Новости
«Листая старые подшивки»
СУДЬБА ИГРАЕТ ЧЕЛОВЕКОМ, А ЧЕЛОВЕК ИГРАЕТ… РОЛИ
«Листая старые подшивки» СУДЬБА ИГРАЕТ ЧЕЛОВЕКОМ, А ЧЕЛОВЕК ИГРАЕТ… РОЛИ
«Листая старые подшивки»
СУДЬБА ИГРАЕТ ЧЕЛОВЕКОМ, А ЧЕЛОВЕК ИГРАЕТ… РОЛИ
Актриса Малого театра Валентина Светлова знакома мне с детских лет: наши отцы работали в Большом, а потому мы и жили в одном доме, и проводили «многия лета» в габтовских пионерских лагерях в Поленове и Анапе. Тогда даже на фоне балетных девочек Валя выделялась красотой и статью, и я не слишком удивился, услышав впоследствии, что она стала солисткой мюзик-холла. Потом я на какое-то время потерял ее из виду, и вряд ли бы мы снова встретились, не приди я как-то в Малый и не усмотри в программке ее фамилию. «Ужель та самая...?» — мелькнула мысль. Сомнения отпали сразу же после ее выхода на сцену — так двигаться могла только она. После спектакля мне, естественно, захотелось поговорить с ней – узнать, что называется, «какими судьбами?»
— Конечно, скажи мне кто в детстве, что я стану актрисой Малого, я бы смеялась долго и громко, — начала свой рассказ Валентина Светлова. Хотя, чужой театру я не была с самого рождения. Даже моя первая кроватка стояла в общежитии Большого театра, на Кузнецком. Папа, солист оперы Владимир Гаврюшов, обладал басом совершенно необъятного диапазона, пел Гремина, Берлагу, Спарафучилли, Собакина и другие ведущие партии. К сожалению, из богатой коллекции его пластинок у меня осталась лишь одна, с романсами Даргомыжского, и та — о, ужас! — расколота.
- Твое образование началось с музыкальной школы?
— Да, музыкой я начала заниматься в 5 лет, в Центральной музыкальной школе со мной занималась одна из лучших педагогов того времени Анаида Степановна Сумбатян. Но мне очень хотелось танцевать, и родители перевели меня в районную музыкальную школу, где была балетная студия. Правда, я была слишком длинная — в папу, и педагоги утверждали: «Девочку никто не поднимет». Пришлось уйти, но любовь к танцам оказалась настолько сильной, что я продолжала ходить во всякие балетные студии, кружки и т. д. И после музыкальной школы, уже поступив в музыкальное училище им. Ипполитова-Иванова, все равно занималась балетом — очень хотелось на сцену. Не за горами были вступительные экзамены в консерваторию, да на глаза мне вдруг попалось объявление о наборе артисток в московский мюзик-холл. Втайне от родителей я пришла на творческий конкурс и, успешно сдав экзамен, была зачислена в труппу.
- Мама в обморок не упала?
- Родители и вправду были в шоке — столько сил и денег было потрачено на музыку — и на тебе! Но я никогда не жалела и не жалею: работа в мюзик-холле была наичудеснейшим временем моей жизни. Во-первых, меня постоянно фотографировали для афиш. А во-вторых, с этой группой я объездила все уголки СССР, побывала в Польше и Франции. Родители смирились, хотя папа иногда ворчал: дочь на танцульках! На рояле же я играла теперь только для себя — но с удовольствием. Учила сложнейшие вещи – «Элегию» и прелюдии Рахманинова, Скрябина.
- А как тебя угораздило выйти замуж за футболиста? Правда, футболист он был отменный - играл за «Спартак», сборную СССР. И все же футбол и искусство — это, извини, «конь и трепетная лань».
- Когда мы гастролировали в Киеве, в этой же гостинице остановился «Спартак». Там я и познакомилась с самым симпатичным футболистом команды Славой Амбарцумяном. Через семь месяцев мы поженились. Славина популярность меня ошеломляла: о нем каждый день что-то писали, говорили по радио, показывали по телевидению. Когда в первый раз мы с мамой пришли в Лужники и на табло загорелась надпись «Гол забил Амбарцумян», а диктор торжественным голосом это объявил, я почувствовала необыкновенную гордость. Представляешь, сотни тысяч людей, восторженно скандирующих имя мужа, бросающих в воздух пиджаки, кепки — фантастическая картина!
- Ты и в «футбольные» компании ходила?
- А как же! Мы дружили с Кавазашвили, Хусаиновыми, Бесковыми, Рожковым (он был свидетелем на нашей свадьбе). Никаких предубеждений по отношению к футболистам у меня не было и нет. Славиным кумиром был Игорь Нетто. Я даже думаю, что он и в жены меня взял потому, что женой Нетто была Ольга Яковлева.
- Но тогда ты еще не была актрисой Малого... Кстати, как это случилось?
- После рождения дочери Оли, я вскоре вернулась на работу: Слава тяжело заболел, перестал играть, и работать пришлось мне. К сожалению, ему сейчас очень тяжело: мы разошлись, болезнь, увы, не отступает, он получает пенсию по инвалидности...
Но ты спросил о Малом. Так вот, наш худрук Александр Павлович Конников как-то мне сказал: «Валя, у тебя хорошие способности — стань актрисой». Я обрадовалась, ведь к театру меня подспудно тянуло всегда. Вот и решила поступать сразу в три театральных училища — так была в себе уверена. И прошла... во все три! А в Щепкинском оказалась только потому, что там находились мои документы. И Слава Богу — у меня был прекрасный педагог. Знаешь кто? Сам Николай Александрович Анненков, патриарх русской сцены! Кстати, мы с ним сейчас бьем рекорды: я — самая молодая бабушка из всех актрис, он — самый старый актер мира: ему 97, а он не только играет, но еще и нас поучает.
- Продолжим о театре или о поворотах судьбы?
- Хочешь о поворотах — пожалуйста. Вот тебе поворот первый. Еще в училище я решила попробовать свои силы на телевидении. В качестве диктора. Взяли. И весь четвертый курс, не оставляя учебы, я проработала диктором телевидения. Вела праздничные передачи по первому каналу. Художественный руководитель дикторского отдела Игорь Кириллов тогда говорил мне: «Валя, у тебя на телевидении очень большое будущее, только не уходи». Но я ушла.
- Не жалеешь?
- Да ты что — меня ведь приняли не куда-нибудь, а в Малый! Приняли Царев и Равенских. Им понравился дипломный спектакль «Дни Турбиных», в котором я играла Елену Тальберг. Папа говорил, что в мире существуют только два театра — Большой и Малый, все остальное — клубы. К тому же мне в то время безумно нравился Юрий Соломин, он как раз снялся в фильме «Адъютант его превосходительства».
