Новости

Премьера. «Три сестры» А.П.Чехов.

Юрий Соломин: «Жаль, что Чарли Чаплин не играл Чехова»

Чеховская эпоха - конец девятнадцатого, начало двадцатого века. Развитие техники, новое в политике, экономике, искусстве. Чехов – это новая драматургия, новые герои. Они не какие-то исключительные личности, а самые обыкновенные люди. Но будничное течение жизни в его пьесах наполнено драматизмом.
Чехов не сразу был принят зрителями. Хотя его темы очень человеческие, очень простые, вне политики. «Три сестры», может быть, самая сложная в его драматургии пьеса. Она рождалась в муках творчества. В это время Антон Павлович был весь во власти любви к Книппер-Чеховой. И в своих записных книжках и письмах он постоянно пишет, как ему хочется приехать в Москву из Ялты… Но этот приезд все время откладывался. Из Ниццы он тоже рвался в Москву. Слово «Москва» постоянно звучало в его сердце, и поэтому, мне кажется, мечта трех сестер - «в Москву, в Москву» – это мечта самого Чехова. Ему хотелось вырваться из Ялты, из болезни. Наверное, если попробовать мыслить абстрактно, то герои «Трех сестер» - это сам Антон Павлович. Здесь и его неудачная любовь. Я могу только предполагать, он-то был влюблен по-настоящему. Ольга Леонардовна - его последняя настоящая любовь, которая, скажем так, была не совсем счастливой… И мне кажется, что эту линию – несчастную любовь – он показал в судьбах и Андрея, и Маши. Любовь, которая подавила Андрея - это Наташа. И такое тоже было в жизни Чехова – любовь, которая его подавила. Он писал Книппер: «Я получил письмо из Петербурга, вы были на гастролях. У тебя там увлечение появилось? Ты мне напиши откровенно, я не буду сердиться, я тебе прощу все это». Это уже заставляет вспомнить Кулыгина… Поэтому, если меня спросят, о чем «Три сестры», я скажу: о Чехове Антоне Павловиче. Свои метания, переживания он вложил во всех действующих лиц. В каждом из них – частица его души.
Я играл многих чеховских героев. Единственное, что я могу сказать, я их очень хорошо не то чтобы понимаю, а чувствую. Мне кажется, что я чувствую, о чем говорит Чехов, и как он это говорит. Может быть, это осталось у меня с детства, когда мне впервые прочитали «Каштанку», и я рыдал. Мне трудно объяснить, как играть Чехова. Я пытаюсь об этом на репетициях рассказать, подкрепляя свою мысль чеховскими письмами, записными книжками. В них я все время нахожу подтверждение своим мыслям.
Когда я был студентом, то играл Треплева в выпускном спектакле «Чайка», и даже позволил себе доказывать Вере Николаевне Пашенной, которая ставила этот спектакль, что «чайка» – это не только Нина Заречная, но и Треплев. И доказывал, очевидно, своей работой… Конечно, она была несовершенна... Хотя сегодня я бы сказал, что в этой пьесе все - «птицы», «чайки».
И еще во всех произведениях Чехова очень много любовных треугольников. Ни в одной пьесе другого автора я не встречал столько трагической любви! И в «Трех сестрах», и в «Иванове», и в «Чайке», и в «Дяде Ване», и в «Вишневом саде» нет ни одной счастливой пары.
Много трагичного было в судьбе самого Чехова… Бунин, который очень уважал и любил Чехова, был у него в гостях в Ялте. Он уже очень болел, Бунин сидел у него допоздна. Уезжая утром рано на поезд, он не мог не проехать мимо домика Чехова. И остановился. Какая-то неестественная сила остановила его. Он сказал вознице: подожди. Сошел и долго смотрел на этот сад, который сам Чехов посадил, на этот дом… И потом он увидел сгорбленную фигуру высокого человека – Чехова, который бродил между деревьями. Туман, ранняя осень, фигура бредущего человека… Вот это ощущение у меня оставил Чехов. И когда я встречаюсь с Чеховым, я вижу эту картину…
На первый взгляд, Чехов очень прост, и его легко понять. На самом деле он очень глубокий автор, но об этой глубине не надо думать. Просто нужно разбираться в пьесе, идти по этой дорожке. А когда начинаешь думать: «Здесь сцену надо потрагичнее» – все получается неправильно… Ведь Чехов предостерегал нас от этого. Он многие свои пьесы называл комедиями. Если правильно разобрать «Чайку», то зритель смеется. Чехов предупреждает: везде надо искать юмор. И у него довольно-таки много юмора в его пьесах. Правда, «Три сестры» – самая неюмористическая пьеса, сам автор определяет ее жанр «драма». И все равно, здесь есть смешные реплики: «Я бы сказал, на что похожа ваша физиономия без усов…». Зритель будет смеяться, когда выходит Наташа и пугается бороды кулыгинской. Есть неуклюжесть Тузенбаха, которая тоже должна вызывать улыбку. Так же и Соленый со своими шуточками. Почему у русских так много анекдотов? Это у нас в крови, в этом мы можем поспорить только с Англией. Но там очень уж своеобразный юмор, а у нас анекдоты самые смешные, какие только могут быть. Мы не боимся смеяться над собой. Чехов тоже не боялся…
Он очень честный, порядочный, это чувствуется в каждом произведении, и еще чувствуется, что он был несчастен в любви. Только человек с огромной душевной болью может написать так много о любви, «семь пудов любви». Я не могу сказать, что мы его поняли, мы только подошли к пониманию.
Почему «Три сестры» – такая трудная пьеса? Она очень мучительно писалась – под прессингом МХАТ. Поэтому он не мог высказать до конца все, что хотел. Он долго переделывал пьесу, дописывал. Посылал: это добавьте, это вычеркните. Метания, неуравновешенность, неуверенность. Мне кажется, «Три сестры» – это самое выстраданное и самое крупномасштабное его произведение…
Многие обвиняют Чехова в том, что у него мало действия. Но больше всего внешнего действия в детективах. Поэтому трудно сравнивать… Я считаю, что и внутреннее действие немаловажно. А какое действие в «Дяде Ване»? То, что в конце герой стреляет и не попадает? Там что? Просто – люблю, и у меня есть соперник. Я считаю, пьеса «Дядя Ваня» о треугольнике: Войницкий – Елена Андреевна – Астров. Если пересказывать содержание: были два друга, которые полюбили одну замужнюю женщину… Взять «Чайку» – там тоже множество треугольников. Переплетение нескольких историй о несчастной любви… Нина, Аркадина и Тригорин. Нина, Треплев и Маша… Почему Чехов идет во всем мире? Вот Островский – чисто русский, и у него много таких моментов, которые может понять только русский человек. А Чехов писал и для Востока, и для Запада, Австралии, Англии, Америки, Японии, Китая. Любовные треугольники существуют везде…
А когда у меня спрашивают, почему чеховские герои такие слабые и безвольные, я отвечаю: это так называемая интеллигенция. Та, которая сейчас проиграла на выборах. Почему они такие? Это творческие люди, которые не занимаются стяжательством. Среди его героев нет банкиров… Есть, конечно, люди, которые добиваются, чего хотят, но они чаще всего выглядят у Чехова не очень привлекательно… Чехов все-таки за маленького человека, такого, как Чаплин. Маленький человек – слабый, неловкий. Над ним смеешься, но за него болеешь, его становится жалко… Вот если бы соединить Чаплина с Чеховым! Жалко, что Чаплин не сыграл Чехова.