб Подгородинский (художник Вагин) с неподражаемым изяществом играет представителя богемы. Горький вложил в его уста явно издевательские тексты, бесконечные объяснения в любви, полные красивостей и литературных архаизмов. Но у актера и это очеловечено, окрашено понятной растерянностью и одиночеством. Зато работник Егор по-настоящему страшен, Александр Коршунов с первой же сцены дает почувствовать и пьяную дурь, и взрывоопасную бессмысленную энергию этого столь любезного сердцу Протасова представителя пролетариата. Хороша сцена, когда он с иезуитской тупой настойчивостью посылает красивую и благородную Елену Протасову (Светлана Аманова) к своей, подхватившей холеру жене.
Предчувствия грандиозного катаклизма щедро разлиты Горьким едва ли не в каждой сцене пьесы: тут и бесчинства работника, и продажность горничной (Ольга Жевакина), и болезнь Лизы, и озабоченность няньки, и эпидемия холеры. И, наконец, финал, ради которого, кажется, все режиссером и затевалось. Он в спектакле напоминает все виды неуправляемого взрыва представителей народа, в том числе и еврейские погромы. Так, к Протасовым вбегают, прося убежища, доктор и маленькая девочка со скрипкой. Эпизод сделан классно – взрывной темп, тревожная музыка Григория Гоберника, сцену пересекают пролетарии, обозленные, кажется, с рождения, и избитый неизвестно за что главный герой бросает в зал беспомощные слова: “Люди должны быть…” В роли Протасова – замечательный артист Василий Бочкарев, он играет тонко, акварельно и очень убедительно. Перед нами вечное дитя, обаятельное даже в своем эгоизме, смешное в своей слепоте и в своих мечтах о солнечной энергии.
Режиссер, очевидно, гораздо больше любит своих интеллигентных героев, чем автор пьесы. Горький, как известно, предъявлял интеллигенции непомерные счета за все: за прекраснодушие и малодушие, за чистоплюйство и отсутствие воли, за детский эгоизм и социальную глухоту. Принято даже считать, что он попросту ненавидел эту часть народонаселения, хотя точнее было бы сказать – взыскивал с нее с беспощадностью.
Так или иначе, но Адольф Шапиро поставил в Малом театре спектакль, где разливаются человеческие кантилены. Но по большому счету он о том, как одинокий голос скрипки (читай – культуры) глохнет под натиском быдла. Недаром в финале девочка пиликает на скрипочке на фоне всеобщего разбоя. Между тем горьковская коллизия если и дает повод к экстраполяции в наше сегодня, то все же в иной плоскости. И спившегося пролетария, и бесполезное интеллигентское ископаемое нынче вполне можно поместить в один вагон с надписью “лузер”, ибо в самодовольном обществе потребления и те, и другие задвинуты на бессловесные роли. Родись нынче новый Алексей Максимович, его ученые, доктора и художники беседовали бы со сцены, скажем, об экономическом кризисе и о грядущем его влиянии на семейный бюджет, а вовсе не о научных открытиях во благо человечества. Новоявленный Горький писал бы не о буре за стенами дома, а о вязком болоте так называемого стабильного существования. Вследствие чего и беда, и вина интеллигенции обрели бы совсем иные смысловые параметры.
То, что профукали горьковские герои, и то, что с удручающей скоростью исчезает в нашем теперешнем обществе, – это две большие одесские разницы. Хотя, если театр все еще предъявляет своим пролетариям умственного труда некий строгий счет, значит, эти самые пролетарии еще существуют. Что несколько обнадеживает.
Автор: Наталия КАМИНСКАЯ
Источник: Культура
Дата: 22.10.2008
«Дети солнца». Малый театр
В этой пьесе, написанной, как известно, М.Горьким во время его заключения в Петропавловской крепости, тема страшной непредсказуемости простого неотесанного человека весьма сильна. История с “кровавым воскресеньем” 1905 года, с гапоновщиной и побоищами на улицах гвоздем засела в сознании писателя, и пьеса – ее прямой отголосок. В последней сцене работник Егор со товарищи врывается в дом интеллигента Протасова и устраивает там что-то вроде пьяного погрома. Но и до того на протяжении всей пьесы этот Егор, даром что имел золотые руки, был груб, неадекватен, жену свою бил смертным боем, куражился, провоцировал, а прекраснодушный хозяин дома с ним миндальничал и практически попустительствовал открытому хамству.