— И в дуэте с его братом Виталием ты сразу же сыграла Софью?
— Не сразу. Сначала была «Мезозойская история», но спектакль быстро сняли. А Софья возникла, можно сказать, неожиданно: в пятницу Царев просто назначил мой выход на воскресенье, представляешь — через двое суток!
- И что, ты двое суток учила роль?
- Нет, роль я знала и раньше, но чтобы почти без репетиций... Помогла уверенность в себе. Вышла и сыграла. Как потом написали критики, «очень неплохо».
- У тебя была собственная концепция роли. То есть, ты вроде бы и не злодейка, и вовсе, как учат в школе, «не близка к фамусовскому обществу».
- Я хотела показать, что Софья когда-то по-настоящему любила Чацкого и была очень ранена тем, что он уехал. Я не думаю, что у Софьи были какие-то близкие отношения с Молчалиным, это как бы клин, которым она пытается выбить первую любовь. Я играла Софью около пятнадцати лет, даже будучи уже бабушкой. Потом были и другие интересные работы: у любимого мной Львова-Анохина я сыграла Эстель в «Мамуре», Исмену — в «Федре». А затем в спектакле-празднике «Холопах» — Дунечку, которую когда-то играла Гоголева. Последняя моя работа — Полина Андреевна в новом спектакле «Чайка».
- А как тебя занесло в «покои» Крупской? Еще один поворот?
- Я всегда мечтала попасть в Париж. И вдруг Сергей Юткевич приглашает меня на роль Крупской в фильме «Ленин в Париже». Ну а ради Парижа кого не сыграешь... Прошла пробы — поехала. Хочешь посмеяться? Приезжаю я в Париж, такая элегантная, в красном плаще, шляпе, французы-осветители увидели меня и тонко подметили (а я понимаю по-французски): «Если бы Крупская на самом деле была такой, Ленин занимался бы совсем другим делом». Кстати, в молодости Крупская была тоненькая, высокая, с длинной шеей, стройная, можно сказать, даже симпатичная (я всегда защищаю своих героинь). Такой, какой мы знаем ее по фотографиям, она стала после операции.
- И роль Крупской сделалась твоим коньком?
- Не смейся, но после этой роли мне тут же предлагают сняться в двадцативосьмисерийном телевизионном фильме «Ленин — страницы жизни». Это художественно-документальный фильм, в котором Губенко читал от имени Ленина, я, естественно, от имени Крупской. Нас даже выдвинули на Ленинскую премию, но «подкузьмила» наступившая перестройка.
- Друзья «Наденькой» не величали?
— Нет, но когда вновь предложили сыграть Н. К., я решила, что это перебор: поди-ка потом с лицом Крупской сыграй что-нибудь еще!
- А какое лицо тебе нравится больше всего?
— Ты спрашиваешь, кто мои любимые актрисы? Одри Хепберн, Лайза Минелли и Катя Максимова.
- Я даже знаю почему. Потому что они все танцуют.
Не только. Потому что, как говорил патриарх «Спартака» Николай Петрович Старостин, «эти женщины не отсюда, они — оттуда». По-моему, это актрисы, у которых есть дар и тонкой комедийности и лиризма — редкое сочетание.
-Итак, твоя жизнь «из огня да в полымя»: из музыки — в балет, из балета — в драму, из драмы — на телевидение, от Крупской — к Чехову. А на другую-то жизнь время остается?
— Как тебе сказать... Есть у меня дочь, она сейчас работает на «Радио-101». Я безумно люблю внучку Лизу. Ей 11 лет. По-моему, она очень способная девочка: хорошо рисует, говорит по-французски, играет на скрипке, причем делает это с удовольствием. Мечтаю, чтобы она продолжила традиции прадедушки, стала певицей, но кто знает... Но... Мне бы так хотелось иметь полноценную семью. По-моему, это — единственная опора, на которой держится все остальное. К сожалению, поздновато я поняла, что семейные отношения без взаимных уступок невозможны.
- Давай о чем-нибудь повеселее. Например, о твоем хобби.
— Хобби? Это не хобби, это — настоящее сумасшествие. Только не падай: я — архитектор!
- ??
— Да-да. Практически сама построила домик. Купила книги по архитектуре, внимательно их изучила. Потом нарисовала чертеж, сделала макет — сшила нитками, а затем... Затем узнала, сколько метров фундамента нужно положить, как его заливать бетоном, сколько нужно кирпичей, как класть брус, как обивать стены «вагонкой», как делается откос крыши, чтобы вода стекала, как проводить коммуникации, канализацию и отопление. На себе носила кирпичи и доски. Хочешь перестроить квартиру — могу в деталях тебе все просчитать.
- Спасибо. К сожалению, перестраивать нечего. Ну а женскими-то делами ты занимаешься? Готовишь, например?
- Спрашиваешь! Я ужасно люблю поесть, хотя знаю, что, актрисам лучше этого не делать, а значит — люблю готовить. Предпочитаю французскую кухню.
- Тогда дай читателям «Сударушки» какой-нибудь рецепт.
- Запросто. Вот блюдо, которое называется «буабез а ля рюс». Готовится оно так: сначала недолго варятся 2 картошки, 1 перчик, 1 морковка, 2 луковицы и 3 помидорины. Потом добавляется немного оливкового масла. В этот бульон кладутся 3 сорта рыбы, одна из них должна быть типа карпа. Солю, перчу по вкусу. Когда «буабез» почти готов, кидаю туда креветок. Вкуснота — пальчики оближешь!
- Ну и в заключение, были ли какие-нибудь смешные случаи в твоей жизни?
- Смешное? А про театр можно? Так вот у меня есть два недостатка: я дико рассеянна, никогда не помню ни времени, ни чисел. И еще я безумно, невероятно люблю баню. Сижу я как-то в своих любимых «Сандунах» и от души парюсь. С веничком, конечно. Вдруг стук в дверь, и в парную — прямо в шубе и шапке — влетает наша заведующая режиссерским управлением и истошным голосом вопит: «Валька, что ж ты делаешь, ведь «Федра» уже десять минут как началась!» Я мгновенно набрасываю одежду — это на распаренное-то тело, — шапку подмышку и на своих длинных ногах несусь по Неглинной. Она — за мной, да куда ей! Прибегаю в гримерную как раз в тот момент, когда мой костюм пытаются подогнать под Ирку Печерникову — а она вдвое меньше меня! Но на сцену — можешь мне поверить? — выскочила в самый нужный момент. Партнёры, конечно, обалдели, но да ничего: спектакль я не сорвала!
