Новости
ИСТОРИКИ О ДМИТРИИ САМОЗВАНЦЕ И ВАСИЛИИ ШУЙСКОМ
ИСТОРИКИ О ДМИТРИИ САМОЗВАНЦЕ И ВАСИЛИИ ШУЙСКОМ
ИСТОРИКИ О ДМИТРИИ САМОЗВАНЦЕ И ВАСИЛИИ ШУЙСКОМ
«Думается, личность Лжедмитрия была хорошим шансом для страны: смелый и решительный, образованный в духе русской средневековой культуры и вместе с тем прикоснувшийся к кругу западноевропейскому, не поддающийся попыткам подчинить Россию Речи Посполитой. Но этой возможности тоже не дано было осуществиться. Беда Лжедмитрия в том, что он был авантюристом. В это понятие у нас обычно вкладывается только отрицательный смысл. А может, и зря? Ведь авантюрист—человек, который ставит перед собой цели, превышающие те средства, которыми он располагает для их достижения».
В.Б.Кобрин, «Смутное время — утраченные возможности»
«С умом естественным, легким, живым и быстрым, даром слова, знаниями школьника и грамотея соединяя редкую дерзость, силу души и воли, Самозванец был однако ж худым лицедеем на престоле, не только без основательных сведений в государственной Науке, но и без всякой сановитости благородной: сквозь великолепие державства проглядывал в Царе бродяга. Так судили о нем и Поляки беспристрастные».
Н.М.Карамзин, «История Государства Российского»
«В гнезде наиболее гонимого Борисом боярства с Романовыми во главе, по всей вероятности, и была высижена мысль о самозванце. Винили поляков, что они его подстроили; но он был только испечен в польской печке, а заквашен в Москве. Недаром Борис, как только услыхал о появлении Лжедимитрия, прямо сказал боярам, что это их дело».
В.О.Ключевский, «Курс русской истории»
«Кто бы ни был этот названный Димитрий и что бы ни вышло из него впоследствии, несомненно, что он для русского общества был человек, призывавший его к новой жизни, к новому пути. Он заговорил с русскими голосом свободы, настежь открыл границы прежде замкнутого государства и для въезжавших в него иностранцев и для выезжавших из него русских, объявил полную веротерпимость, предоставил свободу религиозной совести: все это должно было освоить русских с новыми понятиями, указывало им иную жизнь».
Н.И.Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»
«Энергичный характер Димитрия (в историю он вошёл с приставкой Лже) напоминает преобразования Петра в политической сфере – Димитрий реорганизует органы власти, стремясь к их большему послушанию и снабжая западными этикетками. Так, например, сенат в России появился не при Петре I, а при Димитрии. Активное личное вмешательство во все дела государственного управления, стремление к просвещению, панибратство с людьми низшего сословия также роднят двух государей».
А.В.Шубин, «Гармония истории»
«Но если тот, кто царствовал в Москве под именем Димитрия, сына царя Иоанна, носил это имя незаконно, то является вопрос: в собственной ли голове родилась мысль о самозванстве или она внушена была ему другими? И во втором случае, сознательно ли он принял на себя роль самозванца или был убежден, что он истинный царевич?… В нем нельзя не видеть человека с блестящими способностями, пылкого, впечатлительного, легко увлекающегося… В поведении его нельзя не заметить убеждения в законности прав своих, ибо чем объяснить эту уверенность, доходившую до неосторожности, эту открытость и свободу в поведении? Когда поляки советовали ему принять строгие меры против подозрительных людей, то он отвечал им, что дал обет Богу не проливать христианской крови, что есть два средства удерживать подданных в повиновении: одно – быть мучителем, другое – расточать награды, не жалея ничего, и что он избрал последнее».
С.М.Соловьев, «История России с древнейших времен». Т. 8-й
«И на Бориса дошли до нас сильные жалобы за то, что он очень любил иностранцев, отчего распространилось пристрастие к иностранным обычаям. Легко понять, что гораздо более поводов к подобным жалобам должен был подать Лжедимитрий, человек молодой, с природою необыкновенно живою, страстною, деятельною, человек, сам побывавший на чужбине. Он ввел за обедом у себя музыку, пение, не молился перед обедом, не умывал рук в конце стола, ел телятину, что было не в обычае у русских людей того времени, не ходил в баню, не спал после обеда, а употреблял это время для осмотра своей казны, на посещение мастерских, причем уходил из дворца сам-друг, без всякой пышности».
С.М.Соловьев, «История России с древнейших времен». Т. 8-й
«Оставляя пока нерешенным вопрос о том: считал ли он себя настоящим Димитрием или был сознательным обманщиком, мы, однако, не должны слишком увлекаться блеском тех светлых черт, которые проглядывают не столько в его поступках, сколько в словах. В течение одиннадцати месяцев своего правления Димитрий более наговорил хорошего, чем исполнил, а если что и сделал, то не следует забывать, что властители вообще в начале своего царствования стараются делать добро и выказывать себя с хорошей стороны».
