Новости

«Листая старые подшивки»

ПРЕМЬЕРА СПЕКТАКЛЯ «ИВАНОВ» НА СЦЕНЕ МАЛОГО ТЕАТРА

3 мая 2001 года
В прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» Виталий Соломин, актер и режиссер.
Эфир ведут Ольга Бычкова, Марина Багдасарян.

О.БЫЧКОВА: В воскресенье, 6 мая, премьера в Малом театре, спектакль «Иванов». Его поставил и исполняет главную роль замечательный актер и режиссер Виталий Соломин, и мы имеем возможность все узнать и о премьере, и о спектакле, и не только об этом. Добрый день.

В.СОЛОМИН: Здравствуйте.

О.БЫЧКОВА: Мой вопрос, если можно, вначале. Ходят слухи, что эта премьера в Малом «Иванова» каким-то образом приурочена к Вашему несегодняшнему юбилею, к Вашему 60-летию.

В.СОЛОМИН: Кто говорил, тот пусть на это отвечает. Я молод.

М.БАГДАСАРЯН: Тот пусть откроет кинословарь, да? А что значит молод? Если молод, то юбилея быть не может? 10 лет, 20 это все же круглая дата.

В.СОЛОМИН: Нет, у молодых юбилея не бывает. Это только сейчас 5 лет проработали юбилей уже.

О.БЫЧКОВА: Про юбилей не говорим, хорошо, не надо. Тогда другой вопрос почему «Иванов»? Сто лет и все «Иванов».

В.СОЛОМИН: Не только ведь «Иванов», и все его пьесы ставятся, и не только у нас, а по всему миру, и одновременно в той же Москве одно название в нескольких театрах. Потому что это выдающийся писатель и драматург, и я не могу сказать, что участвовал, я был тогда студентом, выходил слугой, в Малом театре был выдающийся спектакль «Иванов», поставленный Борисом Андреевичем Бабочкиным, замечательной группой актеров. Я уже не помню, сколько прошло, больше 30 лет, я помню его весь, но я много раз смотрел, каждую сцену, каждый момент в игре актера я могу Хотя не могу сейчас сказать, о чем этот спектакль. Вот сейчас кто хочет как-то Мы один раз показывали на труппе, и там приглашены были такие, свои, и мне сказали, кто-то кричал возмущенно: «Я не понимаю, о чем этот спектакль!» Я вот тогда тоже не понимал, о чем этот спектакль, но у меня он остался. Главное, чтобы остался этот образ. Потому что о чем Чехов все сам написал, у него есть последний монолог, и Иванов говорит своему приятелю Лебедеву, отцу невесты его, Сашеньки: «Послушай, бедняга, объяснять тебе, кто я, честен или подл, здоров или психопат, я не стану». И так далее, и он все примитивно рассказывает, что он такое и почему он кончился как человек.

М.БАГДАСАРЯН: Вы помните, наверное, не только этот спектакль, который в Малом поставил Бабочкин, но помните еще двух замечательных, один просто лучше другого, Ивановых это Смоктуновский и Леонов, таких разных, таких непохожих. Наверняка ведь помните.

В.СОЛОМИН: Да, я помню и смотрел. Я очень Леонова помню Там был просто психологический такой удар - совершенно по всем канонам неподходящий по данным и по амплуа актер.

М.БАГДАСАРЯН: Тогда много говорили: «Какой же он Иванов!»

В.СОЛОМИН: Да, это было. Но он был замечательнейший артист, был трогательный, что необходимо, потерянный, растерянный, и здесь дело только в том, в чем эта растерянность. В каждое время она находится по-другому, поэтому вечным будет этот спектакль.

М.БАГДАСАРЯН: В чем Ваш растерян? В чем он не в ладу с самим собой?

В.СОЛОМИН: То, что, я так понимаю и во мне. Я не переношу буквально его на себя, но то, что я чувствую, происходит и у тех, кто, может быть, придет к нам в зрительный зал, в том, что есть такое оцепенение. Иванов говорит, что «душа моя скована какою-то ленью». Это не потому что он, как Обломов, ленив. А это лень, когда не хочется ничего делать, веры нет, есть оцепенение и непонимание. Допустим, еще он говорит: «Я не понимаю, кто я, зачем живу, чего хочу». Может быть, не так уж многие задают себе эти вопросы, но, приходя в театр, услышав, они все равно себе задают. Потому что это у каждого происходит - осознание.

М.БАГДАСАРЯН: Это трагедия? Вы делали трагедию?

