Новости

«Листая старые подшивки»

ТАЛАНТ ЖИВ СОВЕСТЬЮ


Фотогалерея Николая Александровича Анненкова

Народный артист СССР Николай АННЕНКОВ отметивший свое 100-летие, в беседе с Виктором Кожемяко

Да, позавчера, 21 сентября 1999 года, ему исполнилось 100 лет. И я счастлив, что стал участником совершенно необыкновенного, уникального события, которое состоялось в этот вечер в Малом театре. Зал не только чествовал старейшего и выдающегося русского артиста по случаю редкостного юбилея столетний Мастер играл на сцене!

В том и заключается на сей раз особенная значимость столь почтенной юбилейной даты, что человек, вступающий во второй век своей жизни, продолжает плодотворно работать. Он остается действующим актером Малого театра, занятым в текущем репертуаре, играет Фирса в «Вишневом саде» и схимника Левкия в «Царе Борисе» из знаменитой драматической трилогии А. К. Толстого. Он продолжает оставаться профессором и художественным руководителем Высшего театрального училища имени М. С. Щепкина, преподаванию в котором отдал более полувека.

В чем же секрет такого поистине феноменального творческого долголетия? На мой вопрос об этом он ответил так: Наверное, надо любить жизнь и, главное, дело своей жизни.

Именно это стало ведущей темой моей беседы с народным артистом СССР, Героем Социалистического Труда, трижды лауреатом Сталинской премии, академиком Международной академии театра Николаем Александровичем Анненковым.

Главное дело его жизни театр. Малый театр, куда он пришел в 1922 году и с которым не расстается до сих пор. Здесь сыграно более трехсот ролей и а классике, и в современных советских пьесах. От Мити в «Бедности не порок» и Жадова а «Доходном месте» до матроса Шванди в «Любови Яровой» и Василия Мотылькова в поэтической пьесе Виктора Гусева «Слава», от инженера Черкуна в горьковских «Варварах» и Андрея Белугина в «Женитьбе Белугина» до генерала Огнева во «Фронте» А. Кориейчука и капитан-лейтенанта Максимова в «За тех, кто в море! « Б. Лавренева...

Но, как он сам справедливо отметил в разговоре со мной, театральная жизнь не существует отдельно от жизни всей страны. Вот и собственная его биография теснейшим образом связана с биографией нашей страны за последнее столетие. Все основное, решающее для судеб России и Советского Союза, что происходило в течение этого века, так или иначе отразилось в его судьбе.

Недавно ассоциация «Международный объединенный биографический центр» выпустила очередной том интересного издания: «Кто есть кто в современном мире». Под рубрикой «Человек XX столетия» открывается этот том обширным материалом о Николае Анненкове. И надо отдать должное автору материала научному сотруднику музея Малого театра Наталье Пашкиной: она постаралась представить своего героя не конъюнктурно, а таким, каким он был на разных этапах большой и красивой его жизни.

Сейчас как зачастую пишут? Охотно сообщат, что родился в купеческой семье и что настоящая фамилия артиста Кокин (Анненков театральный псевдоним), но умолчат, что во время гражданской войны добровольцем ушел в Красную Армию, где в полковой самодеятельности и начался путь актера. И уж, конечно, не упомянут, что в мае 1942 года Анненков стал коммунистом. А ведь автор материала, о котором я сказал, совершенно права: «Это решение было следствием естественного и искреннего желания находиться в тяжелые годы войны на ответственном, важном участке работы. Оно было продиктовано самыми возвышенными помыслами, самыми благородными чувствами. Невозможно заподозрить карьеристский расчет или какой-либо иной корыстный мотив у человека, вступающего в Коммунистическую партию в год, когда немецкие фашисты стремительно продвигались в глубь страны».

Быть со своей страной и своим народом во всех испытаниях, которые выпадали на их долю, этой заповеди он следовал всегда. Как и многие другие мастера великой русской культуры, как истинно русский, советский артист.

