Новости

ИСКЛЮЧЕНИЕ ИЗ ПРАВИЛА

Владимир Богин. Штрихи к портрету

Когда-то давно, кто-то из великих (кажется, Томазо Сальвини) заметил, что «Ромео надо играть в шестнадцать лет, но как это делать, становится ясно в шестьдесят». И с подобным мнением трудно не согласиться—в юности действительно тяжело постичь и тем более органично передать всю гамму людских чувств. Но иногда встречаются артисты, которым не надо дожидаться солидного возраста для того, чтобы приступить к решению столь серьезных творческих задач, так как к исполнению масштабных ролей они готовы смолоду. К этой немногочисленной категории служителей Мельпомены принадлежит и Владимир Богин, вступивший на актерскую стезю, будучи уже достаточно взрослой, вполне сформировавшейся личностью.

Хотя артистом он стал абсолютно случайно. Закончив два курса биологического факультета Саратовского университета, «за компанию» с приятелем пришел на прослушивание в Щепкинское училище. Приятель провалился, а Богин с первой попытки попал на курс к Михаилу Ивановичу Цареву. И в этом имеет смысл усмотреть некий «знак» судьбы. Потому что актерская природа Владимира Богина отчасти родственна царевской. При всем различии индивидуальностей — та же склонность к четкости, определенности внешней формы образа, оттененная благородной сдержанностью эмоциональность, выразительность и точность речевых интонаций, легкий налет романтизма и интеллектуальное начало. Не удивительно, что Богину удалось сыграть две роли из репертуара своего Учителя — Жадова в «Доходном месте» А. Н.Островского и Чацкого в грибоедовском «Горе от ума». Первую — на телевидении, в спектакле, в 1981-м поставленном как раз Михаилом Царевым(в содружестве с В.Рыжковым), вторую — в Малом театре, в 1977-м.

В труппу Малого после двух лет пребывания в Тбилисском театре имени А.С. Грибоедова Богин вошел в 1971-м. На подмостки Малого он выходит до сих пор. Имея в своем «послужном списке» немало театральных и кинематографических побед (среди которых следует, прежде всего, назвать Мелузова в «Талантах и поклонниках», снятых в 1973 году Исидором Анненским. И, конечно же, отмеченного в 1986-м Государственной премией СССР Базарова в предпринятой в 1984-м Вячеславом Никифоровым экранизации романа И.С.Тургенева «Отцы и дети»), а также звание народного артиста России, по свидетельству коллег, В. Богин сохраняет человеческую скромность, интеллигентность. Да и талант актера с годами не тускнеет, что, правда вряд ли вообще возможно для обладателя такой фамилии. И все же, все же....
В ситуации не очень-то активной востребованности родным театром это выглядит почти подвигом. Ведь большинство заметных актерских созданий Богина (например, Горацио в «Убийстве Гонзаго» Н. Йорданова, 1991, Петрович в спектакле «Не было ни гроша, да вдруг алтын» А.Н.Островского, 1993, Франциск I в «Тайнах мадридского двора» Э.Легуве и Э.Скриба, 1997), увы, уже кануло в Лету. И сегодня у Богина лишь три роли: Медведенко в «Чайке» А.П.Чехова, Лопахин в чеховском же «Вишневом саде» и князь Шуйский в спектакле «Царь Иоанн Грозный» А.К.Толстого. Причем две последних работы — вводы, что для артиста всегда проблема. Особенно, если речь идет о спектаклях с такой славной историей, как «Вишневый сад» , выпущенный Игорем Владимировичем Ильинским аж в 1982-м.

Но Владимир Богин преодолел это испытание с честью, подчеркнув в Лопахине, прежде всего, его противоречивость и безусловную порядочность. Лопахин-Богин покупает имение Раневской не для утешения собственного самолюбия, а для того, чтобы оно не попало в чужие руки, деревья же приказывает рубить от разрывающего сердце отчаяния. Трагическим персонажем получился у Богина и Медведенко в «Чайке» , которого он бессменно играет с 1996 года. И за прошедшие десять лет Медведенко-Богин не потерял ни внутренней значительности, ни капли нежности по отношению к упорно не желающей замечать его любви Маше. Он, думается, еще сильнее угнетен своим бесправным социальным положением и бесконечным одиночеством. Эта ни на минуту не затихающая боль по-прежнему никак специально не акцентируется Медведенко-Богиным, лишь исподволь прорывается в нечаянных паузах, в сиротливом взгляде, ищущем и непременно находящем поддержку у публики, которая, к слову сказать, неизменно (а не только в дни шестидесятилетнего юбилея артиста, случившегося 22 декабря 2006 года) ценит Богина как раз за такую вот редкую способность к одухотворенному, пронзительному сценическому существованию. А еще — за умение держаться в стороне от богемной столичной «тусовки», за неучастие в сомнительных сериалах и ток-шоу, за редкий дар говорить о том, что его волнует, исключительно средствами своей профессии. В эпоху всеобщего публичного душевного «стриптиза» это и впрямь дорогого стоит.

Майя Фолкинштейн
«Страстной бульвар», №5 2007.