Новости
ВЕЧНОСТЬ ВПУСТЕ НЕ БУДЕТ
Три главные актерские работы минувшего сезона
Переломный в жизни страны сезон 1916/1917 года К.С. Станиславский провел в репетициях «Села Степанчикова». Любимая роль полковника Ростанева, которую он играл и блистательно играл еще в Обществе искусства и литературы, – в этот раз была для руководителя МХТ наполнена особым смыслом. Целью, которую поставил перед собой, было так сыграть доброго человека, чтобы остановилась война (длящаяся уже не первый год Первая Мировая и та, – еще не начавшаяся гражданская). Великая задача была слишком велика даже для большого артиста Станиславского. Ростанева в этот раз он не сыграет. И после него вообще откажется от новых ролей, сравнив себя с женщиной, чей ребенок умер в утробе и которая теперь не может и не хочет детей... Можно сколько угодно говорить о непомерности требований к себе-артисту у создателя Художественного театра, но очевидно, что в переломные времена художник обязан ставить задачи на пределе сил и выше этого предела. Актер «с веселыми глазами» Станиславский верил, что мир спасет и преобразит доброта. В богатом актерскими удачами сезоне 2022/2023 особняком стоят три актерские работы, в которых предложены пути преобразования мира – Музыкой, Наукой и Подвижничеством.
Великий экспериментатор
Премьеру «Собачьего сердца» в Малом театре показали к 80-летнему юбилею Василия Бочкарева, сыгравшего профессора Преображенского. Выбор актера на главную бенефисную роль был и предсказуемым, и абсолютно точным. Один из лучших актеров Москвы, Василий Иванович Бочкарев давно может считаться знатоком человеческих душ и характеров, тем «человековедом-практиком», которым становятся пожилые священники и настоящие актеры, пропустившие через собственную душу десятки судеб. Удивительно, что, ведая тайны человеческой души и не испытывая иллюзий по поводу человечества в целом, Василий Иванович сохранил сострадание к каждому конкретному человеку. Даже к тому, что решил вмешаться в Божий промысел и создать «нового Homo sapiens».
Малый театр всегда славился умением «воскресить дух времени». Москва 1920-х годов в спектакле Алексея Дубровского увидена через призму театра революционной эпохи. Сценограф Мария Утробина построила декорацию в виде башни Татлина, отсылая в первую очередь к конструктивистским спектаклям Мейерхольда, но и ко всем футуристическим проектам «преобразования мира», где первым шагом должны были стать расписные холсты-видения будущего, которые бы закрыли от глаз трудящихся церкви, дворцы, усадьбы до тех пор пока их бы не снесли и не выстроили дома мечты. Эпоха 1920-х годов осознавала себя в театральных формах уличной культуры: театрализованные шествия, суды над театральными героями, новый «прикид» представителей власти. В спектакле Малого театра бодро шагают под революционные песни группы трудящихся в кожанках, бушлатах, красных косынках. Пациенты профессора Преображенского, его коллеги, революционная троица из Домкома во главе со Швондером (Михаил Мартьянов) – все они сыграны актерами Малого театра именно как персонажи, гротескно заостренные и точно вписанные в очень конкретный исторический период. Даже Шарик (Владимир Тяптушкин) с его лохматой шубейкой и висячими ушами точно отсылает к первым детским спектаклям, которыми так гордились созданные Советской властью для воспитания «нового человека» детские театры.
Рисуя своего профессора Преображенского Василий Бочкарев точно воссоздает облик дореволюционного профессора с его мягким «м-аасковским» говором, шляпе пирожком на голове, щеголеватым джентльменством в отношении с домашней прислугой и врачебной грубоватостью с ассистентом, с его «Gaudeamus igitur» и точным сознанием своего высокого места в медицинской иерархии мира. Но этот внешний слой скрывает пласт более важный – врача-фанатика, который уверен в своем праве не только лечить людей, но и – по образцу Творца – стать создателем нового человека. Столкнувшись у дома с добродушной дворняжкой Шариком, профессор кормит его колбасой и одновременно планирует дерзкую операцию по пересадке в тело собаки человеческого «гипофиза». Плод эксперимента – «новый человек» Шариков получает комнату в доме профессора. И теперь необходимо социализировать нового обитателя.