Несколько слов о том, при каких обстоятельствах состоялась публикуемая беседа. Три недели назад труппа прославленного Малого театра собралась перед началом своего 244-го сезона и в преддверии 175-летия с того дня, как этот старейший русский драматический театр обрел нынешнее имя и здание. Анненков сидел на сцене в президиуме рядом с народными артистами СССР Юрием Соломиным и Виктором Коршуновым, то есть с художественным руководителем театра и директором. А когда официальная часть закончилась, к нему бросились журналисты. Вопросы посыпались один за другим. Но так получилось, что мои вопросы привлекли его внимание больше других, и вскоре, окруженные плотной толпой, мы уже разговаривали как бы один на один. Затем прошли в его гримерную, где после небольшого отдыха беседа продолжилась.

Я публикую текст разговора с диктофонной ленты полностью, как обещал ему. Ничего не редактирую, не приглаживаю. По-моему, это бесценный документ: на исходе XX века и своего собственного столетия, отсеяв суетное, мелкое, второстепенное, выдающийся деятель отечественного искусства и настоящий патриот говорит о том, что считает самым значительным, самым важным...

Виктор КОЖЕМЯКО. Николай Александрович, что для вас счастье жизни?

Николай АННЕНКОВ. Я имел и имею возможность служить в таком замечательном театре, где Щепкин положил в основание свои серьезные мысли. Актеры должны сознавать, что театр это храм, артист это священнослужитель. И потому надо очень уважать те подмостки, которые ты выбрал и которые тебя выбрали. Это твоя судьба! Ты должен уважать их сам и заставить своим мастерством уважать других. Или священнодействуй или убирайся вон! Высокое назначение театра ты должен не забывать...
Как-то Веру Николаевну Пашенную, тогда уже старейшую актрису Малого театра, я спросил, вот так же, как и вы меня сейчас спрашиваете: «Что вы думаете о театре? « Она сказала: «Когда я иду на сцену, загримированная, вся в своей роли, об меня можно зажечь спичку. Потому что я наполнена необыкновенным существом, праздником! Для меня выступление перед публикой это всегда праздник. И я хочу отдать сердце свое, чтобы люди, сидящие в зрительном зале, стали лучше, добрее, нравственнее, чтобы они возвысились и очистились, чтобы лучше стало их отношение к другим людям».

Да, для актера нет ничего дороже, чем благодарность людская за высокое и трепетное начало, которое направлено на то, чтобы человек стал лучше. И вот именно на это было направлено все главное содержание работы Малого театра с тех пор, когда еще Щепкин Михаил Семенович, будучи крепостным, начинал играть на его сцене. Это и есть главная традиция Малого театра, которой я старался и стараюсь следовать, насколько есть у меня сил. Это и есть основной смысл моего служения, как я его понимал, это всегда была основная моя цель: чтобы человек завтра стал лучше, чем сегодня!

В.К. Что значит для вас история Малого театра с его такими многолетними традициями?

Н.А. Очень ответственные традиции Малого театра. И очень трудные, чтобы, постоянно помня о них, выполнять их всю жизнь. Для меня, да и не только для меня, это главный наш театр! Потому и задача актерская не только быть предельно естественными на сцене, но в конечном счете быть трибуной, которая зовет людей, народ к лучшей жизни, к более высоким человеческим принципам и идеалам. За это любили Малый театр и были ему благодарны. За то, что он нес это знамя. Старается нести и сейчас.

В. К. Кого из своих воспитанников по училищу имени Щепкина считаете наиболее достойными?

Н. А. У меня более трехсот учеников. Многие очень известные такие, как Олег Даль, Луспекаев, Никита Подгорный... Многие доказали верность тем принципам, которые я им старался передать.

В. К. А какая сегодняшняя молодежь? Талантливая?

Н. А. Есть талантливые люди. Но таланта мало. Надо еще очень верить в высокие идеалы человеческие. В человеческую совесть и доброту...

