Новости
ТРИДЦАТЬ ЛЕТ ИЛИ ЖИЗНЬ ХУДОЖЕСТВЕННОГО РУКОВОДИТЕЛЯ
Так совпало, что эти тридцать лет руководства Юрия Соломина в Малом театре прошли у меня на глазах. Идея моего прихода в театр родилась, когда Юрий Мефодьевич в качестве председателя художественного совета, но ещё не будучи художественным руководителем, предложил встретиться. Дело в том, что в это время освободилась должность завлита и мне позвонили с просьбой порекомендовать кого-то на это место, что я охотно и сделал. А потом возникла идея, чтобы я сам стал завлитом. Мне это совершенно не приходило в голову, но когда мы договорились с Ю.М.Соломиным о встрече, я взял с собой томик пьес Солженицына, думая о том, чтобы порекомендовать человека и заодно репертуарную идею.
Это было 15 октября 1988 года — Юрий Мефодьевич, тогда ещё на «Жигулях», ехал с Ордынки, где репетировал в спектакле «Леший» роль Войницкого. Он остановился у моего дома, я сел в машину, и мы поехали к нему. И под закусочку, под обед, который приготовила Ольга Николаевна, Соломин рассказывал о том, как видит мою работу в Малом театре, а я ему — про томик Солженицына. В результате получилось и то, и другое.
Следующая наша встреча состоялась 26 октября, и тогда же мне впервые показали Ермоловское фойе. Наряду с исторической сценой Малого это моё самое любимое место в театре. Что-то со мной происходит, когда я нахожусь в Ермоловском фойе, а уж сколько там приходилось бывать во время репетиций и спектаклей, одному Богу известно. И вот в первых числах ноября у меня первая зарплата в Малом. Помню длинную очередь, которую работники театра занимали в кассу, помню спрятавшегося ото всех Евгения Валериановича Самойлова, пока на него не обратили внимание, не узнали, не пропустили: «Дядя Женя, проходите». Я сразу отметил эту его человеческую деликатность, которая осталась у меня в памяти на последующие тридцать лет. А через какое-то время состоялись выборы — впервые в истории художественный руководитель Малого был избран демократическим путём. Думаю, это один из важных, существенных этапов для российской театральной культуры в целом. Возможно, я субъективен, но говорю как историк театра, как летописец.
Здесь есть несколько завязок. С одной стороны, репертуарная политика, режиссёрская, с другой — политика набора труппы, выбора художников, композиторов, и так далее. Через месяц после избрания Юрия Мефодьевича состоялась премьера пьесы Чехова «Леший», где Соломин играл одну из главных ролей. Поставил спектакль режиссёр Борис Морозов, активно сотрудничавший с коллективом, а для художника Иосифа Сумбаташвили и композитора Григория Гоберника эта работа стала дебютом в Малом, потом они работали над многими спектаклями. Гоберник, как и я, тоже остался в театре — мы с ним познакомились в конце декабря 1988 года на сдаче «Лешего» худсовету. Тоже тридцать лет. И тридцать лет Чехова в Малом: «Леший», далее «Дядя Ваня», затем «Чайка» и «Три сестры». «Вишнёвый сад» к тому времени уже шёл, но было большое количество вводов. В 2001 году Виталий Соломин поставил «Иванова» — то есть в репертуаре появились все основные пьесы. Плюс «Свадьба, свадьба, свадьба!», а сейчас ещё идёт «Перечитывая Чехова» по ранним рассказам писателя. Отдельные пьесы ставились и раньше (например, «Иванов» в режиссуре Бориса Бабочкина), но такая упорная чеховская линия связана именно с Ю.М.Соломиным. Антон Павлович стал для Малого театра вторым Островским, просто Александр Николаевич больше пьес написал. В конце сезона 1988/1989 годов состоялась премьера драмы Теннесси Уильямса «Ночь игуаны» в постановке американца Теодора Манна.
