Новости

«Листая старые подшивки»

ВИКТОР КОРШУНОВ: ПОРЯДОЧНОСТЬ ВСТРЕЧАЕТСЯ ВСЕ РЕЖЕ, А ЦЕНИТСЯ ВСЕ БОЛЬШЕ

Народный артист СССР, генеральный директор Государственного академического Малого театра, заслуженный деятель искусств РФ

Виктор Коршунов пришел в Малый театр в 1952 г. и остался там навсегда. Гуманистическая, художественная программа старейшего драматического театра страны, гражданская и нравственная позиция его корифеев счастливо совпали с его собственным творческим и человеческим кредо. В театр, имеющий давнюю славную историю и великие традиции, Коршунов — воспитанник совсем другой школы — вписался естественно и органично.

Многие из созданных Коршуновым сценических образов масштабны, притягательны, социально значимы. Многоплановы, масштабны воплощаемые артистом на сцене образы русских царей. Трагичен созданный им Петр Великий в спектакле «Царь Петр и Алексей», предстающий перед зрителями в один из самых тяжелых, драматичных периодов его жизни — в момент противоборства с собственным сыном. Особое место в творческой биографии артиста занимает длящаяся более двух десятилетий работа над образом Бориса Годунова в трагедии А.К. Толстого. Как предшественника Петра I, выдающегося государственного деятеля, человека большого масштаба, сопрягающего в себе силу духа, высокую цель и некое моральное попустительство, осуществляемое во имя этой цели, трактует Коршунов роль Годунова в знаменитом спектакле Б. Равенских «Царь Федор Иоаннович».

Постоянно занятый в текущем репертуаре театра, много снимаясь в кино, артист успевал также работать и в качестве режиссера-постановщика.

Но самая большая забота В.И. Коршунова — дело, которому наряду с актерским творчеством он посвятил всю свою жизнь, — это педагогика, воспитание новой артистической смены. С 1954 года он преподает в училище им. М.С. Щепкина.

В.И. Коршунов — народный артист СССР (1984 г.), профессор кафедры «мастерства актера» (1973 г.), награжден орденами Октябрьской революции (1974 г.), Трудового Красного Знамени (1980 г.), «За заслуги перед Отечеством» IV степени (1994 г).

С раннего и далекого детства, на всю жизнь, мне запомнился запах новогодних мандаринов, необыкновенно душистых, и никогда больше потом не встретившийся, сколько бы я ни принюхивалась к шкуркам очищенного мандарина — не было больше такого аромата, он вспоминается как уникальный и неповторимый.

Таким же неповторимым, волнующим и запоминающимся, как запах новогодних мандаринов, был для меня в те далекие 60-е годы голос молодого артиста Коршунова, раздававшийся из ящичка радиоприемника и будоражущий воображение девочки-школьницы, слушающей с замиранием сердца радиоспектакли вместо того, чтобы делать уроки.

В моем тогдашнем представлении обладатель голоса был красивым, умным, смелым и исключительно порядочным человеком.

Тогда еще не появились маленькие телевизовы «КВНы», и магия радиоэфира была для нас неоспоримой и всепоглощающей. Голоса дикторов были узнаваемы и любимы радиослушателями точно так же, как голоса актеров в радиоспектаклях. Особенно модным тогда был часто повторяемый спектакль «Любовь Яровая» К.Тренева, в котором молодой артист играл роль Кошкина — порывистого и деликатного, честного и искреннего.

Когда Виктор Иванович рассказывает о себе и о том времени, то говорит, не прерываясь, глядя куда-то мимо, в красивых, карих глазах стоят слезы...

Всякий раз, когда я бываю в «Малом», после спектакля, когда все мы, зрители, в едином порыве аплодируем необыкновенной труппе театра, у многих на глаза также наворачиваются слезы...

- Виктор Иванович, в юности, живя в Ленинграде, я часто слушала передачи по всесоюзному радио и всегда помню, как подпадала под обаяние вашего голоса. Спектакли так много давали для души. Мне хочется, чтобы и вы коснулись своих школьных лет, приятно ли они вспоминаются?

- Я родился в Москве, на Сухаревке, где и провел свое детство, учась в замечательной школе N 234, о которой до сих пор вспоминаю с большой симпатией и волнением. В школе преподавали удивительные педагоги, профессиональный уровень, порядочность и доброта которых вызывали восхищение и искреннюю благодарность.
Школьные годы прошли в годы войны. Как ни парадоксально, но эти годы ассоциируются с очень светлыми воспоминаниями. Почему парадоксально, потому что война, время было тяжелое, люди уходили на фронт. Со двора нашего ребята ушли, и многие не вернулись. У меня воевал папа: с первых дней войны ушел добровольцем. Слава Богу, в конце войны вернулся, а два брата его погибли. Один совсем молодой, у другого осталось двое детей.