Н.И.Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»
«Спустя четырнадцать лет после трагедии в Угличе, когда московский трон уже занимал мнимый Дмитрий, Василий Шуйский, в 1591 году возглавлявший следственную комиссию и, как никто, знавший истинные обстоятельства дела, в сердцах бросил: «Черт это, а не настоящий царевич; вы сами знаете, что настоящего царевича Борис Годунов приказал убить». И, вероятно, не так уж неправы те историки, которые считают, что следственное дело «об убиении царевича Дмитрия» не может иметь значение достоверного источника, поскольку производивший следствие князь Василий Иванович Шуйский, ставший впоследствии царем Василием IV, дважды отрекался от тех выводов, которые сделало следствие под его руководством, и дважды обличал самого себя в неправильном производстве этого следствия».
А.Ю.Низовский, «Самозванцы на Руси»
«Всеми уважаемый как первостепенный муж государственный и потомок Рюриков, Василий Шуйский был тогда идолом народа, прославив себя неустрашимою твердостию в обличении Самозванца: пытки и плаха дали ему, в глазах Россиян, блистательный венец Героя-мученика, и никто из Бояр не мог, в случае народного движения, иметь столько власти над умами, как сей Князь, равно честолюбивый, лукавый и смелый». Н.М.Карамзин, «История Государства Российского»
«Не царь, а народный суд всех сословий приговорил Василия к смерти. С терпением и мужеством Василий пошел на казнь и, не ожидая спасения, бестрепетно сказал народу: «Умираю за веру и правду!» Палач хотел с него снять кафтан и рубаху с воротом, унизанном жемчужинами. Князь, потомок Св. Владимира, с гордостью и достоинством воспротивился, говоря: «Я в ней отдам Богу душу». Н.И.Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»
«Василий был суеверен, но не боялся лгать именем Бога и употреблять святыню для своих целей. Мелочной, скупой до скряжничества, завистливый и подозрительный, постоянно лживый и постоянно делавший промахи, он менее чем кто-нибудь способен был приобресть любовь подвластных, находясь в сане государя. Его стало только на составление заговора, до крайности грязного, но вместе с тем вовсе не искусного, заговора, который можно было разрушить при малейшей предосторожности с противной стороны. Знатность рода помогла ему овладеть престолом, главным образом оттого, что другие надеялись править его именем».
Н.И.Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»
«После царя-самозванца на престол вступил кн. В.И.Шуйский, царь-заговорщик. Это был пожилой, 54-летний боярин небольшого роста, невзрачный, подслеповатый, человек неглупый, но более хитрый, чем умный, донельзя изолгавшийся и изынтриганившийся, прошедший огонь и воду, видавший и плаху и не попробовавший ее только по милости самозванца, против которого он исподтишка действовал, большой охотник до наушников и сильно побаивавшийся колдунов. Свое царствование он открыл рядом грамот, распубликованных по всему государству, и в каждом из этих манифестов заключалось по меньшей мере по одной лжи». В.О.Ключевский, «Курс русской истории»
«На импровизированном Земском соборе (из случайно находившихся в Москве людей) царем был избран («выкликнут», как говорили презрительно тогда) князь Василий Иванович Шуйский. Трудно найти добрые слова для этого человека. Бесчестный интриган, всегда готовый солгать и подкрепить ложь клятвой на кресте, — таков был «лукавый царедворец» (Пушкин), вступивший в 1606 г. на престол. Но независимо от личных качеств царя Василия его царствование тоже могло стать началом хороших перемен в политическом строе Русского государства. Дело в тех обязательствах, которые он вынужден был дать при вступлении на престол».
В.Б.Кобрин, «Смутное время — утраченные возможности»
«Этот приземистый, измождённый, сгорбленный, подслеповатый старик, с большим ртом и реденькой бородкой, отличался алчностью, бессердечием, страстью к шпионству и наушничеству; он был невежествен, занимался волхвованием и ненавидел всё иноземное. Он проявлял мужество и крайнее упорство только в отстаивании своей короны, за которую уцепился с лихорадочностью скряги».
А.С.Трачевский, «Русская история»
«…Исток дворцовых переворотов и их чудесные примеры дарит нам Смутное время. Дворцовый переворот покончил с наследниками Бориса Годунова. Блестящая операция Василия Шуйского, стоившая жизни Димитрию, была ни чем иным, как дворцовым переворотом. Эти события 17 мая 1606 г. сопровождались движением народа, который удалось поднять заговорщикам… на защиту Димитрия, которому якобы угрожали поляки. Возникшее смятение способствовало сторонникам Шуйского в убийстве монарха. Сам Шуйский также пал в результате дворцового переворота 1610 г., отразив предварительно несколько заговорщицких попыток».