Беседовал Виктор ДЕНИСОВ
«Сударушка» 15 апреля 1997 года.
СУДЬБА ИГРАЕТ ЧЕЛОВЕКОМ, А ЧЕЛОВЕК ИГРАЕТ… РОЛИ
Актриса Малого театра Валентина Светлова знакома мне с детских лет: наши отцы работали в Большом, а потому мы и жили в одном доме, и проводили «многия лета» в габтовских пионерских лагерях в Поленове и Анапе. Тогда даже на фоне балетных девочек Валя выделялась красотой и статью, и я не слишком удивился, услышав впоследствии, что она стала солисткой мюзик-холла. Потом я на какое-то время потерял ее из виду, и вряд ли бы мы снова встретились, не приди я как-то в Малый и не усмотри в программке ее фамилию. «Ужель та самая...?» — мелькнула мысль. Сомнения отпали сразу же после ее выхода на сцену — так двигаться могла только она. После спектакля мне, естественно, захотелось поговорить с ней – узнать, что называется, «какими судьбами?»
— Конечно, скажи мне кто в детстве, что я стану актрисой Малого, я бы смеялась долго и громко, — начала свой рассказ Валентина Светлова. Хотя, чужой театру я не была с самого рождения. Даже моя первая кроватка стояла в общежитии Большого театра, на Кузнецком. Папа, солист оперы Владимир Гаврюшов, обладал басом совершенно необъятного диапазона, пел Гремина, Берлагу, Спарафучилли, Собакина и другие ведущие партии. К сожалению, из богатой коллекции его пластинок у меня осталась лишь одна, с романсами Даргомыжского, и та — о, ужас! — расколота.
- Твое образование началось с музыкальной школы?
— Да, музыкой я начала заниматься в 5 лет, в Центральной музыкальной школе со мной занималась одна из лучших педагогов того времени Анаида Степановна Сумбатян. Но мне очень хотелось танцевать, и родители перевели меня в районную музыкальную школу, где была балетная студия. Правда, я была слишком длинная — в папу, и педагоги утверждали: «Девочку никто не поднимет». Пришлось уйти, но любовь к танцам оказалась настолько сильной, что я продолжала ходить во всякие балетные студии, кружки и т. д. И после музыкальной школы, уже поступив в музыкальное училище им. Ипполитова-Иванова, все равно занималась балетом — очень хотелось на сцену. Не за горами были вступительные экзамены в консерваторию, да на глаза мне вдруг попалось объявление о наборе артисток в московский мюзик-холл. Втайне от родителей я пришла на творческий конкурс и, успешно сдав экзамен, была зачислена в труппу.
- Мама в обморок не упала?
- Родители и вправду были в шоке — столько сил и денег было потрачено на музыку — и на тебе! Но я никогда не жалела и не жалею: работа в мюзик-холле была наичудеснейшим временем моей жизни. Во-первых, меня постоянно фотографировали для афиш. А во-вторых, с этой группой я объездила все уголки СССР, побывала в Польше и Франции. Родители смирились, хотя папа иногда ворчал: дочь на танцульках! На рояле же я играла теперь только для себя — но с удовольствием. Учила сложнейшие вещи – «Элегию» и прелюдии Рахманинова, Скрябина.
- А как тебя угораздило выйти замуж за футболиста? Правда, футболист он был отменный - играл за «Спартак», сборную СССР. И все же футбол и искусство — это, извини, «конь и трепетная лань».
- Когда мы гастролировали в Киеве, в этой же гостинице остановился «Спартак». Там я и познакомилась с самым симпатичным футболистом команды Славой Амбарцумяном. Через семь месяцев мы поженились. Славина популярность меня ошеломляла: о нем каждый день что-то писали, говорили по радио, показывали по телевидению. Когда в первый раз мы с мамой пришли в Лужники и на табло загорелась надпись «Гол забил Амбарцумян», а диктор торжественным голосом это объявил, я почувствовала необыкновенную гордость. Представляешь, сотни тысяч людей, восторженно скандирующих имя мужа, бросающих в воздух пиджаки, кепки — фантастическая картина!
- Ты и в «футбольные» компании ходила?
- А как же! Мы дружили с Кавазашвили, Хусаиновыми, Бесковыми, Рожковым (он был свидетелем на нашей свадьбе). Никаких предубеждений по отношению к футболистам у меня не было и нет. Славиным кумиром был Игорь Нетто. Я даже думаю, что он и в жены меня взял потому, что женой Нетто была Ольга Яковлева.
- Но тогда ты еще не была актрисой Малого... Кстати, как это случилось?
- После рождения дочери Оли, я вскоре вернулась на работу: Слава тяжело заболел, перестал играть, и работать пришлось мне. К сожалению, ему сейчас очень тяжело: мы разошлись, болезнь, увы, не отступает, он получает пенсию по инвалидности...
Но ты спросил о Малом. Так вот, наш худрук Александр Павлович Конников как-то мне сказал: «Валя, у тебя хорошие способности — стань актрисой». Я обрадовалась, ведь к театру меня подспудно тянуло всегда. Вот и решила поступать сразу в три театральных училища — так была в себе уверена. И прошла... во все три! А в Щепкинском оказалась только потому, что там находились мои документы. И Слава Богу — у меня был прекрасный педагог. Знаешь кто? Сам Николай Александрович Анненков, патриарх русской сцены! Кстати, мы с ним сейчас бьем рекорды: я — самая молодая бабушка из всех актрис, он — самый старый актер мира: ему 97, а он не только играет, но еще и нас поучает.
- Продолжим о театре или о поворотах судьбы?
- Хочешь о поворотах — пожалуйста. Вот тебе поворот первый. Еще в училище я решила попробовать свои силы на телевидении. В качестве диктора. Взяли. И весь четвертый курс, не оставляя учебы, я проработала диктором телевидения. Вела праздничные передачи по первому каналу. Художественный руководитель дикторского отдела Игорь Кириллов тогда говорил мне: «Валя, у тебя на телевидении очень большое будущее, только не уходи». Но я ушла.
- Не жалеешь?
- Да ты что — меня ведь приняли не куда-нибудь, а в Малый! Приняли Царев и Равенских. Им понравился дипломный спектакль «Дни Турбиных», в котором я играла Елену Тальберг. Папа говорил, что в мире существуют только два театра — Большой и Малый, все остальное — клубы. К тому же мне в то время безумно нравился Юрий Соломин, он как раз снялся в фильме «Адъютант его превосходительства».