Вот у Державина, учителя Пушкина, есть ода «Бог». Более двухсот лет назад это стихотворение написано, однако Державин сказал в нем такое, что и сегодня звучит откровением. Когда вы спрашиваете людей молящихся, где Бог, по-разному они отвечают. А Державин всем этим своим стихотворением отвечал: Бог в самом человеке.

О Ты, пространством бесконечный,
Живым в движеньи вещества,
Теченьем времени превечный,
Без лиц в трех лицах божества!
Дух всюду сущий и единый,
Кому нет места и причины,
Кого никто постичь не мог,
Кто все собою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы называем: Бог.

Ну я все читать не буду оно у меня в программе двенадцать минут занимает. Там дальше Державин, подчеркивая как бы свою ничтожную малость перед Богом, пишет: «А я перед Тобой ничто». Однако тут же утверждает другое:

Ничто! Но Ты во мне сияешь
Величеством Твоих доброт;
Во мне себя изображаешь,
Как солнце в малой капле вод.

«Величеством Твоих доброт... « Значит, если есть доброта в человеке, если человек хочет хорошего другим людям, в нем есть Бог. Или он есть, или его нет...

В. К. Как ощущаете вы сегодняшнюю нашу жизнь, те крутые перемены, которые произошли в стране? Как это воспринимаете?

Н. А. Про современность мне говорить трудно. Современность наша очень сложная. Я не в состоянии сейчас всеобъемлюще говорить об этом. Хочу сказать людям только одно: деньги не главное! Главное то, о чем я сейчас говорил. Человек, его душа, его труд, его стремление нравственно быть лучше. Делать людям хорошее, дружить, повышать всячески общественное самосознание, ценить человеческое в человеке... Это основное, а не богатство, которое видят только в больших деньгах.

В. К. А из того, что вам удалось сыграть за 77 лет в Малом театре и в кино, какая роль наиболее памятна?

Н.А. Трудно сказать. Больше трехсот ролей я сыграл. Они все мне как дети. Я не играл на сцене я жил. И живу на сцене! Не играю роль, а живу.

В. К. Кто особенно памятен из ваших учителей, коллег, товарищей? Какие личности сыграли наибольшую роль в вашей жизни и оказали на вас самое сильное влияние?

Н. А. Всех тоже трудно назвать. Но прежде всего это три человека: Михаил Семенович Щепкин, Станиславский Константин Сергеевич и Иван Петрович Павлов, великий физиолог. Это люди, которые отдавали отчет в своей жизни очень серьезный, очень строго отвечали перед собой за свои поступки. Вот они для меня поводыри, я их слушаю, прислушиваюсь к ним всегда.

В. К. А общаться в жизни со Станиславским и Иваном Петровичем Павловым не доводилось вам?

Н. А. Нет. К сожалению, нет... Читаю и перечитываю их работы.

В. К. Скажите, Николай Александрович, а возможно ли актеру словами передать и выразить, как он создает тот или иной образ, как творит, как работает на сцене?

Н. А. Очень сложно. Ведь дело же не в том, чтобы на сцене произносить заученный текст. Это должно как бы сейчас рождаться! От вдохновения. А вдохновение это чувство полета. Именно оно и зал покоряет...

Самое главное для артиста получить вдохновение. Вот чего он добивается, вот чего он просит, вот его блаженство! Но из ничего вдохновение не возникнет нужно наработанное подсознание.

В. К. Это уже Иван Петрович Павлов с его второй сигнальной системой. И Станиславский...

Н. А. Да, конечно. И Щепкин. О, великий Щепкин! .. Так вот, чтобы появилось вдохновение, обязательно нужен наработанный подсознательный материал.

В. К. То есть душа должна быть наполнена?

Н. А. И чем наполнена! Я вам скажу, как это бывает у меня. Вот вечер, когда мне предстоит выходить на сцену. Я сижу, стараюсь быть спокойным (очень важно, чтобы ничто не мешало) и думаю о роли. Не о конкретных фразах, которые я буду произносить, а о характере моего персонажа и о ситуации, в которой он окажется сейчас. Словом, о содержании человека. Я думаю об этом и постепенно как бы переливаюсь в это содержание. И знаете, начинаю чувствовать словно полет птицы. У меня появляется состояние взлета! Вот тогда я могу играть. Тогда можно начинать работу на сцене.