А.В.Шубин, «Гармония истории»
«Думается, личность Лжедмитрия была хорошим шансом для страны: смелый и решительный, образованный в духе русской средневековой культуры и вместе с тем прикоснувшийся к кругу западноевропейскому, не поддающийся попыткам подчинить Россию Речи Посполитой. Но этой возможности тоже не дано было осуществиться. Беда Лжедмитрия в том, что он был авантюристом. В это понятие у нас обычно вкладывается только отрицательный смысл. А может, и зря? Ведь авантюрист—человек, который ставит перед собой цели, превышающие те средства, которыми он располагает для их достижения».
В.Б.Кобрин, «Смутное время — утраченные возможности»
«С умом естественным, легким, живым и быстрым, даром слова, знаниями школьника и грамотея соединяя редкую дерзость, силу души и воли, Самозванец был однако ж худым лицедеем на престоле, не только без основательных сведений в государственной Науке, но и без всякой сановитости благородной: сквозь великолепие державства проглядывал в Царе бродяга. Так судили о нем и Поляки беспристрастные».
Н.М.Карамзин, «История Государства Российского»
«В гнезде наиболее гонимого Борисом боярства с Романовыми во главе, по всей вероятности, и была высижена мысль о самозванце. Винили поляков, что они его подстроили; но он был только испечен в польской печке, а заквашен в Москве. Недаром Борис, как только услыхал о появлении Лжедимитрия, прямо сказал боярам, что это их дело».
В.О.Ключевский, «Курс русской истории»
«Кто бы ни был этот названный Димитрий и что бы ни вышло из него впоследствии, несомненно, что он для русского общества был человек, призывавший его к новой жизни, к новому пути. Он заговорил с русскими голосом свободы, настежь открыл границы прежде замкнутого государства и для въезжавших в него иностранцев и для выезжавших из него русских, объявил полную веротерпимость, предоставил свободу религиозной совести: все это должно было освоить русских с новыми понятиями, указывало им иную жизнь».
Н.И.Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»
«Энергичный характер Димитрия (в историю он вошёл с приставкой Лже) напоминает преобразования Петра в политической сфере – Димитрий реорганизует органы власти, стремясь к их большему послушанию и снабжая западными этикетками. Так, например, сенат в России появился не при Петре I, а при Димитрии. Активное личное вмешательство во все дела государственного управления, стремление к просвещению, панибратство с людьми низшего сословия также роднят двух государей».
А.В.Шубин, «Гармония истории»
«Но если тот, кто царствовал в Москве под именем Димитрия, сына царя Иоанна, носил это имя незаконно, то является вопрос: в собственной ли голове родилась мысль о самозванстве или она внушена была ему другими? И во втором случае, сознательно ли он принял на себя роль самозванца или был убежден, что он истинный царевич?… В нем нельзя не видеть человека с блестящими способностями, пылкого, впечатлительного, легко увлекающегося… В поведении его нельзя не заметить убеждения в законности прав своих, ибо чем объяснить эту уверенность, доходившую до неосторожности, эту открытость и свободу в поведении? Когда поляки советовали ему принять строгие меры против подозрительных людей, то он отвечал им, что дал обет Богу не проливать христианской крови, что есть два средства удерживать подданных в повиновении: одно – быть мучителем, другое – расточать награды, не жалея ничего, и что он избрал последнее».
С.М.Соловьев, «История России с древнейших времен». Т. 8-й
«И на Бориса дошли до нас сильные жалобы за то, что он очень любил иностранцев, отчего распространилось пристрастие к иностранным обычаям. Легко понять, что гораздо более поводов к подобным жалобам должен был подать Лжедимитрий, человек молодой, с природою необыкновенно живою, страстною, деятельною, человек, сам побывавший на чужбине. Он ввел за обедом у себя музыку, пение, не молился перед обедом, не умывал рук в конце стола, ел телятину, что было не в обычае у русских людей того времени, не ходил в баню, не спал после обеда, а употреблял это время для осмотра своей казны, на посещение мастерских, причем уходил из дворца сам-друг, без всякой пышности».
С.М.Соловьев, «История России с древнейших времен». Т. 8-й
«Оставляя пока нерешенным вопрос о том: считал ли он себя настоящим Димитрием или был сознательным обманщиком, мы, однако, не должны слишком увлекаться блеском тех светлых черт, которые проглядывают не столько в его поступках, сколько в словах. В течение одиннадцати месяцев своего правления Димитрий более наговорил хорошего, чем исполнил, а если что и сделал, то не следует забывать, что властители вообще в начале своего царствования стараются делать добро и выказывать себя с хорошей стороны».