Опять-таки иностранные режиссёры работали в Малом и раньше, но постоянное сотрудничество с ними — тоже линия, связанная с Юрием Соломиным: Илан Ронен, Жорж Лавадан, Стефано де Лука… Всякий раз, когда в стране происходит некоторая ломка, обязательно обращаются к исторической драматургии. А.К.Толстой писал свои пьесы в период великих реформ, сразу после освобождения от крепостного права, а это событие, потрясшее основы России независимо от того, был ты явный крепостник или демократ, каждый почувствовал на себе. Вот так же и мы ощутили изменения, происходившие в конце 80-х —90-е годы. Нам на помощь пришли уроки истории. Одна из первых репертуарных идей, которые я предложил Юрию Мефодьевичу, и он согласился —«Князь Серебряный» А.К.Толстого. К этому времени уже много лет шёл «Царь Фёдор Иоаннович», а вскоре были поставлены «Царь Борис» и «Смерть Иоанна Грозного» («Царь Иоанн Грозный»). Чрезвычайно важными спектаклями, которые определили то, что Станиславский называл «общественно- политической линией», стали «И аз воздам» Сергея Кузнецова и «Пир победителей» Александра Солженицына. Мужество художественного руководителя в случае с «И аз воздам» выше мужества завлита — ты пишешь свою фамилию мелким шрифтом, а художественный руководитель подписывает афиши. Премьера состоялась в те дни, когда отменили 6-ю статью Конституции о руководящей роли коммунистической партии, но решение о постановке принималось, естественно, гораздо раньше. Ю.М.Соломин ещё не стал министром культуры, а Горбачёв — президентом, да и вообще президентов, пока существовал Советский Союз, не было. Конечно, дни СССР заканчивались, но мы об этом тогда не знали, и фактически первыми на сцене рассказали о трагической судьбе царской семьи.
Что касается «Пира победителей», спектакль был задуман ещё в 1988 году, а вышел через семь лет, когда Солженицын уже вернулся в страну. Постановка заслужила очень высокую оценку Александра Исаевича, который потом сказал, что этот день у него один из самых счастливых в жизни. Следующий чрезвычайно важный момент — формирование труппы. Я пришёл в театр, когда ещё активно выходил на сцену Николай Александрович Анненков, а Елена Николаевна Гоголева уже заканчивала свою актёрскую деятельность. Было сильное среднее поколение. В Малый театр вернулись Виталий Соломин, Виктор Павлов, Евгения Глушенко, пришла Людмила Полякова, через несколько лет — Ирина Муравьёва. Когда я стал завлитом, самыми молодыми артистами были ныне народная артистка Ольга Пашкова и заслуженный артист Александр Белый. И следующие поколения, ставшие заслуженными, получившие Госпремии, как Глеб Подгородинский, Ирина Леонова — актёры, приглашённые в труппу при Юрии Соломине. Эта политика продолжается. Со временем пришёл Борис Невзоров, недавно приглашён Валерий Афанасьев. Конечно, год с лишним — практически весь 1991-ый, последний год существования СССР, — проведённый Юрием Мефодьевичем на посту министра культуры, дал ему огромный опыт руководителя. Это как в окопах во время войны — день за три, а то и за неделю считается. Я опять-таки могу свидетельствовать, потому что он предложил мне в перспективе пост заместителя министра, а пока советника. Очень хорошо помню лицо Юрия Мефодьевича, когда он в ноябре 1991 года пришёл в свой кабинет, и я спросил: «В чём дело?» Дело было в тех новых тенденциях правительства, которые, как он считал, являются угрозой для развития культуры в России. И вот мы сидели в его кабинете, и он написал заявление, мотивировав, почему уходит с поста министра. До сих пор ругаю себя, что не сохранил этот текст, не знаю, остался ли он у Юрия Мефодьевича. Так что могу с уверенностью сказать: к тому времени, когда состоялась «Беловежская пуща», он уже не был министром культуры, и ответственности, которая лежит на тех, кто причастен к развалу страны, на его плечах нет.
Ещё существенный момент — ремонтные работы. Соломин выдержал их несколько. Сначала основная сцена в 1989–1990 годах. Что это было в условиях тех лет! Юрий Мефодьевич интуитивно принял верное решение не уходить совсем из здания, потому что понимал: иначе театр могут законсервировать лет на десять. Основную сцену тогда называли «Дом Павлова» — всё сотрясалось, но кто-то обязательно находился там каждый день. Поэтому всё-таки удалось вернуться. В середине 90-х — ремонт филиала на Ордынке. И вплоть до недавней реконструкции, когда Малый театр предстал во всей своей красе — вовремя, в срок и без уголовных дел, которыми у нас обычно сопровождаются даже благие начиная.