Протасов – ученый, поглощенный только своими опытами, и не замечает, что у него под носом друг дома затевает роман с его собственной женой, что в него самого влюблена другая женщина и т.п. Любовные перипетии, классическая слепота хозяина и связанные с этим курьезные ситуации – все это могло бы составить недурной водевиль, если бы его автором был не Алексей Максимович, писатель крайне неспокойный, с бешеным гражданским темпераментом и волчьей социальной зоркостью. Но «Дети солнца» – это история о том, насколько имущий класс понятия не имеет о сущности собственного народа. А точнее – о том, что интеллигенция живет, подобно страусу, спрятав голову в песок, и не чует надвигающейся кровавой бури. Интеллигенция, которая профукала и страну, и народ, и саму себя… Хороша, однако, темка! Сразу хочется поспорить с теми, кто объявит ее неактуальной нынче. Неужели неактуальная, если всю историю российской интеллигенции можно рассматривать и как череду ослепительных прорывов духа и с тем же успехом – как последовательную цепь социальных и духовных банкротств? Вот и на текущий момент имеется свой сюжет – называйте его, согласно темпераменту, как угодно: трансформация, капитуляция, аннигиляция еtс, но так или иначе вопрос все равно стоит.
Кто бы сомневался, что режиссер Адольф Шапиро именно по этому вопросу и решил высказаться, именно за этим ему и понадобилась пьеса «Дети солнца». В прошлом сезоне он именно ему посвятил свой спектакль в Театре «Et Сetera» «451о по Фаренгейту», где антиутопия Брэдбери о технократическом социуме, оболванивающем личность, превратилась у него в историю о том, как тоталитарная власть преследует людей со свободным мышлением и с духовными запросами. Тему гибели культуры он рассматривает через призму политической власти. Взаимоотношения интеллигенции с окружающим миром интересуют его именно в этой плоскости. И хотя горьковские “Дети солнца” – совершенно иной материал, чем повесть Брэдбери, любимая мысль режиссера – прежняя, что не может не вызывать уважения. Само его упорное намерение размышлять о той части народонаселения, которую на протяжении семидесяти лет советской власти именовали кондитерским словом «прослойка», а нынче и вовсе ее “звать никак”, выглядит поступком. Особенно в общем контексте российского театра, явно утратившего социальные ориентиры. Но если в предыдущем спектакле система причин и следствий, выстроенная режиссером, располагалась поперек авторской, то в нынешнем она, кажется, послушно следует за горьковской.
Обитатели дома Протасовых живут своими человеческими влечениями и слабостями, не ведая, что за стенами уже вовсю воет ураган перемен. Предчувствует беду только сестра главного героя Лиза, но она больна какой-то душевной болезнью, и ее предчувствия отдают декадентскими наваждениями, очень модными в начале ХХ века. ЛюдмилаТитова отлично передает это нездоровье – у нее странная напряженная пластика, сосредоточенный “невидящий” взгляд.
Вообще главный праздник этого спектакля состоялся, и называется он “актерский ансамбль”. Здесь играют осмысленно, глубоко и уверенно, с точнейшими деталями, со вкусными подробностями. В союзе с профессиональной, внятной режиссурой артисты Малого способны доставить зрителю настоящее удовольствие. Евгения Глушенко – Мелания Чепурная, та самая, что влюблена в ученого, замечательно играет наивный пыл и искренний восторг нувориша перед людьми умственного труда. Ее тянет в этот дом, где тепло, красиво и беспечно. Меланья смешна, вульгарна, но и ужасно одинока, и эта человеческая внятность вызывает к ней симпатию.