Н.И.Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»
«Спустя четырнадцать лет после трагедии в Угличе, когда московский трон уже занимал мнимый Дмитрий, Василий Шуйский, в 1591 году возглавлявший следственную комиссию и, как никто, знавший истинные обстоятельства дела, в сердцах бросил: «Черт это, а не настоящий царевич; вы сами знаете, что настоящего царевича Борис Годунов приказал убить». И, вероятно, не так уж неправы те историки, которые считают, что следственное дело «об убиении царевича Дмитрия» не может иметь значение достоверного источника, поскольку производивший следствие князь Василий Иванович Шуйский, ставший впоследствии царем Василием IV, дважды отрекался от тех выводов, которые сделало следствие под его руководством, и дважды обличал самого себя в неправильном производстве этого следствия».
А.Ю.Низовский, «Самозванцы на Руси»
«Всеми уважаемый как первостепенный муж государственный и потомок Рюриков, Василий Шуйский был тогда идолом народа, прославив себя неустрашимою твердостию в обличении Самозванца: пытки и плаха дали ему, в глазах Россиян, блистательный венец Героя-мученика, и никто из Бояр не мог, в случае народного движения, иметь столько власти над умами, как сей Князь, равно честолюбивый, лукавый и смелый». Н.М.Карамзин, «История Государства Российского»
«Не царь, а народный суд всех сословий приговорил Василия к смерти. С терпением и мужеством Василий пошел на казнь и, не ожидая спасения, бестрепетно сказал народу: «Умираю за веру и правду!» Палач хотел с него снять кафтан и рубаху с воротом, унизанном жемчужинами. Князь, потомок Св. Владимира, с гордостью и достоинством воспротивился, говоря: «Я в ней отдам Богу душу». Н.И.Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»
«Василий был суеверен, но не боялся лгать именем Бога и употреблять святыню для своих целей. Мелочной, скупой до скряжничества, завистливый и подозрительный, постоянно лживый и постоянно делавший промахи, он менее чем кто-нибудь способен был приобресть любовь подвластных, находясь в сане государя. Его стало только на составление заговора, до крайности грязного, но вместе с тем вовсе не искусного, заговора, который можно было разрушить при малейшей предосторожности с противной стороны. Знатность рода помогла ему овладеть престолом, главным образом оттого, что другие надеялись править его именем».
Н.И.Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»
«После царя-самозванца на престол вступил кн. В.И.Шуйский, царь-заговорщик. Это был пожилой, 54-летний боярин небольшого роста, невзрачный, подслеповатый, человек неглупый, но более хитрый, чем умный, донельзя изолгавшийся и изынтриганившийся, прошедший огонь и воду, видавший и плаху и не попробовавший ее только по милости самозванца, против которого он исподтишка действовал, большой охотник до наушников и сильно побаивавшийся колдунов. Свое царствование он открыл рядом грамот, распубликованных по всему государству, и в каждом из этих манифестов заключалось по меньшей мере по одной лжи». В.О.Ключевский, «Курс русской истории»
«На импровизированном Земском соборе (из случайно находившихся в Москве людей) царем был избран («выкликнут», как говорили презрительно тогда) князь Василий Иванович Шуйский. Трудно найти добрые слова для этого человека. Бесчестный интриган, всегда готовый солгать и подкрепить ложь клятвой на кресте, — таков был «лукавый царедворец» (Пушкин), вступивший в 1606 г. на престол. Но независимо от личных качеств царя Василия его царствование тоже могло стать началом хороших перемен в политическом строе Русского государства. Дело в тех обязательствах, которые он вынужден был дать при вступлении на престол».
В.Б.Кобрин, «Смутное время — утраченные возможности»
«Этот приземистый, измождённый, сгорбленный, подслеповатый старик, с большим ртом и реденькой бородкой, отличался алчностью, бессердечием, страстью к шпионству и наушничеству; он был невежествен, занимался волхвованием и ненавидел всё иноземное. Он проявлял мужество и крайнее упорство только в отстаивании своей короны, за которую уцепился с лихорадочностью скряги».
А.С.Трачевский, «Русская история»
«…Исток дворцовых переворотов и их чудесные примеры дарит нам Смутное время. Дворцовый переворот покончил с наследниками Бориса Годунова. Блестящая операция Василия Шуйского, стоившая жизни Димитрию, была ни чем иным, как дворцовым переворотом. Эти события 17 мая 1606 г. сопровождались движением народа, который удалось поднять заговорщикам… на защиту Димитрия, которому якобы угрожали поляки. Возникшее смятение способствовало сторонникам Шуйского в убийстве монарха. Сам Шуйский также пал в результате дворцового переворота 1610 г., отразив предварительно несколько заговорщицких попыток».