Особое внимание у Юрия Мефодьевича к режиссуре. К моим однокашникам, учившимся чуть раньше Владимиру Бейлису и Виталию Иванову, в начале 90-х присоединился ещё один выпускник ГИТИСа — Владимир Драгунов. И дальше по этому пути пошло формирование режиссуры — с одной стороны, приглашение маститых профессионалов, таких как Адольф Шапиро. Вот сейчас должны приступить к работе опытнейший мастер, педагог Щукинского училища Владимир Иванов и уже сложившийся режиссёр, тоже педагог Щуки Александр Коручеков. А, с другой стороны, молодые актёры и режиссёры Малого театра ставят на малой сцене. Мне кажется, это верный путь — и собственные кадры, и приглашённые. Нам часто ставят в вину замкнутость на себе, но это не так. Вспомним, какие режиссёрские имена выходили из Малого, начиная с Андрея Гончарова. Приглашались Анатолий Эфрос, Борис Львов-Анохин, Пётр Фоменко, Леонид Хейфец, Борис Морозов, Сергей Женовач… А какие художники работали в период руководства Юрия Мефодьевича! Кроме Иосифа Сумбаташвили, он пригласил мастера, много сотрудничавшего с Малым и раньше, — Энара Стенберга, лучшего из художников своего по- коления. Валерий Левенталь, Эдуард Кочергин, Сергей Бархин, Станислав Бенедиктов, Мария Рыбасова, Александр Боровский… А сейчас в Малом впервые работает один из старейших художников России — Борис Мессерер. Поэтому, если смотреть непредвзято, ни о какой замкнутости говорить не приходиться.
И ещё один момент. Нельзя сказать, что Малый театр никогда раньше не ездил на зарубежные гастроли. Я вспоминаю сезон 1989/1990 — это был фантастический год! Начать с того, что мы съездили в Ливию, страну, которой сейчас фактически не существует. Малый — первый, и, наверное, последний театр в истории Ливии и России, побывавший там на гастролях. Через три месяца мы оказались в стране прямо противоположной —Израиле. И опять были первым театром, гастролировавшим не с одним спектаклем, а сразу с тремя: «Леший», «Царь Фёдор» и «Вишнёвый сад». Поехала половина труппы. Я помню, когда приземлились в Тель-Авиве, нас спросили: «Вы прилетели через Вену?», мы ответили: «Нет, прямым рейсом». Люди заплакали. Тогда ещё не открылось посольство, мы были в определённом смысле провозвестниками нормализации отношений между государствами. Наконец, июнь 1990 года — Япония. Я понимаю, что сейчас все везде бывают, но ведь речь не о частном туризме, а о гастролях. Они тогда очень стимулировали жизнь коллектива, а теперь, конечно, являются нормой для существования любого театра. 30 лет — серьёзный этап в истории Малого, и это не предел!
Заместитель художественного руководителя Малого театра Борис Николаевич Любимов
Записала Вера Тарасова
Газета «Малый театр», №10, 2018 год
Так совпало, что эти тридцать лет руководства Юрия Соломина в Малом театре прошли у меня на глазах. Идея моего прихода в театр родилась, когда Юрий Мефодьевич в качестве председателя художественного совета, но ещё не будучи художественным руководителем, предложил встретиться. Дело в том, что в это время освободилась должность завлита и мне позвонили с просьбой порекомендовать кого-то на это место, что я охотно и сделал. А потом возникла идея, чтобы я сам стал завлитом. Мне это совершенно не приходило в голову, но когда мы договорились с Ю.М.Соломиным о встрече, я взял с собой томик пьес Солженицына, думая о том, чтобы порекомендовать человека и заодно репертуарную идею.
Это было 15 октября 1988 года — Юрий Мефодьевич, тогда ещё на «Жигулях», ехал с Ордынки, где репетировал в спектакле «Леший» роль Войницкого. Он остановился у моего дома, я сел в машину, и мы поехали к нему. И под закусочку, под обед, который приготовила Ольга Николаевна, Соломин рассказывал о том, как видит мою работу в Малом театре, а я ему — про томик Солженицына. В результате получилось и то, и другое.
Следующая наша встреча состоялась 26 октября, и тогда же мне впервые показали Ермоловское фойе. Наряду с исторической сценой Малого это моё самое любимое место в театре. Что-то со мной происходит, когда я нахожусь в Ермоловском фойе, а уж сколько там приходилось бывать во время репетиций и спектаклей, одному Богу известно. И вот в первых числах ноября у меня первая зарплата в Малом. Помню длинную очередь, которую работники театра занимали в кассу, помню спрятавшегося ото всех Евгения Валериановича Самойлова, пока на него не обратили внимание, не узнали, не пропустили: «Дядя Женя, проходите». Я сразу отметил эту его человеческую деликатность, которая осталась у меня в памяти на последующие тридцать лет. А через какое-то время состоялись выборы — впервые в истории художественный руководитель Малого был избран демократическим путём. Думаю, это один из важных, существенных этапов для российской театральной культуры в целом. Возможно, я субъективен, но говорю как историк театра, как летописец.
