Новости

ЭДУАРД МАРЦЕВИЧ: «ДО ВОЛОДИ ДОТРОНУЛАСЬ РУКА ГОСПОДА»

Сама фамилия «Богин» сразу вызывает у меня доброе отношение, потому что корень этой фамилии «Бог». Создаётся впечатление, что до Володи дотронулась рука Господа. Он настоящий профессионал. Актёр эмоциональный, он как ёжик с шипами, которого не так просто обласкать и взять в руки. Богин очень своеобразный, сугубо по-своему думающий, имеющий твёрдые позиции. Мои встречи с ним в творчестве и в жизни всегда были общением с непростым человеком, не с простым актёром – «дважды два – четыре»… Это, скажем так, «дважды два – пять».

Свой первый спектакль в Малом театре я ставил именно на Володю. Я окончил Высшие режиссёрские курсы в Паневежисе, и после возвращения из Литвы Царёв сказал мне: «Значит так. Ты найди повесть Тургенева «Яков Пасынков», напиши инсценировку и поставь спектакль на малой сцене». В то время малой сценой служил зал Островского. Я попросил Царёва, чтобы в оформлении использовали много фонарей, поставили будку. Он был ужасно раздражён, когда проводили провода и ломали стены. И он мне говорил: «Ты разрушаешь Малый театр!»
Роль Якова Пасынкова была поручена Володе.

- Эдуард Евгеньевич, простите, но это не самая известная вещь у Тургенева, не могли бы Вы коротко рассказать, о чём она?

- Это история молодого человека, который находится в сложных отношениях с людьми власти, они давят на него, хотят им командовать… Я помню, когда читал повесть, то думал: что же вот, пока не трогает? А в конце у меня даже слёзы были, и я решил: надо писать инсценировку! Яков Пасынков - прообраз будущего Базарова, такая нигилистическая структура с элементами анархизма. Володя очень заинтересовался пьесой. Вот, вы знаете, в чём его особенность как актёра, - он всегда докапывается до какой-то глубины, ищет самую «сермягу» взаимоотношений, характера, идеи персонажа и т.д. И я обратил на это внимание и с удовольствием с ним работал. Мне с Володей было удобно, он хороший актёр, главное – талантливый. А когда человек талантлив, можно ему доверять, в чём-то его спровоцировать, чтобы он выдал больше, или простить, что сегодня он не может предъявить ту же порцию своего дарования. Когда «Пасынков» вышел, Володя был на коне, он действительно здорово играл. А на следующий сезон пожарники объявили, что в зале Островского спектакли идти не могут. Для меня, конечно, это был удар, потому что такая хорошая работа Богина оказалась не открытой, не замеченной, прошла мимо… Мы подружились и начали думать о каком-нибудь таком спектакле, чтобы он устраивал и нас, и руководство. (Михаил Иванович, я помню, пришёл, собрал весь коллектив «Якова Пасынкова» и сказал: «Хороший спектакль, но это не Малый театр, это Мейерхольд». На что я ответил: «Вы ученик Мейерхольда, Михаил Иванович, и спасибо вам большое».)

А через несколько лет меня вызвал в Минск режиссёр Вячеслав Никифоров. И ассистентка по актёрам, - я пробовался на роль Кирсанова в «Отцах и детях» - сказала: «Вы знаете, у нас трагедия: не можем найти Базарова». А уже начались съёмки. И я говорю: «Я вам подарю, если хотите. У меня есть очень хороший актёр, который просто готов к этой роли». И, памятуя о том, что княгиня Гагарина когда-то пересказала в своём письме всю потерянную пьесу Тургенева под названием «Студент», из которой он в дальнейшем сделал «Якова Пасынкова», а потом «Отцов и детей» - видите, как развивалась эта история – я сказал про Богина. Потому что нигилизм Базарова, его отрицание и в хорошем смысле слова бешенство против устоев, против традиций, - всё это было прекрасно прописано ещё в Пасынкове, чей трагизм естественно переходил в базаровский. И они обратились к Володе, и сразу же утвердили его на роль. И вдруг, когда закончились съёмки, я узнаю, что он получает за эту работу Государственную премию Советского Союза! Надо было просто перейти из одной жизни в другую, а образ был в нём, уже сидел. И я очень рад, что помог его чудному мгновению. Актёру необходимо заблистать, оказаться на вершине, испытать счастье быть знаменитым.
Когда же возникла идея постановки «Не было ни гроша, да вдруг алтын», я сразу решил, что Петровича – обиженного чиновника, которого раздели, разули и выбросили на улицу, обманув и высосав из него все деньги, всё, что он берёг, и который настроен мстить Крутицкому, этому русскому Гобсеку, - будет играть только Богин! Почему именно он? Володя порою бывает жёстким, резким в суждениях… Никогда не забуду, однажды у него возникли неприятности, после чего мы играли спектакль, и всё, что думает про людей, которые ему помешали, он выкладывал мне на сцене! Это очень интересный актёр. Он внёс в «Не было ни гроша» огромную лепту. Там же есть скотный двор и интеллигенция. Вот, мне кажется, Богин обозначил жёсткую интеллигентскую линию. Если Анна Тихоновна и Настя – они такие с «мерехлюндической» структурой, то здесь очень чётко выписан мститель, просто граф Монте-Кристо, только в «бомжатном» образе, но всё-таки это личность, человеческая личность.

Володе исполняется 60 лет. Я бы не сказал, что он использован в полную силу, хотя сейчас у него прекрасные работы в «Чайке», в «Вишнёвом саде». Но, тем не менее, я считаю, на него надо поставить спектакль, он этого достоин. И если мне когда-нибудь дадут работу как режиссёру, я так и поступлю. Когда мы работали над «Яковом Пасынковым», в нём просыпалось такое мироздание, такое ощущение мира по-своему, даже соприкосновение с небом у него происходило… Поэтому я бы пожелал, чтобы в своё 60-летие он получил хорошую роль. Пришло время, когда Володя Богин может занимать положение одного из ведущих актёров, не второго эшелона, а именно первого! Он уже доказал это «Вишнёвым садом». Он верой и правдой служит Малому и не бродяжничает по коммерческим структурам, вот – живёт: дом и Малый театр. И я в этом вижу определённый человеческий подвиг. Володя нужен театру. Он достиг такого возраста, когда он ещё не старый, но и не молодой, но для Малого - в самом соку. И поэтому я бы ему пожелал, прежде всего, здоровья, и хорошей, хорошей такой роли, которая была бы достойна его внутренних содержательных моментов.