В.СОЛОМИН: Видите ли, когда человек не находит выхода, как застрелить себя, уничтожает, то это трагедия, хотя начиналась она Чеховым в первом варианте комедия.

М.БАГДАСАРЯН: Я о чем и спрашиваю.

В.СОЛОМИН: Но у него так перемешалось, потом, так и писал он все остальные пьесы там и смешное, и трагическое, и драматическое. И потом, он даже не стал уничтожать, мало у него смертных исходов. Но драматическая жизнь, когда безвыходность есть, и это снималось Моя младшая дочь сказала: «Хорошо, что там есть смешные вещи». Я так понял, что иначе тяжело смотреть, если ты понимаешь.

О.БЫЧКОВА: Для Вас спектакль это больше вопрос или больше ответ?

В.СОЛОМИН: Я честно скажу, у меня еще не все там получается как у актера. Потому что ставить и играть, хотя я имею определенную практику в такой работе

М.БАГДАСАРЯН: А как Вы можете знать, где та планка? Вы выбегаете в зрительный зал (это условно, конечно, - выбегаете), как Вы видите себя?

В.СОЛОМИН: Каждая репетиция снимается на видео, можно просмотреть много раз, есть второй режиссер, которому я доверяю, сидит в зале, и это очень обдуманно дается, она меня знает и знает, как в этом я работаю. Я не сразу могу переключиться, с показа такого режиссерского в актерство уйти. У меня сейчас несколько существует раздвоенность, некоторый показ. Но я знаю и по другим работам, что через 10-15 спектаклей это уходит, я уже оставляю

М.БАГДАСАРЯН: Словно Вы какому-то другому актеру это показываете, как это играть.

В.СОЛОМИН: Это даже я не показываю, я как бы вначале подыгрываю партнерам, как бы эта позиция-то и правильная, но в этом еще моменте следишь всегда за другим и следишь не как за персонажем, человеком, а как за актером исполняющим. Такая сложная происходит игра, что из нее выпутаться, в конце концов, хочется, и вот для этого мы вместе с дирекцией театра поставили 4 спектакля майских. Я для себя даже и не премьерой это считаю, а с помощью зрителей мы будем корректировать этот спектакль, даже вплоть до некоторых вымарок. Потому что мы очень осторожно подходили к тексту, и по зрительской реакции можно понять, какой текст уже, допустим, лишний, в определенное время можно трижды повторить одно и то же или четырежды, чтобы дошло. Сейчас бывает, что с двух раз понимают, а бывает, что не хватает.

О.БЫЧКОВА: Если подробнее о самом спектакле. Кто занят, кто играет?

В.СОЛОМИН: Играет Чтобы мне не забыть, список надо было. Иванова играю я, как вы уже сказали, Боркина играет Клюквин, доктора Бочкарев, Лебедев Потапов. В общем, это вся группа мужская, с которой я все время работаю в своих спектаклях.

М.БАГДАСАРЯН: Сарра?

В.СОЛОМИН: Сарра Люда Титова, Саша Скибо, мама это Женя Глушенко, вернувшаяся снова в Малый театр, боюсь, как бы не забыть, Панкова, которую я всегда приглашаю в свои работы, когда начинаю.

М.БАГДАСАРЯН: Что Вы сделали с текстом? Вы его купировали, Вы его оставили таким, какой он есть?

В.СОЛОМИН: Изначально было несколько купюр сделано.

М.БАГДАСАРЯН: Что Вы купировали и для чего?

В.СОЛОМИН: Там есть монологи доктора, они как бы объясняющие, и, читая, мы поняли, что можно сыграть, обойтись без этого, это немножко сейчас лишневатое получается. И больше мы ничего не трогали и уже вплоть до репетиции и на показах, когда у нас кто-то в зале, мы проверяем. И какие-то, очевидно, еще будут небольшие купюры, потому что по разным причинам там есть повторяющиеся, некоторые даже жалко нам, потому что текст замечательный, там каждую фразу жалко. И хотя немного текста, это 50 с небольшим страниц всего, эта пьеса маленькая по всем понятиям, и, тем не менее, тогда очень плотно, очень текстово, и есть повторения, и возникает такая необходимо по нынешним ритмам, что этот текст жалко, но можно, потому что он уже в каком-то варианте повторяется, но тогда есть такое дыхание спектакля актерского. Я не думаю, что это повлияет. Вот я приглашу скоро знатоков и искусствоведов, которые по этому поводу что-то тоже скажут, мы прислушаемся, но я думаю, что мы много раз перепроверяли это.

М.БАГДАСАРЯН: А кто ваш художник, не Хариков ли?