- Виктор Иванович, а какое настроение тогда царило в обществе. Люди, молодежь той поры отличаются от нынешних?

- Кругом были похоронки и много горя, но осталось ощущение удивительного человеческого материала. Мне повезло. На Сухаревке, где я жил, был центр, как любят сейчас называть, криминала. Там у нас переплетались многие национальности. Видимо, это зависело от близости рынка. Там были и русские, и татары, и евреи, и китайцы, и армяне... Но никогда не возникало никакого трения, как сейчас любят говорить, «на национальной почве» или как-то еще. Никогда ничего подобного не было. Ни между детьми, ни между взрослыми; удивительно. Тогда люди жили по-разному, но особо богатых, как сейчас, не было. Да это никого тогда и не интересовало. Главное, что люди в те годы помогали друг другу, были отзывчивыми, делились последним; совесть, честь, порядочность, словом, все самые хорошие, человеческие, моральные качества удивительно в то время проявлялись в людях. Та опасность, которая нависла над страной, как бы сфокусировала в людях, которые меня окружали, самые лучшие качества.
Моя мама работала на заводе, и мы сутками почти были предоставлены самим себе. Мы и по дворам ходили, собирали металл, потом сдавали, и на крышах зажигалки гасили и не отказывались ни от каких поручений. Время было такое, и, что удивительно, люди, несмотря на сложности, оставались чистыми. Но эти качества были нормой и казались естественными. Это сейчас такие качества, как скромность, порядочность, встречаются все реже и ценятся поэтому, думаю, больше.

Итак, занимаясь в школе, мы однажды с ребятами зашли в Дом пионеров, где была масса кружков: и драматический, и танцевальный, и вокальный, и авиамодельный, и фотокружок, и чего только там не было, и ребят тоже там было очень много. Я в школе иногда выступал, читал стихи. У нас очень хороший был учитель литературы. И поэтому, наверное, я записался в драматический кружок к прекрасной женщине — актрисе Московского ТЮЗа Варваре Ивановне Стручковой. Я вообще всех педагогов вспоминаю только самым добрым словом, несмотря на их требовательность, суровость, жесткость, от них исходили удивительное внимание и теплота. Мы тоже и шалили, и озоровали, но в пределах разумного.

Но самое замечательное, что в драмкружке мы сами ставили отрывки, что-то сами сочиняли и много выступали в госпиталях и больницах. Иногда по три-четыре раза в день, как только было свободное время. Это, конечно, были удивительные и счастливые моменты жизни. Наши выступления были, разумеется, детскими, наивными, но в них была удивительная теплота, любовь, сострадание. Мы отогревали и это, наверное, что-то для раненых значило.

Наши выступления длились иногда час, иногда полтора, из одной палаты мы переходили в другую. Иногда выступали перед очень тяжело раненными, которые не могли подняться с постели, и мы перед ними демонстрировали свои номера. После этого, как правило, иногда сами, иногда нас просили остаться, и мы ухаживали за больными: расправляли бинты, девочки стирали старые бинты, потому что их не хватало, сушили и снова бинтовали. Мы выносили «утки» и вообще делали все, о чем нас просили, и это было вполне естественно. Многим приходилось помогать и дома, но зазорного в этом никто не видел, так как мы были простые: надо — дрова доставали и сами стирали, убирали, все делали, так как родители были или на фронте или работали сутками.

- Наверное, школьный драмкружок и способствовал выбору актерской профессии?

- Но и детские наивные выступления не прошли даром, подсознательно рождалось чувство необходимости и полезности людям. Поэтому, когда после школы надо было выбирать, куда, чего... я стал интересоваться театром, театральными школами, хотя раньше и не думал, и не интересовался. Папа хотел, чтобы у меня была серьезная профессия, мужская — инженер. Мама, будучи более эмоциональной и приверженной к искусству, меня поддерживала. И я очень благодарен своей судьбе, что она у меня так сложилась. Остались самые лучшие воспоминания и о тех годах, и о людях, и о стране, и об Отечестве... Какое количество у нас было замечательных людей, несмотря на те тяжелые обстоятельства, в которых они оказались!
Работая актером всю свою жизнь, я люблю свою профессию еще за то, что могу сказать людям что-то доброе, призвать к чему-то светлому, хорошему, полезному. Поэтому у меня остались в душе самые светлые чувства от того времени, я уже не говорю о Дне Победы. Тогда выплеснулось такое эмоциональное накопление радости, горя, переживаний, что, конечно, это было не просто счастье. Это было нечто. Война стоила таких титанических усилий, что народ и страна заслужили хорошей достойной жизни.