А.В.Шубин, «Гармония истории»
Дата публикации: 23.03.2007
ИСТОРИКИ О ДМИТРИИ САМОЗВАНЦЕ И ВАСИЛИИ ШУЙСКОМ
«Думается, личность Лжедмитрия была хорошим шансом для страны: смелый и решительный, образованный в духе русской средневековой культуры и вместе с тем прикоснувшийся к кругу западноевропейскому, не поддающийся попыткам подчинить Россию Речи Посполитой. Но этой возможности тоже не дано было осуществиться. Беда Лжедмитрия в том, что он был авантюристом. В это понятие у нас обычно вкладывается только отрицательный смысл. А может, и зря? Ведь авантюрист—человек, который ставит перед собой цели, превышающие те средства, которыми он располагает для их достижения».
В.Б.Кобрин, «Смутное время — утраченные возможности»
«С умом естественным, легким, живым и быстрым, даром слова, знаниями школьника и грамотея соединяя редкую дерзость, силу души и воли, Самозванец был однако ж худым лицедеем на престоле, не только без основательных сведений в государственной Науке, но и без всякой сановитости благородной: сквозь великолепие державства проглядывал в Царе бродяга. Так судили о нем и Поляки беспристрастные».
Н.М.Карамзин, «История Государства Российского»
«В гнезде наиболее гонимого Борисом боярства с Романовыми во главе, по всей вероятности, и была высижена мысль о самозванце. Винили поляков, что они его подстроили; но он был только испечен в польской печке, а заквашен в Москве. Недаром Борис, как только услыхал о появлении Лжедимитрия, прямо сказал боярам, что это их дело».
В.О.Ключевский, «Курс русской истории»
«Кто бы ни был этот названный Димитрий и что бы ни вышло из него впоследствии, несомненно, что он для русского общества был человек, призывавший его к новой жизни, к новому пути. Он заговорил с русскими голосом свободы, настежь открыл границы прежде замкнутого государства и для въезжавших в него иностранцев и для выезжавших из него русских, объявил полную веротерпимость, предоставил свободу религиозной совести: все это должно было освоить русских с новыми понятиями, указывало им иную жизнь».
Н.И.Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»
«Энергичный характер Димитрия (в историю он вошёл с приставкой Лже) напоминает преобразования Петра в политической сфере – Димитрий реорганизует органы власти, стремясь к их большему послушанию и снабжая западными этикетками. Так, например, сенат в России появился не при Петре I, а при Димитрии. Активное личное вмешательство во все дела государственного управления, стремление к просвещению, панибратство с людьми низшего сословия также роднят двух государей».
А.В.Шубин, «Гармония истории»
«Но если тот, кто царствовал в Москве под именем Димитрия, сына царя Иоанна, носил это имя незаконно, то является вопрос: в собственной ли голове родилась мысль о самозванстве или она внушена была ему другими? И во втором случае, сознательно ли он принял на себя роль самозванца или был убежден, что он истинный царевич?… В нем нельзя не видеть человека с блестящими способностями, пылкого, впечатлительного, легко увлекающегося… В поведении его нельзя не заметить убеждения в законности прав своих, ибо чем объяснить эту уверенность, доходившую до неосторожности, эту открытость и свободу в поведении? Когда поляки советовали ему принять строгие меры против подозрительных людей, то он отвечал им, что дал обет Богу не проливать христианской крови, что есть два средства удерживать подданных в повиновении: одно – быть мучителем, другое – расточать награды, не жалея ничего, и что он избрал последнее».
С.М.Соловьев, «История России с древнейших времен». Т. 8-й
«И на Бориса дошли до нас сильные жалобы за то, что он очень любил иностранцев, отчего распространилось пристрастие к иностранным обычаям. Легко понять, что гораздо более поводов к подобным жалобам должен был подать Лжедимитрий, человек молодой, с природою необыкновенно живою, страстною, деятельною, человек, сам побывавший на чужбине. Он ввел за обедом у себя музыку, пение, не молился перед обедом, не умывал рук в конце стола, ел телятину, что было не в обычае у русских людей того времени, не ходил в баню, не спал после обеда, а употреблял это время для осмотра своей казны, на посещение мастерских, причем уходил из дворца сам-друг, без всякой пышности».
С.М.Соловьев, «История России с древнейших времен». Т. 8-й
«Оставляя пока нерешенным вопрос о том: считал ли он себя настоящим Димитрием или был сознательным обманщиком, мы, однако, не должны слишком увлекаться блеском тех светлых черт, которые проглядывают не столько в его поступках, сколько в словах. В течение одиннадцати месяцев своего правления Димитрий более наговорил хорошего, чем исполнил, а если что и сделал, то не следует забывать, что властители вообще в начале своего царствования стараются делать добро и выказывать себя с хорошей стороны».