— И в дуэте с его братом Виталием ты сразу же сыграла Софью?
— Не сразу. Сначала была «Мезозойская история», но спектакль быстро сняли. А Софья возникла, можно сказать, неожиданно: в пятницу Царев просто назначил мой выход на воскресенье, представляешь — через двое суток!
- И что, ты двое суток учила роль?
- Нет, роль я знала и раньше, но чтобы почти без репетиций... Помогла уверенность в себе. Вышла и сыграла. Как потом написали критики, «очень неплохо».
- У тебя была собственная концепция роли. То есть, ты вроде бы и не злодейка, и вовсе, как учат в школе, «не близка к фамусовскому обществу».
- Я хотела показать, что Софья когда-то по-настоящему любила Чацкого и была очень ранена тем, что он уехал. Я не думаю, что у Софьи были какие-то близкие отношения с Молчалиным, это как бы клин, которым она пытается выбить первую любовь. Я играла Софью около пятнадцати лет, даже будучи уже бабушкой. Потом были и другие интересные работы: у любимого мной Львова-Анохина я сыграла Эстель в «Мамуре», Исмену — в «Федре». А затем в спектакле-празднике «Холопах» — Дунечку, которую когда-то играла Гоголева. Последняя моя работа — Полина Андреевна в новом спектакле «Чайка».
- А как тебя занесло в «покои» Крупской? Еще один поворот?
- Я всегда мечтала попасть в Париж. И вдруг Сергей Юткевич приглашает меня на роль Крупской в фильме «Ленин в Париже». Ну а ради Парижа кого не сыграешь... Прошла пробы — поехала. Хочешь посмеяться? Приезжаю я в Париж, такая элегантная, в красном плаще, шляпе, французы-осветители увидели меня и тонко подметили (а я понимаю по-французски): «Если бы Крупская на самом деле была такой, Ленин занимался бы совсем другим делом». Кстати, в молодости Крупская была тоненькая, высокая, с длинной шеей, стройная, можно сказать, даже симпатичная (я всегда защищаю своих героинь). Такой, какой мы знаем ее по фотографиям, она стала после операции.
- И роль Крупской сделалась твоим коньком?
- Не смейся, но после этой роли мне тут же предлагают сняться в двадцативосьмисерийном телевизионном фильме «Ленин — страницы жизни». Это художественно-документальный фильм, в котором Губенко читал от имени Ленина, я, естественно, от имени Крупской. Нас даже выдвинули на Ленинскую премию, но «подкузьмила» наступившая перестройка.
- Друзья «Наденькой» не величали?
— Нет, но когда вновь предложили сыграть Н. К., я решила, что это перебор: поди-ка потом с лицом Крупской сыграй что-нибудь еще!
- А какое лицо тебе нравится больше всего?
— Ты спрашиваешь, кто мои любимые актрисы? Одри Хепберн, Лайза Минелли и Катя Максимова.
- Я даже знаю почему. Потому что они все танцуют.
Не только. Потому что, как говорил патриарх «Спартака» Николай Петрович Старостин, «эти женщины не отсюда, они — оттуда». По-моему, это актрисы, у которых есть дар и тонкой комедийности и лиризма — редкое сочетание.
-Итак, твоя жизнь «из огня да в полымя»: из музыки — в балет, из балета — в драму, из драмы — на телевидение, от Крупской — к Чехову. А на другую-то жизнь время остается?
— Как тебе сказать... Есть у меня дочь, она сейчас работает на «Радио-101». Я безумно люблю внучку Лизу. Ей 11 лет. По-моему, она очень способная девочка: хорошо рисует, говорит по-французски, играет на скрипке, причем делает это с удовольствием. Мечтаю, чтобы она продолжила традиции прадедушки, стала певицей, но кто знает... Но... Мне бы так хотелось иметь полноценную семью. По-моему, это — единственная опора, на которой держится все остальное. К сожалению, поздновато я поняла, что семейные отношения без взаимных уступок невозможны.
- Давай о чем-нибудь повеселее. Например, о твоем хобби.
— Хобби? Это не хобби, это — настоящее сумасшествие. Только не падай: я — архитектор!
- ??
— Да-да. Практически сама построила домик. Купила книги по архитектуре, внимательно их изучила. Потом нарисовала чертеж, сделала макет — сшила нитками, а затем... Затем узнала, сколько метров фундамента нужно положить, как его заливать бетоном, сколько нужно кирпичей, как класть брус, как обивать стены «вагонкой», как делается откос крыши, чтобы вода стекала, как проводить коммуникации, канализацию и отопление. На себе носила кирпичи и доски. Хочешь перестроить квартиру — могу в деталях тебе все просчитать.
- Спасибо. К сожалению, перестраивать нечего. Ну а женскими-то делами ты занимаешься? Готовишь, например?
- Спрашиваешь! Я ужасно люблю поесть, хотя знаю, что, актрисам лучше этого не делать, а значит — люблю готовить. Предпочитаю французскую кухню.
- Тогда дай читателям «Сударушки» какой-нибудь рецепт.
- Запросто. Вот блюдо, которое называется «буабез а ля рюс». Готовится оно так: сначала недолго варятся 2 картошки, 1 перчик, 1 морковка, 2 луковицы и 3 помидорины. Потом добавляется немного оливкового масла. В этот бульон кладутся 3 сорта рыбы, одна из них должна быть типа карпа. Солю, перчу по вкусу. Когда «буабез» почти готов, кидаю туда креветок. Вкуснота — пальчики оближешь!
- Ну и в заключение, были ли какие-нибудь смешные случаи в твоей жизни?
- Смешное? А про театр можно? Так вот у меня есть два недостатка: я дико рассеянна, никогда не помню ни времени, ни чисел. И еще я безумно, невероятно люблю баню. Сижу я как-то в своих любимых «Сандунах» и от души парюсь. С веничком, конечно. Вдруг стук в дверь, и в парную — прямо в шубе и шапке — влетает наша заведующая режиссерским управлением и истошным голосом вопит: «Валька, что ж ты делаешь, ведь «Федра» уже десять минут как началась!» Я мгновенно набрасываю одежду — это на распаренное-то тело, — шапку подмышку и на своих длинных ногах несусь по Неглинной. Она — за мной, да куда ей! Прибегаю в гримерную как раз в тот момент, когда мой костюм пытаются подогнать под Ирку Печерникову — а она вдвое меньше меня! Но на сцену — можешь мне поверить? — выскочила в самый нужный момент. Партнёры, конечно, обалдели, но да ничего: спектакль я не сорвала!