Здесь есть несколько завязок. С одной стороны, репертуарная политика, режиссёрская, с другой — политика набора труппы, выбора художников, композиторов, и так далее. Через месяц после избрания Юрия Мефодьевича состоялась премьера пьесы Чехова «Леший», где Соломин играл одну из главных ролей. Поставил спектакль режиссёр Борис Морозов, активно сотрудничавший с коллективом, а для художника Иосифа Сумбаташвили и композитора Григория Гоберника эта работа стала дебютом в Малом, потом они работали над многими спектаклями. Гоберник, как и я, тоже остался в театре — мы с ним познакомились в конце декабря 1988 года на сдаче «Лешего» худсовету. Тоже тридцать лет. И тридцать лет Чехова в Малом: «Леший», далее «Дядя Ваня», затем «Чайка» и «Три сестры». «Вишнёвый сад» к тому времени уже шёл, но было большое количество вводов. В 2001 году Виталий Соломин поставил «Иванова» — то есть в репертуаре появились все основные пьесы. Плюс «Свадьба, свадьба, свадьба!», а сейчас ещё идёт «Перечитывая Чехова» по ранним рассказам писателя. Отдельные пьесы ставились и раньше (например, «Иванов» в режиссуре Бориса Бабочкина), но такая упорная чеховская линия связана именно с Ю.М.Соломиным. Антон Павлович стал для Малого театра вторым Островским, просто Александр Николаевич больше пьес написал. В конце сезона 1988/1989 годов состоялась премьера драмы Теннесси Уильямса «Ночь игуаны» в постановке американца Теодора Манна.
Опять-таки иностранные режиссёры работали в Малом и раньше, но постоянное сотрудничество с ними — тоже линия, связанная с Юрием Соломиным: Илан Ронен, Жорж Лавадан, Стефано де Лука… Всякий раз, когда в стране происходит некоторая ломка, обязательно обращаются к исторической драматургии. А.К.Толстой писал свои пьесы в период великих реформ, сразу после освобождения от крепостного права, а это событие, потрясшее основы России независимо от того, был ты явный крепостник или демократ, каждый почувствовал на себе. Вот так же и мы ощутили изменения, происходившие в конце 80-х —90-е годы. Нам на помощь пришли уроки истории. Одна из первых репертуарных идей, которые я предложил Юрию Мефодьевичу, и он согласился —«Князь Серебряный» А.К.Толстого. К этому времени уже много лет шёл «Царь Фёдор Иоаннович», а вскоре были поставлены «Царь Борис» и «Смерть Иоанна Грозного» («Царь Иоанн Грозный»). Чрезвычайно важными спектаклями, которые определили то, что Станиславский называл «общественно- политической линией», стали «И аз воздам» Сергея Кузнецова и «Пир победителей» Александра Солженицына. Мужество художественного руководителя в случае с «И аз воздам» выше мужества завлита — ты пишешь свою фамилию мелким шрифтом, а художественный руководитель подписывает афиши. Премьера состоялась в те дни, когда отменили 6-ю статью Конституции о руководящей роли коммунистической партии, но решение о постановке принималось, естественно, гораздо раньше. Ю.М.Соломин ещё не стал министром культуры, а Горбачёв — президентом, да и вообще президентов, пока существовал Советский Союз, не было. Конечно, дни СССР заканчивались, но мы об этом тогда не знали, и фактически первыми на сцене рассказали о трагической судьбе царской семьи.
Что касается «Пира победителей», спектакль был задуман ещё в 1988 году, а вышел через семь лет, когда Солженицын уже вернулся в страну. Постановка заслужила очень высокую оценку Александра Исаевича, который потом сказал, что этот день у него один из самых счастливых в жизни. Следующий чрезвычайно важный момент — формирование труппы. Я пришёл в театр, когда ещё активно выходил на сцену Николай Александрович Анненков, а Елена Николаевна Гоголева уже заканчивала свою актёрскую деятельность. Было сильное среднее поколение. В Малый театр вернулись Виталий Соломин, Виктор Павлов, Евгения Глушенко, пришла Людмила Полякова, через несколько лет — Ирина Муравьёва. Когда я стал завлитом, самыми молодыми артистами были ныне народная артистка Ольга Пашкова и заслуженный артист Александр Белый. И следующие поколения, ставшие заслуженными, получившие Госпремии, как Глеб Подгородинский, Ирина Леонова — актёры, приглашённые в труппу при Юрии Соломине. Эта политика продолжается. Со временем пришёл Борис Невзоров, недавно приглашён Валерий Афанасьев. Конечно, год с лишним — практически весь 1991-ый, последний год существования СССР, — проведённый Юрием Мефодьевичем на посту министра культуры, дал ему огромный опыт руководителя. Это как в окопах во время войны — день за три, а то и за неделю считается. Я опять-таки могу свидетельствовать, потому что он предложил мне в перспективе пост заместителя министра, а пока советника. Очень хорошо помню лицо Юрия Мефодьевича, когда он в ноябре 1991 года пришёл в свой кабинет, и я спросил: «В чём дело?» Дело было в тех новых тенденциях правительства, которые, как он считал, являются угрозой для развития культуры в России. И вот мы сидели в его кабинете, и он написал заявление, мотивировав, почему уходит с поста министра. До сих пор ругаю себя, что не сохранил этот текст, не знаю, остался ли он у Юрия Мефодьевича. Так что могу с уверенностью сказать: к тому времени, когда состоялась «Беловежская пуща», он уже не был министром культуры, и ответственности, которая лежит на тех, кто причастен к развалу страны, на его плечах нет.
