Новости

Лауреатом премии «Звезда Театрала»-2023 в номинации «Легенда сцены» стал актер Малого театра, народный артист России Василий Бочкарев.

Василий Бочкарев – из тех мастеров, которые умеют играть смешно и великолепно. Юмор, тончайшая вязь душевных переходов в ролях комических и драматических.

«Актер в силе», он умеет почувствовать себя краской в палитре режиссера, но умеет и самостоятельно выстроить свою роль и существовать в ней самоигрально. Премьер, который долгие годы несет на себе примерно треть репертуара Малого театра. К своему 80-летнему юбилею он вышел прошлой осенью на сцену в роли профессора Преображенского.

Булгаковский герой в его исполнении обрел новые обертона и новые ассоциативные связи. «Учиться, учиться и учиться!» – грозит пальцем Преображенский своему Голему-Шарикову, а ты вдруг цепенеешь, узнавая интонацию великого экспериментатора – Владимира Ильича Ленина. Он, как и профессор Преображенский, искренне хотел усовершенствовать этот мир, и также, как профессор, успел убедиться, что благие намерения ведут в ад. От эйфории после успешного превращения собаки в человека и до осознания: «Зачем нужно искусственно фабриковать Спиноз, когда любая баба может его родить, когда угодно?» Преображенский проходит длинный путь. Как любой фанатик, он долго не хочет замечать очевидное. Кажется, что если Шарикова прописать, одеть, устроить ему культурную программу – все как-то наладится. Преображенский возится со своим подопытным как приемный родитель с проблемным усыновленным дитятком. Только все меньше веселья в его голосе, все чаще отказывает выдержка, и в веселых глазах успешного ученого все чаще мелькает страх.

Самой неожиданной сценой спектакля становится финал: профессор Преображенский выезжает давать показания милиции по поводу своего жильца Шарикова на инвалидной кресле (немедленно отсылающем к креслу Ленина в Горках). Вообразивший себя равным Создателю человек теперь полностью зависит от доброты тех, кто рядом.

Василий Иванович Бочкарев давно может считаться знатоком человеческих душ и характеров, тем «человековедом-практиком», которыми становятся пожилые священники и настоящие актеры, пропустившие через собственную душу десятки судеб. Удивительно, что, ведая тайны человеческой души и не испытывая иллюзий по поводу человечества в целом, Василий Иванович сохранил сострадание к каждому конкретному человеку.

Когда-то Николай Лесков создал образ гениального русского умельца Левши, который способен исполнить любую задачу: аглицкую блоху ли подковать или в чистке ружей русской армии разобраться. Театральный Левша, Василий Бочкарев умеет «подковать» любой образ, выставив на него собственное клеймо. Он умеет везде найтись и оказаться необходимым, мастером вне конкуренции.

– Василий Иванович, вы закончили Щепкинское училище и теперь играете в Малом театре, преподаете в этом училище. У вас нет ощущения, что судьба сделала красивый круг?

– Хотелось бы верить, что все в жизни происходит не случайно и осмысленно, что судьба ведет. Что-то меня двигало, и в результате я работаю в своем родном театре и преподаю в стенах, где сам учился. Как-то глупо звучит, когда произносишь: «Я люблю Малый театр». Но я действительно люблю его. Хотя само понятие «Малый театр» – очень широкое. Как и в любом большом организме, тем более имеющем такую большую историю, в нем много всего намешано. И у каждого есть свой манок, который его держит. Я люблю людей, которые здесь работают и работали, которых я знал, которых уже нет. Хочу я этого или не хочу, но я их чувствую, а если я их чувствую, значит, я уже связан с ними.

А в Щепкинское училище меня давно звали преподавать, но я очень боялся. И до сих пор боюсь. Я пошел преподавать после 60 лет, после того как получил пенсионное удостоверение. Смешно, но удостоверение как бы подтолкнуло меня: Вася, а чего бы не попробовать рассказать студентам, что ты делал до пенсии?.. Потом само пространство «Щепки» полно воспоминаниями: вот тут на площадке, в шестьдесят втором году стояли Олег Даль, Виталий Соломин... А в этой аудитории, когда мы с артисткой Поляковой играли отрывок «На золотом дне», обвалился потолок, упал на голову экзаменаторов... И т.д.

К годам высокой зрелости накапливаешь нежность, грусть и многочисленные истории. А главное, появляется страх помешать, сбить, оборвать этот маленький росточек у человека, который еще ничего не знает.

– Что бы вам хотелось передать студентам из своих умений, из своего опыта?

– Самое главное – укрепить их связь друг с другом. Заложить в них ощущение одиночества в коллективе, необходимое в нашей профессии. Вот так: одинокий, но в коллективе. Есть мое пространство художника, но оно вливается в такой общий большой поток. Чтобы они все были вместе и в то же время осознавали свою отдельность, прежде всего во взаимоотношении со своими дарованиями, своими личными фантазиями, своим личным опытом. Я считаю, что студенту нужно с самого начала осознавать свою неповторимость. Это мое мнение. Потому что когда студент напряжен, когда он зажат, то ему очень трудно заставить работать свою истинную фантазию, искреннее чувство. Мне важно, чтобы они не имитировали «понимание» или «переживание», «работоспособность». Потому что это страшно, когда учатся играть на публику, изображать «правильного студента». Надо научиться не бояться своего неумения, научиться работать с ним. В театре высший актерский пилотаж: вдруг сбросить с себя броню штампов, умений, приспособлений и ощутить себя новичком и дилетантом. Кстати, великие старики Малого театра это умели. Скажем, Елена Николаевна Гоголева не боялась снова стать ученицей в своих взаимоотношениях с новым режиссером, сказать, что этого она не умеет, а этому только будет учиться... Вообще, я считаю, что в педагогике важно терпение: ждать пока само произойдет. И не подгонять. Студентов надо держать ну, примерно, как птичку в руке: и чтобы не улетела, и чтобы не задушить.

Ольга Егошина, "Театрал", 2023 №12