Новости

«Листая старые подшивки»

КОМИКИ И ТРАГИКИ ВАЖНЕЕ ГРЯЗНЫХ СДЕЛОК

А. Н. Островский. «Лес». Малый театр. Реж. Ю. Соломин

Современная театральная практика полна нестандартных трактовок (что само по себе может быть и интересно, и оправдано), «неожиданных прочтений» классического текста (иногда до полной его неузнаваемости), выуживания оттуда чего-нибудь «этакого» (чего сам классик, возможно, и не предполагал).

На таком фоне Малый театр, который упрямо не сворачивает с широкой дороги традиции, кажется сегодня почти что экзотикой. Во всяком случае она (традиция-экзотика) тоже пользуется спросом - на премьере «Леса» в постановке Юрия Соломина зал был полон и на цветы не скуп (особенно Ирине Муравьевой - Гурмыжской).

Кому-то хочется сегодня именно такого театра - спокойного солидного действа с относительно счастливым концом (а где их возьмешь, абсолютно счастливые-то? ). Хочется грандиозных декораций, ради смены которых надо давать занавес; где правдоподобно все - от верхушек деревьев до настоящего китайского сервиза на столе и настоящего фонтана, который начинает бить сильнее, когда эмоциональное напряжение кого-нибудь из героев усиливается. Хочется добротной актерской игры, пусть так редко встречаются в ней алогизмы, парадоксы, смещения реальности и прочие признаки гениальности, которая по определению не может быть «правильной».

Юрий Соломин - в первую очередь - актер. Нового слова в режиссуре он не скажет. В актере «умрет» (в смысле, растворится без остатка) с удовольствием - свой среди своих. И главной темой своего «Леса» он сделает, естественно, тему комиков и трагиков, а не «бешеных денег», грязных сделок и послушной любви двух молодых людей, которая запросто может расстроиться из-за недостающей тысячи (а тоже, между прочим, актуальная тема). Эта та тема, ради которой он придумает даже некий внешний эффект - разноцветные лампочки, вспыхивающие где-то в верхушках деревьев, когда Геннадий Несчастливцев говорит о театре. Это та тема, на которую он будет говорить пафосно-искренне и без всякой иронии, которой так богато нынешнее, с позволения сказать, постмодернистское искусство - искусство несентиментального поколения, объевшегося пафосом, получившего аллергию на него вместе с родительскими генами. Не знаю, таким ли последним.

Только так Аркашка Счастливцев может реагировать на эту жизнь романтиком театра задумывался трагик Геннадий Несчастливцев. Но у А. Ермакова он выглядит то романтиком, то пародией на романтика, который совершает благородные поступки из страсти к красивым жестам. То профессионалом, который мгновенно включившись в лицедейскую игру, умело разыгрывает купца Восмибратова (А. Потапов), то пародией на профессионала, который не в состоянии чувствовать партнера, потому что у того другое амплуа - комика (амплуа, презираемое горе-трагиками, никогда не умевшими рассмешить публику).

Настоящая бескомпромиссная удача этого спектакля - Аркашка Несчастливцев Виктора Павлова. Неопрятный комик с расстегнутыми на животе пуговками жилета, стойкий солдатик искусства, не догадавшийся, что он бесконечно талантлив, представитель великой породы под названием «маленький человек», как лакмусовая бумажка, выявляет человеческую фальшь «трагиков» - в пьесе ли, на сцене ли, в жизни. Можно назвать это традицией, отточенной до совершенства, можно - реальностью, отточенной до символа. А можно объяснить это личностью актера, которому есть, что привнести в роль своего, поверх традиций и трактовок, по органике своей способному существовать на сцене, как Пастернак писал: «Живым и только, до конца».

Ольга ФУКС
«Вечерняя Москва», 07.04.1998