Роскошно работает Людмила Полякова в роли няньки. Вот кто тоже чует беду, но на своем, хлопотливом простонародном уровне, который в этом доме решительно никем не рассматривается. Виктор Низовой играет несчастно влюбленного в Лизу ветеринара Чепурного, и перед нами драма сильного, вполне земного, но надорванного непосильной ношей чувств человека. А Глеб Подгородинский (художник Вагин) с неподражаемым изяществом играет представителя богемы. Горький вложил в его уста явно издевательские тексты, бесконечные объяснения в любви, полные красивостей и литературных архаизмов. Но у актера и это очеловечено, окрашено понятной растерянностью и одиночеством. Зато работник Егор по-настоящему страшен, Александр Коршунов с первой же сцены дает почувствовать и пьяную дурь, и взрывоопасную бессмысленную энергию этого столь любезного сердцу Протасова представителя пролетариата. Хороша сцена, когда он с иезуитской тупой настойчивостью посылает красивую и благородную Елену Протасову (Светлана Аманова) к своей, подхватившей холеру жене.
Предчувствия грандиозного катаклизма щедро разлиты Горьким едва ли не в каждой сцене пьесы: тут и бесчинства работника, и продажность горничной (Ольга Жевакина), и болезнь Лизы, и озабоченность няньки, и эпидемия холеры. И, наконец, финал, ради которого, кажется, все режиссером и затевалось. Он в спектакле напоминает все виды неуправляемого взрыва представителей народа, в том числе и еврейские погромы. Так, к Протасовым вбегают, прося убежища, доктор и маленькая девочка со скрипкой. Эпизод сделан классно – взрывной темп, тревожная музыка Григория Гоберника, сцену пересекают пролетарии, обозленные, кажется, с рождения, и избитый неизвестно за что главный герой бросает в зал беспомощные слова: “Люди должны быть…” В роли Протасова – замечательный артист Василий Бочкарев, он играет тонко, акварельно и очень убедительно. Перед нами вечное дитя, обаятельное даже в своем эгоизме, смешное в своей слепоте и в своих мечтах о солнечной энергии.
Режиссер, очевидно, гораздо больше любит своих интеллигентных героев, чем автор пьесы. Горький, как известно, предъявлял интеллигенции непомерные счета за все: за прекраснодушие и малодушие, за чистоплюйство и отсутствие воли, за детский эгоизм и социальную глухоту. Принято даже считать, что он попросту ненавидел эту часть народонаселения, хотя точнее было бы сказать – взыскивал с нее с беспощадностью.
Так или иначе, но Адольф Шапиро поставил в Малом театре спектакль, где разливаются человеческие кантилены. Но по большому счету он о том, как одинокий голос скрипки (читай – культуры) глохнет под натиском быдла. Недаром в финале девочка пиликает на скрипочке на фоне всеобщего разбоя. Между тем горьковская коллизия если и дает повод к экстраполяции в наше сегодня, то все же в иной плоскости. И спившегося пролетария, и бесполезное интеллигентское ископаемое нынче вполне можно поместить в один вагон с надписью “лузер”, ибо в самодовольном обществе потребления и те, и другие задвинуты на бессловесные роли. Родись нынче новый Алексей Максимович, его ученые, доктора и художники беседовали бы со сцены, скажем, об экономическом кризисе и о грядущем его влиянии на семейный бюджет, а вовсе не о научных открытиях во благо человечества. Новоявленный Горький писал бы не о буре за стенами дома, а о вязком болоте так называемого стабильного существования. Вследствие чего и беда, и вина интеллигенции обрели бы совсем иные смысловые параметры.
То, что профукали горьковские герои, и то, что с удручающей скоростью исчезает в нашем теперешнем обществе, – это две большие одесские разницы. Хотя, если театр все еще предъявляет своим пролетариям умственного труда некий строгий счет, значит, эти самые пролетарии еще существуют. Что несколько обнадеживает.
Автор: Наталия КАМИНСКАЯ
Источник: Культура
Дата: 22.10.2008
Дата публикации: 23.10.2008
Художественный руководитель Малого театра —
народный артист СССР Юрий Мефодьевич Соломин
Партнеры
Информационная поддержка
Оценка качества услуг учреждений культуры