В. К. Действительно, это далеко не только произнесение текста. Это совсем, совсем другое...

Н. А. Всю жизнь надо думать о повышении своего мастерства. Всю жизнь! Надо думать о том, чтобы все было согласовано, чтобы ничего лишнего не было, чтобы вы были абсолютно естественны.

В. К. А естественность внешняя появляется, конечно, лишь тогда, когда за душой что-то есть.

Н. А. Когда артист много думает и много работает... Вот мы с Татьяной Александровной Еремеевой играли «Вишневый сад». Она Раневская, я Гаев, мы по пьесе брат и сестра. Так вот она мне в книге написала потом: брат. И в своей статье отметила, что я настоящий брат. Мы действительно сроднились! И когда я встречаю ее в театре и говорю ей: «Здравствуй, сестра! « она счастлива. А в спектакле, замечу, мы никогда не повторялись.

Сколько бы ни играли все по-разному.

В. К. Как будто заново проживается жизнь? В этом, наверное, великое счастье артиста, что он может прожить каждый вечер жизнь.

Н. А. Человек состоит из трех компонентов: душа (то есть сердце, чувство), ум и воля. Я, как многолетний преподаватель Щепкинского училища и его художественный руководитель, этот предмет знаю очень хорошо. У каждого человека три таких компонента есть. Но у каждого они по-разному соединяются. Так вот я вам искренне, чистосердечно говорю, не стесняясь: с детства у меня всегда впереди сердце. Именно оно все хватает в первую очередь. Сердце! Дальше воля, а дальше поступок. И вот тут неизвестно, радость или горе, смех или слезы. Потому что ум, третий компонент, еле поспевает, шлепая за ними...

Теперь я потерял жену уже скоро два года. Мы 38 лет жили, что называется, душа в душу. Я с ней словно обрел какой-то чудесный оазис. Есть люди невероятного свойства, высокой нравственной позиции. И я благодаря ей получил очень многое. Замечательное получил начало! Я часто благодарю ее за то, что она дала мне. А до этого была у меня некоторая путаница. Зато к концу жизни я научился все-таки с этими тремя договариваться. Ужасно же, знаете, если вместо победы вдруг поражение. Вместо радости беда.

Представьте, идет взрослый человек, даже пожилой уже, по Арбатской площади и говорит: «Господи! Спасибо, я опять люблю! « И слезы льются у него...

В. К. Вы пережили это? Я знаю, что жена ваша Татьяна Митрофановна Якушенко, талантливая актриса и педагог, любимая ученица Станиславского.

Н. А. Как нужно человеку, чтобы во всем верный путь был! Она очень меня поддерживала. Вот как написала незадолго до своей смерти к моему дню рождения:

В этом мире растленном и страшном
Душу свою сохранить мы должны.
И от боли того, что творится в искусстве
И в жизни, ты по ночам не кричи.

В. К. Представляю, что значила для вас потеря такого человека рядом...

Н. А. Я и сейчас обращаюсь к ней, когда особенно трудно или когда хочу обрести вдохновение. И она помогает мне!

В. К. Вот это и значит Бог в человеке?

Н. А. Да, да... Вы знаете, есть люди, которые все время отдают, и есть такие, которые хватают. Они готовы только хватать! Вот этого я категорически не приемлю.

В. К. А все-таки как горько, Николай Александрович, когда те самые деньги, о которых вы говорили, и вот этот хватательный инстинкт, о котором говорите сейчас, берут верх в человеке.

Н. А. О, это меня душит! Душит... Когда я сталкиваюсь с этим или думаю об этом, мне становится плохо.

В. К. Если бы для всех это было так же неприемлемо, как для вас! К сожалению, нынче такое время, что в людях все больше взращивается и возрастает иное...