Н.И.Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»
«Спустя четырнадцать лет после трагедии в Угличе, когда московский трон уже занимал мнимый Дмитрий, Василий Шуйский, в 1591 году возглавлявший следственную комиссию и, как никто, знавший истинные обстоятельства дела, в сердцах бросил: «Черт это, а не настоящий царевич; вы сами знаете, что настоящего царевича Борис Годунов приказал убить». И, вероятно, не так уж неправы те историки, которые считают, что следственное дело «об убиении царевича Дмитрия» не может иметь значение достоверного источника, поскольку производивший следствие князь Василий Иванович Шуйский, ставший впоследствии царем Василием IV, дважды отрекался от тех выводов, которые сделало следствие под его руководством, и дважды обличал самого себя в неправильном производстве этого следствия».
А.Ю.Низовский, «Самозванцы на Руси»
«Всеми уважаемый как первостепенный муж государственный и потомок Рюриков, Василий Шуйский был тогда идолом народа, прославив себя неустрашимою твердостию в обличении Самозванца: пытки и плаха дали ему, в глазах Россиян, блистательный венец Героя-мученика, и никто из Бояр не мог, в случае народного движения, иметь столько власти над умами, как сей Князь, равно честолюбивый, лукавый и смелый». Н.М.Карамзин, «История Государства Российского»
«Не царь, а народный суд всех сословий приговорил Василия к смерти. С терпением и мужеством Василий пошел на казнь и, не ожидая спасения, бестрепетно сказал народу: «Умираю за веру и правду!» Палач хотел с него снять кафтан и рубаху с воротом, унизанном жемчужинами. Князь, потомок Св. Владимира, с гордостью и достоинством воспротивился, говоря: «Я в ней отдам Богу душу». Н.И.Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»
«Василий был суеверен, но не боялся лгать именем Бога и употреблять святыню для своих целей. Мелочной, скупой до скряжничества, завистливый и подозрительный, постоянно лживый и постоянно делавший промахи, он менее чем кто-нибудь способен был приобресть любовь подвластных, находясь в сане государя. Его стало только на составление заговора, до крайности грязного, но вместе с тем вовсе не искусного, заговора, который можно было разрушить при малейшей предосторожности с противной стороны. Знатность рода помогла ему овладеть престолом, главным образом оттого, что другие надеялись править его именем».
Н.И.Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»
«После царя-самозванца на престол вступил кн. В.И.Шуйский, царь-заговорщик. Это был пожилой, 54-летний боярин небольшого роста, невзрачный, подслеповатый, человек неглупый, но более хитрый, чем умный, донельзя изолгавшийся и изынтриганившийся, прошедший огонь и воду, видавший и плаху и не попробовавший ее только по милости самозванца, против которого он исподтишка действовал, большой охотник до наушников и сильно побаивавшийся колдунов. Свое царствование он открыл рядом грамот, распубликованных по всему государству, и в каждом из этих манифестов заключалось по меньшей мере по одной лжи». В.О.Ключевский, «Курс русской истории»
«На импровизированном Земском соборе (из случайно находившихся в Москве людей) царем был избран («выкликнут», как говорили презрительно тогда) князь Василий Иванович Шуйский. Трудно найти добрые слова для этого человека. Бесчестный интриган, всегда готовый солгать и подкрепить ложь клятвой на кресте, — таков был «лукавый царедворец» (Пушкин), вступивший в 1606 г. на престол. Но независимо от личных качеств царя Василия его царствование тоже могло стать началом хороших перемен в политическом строе Русского государства. Дело в тех обязательствах, которые он вынужден был дать при вступлении на престол».
В.Б.Кобрин, «Смутное время — утраченные возможности»
«Этот приземистый, измождённый, сгорбленный, подслеповатый старик, с большим ртом и реденькой бородкой, отличался алчностью, бессердечием, страстью к шпионству и наушничеству; он был невежествен, занимался волхвованием и ненавидел всё иноземное. Он проявлял мужество и крайнее упорство только в отстаивании своей короны, за которую уцепился с лихорадочностью скряги».
А.С.Трачевский, «Русская история»
«…Исток дворцовых переворотов и их чудесные примеры дарит нам Смутное время. Дворцовый переворот покончил с наследниками Бориса Годунова. Блестящая операция Василия Шуйского, стоившая жизни Димитрию, была ни чем иным, как дворцовым переворотом. Эти события 17 мая 1606 г. сопровождались движением народа, который удалось поднять заговорщикам… на защиту Димитрия, которому якобы угрожали поляки. Возникшее смятение способствовало сторонникам Шуйского в убийстве монарха. Сам Шуйский также пал в результате дворцового переворота 1610 г., отразив предварительно несколько заговорщицких попыток».
