Новости

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА
«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»
БОРИС БАБОЧКИН

Личность Бориса Андреевича Бабочкина была очень сложна. Порой резкий и несправедливый, он одновременно был хорошим товарищем, преданно и ответственно относился к своему делу. Как деятель искусства, Бабочкин был лишен «ячества», никогда не работал на публику. К актеру Бабочкин-постановщик относился внимательно и требовательно; если актер верно намечал образ, мог учиться у него, идти за его трактовкой. Он умел увидеть и раскрыть в актере новые краски, новые грани дарования.
Я очень ценила Бабочкина-режиссера. Его глубоко социальные, проникнутые духом современности, точные прочтения Горького были прекрасны. При этом Бабочкин брал и такие пьесы Горького, о которых шла молва, что они не сценичны и мало интересны для зрителя. А вот в постановках Бабочкина эти «не сценичные» пьесы становились интересны и волновали зрителя и актеров.

Мне посчастливилось играть в его постановке пьесы «Достигаев и другие». Сам он был блестящим исполнителем роли Достигаева. Его мелкая, скользящая походка, поднятые плечи, засунутые в карманы руки, холеная бородка и усики, непревзойденный тенорок — все было удивительно типично. Конечно, это фабрикант не морозовского размаха и культуры. Это проницательный, умный и какой-то скользкий человечек. Видишь, что враг, а ухвати-ка, разберись, какие мысли в этой аккуратно причесанной голове. А мыслей там много, они злые, торопливые и бегут, бегут, перегоняя друг друга: куда, к какому берегу пристанут, как он выкарабкается и не попадется на крючок!

Великолепно играл Борис Андреевич. И как точно была передана атмосфера тех предоктябрьских дней! Играя с ним Меланию, я всегда чувствовала, что игуменье боязно. Боязно, потому что я — Мелания никак не могла понять Достигаева—Бабочкина. Куда он гнет? Спасет он ее или сбежит? И надо ли бежать или здесь, на месте, убивать этих «революционеров», «страшных большевиков»? Говорит: «Мир надо с немцами». Какой мир с немцами? Непонятен Мелании Достигаев, непонятен и страшен.

Мне нравилось играть с Бабочкиным, потому что партнер он был превосходный. Все, что он делал, было взаимосвязано с партнером, все для него и от него. Бабочкин не всегда приходил в настроении, часто было известно, что он играет больной. Но это знали мы за кулисами, а на сцене я никогда не чувствовала недомогания Бабочкина. Точность формы и острота мысли, темперамент и полная отдача требовали и от меня, его партнерши, такого же ответа. А что может быть радостнее творческого слияния с партнером. И я глубоко благодарна Борису Андреевичу за эти счастливые минуты вдохновения, за истинное творчество, даже в такой небольшой роли, как Мелания в «Достигаеве и других».
Бабочкин уговаривал меня играть Мавру Тарасовну в его постановке «Правда — хорошо, а счастье лучше» Островского. Я не принимала спектакль, и роль эта казалась мне не отвечающей моему дарованию. Бабочкин привлек Белевцеву, и она, сыграв Барабошеву, раскрыла новые грани своего таланта.

Работы Бабочкина были неровными. Иногда интересная постановка не сопровождалась удачной игрой самого постановщика. Так, Бабочкин очень хорошо поставил «Иванова» Чехова. Борис Андреевич тонко и умно работал с актерами. Он помог Роек сделать роль Сарры, и этот образ стал ее выдающимся достижением. В спектакле прекрасно играли Жаров, Велихов, Подгорный. Но сам Бабочкин, исполнявший роль Иванова в очередь с Царевым, на мой взгляд, уступал ему. Царев играл более выпукло и верно. Бабочкин—Иванов был суховат.

Зато постановка «Браконьеров» Э. Раннета и исполнение ролей Нифонтовой, Жаровым и самим Бабочкиным (там было три действующих лица) стали общепризнанной удачей Бориса Андреевича.

Я за многое ценила Бабочкина. У него всегда была интересная задумка. А как придирчиво он относился к речи актера. Как берег слово Островского или Горького, как хранил эту неумирающую традицию Малого театра.