«Учиться, учиться и учиться!» – грозит пальцем Преображенский своему Голему, а ты вдруг цепенеешь, узнавая интонацию великого экспериментатора – Владимира Ильича Ленина. Он, как и профессор Преображенский, искренне хотел усовершенствовать этот мир, и также, как профессор, успел убедиться, что благие намерения ведут в ад. От эйфории после успешного превращения собаки в человека и до осознания: «Зачем нужно искусственно фабриковать Спиноз, когда любая баба может его родить, когда угодно?» Преображенский проходит длинный путь. Как любой фанатик, он долго не хочет замечать очевидное. Кажется, что если Шарикова прописать, одеть, устроить ему культурную программу – все как-то наладится. Преображенский возится со своим подопытным как приемный родитель с проблемным усыновленным дитятком. Только все меньше веселья в его голосе, все чаще отказывает выдержка, и в веселых глазах успешного ученого все чаще мелькает страх.
К счастью, в отличие от руководителя новой страны, профессор Преображенский, увидев, что эксперимент идет не в том направлении, в каком задумывалось, сумел его быстро завершить. Хотя операция по обратному превращению Шарикова в собаку и похожа больше на бессудную бандитскую расправу, чем на проявления высокой науки.
Самой неожиданной сценой спектакля становится финал: профессор Преображенский выезжает давать показания милиции по поводу своего жильца Шарикова на инвалидной кресле (немедленно отсылающем к креслу Ленина в Горках). Вообразивший себя равным Создателю человек теперь полностью зависит от доброты тех, кто рядом.
Ольга Егошина, Театрал-Онлайн, 4 сентября 2023 года
Три главные актерские работы минувшего сезона
Переломный в жизни страны сезон 1916/1917 года К.С. Станиславский провел в репетициях «Села Степанчикова». Любимая роль полковника Ростанева, которую он играл и блистательно играл еще в Обществе искусства и литературы, – в этот раз была для руководителя МХТ наполнена особым смыслом. Целью, которую поставил перед собой, было так сыграть доброго человека, чтобы остановилась война (длящаяся уже не первый год Первая Мировая и та, – еще не начавшаяся гражданская). Великая задача была слишком велика даже для большого артиста Станиславского. Ростанева в этот раз он не сыграет. И после него вообще откажется от новых ролей, сравнив себя с женщиной, чей ребенок умер в утробе и которая теперь не может и не хочет детей... Можно сколько угодно говорить о непомерности требований к себе-артисту у создателя Художественного театра, но очевидно, что в переломные времена художник обязан ставить задачи на пределе сил и выше этого предела. Актер «с веселыми глазами» Станиславский верил, что мир спасет и преобразит доброта. В богатом актерскими удачами сезоне 2022/2023 особняком стоят три актерские работы, в которых предложены пути преобразования мира – Музыкой, Наукой и Подвижничеством.
Великий экспериментатор
Премьеру «Собачьего сердца» в Малом театре показали к 80-летнему юбилею Василия Бочкарева, сыгравшего профессора Преображенского. Выбор актера на главную бенефисную роль был и предсказуемым, и абсолютно точным. Один из лучших актеров Москвы, Василий Иванович Бочкарев давно может считаться знатоком человеческих душ и характеров, тем «человековедом-практиком», которым становятся пожилые священники и настоящие актеры, пропустившие через собственную душу десятки судеб. Удивительно, что, ведая тайны человеческой души и не испытывая иллюзий по поводу человечества в целом, Василий Иванович сохранил сострадание к каждому конкретному человеку. Даже к тому, что решил вмешаться в Божий промысел и создать «нового Homo sapiens».