А.В.Шубин, «Гармония истории»
«Думается, личность Лжедмитрия была хорошим шансом для страны: смелый и решительный, образованный в духе русской средневековой культуры и вместе с тем прикоснувшийся к кругу западноевропейскому, не поддающийся попыткам подчинить Россию Речи Посполитой. Но этой возможности тоже не дано было осуществиться. Беда Лжедмитрия в том, что он был авантюристом. В это понятие у нас обычно вкладывается только отрицательный смысл. А может, и зря? Ведь авантюрист—человек, который ставит перед собой цели, превышающие те средства, которыми он располагает для их достижения».
В.Б.Кобрин, «Смутное время — утраченные возможности»
«С умом естественным, легким, живым и быстрым, даром слова, знаниями школьника и грамотея соединяя редкую дерзость, силу души и воли, Самозванец был однако ж худым лицедеем на престоле, не только без основательных сведений в государственной Науке, но и без всякой сановитости благородной: сквозь великолепие державства проглядывал в Царе бродяга. Так судили о нем и Поляки беспристрастные».
Н.М.Карамзин, «История Государства Российского»
«В гнезде наиболее гонимого Борисом боярства с Романовыми во главе, по всей вероятности, и была высижена мысль о самозванце. Винили поляков, что они его подстроили; но он был только испечен в польской печке, а заквашен в Москве. Недаром Борис, как только услыхал о появлении Лжедимитрия, прямо сказал боярам, что это их дело».
В.О.Ключевский, «Курс русской истории»
«Кто бы ни был этот названный Димитрий и что бы ни вышло из него впоследствии, несомненно, что он для русского общества был человек, призывавший его к новой жизни, к новому пути. Он заговорил с русскими голосом свободы, настежь открыл границы прежде замкнутого государства и для въезжавших в него иностранцев и для выезжавших из него русских, объявил полную веротерпимость, предоставил свободу религиозной совести: все это должно было освоить русских с новыми понятиями, указывало им иную жизнь».
Н.И.Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»
«Энергичный характер Димитрия (в историю он вошёл с приставкой Лже) напоминает преобразования Петра в политической сфере – Димитрий реорганизует органы власти, стремясь к их большему послушанию и снабжая западными этикетками. Так, например, сенат в России появился не при Петре I, а при Димитрии. Активное личное вмешательство во все дела государственного управления, стремление к просвещению, панибратство с людьми низшего сословия также роднят двух государей».
А.В.Шубин, «Гармония истории»
«Но если тот, кто царствовал в Москве под именем Димитрия, сына царя Иоанна, носил это имя незаконно, то является вопрос: в собственной ли голове родилась мысль о самозванстве или она внушена была ему другими? И во втором случае, сознательно ли он принял на себя роль самозванца или был убежден, что он истинный царевич?… В нем нельзя не видеть человека с блестящими способностями, пылкого, впечатлительного, легко увлекающегося… В поведении его нельзя не заметить убеждения в законности прав своих, ибо чем объяснить эту уверенность, доходившую до неосторожности, эту открытость и свободу в поведении? Когда поляки советовали ему принять строгие меры против подозрительных людей, то он отвечал им, что дал обет Богу не проливать христианской крови, что есть два средства удерживать подданных в повиновении: одно – быть мучителем, другое – расточать награды, не жалея ничего, и что он избрал последнее».
С.М.Соловьев, «История России с древнейших времен». Т. 8-й
«И на Бориса дошли до нас сильные жалобы за то, что он очень любил иностранцев, отчего распространилось пристрастие к иностранным обычаям. Легко понять, что гораздо более поводов к подобным жалобам должен был подать Лжедимитрий, человек молодой, с природою необыкновенно живою, страстною, деятельною, человек, сам побывавший на чужбине. Он ввел за обедом у себя музыку, пение, не молился перед обедом, не умывал рук в конце стола, ел телятину, что было не в обычае у русских людей того времени, не ходил в баню, не спал после обеда, а употреблял это время для осмотра своей казны, на посещение мастерских, причем уходил из дворца сам-друг, без всякой пышности».
С.М.Соловьев, «История России с древнейших времен». Т. 8-й
«Оставляя пока нерешенным вопрос о том: считал ли он себя настоящим Димитрием или был сознательным обманщиком, мы, однако, не должны слишком увлекаться блеском тех светлых черт, которые проглядывают не столько в его поступках, сколько в словах. В течение одиннадцати месяцев своего правления Димитрий более наговорил хорошего, чем исполнил, а если что и сделал, то не следует забывать, что властители вообще в начале своего царствования стараются делать добро и выказывать себя с хорошей стороны».