Ещё существенный момент — ремонтные работы. Соломин выдержал их несколько. Сначала основная сцена в 1989–1990 годах. Что это было в условиях тех лет! Юрий Мефодьевич интуитивно принял верное решение не уходить совсем из здания, потому что понимал: иначе театр могут законсервировать лет на десять. Основную сцену тогда называли «Дом Павлова» — всё сотрясалось, но кто-то обязательно находился там каждый день. Поэтому всё-таки удалось вернуться. В середине 90-х — ремонт филиала на Ордынке. И вплоть до недавней реконструкции, когда Малый театр предстал во всей своей красе — вовремя, в срок и без уголовных дел, которыми у нас обычно сопровождаются даже благие начиная.
Особое внимание у Юрия Мефодьевича к режиссуре. К моим однокашникам, учившимся чуть раньше Владимиру Бейлису и Виталию Иванову, в начале 90-х присоединился ещё один выпускник ГИТИСа — Владимир Драгунов. И дальше по этому пути пошло формирование режиссуры — с одной стороны, приглашение маститых профессионалов, таких как Адольф Шапиро. Вот сейчас должны приступить к работе опытнейший мастер, педагог Щукинского училища Владимир Иванов и уже сложившийся режиссёр, тоже педагог Щуки Александр Коручеков. А, с другой стороны, молодые актёры и режиссёры Малого театра ставят на малой сцене. Мне кажется, это верный путь — и собственные кадры, и приглашённые. Нам часто ставят в вину замкнутость на себе, но это не так. Вспомним, какие режиссёрские имена выходили из Малого, начиная с Андрея Гончарова. Приглашались Анатолий Эфрос, Борис Львов-Анохин, Пётр Фоменко, Леонид Хейфец, Борис Морозов, Сергей Женовач… А какие художники работали в период руководства Юрия Мефодьевича! Кроме Иосифа Сумбаташвили, он пригласил мастера, много сотрудничавшего с Малым и раньше, — Энара Стенберга, лучшего из художников своего по- коления. Валерий Левенталь, Эдуард Кочергин, Сергей Бархин, Станислав Бенедиктов, Мария Рыбасова, Александр Боровский… А сейчас в Малом впервые работает один из старейших художников России — Борис Мессерер. Поэтому, если смотреть непредвзято, ни о какой замкнутости говорить не приходиться.
И ещё один момент. Нельзя сказать, что Малый театр никогда раньше не ездил на зарубежные гастроли. Я вспоминаю сезон 1989/1990 — это был фантастический год! Начать с того, что мы съездили в Ливию, страну, которой сейчас фактически не существует. Малый — первый, и, наверное, последний театр в истории Ливии и России, побывавший там на гастролях. Через три месяца мы оказались в стране прямо противоположной —Израиле. И опять были первым театром, гастролировавшим не с одним спектаклем, а сразу с тремя: «Леший», «Царь Фёдор» и «Вишнёвый сад». Поехала половина труппы. Я помню, когда приземлились в Тель-Авиве, нас спросили: «Вы прилетели через Вену?», мы ответили: «Нет, прямым рейсом». Люди заплакали. Тогда ещё не открылось посольство, мы были в определённом смысле провозвестниками нормализации отношений между государствами. Наконец, июнь 1990 года — Япония. Я понимаю, что сейчас все везде бывают, но ведь речь не о частном туризме, а о гастролях. Они тогда очень стимулировали жизнь коллектива, а теперь, конечно, являются нормой для существования любого театра. 30 лет — серьёзный этап в истории Малого, и это не предел!
Заместитель художественного руководителя Малого театра Борис Николаевич Любимов
Записала Вера Тарасова
Газета «Малый театр», №10, 2018 год
Партнеры
Информационная поддержка