- Виктор Иванович, проживая такой красивой, прекрасной жизнью и служа людям своей деятельностью, творчеством и мастерством, вы помогаете сегодня молодым стать более духовными, нравственными, интеллектуальными. Как вы к ним относитесь?

- Я понимаю, что сейчас совсем другое время, время, которое расстраивает своей безответственностью! Мы должны отвечать, и отвечать прежде всего за воспитание молодежи. Сейчас не хватает самых простых кадров: слесарей, токарей, строителей. Многие люди сейчас в силу различных обстоятельств попали в сложные ситуации, но тем не менее необходимо организовывать производства, где бы молодые люди работали и воспитывались трудом. Ведь существует необходимость и в рабочих кадрах, потому что пока еще многое держится на совести и ответственности поколений уже уходящих. Сегодня молодежь не очень-то любит, когда их к чему-то призывают или ими руководят. Поэтому их не надо воспитывать назидательностью, но о них надо думать и заботиться, им этой заботы не хватает ни в школах, ни в программах. Вопрос воспитания, я бы сказал, многонационального нашего народа — это очень серьезный вопрос. И поэтому с грустью смотришь на отношение к культуре, да и в экономике, политике тоже много разных проблем. Человек определенного уровня воспитания, высокой культуры по-другому будет работать в любой отрасли, по-другому будет делать свое дело. Это неоспоримо и доказано самой жизнью.

А что касается молодежи, я бы, может, тоже был бы в таком грустном настроении, глядя на некоторые явления в нашем обществе, но когда смотришь на зрительный зал, когда в конце открывается занавес, и видишь их счастливые глаза... понимаешь, что у молодежи есть интерес к истории своей страны, к литературе, к слову, к мышлению, несмотря на засилье негатива в телевизионных программах. Очень много сейчас молодежи в зрительном зале, много детей, которые приходят с родителями. Когда в конце открывается занавес, смотришь в зрительный зал и понимаешь, что не все еще так грустно, и хочется верить в то, что здравый смысл восторжествует. Слишком велика и могущественна страна, слишком большая у нее история. Наша страна чуть ли не единственная по уровню своего духовного начала, по своим корням, осталась во главе мира и должна проявлять и показывать себя и в литературе, и в театре, и в музыке, и во всем. Ну сколько сейчас интеллектуальных ресурсов перекачивают от нас на Запад, потому что Запад нуждается в нашей российской энергетике во многих областях. И энергетика нашего народа в силу сложившихся обстоятельств безвозмездно направляется туда. Грустно только, что многие люди, которые должны были бы притормозить этот процесс, слабо об этом думают.

- Наверное, и потому, что они не видят, как народ реагирует на спектакли подлинно национального театра с участием великих русских мастеров сцены? Я сейчас ожидала вас в приемной, где постоянно звонил телефон, и думала, что хлопотно, наверное, играть ведущие роли во многих спектаклях, реализуя свой талант, и одновременно заниматься административной работой.

-...Я просто люблю свое дело и работаю. Видимо, это определенное воспитание. Элемент ответственности, потому, что я и как актер играю, и в институте преподаю, не бросаю. У меня много актеров-учеников, которые стали ведущими актерами во многих театрах нашей страны. И поэтому я не отказываюсь от преподавания. А в 1985 году Михаил Иванович попросил на годик выручить, и растянулся этот годик почти на 20 лет. Через несколько лет и Юрию Мифодиевичу — нашему актеру — коллеги доверили художественное руководство театром. Вот мы вдвоем и руководим... В этом есть и сложность, потому что тебя многие знают, но есть и положительность. Пока коллектив доверяет и есть еще какие-то силы, хочется, чтобы в этих сложных условиях театр являлся и гордостью, и национальным достоинством нашего государства, сохраняющим многие замечательные традиции русского искусства. Театр — живой организм и может переживать и трудности, и сложности, но вот скоро ему будет уже 180 лет. И это говорит о том, что так же, как и Большой театр, — это наша история, от которой никуда не уйдешь, как бы к этому кто-то ни относился. История, которой надо гордиться и стараться поддерживать, потому что это входит в понятие государства.

- Примечательно, что Малый театр сохраняет традиции семейного актерства. И я видела вашего сына в «Чайке» в главной роли.

- Слава Богу, что они имеют способности. Коллектив им доверяет, и они работают.

- Виктор Иванович, я вам очень признательна, что вы меня пригласили в святая святых Малого театра, где, глядя на портреты, невольно вспоминаешь великих мастеров русской сцены — Качалова, Царева, Грибова, Массальского, Садовского, Гоголеву...
Спасибо вам большое, Виктор Иванович.

Мы с тревогой узнали о болезни Виктора Ивановича. Желаем ему скорейшего выздоровления.

Беседовала Наталья СВЕРЧКОВА.
«Слово», 26.03.2004