Беседовал Виктор ДЕНИСОВ
«Сударушка» 15 апреля 1997 года.
Дата публикации: 19.06.2006
«Листая старые подшивки»
СУДЬБА ИГРАЕТ ЧЕЛОВЕКОМ, А ЧЕЛОВЕК ИГРАЕТ… РОЛИ
Актриса Малого театра Валентина Светлова знакома мне с детских лет: наши отцы работали в Большом, а потому мы и жили в одном доме, и проводили «многия лета» в габтовских пионерских лагерях в Поленове и Анапе. Тогда даже на фоне балетных девочек Валя выделялась красотой и статью, и я не слишком удивился, услышав впоследствии, что она стала солисткой мюзик-холла. Потом я на какое-то время потерял ее из виду, и вряд ли бы мы снова встретились, не приди я как-то в Малый и не усмотри в программке ее фамилию. «Ужель та самая...?» — мелькнула мысль. Сомнения отпали сразу же после ее выхода на сцену — так двигаться могла только она. После спектакля мне, естественно, захотелось поговорить с ней – узнать, что называется, «какими судьбами?»
— Конечно, скажи мне кто в детстве, что я стану актрисой Малого, я бы смеялась долго и громко, — начала свой рассказ Валентина Светлова. Хотя, чужой театру я не была с самого рождения. Даже моя первая кроватка стояла в общежитии Большого театра, на Кузнецком. Папа, солист оперы Владимир Гаврюшов, обладал басом совершенно необъятного диапазона, пел Гремина, Берлагу, Спарафучилли, Собакина и другие ведущие партии. К сожалению, из богатой коллекции его пластинок у меня осталась лишь одна, с романсами Даргомыжского, и та — о, ужас! — расколота.
- Твое образование началось с музыкальной школы?
— Да, музыкой я начала заниматься в 5 лет, в Центральной музыкальной школе со мной занималась одна из лучших педагогов того времени Анаида Степановна Сумбатян. Но мне очень хотелось танцевать, и родители перевели меня в районную музыкальную школу, где была балетная студия. Правда, я была слишком длинная — в папу, и педагоги утверждали: «Девочку никто не поднимет». Пришлось уйти, но любовь к танцам оказалась настолько сильной, что я продолжала ходить во всякие балетные студии, кружки и т. д. И после музыкальной школы, уже поступив в музыкальное училище им. Ипполитова-Иванова, все равно занималась балетом — очень хотелось на сцену. Не за горами были вступительные экзамены в консерваторию, да на глаза мне вдруг попалось объявление о наборе артисток в московский мюзик-холл. Втайне от родителей я пришла на творческий конкурс и, успешно сдав экзамен, была зачислена в труппу.
- Мама в обморок не упала?
- Родители и вправду были в шоке — столько сил и денег было потрачено на музыку — и на тебе! Но я никогда не жалела и не жалею: работа в мюзик-холле была наичудеснейшим временем моей жизни. Во-первых, меня постоянно фотографировали для афиш. А во-вторых, с этой группой я объездила все уголки СССР, побывала в Польше и Франции. Родители смирились, хотя папа иногда ворчал: дочь на танцульках! На рояле же я играла теперь только для себя — но с удовольствием. Учила сложнейшие вещи – «Элегию» и прелюдии Рахманинова, Скрябина.
- А как тебя угораздило выйти замуж за футболиста? Правда, футболист он был отменный - играл за «Спартак», сборную СССР. И все же футбол и искусство — это, извини, «конь и трепетная лань».
- Когда мы гастролировали в Киеве, в этой же гостинице остановился «Спартак». Там я и познакомилась с самым симпатичным футболистом команды Славой Амбарцумяном. Через семь месяцев мы поженились. Славина популярность меня ошеломляла: о нем каждый день что-то писали, говорили по радио, показывали по телевидению. Когда в первый раз мы с мамой пришли в Лужники и на табло загорелась надпись «Гол забил Амбарцумян», а диктор торжественным голосом это объявил, я почувствовала необыкновенную гордость. Представляешь, сотни тысяч людей, восторженно скандирующих имя мужа, бросающих в воздух пиджаки, кепки — фантастическая картина!
- Ты и в «футбольные» компании ходила?
- А как же! Мы дружили с Кавазашвили, Хусаиновыми, Бесковыми, Рожковым (он был свидетелем на нашей свадьбе). Никаких предубеждений по отношению к футболистам у меня не было и нет. Славиным кумиром был Игорь Нетто. Я даже думаю, что он и в жены меня взял потому, что женой Нетто была Ольга Яковлева.
- Но тогда ты еще не была актрисой Малого... Кстати, как это случилось?
- После рождения дочери Оли, я вскоре вернулась на работу: Слава тяжело заболел, перестал играть, и работать пришлось мне. К сожалению, ему сейчас очень тяжело: мы разошлись, болезнь, увы, не отступает, он получает пенсию по инвалидности...
Но ты спросил о Малом. Так вот, наш худрук Александр Павлович Конников как-то мне сказал: «Валя, у тебя хорошие способности — стань актрисой». Я обрадовалась, ведь к театру меня подспудно тянуло всегда. Вот и решила поступать сразу в три театральных училища — так была в себе уверена. И прошла... во все три! А в Щепкинском оказалась только потому, что там находились мои документы. И Слава Богу — у меня был прекрасный педагог. Знаешь кто? Сам Николай Александрович Анненков, патриарх русской сцены! Кстати, мы с ним сейчас бьем рекорды: я — самая молодая бабушка из всех актрис, он — самый старый актер мира: ему 97, а он не только играет, но еще и нас поучает.
- Продолжим о театре или о поворотах судьбы?
- Хочешь о поворотах — пожалуйста. Вот тебе поворот первый. Еще в училище я решила попробовать свои силы на телевидении. В качестве диктора. Взяли. И весь четвертый курс, не оставляя учебы, я проработала диктором телевидения. Вела праздничные передачи по первому каналу. Художественный руководитель дикторского отдела Игорь Кириллов тогда говорил мне: «Валя, у тебя на телевидении очень большое будущее, только не уходи». Но я ушла.
- Не жалеешь?
- Да ты что — меня ведь приняли не куда-нибудь, а в Малый! Приняли Царев и Равенских. Им понравился дипломный спектакль «Дни Турбиных», в котором я играла Елену Тальберг. Папа говорил, что в мире существуют только два театра — Большой и Малый, все остальное — клубы. К тому же мне в то время безумно нравился Юрий Соломин, он как раз снялся в фильме «Адъютант его превосходительства».
— И в дуэте с его братом Виталием ты сразу же сыграла Софью?