В.СОЛОМИН: Я скажу, что с Юрием Хариковым мы делаем последние все работы, я восхищен, это замечательный совершенно художник, и мне так легко с ним работать, потому что он так все понимает, во-первых, меня, а потом еще он так все перевернет, что я и себя даже не узнаю и пристраиваюсь к тому, что уже он сделал. В результате что-то получается, даже ко мне не совсем относящееся, но в чем-то то, что я бы хотел выразить, но я сам не художник, этого не могу сделать. И он как бы здесь присутствует во всем. Оформляла этот спектакль его жена Настя Нефедова.

М.БАГДАСАРЯН: А костюмы?

В.СОЛОМИН: И костюмы тоже, это все вместе делается.

М.БАГДАСАРЯН: Почему Вы редко ставите? Раз в сколько лет, Вы сказали?

В.СОЛОМИН: Раз в 5 лет, мне кто-то подсчитал. Раз в 5 лет ставлю. Да слава богу, что раз в 5 лет дают, а то бы могли и вообще не давать, сказать: «Ты кто такой-то, что вообще здесь расставился? Это национальный театр все-таки, у тебя диплома нет никакого, и играй себе что дают и помалкивай!»

М.БАГДАСАРЯН: Так что же Вы ставите-то? Почему Вам неймется, что Вас толкает на это?

В.СОЛОМИН: Так я в эту профессию тоже пришел, что не неймется-то? Заработка здесь нет никакого и не будет никогда в нашей стране, но вот у меня так сложены мозги, что ли, что придумываю все время, мне интересно. Мне процесс репетиции интересен, мне интересно заниматься профессией, из чего она складывается, поэтому я сейчас согласился. Меня в этом году пригласили во ВГИК, погиб Анатолий Ромашин, который набрал курс, и курс остался без руководителя, и вот мне позвонил из ВГИКа Алексей Баталов и предложил. Я, подумав, согласился, и я не жалею, потому что я в чистом виде занимаюсь своей профессией, я никогда в жизни так не занимался в лаборатории такой. Так что нравится.

М.БАГДАСАРЯН: А что означает заниматься своей профессией в чистом виде? Что это такое?

В.СОЛОМИН: Я не смогу, наверно, объяснить. Это профессия, не надо о ней ах, она такая сложная, тоже из чего-то состоит. Она из чего-то состоит, это нужно освоить и много-много труда, чтобы это сделать, выполнить.

М.БАГДАСАРЯН: Из чего это состоит из разговоров об этом?

В.СОЛОМИН: Нет, почему из разговоров? И разговоры действуют, иногда и показы, я даже своих педагогов, которых я очень уважаю, они опытные, это вдова Чиркова и его дочь, и Саша Леньков, я их спросил: «Вы знаете, я, наверное, не буду ничего вылезать, показывать, а будем только, чтобы они сами все сделали». И мне они говорят, что нет, надо, иногда надо выйти, и вот маленькая аудитория, выходишь - и как будто перед самым ответственным зрителем что-то играешь, не специально концерт какой-то, но Допустим, я показывал одно упражнение, которое я увидел в американской школе театральной, которое у нас нигде не используется, замечательное упражнение, связанное с физическими, акробатическими даже движениями, как бы подменяющими внутреннюю жизнь. То есть, ты совершенно поддаешься бесконтрольно что идет, то и идет, не контролируя, не записывая внутренние монологи. Это не значит, что так и остается, но что-то, след этот, потому что память тела это все остается. Вот это совершенно пуск подсознания. И рассказать это невозможно, и вот я это им показал на монологе одном, а потом уже прочитал, естественно, без этих всяких кувырков, прыжков и я не знаю чего, потому что я не помню, что я делаю в это время, это совершенно идет импровизационно.

О.БЫЧКОВА: У нас есть несколько вопросов на нашем эфирном пейджере. Один вопрос прозаический, но важный. «Какова минимальная стоимость билета на премьеру и возможно ли туда попасть?» спрашивает Алексей. Это важно для зрителей.

В.СОЛОМИН: Вы знаете, я не знаю. Я никогда не знаю, сколько стоят билеты, наверное, они постоянно повышаются, но в Малом театре, я знаю, одни из самых дешевых билетов, в этом национальном театре это держится, не знаю почему, таким образом. Я считаю, что это правильно, это возможность есть многим, кто не может попасть в другие театры, где дорогие билеты. А цифру я не могу, к сожалению, назвать и как они продаются тоже, сколько будет, тоже не знаю. Вот завтра пойду брать пропуска для своих приглашенных - не знаю, как там.