Малый театр всегда славился умением «воскресить дух времени». Москва 1920-х годов в спектакле Алексея Дубровского увидена через призму театра революционной эпохи. Сценограф Мария Утробина построила декорацию в виде башни Татлина, отсылая в первую очередь к конструктивистским спектаклям Мейерхольда, но и ко всем футуристическим проектам «преобразования мира», где первым шагом должны были стать расписные холсты-видения будущего, которые бы закрыли от глаз трудящихся церкви, дворцы, усадьбы до тех пор пока их бы не снесли и не выстроили дома мечты. Эпоха 1920-х годов осознавала себя в театральных формах уличной культуры: театрализованные шествия, суды над театральными героями, новый «прикид» представителей власти. В спектакле Малого театра бодро шагают под революционные песни группы трудящихся в кожанках, бушлатах, красных косынках. Пациенты профессора Преображенского, его коллеги, революционная троица из Домкома во главе со Швондером (Михаил Мартьянов) – все они сыграны актерами Малого театра именно как персонажи, гротескно заостренные и точно вписанные в очень конкретный исторический период. Даже Шарик (Владимир Тяптушкин) с его лохматой шубейкой и висячими ушами точно отсылает к первым детским спектаклям, которыми так гордились созданные Советской властью для воспитания «нового человека» детские театры.
Рисуя своего профессора Преображенского Василий Бочкарев точно воссоздает облик дореволюционного профессора с его мягким «м-аасковским» говором, шляпе пирожком на голове, щеголеватым джентльменством в отношении с домашней прислугой и врачебной грубоватостью с ассистентом, с его «Gaudeamus igitur» и точным сознанием своего высокого места в медицинской иерархии мира. Но этот внешний слой скрывает пласт более важный – врача-фанатика, который уверен в своем праве не только лечить людей, но и – по образцу Творца – стать создателем нового человека. Столкнувшись у дома с добродушной дворняжкой Шариком, профессор кормит его колбасой и одновременно планирует дерзкую операцию по пересадке в тело собаки человеческого «гипофиза». Плод эксперимента – «новый человек» Шариков получает комнату в доме профессора. И теперь необходимо социализировать нового обитателя.
«Учиться, учиться и учиться!» – грозит пальцем Преображенский своему Голему, а ты вдруг цепенеешь, узнавая интонацию великого экспериментатора – Владимира Ильича Ленина. Он, как и профессор Преображенский, искренне хотел усовершенствовать этот мир, и также, как профессор, успел убедиться, что благие намерения ведут в ад. От эйфории после успешного превращения собаки в человека и до осознания: «Зачем нужно искусственно фабриковать Спиноз, когда любая баба может его родить, когда угодно?» Преображенский проходит длинный путь. Как любой фанатик, он долго не хочет замечать очевидное. Кажется, что если Шарикова прописать, одеть, устроить ему культурную программу – все как-то наладится. Преображенский возится со своим подопытным как приемный родитель с проблемным усыновленным дитятком. Только все меньше веселья в его голосе, все чаще отказывает выдержка, и в веселых глазах успешного ученого все чаще мелькает страх.
К счастью, в отличие от руководителя новой страны, профессор Преображенский, увидев, что эксперимент идет не в том направлении, в каком задумывалось, сумел его быстро завершить. Хотя операция по обратному превращению Шарикова в собаку и похожа больше на бессудную бандитскую расправу, чем на проявления высокой науки.
Самой неожиданной сценой спектакля становится финал: профессор Преображенский выезжает давать показания милиции по поводу своего жильца Шарикова на инвалидной кресле (немедленно отсылающем к креслу Ленина в Горках). Вообразивший себя равным Создателю человек теперь полностью зависит от доброты тех, кто рядом.
Ольга Егошина, Театрал-Онлайн, 4 сентября 2023 года
Партнеры
Информационная поддержка