— Не сразу. Сначала была «Мезозойская история», но спектакль быстро сняли. А Софья возникла, можно сказать, неожиданно: в пятницу Царев просто назначил мой выход на воскресенье, представляешь — через двое суток!
- И что, ты двое суток учила роль?
- Нет, роль я знала и раньше, но чтобы почти без репетиций... Помогла уверенность в себе. Вышла и сыграла. Как потом написали критики, «очень неплохо».
- У тебя была собственная концепция роли. То есть, ты вроде бы и не злодейка, и вовсе, как учат в школе, «не близка к фамусовскому обществу».
- Я хотела показать, что Софья когда-то по-настоящему любила Чацкого и была очень ранена тем, что он уехал. Я не думаю, что у Софьи были какие-то близкие отношения с Молчалиным, это как бы клин, которым она пытается выбить первую любовь. Я играла Софью около пятнадцати лет, даже будучи уже бабушкой. Потом были и другие интересные работы: у любимого мной Львова-Анохина я сыграла Эстель в «Мамуре», Исмену — в «Федре». А затем в спектакле-празднике «Холопах» — Дунечку, которую когда-то играла Гоголева. Последняя моя работа — Полина Андреевна в новом спектакле «Чайка».
- А как тебя занесло в «покои» Крупской? Еще один поворот?
- Я всегда мечтала попасть в Париж. И вдруг Сергей Юткевич приглашает меня на роль Крупской в фильме «Ленин в Париже». Ну а ради Парижа кого не сыграешь... Прошла пробы — поехала. Хочешь посмеяться? Приезжаю я в Париж, такая элегантная, в красном плаще, шляпе, французы-осветители увидели меня и тонко подметили (а я понимаю по-французски): «Если бы Крупская на самом деле была такой, Ленин занимался бы совсем другим делом». Кстати, в молодости Крупская была тоненькая, высокая, с длинной шеей, стройная, можно сказать, даже симпатичная (я всегда защищаю своих героинь). Такой, какой мы знаем ее по фотографиям, она стала после операции.
- И роль Крупской сделалась твоим коньком?
- Не смейся, но после этой роли мне тут же предлагают сняться в двадцативосьмисерийном телевизионном фильме «Ленин — страницы жизни». Это художественно-документальный фильм, в котором Губенко читал от имени Ленина, я, естественно, от имени Крупской. Нас даже выдвинули на Ленинскую премию, но «подкузьмила» наступившая перестройка.
- Друзья «Наденькой» не величали?
— Нет, но когда вновь предложили сыграть Н. К., я решила, что это перебор: поди-ка потом с лицом Крупской сыграй что-нибудь еще!
- А какое лицо тебе нравится больше всего?
— Ты спрашиваешь, кто мои любимые актрисы? Одри Хепберн, Лайза Минелли и Катя Максимова.
- Я даже знаю почему. Потому что они все танцуют.
Не только. Потому что, как говорил патриарх «Спартака» Николай Петрович Старостин, «эти женщины не отсюда, они — оттуда». По-моему, это актрисы, у которых есть дар и тонкой комедийности и лиризма — редкое сочетание.
-Итак, твоя жизнь «из огня да в полымя»: из музыки — в балет, из балета — в драму, из драмы — на телевидение, от Крупской — к Чехову. А на другую-то жизнь время остается?
— Как тебе сказать... Есть у меня дочь, она сейчас работает на «Радио-101». Я безумно люблю внучку Лизу. Ей 11 лет. По-моему, она очень способная девочка: хорошо рисует, говорит по-французски, играет на скрипке, причем делает это с удовольствием. Мечтаю, чтобы она продолжила традиции прадедушки, стала певицей, но кто знает... Но... Мне бы так хотелось иметь полноценную семью. По-моему, это — единственная опора, на которой держится все остальное. К сожалению, поздновато я поняла, что семейные отношения без взаимных уступок невозможны.
- Давай о чем-нибудь повеселее. Например, о твоем хобби.
— Хобби? Это не хобби, это — настоящее сумасшествие. Только не падай: я — архитектор!
- ??
— Да-да. Практически сама построила домик. Купила книги по архитектуре, внимательно их изучила. Потом нарисовала чертеж, сделала макет — сшила нитками, а затем... Затем узнала, сколько метров фундамента нужно положить, как его заливать бетоном, сколько нужно кирпичей, как класть брус, как обивать стены «вагонкой», как делается откос крыши, чтобы вода стекала, как проводить коммуникации, канализацию и отопление. На себе носила кирпичи и доски. Хочешь перестроить квартиру — могу в деталях тебе все просчитать.
- Спасибо. К сожалению, перестраивать нечего. Ну а женскими-то делами ты занимаешься? Готовишь, например?
- Спрашиваешь! Я ужасно люблю поесть, хотя знаю, что, актрисам лучше этого не делать, а значит — люблю готовить. Предпочитаю французскую кухню.
- Тогда дай читателям «Сударушки» какой-нибудь рецепт.
- Запросто. Вот блюдо, которое называется «буабез а ля рюс». Готовится оно так: сначала недолго варятся 2 картошки, 1 перчик, 1 морковка, 2 луковицы и 3 помидорины. Потом добавляется немного оливкового масла. В этот бульон кладутся 3 сорта рыбы, одна из них должна быть типа карпа. Солю, перчу по вкусу. Когда «буабез» почти готов, кидаю туда креветок. Вкуснота — пальчики оближешь!
- Ну и в заключение, были ли какие-нибудь смешные случаи в твоей жизни?
- Смешное? А про театр можно? Так вот у меня есть два недостатка: я дико рассеянна, никогда не помню ни времени, ни чисел. И еще я безумно, невероятно люблю баню. Сижу я как-то в своих любимых «Сандунах» и от души парюсь. С веничком, конечно. Вдруг стук в дверь, и в парную — прямо в шубе и шапке — влетает наша заведующая режиссерским управлением и истошным голосом вопит: «Валька, что ж ты делаешь, ведь «Федра» уже десять минут как началась!» Я мгновенно набрасываю одежду — это на распаренное-то тело, — шапку подмышку и на своих длинных ногах несусь по Неглинной. Она — за мной, да куда ей! Прибегаю в гримерную как раз в тот момент, когда мой костюм пытаются подогнать под Ирку Печерникову — а она вдвое меньше меня! Но на сцену — можешь мне поверить? — выскочила в самый нужный момент. Партнёры, конечно, обалдели, но да ничего: спектакль я не сорвала!
Беседовал Виктор ДЕНИСОВ
«Сударушка» 15 апреля 1997 года.