О.БЫЧКОВА: Еще один вопрос, от Николая Николаевича. «Почему Вы в последнее время не снимаетесь в кино?» Народ соскучился.

В.СОЛОМИН: Ну, так ведь кино нет.

О.БЫЧКОВА: И все?

В.СОЛОМИН: Конечно. Когда что-то предлагают, то это не очень, и так редко стали, потому что сократилось количество просто фильмов. А один был снят, уже прошел почти год, мне так жалко, что он никак не выходит «Казус Белли» назывался бы этот фильм, а ставил его Угольников, это его дебют был. Все было снято, но звучания до сих пор так и нет, я не знаю причин, может быть, денег нет, не знаю, мне не объяснили до сих пор. Очень жалко, потому что там чудные артисты играют.

М.БАГДАСАРЯН: В Вашей жизни было так, что играли Вы, а озвучивал другой? По-моему, чудовищнее ситуации просто быть не может.

В.СОЛОМИН: Нет, несколько фраз в «Даурии» мой брат озвучил, потому что для этого меня они не хотели деньги тратить приглашать, а он в это время озвучивал на Ленфильме, говорит, давайте я и это озвучу заодно. Голоса несколько похожи, так никто и не заметил.

М.БАГДАСАРЯН: Скажите, все-таки раз в 5 лет Вы ставите, а на стороне - так, как Вы поставили «Биографию», так на стороне не получается антреприза, какая-нибудь история, пьеса, которая наверняка никогда не появится в Малом театре?

В.СОЛОМИН: В антрепризе у меня есть два спектакля, которые я поставил и играю вместе с актерами. Первый был «Сирена и Виктория», где я играю с замечательными двумя актрисами, это Ира Розанова и Лариса Удовиченко, они, кроме того, что красивы, обаятельны, но еще обладают чувством юмора. Это комедия, и мы задались целью, это Александра Галина пьеса, и мы задались целью конкурировать с эстрадой, построить таким образом, такая пьеса, там есть смысл и т.д..

М.БАГДАСАРЯН: У вас получается.

В.СОЛОМИН: сделать, чтобы этот спектакль был вот такой. И как раз, я думаю, на антрепризы именно за вот этим ходят, хотят такое увидеть и с большим интересом смотрят. Другой спектакль сложнее, это пьеса, я не буду сравнивать, какая хуже, какая лучше, это Макс Фриш, «Биография».

М.БАГДАСАРЯН: Она просто другая.

В.СОЛОМИН: Поэтому, говорю, я не буду и сравнивать. Там тоже, кто знает Макса Фриша, читал его романы, у него своеобразный юмор и столько глубины и слез, про жизнь, и такие у него драматургические ходы необыкновенные и форма театральная. И я с удовольствием играю этот спектакль с Калныньшем, такой партнер мой, у нас еще две замечательные актрисы, одна из них Маша, которая является как бы хозяйкой этого спектакля.

М.БАГДАСАРЯН: С удивительной фамилией Де Валюков.

В.СОЛОМИН: Де Валюков, да. И Зина Андреева из Малого театра - такая четверка, мы играем.

О.БЫЧКОВА: Но если возвращаться к вопросу о кино, Вам не хватает этой работы?

В.СОЛОМИН: Да, очень я люблю сниматься, знаете ли. Сегодня приехал домой, там 8 записей, а остальные все: «Пи-пи-пи» «Нету дома» «Пи-пи-пи» - как дурак стою и слушаю, а одна из студии позвонили, что появитесь, позвоните, пожалуйста. У меня так сердце забилось Но я потом подумал: какого-нибудь старого козла предложат играть неинтересного, что придется отказываться А так хочется, я льщу себя надеждой, что что-нибудь интересное будет и я буду там играть

М.БАГДАСАРЯН: В ожидании интересных работ «Иванов» самая интересная, пожалуй, самая интересная работа, которая только может быть.

В.СОЛОМИН: Я давно очень хотел этот спектакль сделать и осуществить, но вот никак не удавалось, и наконец мне предложили, позволили, соизволили, разрешили этот спектакль делать. И в общем достаточные затраты, потому что он достаточно постановочный, и специально свет закуплен на огромную сумму, но все это останется и театру и для других спектаклей тоже. И декорации, и актеры, и сам Чехов Я, честно говоря, как-то волнуюсь, ожидая 6 числа.

О.БЫЧКОВА: Я закончу еще одним сообщением с пейджера. Маргарита Леонидовна желает Вам здоровья, успехов больших и долгих лет жизни. Спасибо.