Н. А. Сатана тут правит бал! Чтят один кумир священный... Америка тон задает. Я вижу и чувствую, какой страшной тьмой веет оттуда. С чего начиналась Америка? Золото нашли. А вы знаете, что такое золото? Сколько из-за него было убийств, как трясла и трясет людей золотая лихорадка...

В. К. Золото принесло много зла миру. И принесет еще, если люди не образумятся и не противопоставят силе зла силу добра.

Н. А. Надо протестовать. Противоборствовать! Когда был Наполеон и покорил всю Европу чем кончилось? «Зачем я шел к тебе, Россия, Европу всю держа в руках, теперь с поникшей головою стою на крепостных стенах». Горела Москва, и пришлось с позором бежать ему. Чудо произошло в России! А Гитлер? Что стало с ним в России же, под Москвой? Сибиряки! Они сотворили чудо спасения. Весь наш народ свершил тогда чудо.
Сейчас слышишь: будут ли перемены к лучшему? Если опять возьмемся и чудо осуществим. Только так! Многое в наших силах...
Я снова вспоминаю Державина: Твоей то правде нужно было, Чтоб смерну бездну преходило Мое бессмертно бытие...

В. К. А вы давно открыли для себя эти стихи Державина?

Н. А. Лет десять читаю их со сцены.

В. К. И с учениками о них говорите?

Н. А. Конечно. Это одна из главных тем. О высокой душе! Воспитать в себе высокую душу, исполненную высоких стремлений. Высоконравственного человека воспитывать.

В. К. Как это важно сегодня! Вот если бы все они, молодые, воспринимали от вас то, что вы хотите им передать, если бы впитывали... Воспримут ли? Поймут?

Н. А. Должны. Понять и принять.

В. К. А как, на ваш взгляд, изменилось ли сегодня отношение к театру? Вот раньше актеры говорили: служение. Сегодня редко это услышишь. Да и репертуар в лучшую ли сторону изменился?

Н. А. Сейчас я все чаще горюю. Это вопрос очень серьезный! Сейчас я иногда горько плачу. Когда сталкиваюсь с тем, что душа моя не принимает. Подлинное искусство должно звать к красоте, а не к уродству, к солнцу, свету, а не в подвал, во тьму... А как искажается и уродуется слово! И на сцене, и на телеэкране. Но ведь в слове наша национальная сущность, слово «сигнал всех сигналов», так Павлов писал...

Это огромные вопросы, касающиеся всей культуры сегодня, всей нашей театральной жизни.

В. К. И даже не только театральной, наверное?

Н.А. Да всей жизни вообще! Театр же не существует отдельно. А в жизни нашей сегодня происходит ужасное...

В. К. 21 сентября вам сто лет, и вы выйдете на сцену в роли из спектакля «Царь Борис». Готовитесь к этому?

Н. А. Я весь в этом вечере. Как иначе? Я даже по ночам просыпаюсь. Выйти на сцену театра и играть, когда тебе сто лет... Такого же еще не было на Земле. Нигде и никогда!

В. К. А я недавно опять видел вас в довоенном фильме «Тимур и его команда», где вы еще сравнительно молодой. Отец Жени, подруги Тимура, командир Красной Армии.

Н. А. Года четыре назад подходит ко мне здоровенный такой мужчина и говорит: «Здравствуйте, я Тимур». Огромный дядя! Или бабушки подходят: «Мы были пионерками в «Тимуре и его команде»...

В. К. А еще одна из первых памятных моих встреч с вами в Малом театре конца 40-х годов, спектакль «Варвары». Потрясающий был спектакль!

Н. А. Да, сильный. Судаков ставил. Зубов начал, а потом передал ему. Сказал: делай как хочешь. Этот спектакль и сегодня прозвучал бы! В своей пьесе Горький немало очень современного для нас сказал. Про варваров, которые объявляют, что они несут «цивилизацию» стране и людям, а на самом деле несут одно зло. И у нас вот теперь происходит такое же...


«Советская Россия», 23.09.1999