СУДЬБА ИГРАЕТ ЧЕЛОВЕКОМ, А ЧЕЛОВЕК ИГРАЕТ… РОЛИ
Актриса Малого театра Валентина Светлова знакома мне с детских лет: наши отцы работали в Большом, а потому мы и жили в одном доме, и проводили «многия лета» в габтовских пионерских лагерях в Поленове и Анапе. Тогда даже на фоне балетных девочек Валя выделялась красотой и статью, и я не слишком удивился, услышав впоследствии, что она стала солисткой мюзик-холла. Потом я на какое-то время потерял ее из виду, и вряд ли бы мы снова встретились, не приди я как-то в Малый и не усмотри в программке ее фамилию. «Ужель та самая...?» — мелькнула мысль. Сомнения отпали сразу же после ее выхода на сцену — так двигаться могла только она. После спектакля мне, естественно, захотелось поговорить с ней – узнать, что называется, «какими судьбами?»
— Конечно, скажи мне кто в детстве, что я стану актрисой Малого, я бы смеялась долго и громко, — начала свой рассказ Валентина Светлова. Хотя, чужой театру я не была с самого рождения. Даже моя первая кроватка стояла в общежитии Большого театра, на Кузнецком. Папа, солист оперы Владимир Гаврюшов, обладал басом совершенно необъятного диапазона, пел Гремина, Берлагу, Спарафучилли, Собакина и другие ведущие партии. К сожалению, из богатой коллекции его пластинок у меня осталась лишь одна, с романсами Даргомыжского, и та — о, ужас! — расколота.
- Твое образование началось с музыкальной школы?
— Да, музыкой я начала заниматься в 5 лет, в Центральной музыкальной школе со мной занималась одна из лучших педагогов того времени Анаида Степановна Сумбатян. Но мне очень хотелось танцевать, и родители перевели меня в районную музыкальную школу, где была балетная студия. Правда, я была слишком длинная — в папу, и педагоги утверждали: «Девочку никто не поднимет». Пришлось уйти, но любовь к танцам оказалась настолько сильной, что я продолжала ходить во всякие балетные студии, кружки и т. д. И после музыкальной школы, уже поступив в музыкальное училище им. Ипполитова-Иванова, все равно занималась балетом — очень хотелось на сцену. Не за горами были вступительные экзамены в консерваторию, да на глаза мне вдруг попалось объявление о наборе артисток в московский мюзик-холл. Втайне от родителей я пришла на творческий конкурс и, успешно сдав экзамен, была зачислена в труппу.
- Мама в обморок не упала?
- Родители и вправду были в шоке — столько сил и денег было потрачено на музыку — и на тебе! Но я никогда не жалела и не жалею: работа в мюзик-холле была наичудеснейшим временем моей жизни. Во-первых, меня постоянно фотографировали для афиш. А во-вторых, с этой группой я объездила все уголки СССР, побывала в Польше и Франции. Родители смирились, хотя папа иногда ворчал: дочь на танцульках! На рояле же я играла теперь только для себя — но с удовольствием. Учила сложнейшие вещи – «Элегию» и прелюдии Рахманинова, Скрябина.
- А как тебя угораздило выйти замуж за футболиста? Правда, футболист он был отменный - играл за «Спартак», сборную СССР. И все же футбол и искусство — это, извини, «конь и трепетная лань».
- Когда мы гастролировали в Киеве, в этой же гостинице остановился «Спартак». Там я и познакомилась с самым симпатичным футболистом команды Славой Амбарцумяном. Через семь месяцев мы поженились. Славина популярность меня ошеломляла: о нем каждый день что-то писали, говорили по радио, показывали по телевидению. Когда в первый раз мы с мамой пришли в Лужники и на табло загорелась надпись «Гол забил Амбарцумян», а диктор торжественным голосом это объявил, я почувствовала необыкновенную гордость. Представляешь, сотни тысяч людей, восторженно скандирующих имя мужа, бросающих в воздух пиджаки, кепки — фантастическая картина!
- Ты и в «футбольные» компании ходила?
- А как же! Мы дружили с Кавазашвили, Хусаиновыми, Бесковыми, Рожковым (он был свидетелем на нашей свадьбе). Никаких предубеждений по отношению к футболистам у меня не было и нет. Славиным кумиром был Игорь Нетто. Я даже думаю, что он и в жены меня взял потому, что женой Нетто была Ольга Яковлева.
- Но тогда ты еще не была актрисой Малого... Кстати, как это случилось?
- После рождения дочери Оли, я вскоре вернулась на работу: Слава тяжело заболел, перестал играть, и работать пришлось мне. К сожалению, ему сейчас очень тяжело: мы разошлись, болезнь, увы, не отступает, он получает пенсию по инвалидности...
Но ты спросил о Малом. Так вот, наш худрук Александр Павлович Конников как-то мне сказал: «Валя, у тебя хорошие способности — стань актрисой». Я обрадовалась, ведь к театру меня подспудно тянуло всегда. Вот и решила поступать сразу в три театральных училища — так была в себе уверена. И прошла... во все три! А в Щепкинском оказалась только потому, что там находились мои документы. И Слава Богу — у меня был прекрасный педагог. Знаешь кто? Сам Николай Александрович Анненков, патриарх русской сцены! Кстати, мы с ним сейчас бьем рекорды: я — самая молодая бабушка из всех актрис, он — самый старый актер мира: ему 97, а он не только играет, но еще и нас поучает.
- Продолжим о театре или о поворотах судьбы?
- Хочешь о поворотах — пожалуйста. Вот тебе поворот первый. Еще в училище я решила попробовать свои силы на телевидении. В качестве диктора. Взяли. И весь четвертый курс, не оставляя учебы, я проработала диктором телевидения. Вела праздничные передачи по первому каналу. Художественный руководитель дикторского отдела Игорь Кириллов тогда говорил мне: «Валя, у тебя на телевидении очень большое будущее, только не уходи». Но я ушла.
- Не жалеешь?
- Да ты что — меня ведь приняли не куда-нибудь, а в Малый! Приняли Царев и Равенских. Им понравился дипломный спектакль «Дни Турбиных», в котором я играла Елену Тальберг. Папа говорил, что в мире существуют только два театра — Большой и Малый, все остальное — клубы. К тому же мне в то время безумно нравился Юрий Соломин, он как раз снялся в фильме «Адъютант его превосходительства».
— И в дуэте с его братом Виталием ты сразу же сыграла Софью?
— Не сразу. Сначала была «Мезозойская история», но спектакль быстро сняли. А Софья возникла, можно сказать, неожиданно: в пятницу Царев просто назначил мой выход на воскресенье, представляешь — через двое суток!