Н.И.Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»
«Спустя четырнадцать лет после трагедии в Угличе, когда московский трон уже занимал мнимый Дмитрий, Василий Шуйский, в 1591 году возглавлявший следственную комиссию и, как никто, знавший истинные обстоятельства дела, в сердцах бросил: «Черт это, а не настоящий царевич; вы сами знаете, что настоящего царевича Борис Годунов приказал убить». И, вероятно, не так уж неправы те историки, которые считают, что следственное дело «об убиении царевича Дмитрия» не может иметь значение достоверного источника, поскольку производивший следствие князь Василий Иванович Шуйский, ставший впоследствии царем Василием IV, дважды отрекался от тех выводов, которые сделало следствие под его руководством, и дважды обличал самого себя в неправильном производстве этого следствия».
А.Ю.Низовский, «Самозванцы на Руси»
«Всеми уважаемый как первостепенный муж государственный и потомок Рюриков, Василий Шуйский был тогда идолом народа, прославив себя неустрашимою твердостию в обличении Самозванца: пытки и плаха дали ему, в глазах Россиян, блистательный венец Героя-мученика, и никто из Бояр не мог, в случае народного движения, иметь столько власти над умами, как сей Князь, равно честолюбивый, лукавый и смелый». Н.М.Карамзин, «История Государства Российского»
«Не царь, а народный суд всех сословий приговорил Василия к смерти. С терпением и мужеством Василий пошел на казнь и, не ожидая спасения, бестрепетно сказал народу: «Умираю за веру и правду!» Палач хотел с него снять кафтан и рубаху с воротом, унизанном жемчужинами. Князь, потомок Св. Владимира, с гордостью и достоинством воспротивился, говоря: «Я в ней отдам Богу душу». Н.И.Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»
«Василий был суеверен, но не боялся лгать именем Бога и употреблять святыню для своих целей. Мелочной, скупой до скряжничества, завистливый и подозрительный, постоянно лживый и постоянно делавший промахи, он менее чем кто-нибудь способен был приобресть любовь подвластных, находясь в сане государя. Его стало только на составление заговора, до крайности грязного, но вместе с тем вовсе не искусного, заговора, который можно было разрушить при малейшей предосторожности с противной стороны. Знатность рода помогла ему овладеть престолом, главным образом оттого, что другие надеялись править его именем».
Н.И.Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей»
«После царя-самозванца на престол вступил кн. В.И.Шуйский, царь-заговорщик. Это был пожилой, 54-летний боярин небольшого роста, невзрачный, подслеповатый, человек неглупый, но более хитрый, чем умный, донельзя изолгавшийся и изынтриганившийся, прошедший огонь и воду, видавший и плаху и не попробовавший ее только по милости самозванца, против которого он исподтишка действовал, большой охотник до наушников и сильно побаивавшийся колдунов. Свое царствование он открыл рядом грамот, распубликованных по всему государству, и в каждом из этих манифестов заключалось по меньшей мере по одной лжи». В.О.Ключевский, «Курс русской истории»
«На импровизированном Земском соборе (из случайно находившихся в Москве людей) царем был избран («выкликнут», как говорили презрительно тогда) князь Василий Иванович Шуйский. Трудно найти добрые слова для этого человека. Бесчестный интриган, всегда готовый солгать и подкрепить ложь клятвой на кресте, — таков был «лукавый царедворец» (Пушкин), вступивший в 1606 г. на престол. Но независимо от личных качеств царя Василия его царствование тоже могло стать началом хороших перемен в политическом строе Русского государства. Дело в тех обязательствах, которые он вынужден был дать при вступлении на престол».
В.Б.Кобрин, «Смутное время — утраченные возможности»
«Этот приземистый, измождённый, сгорбленный, подслеповатый старик, с большим ртом и реденькой бородкой, отличался алчностью, бессердечием, страстью к шпионству и наушничеству; он был невежествен, занимался волхвованием и ненавидел всё иноземное. Он проявлял мужество и крайнее упорство только в отстаивании своей короны, за которую уцепился с лихорадочностью скряги».
А.С.Трачевский, «Русская история»
«…Исток дворцовых переворотов и их чудесные примеры дарит нам Смутное время. Дворцовый переворот покончил с наследниками Бориса Годунова. Блестящая операция Василия Шуйского, стоившая жизни Димитрию, была ни чем иным, как дворцовым переворотом. Эти события 17 мая 1606 г. сопровождались движением народа, который удалось поднять заговорщикам… на защиту Димитрия, которому якобы угрожали поляки. Возникшее смятение способствовало сторонникам Шуйского в убийстве монарха. Сам Шуйский также пал в результате дворцового переворота 1610 г., отразив предварительно несколько заговорщицких попыток».
А.В.Шубин, «Гармония истории»
Дата публикации: 23.03.2007
Художественный руководитель Малого театра —
народный артист СССР Юрий Мефодьевич Соломин
Партнеры
Информационная поддержка
Оценка качества услуг учреждений культуры