- И что, ты двое суток учила роль?
- Нет, роль я знала и раньше, но чтобы почти без репетиций... Помогла уверенность в себе. Вышла и сыграла. Как потом написали критики, «очень неплохо».
- У тебя была собственная концепция роли. То есть, ты вроде бы и не злодейка, и вовсе, как учат в школе, «не близка к фамусовскому обществу».
- Я хотела показать, что Софья когда-то по-настоящему любила Чацкого и была очень ранена тем, что он уехал. Я не думаю, что у Софьи были какие-то близкие отношения с Молчалиным, это как бы клин, которым она пытается выбить первую любовь. Я играла Софью около пятнадцати лет, даже будучи уже бабушкой. Потом были и другие интересные работы: у любимого мной Львова-Анохина я сыграла Эстель в «Мамуре», Исмену — в «Федре». А затем в спектакле-празднике «Холопах» — Дунечку, которую когда-то играла Гоголева. Последняя моя работа — Полина Андреевна в новом спектакле «Чайка».
- А как тебя занесло в «покои» Крупской? Еще один поворот?
- Я всегда мечтала попасть в Париж. И вдруг Сергей Юткевич приглашает меня на роль Крупской в фильме «Ленин в Париже». Ну а ради Парижа кого не сыграешь... Прошла пробы — поехала. Хочешь посмеяться? Приезжаю я в Париж, такая элегантная, в красном плаще, шляпе, французы-осветители увидели меня и тонко подметили (а я понимаю по-французски): «Если бы Крупская на самом деле была такой, Ленин занимался бы совсем другим делом». Кстати, в молодости Крупская была тоненькая, высокая, с длинной шеей, стройная, можно сказать, даже симпатичная (я всегда защищаю своих героинь). Такой, какой мы знаем ее по фотографиям, она стала после операции.
- И роль Крупской сделалась твоим коньком?
- Не смейся, но после этой роли мне тут же предлагают сняться в двадцативосьмисерийном телевизионном фильме «Ленин — страницы жизни». Это художественно-документальный фильм, в котором Губенко читал от имени Ленина, я, естественно, от имени Крупской. Нас даже выдвинули на Ленинскую премию, но «подкузьмила» наступившая перестройка.
- Друзья «Наденькой» не величали?
— Нет, но когда вновь предложили сыграть Н. К., я решила, что это перебор: поди-ка потом с лицом Крупской сыграй что-нибудь еще!
- А какое лицо тебе нравится больше всего?
— Ты спрашиваешь, кто мои любимые актрисы? Одри Хепберн, Лайза Минелли и Катя Максимова.
- Я даже знаю почему. Потому что они все танцуют.
Не только. Потому что, как говорил патриарх «Спартака» Николай Петрович Старостин, «эти женщины не отсюда, они — оттуда». По-моему, это актрисы, у которых есть дар и тонкой комедийности и лиризма — редкое сочетание.
-Итак, твоя жизнь «из огня да в полымя»: из музыки — в балет, из балета — в драму, из драмы — на телевидение, от Крупской — к Чехову. А на другую-то жизнь время остается?
— Как тебе сказать... Есть у меня дочь, она сейчас работает на «Радио-101». Я безумно люблю внучку Лизу. Ей 11 лет. По-моему, она очень способная девочка: хорошо рисует, говорит по-французски, играет на скрипке, причем делает это с удовольствием. Мечтаю, чтобы она продолжила традиции прадедушки, стала певицей, но кто знает... Но... Мне бы так хотелось иметь полноценную семью. По-моему, это — единственная опора, на которой держится все остальное. К сожалению, поздновато я поняла, что семейные отношения без взаимных уступок невозможны.
- Давай о чем-нибудь повеселее. Например, о твоем хобби.
— Хобби? Это не хобби, это — настоящее сумасшествие. Только не падай: я — архитектор!
- ??
— Да-да. Практически сама построила домик. Купила книги по архитектуре, внимательно их изучила. Потом нарисовала чертеж, сделала макет — сшила нитками, а затем... Затем узнала, сколько метров фундамента нужно положить, как его заливать бетоном, сколько нужно кирпичей, как класть брус, как обивать стены «вагонкой», как делается откос крыши, чтобы вода стекала, как проводить коммуникации, канализацию и отопление. На себе носила кирпичи и доски. Хочешь перестроить квартиру — могу в деталях тебе все просчитать.
- Спасибо. К сожалению, перестраивать нечего. Ну а женскими-то делами ты занимаешься? Готовишь, например?
- Спрашиваешь! Я ужасно люблю поесть, хотя знаю, что, актрисам лучше этого не делать, а значит — люблю готовить. Предпочитаю французскую кухню.
- Тогда дай читателям «Сударушки» какой-нибудь рецепт.
- Запросто. Вот блюдо, которое называется «буабез а ля рюс». Готовится оно так: сначала недолго варятся 2 картошки, 1 перчик, 1 морковка, 2 луковицы и 3 помидорины. Потом добавляется немного оливкового масла. В этот бульон кладутся 3 сорта рыбы, одна из них должна быть типа карпа. Солю, перчу по вкусу. Когда «буабез» почти готов, кидаю туда креветок. Вкуснота — пальчики оближешь!
- Ну и в заключение, были ли какие-нибудь смешные случаи в твоей жизни?
- Смешное? А про театр можно? Так вот у меня есть два недостатка: я дико рассеянна, никогда не помню ни времени, ни чисел. И еще я безумно, невероятно люблю баню. Сижу я как-то в своих любимых «Сандунах» и от души парюсь. С веничком, конечно. Вдруг стук в дверь, и в парную — прямо в шубе и шапке — влетает наша заведующая режиссерским управлением и истошным голосом вопит: «Валька, что ж ты делаешь, ведь «Федра» уже десять минут как началась!» Я мгновенно набрасываю одежду — это на распаренное-то тело, — шапку подмышку и на своих длинных ногах несусь по Неглинной. Она — за мной, да куда ей! Прибегаю в гримерную как раз в тот момент, когда мой костюм пытаются подогнать под Ирку Печерникову — а она вдвое меньше меня! Но на сцену — можешь мне поверить? — выскочила в самый нужный момент. Партнёры, конечно, обалдели, но да ничего: спектакль я не сорвала!
Беседовал Виктор ДЕНИСОВ
«Сударушка» 15 апреля 1997 года.
Дата публикации: 19.06.2006
Главный режиссёр Малого театра —
заслуженный артист России А.В. Дубровский
Партнеры
Информационная поддержка
Оценка качества услуг учреждений культуры
